Текст книги "Завет стали. Орудие предзнаменования. Книга первая"

Освещение было первым, на что Синдер обратил внимание. Второе, что он заметил, оказалось не столь приятным.

Эльфы уже пришли и сидели за приставленными друг к другу столами: четверо за одним и трое за другим. Они посмотрели на дверь, когда вошли Синдер и остальные. Как и стоило ожидать, Рийн поджал губы в мрачном отвращении.

Высокомерный кознюк не стоил того, чтобы тратить на него время и попадать из-за него в неприятности. Синдер проигнорировал эльфа. Как и остальные, он занял место за одним из оставшихся столов и стал ждать наставника.

Рийн не отрывал от них взгляда, его недовольство было очевидно.

Мохал, эльф, сидевший за столом синдера на уроке тактики и стратегии, заметил ужимки Рийна и покачал головой, чтобы выразить свое раскаяние и извиниться. Натаз выпятил подбородок, глядя на Рийна, и выругался. Синдер уже понял, что гном часто ругался.

– Не обращай внимания на этого говнюка, – сказал Натаз. – Гребаный дебил.

– И этими губами ты целуешь свою сестрицу-жену? – спросил Шриови.

– Сестрицу-жену? Это еще что за хрень? – спросил Натаз. – К тому же я не женат.

Синдер рассмеялся вместе со всеми.

– Думаю, он тебя просто дразнил, – сказал Джозеп.

Рийн продолжал смотреть в их сторону, но теперь к нему присоединился еще и Эстин.

– У вас какие-то проблемы? – спросил их Боунс.

Эстин кивнул:

– Да. Наши проблемы – это люди, которые считают, что достойны учиться в Третьем Директорате.

– И все же они действительно достойны.

В класс вошел наставник, лейтенант Капшин Сонсин, адъютант генерала Арвана. Он только недавно вошел в средние лета, был подтянут и опрятен, а его волосы оставались черными. Он носил форму Третьего Директората: серую рубашку, темно-синие слаксы и черные сапоги. Эмблема Директората – значок с серебряным орлом, сжимающим меч, – указывала на его офицерский статус, а звание было отмечено парой полосок на левом плече, каждую из которых украшала золотая звезда.

Он добавил для Эстина:

– И вам, как удельному князю, это должно быть известно. А если еще неизвестно, скоро вы это узнаете.

Эстин расположился в кресле, упрямо сжав челюсти, что указывало на то, насколько ему наплевать на замечание лейтенанта.

Лейтенант подошел к доске, но вместо того чтобы сесть, остался стоять. Выправка у него была по-военному прямой.

– Вы рассажены неправильно. Давайте исправим это. – И громким голосом дал указания о том, кто и куда должен пересесть.

Синдер оказался за одним столом с Дериусом и эльфом. У последнего были кудрявые каштановые волосы, спутанные, как заросли ежевики, и глаза почти такого же оттенка. От него веяло лесом и мхом.

Синдер представился, и эльф, не мешкая и без намека на заносчивость, тоже назвал свое имя:

– Кэриат Гелундум.

Лейтенант Сонсин постучал кулаком по столу.

– Теперь, когда все расселись, давайте приступать. Это общая история. Эти занятия, – он усмехнулся, – или «проклятия», как некоторые из вас, вероятно, их назовут, будут продолжаться все то время, что вы проведете в Директорате. На первом году обучения мы сосредоточимся на Якша-сит. Также мы затронем федерацию Гандхарва, Ракеш и Сурент-креш. В следующем году мы изучим другие политические союзы, однако, честно признаться, лишь для ознакомления. Наше проклятие в том, что пришлось бы потратить несколько эльфийских жизней, чтобы полностью изучить и понять мировую историю.

Синдер поднял руку.

– Мы будем изучать ришей? – Он надеялся, что история поможет ему понять, почему они так сильны. В конце концов, они были людьми.

– Да, – сказал лейтенант, – но на втором году обучения. Давайте начнем с первого года. Конспектируйте. Эта информация будет на полугодовых экзаменах.

Все закопошились, торопливо доставая тетради и перья из сумок.

– Пораш назах лони, телемарр рул, – произнес лейтенант, как только ученики успокоились. – Это на шевасра. Кто-нибудь помимо эльфов может перевести эту фразу?

Синдер покопался в воспоминаниях. Эта фраза и эти слова… казались ему знакомыми, но он не мог припомнить почему.

Джозеп, радостный, но пылкий гном, поднял руку, и его вызвали.

– Дословный перевод звучит так: «Мира хочешь ты, к войне готовься». Или, скорее: «Хочешь мира – готовься к войне».

Лейтенант Сонсин кивнул.

– Совершенно верно. В этом изречении наиболее полно отражен дух Якша-сит, и впервые его произнесла наша прославленная основательница, императрица Коран Якша. Она произнесла эти слова, после того как собрала разрозненные тогда земли, создав зарождающуюся империю. Этими словами и своей железной волей она выковала невероятно крепкую и мощную сит. Якша была основана в четыреста пятьдесят третьем году СР, за несколько столетий до Нусраэль-Шев, Чудовищной Капитуляции, и мы пережили эти ужасные столетия войны. Якша выстояла и все еще стоит. Правящая династия не прерывалась и продолжается до сего дня в лице нашей любимой императрицы Салы Якша, спустя всего двенадцать поколений с нашего основания. Кто-нибудь может объяснить, как мы добились такого успеха и дительного существования?

Лейтенант не стал прерывать лекцию и сам ответил на свой вопрос:

– Потому что мы живем и дышим фразой, которую я упомянул ранее. Это кредо нашей сит. Мы хотим мира, но всегда готовы к войне. Он умолк и обвел аудиторию суровым взглядом, прежде чем продолжить: – Даже если вы больше ничему не научитесь на наших занятиях, овладейте этим высказыванием, поймите его до конца, и у вас появится шанс преуспеть.

«Пораш назах лони, телемарр рул».

Синдер произнес эти слова про себя. Хочешь мира – готовься к войне. Это была элегантно сформулированная истина, столь очевидная, что Синдер подозревал, что эта информация известна не только Якша. Остальные страны и союзы наверняка пришли к тем же выводам, гласящим, что видимая слабость может спровоцировать нападение, особенно со стороны тех, кто не обременен моральными принципами. Он вынырнул из мыслей, когда лейтенант продолжил лекцию.

– Как я и сказал, Якша-сит была основана в четыреста пятьдесят третьем году СР, Сапро Ран, до Нусраэль-Шев. Учитывая, нынешний год – 3024 СЯ, Сапро Ян, после Нусраэль-Шев, становится очевидно, что наша сит стара, это старейшая политическая единица на Семинале. Наша сит пережила Шета, митхаспуров, считающихся последними последователями Шокана, и таких людей, как Меде, считавших себя богами. Мы выстояли… – Его голос сорвался на высокой ноте. – Вопрос «почему?» важен не менее вопроса «как?», и именно это мы узнаем в первые несколько месяцев занятий.

Лейтенант Сонсин зашагал по классу.

– Давайте перенесемся в прошлое. Перенесемся во время до Коран Якша. Изначально этот остров был простым, как и во всех протосит. Здесь главенствовала природа, и наши прародители-эльфы поддерживали естественный порядок вещей, создавали прекрасное и боролись за выживание против заххаков, живущих в то время. Делали они это своими силами, без чьей-либо поддержки или союзников. Угроза полного вымирания позволила императрице Коран возвыситься. Без нее эльфы Якша погибли бы. Коран показала им другой путь, имперский путь.

На этом месте лейтенант улыбнулся.

– Забавно, но Коран не собиралась продолжать императорский род. Имя «Коран» не было ее настоящим именем, она выбрала его искусственно. На шевасра оно означает «Последняя». Считается, что Коран думала, что станет последней Якша. Ее дочь, Свон Якша, очевидно, считала иначе. Когда Коран пала в первые годы Нусраэль-Шев, Свон замыслила продолжить династию. Именно она установила границы империи. Мы южные эльфы. Наши границы проходят через северную часть Кинжальных гор, огибают Ракеш, выдаются в почти незаселенные места Золоченого полуострова и Золотой реки. Далее, разумеется, начинается непосредственно Якша.

Лейтенант Сонсин распростер руки, словно желая объять весь мир.

– Сам остров отделен от материка Разумным морем, которое служит нашей величайшей защитой. Благодаря ему нам легче готовиться к войне, желая мира. Нам удается вести выгодную торговлю с другими странами, такими как федерация Гандхарва, у которой мы покупаем материальные блага и предметы, изготовленные промышленностью, или Апсара-сит, у которой мы покупаем особые травы, позволяющие нам изготавливать искусную керамику и более тонкое оружие… – Лейтенант сцепил руки за спиной. – Мы глубже погрузимся в изучение этих вещей. Но перед этим я хочу, чтобы вы до конца недели написали эссе по истории и значению ранее упомянутой мной фразы…

Он бросил взгляд на эльфов, задержавшись на Эстине.

– Наверняка вы даже сумеете доказать, насколько достойны учиться в этом великом заведении.

Глава 21

Вечером после первого дня занятий Синдеру захотелось поискать библиотеку. Все остальные собрались в гостиной, развалились в креслах и на диванах, ведя бессмысленные беседы, и казались совершенно вымотанными. Синдер не знал, захочет ли кто-то идти с ним в библиотеку, но все же посчитал нужным спросить.

– Я выжат, – сказал Боунс.

– И я, – согласился Рориан. – Валюсь с ног.

Синдер глянул в сторону гномов, вопросительно подняв брови. Они-то уж вряд ли устали. В конце концов, это же гномы! Они могут трудиться от рассвета до заката и при этом имеют достаточно сил, чтобы напиться после этого.

Его надежды разбились вдребезги.

– Забудь об этом, – сказал Дериус. – Я собираюсь дрыхнуть до утра. Но если ты потом поделишься своими находками, Горячая Голова, я осыплю тебя золотом и бриллиантами.

– Да. Поделись со всеми нами, – согласно произнес Шриови.

Синдер удивленно посмотрел на гномов. Они казались не менее вымотанными, чем люди.

– Я считал, что вы сильнее нас, – сказал он гномам. – Разве вы не должны тренироваться и биться целыми днями без продыху?

– Тренироваться и биться – да, – сказал Шриови. – Читать и учиться? Нет. – Он закрыл глаза, лежа на диване, и тут же отключился.

Синдер с недоверием покачал головой. Он тоже чувствовал слабость во всех членах, но в отличие от других не мог позволить себе сидеть и прохлаждаться. Необходимо было найти информацию по заданию мастера Налина. Плюс, он помнил то, что давным-давно сказал Райнер о книге пророчеств из Гандхарвы. «Лор Агни». Он хотел больше прочесть о Шокане и Сире.

Поэтому он вышел из Кратх-хауса и ступил на плац, когда на Третий Директорат уже опустились сумерки. Небо прорезали оранжевые и красные полосы, в вышине парили летучие мыши, пикируя и порхая. Из конюшен доносились звуки кипучей деятельности. Некоторые все еще были на ногах, чтобы позаботиться о лошадях.

Синдер изучил паддоки и конюшню, глядя на них так, будто мог взглядом проникнуть сквозь дерево и кирпичную кладку. Мыслями он обратился к белому жеребцу.

Действительно ли он говорил со мной?

Он решил, что нет, но вся эта ситуация показалась ему странной.

Еще один пункт в списке личных странностей. Полная потеря памяти. Необъяснимое исцеление изуродованной стопы и чахлой ноги. Странная предрасположенность к владению мечом, еще более странные воспоминания о прекрасном городе и той прекрасной женщине. А теперь еще и это.

Загадка… Он чувствовал это, но как бы сильно ни напрягал мозг и ни изучал различные тексты, не приближался к разгадке и не находил ответов.

Он мог бы попросить кого-нибудь помочь с поисками – две головы лучше, чем одна, – но ему не хватало духа. Это было бы неразумно. Во всяком случае, то, что он почерпнул из книг, постоянно подтверждало простую истину: в загадке его существования есть примесь мощного использования лоретасры, а подобными талантами обладали лишь риши и рэйфы.

И тех и других одинаково презирали, а в случае с последними – еще и убивали, едва завидев. Никто не предпринимал попыток заговорить с рэйфами, понять, что ими движет. Их просто вырезали.

Синдер покачал головой. Нет. Нельзя никому рассказывать.

Занятый своими мыслями, он не заметил, как пересек плац, и увидел, что несколько учеников постарше идут в его сторону. Он кивнул, чтобы выразить уважение, но они были так поглощены разговором, что не обратили внимания на его жест. Вместо этого они просто прошли мимо, хрустя гравием ведущей через плац дорожки.

Синдер пожал плечами и вошел в холл Огненного Зеркала.

Он довольно быстро нашел библиотеку. Это была пристройка, соединенная с главным зданием крытой галереей, через которую и можно было туда попасть. Снаружи на входе висели часы работы: библиотека открывалась ранним утром и закрывалась через несколько часов после заката.

Синдер толкнул тяжелые латунные двери, на которых было выгравировано изображение книг и свитков, вошел и остановился. Перед ним открылось длинное прямоугольное помещение, уставленное столами и освещенное люстрами с лампами диптха. На несколько этажей вверх вздымались полки, которые ломились под тяжестью множества книг. Пахло затхлостью и казалось, что все тут словно задержало дыхание. Справа от Синдера находилась лестница, ведущая на верхние уровни. Слева стоял письменный стол, за которым, склонившись над книгой, сидел пожилой эльф в очках.

Синдер окинул взглядом библиотеку и попытался скрыть ужас. Как много книг… Лучше попросить о помощи старого эльфа за столом.

Тут прямо позади него раздалось уверенное контральто:

– Ты, кажется, потерялся.

Синдер испугался и развернулся, после чего обнаружил, что стоит нос к носу с принцессой Аней. После ее дружеского вмешательства в назревающую утреннюю ссору он смог разузнать о ней больше. Она была вторым ребенком императрицы Салы, но в отличие от королевских особ или аристократок решила выбрать военную карьеру, став первой женщиной в императорской семье, которая так поступила.

На самом деле Аня была первой женщиной, закончившей Третий Директорат, и точка. К тому же она стала первой ученицей в классе, ни больше, ни меньше. Закончив обучение в академии, принцесса, как и остальные высокоодаренные ученики, стала рейнджером. Однако Аня работала одна. Очевидно, она наслаждалась одиночеством, проводя разведку в труднопроходимых местах Кинжальных гор и убивая заххаков и рэйфов по мере необходимости.

Возможно, именно ее вызвали, чтобы избавиться от проклятого эфиром снежного тигра, убившего родителей Синдера. Он подумывал спросить об этом, но сейчас, когда принцесса стояла так близко, все мысли о родителях и ее работе рейнджером куда-то улетучились. Он испытывал напряжение от ее присутствия, а все его мысли куда-то пропали. Синдер обнаружил, что не может ни слова вымолвить, ни вздохнуть.

Аня была выше него, сногсшибательна и незабываема. Ее бездонные глаза изумрудного оттенка навевали мысли о загадочном лесе. Она была одета в защитную одежду рейнджера, на спине висел вложенный в ножны меч, а к бедру была пристегнута парочка ножей. Она ходила вооруженной даже по Третьему Директорату.

Синдеру стало интересно, расслабляется ли принцесса хоть когда-нибудь.

Ему удалось усмирить свои разбредающиеся мысли и приветственно кивнуть:

– Ваше высочество.

– Можно просто Аня, – невозмутимо поправила она.

Необдуманный ответ сорвался с губ Синдера:

– Разумеется, просто Аня.

Как только эта фраза вырвалась из его рта, ему захотелось ударить себя. Как можно быть таким идиотом? Дразнить человека, стоящего намного выше него по положению? Да еще и эльфа, ни много ни мало – члена королевской семьи!

К счастью, волноваться не стоило. Губы Ани изогнулись в нежной улыбке, а в уголках глаз появились озорные морщинки.

– А ты дерзкий, да?

Синдер выдохнул: он даже не осознавал, что задержал дыхание.

– Может, и так, но этот дерзкий парень заблудился.

– И как же тебя зовут?

– Синдер Шейд. Приятно познакомиться. – Он пожал руку Ане. У нее было крепкое рукопожатие и жесткие ладони.

– Что ты ищешь? – спросила принцесса.

Синдер объяснил.

– «Лор Агни», – рассеянно проговорила Аня. – «Тайная жизнь» или «Тайный огонь» на шевасра. Мы, эльфы не слишком доверяем этому пророчеству. По сути, можно сказать, что мы считаем его почти святотатством.

Синдер моргнул. Святотатством? Действительно ли он хотел читать то, что так не любили эльфы?

Аня зашагала вперед.

– У нас есть несколько экземпляров в секции религиозных текстов, – сказала она, оборачиваясь через плечо. – Идем за мной.

Синдер сначала никак не отреагировал, удивившись тому, что Аня общалась с ним на короткой ноге. Но итоге все же сдвинулся с места и пошел за принцессой вверх по лестнице. За ней вился шлейф тончайшего запаха корицы, скорее всего, от ее духов. И снова он открыл рот, не подумав.

Он упомянул корицу, и она, резко остановившись, хмуро глянула на него.

– Пахнет приятно, – быстро добавил он.

– Это не духи, – сказала Аня, поджав губы, – это мой естественный запах. У тебя отличный нюх. Даже большинство эльфов не замечает его. И до сих пор его уж точно не замечал ни один человек.

Принцесса снова зашагала вперед, а ее плечи напряглись. Секундами ранее этого напряжения не было.

Синдер, должно быть, обидел ее и теперь казнил себя. Он не знал, что в его наблюдении так ее взволновало, но поклялся с этих пор держать язык за зубами. Он больше не станет пытаться вызвать у нее улыбку и совершенно точно избавит от излишне фамильярных комментариев. Они явно были не к месту.

Они прошли между двумя рядами длинных полок на втором этаже, и затхлый запах старой бумаги стал более отчетливым. Большинство книг было покрыто пылью.

Синдер взглянул на названия. Некоторые были ему знакомы, но многие он еще не читал. Здесь находились религиозные тексты: толкования «Видений Меде», переводы «Вещих снов», экземпляры «Вечно торжествующего» и несколько томов «Креш Прани». Были также и другие книги.

– Мы на месте, – сказала Аня. Она взяла с полки книгу в кожаном переплете. – Разумнее было бы прочесть ее здесь, нежели просить библиотекаря позволить тебе вынести книгу. Это вызовет меньше вопросов.

Синдер молча согласился. Учитывая его прошлое, совет вызывать меньше вопросов был полезен.

Он взял тонкий том. Тот больше походил на буклет, который можно прочесть всего за несколько часов.

– А где можно найти информацию о битве на Шалфейном поле? – Изначально он пришел в библиотеку именно за этим.

Аня усмехнулась.

– Нигде. Такой битвы никогда не было, – сказала она. – Мастеру Налину нравятся розыгрыши, и он всегда так разыгрывает людей и гномов на первом курсе. Просит их написать эссе на тему битвы на Шалфейном поле. Всю неделю они в панике ищут хоть какую-то информацию о полностью выдуманной битве. Это из комедийной пьесы «Коронация дурака». История об эльфе, который хочет стать императором.

Прицесса наклонилась к Синдеру, похоже, чтобы подчеркнуть свою следующую фразу:

– Эльфами всегда правили женщины, императрицы. Не мужчины. Всегда. Однако этот мужчина, желающий стать императором, в итоге пробивает себе путь на трон. Он побеждает своих врагов во время битвы на Шалфейном поле, но в бою его оскопляют. Так что, несмотря на то, что он занимает трон, в определенном смысле его больше нельзя назвать мужчиной.

Синдер рассмеялся.

– Хотел бы я увидеть эту пьесу. Мне кажется, мое прошлое «я» любило ходить в театр.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я не помню ничего о своей жизни до последнего года – ответил Синдер, и рассказал о снежном тигре, проклятом эфиром.

– Печальная история, – согласилась Аня.

Синдер лишь тихонько промычал что-то в ответ. Он не хотел дальше развивать эту тему. Вызывать меньше вопросов…

Он снова провел пальцами по «Лор Агни» и спросил:

– Почему эльфы считают пророчество святотатством?

– Потому что последние стихи, «Дентхера», «Времена великого повелителя» на шевасра, утверждают, что Шокан и Сира вернутся, когда Семинал будет больше всего в этом нуждаться. Несмотря на их репутацию, они всего лишь люди. С точки зрения моего рода – благословенной расы – возникает вопрос: что такого могут Шокан и Сира, чего не можем мы? – Она покачала головой. – Есть также другие, совершенно невозможные вещи, о которых рассказывается в книге. Возрождение Шета. Пришествие Змея Предела, кем бы он ни был. Такого рода вещи.

Синдер разочарованно вздохнул. Звучало как типичный пророческий текст. Смутные предзнаменования рока, восставшего зла, некая нить невозможной надежды, кольцо или меч, который всех спасет… Ничего того, чего следовало бы пугаться, и уж точно ничего, что заслужило бы звание святотатства.

– Есть ли в тексте хоть что-нибудь полезное?

– Определенно, – сказала Аня, – но это тебе придется узнать самому. – Ее лицо озарила улыбка, словно лучик солнца в пасмурный день. – Приятного чтения.

Затем она его оставила, и Синдер глядел на ее удаляющуюся фигуру, думая больше о ней, чем о книге в своих руках.

* * *

Аня шагала по Третьему Директорату, направляясь в свои покои в холле Огненного Зеркала. Никого не было, и ее шаги эхом разносились по безмолвным коридорам. Лампы диптха, горевшие в люстрах из кованого железа, на ночь приглушили. Левый ряд окон выходил на плац, и сквозь них врывался поток лунного света. Двери справа вели в темные классные комнаты, и на той же стене висело несколько портретов, на которых были изображены знаменитые выпускники академии. Большинство из них было эльфами, но встречались люди и гномы.

Аня уверенно прошла по коридору, свернула направо, на лестничный пролет, и поднялась на этаж, где ночевали некоторые мастера и почетные гости. Широкие дубовые полы были устелены коврами, приглушавшими звук ее шагов. Здесь свет исходил от хрустальных люстр, которые всегда казались Ане неуместными в школе, готовившей воинов к битве.

Пока принцесса шла в свою комнату, ее мысли были прикованы к первокурснику, с которым она сегодня познакомилась. Синдер Шейд… Типичная фамилия для жителя Кинжальных гор. И все же что-то в его взгляде говорило о том, что он был из другого места, вовсе не из Ракеша. Разница была почти неуловима, но его кожа была не совсем того же оттенка, что у большинства его соотечественников. Она была чуть темнее, словно чай с капелькой молока. Разрез глаз тоже был круглее. Возможно, в нем есть примесь эрроуза.

Она не могла наверняка определить его происхождение, но сильнее, чем его внешность, ее удивило его обоняние. Он заметил исходивший от нее запах корицы. Его замечали только самые близкие: родители, брат и сестра. И больше никто. Даже друзья и кузены.

Так как это удалось Синдеру? Нет – почему это удалось Синдеру? Наверняка это как-то связано с его смешанным происхождением. Возможно, благодаря ему он и имел обостренное чутье. Поэтому он никак не мог быть чистокровным. Скорее наоборот, такие люди были менее одаренными, но это не мешало их желанию сохранить расовую чистоту.

Это было странно. Некоторые человеческие племена настолько глубоко верили в чистоту своих предков, что требовали, чтобы все их члены имели общие черты, будь то оттенок кожи, разрез глаз или цвет волос, и хотели, чтобы их потомки тоже ими обладали.

Подобные взгляды всегда были Ане не по душе. Она ненавидела такую узколобость, что было неудивительно, учитывая, что в другой жизни ее считали гхриной, выродком. Она не могла до конца восстановить в памяти эту часть своего прошлого. Это был давно утраченный период жизни, эра потухших воспоминаний, годы, наполненные радостью, счастьем и любовью. Ей было больно думать об этом.

Принцесса сбросила тяжесть воспоминаний и снова сосредоточилась на Синдере Шейде. Ей понравился этот парень. В отличие от других представителей человеческой расы, он ее не боялся, его не впечатлял ее статус эльфийки, входящей в королевскую семью. Он даже был готов поддразнивать ее, на что не осмеливался практически никто из мужчин. Неважно, какой расы. Синдер обладал смелостью и чем-то еще. Чем-то большим. У Ани было чувство, что в душе Синдера соединялись упрямое сердце воина и высокий дух.

А может, она приписывала ему больше заслуг, нежели он на самом деле имел.

Прицесса улыбнулась про себя, представляя, какие выводы о нем сделала бы ее старшая сестра, Энма. Было нетрудно догадаться. Энма разделяла неприязнь Эстина к людям. Аня же, напротив, была известна тем, что благоволила людям, верила в их способности.

Некоторые эльфы считали ее взгляды неприличными, но Ане было все равно. Она никогда не покрывала позором ни свою семью, ни род. Никогда не вела себя неприлично по отношению к человеку, будь то мужчина или женщина. Она видела в них лишь потенциальных друзей.

Аня добралась до своей комнаты, вошла и повернула ручки на паре ближайших ламп диптха, которые работали за счет содержащегося в них эфира. Комната медленно осветилась, и принцесса оглядела свои покои. В углу притаилась кровать большего размера, чем койки учеников. Слева – комод с зеркалом и личная ванная комната. Справа – окно, выходящее на окружающие горы, в которых она всегда чувствовала себя как дома, и где ей было спокойнее.

Аня бросила взгляд на затененные вершины, и ее волной накрыла необходимость отправиться в путь. Принцесса не стала этому противиться. За прожитые десятилетия она научилась доверять своей интуиции. Та сообщала ей, когда провести время на острове Якша, когда уехать, а когда вернуться на континент или отправиться в Кинжальные горы.

Утром она уедет, вернется в Ревелан, увидится с родителями и сообщит им о своих планах.

* * *

Через несколько дней трудного пути Аня прибыла домой, в столицу. Это была утомительная скачка, но учитывая обитаемые храмы через каждые сорок километров, у нее была возможность менять лошадей по несколько раз за день.

По пути в Ревелан тяга отправиться в дорогу стала невыносимой. Принцессе хотелось увидеть мир. Более высокие горы материка звали ее. Воспоминания о давно минувших днях, когда границы ее мира были очерчены заснеженными отвесными вершинами, изобилующими пещерами, скалами и зеленеющими полями, выходящими на озеро в форме капли… И она приняла решение. Город, врезанный в склоны одной определенной вершины (теперь там не было ничего), взывал к ее душе.

Моя душа.

Внезапно Аня почувствовала себя гораздо старше. Последнее время, находясь в Третьем Директорате, окруженная учениками, которые казались совсем детьми, она ощущала тяжесть сотни прожитых лет. Но куда сильнее это давило в такие моменты, как сейчас, когда принцесса в красках вспоминала свое прошлое.

Сразу после заката она наконец добралась до Ревелана и въехала в западные ворота, направляясь в императорское имение – Тадж-Вада. Ряд зданий, занимающих скалистые террасы на склонах высоких холмов. Некоторые были в распоряжении суверенов и государственных чиновников, которые помогали управлять Якша но, похоже, считали, что могли бы лучше заведовать обширной сит без прямого вмешательства императрицы.

Аня подъехала ко дворцу Тадж-Вада. Главный вход защищали высоченные ворота, закрытые позолоченной опускной решеткой из кованой стали. Вдобавок территорию окружала массивная стена из серого гранита, выше якшин и толщиной в три метра. По обе стороны от ворот на дорогу глядели две башни. На их верхушках развевался флаг Якша: огненно-золотая корона на красном поле.

Принцесса приветственно кивнула полудюжине воинов по обе стороны от входа. На крепостной стене и на самой территории на постах стояли еще солдаты. Она въехала в ворота сквозь длинный тоннель и оказалась на территории дворца. Перед ней зеленым знаменем простиралась длинная лужайка. Траву разделял пополам длинный бассейн, по обе стороны которого в два ряда, словно солдаты на посту, выстроились пальмы. Вдалеке виднелся лестниц. Они вели вглубь территории и поднимались непосредственно к самому дворцу.

Аня остановилась, чтобы окинуть взглядом строение из белого мрамора. Дворец. В свете лун-близнецов – белого Дорманта и золотого Фулсома – он сиял. Здесь она провела большую часть своей жизни, и хотя назвать это место домом можно было только с натяжкой, именно такие чувства оно всколыхнуло в сердце. Душа, однако, стремилась в уютную келью с тремя комнатами, высеченную в сердце горы. Ее первый настоящий дом. Или хотя бы в квартиру в городе, столь великолепном, что Ревелан и сравниться с ним не мог, в то место, где она с такой радостью предавалась любви.

Аня раздраженно цыкнула от навязчивых мыслей о прошлом. Оно давно предано забвению, и все те, кто оживлял эти воспоминания, мертвы. Она даже не помнила их лиц и имен.

Принцесса отбросила чувства и мысли. Она приехала сюда, чтобы поговорить с матерью и отцом.

Дорога, идущая от главных ворот, раздваивалась и вела к имениям чиновников, некоторые из которых могли бы соперничать роскошью с главным дворцом. Далее дорога превращалась в мощеную аллею, идущую параллельно лужайке и подводящую гостей к дворцовым ступеням.

Аня поехала по правой дороге мимо пруда с золотыми карпами. Через водоем был перекинут деревянный мост, в центре которого стояла небольшая беседка. После очередного поворота она миновала окруженный дикими цветами сад камней. Потом еще несколько раз повернула направо и налево, после чего добралась до конюшен. Большеглазый парень, чьи заостренные уши выглядывали из-под копны волос, взял ее лошадь под уздцы. Аня его не узнала. Наверняка он был новеньким в замке.

– Я очень хорошо позабочусь о кобыле, ваше высочество, – сказал парень голосом, полным благоговения.

Аня улыбнулась.

– Спасибо, дитя. Как тебя зовут?

– Энмен, ваше высочество.

– Позаботься, чтобы она получила дополнительную порцию овса.

Парень пообещал позаботиться об этом.

Принцесса отправилась на встречу с семьей. Она поднялась по нескольким пролетам ступеней, свернула в увитый плющом коридор, ведущий через сады, и наконец добралась до дворца, куда вошла через вход для слуг. Оттуда Аня скользнула в один из главных холлов.

Несмотря на поздний час, широкий коридор, достаточно просторный, чтобы пятеро могли пройти по нему бок о бок, заливал мягкий свет множества хрустальных люстр, свисавших с цилиндрического свода. Деревянные балки тикового дерева, изгибаясь, спускались по белым стенам, на которых висели различные портреты и гобелены. Мягкие ковры, такие пушистые, что на них можно было лежать, устилали полы из темного мрамора и заглушали стук Аниных сапог.

Она подошла к большой фреске под крестовым сводом на пересечении двух коридоров. На ней была изображена сцена того, как митхаспуры заключают Шета в темницу и сажают его на цепи в глубоких темных глубинах в самом сердце горы. Митхаспуров вели братья, Дормант и Фулсом.

Аня задержалась там, вбирая то, что было изображено на фреске. Что-то скреблось в глубинах тусклой памяти, и это обеспокоило принцессу. Ей казалось, что Дормант и Фулсом были совсем не братьями, что их истинное обличье было жутким и страшным. Неужели действительно именно они вели за собой великих митхаспуров?

О митхаспурах она знала лишь то, что от них происходит островная нация бхаратских ришей. Риши. Это слово было синонимом эгоизма и жестокости, и все же они, бесспорно, были сильны. Говорили, что риши, так называемые прямостоящие, открыли по четыре чакры.