Текст книги "Фурии командира"

Глава 43

Тави не ощущал чувств Ибраса, пока тот разговаривал с Эреном, но его это не удивляло. Его собственное владение водяной магией все еще оставалось достаточно слабым по сравнению с настоящим заклинателем фурий воды, вроде его матери. Тем не менее он испытывал тревогу и, когда Исана начала задавать Ибрасу вопросы, был готов ее поддержать.

А потом начал двигаться Арарис, его меч вылетел из ножен и пустил кровь мужчине, который держал воздушную вуаль, делавшую его невидимым. Он медленно, но верно подбирался к ним, и прежде всего – к Тави.

Тави обнажил меч, одновременно почувствовав, что земля содрогается у него под ногами – кто-то черпал оттуда силу, а потом он услышал, как огромная кувалда врубается в ближайшую стену и пробивает ее, словно она сделана из воска. Стена разом рухнула под напором фурий земли, усиливших удар молота.

Тави едва успел сообразить, что происходит, когда Арарис врезался ему в грудь, отбросил назад и спас от обломков падающей стены. Телохранитель закричал, когда сотни фунтов камня упали на него.

Тави вскочил на ноги в тот момент, когда мимо пронесся Эрен, ощутил, как сгущается вокруг воздух, и повернулся как раз вовремя, чтобы успеть принять на свой клинок удар меча. Зазвенела сталь, и Тави оказался лицом к лицу с Фригиар Наварис.

Кожа на ее лице отслаивалась, очевидно, она прошла через исцеление, но глаза оставались такими же холодными, а клинок двигался с прежней быстротой. Наварис мгновенно восстановила равновесие и вновь устремилась в атаку.

У Тави не осталось времени на раздумья о защите и уроках Арариса. Только инстинкт помогал парировать смертельные комбинации, и ему с огромным трудом удалось уйти от последнего выпада, неожиданно направленного ему в живот. Одновременно его другая рука, двигаясь, словно по собственной воле, врезалась Наварис в зубы, когда она наклонилась вперед, пытаясь достать Тави. В последний момент она успела отвести голову назад, и удар получился недостаточно сильным, но в ее глазах загорелась холодная ярость.

Тави пришлось отступать под градом ударов, которые на него обрушились. Его контратаки были слабыми, и Наварис парировала их почти с презрением. Сердце Тави отчаянно колотилось от охватившего его ужаса. Он с огромным трудом отбивал новые и новые удары, которые становились все более опасными. То, что Наварис до сих пор не сумела его достать, казалось ему необыкновенной удачей.

Наварис взвыла, и ее клинок стал двигаться еще быстрее и в другом ритме. Тави внезапно обнаружил, что он теряет тот инстинктивный ритм, который помогал ему защищаться.

Наконец, когда он не успел восстановить равновесие после особенно опасного выпада, глаза Наварис засверкали, она отбила его меч в сторону и приготовилась нанести смертельный удар.

– Алеранец! – закричала Китаи.

Он увидел, как ее меч, вращаясь, промчался мимо, брошенный с силой, утроенной фуриями земли. Он пролетел в трех футах от Наварис…

…и разбил единственный заговоренный фонарь.

Комната погрузилась в темноту.

Тави упал на пол и ощутил, как меч Наварис рассекает воздух в том месте, где он только что стоял.

Наварис выругалась, и он почувствовал, что она стала двигаться медленнее, пытаясь обнаружить, где находится Тави, где его меч. Схватка продолжалась в темноте. Кто-то метался рядом. Закричал мужчина, Тави слышал, что кто-то обменивается тяжелыми ударами. Затем Наварис зашипела, и Тави почувствовал, как ее меч приближается к нему – холодная смертельная сталь, ведомая безумным желанием убивать.

Она нанесла страшный удар, усиленный фуриями и ее обезумевшим разумом. Тави понимал, что должен встретить его всей своей силой, в противном случае меч Наварис разнесет его клинок на куски – и тогда ему конец.

Он развернулся, вложив в удар весь свой вес, чтобы встретить клинок Наварис, полностью сосредоточившись на своем мече.

Клинки скрестились, зазвенела сталь – в воздухе повисла пронзительная нота, ослепительным каскадом рассыпались искры, и Тави увидел всю комнату. Наварис, чьи зубы скрипят от ненависти. Китаи с разбитой губой борется с мужчиной в доспехах за обладание мечом. Стоящая на коленях Исана, чье лицо искажает холодная ненависть – Тави никогда не видел такого лица у матери, – тянет руку в сторону судорожно бьющегося на полу мужчины, чье лицо полностью скрывает грязная вода.

Потом вновь стало темно, Тави отступил на несколько шагов и замер, стиснув зубы. Остальные нуждались в его помощи, но он не осмеливался даже двинуться в их сторону. Звук шагов позволит Наварис сообразить, где именно он стоит, а если он не будет полностью сосредоточен на ней, то не сумеет отразить ее атаку.

И вновь меч Наварис устремился к нему, и он отразил ее выпад. Когда последовала новая вспышка, Тави увидел, что человек в доспехах отброшен в сторону, а Варг стоит над Китаи с поднятыми руками. Эрен неподвижно лежал на полу. Тело Арариса изогнулось от усилий или от боли, он пытался высвободить ноги из-под обломков.

Тави отступил на два шага и замер, мысленно проклиная все на свете и дожидаясь следующей атаки Наварис.

Он был совершенно не готов, когда огромная рука опустилась ему на плечо, и только волна знакомого мускусного запаха канима помешала Тави повернуться и в панике нанести удар мечом.

– Алеранец, – прорычал Варг, – все кончено. Пойдем со мной.

– Уходи, – прошептал Тави.

Варг продолжал держать Тави за плечо и указывал ему направление. Тави ничего не оставалось, как довериться каниму. Если бы он проверял, куда ставит ноги, то Наварис могла бы его догнать и прикончить, но у нее не было поводыря, и она не могла преследовать Тави вслепую. Поэтому Тави побежал за Варгом.

Они выбрались на относительно светлую улицу, за ними тут же появилась Китаи, которая несла на плечах Эрена.

Тави завернул за угол дома, и теперь их никто не мог увидеть со стороны входа.

– Эрен, – выдохнул Тави.

Китаи осторожно положила на землю неподвижное тело. Маленький курсор едва дышал, казалось, он втягивает в себя воздух через тоненькую соломинку, в горле у него что-то клокотало. На шее появились уже потемневшие синяки, возможно, трахея была раздавлена. Его взгляд остекленел, грудь мучительно поднималась и опускалась, ему явно не хватало воздуха.

– Что будем делать? – спросила Китаи.

– Ему необходим водяной маг, – сказал Тави.

Варг опустился на колени рядом с Эреном и посмотрел на его горло.

– Дайте перо, – прорычал он.

– Что? – спросил Тави.

Китаи скинула с плеча мешок и быстро вытащила из него перо.

Варг взял его, быстрым движением когтей сломал так, что остался кончик длиной в два дюйма. Потом посмотрел сквозь перо на свет и прищурился.

Затем он наклонился и одним когтем вскрыл горло Эрена.

Тави вскрикнул и потянулся к запястью канима. Варг зарычал:

– Сейчас нет времени на глупости.

Тави бросил на Варга взгляд, кивнул и присел рядом на корточки.

Варг ввел коготь в рану, а затем удивительно мягким для столь огромного существа движением вставил перо в рану.

Эрен содрогнулся и сделал глубокий вдох. Воздух прошел сквозь полое перо и вышел обратно, когда курсор сделал выдох. Затем его дыхание выровнялось, через несколько мгновений он заморгал, и его глаза прояснились.

– Оно грязное, – прорычал Варг. – Но у меня не было времени его почистить – он мог умереть. Быть может, твоя колдунья сможет обработать рану позднее. – Он взял руку Эрена и положил его пальцы на торчащий кусочек пера. – Держи его. Если перо выйдет, ты умрешь.

Лицо Эрена исказила гримаса боли, но он кивнул Варгу.

– Мы должны вернуться за ними, – прошептала Китаи.

Тави поднял руку.

– У нас есть всего один меч на всех, а они взяли заложников, – прошептал он в ответ. – Если мы вернемся, они используют Арариса и Исану против нас. Если только не убьют сразу.

Китаи оскалила зубы, ей нечего было возразить.

Тави нахмурился, пытаясь найти выход, потом кивнул и посмотрел на Варга:

– Ибрас сказал, что у него есть лошади. Они должны быть недалеко. Возьми с собой Эрена и Китаи и отыщи лошадей.

– Ты не можешь вернуться туда один, – прошипела Китаи.

Тави посмотрел ей в глаза и сказал:

– Мы не сможем освободить их силой. Кроме того, нам в любом случае необходимы лошади, но они не позволят Варгу к ним подойти. Эрен также не сможет с ними справиться. Так что идите, прямо сейчас.

Китаи нахмурилась, но встала и протянула Эрену руку. Варг поднял голову, принюхался и уверенно побежал в выбранном направлении. Китаи и Эрен пошли за ним.

Тави снял пояс, наклонился и сбросил доспехи на землю. Несмотря на то что доспехи могли защитить его во время схватки, они не позволяли двигаться бесшумно. А сейчас скрытность была важнее всего.

Он снова надел пояс с мечом и в темноте прокрался в дом Ибраса, где присел на корточки возле разбитого окна, у входа в гостиную. Там горели два небольших заговоренных фонаря, озарявших комнату тусклым оранжево-красным светом.

– Домина, – тихо говорила Наварис, – назови мне одну причину, которая помешает мне убить вас обоих прямо сейчас.

В животе у Тави возникло жуткое ощущение, и он положил ладонь на рукоять меча. Если до этого дойдет, он атакует, но не будет смотреть, как она убивает его мать и его друга.

– Ты меня слышишь, домина? – снова заговорила Наварис. – Это не риторический вопрос. Если есть какие-то причины вас не убивать, тебе стоит о них сказать.

Тави вытащил меч из ножен на два дюйма.

– Полагаю, это зависит от некоторых обстоятельств, – спокойно и уверенно ответила Исана.

Тави снова застыл.

– О чем ты? – спросила Наварис.

– Насколько велика твоя верность сенатору.

Молчание.

– Я знаю, кому он служит, – продолжала Исана. – Инвидия Аквитейн является также и моим патроном. Сомневаюсь, что она будет благодарна Арносу за то, что он вмешался в мою работу. Мне даже страшно подумать, какой будет ее реакция, если он твоими руками покончит со мной.

И снова молчание.

– Я почти год потратила на то, чтобы отменить рабство от имени госпожи Аквитейн и Лиги Дианы, – продолжала Исана. – В последние шесть месяцев я посещала разных членов Лиги и собирала средства и припасы для лагерей беженцев. Жены всех графов, патрициев и консулов отсюда и до Ривы встречались со мной и давали деньги, а теперь я направляюсь в Элинарх. Ты уверена, что хочешь отвечать за мою смерть?

– Ты лжешь, – сказала убийца.

– А ты можешь себе позволить сделать такое предположение? – В тоне Исаны появилась искренность. – Ты хочешь принять такое решение за Арноса, Наварис?

Тави почувствовал, как его губы растягиваются в улыбку.

– А телохранитель? – спросила Наварис. – Зачем мне сохранять ему жизнь?

– Он друг Сципио, – ответила Исана. – Ты не сможешь его использовать, если убьешь. А так – он заложник.

– Но он перестанет представлять для меня угрозу, если я его прикончу, – пробормотала Наварис.

– Тут я не стану с тобой спорить, – сказала Исана. – Я бы его боялась. Особенно на твоем месте.

– Особенно на моем месте? – очень тихо спросила Наварис.

– Да. Он может доставить немало неприятностей. Ведь ты победила в большем количестве дуэлей, чем Арарис Валериан. Ты убила куда больше вооруженных противников, чем он. Однако я считаю, что ты прожила всю жизнь в его тени. У него такое громкое имя. И сколько бы ты ни доказывала, он останется лучшим для всех. – Она немного помолчала, давая Наварис время осмыслить ее слова. – И если ты сразишься с ним и проиграешь, то сомнений не останется ни у кого.

Тави придвинулся к окну так, чтобы наблюдать за происходящим внутри. Исана сидела на полу между трупами Ибраса и телохранителя сенатора. Она смотрела на Наварис так спокойно и уверенно, словно они пили чай в столице. Арарис все еще лежал, засыпанный осколками каменной стены, а второй телохранитель сенатора держал острие меча у его горла.

Исана не сводила взгляда с лица Наварис, и Тави понял, что его мать использует водяную магию, чтобы считывать реакции Наварис и выбрать оптимальную стратегию разговора.

– Конечно, – добавила Исана, слегка наклонившись вперед, – если ты убьешь его здесь, то у тебя никогда не будет шанса победить Арариса. И ты не сможешь доказать всем, что являешься лучшим клинком Алеры. Тогда как, если ты вернешь его своему господину живым, он почти наверняка прикажет тебе от него избавиться.

Наварис застыла на месте, не сводя глаз с Исаны.

– Ты лучше, чем он, – продолжала Исана. – Ты приколола его к палубе «Мактиса», как насекомое, и, если бы он не сбежал, все было бы кончено. Ты знаешь, что сможешь его победить в поединке. Почему ты не хочешь дать себе шанс навсегда стереть его имя и заменить своим? – Исана слегка нахмурилась, и Тави услышал нотки сочувствия в ее голосе, а в глазах появилась печаль. – Что еще у тебя есть?

Ноздри Наварис раздувались, правая рука внезапно задрожала, дыхание заметно ускорилось.

Затем она пришла в себя. Веки слегка опустились, прикрыв глаза.

– Тандус, – пробормотала она. – Армениус. Свяжите их. Мы возьмем их с собой.

Огромный воин, который разбил молотом стену, наклонился над Арарисом, заломил ему руки за спину и связал толстым кожаным шнуром.

Второй воин покачал головой.

– Разве мы не попытаемся отыскать Сципио? – спросил он.

– Его зовут не Сципио, – спокойно сказала Наварис. – Речь идет о Тави из Кальдерона.

Она шагнула к Исане и с ошеломляющей быстротой ударила ее по щеке тыльной стороной ладони, мать Тави упала на пол.

Ладонь Тави сомкнулась на рукояти меча, но он сдержал приступ ярости, оставаясь в тени.

– И мы не станем его искать, – спокойно добавила Наварис. – Он сам пойдет за нами.

Глава 44

План работал безупречно, и это заставляло Амару нервничать.

Под руководством Гая она потратила вечер и утро следующего дня, заметно улучшив свою способность держать вуаль. Нет, она не узнала ничего принципиально нового, просто Гай показал ей другие подходы. У него была удивительная способность видеть слабые и сильные стороны ее магии, и он научил Амару по-новому использовать сильные стороны ее таланта.

Когда солнце поднялось высоко в небо, Амара уже могла удерживать вуаль почти десяти футов в ширину, прикладывая при этом лишь немногим больше усилий, чем при полете.

– Превосходно, – с улыбкой сказал Гай. – Вероятно, твоим наставником был мастер Виркани.

– Да, – улыбнувшись, ответила Амара. Она и представить себе не могла, что сможет удерживать такую большую вуаль, не затрачивая особых усилий. – Точно. Он был не в восторге от моей работы. За исключением полетов.

– Ограниченный старый козел, – пробормотал Гай, с трудом подавив кашель. – Он принадлежит к школе, считающей, что все варианты использования фурий уже опробованы, а потому не следует искать новые подходы, если тот, который ему известен, достаточно хорош.

– Мне и в голову не приходило, что свет можно представить как поток ветра, – призналась Амара. – Я умела его слегка преломлять, чтобы видеть дальше. А на потоках ветра я могу концентрироваться целый день.

– Управление фуриями – прежде всего воображение, а уж потом концентрация, – пробормотал Гай. – Имей это в виду, когда попытаешься сделать что-то новое при помощи фурий, графиня. Воображение. Иные способы представления твоих целей. Меня совершенно не удивит, если ты сумеешь на довольно высоком уровне управлять погодой. Если захочешь.

Амара удивленно заморгала:

– Правда?

– Несомненно.

– Нам бы не помешал легкий ветерок, который отогнал бы насекомых, – пробормотал Бернард и прищурился, глядя сквозь траву на местность, которую патрулировал враг. – Я все еще не уверен, что ночь не самый лучший вариант для нас.

– Конечно нет, – сказала Амара. – Именно ночью они будут нас ждать. Они выставят больше часовых, которые постараются быть более внимательными, в то время как днем они будут менее осторожными и слегка расслабятся.

Бернард нахмурился и кивнул:

– Но если один из них нас заметит, у них будет отличное освещение для прицельной стрельбы.

– А мы увидим, куда бежать, если только ты не предпочитаешь бегать по незнакомой местности в темноте.

Бернард прикусил губу:

– Получается, что у нас нет хороших вариантов?

– Именно так, – устало пробормотал Гай.

Бернард кивнул:

– Тогда почему бы нам не выйти прямо сейчас?

– Ладно, – выдохнула Амара.

Бернард взял носилки с Гаем и кивнул Амаре. Потом он прикрыл глаза, и земля под его ногами слегка дрогнула, движение было таким слабым, что Амара его заметила с трудом. Через мгновение дрожь повторилась, потом еще – в ритме биения сердца.

Амара тихонько призвала Цирруса и почувствовала, как свет вокруг них слегка изменился, когда она соткала вуаль. Мир за ее пределами затуманился, цвета сместились, контуры деревьев превратились в расплывчатые пятна света. Так вуаль, созданная заклинателями фурий воздуха, отличалась от вуали фурий дерева. Вуаль фурий дерева скрывала заклинателя тогда, когда рядом были тени и растения, которыми можно манипулировать. Воздушная вуаль не нуждалась в подобных условиях, но она пропускала лишь небольшое количество света, и в результате мир снаружи казался погруженным в мутную морскую воду.

– Готово, – тихо сказала Амара. – Бернард?

– И я готов, – ответил он.

Они зашагали к позициям врага, Амара чуть впереди. У них ушел остаток дня, чтобы добраться до края болот, где наконец местность начала подниматься. Амаре захотелось затаить дыхание, когда они приблизились к первому из скрытых постов. Они прошли так близко, что смогли уловить запах дыма от костра и упоительный аромат свежеиспеченного хлеба. Желудок Амары едва не выпрыгнул из-под ремня, и даже лицо Гая погрустнело.

И только после того, как Амара сделала еще несколько шагов, она заметила собак, огромных мощных животных, которые находились чуть в стороне от лагеря. Они спали на солнышке и, вероятно, не проснулись благодаря нежной, медленной пульсации земли, вызванной фуриями Бернарда.

Им удалось пройти мимо первой засады так, что никто ничего не заподозрил.

Со второй засадой все прошло так же. Они медленно миновали дерево, на котором прятались часовые, и, казалось, никто их не заметил. Амара и Бернард все тем же спокойным шагом прошли еще несколько ярдов по благословенно твердой земле, все время поднимаясь в гору.

«Неужели все будет так просто?» – подумала Амара. Она представляла себе десятки вариантов, при которых все шло прахом, но ни один из них пока не случился. Впрочем, она не сомневалась: что-то обязательно пойдет не так. Что-то всегда идет не так. И все же они продолжали спокойно продвигаться вперед, и Амара нервничала все сильнее.

Она вдруг ощутила свежий ветерок, принесший аромат хвои, и ей захотелось запеть.

И тут позади них затрубили охотничьи рожки.

Они обернулись, чтобы посмотреть на болота, и Бернард выругался:

– Должно быть, один из патрулей нашел наши следы. Теперь они пойдут за нами.

Как ни странно, но Амара сразу успокоилась. Конечно, это означало, что очень скоро за ними в погоню бросится множество безумцев, но теперь она была в знакомой стихии.

– Ладно, какие у нас варианты?

– Они весьма ограниченны, – ответил Гай и снова кашлянул.

– Я не могу нести носилки и одновременно стирать наши следы, – сказал Бернард. – Нам нужно бежать к горам. Приближаются сумерки. Если к наступлению ночи мы все еще будем на свободе, то успеем доставить Гая в нужное место.

Амара кивнула:

– Тогда бежим.

Она повернулась и побежала вперед, вверх по склону, сбросив вуаль. Враг все равно уже знал, что они здесь. А поддержание вуали отнимало энергию, которую лучше использовать для других целей. Бернард не отставал, хотя и тащил носилки Гая, и Амара слышала его тяжелое дыхание.

Они продолжали подниматься в гору, ивы и папоротник болот уступили место елям и соснам. Охотничьи рожки по-прежнему звучали у них за спиной, и Амаре показалось, что они постепенно приближаются.

Она никогда не любила бегать, но долгие недели путешествия укрепили ее ноги, а Циррус заботился о том, чтобы она не задыхалась. В результате в первый час ее мышцы практически не болели, и она могла бежать с довольно высокой скоростью.

Щиколотка, которую ей повредил гарим, несколько раз отозвалась болью, и Амара ставила эту ногу с особой осторожностью, но, очевидно, прошло достаточно времени, чтобы оправиться от травмы. Амара продолжала держать заданный ею темп.

Бернард не отставал, несмотря на тяжелую ношу, и, хотя его дыхание становилось все более затрудненным, ни разу не сбился с шага.

Амара обнаружила утоптанную тропу, ведущую в горы, и помчалась по ней. Тени удлинялись по мере того, как солнце садилось у них за спиной. Она продолжала бежать еще полчаса и уже чувствовала, что руки и ноги начинают дрожать от усталости.

Но только после того, как Амара услышала охотничьи рожки не только сзади, но и впереди, она замедлила бег, обернувшись через плечо на Бернарда.

– Да, – задыхаясь, сказал Бернард. – Удивительно, что у них ушло так много времени.

Он остановился, тяжело дыша, и Амара пожалела, что не может облегчить его дыхание при помощи Цирруса, но она не знала, как сокращаются его мышцы, и могла только навредить.

Бернард огляделся по сторонам и нахмурился, потом поставил носилки на землю, глядя на уходящий вверх склон, золотой в лучах закатного солнца.

– Они двигаются быстро. Верхом. У нас всего несколько минут. – Он потянулся к носилкам и пробормотал: – Прошу меня простить, принцепс. – И вытащил свой лук.

– Верхом, – пробормотала Амара.

Она наклонилась, чтобы проверить Гая, пока Бернард натягивал тетиву. Первый консул побледнел от боли. Он слабо улыбнулся Амаре.

– Едва ли у меня есть право так говорить, но на сегодня с меня хватит беготни, – с трудом пробормотал он.

– Просто отдыхайте, – сказала Амара и осторожно оттащила носилки в сторону, чтобы укрыть их под ветвями ели. Потом она подошла к мужу. – Мне нужно кое-что знать.

– Да, – сказал Бернард. – Я был совершенно серьезен, когда говорил, что никогда не делал этого с другими женщинами.

Она слегка шлепнула его по плечу:

– Займемся делом, граф Кальдеронский. Ты способен успокоить животных. Но ты ведь можешь вызвать у них тревогу?

Он состроил гримасу:

– Напугать лошадей? Ненавижу такую работу. Лошади – это большие сильные животные. Если их как следует напугать, они могут сильно пострадать.

– Они скачут, чтобы нас убить, – заметила Амара.

– Всадники, но я сомневаюсь, что лошади испытывают такие же сильные чувства.

Амара внимательно посмотрела на мужа, и на ее губах появилась слабая улыбка.

– Ты можешь убивать вражеских рыцарей, стрелять по консулам, нападающим с воздуха, сражаться с существами из кошмаров и побеждать сразу трех гаримов, размером с пони. Однако не желаешь пугать лошадей.

Казалось, Бернард растерялся. Он развел руки в стороны:

– Мне нравятся лошади.

Она наклонилась к нему и поцеловала.

– Мне нужно, чтобы ты это сделал.

Он поморщился, но кивнул.

– Ты знаешь, сколько их? – спросила Амара.

Он коротко кивнул и приложил пальцы к земле.

– Восемь, – ответил Бернард после небольшой заминки. – А в нескольких милях за ними еще один отряд, он заметно больше.

– Значит, первая восьмерка – это те, кто сидел в засаде. Остальные спали.

– Да, дорогая, – сказал Бернард, и по его губам пробежала улыбка. – Ты права.

Амара поглядела на садящееся солнце:

– Я хочу нанести удар по ним и забрать две лошади. Верхом, в темноте, мы сможем уйти дальше.

– Лошади даже в темноте найдут дорогу к своим конюшням, – ответил Бернард и посмотрел на носилки Первого консула. – Он не сможет скакать верхом. А в темноте, по такой местности, мы не сумеем удерживать носилки между нашими скакунами.

– Нам и не потребуется, – возразила Амара. – Ты помнишь, как вытащил меня во время Второй кальдеронской битвы?

Неожиданно Бернард ухмыльнулся. Амара тогда слишком устала, чтобы совершить полноценный полет, а в небе было полно вражеских рыцарей Воздуха. Чтобы догнать группу людей, которых они преследовали, он воспользовался своим превосходным знанием фурий долины для путешествия по движущейся земле – такое было доступно лишь тем, кто обладал его мастерством. Амара не могла за ним угнаться, тогда она создала подушку из воздуха, которая подняла ее над землей, а ему осталось лишь привязать Амару к себе ремнем.

– Может получиться, – сказал он. – Но мы будем сильно шуметь.

– Не так сильно, как тебе кажется. Я смогу приглушить часть звуков.

– И как долго ты сумеешь продержаться? – спросил Бернард.

– Столько, сколько потребуется.

Сверху снова раздалось пение рожков, и им ответил далекий зов снизу. На этот раз Амара даже заметила движение за деревьями.

– Ладно, – тихонько сказала она. – Вот что я хочу сделать.

Первый всадник, вылетевший на тропу, не имел ни одного шанса. Амара сняла вуаль, когда он находился в двадцати футах, и к тому моменту, когда он увидел Бернарда, стоявшего с натянутым могучим луком, избежать гибели было уже невозможно. Стрела графа Кальдеронского вошла ему в переносицу и выбила его из седла, словно он получил удар копьем. Вспыхнувший стальной ошейник подтвердил, что он один из Бессмертных.

Второй всадник закричал и поднял копье, но больше ничего не успел сделать: Амара накрыла его вуалью, лишив ориентировки и наполовину ослепив. Он заколебался, придержал поводья, и в этот момент в него врезалась лошадь второго всадника, заржавшая от страха, она почуяла запах горячей крови.

Лошади и люди рухнули на землю, конское ржание стало пронзительным. Животные бились в панике, фурии земли Бернарда так их напугали, что часть Бессмертных вылетела из седел, другие пытались удержаться на спинах внезапно обезумевших от ужаса животных, разбежавшихся во всех направлениях.

Бернард не терял времени. Выбитый из седла Бессмертный вскочил на ноги с мечом в руке, и его глаза возбужденно заблестели, когда он повернулся к своей жертве. Но тут стрела вошла ему в голову, и он рухнул на землю. Третий Бессмертный поднял круглый щит, чтобы защитить лицо. Бернард выстрелил ему в бедро, сломав кость, и он тут же рухнул как подкошенный. Прежде чем он успел прийти в себя, Бернард всадил вторую стрелу ему в шею, и в воздух брызнул фонтан крови. Воин пошатнулся и, несмотря на страшные раны, сделал два шага вперед, но упал и остался неподвижно лежать на земле.

Амара не осмеливалась приблизиться к последнему Бессмертному. Она неплохо владела мечом, но знала, что не сможет оказать сопротивление безумцам Калара и едва ли ей удастся его прикончить, не получив серьезных ранений.

Поэтому быстрым движением руки она убрала вуаль и бросила ему в лицо Цирруса, чтобы лишить врага воздуха.

Он шагнул вперед с поднятым мечом, покачнулся, Амара держала свое оружие наготове, но ловко отступила назад, сохраняя дистанцию между ними. Лицо Бессмертного порозовело, потом покраснело, он двигался все менее уверенно, лицо стало пурпурным. Наконец его губы посинели, грудь отчаянно вздымалась. Амара чувствовала, как он тщетно пытается втянуть в себя воздух – Циррус этого не позволял.

Он упал с широко раскрытыми глазами и больше не пытался дышать.

Амара несколько мгновений смотрела на него.

А потом ее вырвало на тропинку.

Она так и осталась стоять, наклонив голову вперед, упираясь руками в колени и пытаясь прийти в себя.

Рука Бернарда коснулась ее плеча.

– Я… – выдохнула она. – Я никогда… я умела, но никогда… Я думала, он потеряет сознание, и тогда я могла бы его отпустить, но он продолжал сопротивляться…

Он сжал ее плечо.

– Проклятые вóроны, – прошептала она. – Какой ужасный способ убить человека.

Бернард убрал руку с ее плеча и протянул фляжку с водой.

– Любовь моя, – сказал он. – Время.

У них за спиной снова затрубили охотничьи рога.

Амара зажмурилась, кивнула и выпрямилась. Взяв фляжку, она прополоскала рот и сделала несколько глотков. Бернард медленно двинулся вперед, в сторону двух лошадей, на которых он не воздействовал своей магией. Это были лошади, скакавшие первыми, – самые быстрые в отряде. Бернард нежно заговорил с ними, и Амара вновь уловила медленный ритм успокаивающей магии земли. Через минуту он уже взял в руки поводья обеих лошадей и подвел их к Амаре.

Она вскочила в седло, а Бернард вытащил носилки Гая из-под елей. Затем он привязал их к седлу лошади Амары.

Амара повернулась, сосредоточилась на носилках и приказала Циррусу поднять их в воздух. Через несколько секунд носилки Гая оказались на высоте восемнадцати дюймов над землей.

На этот раз первым поехал Бернард. Он накрыл их вуалью, и они поскакали через быстро темнеющий лес. Амара следовала за мужем, за ней плыли по воздуху носилки, а поток воздуха стирал следы. Конечно, это не помешает людям Калара их отыскать, но они не смогут понять, какова численность беглецов и как быстро они двигаются. Преследователи не получат никаких полезных сведений, которые позволили бы им сделать разумный выбор. К тому же они будут вынуждены замедлить движение, чтобы не потерять след, особенно после наступления ночи.

Бернард вел их на север, и вскоре тени начали сгущаться, лес становился все более непроходимым. Бернард свернул на восток, в сторону гор, описывая дугу, а в темноте все еще звучали охотничьи рога Бессмертных.

Вечер плавно перешел в сумерки, сумерки – в ночь. В тусклом свете двигаться становилось все опаснее, и Бернард придержал своего скакуна, они перешли на шаг, и теперь лошади сами выбирали дорогу. Постепенно становилось все прохладнее. Начала сказываться усталость, и Амара дрожала от холода и изнеможения.

Она ужасно хотела спать. Упасть с лошади и лежать неподвижно. Однако цеплялась за луку седла и ехала все дальше – ей казалось, что она провела в седле уже целую неделю. Месяц. Год.

Но тут лошади выехали из леса, и Бернард удовлетворенно крякнул.

Амара подняла голову. В звездном свете было трудно что-то разглядеть, хотя ее глаза уже давно приспособились к темноте. Казалось, половина звезд исчезла. «Наверное, их скрывают тучи», – подумала Амара. Оставалось надеяться, что дождя не будет.

А потом она поняла, что находится перед ней, и сердце у нее забилось быстрее.

Каларские горы величественно вздымались ввысь, и их громадные пики отбрасывали тень на половину звездного неба.

– Здесь слишком мало растительности, чтобы я мог скрыть нас вуалью, – прошептал Бернард. – С этих пор, если нас увидят, выбора не будет. Как ты хочешь это сделать – быстро или медленно?

Зубы Амара стучали, но она сумела ответить:

– Быстро, у меня почти не осталось сил.

Бернард вздохнул и кивнул:

– Ну, тогда вперед.

И он пустил уставшую лошадь легким галопом, Амара последовала за ним. Они мчались по тропе в темноте, и Амару вновь охватила тревога. Только после того, как они некоторое время скакали по ровному участку, она поняла причину.

Она больше не слышала рогов Бессмертных.