Текст книги "Фурии командира"

Глава 19

Бернард замер, затем поднял руку и прижал ее к боку – сигнал спрятаться. Амара сделала два быстрых шага вперед, чтобы поддержать Гая, неловко опустившегося на одно колено, сжимая посох, который Бернард вырезал для него после того, как они снова зашагали по тропе. Она помогла Первому консулу улечься на прохладной влажной земле и устроилась рядом с ним.

Гай зашипел от боли, схватился за ногу, почти сразу умолк и замер, но на его лице застыла гримаса боли.

Амара положила руку ему на плечо, чтобы подбодрить старика, и нахмурилась, глядя на Бернарда – точнее, на то место, где он только что стоял. Однако тени деревьев и кустарника укрыли его, словно плащом, а магия дерева сделала невидимым.

Она слышала рядом тихие шаги, свет слегка изменился – магия дерева спрятала Амару и Первого консула. Одновременно Бернард стал видимым для нее, хотя черты его лица смягчились и потускнели, словно оказались в глубокой тени. Он стоял над ними, держа в одной руке лук со стрелой на тетиве, и смотрел вперед.

До Амары донеслось: щелк-щелк, щелк-щелк – по утоптанной тропе стучали копыта лошади, потом она поняла, что за первым всадником скачут и другие, а еще через полминуты она их увидела: шестеро, все одеты в кожу, как лесники, хотя спереди у каждого на куртке красовался значок в серо-зеленых тонах Калара. Разведчики легиона или просто разбойники, которые согласились взять деньги Калара и продолжали заниматься своими делами, изредка выполняя его поручения. Они были вооружены охотничьими луками, копьями с широкими наконечниками, к седлам были приторочены мечи и топоры.

Они проехали мимо в тишине, которую нарушал лишь цокот копыт. Это был уже второй такой отряд за последние два дня. Они оказались так близко от Амары, что она разглядела пятна на их туниках и потертости на сапогах. Она обнаружила, что задержала дыхание, чтобы себя не выдать. Когда патруль миновал их, Амара начала постепенно расслабляться, но тут последний всадник оглянулся, остановил лошадь и спрыгнул на землю. Он повесил поводья на низкую ветку и зашагал к ним.

Бернард двигался очень медленно и спокойно. Он поднял лук и натянул тетиву.

Разбойник свернул в сторону, когда до них оставалось двадцать футов, и начал облегчаться на ствол дерева.

Хотя Амара не могла даже натянуть тетиву на луке мужа, Бернард продолжал держать лук наготове, и его руки не дрожали. Он сохранял неподвижность, дыхание оставалось ровным, глаза были полуприкрыты, на лице появилось ленивое выражение. Амара дрожала от напряжения; она вдруг заметила, как побелели костяшки ее пальцев, вцепившихся в плечо Первого консула. Она хотела перенести руку к мечу, но передумала. Движение могло пошевелить лист или сломать веточку и предупредить врага об их присутствии. Более того, от ее меча будет немного толку, сейчас их главная защита лук Бернарда.

Разбойник закончил, что-то пробормотал себе под нос и повернулся, собираясь уйти.

Гай переместил свой вес, и Амара с тревогой посмотрела на него. Его лицо побледнело от боли, правая нога, которая еще не исцелилась, дрожала на земле. Он произвел совсем немного шума, но этого оказалось достаточно.

Разбойник внезапно обернулся, его рука легла на рукоять меча, и он прищурился, внимательно оглядывая лес. Амара лежала на земле, он вполне мог бы ее достать, если бы сделал длинный выпад. Разбойник стоял и смотрел, его взгляд медленно перемещался справа налево. Он не двигался почти минуту – только смотрел и слушал.

Нервы Амары были напряжены до предела. Если нога Первого консула дернется еще раз, их почти наверняка заметят. Если разведчик способен применять магию, он почувствует присутствие магии Бернарда. И тогда успеет нанести удар Гаю, если только первый выстрел Бернарда не окажется смертельным. Но если разбойник выживет, то Гай едва ли сумеет себя защитить. В таком случае Амара должна будет встать между разбойником и Первым консулом и призвать Цирруса, чтобы у нее хватило для этого скорости.

И все это время Бернард неподвижно стоял перед разбойником с натянутым луком.

– Вóроны, что ты там делаешь? – раздался чей-то голос.

Амара дернулась и запаниковала, услышав шорох, когда ее тело чуть сдвинулось в сторону.

Однако разбойник ничего не заметил. Он резко обернулся и обнажил меч.

– Пусть заберут тебя вóроны, Тоннар, – прорычал он. – Ты так меня напугал, что я лишился десяти лет жизни.

Появился еще один разбойник, его лошадь не спеша шагала к первому.

– Если учесть, какую жизнь ты ведешь, я оказал тебе услугу.

– Ублюдок.

– Нельзя далеко отходить в одиночку, глупец, – дружелюбно сказал Тоннар. – Сделаешь так еще раз, и Джулиус оторвет тебе яйца.

– Джулиус, – угрюмо ответил первый разбойник. – Он таскает нас по этим про́клятым вóронами местам, когда идет война. Ты знаешь, какую добычу мы могли бы получить, если бы участвовали в настоящих схватках?

– Желудочную чуму, если верить тому, что я слышал. А за это нам регулярно платят. Не нужно все портить.

– Здесь нет никаких шпионов, – пожаловался первый разбойник. – Мы попусту тратим время.

– Рыцари Воздуха не станут летать так далеко на вражескую территорию без причины. Они либо кого-нибудь здесь оставили…

– Или кого-то забрали, а в этом случае мы зря притащили сюда свои задницы.

– Ты ездишь верхом. Тебе платят. Может быть, мы кого-нибудь найдем, или нет. В любом случае мы получим пятьсот быков, и это притом, что никто не пытается вырезать нам кишки. Здесь нельзя проиграть.

– Если не считать меня, Тоннар. Я должен слушать твои бредни.

– Если бы ты не отстал, тебе не пришлось бы меня слушать, – ответил Тоннар.

Потом он развернул лошадь и поскакал обратно.

Разбойник бросил ему вслед злобный взгляд и пнул валявшийся рядом камень.

Камень пролетел несколько ярдов и стукнулся о ногу Бернарда.

Амара напряглась.

Однако разбойник ничего не заметил. Он уже повернулся к своей лошади. Вскочив в седло, он лягнул ни в чем не повинное животное и поскакал галопом вслед за товарищами.

Целую минуту после того, как он скрылся из виду, Бернард продолжал держать лук наготове, потом опустил оружие и выдохнул. Он расслабил правое плечо, очевидно, нагрузка на него была серьезной, и повернулся к Амаре.

– Я немного прослежу за ними, – прошептал он. – Хочу убедиться, что они не повернут обратно. Оставайтесь здесь и не высовывайтесь. Я скоро вернусь.

– Будь осторожен, – сказала она.

Бернард подмигнул и отвернулся. Магия дерева исчезла, и солнечный свет стал ярче, Амаре даже пришлось прищуриться.

Она повернулась к Гаю и прошептала:

– Принцепс? Вы в порядке?

– Ногу свела судорога, – тихонько шепнул он. – И она начала дергаться. – Он сильно потер правую ногу. – Вóроны, как неудобно. Прошу меня простить, графиня.

– Конечно, правитель, – с улыбкой ответила Амара и посмотрела вслед Бернарду. – Пока мы можем сменить повязку.

Гай состроил гримасу, но кивнул. Он сел и протянул к ней правую ногу.

– Ну, – сказала она, принимаясь за работу, – что вы об этом думаете?

– Я думаю, что наш юный друг не доживет до конца патрулирования, – ответил Гай. Его голос напрягся, когда Амара сняла повязку с правой ноги, открыв обесцвеченные участки кожи, которые не хотели исцеляться. – И я полагаю, нам повезло, что они проехали перед нами. Если бы мы появились здесь на несколько минут раньше, то могли бы с ними столкнуться.

Амара вытащила фляжку с соленой водой и полила из нее на ногу Гая. Он отвернулся, и выражение его лица стало отстраненным, но нога дернулась, когда очищающий раствор попал в рану. Амара промыла и вытерла ногу, наложила свежую повязку и надела чулок, а потом тяжелую кожаную туфлю, которую вырезал для Гая Бернард.

– Твой мужчина проявил хладнокровие в трудный момент, – вздохнул Гай, когда Амара закончила.

– Вы заметили. В конце я думала, что не выдержу и закричу.

– Как и я – только по другим причинам. Я не осмеливался использовать магию металла, чтобы ослабить боль. – Он улыбнулся и вытащил из заплечного мешка флягу с водой. Выпив почти все до капли, он опустился на землю и закрыл глаза. – Уже не помню, когда я так долго не применял магию. Это похоже… как если бы я прогуливался, а мои руки и ноги все время оставались онемевшими. Я не думал, как трудно это будет. – Он тряхнул головой, снова закрыл глаза и задремал.

Амара не стала его тревожить. Хотя Гай настаивал на том, что им необходимо двигаться вперед, каждый час, который он проводил на ногах, требовал от него серьезных усилий. И хотя он ни разу не пожаловался, боль в ноге явно усиливалась, и он с каждым днем все больше опирался на посох.

Она сидела, прислонившись спиной к дереву, обнажив меч, и несла дозор возле Первого консула, пока через час внезапно не появился Бернард под покровом древесной магии.

Амара вздрогнула и нахмурилась.

– Извини, – пробормотал он.

Опустившись на колени, Бернард обнял Амару.

Она вздохнула, покачала головой и ответила на его объятие. Он был большим и горячим, и все ее тревоги вдруг отступили. Она понимала, что это глупо и Бернард так же уязвим, как любой другой человек. Но, когда он ее обнимал, все это переставало иметь значение. Ей стало лучше, и никакие рациональные объяснения не помогали – Амаре нравилось это чувство.

– Как он? – спросил Бернард, приглушив свой раскатистый голос.

– Без перемен. Во всяком случае, лучше не становится. Бернард, тебе не кажется, что его раны должны были уже закрыться?

– Мм, – ответил он. – Некоторые люди исцеляются очень медленно без помощи водяной магии. Однако у него нет лихорадки, и я не вижу признаков заражения крови. Конечно, я бы предпочел, чтобы он пару дней отдохнул, но…

– Но он не согласится. – Амара вздохнула.

– Все могло быть хуже, – сказал Бернард. – Если раны закроются до того, как мы доберемся до болот, все будет в порядке.

– А если нет? – спросила Амара.

Бернард слегка отодвинулся и провел пальцем по ее щеке. Она закрыла глаза и прижалась к нему.

– Мы будем об этом тревожиться, когда придет время, – тихо ответил он.

Гай зашевелился, сел и заморгал. Он кивнул Бернарду:

– Граф. Наши друзья ушли?

– Да, принцепс. Если вы не против, нам будет полезно немного отдохнуть.

Первый консул покачал головой, оперся на посох и встал на ноги.

– Об этом не может быть и речи. У нас нет времени.

– Да, принцепс, – ответил Бернард.

Он подал руку Амаре, и она сжала его пальцы. Бернард вновь двинулся впереди маленького отряда, Гай кряхтел первые несколько шагов, затем решительно ускорил шаг, не забывая опираться на посох.

Амара посмотрела на хромающего Первого консула, прикусила губу и последовала за ним, постоянно оглядываясь по сторонам. Медленно, но верно они приближались к Калару.

Глава 20

Исана последовала за молодым слугой в кабинет господина Сирила, который находился на первом этаже штаба легиона. На часах перед дверью стоял только один легионер – с тех пор как ушли Первый алеранский и гвардейские легионы, город Элинарх казался безлюдным, и любой звук разносился с удивительной четкостью по его пустынным улицам.

Слуга ввел ее в маленькую прихожую и кивнул на дверь:

– Вы можете войти, домина.

– Спасибо, – сказала Исана. – Мне следует постучать?

Слуга покачал головой:

– Он вас ждет, госпожа.

Исана кивнула молодому человеку, подошла к двери, распахнула ее и шагнула в довольно большой кабинет. В нем было полно столов и книжных полок с аккуратно расставленными книгами, бумагами и свитками. Одну из стен полностью закрывала дюжина карт, нарисованных на пергаментах.

Ритиус Сирил сидел за старым письменным столом и сразу встал с вежливой улыбкой на губах.

Исана почувствовала, как боль пронзила его изуродованную ногу в тазобедренном суставе. Ее собственная нога дрогнула. Затем Сирил взял боль под контроль, окутав ее пламя покровом чистой решимости.

– Пожалуйста, господин, – сказала Исана. – Не нужно вставать.

– Чепуха, – сказал Сирил и немного скованно поклонился. – Не так уж часто я принимаю знаменитостей.

Она покачала головой и ответила реверансом.

– Вы сильно преувеличиваете.

– Не могу с вами согласиться, – сказал Сирил, опускаясь на стул. Он облегченно вздохнул, как только нагрузка на ногу исчезла. – Я получил несколько писем, в которых говорится, что вы произвели сильное впечатление на граждан во время кампании за отмену рабства.

– Но пока не принято никаких новых законов, – сухо заметила она. – Прошло уже два года. Такое развитие событий едва ли можно назвать впечатляющим.

– Для серьезных изменений требуется время, – ответил Сирил, в его тоне звучало вежливое несогласие. – Да и война не могла не помешать. – Он взглянул на свою ногу и криво ухмыльнулся.

– Конечно, – согласилась Исана.

– Но, даже если оставить в стороне проблемы рабства, колонна с продовольствием и снаряжением, которую вы организовали, явилась впечатляющим событием. Это уже спасает жизни.

Исана покачала головой:

– Очень многие люди могли бы это сделать.

– Однако так поступили только вы, – возразил Сирил.

– Кто-то должен был.

Он склонил голову, внимательно посмотрел на Исану и пожал плечами:

– Кто-то должен был. Но никто не сделал.

Исана махнула рукой:

– Дон Сирил, надеюсь, вы не сочтете мои слова за грубость, но я не понимаю, зачем вы за мной послали.

Его взгляд стал таким пристальным, что ей показалось, будто она чувствует его прикосновение к своей коже.

– В самом деле? – спросил он.

Исана вздохнула:

– Если честно, не понимаю. Я уже собирала вещи, чтобы уехать. Вот почему, дон Сирил, я снова вас спрашиваю: почему я здесь?

Сирил приподнял брови.

– Я несколько разочарован, – сказал он со странной улыбкой. – И я надеялся, что вы сами мне скажете. – Он громко позвал: – Гален! Пришлите его, пожалуйста!

Через мгновение дверь распахнулась, и в кабинет вошел высокий мужчина в аккуратной тунике легиона…

Тави вошел в кабинет, поправила она себя. Его зеленые глаза остановились на ней, и он на мгновение слегка замедлил шаг. Исана уловила его эмоции – они были такими запутанными, что она не смогла ничего понять. Гнев, унижение, или…

Великие фурии.

Арарис все ему рассказал.

Исана секунду смотрела в глаза Тави, и он ей кивнул.

– Прошу меня простить, – сказал Тави.

Фонтан эмоций тут же начал стремительно стихать, и очень скоро все исчезло. Тави научился скрывать свои чувства, когда ему исполнилось одиннадцать. Это всегда давало Исане повод для гордости – и выводило из себя. Он оказался слишком… изобретателен для своего возраста. А ей было важно постоянно оставаться на шаг впереди всех его шалостей и…

«И мы не одни», – напомнила себе Исана. Она искоса посмотрела на Сирила, потом встала и присела в вежливом реверансе перед Тави, как только что перед Сирилом.

– Доброе утро, командир.

Тави улыбнулся и склонил голову:

– Домина. Спасибо, что пришли. И спасибо за то, что согласились встретиться со мной, дон Сирил.

– Почему вы не с легионом, командир?

– Мм, – вмешался Сирил. – У меня возник такой же вопрос. В письме Налуса все слишком расплывчато.

– Меня арестовали и обвинили в измене, домина, – весело ответил Тави. – Сюда привезли в кандалах, но дон Сирил был настолько добр, что под честное слово разрешил их снять. – Он показал запястья в синяках и царапинах.

Исана заморгала, с трудом удержавшись от восклицания. Только не перед доном Сирилом.

– Измена, – со вздохом сказал дон Сирил. – Что там произошло?

– Это длинная история, – сказал Тави, положил руку на спинку стула, с которого встала Исана, и отодвинул его для нее. – Домина, может быть, нам всем лучше сесть?

Исана нахмурилась, не сводя взгляда с Тави и пытаясь понять, что прячется за холодным выражением его лица, но он оставался закрытым для нее.

Да, она слишком хорошо его знала. Тави отреагировал так, как она и боялась.

«Пусть вóроны заберут Арариса, – с грустью подумала Исана. – Но сначала пусть они заберут меня. И негодяев, которые заставили меня принять все возможные меры, чтобы защитить его, включая ложь».

Конечно, Арарис был прав. Тави заслужил знать правду. Однако ей хотелось отодвинуть этот момент еще на один день, а теперь…

Исане вдруг показалось, что все, к чему она прикасается, чахнет и умирает. Конечно, это было не так. Не все. Ее домен процветал. Колонна, которую она привела, оказалась очень нужной. Может быть, все рушилось, когда речь шла о ее сердце.

«Или, – подумала она, – когда я совершала катастрофические ошибки. Нужно смотреть правде в глаза».

Они все сели. Сирил приготовился слушать, поставив локоть на стол и подперев кулаком подбородок.

– Наверное, нам предстоит узнать нечто интересное.

Тави откинулся на спинку стула, вытянул и скрестил перед собой ноги и каким-то образом умудрился выглядеть ленивым, уверенным и расслабленным. А потом он начал рассказ.

Очень скоро Исана поняла, что Тави говорит больше, чем следовало, излагая мотивы и искаженные представления о верности, стоящие за событиями последних нескольких дней, – иными словами, он был полностью открыт и искренен.

– Позволь мне говорить прямо, – сказал Сирил, когда Тави перевел дух. – После того как Арнос потерял большое количество рыцарей Воздуха, как ты его и предупреждал, ты пришел на помощь его людям.

– Вам бы следовало слышать и видеть, что происходило в лагерях гвардии перед тем, как я ушел, – с улыбкой сказал Тави. Исана никогда не замечала у него такой улыбки, но очень часто видела ее на лице его отца. Септимус улыбался, когда испытывал разочарование или даже боль. – Если верить гвардейцам, я ждал слишком долго, чтобы выглядеть героем и утереть им нос.

Сирил фыркнул:

– Арнос всегда умел управлять толпой. После того, что ты сделал, он приказал тебе казнить заключенных. Ты отказался выполнить приказ, и он тебя арестовал.

– Немного не так, – сказал Тави. – Я медлил. Потом у меня появилась возможность встретиться с представителем канимов. Арнос поймал меня и обвинил в измене. Кстати, он отказался отменить приказ о казни.

– Казнить гражданских лиц? Целые семьи? – услышала Исана свой голос. – Что за безумие?

– К сожалению, оно становится все более распространенным, – серьезно сказал Сирил. – Амбиции подогреваются собственными интересами и становятся особенно очевидными в трудных ситуациях. – Он повернулся к Тави. – Насколько я понимаю, он держит их в качестве заложников, чтобы обеспечить твое хорошее поведение.

Улыбка Тави стала еще более жесткой.

– Да. Однако мне удалось гарантировать их безопасность.

Сирил склонил голову набок:

– Как?

– Я оставил Красса во главе легиона, – с усмешкой ответил Тави.

Сирил приподнял брови и коротко, но искренне рассмеялся:

– Да, пожалуй, этого будет достаточно.

– Прошу меня простить, – вмешалась Исана. – Но почему?

– Отец Красса – консул Антиллус Раукус, – ответил Тави, продолжая усмехаться. – Его мать – младшая сестра консула Калара. Как только сражения закончатся, Красса могут объявить наследником Калара. А он уже наследник Антиллуса. Если Арнос прикажет ему казнить заключенных и Красс откажется…

– Так и будет, – сказал Сирил.

Тави кивнул:

– …то Арносу ничего не останется, как предъявить обвинение Крассу, если он хочет сохранить в силе обвинения против меня.

– Да, – кивнула Исана. – А если учесть связи семьи Красса и его влияние в будущем, то со стороны Арноса было бы глупо наживать себе такого врага.

– О, он достаточно глуп, чтобы это сделать, – сказал Тави, – но есть еще и тот факт, что, если бы Арнос сыграл в эту игру с сыном и наследником Антиллуса Раукуса, покровительство Аквитании не остановило бы консула Антиллуса ни на секунду. Он вызвал бы Арноса на журис макто и разбросал его останки по всей Алере.

– Но только в том случае, если старик опередит Максимуса, – заметил Сирил.

Тави усмехнулся:

– Вóроны, да! Макс обрадуется предлогу вызвать Арноса. И никто не помешает ему защитить честь семьи и отца.

– Меня удивило, что Арнос разрешил тебе побеседовать со своими офицерами, – сказал Сирил. – Не ожидал, что он совершит такую ошибку.

– А он не давал разрешения, – ответил Тави. – Макс и семьсот ветеранов-легионеров заняли позицию и были готовы поставить под сомнение законность моего ареста.

– Что? – Секунду Сирил смотрел на Тави, и его лицо побелело. Исана почувствовала, как ужас клубится в нем, точно в черном жерле вулкана. Потом он покачал головой. – Семьсот… – Он медленно выдохнул. – Именно таких ситуаций Корона просит нас всячески избегать.

Тави нахмурился:

– Я знаю. Я уговорил Арноса передать меня Налусу в обмен на приказ моим людям отступить.

Сирил провел ладонью по лицу.

– Налус, – задумчиво проговорил он. – Вот почему его письмо получилось таким странным. Он достойный человек. Не слишком умный, но я всегда был о нем высокого мнения.

– Он взял с меня слово, что я не прикажу своим людям освободить меня и попрошу их поддержать кампанию. Я дал слово, и Налус разрешил мне с ними встретиться.

Сирил бросил на Тави суровый взгляд, и Исана почувствовала в нем гнев, смешанный с восхищением.

– И что ты им приказал?

Тави заморгал и приподнял брови, делая вид, что изумлен.

– Поддержать кампанию, естественно. И сделать все, что в их силах, чтобы защитить алеранцев и обезопасить страну от захватчиков.

Сирил облегченно вздохнул и откинулся на спинку стула.

– Благодарение великим фуриям. Значит, еще не все потеряно.

Тави состроил гримасу:

– Арнос готов принести в жертву столько жизней, сколько потребуется.

– Да, у меня были такие подозрения. – Сирил мрачно кивнул. – Он способен одержать победу?

Тави пожал плечами:

– Думаю, Насауг считает иначе. Отос дорого нам обошелся, канимы отдали его с выгодой для себя. – Тави понизил голос, и его улыбка исчезла. – Я должен его остановить, Сирил.

Сирил нахмурился и перевел взгляд с Тави на Исану. Несколько секунд все молчали.

– Кто-то должен это сделать, – согласился Сирил. – Но у нас есть две проблемы. Во-первых, ты не сумеешь его остановить, сидя здесь, под охраной. Во-вторых, я не вижу никаких разумных путей, даже если бы ты был свободен.

Тави сделал глубокий вдох:

– Мне кажется, я знаю способ.

– Я полагаю, ты имеешь в виду встречу с представителем канимов, – кивнул Сирил. – Чего хочет Насауг?

– Не могу ответить, – сказал Тави. – Так будет безопаснее для вас обоих.

Сирил вновь откинулся на спинку стула и положил руки на стол перед собой.

– Ты хочешь, чтобы я тебя отпустил.

– Да.

– Но я не могу.

– Нет, можете, – возразил Тави. – Сирил, если у меня все получится, у нас появится шанс закончить войну. Полагаю, три легиона пригодятся нам гораздо больше, если нанесут фланговый удар по Калару, чем если будут болтаться в долине.

– Тебя обвинили в измене, – спокойно сказал Сирил. – Если я тебя отпущу до того, как ты предстанешь перед трибуналом, для меня это будет смертным приговором. Я уж не говорю о том, что тебе самому не избежать казни.

Тави прищелкнул языком:

– Всегда есть…

Сирил прервал его, резко взмахнув рукой.

– Ладно, – сказал он. – Все идет паршиво, но могло бы обернуться хуже. Сейчас нам нужно позаботиться о снабжении легионов. Потом мы подумаем, как построить твою защиту на суде.

Тави покачал головой:

– У нас нет времени. Слишком многое поставлено на карту.

– Да, – резко ответил Сирил. – Однако ты проиграл. Теперь Короне нет от тебя никакой пользы.

– Это не так, – тихо возразил Тави. – Позвольте мне кое-что организовать. Вина не падет на вас.

Сирил покачал головой:

– Сципио, я солдат и слуга Короны. И всегда был. А сейчас закон гласит, что ты должен находиться под стражей до того момента, когда соберется трибунал. В последние два года мы успешно работали вместе. Мы знаем друг друга, заслужили взаимное доверие. – Он со значением посмотрел на Исану и снова повернулся к Тави. – Но сейчас ты должен понять, где я провожу черту.

Тави заметно помрачнел. Он уже не мог скрывать с прежней эффективностью разочарование и дурные предчувствия.

– Я знаю, – тихо сказал он.

– Тогда ты должен понимать, что я не стану идти тебе навстречу относительно планов твоего побега. – Он сурово погрозил ему пальцем. – Я больше не могу участвовать в сражениях, но я устал от людей, которые постоянно нарушают законы нашей страны. Оскверняют их, как Арнос. Я не могу их остановить, но не намерен участвовать в этих безобразиях. И я буду рад тебе помочь – любым законным способом, который есть в моем распоряжении.

– Если бы вы получили приказ от Короны, – спокойно сказал Тави, – то могли бы это сделать.

– Но я его не получил, – заметил Сирил.

Сердце Исаны вдруг очень громко застучало в груди.

Тави посмотрел в глаза Сирила и все так же спокойно сказал:

– Вы его получили.

Перед глазами Исаны вспыхнули звезды, и она изо всех сил сцепила руки.

Сирил удивленно посмотрел на Тави.

– Что? – спросил он.

Тави криво улыбнулся:

– Перестаньте, Сирил. Со дня нашей первой встречи вы знали, что меня зовут вовсе не Руфус Сципио.

Сирил нахмурился еще сильнее.

– Я решил, что ты один из курсоров Короны, который помог одержать победу в битве за Элинарх. Да и потом ты сделал немало.

– Так и есть, – сказал Тави. – Но это еще не все. До вас наверняка дошли слухи о моем телохранителе, Арарисе. – Тави немного помолчал. – Арарис. Арарис Валериан.

Сирил смотрел на Тави, слегка раскрыв рот.

– Вот почему я попросил ее прийти сюда, – сказал Тави, указывая на Исану. – Почему говорил при ней так открыто.

Тави повернулся к Исане, и она почувствовала его страх, разочарование, гнев и что-то еще, нечто глубинное, мощное и ужасное, для чего не существовало слов. «Нечто удивительное, – ошеломленно подумала она, – радость и одновременно ужас».

Очень давно Исане довелось испытать что-то похожее, и ее ослепили слезы, когда к ней вернулись яркие воспоминания.

«О, Септимус, как мне тебя не хватает! И как бы ты сейчас гордился своим сыном!» – подумала она.

Она повернулась к Сирилу и сморгнула слезы. Сирил, разинув рот, продолжал смотреть на Тави широко открытыми глазами. Недоверие сменилось пониманием, тревога – внезапной надеждой. Его руки сжались в кулаки.

– Как тебя зовут? – дрожащим голосом спросил он.

Тави медленно поднялся на ноги и вздернул подбородок.

– Меня зовут Гай Октавиан, – спокойно сказал он, шагнул вперед и опустился на одно колено перед Сирилом, и их глаза оказались на одном уровне. – Дон Сирил, я вам верю. Вот почему я сейчас вручил вам свою жизнь – и жизнь, – он кивком показал на Исану, – моей матери.

Сирил, смертельно побледнев, смотрел на Тави. Беззвучно пошевелив губами, он повернулся к Исане:

– Так вы… его мать?

Исана сглотнула. Теперь она поняла, почему Тави попросил ее прийти, – он нуждался в ее поддержке. Пожалуй, она осталась почти единственным живым свидетелем тех событий.

Панический голос в ее сознании просил все отрицать. Без ее подтверждения история Тави останется дикой, отчаянной и невероятной ложью. Она должна его спрятать, должна защитить. Она должна…

Исана заставила умолкнуть голос страха.

Пора прекратить лгать. Прекратить прятаться.

Исана молча потянулась к тонкой цепочке, которую носила на шее с тех пор, как годы назад покинула долину Кальдерон и отправилась в столицу Алеры. Она расстегнула замочек и сняла цепочку. Изящное серебряное кольцо с алыми и лазурным камнями, идеально прилегающими друг к другу в центре, поймало луч света, и разноцветные огненные сполохи побежали по письменному столу Сирила.

Исана аккуратно положила кольцо на стол и опустила руки на колени.

– Кольцо дал мне мой муж, принцепс Гай Септимус, – спокойно заговорила Исана, – во время нашей свадьбы, за десять месяцев до его смерти. – Она встала, подошла к Тави, посмотрела на Сирила и гордо вздернула подбородок. – Это наш сын, Октавиан. Он родился в ночь Первой кальдеронской битвы. В ту самую ночь, когда погиб его отец.

Сирил посмотрел на нее, потом перевел взгляд на кольцо, протянул руку и дрожащими пальцами взял его.

– Его печать в виде кинжала выгравирована внутри, под камнями, – продолжала Исана. – Он оставил мне еще и кинжал. Он лежит в сундуке у меня в комнате.

Кольцо выпало на стол из рук Сирила, и он тряхнул головой.

– Н-но к-как такое возможно? – запинаясь, спросил он.

Тави, все еще стоявший на одном колене, повернулся, чтобы посмотреть на Исану. На мгновение она снова увидела мальчика, которого охраняла, кормила и любила. И которому лгала. Да помогут ей великие фурии, если бы она могла сделать больше, чтобы его спрятать, она бы так и поступила.

Арарис был прав. Он заслужил знать правду.

Исана встретила взгляд сына.

– Лишь немногие знают, – сказала Исана, стараясь, чтобы ее голос звучал ровно, – что на Септимуса дважды нападали убийцы за два года до его смерти. Он не сумел узнать, кто их нанимал. Когда он возглавил Коронный легион, чтобы подавить мятеж во время битвы у Семи холмов, еще один убийца так сильно ранил его, что даже со своими навыками целителя Септимус едва выжил. Именно поэтому Первый консул послал Коронный легион к самым дальним границам страны – в долину Кальдерон. Официально для того, чтобы оправиться от потерь, понесенных в Семи холмах. Лишь его телохранители и Секстус знали, что только так Септимус получал шанс полностью восстановить силы в уединении. – Она поморщилась. – Септимус хотел вернуться в столицу, чтобы посмотреть, дерзнут ли его враги снова на него напасть, и выяснить, кто за этим стоит. Но Секстус приказал ему оставаться в Кальдероне. Септимус повиновался, но он не хотел просто отдыхать и выздоравливать. Из Кальдерона он стал отправлять надежных людей, чтобы они нашли ответы. И…

Но как она может поведать о множестве воспоминаний, о произнесенных словах, о том, что Септимус стал для нее целым миром? Как рассказать о прикосновении его рук, о его сердце, бьющемся рядом, когда они спали, как описать его голос? Можно ли передать чувства простой и неловкой девушки из домена, полюбившей такого сильного и нежного мужчину?

– Там мы и встретились, – прошептала она. – Там полюбили друг друга. Там состоялась наша свадьба.

Тави смотрел на Исану, и его лицо перестало быть маской. Он не сводил с нее глаз, как голодный ребенок, глядящий на мать. Он так долго испытывал голод. Всю свою жизнь стремился узнать правду, и она открылась ему только теперь.

– Септимус выяснил, что против него готовится заговор, – продолжала Исана. – Несколько молодых людей из его поколения – он точно не знал их имен – вступили в тайный сговор и поклялись его уничтожить, сместить Дом Гаев с трона. – Она сглотнула. – Думаю, он подозревал, что вторжение маратов подстроено ими. Я считаю, что это они нанесли удар во время сражения. – И вновь все вокруг расплылось, и глаза Исаны наполнились слезами. – Они его убили. – Она сглотнула и заставила себя продолжить. – Септимус отослал меня из лагеря в сопровождении моей младшей сестры Алии и Арариса, ставшего моим телохранителем, перед самым появлением маратов. Однако я была на последнем месяце беременности, и роды начались, когда мы сумели проехать всего несколько миль. Мы спрятались в пещере. Роды были тяжелыми. Алия помогла мне, но потом она умерла от ранения стрелой, полученного ранее. Именно там, в пещере, и появился на свет Октавиан. Его отец сражался с захватчиками и предателями, чтобы дать ему шанс выжить. Септимус погиб.