Текст книги "Перешагнуть через пропасть. Гедонистическая инженерия против уныния, одиночества и разобщенности"

Глава двенадцатая
Все во что-нибудь верят

Откуда ты, Джон Фрум?

Каждый год 15 февраля все повторяется. Знаменосец аккуратно складывает американский флаг так, чтобы были видны звезды, и выносит его на площадь, где проходит парад. По площади проходят стройные ряды солдат с винтовками с примкнутыми штыками у плеча. Генерал в парадном мундире с аксельбантами отдает приказ, и влаг взлетает на флагшток. Толпа ликует. Потом все замирают в ожидании.

Однако почетный гость так и не появляется. Он не появляется никогда. Впрочем, собравшиеся не очень огорчены.

Такое происходит уже почти полвека – собравшиеся ждут, что на их островок в архипелаге Вануату (это меланезийский архипелаг в южной части Тихого океана, прославившийся в последнее время благодаря реалити-шоу Survivor) вернется легендарный американский пехотинец Джон Фрум. Кто такой этот Джон, неизвестно, но многие считают, что во время Второй мировой войны, когда США развертывали на этих островах базу во время битвы за Гуадалканал и других военных операций, и многие солдаты представлялись местным жителям «Джон, из (from, которое можно услышать как «фрум») Небраски, Калифорнии, Айовы», и это «фрум» в итоге стало восприниматься как часть имени. Джон Фрум. И этот Джон – ох, ну и богатей он был! Причем его богатство буквально падало с небес, оно сыпалось из грузовых самолетов и спускалось на землю на парашютах. Консервы, жевательная резинка, радиоприемники, лекарства, стиральные машины, мотоциклы.

Но в 1945 году, когда война закончилась, Джон собрал свои пожитки и был таков. И волшебный груз – карго – испарился вместе с ним. Местные жители были сильны в симпатической магии и сообразили, что если воспроизвести условия, при которых Джон появился, это, вероятно, ускорит его возвращение. Они смастерили бамбуковые винтовки, разрисовали свои рубашки под военную форму, выстроили соломенные самолеты в натуральную величину, зажгли факелы-тики, расчистили в джунглях взлетно-посадочную полосу и стали ждать.

– Джон пообещал, если мы будем ему молиться, привезти нам из Америки целые самолеты, целые корабли всякого добра, – сказал недавно деревенский старейшина журналисту. – Приемники, телевизоры, грузовики, лодки, часы, холодильники, лекарства, кока-колу и множество других чудесных вещей[341]341
  Raffaele, Paul. “In John They Trust.” Smithsonian.com. February 01, 2006. https://www.smithsonianmag.com/history/in-john-they-trust-109294882/.


[Закрыть].

«Естественно, никто ничего не привозит, – писал британский антрополог Питер Уорсли. – Тем не менее карго-культ продолжает существовать. Раз с наступлением нового тысячелетия явления богов не произошло, значит, магия чего-то не учла, а в обряды вкралась ошибка. Происходит раскол, и вокруг “чистой” веры и обряда организуются новые группы. Едва ли культ исчезнет, пока сохраняется общественная ситуация, сделавшая возможным его возникновение»[342]342
  Worsley, Peter M. “50 Years Ago: Cargo Cults of Melanesia.” Scientific American. May 01, 2009. https://www.scientificamerican.com/article/1959-cargo-cults-melanesia/.


[Закрыть].

А социальная ситуация, которая сделала возможным возникновение карго-культа, – это возникновение группы людей, раздираемых между мирами и пытающихся понять, ради чего стоит жить и каким может быть будущее, достойное надежды. Взаимопроникновение материального мира карго и сознания милленария, жаждущего искупления, – очень мощная идея. От карго-культа Джона Фрума легко отмахнуться, счесть его комичным анахронизмом в духе «Острова Джиллигана», но на самом-то деле мы все сегодня адепты карго-культа. Мы отчаянно ждем спасения – и хорошо, если при этом копим талисманы преображения. Сколько из нас покупают роскошные машины, мечтая приманить на них роскошного брачного партнера или стяжать восхищение друзей? Или надевают красную футболку с росчерком Nike, уповая на то, что она подарит нам жизненную силу тигра? Или туфли с красной подметкой, чтобы обрести раскованность Карди Би?

К тому же жители Вануату обладают большим преимуществом перед нами: бамбуковые винтовки и кокосовые факелы-тики, которые нужны им для их волшебных обрядов, буквально растут на деревьях. А деньги, которые нужны нам на поддержание своих карго-культов – нет.

У нас с этими островитянами много общего и помимо фетишизации магических предметов. Мы еще и одинаково любим находить спасителей и следовать за ними, даже если это сомнительные кандидатуры. «Все верят, – признает Дэвид Фостер Уоллес в своем знаменитом эссе “Это вода”. – Единственное, что мы можем выбирать – это во что верить. А самая убедительная причина выбрать того или иного Бога или что-то духовное… – в том, что практически все остальное, во что можно поверить, сожрет тебя заживо»[343]343
  Wallace, David Foster. This Is Water: Some Thoughts, Delivered on a Significant Occasion about Living a Compassionate Life. Little, Brown, 2009, p. 101.


[Закрыть].

Назови как хочешь, только верь

Вот о чем у нас разговор на самом деле – как выяснить, во что верить, узнать, как верить, и изо всех сил постараться, чтобы нас не сожрали заживо. Ведь каждый раз, стоит заглянуть в «Поваренную книгу алхимика», каждый раз, стоит откупорить источник мощного экстаза и катарсиса, как оказывается, что по пятам за ними гонится сокрушительница границ и запретов коммунитас.

Если не остеречься, такое сочетание вмиг породит культ. Мы поддадимся магическому мышлению и утратим связь с центром. И окажется, что нас заманили на дорогу, мощеную золотом, очередные демагоги. Однако нельзя закрыть глаза на подобные тенденции. Пора наладить здоровые отношения с верой и молитвой.

* * *

На латыни «вера, богослужение» – cultus. Традиционный культ, как называют его религиоведы, – это секта, последователи которой организуются вокруг общих верований и обрядов. Культ был и у индуистской богини Кали, и у древнегреческого бога Диониса. Культом были Элевсинские мистерии. Культом была Аборигенная американская церковь. 300 с лишним лет культом было и христианство – пока император Константин не сделал его государственной религией в Риме.

Эти исторические культы требовали от своих членов подчиниться традиции и династиям иерофантов (буквально «служителей сакрального»). Если у прозелита были какие-то опасения, их мигом развеивали те, кто пришел в секту до него.

Такие тайные культы тысячелетиями процветали по всему миру. Поскольку в них были приняты суровые обряды инициации, они редко набирали столько последователей, чтобы тягаться с общепринятыми религиозными учениями. Зато в них из поколения в поколение передавался непосредственный опыт откровения.

Затем, в XIX–XX веках, мир заметно уменьшился в результате развития транспорта. Смысл 1.0 утратил актуальность, и некоторые древние и стойкие культы оказались на свалке истории. Попав в современный западный мир, жаждущий духовных озарений, некоторые гуру отошли от традиции. Они не стали встраиваться в династию, а объявили, что проповедуют «новое учение» и что их доктрина совершенно оригинальна, беспрецедентна и не имеет отношения ни к каким религиозным течениям прошлого. Она нефальсифицируема и несокрушима.

Прозелит и в этом случае должен был во всем подчиняться секте, но на сей раз у него не было буфера в виде наследия и старших членов секты. Он должен был подчинить свое «я» другому, якобы безупречному «я» – гуру.

Положение усугублял еще и ориентализм – так профессор Колумбийского университета Эдвард Саид назвал модную на Западе романтизацию всего восточного. Стоит приписать себе почетный титул – санскритский, суфийский или дзенский, – сделать упор на жесткую иерархию, разработанную сотни лет назад в каких-нибудь монастырях, объявить, что твои мистические способности делают тебя единственным, кто обеспечит просветление – этаким Духовным Главнокомандующим, – и нетрудно представить себе, что все полетит под откос.

И полетело.

Бхагван Шри Раджниш, в дальнейшем Ошо, порвал с индуистской традицией и проложил себе иной путь, куда более зрелищный и безумный – сплошные дыхательные практики, чувственные наслаждения и «Роллс-Ройсы». Ади Да, урожденный Франклин Джонс из Квинса, начал духовную карьеру с громких заявлений о сути бытия, а закончил жизнь в изгнании на Фиджи, преследуемый по обвинениям в абьюзе и оскорбленный тем, что мир не признал в нем Спасителя. Тимоти Лири отказался от академической карьеры в Гарварде и стал «трикстером-жрецом лизергиновой кислоты», полжизни мотавшимся по тюрьмам.

Добавим сюда и «безумного, порочного и опасного» секс-фокусника Алистера Кроули, который зигзагами промчался по всем западным мистическим школам и оставил по себе хаос, разрушение и нездоровое привыкание. Лафайет Рональд Хаббард, одно время протеже кружка Кроули, создал на основе его разглагольствований дианетику, а затем в саентологию. «На научной фантастике не разбогатеешь, – сказал, как говорят, Хаббард на съезде писателей, надеявшихся именно это и сделать. – Если хочешь быть богатым, надо основать религию». По крайней мере в этом смысле он остался верен своему слову.

Таких были сотни.

Но все же абсолютными рекордсменами, теми, из-за кого словосочетание «тоталитарный культ» приобрело такое леденящее душу значение, что впору писать его с прописных букв, были Чарли Мэнсон и Джим Джонс. Из-за них конец 1960-х и 1970-е годы стали временем жутких трагедий, из-за них слова Helter Skelter и напиток Kool-Aid теперь всегда будут напоминать нам о людях, которые принесли и разум, и жизнь в жертву гуру на глиняных ногах и с каменными сердцами. «Абсолютная власть и развращает абсолютно, – заметил когда-то лорд Актон. – Великие люди – почти всегда люди дурные».

Эти события на несколько десятков лет, по-видимому, пригасили энтузиазм и пробудили скептицизм в адрес всем культам культов. Простой научный термин, описывающий сообщество верующих, стал употребляться исключительно в пейоративном смысле – как предупреждение об опасности утратить себя, увлекшись поисками себя.

Однако в последнее время маятник качнулся в другую сторону. Мы, похоже, катимся обратно по скользкой дорожке, словно бы забыв, чем чреваты культы, – и снова готовы поддаться искушению. На то есть множество причин, о которых вполне можно написать отдельную книгу. Однако четыре из них, которые в наши дни, пожалуй, служат друг для друга катализаторами, стоит выделить и обсудить особо.

Поколенческая амнезия. Мы постоянно все забываем. Если бы не забывали, наверное, спятили бы от горя и ужаса. Очень многое лучше не помнить – родовые муки, ужасы войны. «Гибкость памяти и способность забывать, – отмечает антрополог Уэйд Дэвис, – вероятно, самая незабываемая особенность нашего биологического вида»[344]344
  Davis, Wade. “The Unraveling of America.” Rolling Stone. August 6, 2020. https://www.rollingstone.com/politics/political-commentary/covid-19-end-of-american-era-wade-davis-1038206/.


[Закрыть]. Однако нынешний расцвет тоталитарных культов вокруг нас настолько точно повторяет страшные истории 1960–1970-х, что просто невозможно понять, как мы не узнаем того, во что нас тыкают носом.

Отчасти это, вероятно, усугубляется тем, что поколение, которое как раз сейчас набирает силу и влияние, миллениалы, – дети бэби-бумеров. И подобно всем детям, стремящимся отделиться от родителей, они склонны принимать за аксиомы две вещи: во-первых, чем бы там ни занимались их родители, это по определению не может быть ни важно, ни интересно, ни высокодуховно, а во-вторых, все, что дети открывают, принципиально ново и не знает аналогов в истории человечества. Поэтому между нами разверзлась понятийная пропасть, и мы наблюдаем, как целое поколение эхо-бумеров наступает на все те же грабли и вылетает в кювет на тех же крутых поворотах, что и их родители. Мы понаставили им предупреждающих знаков – но все без толку.

Те, кто выкладывает в «Инстаграм»[345]345
  Социальная сеть запрещена на территории Российской Федерации.


[Закрыть] чужой стране фоточки с Burning Man, возможно, и не слышали ни о Кене Кизи, ни о «Веселых проказниках», ни о кислотных тестах, ни о разрисованном автобусе. «Аяуаскеро», узнавшие об этом зелье из какого-нибудь подкаста, вероятно, не слышали ни о гарвардском этноботанике Ричарде Эвансе Шултсе, ни о писателе-битнике Уильяме Берроузе. Проповедники полиамории, скорее всего, не читали «Чужака в чужом краю» Хайнлайна и не знают о Церкви всех миров, созданной по мотивам этой книги. «Тот, кто знает лишь свое поколение, навеки останется ребенком», – сокрушался Черчилль. Сейчас, когда впереди у нас смутные времена, все это очень напоминает Крестовый поход детей.

Техники экстаза. Мы о них уже упоминали, но стоит включить их и в этот перечень. Еще нигде и никогда они не были настолько обильными и общедоступными – и при этом почти никто не знает, как их правильно применять. Эра Водолея широко разрекламировала себя как эра экспериментов с сексом, наркотиками и рок-н-роллом, но на самом деле этим занималась относительно небольшая маргинальная доля населения. В нашем коллективном воображении она занимает столько места лишь потому, что СМИ обожали освещать ее.

Сегодня марихуана промышленной мощности легализована во многих государствах, в «психоделическом ренессансе» участвуют десятки миллионов людей (на порядок больше, чем тех, кто заигрывал с подобными веществами в 1960-е), полиамория и прочие нетрадиционные сексуальные отношения популярны как никогда, а дыхательные практики, сенсорная депривация, всевозможные сауны, моржевание, интенсивная йога, электронная танцевальная музыка и виртуальная реальность – то есть практически вся «Поваренная книга алхимика» – к услугам всякого желающего в любой момент, был бы только спрос. А спрос есть. Между тем все это – мощные инструменты, способные дестабилизировать кого угодно, особенно если вырвать их из контекста. Вероятность заполучить наркотическую зависимость примерно такая же, как обрести просветление.

Цифровая культура инфлюенсеров. В прошлом, если ты хотел стать авторитетной фигурой в той или иной области, тебе надо было сначала наняться в ученики к известным мастерам. Если ты хотел стать ученым, нужно было усердно учиться и получить степень. Если писателем – начинать публиковаться в журналах и постепенно двигаться к вершинам.

То же самое относится и к боевым искусствам, и к йоге, и к медитации. Выбери традицию, найди учителя, упорно занимайся – и может быть, но безо всяких гарантий, если ты будешь годами проявлять прилежание и послушание, в какой-то момент тебя подзовут к себе и дадут позволение самому занять место учителя.

С появлением интернета все изменилось. Стражей традиции отстранили от дел – посредники никому не нужны. Любой контент становится достоянием публики. Теперь перед тобой открыта тысяча дорог, было бы желание. Сегодня приветствуется всяческое творчество, мы стараемся услышать все голоса – только вот о контроле качества не может быть и речи.

В результате мы получили гонку, задача участников которой – добраться до самого дна. Рынок духовных услуг полностью коммерциализован, а стремление к духовности вызывается совсем не теми стимулами. В прошлом традиция выполняла – пусть кое-как, но все же выполняла – важнейшую функцию: усиливала сигнал мудрых учителей и подавляла сигнал шарлатанов.

А сегодня претенденты на престол могут запустить шикарный сайт, разослать всплывающую рекламу и начать пасти свое тучное стадо, с которого можно настричь отнюдь не только шерсти клок. Наивные искатели духовного – их целевая аудитория – не могут отличить алмазную сутру от дешевой стекляшки. Менялы и торговцы просочились обратно в храм, только теперь предпочитают безналичный расчет.

Идеологии вознесения. Помимо всего этого, жизнь в последнее время приобрела совсем странный оборот. По всем причинам, о которых мы уже говорили – коллапс институтов власти, глобальный системный кризис, запутанная мифология, – нам все труднее строить прогнозы на ближайшее будущее. Соблазнительные идеологии вознесения так и манят нас. Чем неуютнее нам жить, чем меньше у нас уверенности в завтрашнем дне, тем сильнее соблазн обрести утешение в сообществе себе подобных. А к какому сообществу соблазнительнее всего присосаться? К тому, которое уверенно заявляет, что знает, что происходит, и уж точно окажется на стороне исторических победителей (когда приключится очередной актуальный в нынешнем сезоне конец света).

Идеологии вознесения – будто гигантский онтологический пылесос, пожирающий все на своем пути. Слышите это утробное жужжание, под которое родные и близкие на ваших глазах исчезают в кроличьей норе теории заговора? Только это не кроличья нора, а черная дыра интертвингулярности, где смешиваются, как в миксере, все конечные игры конца времен. И никто не выйдет из нее живым – кроме горстки избранных.

Скорее всего, дальше будет только хуже. В 2020 году все четыре тенденции – поколенческая амнезия, технологии экстаза, цифровое инфлюенсерство и идеологии вознесения – стремительно набирают обороты, перекрывая и усиливая друг друга.

Кругом так и свирепствуют эпидемии, пожары, голод и наводнения (не говоря уже о глобальных политических интригах, которые тайно правят миром, и неизбежном нашествии инопланетян), и очень трудно удержаться от того, чтобы читать между строк. Кругом кишмя кишат знаки и знамения – как всегда на рубеже тысячелетий.

Тем временем эхокамера соцсетей ловит наши тени и превращает их в чудовищ. Пощелкивание виртуальной клавиатуры под нашими пальцами пробуждает тварей из подземных измерений…

Бояться, сражаться, следовать или трахать

Это стандартная схема разоблачительных репортажей о тоталитарных культах. Повествователь всегда задается одним и тем же вопросом: как столько взрослых, умных, состоявшихся в жизни людей умудрились купиться на эту болтологию?! Этот вопрос можно было задать и про квотербеков университетских сборных и королев выпускных балов из «семьи» Мэнсона, и про богатых наследниц и кинозвезд из недавно разоблаченной группы NXIVM, торговавшей секс-рабынями.

Оправданий тому, почему человек именно так пытается заполнить «дыру в форме Бога» (или в форме мамы с папой, или любой другой формы, какая ему нужна), может быть сколько угодно, причем большинство будут сугубо индивидуальными. Но есть и более фундаментальная причина. Мы – стадные приматы и от природы запрограммированы искать в своей среде альфа-самца.

И когда место альфы занимает поистине незаурядный человек, который ломает все рамки и достигает, как нам кажется, таких высот, о каких мы не смели и мечтать, все идет по предсказуемому сценарию. Катартический взрыв глубокого исцеления, социальное облегчение, когда чувствуешь, что «наконец среди своих», нейрохимический каскад пиковых состояний заставляет нас слепо следовать за тем, кто открыл нам глаза. «Заново рожденный», словно только что вылупившийся утенок, который принимает свинью на скотном дворе за свою мать-утку, особенно рискует, что его коротнет и он последует не за тем лидером. Когда внутри у нас такая буря, мы не в состоянии нормально думать и трезво смотреть на вещи. В своей недавней книге «Как рождаются эмоции» Лиза Фельдман Барретт, профессор психологии из Гарвардской медицинской школы, показывает нам, что, вероятно, происходит в подобных ситуациях. По мысли доктора Барретт, под слоем эмоций таится второй слой – так называемая интероцепция[346]346
  Лиза Фельдман Барретт, «Как рождаются эмоции». – М., МИФ, 2018.


[Закрыть]. Это в буквальном смысле нутряное чутье. На интроцептивном, то есть органическом, уровне все просто – никаких десятков противоречивых чувств. Наш опыт можно измерить по двум осям: позитивный – негативный и активный – пассивный. Вся интероцепция оказывается в одной из четырех частей этой системы координат.

Чувства могут быть активными и позитивными, например радость и восторг. Или активными и негативными – гнев, стремление убежать. Иногда наши чувства пассивно-позитивны – спокойствие, довольство. Или, наконец, пассивно-негативны – меланхолия, уныние. На этих четырех нутряных состояниях основаны наши слова и мысли, мы исходим из них, когда строим планы, они определяют наш характер – и мы постоянно придумываем сложные объяснения тому, что происходит в нашей душе и кого благодарить или винить за то, что мы чувствуем. Однако на глубинном уровне речь идет об одном из четырех состояний.

Те же четыре состояния возникают, когда мы сталкиваемся с харизматическим лидером, однако поскольку этот опыт сопровождается приподнятым настроением, настройки интероцепции сбиваются. Именно поэтому адепты культов такие непостоянные.

Если мы с головой ныряем в новый проект, простейший интероцептивный ответ будет пассивно-позитивным. Нам хорошо в присутствии этого человека, мы готовы последовать за ним куда угодно. Приход от контакта с ним такой, что голова кругом идет. Мы рады смириться со своим бета-статусом, лишь бы следовать за новым вожаком.

Если все становится серьезнее, пиковые состояния и глубокое исцеление создают активно-позитивный заряд. Многие из нас испытывали такой наплыв чувств только в период влюбленности. Даже если глава секты умеет укрощать свою сексуальность и ведет себя в этом отношении безупречно (что бывает далеко не всегда), нам легко принять агапе (любовь духовную) за эрос (любовь эротическую). Теперь нам недостаточно просто следовать за лидером. Мы жаждем единения с ним. Мы хотим любить его и принимаем экзистенциальную тоску за романтическую любовь. Мы хотим трахнуть этого человека.

Но это лишь одна часть интероцептивного уравнения. Не исключено, что гуру не вызывает у нас никаких положительных эмоций. Он тащит нас на глубину, и мы ощущаем, что почва уходит из-под ног. Иногда сразу, а иногда постепенно мы начинаем сомневаться в его искренности и в его достижениях. Возможно, изрекаемые им истины не выдерживают проверки, а возможно, нас вытаскивают назад, в уютную гавань, друзья и родные, не последовавшие за нами на борт его корабля.

Если эмоции, возникающие при этом, негативны, но пассивны, прозелит начинает бояться учителя и, вероятно, уйдет из секты. Вожак крупнее и сильнее, а ты не на 100 % уверен – да, пожалуй, тут лучше всего унести ноги. И постараться убежать как можно дальше от этого силового поля, искажающего реальность.

Иногда – гораздо реже, в ситуациях, когда угроза слишком сильна или за тобой стоит толпа, – можно решить бросить лидеру вызов, сразиться с ним. Тут в ход идут вилы, факелы, кресты (или игнор в соцсетях). В таком случае выход один – уничтожить того, кто вызывает настолько неприятные чувства.

Таковы четыре фундаментальные интероцептивные реакции на присутствие воплощенного божества – реального или воображаемого. Мы хотим следовать за ним, трахнуть его, сразиться с ним или боимся его. Эти реакции настолько глубоко укоренены в нашей психологии, что их легко распознать в финале рассказа практически о любом трансформационном движении в нашей истории.

Причем неважно, с каким лидером мы имеем дело – с самозванцем или с Мессией. Командует парадом все равно наше обезьянье начало. От Христа до Жанны Д’Арк. От Мэнсона до мунитов. От Малкольма Икса до Мартина Лютера Кинга. Мы видели все варианты этой мистерии. С пьедестала в грязь. Хэппи-энда не дождался никто.

Но есть и пятый вариант – середина системы координат. Он встречается не так часто, однако без него не построить масштабируемую систему Смысл 3.0. Когда человек выдающийся, настоящий Прометей, пылает так ярко, что передает искру другим, можно попробовать не следовать за ним, не пытаться его трахнуть, не бояться его, не бороться с ним, а остаться в самом центре, на пересечении осей интроцепции, и почувствовать все это самим. Не отказываться от свободной воли, не становиться безвольной игрушкой в чьих-то руках, не проецировать на Другого все подряд, и плохое, и хорошее, а взять ответственность на себя и самостоятельно распоряжаться своими возможностями и своим потенциалом.

«Если попадешь на небо раньше меня, открой окошко и втащи меня туда», как поется в старой песне-спиричуэл Swing Low, Sweet Chariot. По такой версии, главное – не попасть на место первым и присвоить себе эту заслугу, а сделать так, чтобы как можно больше людей пересекли этот порог. Если работать над этой коллективной возможностью сообща, экстраординарное станет вполне ординарным.

Все это очень симпатично, однако легко сказать, но трудно сделать. Понятие психологической «тени» – отчужденных и подавленных частей нашей личности, настолько мрачных, что мы не можем признать их своими, – широко известная рабочая концепция психологов. Но выдающийся юнгианец ХХ века Роберт Джонсон ввел в обращение термин «золотая тень», которым обозначил несколько иное явление[347]347
  Джонсон, Роберт. «Как овладеть своей тенью. Глубинные аспекты темной стороны психики». – М., Институт общегуманитарных исследований, 2016.


[Закрыть]. Золотая тень – это не темные стороны нашей натуры, которые нам трудно признать, а, наоборот, светлые стороны, признавать которые нам страшно. Золотом Джонсон называет наше призвание свыше, и принять это бывает трудно. А если мы не возьмем на себя ответственность за собственную силу, предупреждает Джонсон, мы разбазарим свое золото. Повесим его на шею своему гуру. Он мудр, силен и умеет сострадать, а мы – нет. Он преодолел все препоны человеческого бытия и освободился, а мы никогда не сможем. Каким бы сильным и достойным ни казался нам духовный наставник поначалу, бремя всех этих проекций рано или поздно заставит и лидера, и всю его общину пасть на колени.

Абрахам Маслоу называл отказ от собственной силы комплексом Ионы[348]348
  Маслоу, Абрахам. «Дальние пределы человеческой психики». – СПб, «Питер», 2017.


[Закрыть] – в честь ветхозаветного Ионы, который пытался увернуться от ниспосланного свыше призвания и в итоге оказался во чреве кита. По Маслоу, мы боимся собственного величия, как и неудачи, по двум причинам: во-первых, «как мне это осилить?», а во-вторых, «что подумают соседи?»

А это подводит нас к разговору о третьей, самой редкой разновидности культов в нашем обзоре. Это культ этический. Традиционные культы требовали подчинения личности доктрине и наследию, а тоталитарные – гуру. Культ этики не требует ни того, ни другого. Он стремится подчеркнуть и укрепить индивидуальность каждого, повышая при этом интеллект коллектива.

Соблюсти это равновесие очень трудно, и удается это редко. Следовать, трахать, бояться, сражаться – все это простые, предсказуемые реакции. Чувствовать это все гораздо сложнее. А чтобы признать свою силу, считаясь при этом с высшими силами, нужны время, смирение и мастерство.

В традиционном культе человек словно занимал свое место в оркестре, в тоталитарном культе – маршировал вместе с полковыми музыкантами, а этический культ – это примерно как джаз. Нет ни партитуры, ни тамбурмажора, ориентироваться не на что. Только мы – здесь и сейчас – прислушиваемся к общему ритму.

Но прежде чем рассмотреть, как функционируют этические культы, стоит уяснить для себя, почему тоталитарные культы функционируют так плохо. Мало просто заявить, что наша компания лучше, умнее и принципиальнее всех остальных, которые покатились под откос в недавнем прошлом: они все так говорили. Если мы будем заигрывать с экстатическим перевозбуждением, катартической беззащитностью и коллективным пчелиным разумом коммунитас, то угодим прямиком в опасную зону, создававшуюся миллионы лет. Как напоминает нам Дэвид Фостер Уоллес, все верят – все мы приверженцы культа так или иначе. Вопрос только в том, что это за культ.

Чек-лист тоталитарного культа

На следующих страницах приводится краткий чек-лист, позволяющий распознать тоталитарные тенденции в культе. Он основан на обзоре обширных данных по всевозможным сообществам визионеров и утопистов от Онайды, миллеритов и мормонов в XVIII и XIX веках до уже упоминавшихся сект 1960–1970-х годов ХХ века и примеров, которыми снабжает нас современный рынок духовных услуг. Атул Гаванде, автор книги «Чек-лист. Как избежать глупых ошибок, ведущих к фатальным последствиям», произвел настоящую революцию в практиках лечения больных в стационарах, посоветовав применять те же процедуры, что и пилоты перед полетами, – так и наш чек-лист позволит избежать роковых ошибок при создании трансформационного сообщества[349]349
  Gawande, Atul. “A Life-Saving Checklist.” The New Yorker, December 2, 2007. https://www.newyorker.com/magazine/2007/12/10/the-checklist.


[Закрыть]. Если чек-листы полезны для нейрохирургов, они помогут и лидерам и приверженцам этических культов.

Поскольку мы строим систему Смысл 3.0 по принципу открытых источников, нам предстоит увидеть множество экспериментов и вариантов. Без такого плюрализма – «Пусть запылает тысяча костров» – нам не обойтись. Без него мы не сможем отнестись с должным уважением ко всему нашему коллективному многообразию и не обеспечим достаточного простора локальным инновациям. Но еще он обязательно приведет к многочисленным случаям неправильного применения и даже злоупотребления мощными психологическими технологиями.

Наше руководство задумано как частное соглашение на базе открытых источников, в рамках которого различные группы могут добровольно участвовать в играх в сферах экстаза, катарсиса и коммунитас. Оно позволяет выявить практики, которые лучше всего подходят для создания этической культуры, и может служить чек-листом для искателя, выходящего на рынок духовных услуг, а также помогает быстрее распознавать закономерности и сокращать время реакции в случаях, когда кто-то ступил на скользкую дорожку. Это руководство поможет нам вспомнить, как надо верить и молиться.

При строительстве экстатической общины можно совершить практически бесконечное множество роковых ошибок, однако существуют три самые распространенные ловушки, в которые попадали тоталитарные культы всех времен. Это (1) попытки присвоить кольцо всевластия, (2) деление на своих и чужих и (3) применение экстаза и катарсиса в военных целях.

Чек-лист тоталитарного культа

Чего нельзя делать

I. ПРИСВАИВАТЬ КОЛЬЦО ВСЕВЛАСТИЯ. Абсолютная власть и развращает абсолютно. Не будьте как сбившийся с пути истинного воин Боромир и бессовестный маг Саруман из «Властелина колец», иначе оно сломает вашу волю. Будьте как Гэндальф и эльфийская владычица Галадриэль: пусть вам хватит мудрости отказаться. Это правило обжалованию не подлежит. У лидеров сект постоянно возникает искушение притязать на большее, чем они заслуживают. Это выглядит по-разному, но три самых распространенных сценария таковы.

i. Мифологизированное происхождение основателя культа. Тщательно поддерживаемая и часто повторяемая легенда о незаурядных обстоятельствах рождения, чудесных событиях в детстве и раннем проявлении выдающегося таланта / проницательности либо о пережитом опыте обращения («Темная ночь души», дорога в Дамаск). Все это подтверждает, что лидер секты – единственно возможный кандидат на эту позицию. В предельных случаях в подтверждение всего этого лидер секты берет себе новое имя (в эпоху рынка информации все это модифицировалось и теперь включает еще и «У меня было все: большой дом, роскошный секс, быстрые машины, а потом… однажды утром я очнулся на больничной койке и мне было видение [впишите сюда название товара или услуги] – и теперь я готов поделиться с вами этим знанием!»

ii. Абсолютистские притязания на выдающиеся достижения в духовной, сексуальной, предпринимательской или художественной сфере, как правило, приписываемые только основателю культа, но иногда обобщаемые на узкий круг его приближенных. Лидера раз и навсегда объявляют непогрешимым, после чего любое несогласие с ним, естественно, считается либо свидетельством недопонимания или проекцией со стороны несогласного, либо следствием того, что рядовому члену секты была явлена «безумная мудрость», дабы помочь ему достичь просветления, но ни в коем случае не признаком человеческой слабости и склонности ошибаться у лидера. Нередко непогрешимость лидера обобщается на всю полноту его мировоззрения, которое считается всеобъемлющим и превосходит совершенством все остальные образы мыслей. Чаще всего это выражается двумя способами (как правило, одновременно) – в адепта с двух рук, по-македонски, палят абсолютным знанием (лидер притязает на него прямо или завуалированно) и заявлениями, что объективная реальность – лишь иллюзия и следует считаться лишь с могуществом разума, визуализации и позитивного мышления.