Электронная библиотека » Дэвид Брин » » онлайн чтение - страница 27

Текст книги "Бытие"


  • Текст добавлен: 25 февраля 2015, 13:24


Автор книги: Дэвид Брин


Жанр: Зарубежная фантастика, Фантастика


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 27 (всего у книги 53 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Можете смотреть, но не издавайте ни звука.

Он отодвинул в указанном месте деревянную заслонку и чуть склонил голову, неудобно пригнувшись.

Уровень глаз. Верно. Для человека ниже ростом.

С той стороны было темно, но его глаза быстро привыкли, даже правый, которому не помогали. Вскоре Хэмиш разглядел другую комнату – с богатыми панелями на стенах, с каменным сводом, как в библиотеке у него за спиной. Вдоль стен ниже его во множестве ниш стояли мраморные и бронзовые статуи; выше тоже были ниши со статуями – второй ярус балконной колоннады. Сейчас Хэмиш смотрел сверху вниз, со второго яруса, из-за скульптуры – какой-то индийской танцовщицы или богини с вызывающей страсть фигурой, тонкой талией и всего одной парой рук.

Глядя мимо соблазнительного пупка, Хэмиш увидел внизу десятка два фигур, собравшихся вокруг единственного источника света на столе. Расходясь, точно лепестки темного цветка, их движущиеся тени пересекали пол и поднимались на стены, переплетаясь, искажаясь, – удлиненные человеческие силуэты среди наблюдающих со стороны изваяний. Разговор был слишком тихим, чтобы Хэмиш мог разобрать слова, хотя сразу узнал ястребиные черты Тенскватавы, лицо хозяина, Руперта Глокус-Вортингтона, и еще несколько знаменитостей из обеих фракций, с бледными, еле видными лицами, но с горящими в свете лампы глазами.

«Я думал, они пошли обсуждать подробности союза, – думал Хэмиш. – Жизненно важные вопросы: как распределить власть и что за политику проводить. Но это похоже на какую-то церемонию. Может, я наблюдаю за инициацией иллюминатов?»

Хэмиш ощутил легкую дрожь.

«Я был уверен, что такие вещи – просто слухи или романтические преувеличения, взращенные моими коллегами, писателями-фантастами. Означает ли это, что у олигархов действительно есть освященный ритуалом внутренний круг? К которому теперь приглашают присоединиться Пророка? Но не меня?»

Хэмиш подавил досаду и сосредоточился на любопытстве, гадая: «Как мои источники могли так меня подвести?»

Однако… вскоре Хэмиш обнаружил, что пересматривает свое первое впечатление. Поведение людей, собравшихся внизу вокруг стола, не обнаруживало никакой упорядоченности, единообразия, последовательности. Никаких символических регалий. Никакого ритмичного пения. Только гул встревоженных голосов.

Один из кружка, хозяин обширного поместья, чуть повысил голос, отвечая на вопрос. Руперт махнул рукой, указывая на стол, в его голосе явственно слышалась ворчливая тревога. И Хэмиш сумел расслышать несколько отрывков.

– …в моей семье три поколения…

Потом:

– …внезапно началось прошлой ночью…

И наконец:

– …никогда не делал ничего подобного!

Неожиданно Хэмиш понял, что речь идет об объекте, лежащем в центре кружка собравшихся. Теперь стало ясно: то, что он вначале принял за тусклую настольную лампу, оказалось чем-то совсем иным. Округлый кусок стекла величиной с голову человека и – с дрожью осознал он – формой напоминающий голову. И словно светится изнутри.

Контактная линза в левом глазу в ответ на интерес Хэмиша начала действовать, устремившись к объекту, творя чудо увеличения и детализации изображения. Разница между изображениями, полученными двумя глазами, ненадолго вызвала у Хэмиша головокружение. Потом он закрыл правый глаз. Но даже после этого, разглядывая только увеличенное изображение, не сразу понял, что именно видит.

Это хрустальный череп. Одна из тех странных реликвий, из-за которых ломают головы герои фильмов, еще более глупых, чем мои. Хотя в большинстве случаев это оказываются современные подделки.

Конечно, «большинство» совсем не означало «все». Антропологи признавали, что некоторые из них действительно древние, но все равно это были не более чем произведения искусства – эти природные куски кварца, которые покрыли искусной резьбой ремесленники минувших дней, не проявляли никаких волшебных свойств. Однако некоторые из этих странных скульптур никогда не представали перед публикой, их никогда не изучали технические специалисты, что и порождало массу страшных историй.

Помню, одна такая хранилась в частном собрании в Швейцарии.

Ему никогда не хотелось узнать об этом больше. Древние оккультные предметы никогда не интересовали Хэмиша. Не как опасные научные инновации и не как Вещи, О Которых Человеку Лучше Не Знать.

Тем не менее всегда было что-то привлекательное в трудах писателей и ученых вроде Джоаны Сойер и Ари Стоун-Бера, писавших о загадочных и удивительных предметах из прошлого.

Кто-то – Тенскватава – вытянул руку и коснулся черепа пальцем, повернув его так, что оскал и пустые глазницы почти смотрели на Хэмиша как будто с легкой улыбкой…

…и вдруг сверкнул луч: пробил линзу в левом глазу, с грохотом развернув шрапнель изображений:

планета с темными материками и узкими морями, в пятнах коричневого и серого, и всего одна волнистая лента, сверкающая, пестрая, идет от лазурного морского берега к лиловым заснеженным вершинам;

неровный зигзагообразный городской пейзаж со множеством грязных хижин, небоскребов, домов на сваях с просвечивающими куполообразными тростниковыми крышами;

мозаика лиц, странно соединенных клювов, челюстей и раздутых трубок, которые, неестественно извиваясь, казалось, кричат в каком-то настойчивом, лихорадочном безумии.

Это впечатление длилось всего несколько секунд. Потом исчезло. Онемев от потрясения, Хэмиш искал спасения в логике. В научных теоретизированиях.

Путаница искаженных образов… хаотически накладывающихся… возможно, это остатки голографической памяти. В отличие от Гаванского артефакта наш дает лишь несколько фрагментов, уцелевших после того, как эту штуку повредили.

Возможно – примитивные художники, которые пользовались сухими красками и камнями, чтобы придать объекту вид, достойный поклонения, и не понимали, какой ущерб причиняют… или еще раньше, когда кристалл упал на Землю.

Разбитый, поврежденный, не способный внятно общаться, он, возможно, может передавать только краткие картины неясного хаоса и изображения существ, словно пришедших из сна. Достаточно, чтобы привести наших предков в ужас мыслями о смерти. Ну или вдохновить другие племена на изготовление собственных кристаллов в тщетных попытках воспроизвести силу первого. Неудивительно, что олигархи, например Руперт, считают, что опасно делиться этим с легковозбудимыми массами.

Хэмиш перенес внимание на Глокус-Вортингтона. На несчастное лицо этого человека.

Но разве Руперт не сказал сейчас кое-что? Что эти изображения появились только прошлой ночью? Может быть, череп вовсе не просыпался… кроме редких искорок… и лишь несколько часов назад…

Но… почему сейчас?

Хэмишу нетрудно было сформулировать самую очевидную гипотезу.

О Боже!

ТОРАЛИЗАТОР

Это Тор – цеп-девушка – Повлов ведет репортаж. Веб-восемнадцать, Z12. Самая бравая, самая энергичная, самая информированная… в Сетке. И да. Я прихожу к вам – чистая как жемчужина, виртуально добродетельная, с нимбом голографической героини. Привет? Вы вроде ожидали увидеть вирт-реальные снимки Героини Вашингтона? Мой физический облик в реальном времени?

Бабушка скажет если бы да кабы! Этот трупный ящик просто капсула жизнеобеспечения. Теперь я живу здесь, в Надмирье. Похлопайте этот аватар по спине, и я это почувствую. И если я захочу пригласить кого-то из вас, похотливых фэнов, в закулисье интимности (или извращений), капсула жизнеобеспечения донесет до вас мое желание. С гормональной системой прежней Тор все в порядке.

(Конечно… как будто ЭТО может произойти! Но вы предлагайте, предлагайте!)

Так что да, от «меня» осталось очень много. И одно я могу обещать – никогда не пущу мое здешнее присутствие на самотек.

Вот что я вам скажу. Помогите повышать мой рейтинг, и «Медиакор», возможно, предоставит мне более осязаемый аватар. Даже один из подвижных андроидов, чтобы я могла следить за сюжетами в слое реальности. А пока есть чем заняться здесь, на уровне зала «Валгалла», где граждане/герои, любители вроде вас, могут досаждать уникальным личностям и разбивать ложь копьями гласности и света! Как мы делали вместе в добрые старые времена «Духа Чула-Висты».

Давайте начнем.


Что? Многие из вас хотят сначала услышать обо мне? Каково вести такую жизнь?

Ежегодно сотни катастрофически искалеченных людей становятся узниками геля, эмигрантами типа меня; они воспринимают жизнь через удаленные сенсоры, а не с помощью живых, натуральных глаз и плоти. Хотя наш дом – Сетка, мы не созданные на основе программ кибернетические сущности. Наш мозг по-прежнему питают импульсы, но от камер и сенсоров.

Для некоторых это ограниченная, полная боли жизнь, которой могут завидовать только глупцы. И тем не менее десятки тысяч нормальных, здоровых гомо сапиенс забираются в емкости с гелем и рискуют атрофией всего, чтобы следом за нами, «пионерами», пройти путь к живым аватарам.

Надеюсь, среди вас таких дураков нет. Лишь один человек из ста переносит переход так легко, как я: погружаясь в базы данных, переходя от намека к корреляциям и подтверждениям. Переходы по ссылкам, которые раньше требовали нажатия на зуб или трудного мигания, сейчас совершаются исключительно усилием воли… или по капризу… и быстро опускаются до уровня рефлекса…

Ну ладно, я стараюсь, чтобы это выглядело привлекательно. Так что не ходите туда, никто из вас. Мне все еще больно! И какой-то зуд: инфа часто гладит мне кожу и щекочет спину. Врачи не могут это объяснить. Плюс жуткое ощущение, будто кто-то зовет меня – по имени. Не тем ником, который я использую в новостном бизнесе. И не так, как меня называла мама, но каким-то тайным именем, как в рассказах о колдовских заклинаниях и тому подобном.

Ладно, это, очевидно, продиктовано эскапизмом/отчуждением/жалостью к себе… и со временем может пройти. Время «умной толпы». Давайте набросимся на новости, как стая Т-лимфоцитов!

Что? Вы хотите сделать нашей темой космический Артефакт? Все хотите? А разве не все на планете одержимы…

Нет, вы правы. Большинство репортажей скучны и тяжеловесны. Никакого вдохновения. Я поняла намек группы. Мы сделаем это лучше.

41
Старым путем

Пэнь Сянбин изо всех сил старался следить за разговором – отчасти из любопытства, но и потому, что отчаянно стремился стать полезным.

Если я окажусь им полезным – не просто тем, кто включает мировой камень, – это может означать мою жизнь. Может быть, я даже снова увижу Мейлин и ребенка.

Но достичь этой цели было нелегко. Остальные продолжали говорить так, что он не понимал. И винить их было нельзя. В конце концов, кто он такой? Кем он был? Выброшенным на берег куском плавучего мусора, которому просто удалось найти красивый камень. Вправе ли он требовать, чтобы ему все объясняли? Dui niu tanqin… все равно что корове играть на лютне.

Но ведь им нужны постоянные услуги переводчика-посла к существам внутри камня – а он как будто хорошо с этим справляется. По крайней мере так считает доктор Нгуен, который всегда доброжелателен с Бином.

Эксперты-исследователи Анна Арройо и Пол Менелауа с сомнением относились к малообразованному жителю берегового участка Хуанпу – обветренному, безграмотному: он просто тратил их ценное время, задавая глупые вопросы. Бин знал, что эти двое обрадовались бы, если бы честь общаться с камнем передали кому-нибудь другому.

Но можно ли вообще передать эту роль? Если я умру, перейдет ли она к другому?

Они наверняка обдумывали эту заманчивую мысль.

Или я наделен особой способностью – чем-то, что выходит за границы случайности? Я первый человек, увидевший камень за несколько десятилетий? Может, без меня им пришлось бы долго искать другого?

Нужно верить в такую возможность. Она когда-нибудь может сохранить ему жизнь.

«Во всяком случае, мне не нужно доказывать, что я им ровня, – напомнил себе Бин. – У меня роль как у первого выступающего в китайской опере. Он не должен особенно хорошо петь. Просто немного потанцевать и разогреть публику. Он полезен, но он не звезда».

– Очевидно, механизм, оказавшийся в нашем распоряжении, послан другими существами, из иных побуждений, чем у тех, кто послал Гаванский артефакт, – заметил Ян Шэнсю, ученый из Нового Пекина. Он положил руку на камень и вызвал лишь слабую рябь на его туманной поверхности – доставив Бину мгновение радости.

На мое прикосновение он реагирует гораздо живее!

Другой рукой Ян для сравнения указал на большой экран. На роскошном трехмерном экране где-то в американском Мэриленде группа ученых со всего света окружила чуждый объект – эту их деятельность видели миллиарды зрителей, а контактировал с камнем Джеральд Ливингстон, астронавт, открывший и снявший с орбиты «яйцо-вестник».

Для большинства людей Земли этот объект единственный. Только немногие подозревают, что в прошлом на протяжении столетий могли происходить встречи с другими. И еще меньше обладают определенными знаниями о другом активном камне, который скрывают здесь, посреди просторов Тихого океана.

Бин разглядывал трехмерное изображение своего дублера, умного и образованного, ученого, космического путешественника и, вероятно, на сегодня самого известного человека на Земле. Иными словами, во всем отличного от бедного маленького Пэня Сянбина.

Только выглядит он таким же усталым и встревоженным.

Глядя на Ливингстона, Бин ощутил свою связь с ним – с другим избранным. Хранитель и страж пугающего небесного оракула. Даже если в древней борьбе они оказываются на разных сторонах.

Пол Менелауа ответил Яну Шэнсю длинным, скучнейшим и подробнейшим перечнем физических отличий: Гаванский артефакт больше, длиннее, неровнее на конце, например. И, очевидно, меньше поврежден. Что ж, ему не приходилось переживать ни огненный спуск на Землю, ни столкновение с горным ледником, ни столетия почтительного преклонения испуганного племени землян – или испытаний… не говоря уж о нескольких тысячелетиях, проведенных в помойной яме, за которыми последовали десятилетия в отравленных водах затопленного поместья. Бин понял, что старается защитить «свой» камень.

Хотел бы я видеть, как прошел бы через все это знаменитый Гаванский артефакт Ливингстона… сохранил бы он способность рассказывать свои загадочные истории?

Конечно, это главная общая черта обоих камней.

– …да, есть очевидные физические различия. Однако можно с первого взгляда понять, что основная технология у них одинакова. Обширный, возможно, неограниченный, запас голографической памяти. Поверхностная трансдукция звука на широком конце… но основной вид коммуникации – визуальная, посредством предоставления изображений и с помощью символических манипуляций. Определенная поверхностная тактильная чувствительность. И, конечно, полное отсутствие подвижных частей.

– Да, это общее, – вмешалась Анна Арройо. – Тем не менее Гаванский артефакт создает проекции более широкого спектра и изображает целую общность разумных цивилизаций, в то время как этот представляет только одну.

Доктор Нгуен кивнул, его элегантно заплетенные косички дрогнули.

– Разумно предположить, что одна разумная раса или цивилизация послала волну таких объектов, а остальные их сдублировали…

– И продолжали посылать собственные модифицированные камни, с представителями всех разнообразных составляющих растущей цивилизации, – заключила Анна. – Пока одна из этих рас не решила нарушить традицию, представив иную точку зрения.

Бин воспользовался этим поворотом в разговоре – подальше от технических проблем, поближе к общей истории, рассказанной камнем.

– Разве… не ясно, кто появился вторым? Посланец хочет, чтобы мы отказались слушать лжецов. Кажется… то есть… разве не ясно, что он имеет в виду существ, живущих в Гаванском артефакте?

Конечно, всех забавляли его попытки говорить на литературном пекинском диалекте, с классической грамматикой, без акцента Хуанпу и без жаргона. Но теперь Бин знал, что существуют разные забавы. И хотя Анна и Пол выбрали презрение, куда важнее снисходительная улыбка доктора Нгуена. Доктор как будто одобрял попытки Бина.

– Да, Сянбин. Мы – в настоящее время – можем предположить, что, предупреждая нас о врагах и лжецах, наш мировой камень говорит о Гаванском артефакте или о таких же камнях. Вопрос в том, что с этим делать?

– Предупредить всех! – предложил Ян Шэнсю. – Вы видели, как тот, другой, камень взбудоражил всю планету историей, рассказанной послами – существами, живущими в нем. И хотя в их рассказах досадно мало подробностей, он полон глубокого обезоруживающего оптимизма: он уверенно заявляет, что человечество приглашают присоединиться к доброжелательному межзвездному сообществу. В наши дни нигилизма и отчаяния люди всех континентов готовы поверить чужакам, связать с ними свои надежды!

– А разве это так плохо? – спросила Анна.

– Возможно, да, если в основе ложь! – прервал Пол. Они с Анной напряженно смотрели друг на друга. Их сосредоточенность разрушил голос со стороны:

– А как же другие?

Менелауа так свирепо посмотрел на Бина, что тот смешался и его пришлось успокаивать, чтобы смог договорить.

– Пожалуйста, продолжай, сынок, – попросил доктор Нгуен. – О каких других ты говоришь?

Бин глотнул.

– О других… камнях.

Нгуен осторожно, сдержанно разглядывал его.

– Пожалуйста, объясни, Сянбин. Какие камни ты имеешь в виду?

– Ну… уважаемый… – Бин набрался храбрости и заговорил, медленно и осторожно. – Когда я впервые здесь оказался, вы… великодушно разрешили мне просмотреть отчет… тайный отчет с изложением легенд о священных жемчужинах и камнях… которые, как утверждалось, показывают поразительные вещи. Некоторые из этих историй хорошо известны – про хрустальные шары и драконьи камни. Другие передавались из поколения в поколение в семьях или тайных обществах. Вы сами сказали, что одно такое сказание уходит в прошлое на девять тысяч лет, верно? И вот… интересно было бы сопоставить эти легенды с тем, что мы видим перед собой… и однако…

Он замолчал, не уверенный, что надо продолжать.

– Дальше, – сказал богач – представитель группы богачей со всей Азии.

– Однако… я не понимаю, почему этот отчет так взволновал людей… заставил потратить столько денег и сил… на поиски таких камней! Я хочу сказать… почему современные люди – ученые люди вроде вас, доктор Нгуен, – верят в такие истории больше, чем сказкам про демонов?

Бин покачал головой; он не стал говорить, что всю жизнь верил в духов – отчасти. Да и все остальные тоже.

– Мне кажется, прежний владелец мирового камня…

– Ли Фанлю, – подсказал Ян Шэнсю; до этой минуты Бин никогда не слыхал это имя. Это тот, кому принадлежало до Потопа поместье с тайным подвалом, в котором Бин и нашел камень. Он благодарно кивнул.

– Ли Фанлю могли арестовать, подвергнуть пыткам и казнить из-за слухов…

– Что он владеет чем-то подобным. – Доктор Нгуен кивнул, и его бусы негромко звякнули. – Пожалуйста, продолжай.

– А потом вы и ваши… соперники… напустились на меня, когда я только намекнул, что могу продать сверкающее белое яйцо. Очевидно, когда объявили о находке Гаванского артефакта, уже существовали группы, которые знали…

Он поискал подходящие слова. И внезапно в нижней части правой линзы на полоске, отведенной для ир, появился незнакомый китайский иероглиф плюс цепочка латинских букв с указанием тональности и произношения по системе пиньинь. Поближе познакомившись с Бином, полоска ир делала это все чаще – предугадывая, что он захочет сказать, и помогая ему.

– …масштабы возможностей… – старательно произнес он, одновременно пальцем чертя на ладони иероглиф (распространенный обычай, когда смысл слова незнаком). И увидел, как остальные заулыбались. Они к такому привыкли.

– Просто трудно поверить, что могущественные люди идут на такие хлопоты… так лихорадочно ищут вещь, даже когда уже узнали о Гаванском артефакте… разве что они верят в успех. Или у них есть основания считать, что легенды не просто легенды.

Он посмотрел на доктора Нгуена, удивленный собственной смелостью.

– Наверно, многое не попало в этот отчет, сэр. Может ли быть, что у некоторых групп уже есть мировые камни? Сейчас, в нашу эпоху?

Менелауа покачал головой и рявкнул:

– Какой вздор!

– Почему же, Пол? – отозвалась Анна. – Это хотя бы отчасти объясняет временно́е совпадение. Может, такие штуки, своего рода послания в бутылке, давно летают по нашему пространству. Одни ждут на орбите, пока на Земле появятся астронавты, другие приземляются – возможно, случайно, как этот, или намеренно – каким-нибудь образом. Большинство разбиваются или тонут в море. Но как растению, рассылающему тысячи семян, достаточно, чтобы всего одно семя пустило корни…

Ян Шэнсю возразил:

– Будь их много, разве геологи, искатели сокровищ или просто фермеры, пашущие землю, не нашли бы упавшие? Даже если бы они разбились или сгорели, все равно об этом стало бы известно!

Анна пожала плечами.

– Мы понятия не имеем, что происходит с этими штуками, когда они бьются. Может, они быстро превращаются в камень, напоминающий типичные скальные структуры, или могут превратиться в песок, пыль, даже пар.

Но допустим, что время от времени некоторые из них находят и понимают, что они особенные. Мы знаем, как почти во всех культурах прошлого обращались с редкими и драгоценными предметами. Их вручали в дар царям и жрецам, а те хранили драгоценности во мраке тайных сокровищниц! Ну, может, доставали время от времени, использовали в тайных обрядах, чтобы произвести впечатление на деревенщин и простаков. Но потом снова прятали… потом город захватывали и грабили – и сокровища навсегда исчезали. Или их хоронили вместе с царями, что означает то же самое. И в том и в другом случае правда растворяется в легендах – которых множество!

Она повернулась к Бину.

– Разве не это произошло, когда мировой камень попал в руки к Ли Фанлю? Мысля по старинке, он сохранил тайну – самое необычное в своей жизни – и унес с собой в могилу.

Ученый Ян Шэнсю сказал:

– Это может объяснить индийскую легенду о посвященных Шиве лингамах. Больше того: утверждают, что и первый император Китая, и Чингисхан были погребены с сокровищами, в число которых входили…

Доктор Нгуен поднял руку, призывая к вниманию и прерывая дискуссию. Он стоял совершенно неподвижно и смотрел как будто бы в пространство – вернее, на изображения на внутренней поверхности камня, которые были видны ему одному. Но вот черноволосый ученый заговорил, и в его тоне, по мнению Бина, смешались в равных долях удивление и покорность.

– Кажется, события опередили наши размышления. Мои источники сообщают, что сведения из отчета стали известны…

Он снял очки и посмотрел прямо на Бина.

– Похоже, мой юный друг Сянбин, вы в конце концов оказались правы.

СКАНАЛИЗАТОР

Зовите меня Агарь.

Ради своей безопасности я связываюсь с вами по зашифрованному каналу, хотя этот (*) код репутации псевдонима подтвердит, что я надежный человек и честный свидетель, прошедший курсы визуального скептицизма и объективной правдивости в Женском университете Абу-Даби. Конечно, я не вижу никакого противоречия между этим и тем, что я добрая мусульманка.

Что приводит к моему свидетельству. Ибо сегодня рано утром я стояла на святом месте в Мекке, полная благодарности за милостивое распоряжение Второму Калифу, который мудро, щедро и вопреки упорному сопротивлению предоставил женщинам-паломницам равные права в совершении хаджа.

Эта благословенная милость тем больше, что я теперь живу изгнанницей, под вымышленным именем. (Несомненно, некоторые свяжут этот псевдоним с некоей беженкой, которую преследовали пусть не государство или закон, но не менее могучие силы. Подобно настоящей Агари и я не без защитников, да будут благословенны их имена. Более того, я буду уже далеко, когда это отложенное сообщение достигнет адресата, точно тяжелый камень, всколыхнувший темные воды Всемирной сети.)

Конечно, сейчас есть другие отчеты и слухи о том, что произошло несколько часов назад, перед самым рассветом, у Священной Каабы. Но я тем не менее представлю свое свидетельство.

Я только начала свой третий из семи таваф вокруг внутреннего двора Великой Мечети, молясь, как молилась когда-то Агарь, прося об облегчении и помощи в изгнании, когда с востока ударил ветер из пустыни, пролетел над крышами Бир-Замзама, словно предвещая восход солнца. Этот ветер шевельнул черное покрывало-кисму – честь и защиту святилища, построенного на том месте, где Адам стал первым человеком, положившим камень на камень и тем начавшим эру человека-Строителя. На том самом месте, где Абрахам и Исмаил, сын той первой Агари, починили фундамент и освятили это место во имя Аллаха.

Так силен был этот порыв, что многие паломники опустились на колени или вынуждены были присесть, и перед нами, стоявшими дальше, открылся прекрасный вид на восточный угол Каабы, где сам пророк Мухаммед – да благословенно будет имя его! – своими руками положил в стену знаменитый Черный камень.

Тот самый Черный камень, который упал, чтобы показать Адаму и Еве, где впервые принести жертву и пасть ниц пред святым именем.

Для неверующих или для модернистов, которые полагают, будто Слово могут толковать обычные люди, очевидное объяснение таково: Черный камень – это метеорит, испугавший и ошеломивший примитивных людей в те времена, когда племена устанавливали фетиши, или так называемые священные камни, по всему этому пустынному полуострову. Более того, многие посвященные мусульманские ученые считают, что это может быть просто камень – достойный уважения, потому что его однажды поцеловал пророк, но не более того.

Но тогда как эти люди объяснят достойные доверия и надежные свидетельства того, что когда-то камень был чистым и ослепительно белым? Только тем, что камень за многие столетия поглотил все грехи и оттого стал красновато-черным?

А как эти скептики объяснят чудо, свидетельницей которого я стала, которое увидела воочию? Когда благословенный камень засветился собственным светом! Свет шел изнутри, разгоняя предрассветные сумерки.

На краткий миг это свечение омыло паломников, хотя большинство из них этого не заметили, потому что уже пали ниц на землю. Но многие видели и пятились, спотыкаясь, или воздевая руки, или в удивлении и благоговении хватались за голову.

Это длилось всего несколько мгновений. Потом свечение мгновенно погасло. Камень снова поблек, стал почти черным. Но я свидетель: несколько мест на нем продолжало мягко светиться, особенно под лучами восходящего солнца.

А что же мы, бедные паломники, которые стояли, согнувшись или коленопреклоненные, потрясенные и удивленные? Испуганное молчание сменили стоны и крики, лихорадочные шахады, провозглашающие величие Бога и его пророка.

И только спустя много минут, охваченная ужасом и радостью, я услышала множество голосов: мы поворачивались друг к другу, рассказывали, сопоставляли увиденное.

Я услышала, как многие со страхом произносили: «Демоны!»

Несколько голосов с удивлением, смешанным с тревогой, говорили о «джиннах».

Многие, слышавшие о недавних событиях, бормотали о «чужаках» – существах, которые проснулись в собственном небесном камне в Америке.

Но гораздо чаще (и скоро перекрыв все остальное) возникало единое толкование того, что в кратком священном сиянии видели несколько сот женщин.

Ангелы.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации