Текст книги "Перешагнуть через пропасть. Гедонистическая инженерия против уныния, одиночества и разобщенности"

Нейрофизиолог из Стэнфорда Дэвид Иглмен осторожно возродил альтернативное объяснение, так называемую дуалистическую аргументацию. Согласно материалистической аргументации, разум – всего лишь побочный продукт мозговой активности. Дуалистическая аргументация предполагает, что существует «железо» – мозг – и сигнал, который это «железо» ловит – вселенная информации, о которой говорил Уилер. В своей книге «Инкогнито» Иглмен пишет: «Я не утверждаю, что мозг похож на радио, но подчеркиваю, что так может быть. В современной науке нет ничего, что заставило бы это исключить»[419]419
  Иглмен, Дэвид. «Инкогнито. Тайная жизнь мозга». М., МИФ, 2019.


[Закрыть]. Джеффри Крипал, профессор религиоведения в Университете Райса и увлеченный исследователь всего странного и возвышенного, вписывает теорию Иглмена в широкий исторический контекст: «Уильям Джеймс, Анри Бергсон и Олдос Хаксли говорили то же самое задолго до Иглмена. Бергсон даже прибегал к той же аналогии с радио. Здесь и выходит на сцену историк религии – по крайней мере, ваш покорный слуга. Ведь история религии знает множество случаев, которые подтверждают теорию радио и наводят на мысль, хотя и не доказывают, что мозг человека способен функционировать как сверхразвитое нейрофизиологическое радио или телевидение, а в редкие, но весьма показательные моменты, когда канал внезапно «переключается», – и как несовершенный приемник какого-то трансчеловеческого сигнала, который вопиюще противоречит всем известным нам правилам игры»[420]420
  Kripal, Jeffrey J. “Visions of the Impossible.” CHE. March 31, 2014. https://www.chronicle.com/article/visions-of-the-impossible/.


[Закрыть].

Эйнштейн писал, что «всякий настоящий теоретик – это прирученный метафизик»[421]421
  Einstein, A. «On the Generalized Theory of Gravitation», Scientific American, Volume 182, Number 4, April, 1950, p. 13.


[Закрыть]. Это относится и к его другу и коллеге Джону Арчибальду Уилеру. Как и к палеонтологу и теологу Тейяру де Шардену. И к нам тоже. С появлением воспроизводимых практик, которые обеспечивают нам доступ к информационному слою, мы получаем в свое распоряжение весь беспредельный простор, дарующий нам вдохновение, и можем исследовать его сколько захочется.

«Есть ли надежда, что когда-нибудь мы уловим суть бытия? – спрашивал Уилер. – Безусловно, мы вправе верить, что когда-нибудь мы поймем центральную идею всего этого и осознаем, что она так проста, так прекрасна и так всеохватна, что мы скажем друг другу: “Ах, разве могло быть иначе? Как мы только могли быть такими слепыми все это время?!”»[422]422
  J. A. Wheeler, In Complexity, Entropy, and the Physics of Information, SFI Studies in the Sciences of Complexity, Vol. VIII. p. 3.


[Закрыть]

Имеющий глаза да увидит, имеющий уши да услышит.

Как стать человеком ручной сборки

Мы разведали огромную территорию. Начав с коллапса смысла в части I и обсудив необходимость обуздать эволюционные инстинкты в части II, в части III мы отважились ступить на неведомую землю архитектуры культуры и рассмотрели, как извлечь максимум пользы из этих мощных инструментов, не совершив всех тех ошибок, какие совершали наши предшественники в попытке организоваться вокруг пиковых состояний и исцеления.

Однако представляется важным свести все воедино и показать, как процесс самоинициации поможет нам со временем наладить отношения с самыми любимыми и близкими. Считайте это последним параграфом в полевом определителе омегианца.

На рисунке ниже вы увидите схему этого процесса, которая приведет нас к зрелости, если мы будем последовательны и отважны. Если нарисовать ее таким образом, получится похоже на «рыбу Христа» – ихтис. Две дуги пересекаются с одной стороны, так что получается рыбий хвост. Этот символ был популярен в первые века христианства – он служил тайным знаком, по которому верующие узнавали друг друга. В 70-е годы прошлого века о нем снова вспомнили, и сегодня он украшает бамперы микроавтобусов по всему миру.

Все происходит не так. Только выглядит примерно похоже. Если у этой версии и существует предтеча, это, пожалуй, откровение, которое пережил писатель-фантаст в 1974 году, когда на его пороге возникла загадочная девушка-курьер с золотой «рыбой Христа» на шее[423]423
  Gopnik, Adam. “Blows Against the Empire.” The New Yorker. August 13, 2007. https://www.newyorker.com/magazine/2007/08/20/blows-against-the-empire.


[Закрыть]. Дик вспоминал, что из ее кулона вырвался сноп розового звездного света, который буквально сшиб его с ног и выбил из потока времени. Остаток жизни писатель посвятил поискам смысла этой встречи. Поэтому считайте, что рыба Христа на этой схеме – не наклейка на бампер, а галактическое озарение Филиппа Дика.

Пока постараемся объяснить все самыми простыми словами. Назовем эту схему «ДНК рыбы Христа». Эта модель – приблизительная дорожная карта процесса самоинициации и превращения в антропоса. Здесь показано, как обрести жизнь дважды рожденного человека и жить этой жизнью. Как черпать информацию из информационного слоя, ноосферы и т. п. – называйте как угодно.

Начинается этот процесс – как и все остальное – с физического рождения. Кончается – как и все остальное – физической смертью. Однако в промежутке наша короткая жизнь может пойти по бесконечному множеству сценариев. Это нижняя дуга на схеме. На линии биографической жизни часто случается что-то плохое. Трагедии, травмы, провалы. Это темные точки. Насилие в детстве. Насилие во взрослой жизни. Болезни, разводы, предательства, абьюз, боль, отчаяние. Борьба с грехами и искушениями, от которой увернулись лишь немногие счастливцы. От рождения до смерти – и сплошные удары судьбы в промежутке.

Но упорство, талант и просто везение, вероятно, позволят нам краем глаза уловить «нечто большее», изведать вкус кайроса, и это – верхняя дуга, отражение нашей мифической жизни. То ли это момент, когда мы вдруг восхитились красотой природы и время будто замерло – великолепный закат или звездопад в походе. Или концерт нашей любимой группы, когда публика хором подхватывает припев, или запредельно прекрасная ночь с любовью всей жизни, когда сердце готово выпрыгнуть из груди.

В каких бы обстоятельствах мы ни ощутили кайрос, мы дорожим этими моментами, часто вспоминаем их, ведь тогда все словно бы обрело смысл и стало понятно, что жизнь стоит того, чтобы жить. Но поскольку это всего лишь миг на временно́й оси, мы не можем распознать общую закономерность.

Если это не повторяется.

А потом еще раз.

Чтобы заметить тенденцию, нужны три точки, как любят напоминать нам зануды-математики. Стоит нам испытать это головокружительное ощущение несколько раз (точки на верхней дуге), и когда в следующий раз мы вернемся в кайрос, в следующий раз испытаем анамнесис и вспомним подлинно глубокие истины, мы сразу поймем, что уже побывали здесь. «Самое странное, что несмотря на всю новизну, при этом возникает ощущение… пожалуй, я могу описать его лишь как возвращение домой, – говорила терапевт Анна Шульгина, спутница жизни известного химика-психоделика Александра Шульгина. – Словно в глубине души я уже знаю все это, знакома с этой территорией, и что-то во мне говорит: «Да, конечно!» Как будто вспоминаешь!»[424]424
  Devenot, Neşe. “Coming Out of the Psychedelic Closet.” Psymposia. October 8, 2015. https://www.psymposia.com/magazine/nese-devenot-coming-out-of-the-psychedelic-closet/.


[Закрыть]

Как только нам удастся соединить все точки в прямом и в обратном хронологическом порядке, проявятся зачатки тенденции. Тончайшая линия верхней дуги – это сюжет нашей мифологической жизни. Зеркальное отражение жизни биографической. Лучшее, что только есть в нас.

Здесь мы уже не влачим существование, полное тихого отчаяния. Мы процветаем. Нас переполняют вдохновение, могущество, целеустремленность. Это как воздаяние за все ухабы и колдобины, хаос и смятение, бессмысленность и монотонность повседневности.

Сколько сил появляется, когда сбрасываешь бремя! Мы начинаем вспоминать, кто мы такие. Или, по крайней мере, кем можем быть. Но еще мы смотрим свежим взглядом и, пожалуй, с большим состраданием на все травмы, раны, слепые пятна и обходные пути своей жизни. Анамнесис не только напоминает нам, кто мы есть по сути своей, но и снабжает нас списком грязной работы – незаконченных дел, тупиков и оправданий. Он показывает, что мы не сделали, а должны были, что мешает нам попасть туда, куда нам надо, а значит, нужно срочно прекратить этим заниматься, и у кого и за что необходимо попросить прощения.

А когда благодать развеивается, что неизбежно, и кайрос ускользает от нас и мы возвращаемся к обычной жизни в хроносе, перед нами стоит выбор: можно взять все, что мы увидели над облаками, и всю информацию и все вдохновение, которое подарил этот миг, и использовать их для исцеления, можем воспользоваться пиковыми состояниями, чтобы засыпать все рытвины на нашем пути, а можем попытаться срезать напрямик по духовной дорожке.

При этом когда нас накрывает пиковым состоянием, мы вылетаем в него, оглядываемся по сторонам, ощущаем свое «я» в турборежиме – и вместо того, чтобы посмотреть на свою повседневную жизнь с новообретенным состраданием и сделать себе заметки на будущее, кричим: «Да пошло оно все к черту! Я туда больше ни ногой!» Горы грязной посуды и вонючей стирки, отупляющая рабочая рутина, посходившие с ума друзья и токсичные родственники – от всего этого во рту появляется привкус пепла. Увидеть свет только затем, чтобы тут же рухнуть обратно в подземелье, – такая пытка, что нам ее не вынести. И тогда мы отказываемся от всего этого и вцепляемся изо всех сил в новообретенную мифическую жизнь.

И тогда мы очертя голову кидаемся на поиски новых экстатических практик и единомышленников – будь то дыхательная гимнастика, тантра-йога или стимуляция мозга. Мы слишком усердствуем с психоделическими «лекарствами», а это на поверку оказывается не слишком завуалированным предлогом для гедонизма и чувственных удовольствий. В предельных случаях мы даже берем себе новое имя, отражающее нашу новую сущность, и начинаем одеваться в льняные балахоны и сандалии и увешиваться четками. (По причинам, остающимся неясными для лингвистов, никто не меняет имя с Салли на Бекки или с Боба на Джорджа: Салли становится Сатчанандой или Дэви, а Боб – Ахиллесом или Авангардом.)

Неважно, какой защитный механизм у нас запустится, но если мы предпочтем срезать по духовному пути напрямик и вообще не возвращаться с высот, это приведет лишь к тому, что нам будет куда больнее падать. В наши дни в этой горней Стране пропавших мальчиков не переводятся товарищи по играм.

* * *

Когда прокладываешь курс к человеку ручной сборки, есть и еще один вопрос, на котором стоит остановиться: нужно разобраться с грамматическими временами. Современная психология по большей части исходит из того, что я есть «я», а ты есть «ты», и когда мы сидим и общаемся, наши часы синхронизируются, однако в жизни так бывает не всегда. Более того, мы почти никогда не разделяем настоящий момент в полной мере. Даже если наши тушки совмещены в пространстве, они разнесены во времени. Мы тонем в море историй, мучительного прошлого и страшного будущего, которого мы мечтаем избежать любой ценой, или идеального прошлого и фантастического будущего, к которому мы отчаянно стремимся или хотим его повторить. Крайне редко нам удается встретиться в глубоком настоящем.

Когда мы начинаем культивировать свою мифологическую жизнь и курсировать между кайросом и хроносом, все становится еще страннее. Как правило, происходит примерно следующее. Нам посчастливилось испытать прорыв, на миг увидеть кайрос, где мы полны сил и помним о невидимой нити нашего глубинного предназначения. Это здорово, и нам не терпится добраться домой и принести эту благую весть родным и любимым.

Мы возвращаемся, наши сердца готовы разорваться от энтузиазма (вспомним, что это слово изначально означало «одержимость божеством») – мы преисполнены духа. Но тут происходит нечто совершенно неожиданное. Наши любимые почему-то не воспринимают то, что мы им излагаем. Наверное, думаем мы, нам просто не удается донести до них, какое колоссальное впечатление произвело на нас пережитое и насколько оно повлияло на нашу дальнейшую жизнь. ТОГДА МЫ ПЕРЕХОДИМ НА КАПСЛОК. Теперь-то они все поймут, думаем мы, еще полные восторга и готовые сеять сладость и свет.

Однако от этого становится только хуже. Чем громче мы орем, тем дальше от нас пятятся. Мы исходим из убеждения, что близкие не смогут устоять под напором нашей страсти, но так почти никогда не получается. В основном потому, что нас вышибло из течения времени и мы с партнерами рассинхронизировались.

Когда у нас случается прорыв и мы видим свое подлинное/высшее/лучшее «я», нам бывает очень кстати забыть о своих долгах и прегрешениях. «Савл, конечно, был мытарь и вообще тот еще негодяй, спорить не буду, но, любимая, ведь это был не я, я теперь Павел, как же ты не видишь?!»

В точности в том месте, где у нас приключился прорыв в кайросе, у наших близких образовалась от нас кровавая мозоль в хроносе. Они не готовы или не способны довериться нашему новому Я, пока мы не признаем свое старое Я и не загладим все свои проступки, которые причинили им боль в прошлом.

Они правы. Вполне вероятно, что в прошлом мы были эгоистичными, слабыми, вредными и невнимательными. Даже если сейчас мы совершенно преобразились, с их стороны было бы глупостью поднять забрало, бросить щит и полностью нам довериться. Лишь когда мы будем готовы слезть с белого коня, снять белое пальто и разгрести кучу дерьма, которую сами же и навалили, они почувствуют, что можно проработать травму, к которой и мы приложили руку.

Здесь возникает соблазн, который рушит браки и губит дружбу, – соблазн пройти напрямик. Когда близкий человек не спешит или просто отказывается признать наши последние духовные достижения на новом уровне, мы дуемся. Отстраняемся. Углубляемся в «духовные» книги, сидим на онлайн-форумах, предпочитаем новых друзей, которые нас «понимают» и говорят на нашем языке.

А когда становится понятно, что идут недели и месяцы, а напряжение все нарастает, мы приходим к выводу: «Знаешь, сомневаюсь, что нам с тобой по пути. По-моему, я больше тебя интересуюсь личностным ростом / духовностью / исцелением».

Может быть, и так. Очень даже может быть. Далеко не всегда друзья детства и супруги, прожившие вместе десятки лет, одновременно увлекаются одним и тем же. Безусловно, бывает, что люди развиваются по-разному, и от этого их пути расходятся. Особенно если этот человек идеально подходил нам раньше, на завершенном этапе жизненного пути, который, по нашему мнению, навсегда остался позади: тогда трещинка превращается в раскол, а раскол – в бездонную пропасть.

Но так бывает не всегда. Примерно в половине случаев люди, которые любят нас сильнее всего, храбро берут дело в свои руки, если мы упираемся в свои слепые пятна. И поскольку они нам доверяют, они готовы забыть на время о своей боли и обидах, когда нужно разбираться с нашей жизнью. Если мы не готовы взять на себя ответственность за то, что мы сделали, и за то, что оставили недоделанным, их решение остаться с нами, вероятно, окажется верным. «Путь личностного роста», если не смотреть, куда идешь, может привести к опасным искажениям этой самой личности и к мании величия. Всякий опыт озарения, когда мы чувствуем, будто нас «возносит над толпой», то есть над отношениями с родными и близкими, вероятно, говорит о нашей незрелости. А опыт, который возвращает нас «вниз», к братьям и сестрам, скорее всего, надежнее как откровение и способствует стабильности.

Для этого-то и нужны наставники в рамках традиции: они прекрасно возвращают с небес на землю и напоминают об основных понятиях, которые нам еще нужно усвоить. Беда в том, что в наши дни на традиции принято поплевывать свысока. Но даже если мы лишены опоры традиции, мы есть друг у друга. Вот тут коммунитас и становится третьей ножкой табуретки, без которой не обойтись. Третья ножка дает равновесие и возможность отвечать за свои исследования в области экстаза и катарсиса. Она дает смирение. И позволяет остаться людьми.

В гостях хорошо, а дома лучше

Если вы сумеете отдаться процессу и избежите ловушек, вскоре станет понятно, что колебания между биографической и мифологической жизнью набирают силу. Одна дополняет другую. Экстаз нас вдохновляет и при этом задает схему исцеления. Катарсис залечивает раны и позволяет лучше усваивать озарения. Коммунитас связывает нас друг с другом для поддержки и празднований.

Эти три точки становятся вертушкой, которая раскручивается все быстрее и быстрее и проталкивает нас сквозь жизнь. Ни острых углов, ни коварных ступенек. Если сосредоточиться на одном элементе за счет других, потеряешь равновесие. Если отказаться от сакрального, мирское раздавит нас. Если отказаться от мирского, сакральное сожжет нас. Но если принять и то и другое, придется навсегда забыть об индивидуальности.

Вот что мы имеем в виду, когда говорим о процессе инициации как о блаженно-адском распятии. Это и правда одновременно мука и наслаждение. Одновременно. Вечно. Мы избавляемся от невротической привычки искать что-то большее. Но при этом вот-вот станем свидетелями полной катастрофы человеческого бытия. «Нет святого без прошлого, – напоминает нам Долли Партон, – нет грешника без будущего»[425]425
  Разные версии этого афоризма доносят до нас и Долли Партон, и Оскар Уайльд, и Блаженный Августин.


[Закрыть]. Мы никогда не бываем полностью целы, но никогда не бываем и безнадежно сломлены.

В тот миг, когда мы перестаем дергаться, чтобы избежать этой участи, происходит нечто прекрасное. Дуга нашей биографической жизни в хроносе начинает подниматься под натиском упорной работы над исцелением и интеграцией. Мифологическая жизнь в кайросе начинает клониться вниз под тяжестью нашего решения принести в мир все, что мы там узнали. Мы начинаем сплетать их воедино.

На пересечении этих линий, на главном перепутье нашей жизни настает миг, когда мы завершаем алхимическое действо. Подобно Дороти из «Волшебника из страны Оз», уставшей от тупой пыльной жизни в Канзасе, мы должны сбежать, чтобы найти то, что нам нужно. Мы ищем магию, но понимаем, что на самом деле лучше всего нам дома. Герои мифов – Трусливый Лев, Железный Дровосек, Страшила – оказываются тремя работниками на ранчо. «Иной мир – это наш мир, увиденный под правильным углом, – замечает индийский философ Нисаргадатта, – и всегда, и сейчас»[426]426
  Seeker. “Cleansing Our Perception.” Seeker. January 26, 2016. https://www.seeker.com/cleansing-our-perception-1792765853.html.


[Закрыть].

Каждый из нас возрождается в виде антропоса. Мы можем жить как люди ручной сборки. Не мечтать о трансцендентности и побеге, а ценить свою краткую смертную жизнь, такую прекрасную. Не потому ли боги и ангелы всегда завидовали нам? Люди – экзистенциальные поденки Вселенной. Жизнь наша так коротка, что каждый миг играет в ней заметную роль, и бессмертным никогда этого не ощутить. У нас есть префронтальная кора и противопоставленные большие пальцы, и мы приходим сюда на какие-то быстротечные несколько десятилетий, чтобы любить и терять, бороться и трахаться, создавать и разрушать, мечтать и горевать.

Если Карл Саган не ошибался, когда говорил: «Мы – способ самопознания Вселенной. Часть нашего существа знает, что мы появились именно оттуда… мы созданы из звездного вещества»[427]427
  Melina, Remy. “Are We Really All Made of Stars?” LiveScience. October 13, 2010. https://www.livescience.com/32828-humans-really-made-stars.html.


[Закрыть], значит, единственный способ подтвердить эту истину – непосредственный опыт. Как только мы докажем это себе, не оставив ни тени сомнений, мы получим драгоценный дар – в полной мере прожить ту жизнь, которая нам дана.

* * *

В дзенской традиции распространены циклы из десяти рисунков или картин, которые иллюстрируют так называемую притчу о поисках быка («Десять быков»). Эти поиски символизируют путь к просветлению. Когда я прочитал о них в колледже, то с некоторым стыдом и смущением обнаружил, что то, что я считал конечной целью Пробуждения, изображается на рисунке номер четыре. На рисунках с пятого по девятый описывались черты просветленного, которые были выше моего понимания. Но особенно запал мне в душу десятый рисунок. На нем был изображен улыбающийся толстенький старичок с посохом.

«Окна и двери его закрыты. Даже мудрейшие пророки и ученые не могут его найти. Теперь он в городе, на рынке, среди людей, готовый помочь каждому».

Антропос, дваждырожденный, Адам Кадмон, бодхисаттва – в разные времена, на Востоке и на Западе их называли по-разному. Но сегодня не нужно столько пафоса. Люди ручной сборки повсюду среди нас. Учителя, фермеры, пожарные. Врачи, медсестры, родители. Солдаты, певцы, плотники. Они ведут нас к точке Омега, где мы в полной мере раскроем интеллект и творческое начало, которые всегда были нашей сутью. Человек ручной сборки – это прежде всего человек, он живет человеческой жизнью, занимается человеческими делами и проливает человеческие слезы. В городе, на рынке, среди людей, готовый помочь каждому.

Заключение
Грядут четыре всадника

Чума, Война, Голод и Смерть. Олдскульные всадники Апокалипсиса, оседлавшие бурю. Не слишком веселые попутчики, которые уж точно не доставят нас туда, куда нам нужно. Если мы хотим получить «откровение», надо, чтобы при этом к жизни относились с бережным вниманием, а не губили ее на корню.

Чтобы добраться до точки Омега, надо запрячь в нашу повозку четырех совсем других коней: их зовут Отважный Мышонок, Неизвестный Бунтарь, Духовная Сила и Радикальная Надежда.

Отважный мышонок

Несколько лет назад Эндрю Губерман, восходящая звезда нейрофизиологии и стэнфордский профессор, опубликовал в журнале Nature любопытную статью. В ней, как и во многих других работах в этой области, речь шла в основном о мышах. Однако Губерман с коллегами задались вопросом, который до сих пор никому не приходил в голову: что происходит с мозгом, когда мы видим что-то очень страшное?

О механизме «бей или беги» все наслышаны. Вообще-то если два слова начинаются с одной буквы, это не гарантирует их правдивости. Однако смертельная опасность и вправду вызывает две реакции: либо удирать или цепенеть, либо встречать опасность лицом к лицу и сражаться.

Таламус – орган, располагающийся вблизи от центра мозга и работающий своего рода транспортной развязкой, узлом, от которого сенсорно-двигательная информация поступает в кору головного мозга. Он общается с двумя другими важнейшими узлами – мечевидным ядром, xiphoid nucleus, которое отвечает за «снижение отличительных особенностей» (не смотрите на меня так!), и соединительным ядром, nucleus reuniens, которое способствует «усилению отличительных особенностей» (что я вам такого сделал?!)

Неудивительно, что обычные мыши предпочитают удирать или цепенеть. Когда над ними появляется тень хищной птицы, более 90 % со всех ног мчатся прятаться. Только 2 % вступают в конфронтацию – например, бьют хвостами, – да и тем хватает храбрости делать это, только попав в укрытие.

Но когда Губерман стимулировал у мышей nucleus reuniens, они вели себя иначе. Мыши становились отважными. Они не бежали со всех ног куда подальше, а оставались на месте, чтобы дать бой. «Активация вентромедиального таламуса, – пишет Губерман, – последовательно способствовала возбуждению и “отважному” поведению… при ощущении непосредственной угрозы»[428]428
  Salay, Lindsey D., Nao Ishiko, and Andrew D. Huberman. “A Midline Thalamic Circuit Determines Reactions to Visual Threat.” Nature 557, no. 7704 (2018): 183-89. doi:10.1038/s41586-018-0078-2.


[Закрыть]. Увидев надвигавшуюся тень хищной птицы, отважные мыши разворачивались ей навстречу и начинали бить хвостами по земле. Мышиный эквивалент знаменитого жеста Брюса Ли «иди-ка сюда».

Губерман решил выяснить, не заманивает ли он несчастных мышей в смертельную ловушку. Однако, когда у мышей появлялся выбор – получить стимуляцию или жить как жили, они активно добивались стимуляции. «Возбуждение, вызванное стимуляцией вентро-медиального таламуса, – писал ученый в своей статье, – приносит вознаграждение, то есть имеет позитивную валентность».

По-видимому, стать храбрецами мечтают не только мыши. Мы тоже. В предыдущих работах Губерман отмечал, что «само-стимуляция [сопоставимого] участка мозга у человека… вызывает прилив сил, особенно – активация зон, связанных с сексуальным возбуждением». Мы предпочитаем быть храбрыми, чем позволить себя употребить в том или ином смысле. Это о многом говорит.

Значит, крошечное скопление нейронов под названием nucleus reuniens делает нас храбрее, и мы уже не бежим от опасности, а смотрим ей в глаза. Слова nucleus reuniens можно перевести с латыни как «воссоединяющее зерно». Если заронить его в плодородную почву системы Смысл 3.0, окажется, что храбрость объединяет нас.

Неизвестный Бунтарь

Если вдуматься, нам не нужно препарировать мозги грызунов, чтобы доказать, как важна храбрость в нашей жизни. Во всех наших мифах и легендах постоянно повторяется одна и та же история. Давид и Голиаф. Одиссей и Циклоп. Фродо и Саурон. Гарри и Волан-де-Морт. Мышка, накрытая тенью ястреба, не могла бы тягаться с таким противником – как и все вышеперечисленные герои. Но почему-то им удавалось победить. Если оставался простор для Доблести.

Подобные моменты истины мы запоминаем навсегда. Как царь Леонид обратился с речью к тремстам спартанцам, которым предстояло дать бой 10 000 персов. Как Тельма и Луиза взялись за руки, прежде чем направить свою машину со скалы в Гранд-Каньон. Как мальчики из «Общества мертвых поэтов», вскочив на парты, декламировали: «О, капитан! Мой капитан!», обращаясь к обреченному учителю.

И как Неизвестный Бунтарь на площади Тяньаньмэнь в 1989 году спокойно стоял перед колонной бронемашин. Как четверка из Гринсборо – четверо чернокожих студентов, которые в 1960 году пришли в кафе в универмаге «Вулворт», сели и вежливо попросили себя обслужить. Как струнный квартет на «Титанике» играл «Ближе, Господь, к Тебе», пока корабль шел на дно.

Не все такие моменты войдут в легенды – большинство героев останутся неизвестными. Но все мы знаем, что иногда человек, припертый к стене, решает пожертвовать своей безопасностью и стабильностью, чтобы собраться с силами, поступить как до́лжно и проявить всю свою отвагу, доблесть и достоинство.

* * *

Если бы все ограничивалось лишь перечнем героических подвигов в истории и искусстве, дело того не стоило бы. На дешевой сентиментальности далеко не уедешь. Нужно разведать эту жилу в поисках практических открытий.

Такие истории увлекают нас именно потому, что мы любим воображать себя на месте этих героев. Нам нравится тешить себя мыслью, что, завидев тень ястреба и услышав боевой клич, мы поведем себя достойно.

Но ведь такое почти никому не удается. «Хотя мы все хотели быть героями, в бою мы делаем лишь то, чему учили нас», – заметил древнегреческий поэт Архилох[429]429
  Feloni, Richard. “Tim Ferriss Lives His Life According to an Ancient Greek Quote That Helps Him Prepare for the Worst.” Business Insider. December 01, 2017. https://www.businessinsider.com/tim-ferriss-favorite-quote-greek-philosopher-archilochus-2017-12#:~:text=For inspiration, he followed the advice from one, we fall to the level of our training.


[Закрыть]. Или, как более лаконично сформулировал боксер Майк Тайсон, «у всякого есть план, пока ему не врежут».

Вот почему нам нужно повысить уровень тренировок. А единственные тренировки, которые тут помогут, – практика умирания. Если мы не будем тренироваться выходить за рамки своей программы выживания, то дрогнем в решительный момент. И так будет всегда. Исключения, вошедшие в легенды, лишь подтверждают правило.

Тренируясь воскресать, мы будем снова и снова возвращаться в особую точку, где у нас появилась возможность выйти за пределы поиска удовольствия и избегания боли. Даже – и особенно – если от этого зависит наша жизнь. В этот миг нам дается шанс покинуть беличье колесо хроноса и добровольно взойти на крест кайроса. К черту последствия. Когда мы умрем и родимся вторично, вторая смерть не покажется такой уж тяжелой.

Всякий, кто впадает в отчаяние, сокрушенный всевозможными графиками развития событий в меняющемся мире, пусть ищет утешения в простом факте: на самом глубинном уровне мы запрограммированы на храбрость. Яркие примеры героического самопожертвования бросаются в глаза, но крошечные повседневные подвиги достойны еще большего восхищения. Измученная от недосыпа мать, работающая на трех работах, чтобы прокормить детей. Школьник, защищающий на переменке одноклассника – жертву травли. Прохожий, добрым словом и делом облегчающий жизнь бездомного. Усталый неизвестный герой, стоящий перед вереницей танков, потому что кто-то ведь должен сказать, что дальше так продолжаться не может.

Храбрость в наших душах только и ждет, когда можно будет проявиться, дремлющая, но мощная. Когда мы дадим ей волю, волны разойдутся по всему пространству и времени. Это единственная экспонента, которая в наши дни выгнута в нужном направлении. Это умножитель нашей силы. Соломинка, за которую можно схватиться в океане боли.

* * *

Нэнси Коэн, историк из Гарвардской бизнес-школы, в своей книге «Закаленные кризисом» пишет о пяти лидерах: исследователе Антарктики Эрнесте Шеклтоне, президенте Аврааме Линкольне, немецком пасторе Дитрихе Бонхеффере, пытавшемся убить Гитлера, защитнице природы Рейчел Карсон и аболиционисте Фредерике Дугласе. Каждый из них более или менее известен своей исторической ролью, однако Коэн интересуют более глубокие закономерности. «Эти люди целенаправленно, иногда – с отвагой и всегда – с немного нелепой человечностью, которая так характерна для всех нас, когда мы особенно беззащитны, сделали себя движителями достойных перемен»[430]430
  Koehn, Nancy F. Forged in Crisis: The Power of Courageous Leadership in Turbulent Times. John Murray Publishers LT, 2018, p. 3.


[Закрыть]. Они не представляли себе, что, собственно, делают в критические времена. Но все равно делали свое дело.

Коэн отмечает, что их истории «не менее потрясающие, чем великие мифы, приключенческие романы и фильмы, которые мы помним и к которым то и дело возвращаемся… В процессе [превращения в отважного лидера] каждый из них и все, кого они вдохновляют, становятся более стойкими, чуть более смелыми, а в некоторых случаях – и более светлыми, – пишет она. – Когда это происходит, влияние таких людей широко распространяется, и повышается вероятность, что от этого силы добра сделают еще несколько шагов вперед»[431]431
  Там же.


[Закрыть].

Духовная Сила

«Повышается вероятность, что от этого силы добра сделают еще несколько шагов вперед». Для такой заразительной отваги есть особое название – Духовная Сила. Мартин Лютер Кинг вплел эти слова в свою речь «Есть у меня мечта» в Вашингтоне: «Снова и снова придется нам подниматься на царственные высоты сопротивления силе физической силой духовной»[432]432
  “I Have a Dream: Full Text March on Washington Speech.” NAACP. August 27, 2018. https://www.naacp.org/i-have-a-dream-speech-full-march-on-washington/.


[Закрыть]. Однако эти слова и идеи звучали и до Кинга. Он получил их через третьи руки. Одним из его духовных наставников был Говард Турман, который в 1935 году ездил в Индию как первый афроамериканский межрелигиозный посол. Там он познакомился с Махатмой Ганди и погрузился в движение мирного сопротивления, которое этот индийский адвокат называл «сатьяграха». Вернувшись в США, Турман перевел этот санскритский термин на более доступный язык – «Духовная Сила» – и начал делиться этой силой с чернокожими священниками и активистами[433]433
  Dixie, Quinton Hosford, Peter R. Eisenstadt, and Walter E. Fluker. Visions of a Better World: Howard Thurman’s Pilgrimage to India and the Origins of African American Nonviolence. Beacon Press, 2014.


[Закрыть]. До Турмана ненасильственные протесты были скорее тактикой движения борцов за гражданские права, чем центральной философией. Это был продуманный ход, чтобы не провоцировать всевозможных расистов у власти. После того как Турман разделил идею Ганди, а Кинг перенял ее, Духовная Сила стала фундаментальной стратегией движений за социальную справедливость по всей планете.

Однако Турман был скорее мистиком, чем активистом. По восхитительному капризу истории именно он в 1962 году читал проповедь во время знаменитого эксперимента в Страстную пятницу в Гарвардской богословской школе[434]434
  “Pahnke’s ‘Good Friday Experiment’: A Long-Term Follow-Up and Methodological Critique.” MAPS. https://maps.org/articles/5414-good-friday-drugs-mysticism.


[Закрыть]. Большинство описаний той службы ограничиваются заголовками: семинаристам дали психоделик псилоцибин, и многие из них в тот день пережили глубокий духовный опыт.

Однако почти нигде не найдешь рассказов о том, о чем они думали тогда, сидя в часовне Марша и глядя, как лучи солнца пронизывают ее витражные окна с розетками.