Текст книги "Завет стали. Орудие предзнаменования. Книга первая"

Глава 29

На следующей неделе Синдер обнаружил, что жаждет нового испытания. Он отправился в холл Огненного Зеркала и, сузив глаза, решительно посмотрел на Врата Скорби. Их матовая черная поверхность словно излучала зловещее предостережение, округлый рот готов был проглотить незадачливого зеваку. Синдер оглядел руны, врезанные в камень.

По словам мастера Молни, если использовать их правильно, комбинация символов могла соединять Врата Скорби с другими подобными порталами, рассыпанными по всему Семиналу. Это позволило бы мгновенно перемещаться между двумя соединенными вратами. К несчастью, никто из ныне живущих не знал, как это сделать. Природу Врат тщательно скрывали их создатели, митхаспуры. Даже отшельники риши не знали, как они работают.

Врата Скорби, по крайней мере, сохранили связь с Ворогом, местом назначения Синдера. Теперь он часто приходил сюда, так как нуждался в подготовке к предстоящему Великому Столпотворению и Первичному Испытанию, где ему придется столкнуться с паукинами. До этого еще оставалось несколько месяцев, но лучше подготовиться сейчас, чем жалеть, что не подготовился вовремя, когда настанет нужда.

Сегодня он планировал усложнить задачу: три паукина, и без щита. Хотя теперь он уверенно владел мечом и круглыми баклерами[13]13
  Баклер – небольшой щит, 20-40 см в диаметре.


[Закрыть], которые использовали эльфы, он хотел встретиться с существом лицом к лицу без него. Хотел проверить, на что способен.

Он подошел к рунам и повернул их, как учил мастер Абсин: задал размер и количество врагов, которым желал противостоять. Закончив, отступил, наблюдая за тем, как оживают символы. Они загорелись золотом, а миг спустя подвал наполнила вспышка света и звук разбивающихся о берег волн. В комнату выстрелил водяной конус, но ни капли не попало на пол. Конус втянулся и заполнил жидкой пленкой все пространство Врат Скорби.

Синдер постарался успокоить дыхание, прежде чем войти во Врата. Он даже не знал, зачем тратит на это время. Подготовка никогда не помогала. В тот миг, когда он соприкоснулся с водяной пленкой, его до самых костей пронзил ледяной холод. Он стиснул зубы.

Меньше чем через секунду он оказался в вечно подернутых пеленой пределах Ворога. По крайней мере, его больше не тошнило во время путешествий через Врата Скорби, как раньше.

Некоторое время Синдер изучал то, что его окружало. Луг, на котором он оказался, обступали хилые деревца и колючий кустарник. Во всех направлениях простирались заснеженные пики. Воздух наполнился запахом гниющей растительности. За спиной, словно дыра в мире, примостился черный круг. Врата Скорби, выход из Ворога. Из-за окружавших его деревьев донеслось клацанье, и через несколько минут из колючих кустов показалось три паукина. Они вышли на опушку и встали ровным рядом, обратив к нему лица. Их панцири были матово-черными, как материал Врат Скорби, и все трое были размером с гнома. Он решил сразиться с молодыми воинами.

Синдер сделал глубокий вдох и медленный выдох. Необходимо было успокоиться, и что еще важнее, необходима была лоретасра. По какой-то причине она легче приходила к нему в Вороге. Сегодня, однако, она ему не показывалась.

Где она?

Паукины заклацали, в их голоса закрались вопросительные нотки.

Синдер расправил плечи, избавляясь от напряжения. Он поднял шок, направив его на своих врагов. Придется сразиться с ними без лоретасры.

Один из паукинов взревел высоким голосом, словно умирающий зверь. Все трое напали. Синдер ушел вправо, делая все от него зависящее, чтобы бороться лишь с одним врагом за раз. Паукины повторили его движения. Синдер приблизился к одному из них. Он нырнул под переднюю конечность, которая пронеслась по тому месту, где только что была его голова. Синдер нанес рассекающий удар. Он отрубил шипастую лапу паукина. Существо завопило.

Синдер прокрутился. Теперь он парировал ответный удар паукина, находясь у него за спиной. Его шок скользнул острием вверх, пробивая клыкастую морду монстра. И вновь вопль. Существо встало на дыбы, мешая своему сородичу.

На Синдера бросился следующий паукин. Он передвинулся, чтобы встретить атаку…

Синдер взвыл, его туловище взорвалось агонией. Паукин поднял его над землей. Одна из его лап пронзила грудь Синдера. Из раны фонтаном брызнула кровь, пропитав его рубашку и стекая на землю. Мир превратился в карусель красок и образов. Монстр отшвырнул его. Синдер повалился наземь.

Мир Ворога потемнел и затих.

Мгновение спустя мир вернулся, и боль Синдера прошла. Он со стоном поднялся на ноги, потирая грудь. Несмотря на то, что боль исчезла, память о ней осталась. Ужасная рана… Он никогда не привыкнет к агонии смерти.

Ворог перезагрузился.

Синдер снова стоял в центре опушки. Клацающий звук возвещал о наступлении врагов. Он все еще потирал грудь, а недавняя смерть омрачала рассудок. Он постарался сосредоточиться на том, что требовалось сделать.

Паукины наступали. Синдер изо всех сил постарался успокоить свои расшатанные нервы. Он ненавидел умирать в Вороге, но какая-то угасающая сила внутри него не позволяла ему сдаться. Если хочешь достичь величия, приходится идти на жертвы.

Паукины вышли из-за деревьев, клацая и выстраиваясь в одну линию. Как и в прошлый раз, они встали лицом к Синдеру. Он глядел на них, пытаясь составить план. Может, не стоило выбирать трех паукинов. Обычно он тренировался лишь с одним.

Внутри него, словно рычащий пес, заворчала досада. К черту паукинов. Поражение хуже смерти. Синдер отказывался принять поражение. Он не сдастся, не отступит. Досада переросла в ярость, из одной-единственной искры разгорелся целый пожар.

Ему требовалось нечто большее, чем просто ярость. Нужна была лоретасра, и был лишь один способ дотянуться до нее.

Успокоиться.

Оставалось несколько бесценных секунд, прежде чем паукины нападут, и он закрыл глаза, контролируя вдохи и выдохи.

Успокоиться.

Где-то вдалеке – он скорее почувствовал, чем увидел, – засверкала идеально отражающая поверхность пруда. Синдер знал, что нельзя торопиться. Оно придет само.

Успокоиться.

Еще один вздох, и он сверкнул перед его внутренним оком: небольшой пруд с кристально чистой водой. Рядом, стоило только протянуть руку. Синдер пропустил через себя лоретасру, и она вошла в него, как только напали паукины. Он открыл глаза. Покрытый пеленой мир Ворога стал ярче, слух обострился. Мышцы наполнились силой и мощью.

Синдер, как и до этого, ушел вправо. Его ждал удар наотмашь. Он отбил его и вонзил шок в челюсть паукина. Тот встал на дыбы, рыча от боли и ярости. С фланга напал второй. Синдер обернулся, держа его в поле зрения.

Он блокировал попытку нанести ему колющий удар, еще раз парировал и низко наклонился. Прямым колющим ударом он вывел из строя одну из конечностей существа. Паукин завалился набок. Синдер развернулся, прежде чем тот успел выпрямиться.

На него набросился последний паукин. Синдер встретил его, уйдя в сторону. Существо попробовало повторить его движения. Слишком медленно. Синдер ударил, нанося увечье его лапе. Монстр взвыл, высоко заверещав.

Первый паукин с текущим с морды ихором вновь вступил в схватку. Он широко взмахнул передней лапой. Синдер увернулся, и удар монстра пришелся прямо в грудную клетку одного из его товарищей, убив его. Лапа паукина застряла в теле его мертвого собрата.

Осталось еще двое.

Синдер ринулся на застрявшего паукина. Тот бросился было на противника, но мертвое тело паукина не позволило ему пошевелиться. Синдер быстро, одну за другой, отрубил две конечности монстра. Сердце наполнилось предвкушением успеха.

В заднюю часть его ноги пришелся удар, сломавший ее и отправивший его в воздух. Траекторию полета обозначила струя крови. Синдер приземлился, пропахав собой землю. Он прокатился пять метров, прежде чем остановился.

Тело снова взорвалось агонией, в глазах потемнело от боли. Болело все. Зрение возвращалось медленно. Синдер потерял связь с лоретасрой. Он отбросил переживания. Делать нечего. Предстояло столкнуться еще с двумя паукинами.

Пошатываясь, он попытался встать, отказываясь умирать, лежа на спине, как краб. Лишь благодаря усилию воли ему удалось подняться на ноги, как раз перед тем, как паукин, словно оползень, налетел на него.

И он умер.

Ворог потемнел. Мир умолк и миг спустя снова вернулся.

И снова Синдер обнаружил, что стоит в центре пустой опушки. Паукины исчезли, как и его боль. Он поднялся, постанывая громче, чем в прошлый раз. Можно уйти в любой момент. Выход манил его.

Синдер с тоской посмотрел на него, а затем бросил взгляд в сторону клацающего звука, донесшегося со стороны леса.

Нет. Он пришел, чтобы убить трех паукинов, и он убьет трех.

Он постарался успокоиться. Лоретасра манила его, и он принял ее.

* * *

Синдер похромал в сторону Врат Скорби. Агония переполняла тело. Дышать было тяжело. Несколько ребер с левой стороны были сломаны. Не хватало половины скальпа. Кровь капала из борозд, оставленных в его спине, груди, животе – удивительно, что кишки не вывалились. Сломана была и правая лодыжка.

Боль, однако, не заглушала удовольствия от того, что он наконец одержал победу над паукинами. Понадобилось пять попыток, а значит, четыре раза пришлось умереть, но в конечном итоге он достиг цели. Убил трех паукинов за раз.

Преодолев еще полдюжины метров, он вышел из Ворога и тут же выпрямился, выдохнув от облегчения, когда боль исчезла, пропала, как будто ее и не было. Увечья не распространялись на реальный мир, ведь тело на самом деле не было искалечено. Нанесенные травмы не были настоящими, хотя и ощущались вполне реально, когда он бился в Вороге. Но уроки, которые он выносил из этого странного места, стоили того, чтобы вытерпеть боль. По крайней мере, он так считал. Другие могли с ним не согласиться.

Синдер закрыл Врата Скорби, и портал вернулся к своему обычному состоянию покоя. По ту сторону его была темная комната с выложенным шлифованным камнем полом.

Три паукина. Он не смог сдержать торжества. Понадобилось приложить все усилия, но в конечном итоге он победил. Его улыбка угасла. Важнее то, сможет ли он повторить подобное. Если не сможет, в сегодняшнем вечере не было никакого смысла.

Достичь успеха, повторить его и продвинуться вперед.

Устало вздохнув, Синдер покинул подвал, с трудом поднялся по лестнице и вышел из холла Огненного Зеркала. На плацу было тихо. Стрекотали сверчки, выманенные на поверхность обещанием весеннего тепла, предвестники которого сохранялись даже в столь поздний час. Тихий ветерок приносил цветочные ароматы бирючины и жимолости, лаская недавно распустившиеся листочки, заставляя их шелестеть шепотом. Звезды светили ярко. В эту ночь было двойное новолуние: и Дормант, и Фулсом отсутствовали.

Синдер зашагал в сторону Кратх-хауса. По дороге он заметил еще двоих на дальнем конце плаца, они двигались параллельно с ним, вероятно, в том же направлении. Он поморщился, узнав их. Эстин и Рийн. Эльфы заметили его одновременно и воодушевленно указали на него друг другу. Больше рядом никого не было, и их скверные шуточки было слышно через весь плац.

Синдер закрыл глаза с расстройством, отвращением и злостью – клубок раздражения. Удовольствие от успеха в Вороге испарилось.

Ну почему нужно было столкнуться с этими двумя именно сегодня?

Он сосчитал до пяти, позволив себе прочувствовать эмоции и выдыхая на каждый счет. Затем открыл глаза. Гнев не прошел, но был под контролем. Синдер был спокоен или, по крайней мере, спокойнее, чем раньше, и ему необходимо было оставаться в этом умиротворенном состоянии. До сих пор это был единственный способ дотронуться до лоретасры, а он подозревал, что скоро она ему понадобится.

– Ты выбрал неудачный вечер для одинокой прогулки, – сказал Рийн с гаденькой улыбочкой, когда они с Эстином остановились не больше чем в полудюжине метров и загородили ему проход к Кратх-хаусу.

– Это еще почему? – спросил Синдер, смотря мимо Рийна, но практически не видя эльфа. Он искал кристальную чистоту лоретасры, но она не появлялась.

Эстин не улыбался. От него исходила аура сдерживаемого гнева.

– Ты танцевал с моей сестрой на Зимнем Фестивале. Думал, мы забыли?

– Твоя сестра сама пригласила меня на танец, – напомнил Синдер, стараясь отсрочить то, что теперь казалось неизбежным. Лоретасры не будет, и он мысленно подыскивал другие варианты. Что он мог противопоставить двум эльфийским воинам? На поясе все еще болтался шок, а они были не вооружены. Не самая честная битва, но опять-таки, им не следовало устраивать ему засаду в ночи.

– Ты должен был отказать, – сказал Эстин.

– Я пытался. Ты…

– И эти последние шаги, – прорычал Эстин. – Последний поворот… Эти движения не предназначались тебе! – Он сжал кулаки. – Рийн был слишком добр, когда попытался преподать тебе урок того, как надо вести себя в нашем мире. Помнишь? Ты рыдал, с ног до головы облившись собственной рвотой.

Синдер бросил взгляд на Рийна. Их битва кончилась совсем не так.

Эстин захрустел костяшками.

– На этот раз урок будет куда более основательным.

Синдер обнажил шок, взяв его наизготовку. Ну, тогда вперед. До лоретасры он дотянуться не мог, но драться будет все равно.

Эльфы обменялись взглядами и расхохотались. Пламенный гнев Синдера затух от недоумения. Что смешного?

Рийн указал на шок.

– Думаешь, сможешь защититься с помощью этого? – насмешливо ухмыльнулся он. – Придадим пикантность уроку.

Земля у Синдера под ногами задрожала. Он тут же опустил взгляд. Это была ошибка. Когда он снова поднял глаза на эльфов, они уже пропали. Куда?

Он сложился вдвое от удара в живот и скрючился от боли, силясь вздохнуть. Эльфы, должно быть, прибегли к Слиянию. Удар кулаком или коленом пришелся ему в висок. Он повалился наземь, каким-то чудом не выронив шок, и бешено рубанул им по воздуху. Один из эльфов выругался. Рийн.

Синдер перекатился, пытаясь подняться на ноги.

Он почувствовал движение и частично блокировал удар, направленный ему в лицо. В ушах зазвенело. В глазах потемнело. Шок выпал из безжизненных рук. Через некоторое время, через долю секунды, зрение вернулось к нему, но было затуманено.

– Держи его. Он ударил меня по яйцам. Будет честно сделать то же самое с ним.

– Когда это он тебя ударил?

Синдер то терял сознание, то снова приходил в себя. Кто-то держал его. Эстин. Принц стоял у него за спиной, схватив его за руки и держа прямо. Рийн стоял лицом к нему.

– Неважно, – прорычал Рийн. – Это случилось. Я собираюсь отплатить ему за оскорбление.

Эстин заорал от боли, и Синдер повалился наземь. Рийн тоже издал крик. С того места, где он лежал, Синдер увидел, что эльфы дерутся с кем-то еще. Он улыбнулся. Шриови, Джозеп и Натаз. Гномы встали между Синдером и эльфами.

– Это не ваше дело, – сказал Эстин, – проходите мимо. С вами у нас нет проблем.

– Гребаные трусы! – прорычал Натаз. – Не можете в одиночку справиться даже с одним человеком?

Зрение Синдера все еще было затуманено. Ноги тоже не держали, но он точно не жук! И, ракшас побери, не станет лежать на спине, пока остальные бьются за него! Он со стоном перекатился, привстав на колени.

Шриови плюнул Эстину под ноги.

– Твоей матери было бы стыдно. Мне стыдно. Как низко пала твоя семья! Ты наджа. Грязь поганая.

Взгляд Эстина ожесточился.

– Ты заплатишь за это оскорбление.

Синдер сумел вскарабкаться на ноги.

– Я заплачу, надрав тебе задницу, чертов свин, – сказал Шриови.

– На этот раз вам не удастся скрыть то, что вы сделали с Синдером, – сказал Джозеп эльфам. – Вы сломали ему нос, поставили фингал под глазом и наверняка контузили его. Мы не должны драться за пределами тренировочного ринга.

– И что, расскажешь администрации? – насмешливо улыбнулся Рийн.

– Да, ракшас вас возьми, – сказал Шриови.

– Ну и кто теперь трус? – спросил Рийн.

– Ты, хрен, – ответил Натаз. – Вы напали на него. Двое на одного. И чего вы от нас хотите? Чтобы мы притворились, что он споткнулся и слетел с ебаной лестницы? – фыркнул Натаз. – Иди на фиг. Именно этого хулиганы и ожидают от своих жертв.

– Я не жертва, – сказал Синдер, обращаясь к Эстину и Рийну. Ярость помогала ему держаться на ногах. Ярость оттого, как эти два наследника благородных семей относились к тем, кто был слабее них. Ярость оттого, какую боль причинили ему Эстин и Рийн.

Это больше не повторится.

– Я принимаю ваш вызов. Один на один. Как только вылечусь. Я бросаю вызов вам обоим. Дуэль. Мастер Абсин будет судить.

Он вызвал принца государства и сына благородного дома на официальную дуэль, битву, в которой проигравший либо молил о пощаде, либо объявлялся неспособным продолжать бой. Иногда дуэли кончались смертью, но разве был у Синдера иной выход? Он не станет так жить, не будет постоянно оглядываться, задаваясь вопросом, когда они снова устроят ему засаду. На дуэли мастер Абсин, по крайней мере, мог гарантировать честную игру.

– Я буду его секундантом, – сказал Шриови. Голос гнома не дрогнул, но Синдер заметил, как тот бросил в его сторону взгляд, полный сомнений.

– Дуэль, – насмешливо улыбнулся Эстин. – С ним? С человеком?

– Дуэль может помочь вам двоим избежать исключения из Директората, – напомнил Джозеп Эстину.

Сказанное не поддавалось пониманию Синдера. Что? Эстина и Рийна могли исключить за нападение на него?

– Ваша единственная надежда на то, чтобы восстановить свою честь, – принять вызов и взять верх над Синдером, – продолжил Джозеп. – Я не стану лгать о том, что видел. Двое эльфов прибегли к Слиянию и избили человека.

– Не стану лгать и я, – сказал Шриови.

– Как и я, – добавил Натаз.

– Вы также оплатите лечение Синдера, – сказал Джозеп. – Иначе мы не согласимся на дуэль. Ни один из нас. Вы заплатите за то, что сделали, из собственных карманов.

Эстин и Рийн испепеляли их взглядом.

– Принято, – прорычал Эстин и обратился к Синдеру: – Четыре недели. Затем состоится дуэль.

И они с Рийном покинули аллею у Кратх-хауса.

Синдер осел, и Шриови подхватил его.

– Они могут тебя убить, ты знаешь об этом? – спросил гном.

– Значит, мне придется убить их первым.

Глава 30

На следующее утро, после того как его подстерегли Эстин и Рийн, у Синдера появились проблемы с концентрацией. Голова болела, а при резких движениях накатывала тошнота, отчего хотелось блевать. Желудок тоже болел. То же было и с плечом. Должно быть, вывернул во время вчерашней драки.

В результате его не пришлось долго уговаривать сходить в больничное крыло Директората. Доктора тряслись над ним, оставив его в маленьком больничном крыле, и у них ушло несколько дней на то, чтобы устранить нанесенный эльфами ущерб.

Несмотря на посетителей, в основном, приятелей-первокурсников, у Синдера было много времени на раздумья. До сих пор он думал о тренировках лишь как о способе стать лучшим. Это желание вспыхнуло маленькой искоркой, но после Турнира Создателя разгорелось настоящим пламенем. Синдер хотел стать лучшим. Он обязан был стать лучшим. Как еще мог он защитить тех, кто не мог защитить себя сам? Это была причина, по которой он так усердно тренировался. В глубине души Синдер считал себя слугой, а не предводителем.

Но становиться лучшим было бессмысленно. Стать лучшим в тренировочном поединке ничего не значило. Синдер забыл, что на самом деле значило быть воином, забыл, зачем на самом деле здесь находился.

В Третьем Директорате тренировали воинов, а воины убивали своих врагов. Они не тренировались с ними. Они уничтожали их, одновременно сохраняя свои войска. Засада, убийство на расстоянии, превосходство противника числом… все ради победы, если это не нарушает норм морали. И существовала моральная поддержка в борьбе против зла. Дуэли, в свою очередь, были занятием для дураков, пустой тратой времени, а заботиться о рейтинге было еще глупее.

В Третьем Директорате Синдер сосредоточился не на тех вещах, подошел к своей подготовке как дилетант.

От этого осознания его затошнило. Синдер пообещал себе, что с этих пор скорректирует свою цель, будет тренироваться изо всех сил и сконцентрируется на том, что важно на самом деле: узнать все, что возможно, чтобы бороться эффективнее и сохранить жизни своим братьям-воинам. В последнее время он не уделял занятиям по тактике и стратегии то время, которого они заслуживали.

Но больше это не повторится.

Когда через несколько дней Синдер покинул больничное крыло, он вышел оттуда с новой целью. Также он узнал, что Эстин и Рийн получили отрицательные отметки в личных делах. Вдобавок комендант устроил им серьезную выволочку. Эстин и Рийн вышли из кабинета генерала пристыженными и с низко опущенными головами, но прежде чем добрались до своей казармы, они столкнулись с Аней. Принцесса тоже на них набросилась, даже не пытаясь скрыть или спрятать гнев и отвращение. Ее яростные крики разносились по всем коридорам холла Огненного Зеркала и до самой зеленой лужайки плаца.

Синдера не волновало то, какое наказание получили Эстин и Рийн. Его будущее было важнее, и он решил, что нужно изменить свой подход к тренировкам. Он поклялся узнать о способах ведения боя все, что возможно, как только с дуэлью с двумя эльфами будет покончено. Он победит их, изобьет их так, что у них даже мысли не возникнет снова на него напасть. После этого он сможет двигаться дальше.

Разумеется, какой бы глупостью теперь ни казалась дуэль, он все же был рад, что предложил ее. За то, что Эстин и Рийн сделали с ним, любой обычный ученик был бы отчислен из Директората без объяснений, но эти двое не были обычными учениками. Один был принцем сит, а другой – членом могущественной дворянской семьи. Синдер сомневался, что Эстина и Рийна ждали бы еще какие-либо последствия помимо тех, с которыми они уже столкнулись. Однако дуэль могла гарантировать высшую справедливость, которой они оба отчаянно заслуживали.

Осталось выяснить, как это обеспечить.

Поздним утром Синдер покинул больничное крыло, чтобы увидеться с мастером Абсином. Мастер меча однажды сказал, что единственный способ победить эльфийского воина – принять на себя удар, чтобы нанести другой.

После того как Эстин и Рийн избили его, используя Слияние, этот совет казался бесполезным, даже наивным. Синдеру требовалось больше информации.

Он нашел мастера Абсина в «Котле», где тот наблюдал за воинами, отправленными в Директорат для особой подготовки. Солнце светило с безоблачного неба, было влажно и жарко, ни одно дуновение ветра не смягчало тепло прохладой.

– Как себя чувствуешь? – спросил мастер Абсин, когда Синдер подошел.

Даже после недели в госпитале тело Синдера помнило боль от ударов и пинков, которые он получил.

– Полностью поправлюсь через несколько дней, – сказал он, стараясь не замечать дискомфорт.

– Хочешь узнать, как бороться с эльфом и победить, – скорее сообщил, нежели спросил мастер Абсин. Ему, как обычно, были известны намерения Синдера. Похоже, как и всем.

– Как мне побить их? Они могут использовать Слияние, становиться быстрее, сильнее, создавать жар и множество других вещей.

Он не позволил горечи поражения проникнуть в свой голос. Нет идеальных воинов. У всех есть слабости. Просто нужно найти уязвимое место Эстина и Рийна.

– Во время дуэли эльфам не позволяется использовать Слияние и как-либо иначе влиять на окружающий мир. Это всего лишь битва на шоках.

Синдер удивленно поднял брови. Он об этом не знал. Мозг стал лихорадочно перебирать доступные варианты. Без преимуществ, которые давала лоретасра, он мог победить.

Мастер Абсин усмехнулся.

– И все же мы можем становиться сильнее и быстрее настолько, что люди не в состоянии справиться. Наши силы растут с возрастом. Рийн и Эстин – дети по сравнению с тем, чего могут достичь такие, как Лисандр и Аня.

Синдер не желал этого слышать.

– Непобедимых нет, – сказал он, упрямо выдвинув подбородок. Он не собирался мириться с тем, что проигрыш неизбежен.

– Верно, – сказал мастер Абсин. – У всех есть сильные и слабые стороны. Нужно лишь сгладить одни и усилить другие. Важен баланс.

В словах мастера Абсина содержался какой-то совет, но Синдер не мог постичь, какой именно.

– Что вы предлагаете?

– Каковы твои слабые стороны? – И мастер Абсин ответил на собственный вопрос: – Это твои навыки обращения с мечом, скорость, точность и сила. Твои физические способности. Большую часть своего времени ты потратил на то, чтобы сгладить их. Но в чем твоя истинная сила? – И он снова он сам ответил на свой вопрос: – Это твой талант предугадывать события. Ты делаешь недостаточно для того, чтобы развить его. Какое-то время ты это делал. Когда проиграл Рориану несколько месяцев назад. Затем ты перестал над этим работать, в особенности с тех пор, как побил Боунса.

Синдер тяжело вздохнул, теперь видя, как сам мешал себе расти как воину.

– Я сглаживал свои слабости, но не развивал свои сильные стороны?

Мастер Абсин кивнул:

– Нужно работать и над тем, и над другим.

– Что я должен делать, чтобы улучшить свои навыки?

– Талант, – поправил его мастер Абсин. – Навык – это то, что можно приобрести. Эту способность ты не обрел. Ты с ней родился. Это талант.

Это прозвучало педантично, и Синдер сообщил об этом.

Мастер Абсин пожал плечами.

– Возможно, но мне нравится точность в выражениях.

Синдер слабо улыбнулся. Мастер Абсин, несмотря на преклонный возраст, все еще безупречно владел мечом. А его одежда никогда не выглядела мятой или неряшливой.

– Вам нравится точность во всем.

Мастер Абсин широко улыбнулся.

– Я тверд в своих убеждениях.

– Как мне развить свой талант? – спросил Синдер, возвращаясь к теме беседы.

– Прикладывая усилия. Ты можешь подчинить себе свой талант, развить его, овладеть им, но до сих пор ты почти не прикладывал усилий, чтобы подчинить или развить его, не говоря уже о том, чтобы овладеть им.

Синдер закусил губу. Ему не понравилось то, что он оказался вынужден согласиться с утверждением мастера Абсина.

– Что вы предлагаете?

– Пока ты тратишь все свое время на тренировки. И мало наблюдаешь. Это упущение с твоей стороны. Наблюдай за другими здесь, постоянно применяй свой талант с трезвым рассудком, когда ум не затуманен сонливостью. – Мастер Абсин указал на борющихся воинов: – Начни хотя бы с них. Если сумеешь выяснить их планы, у тебя получится сделать то же самое с Эстином и Рийном. Ты сможешь преодолеть их преимущество в скорости.

– А как же насчет принятия боли, чтобы причинить ее?

Мастер Абсин недоуменно нахмурился.

– Когда я такое говорил?

– Несколько месяцев назад. После моего первого столкновения с Рийном. Вы сказали, что я должен принять боль, чтобы причинить ее. Принять удар, чтобы нанести удар.

Мастер Абсин усмехнулся.

– Иногда это необходимо, но я сказал не это, и не этот урок хотел тебе преподать. Я сказал, что ты должен принять боль. Вам легче ее переносить, чем воинам благословенной расы. Прими тот факт, что придется мучительно трудиться. Используй свое преимущество, чтобы тренироваться усерднее Эстина и Рийна, борись с неудобствами. Делай так, и ты сократишь пропасть между своими навыками и их.

Синдер сник.

Сглаживать слабые стороны и развивать сильные.

Первое он делал, но над вторым работал недостаточно, да еще и неправильно понял, что значило принимать боль. Отчасти он ходил в Ворог затем, чтобы приучить себя к увечьям, научиться сражаться через боль.

Он вздохнул. Столько месяцев, потраченных впустую! Он усердно трудился, но сосредоточился не на том, что было действительно важно. Изменения в подходе к тренировкам будут значительнее, чем он изначально думал.

– Будет ли этого достаточно?

– Возможно, – сказал мастер Абсин. – Узнаем через пару недель.

Синдер отказывался проигрывать Эстину и Рийну, и та его часть, что жаждала отмщения, представляла, как заставит их страдать, причинит им ту же боль, что они причинили ему.

Он сжал зубы, как только понял, что делает. Нет. Справедливость не требовала жестокости. Победы будет достаточно. Он припомнил, как избил задир из приюта Пресвятой Огненной Девы. Тогда он был жесток. В то время он этого не понимал, но, оглядываясь назад, испытывал стыд оттого, какую боль причинил задирам, в особенности Джарду.

Мастер Абсин одобрительно улыбнулся ему, как будто понял, какое решение принял Синдер.

– Ты сделал мудрый выбор.

– Что вы имеете в виду?

Старый эльф не мог знать, о чем он думал. Или это еще один из их талантов?

– Я видел, как ярость сошла с твоего лица, – сказал мастер Абсин. – Думаю, ты выбрал верный путь.

– Полагаю, что так, но это единственно возможный путь. Я никому не хочу причинять больше боли, чем необходимо. Или, что еще хуже, убивать кого-то, кто этого не заслуживает. Такие пятна с нашей души может смыть только молитва и Девеш.

Мастер Абсин удивленно поднял брови.

– То, как ты говоришь… Ты кажешься старше своих лет.

Синдер усмехнулся.

– Мне всего семнадцать. – Он снова усмехнулся, внезапно осознав кое-что. – Стоп. Мне восемнадцать. Кажется, в прошлом месяце у меня был день рождения.

– Надеюсь, после этой дуэли ты сможешь отметить еще много дней рождения в будущем.

Это предупреждение уничтожило зарождающееся в Синдере веселье. Пусть он и не хотел причинять Эстину и Рийну больше боли, чем необходимо, но он не знал, можно ли сказать то же самое об этих двух эльфах.

* * *

Шадион Карренд – Шадион Сурент для тех, кто не из креша – был странным гномом. В то время как остальные представители его расы чувствовали себя счастливее всего дома, у очага, забравшись в свои горные дома, в окружении друзей и родных, Шадиону нравилось бродить по Кинжальным горам. Ему нравилось путешествовать в одиночку, ездить по чужим землям в компании лишь своей ослицы, Красотки. Она была его лучшей подругой и несла все его пожитки: кастрюли, сковородки и сокровища. Все, кроме его надежного боевого молота и кинжалов.

Это оружие Шадион держал при себе. По северным краям Кинжальных гор все еще бродили заххаки, и несмотря на то, что эльфы Якша не позволяли слугам Шета проникать южнее в Ракеш, хватило бы и одного, чтобы превратить прекрасный день начала весны в катастрофу. По мнению Шадиона, лучше перебдеть, чем недобдеть.

Однако мысли Шадиона сейчас, когда они вместе с Красоткой прокладывали себе путь по лугу, который скоро покроют роскошные и ароматные весенние цветы, были вовсе не о заххаках и паукинах. Послеобеденное солнце светило высоко над головой, и пчелы, рано появившиеся в этом году, жужжали и кружились повсюду. Красотка шумела: ей не нравилось, когда насекомые летали возле ее глаз. С громкими жалобами Красотки вступал в спор теплый ветер. Он качал деревья и листья с шелестящим звуком, похожим, как представлял себе Шадион, на шум морских волн.

Гном никогда не видел моря, но хотел бы его увидеть. Просто пока у него не было такой возможности. Может, однажды и получится. Может, однажды Шадиону дадут задание отправиться к морю, но до тех пор он просто шел туда, куда скажут. Ехал туда, куда его отправлял его народ, узнавал информацию, которая была ему необходима.