Текст книги "Фурии командира"

Глава 54

Вызов бросил Тави, поэтому он должен был явиться на место поединка первым, и костяшки его пальцев побелели, пока он поднимался по лестнице на южную стену.

Ему показалось, что путь был очень долгим.

Тави взобрался наверх, Арарис поднялся следом за ним. Внешне стена ничем не отличалась от стандартной. Если учесть, сколько материала пришлось использовать строителям, и спешку, Тави не сомневался, что здесь не было многочисленных переплетающихся слоев камня, делавших стену неприступной для обычной магии. Лишь очень сильные фурии могли разрушить настоящую стену. Сейчас она имела плоскую поверхность в восемь футов поперек, с внешней стороны шли зубцы, концы которых оказались на несколько дюймов выше макушки Тави, а амбразуры между ними доходили ему до середины живота.

Стена состояла из нескольких прямолинейных участков, каждый из которых был повернут под небольшим углом, в соответствии с рельефом местности. Внутренний край стены был хорошо виден, что защищало от случайного падения вниз. По приказу Тави вдоль всей стены расположили цепочку заговоренных фонарей, обеспечивающих хорошую освещенность.

Тави было холодно. Хотя весна уже начала клониться к лету, ночи оставались прохладными, и сталь доспехов отнимала у тела тепло.

– Походи немного, – посоветовал Арарис. – Растянись. Твои мышцы не должны оставаться холодными и напряженными.

Тави последовал совету телохранителя.

– Сколько раз ты участвовал в журис макто, Линялый? – Он спохватился и тряхнул головой. – Я хотел сказать – Арарис.

Арарис улыбнулся, и в его глазах заискрился смех.

– Я не против, когда это говоришь ты, – сказал он. – И я участвовал в таких поединках четыре раза. В трех случаях представлял других людей.

– Всего четыре раза? – спросил Тави, продолжая растягиваться. – И все?

– Мне не нравится причинять людям вред.

Тави покачал головой:

– Я имел в виду совсем другое. У тебя такая репутация… я думал, ты участвовал в дюжине дуэлей.

Арарис пожал плечами:

– Качество против количества, думаю, дело в этом. Я бился со сводным братом консула Парсии, когда он вызвал старика на поединок за обладание властью в городе. Антиллус Раукус счел оскорблением, когда узнал, что молодой рыцарь – он был моложе тебя – спит с его сестрой. Мне пришлось вмешаться на стороне рыцаря.

– И ты победил в поединке консула? – спросил Тави.

– Я же сказал, качество против количества. – Арарис нахмурился. – У него осталось несколько шрамов, но я его не убил. И я выступал на стороне Септимуса перед тем, как началась битва у Семи холмов…

– Это был ты? – удивился Тави.

Арарис снова пожал плечами:

– Кадиус, патриций в Пласиде, решил, что может увеличить свои земли, и позарился на угодья соседей. Септимуса и Коронный легион отправили туда, чтобы навести порядок. Кадиус вызвал принцепса на поединок – в случае его победы легион должен был уйти. А после того как я убил Кадиуса, его жена обезумела от гнева и послала всех своих солдат против Коронного легиона. У них было много рыцарей. Получилась бойня.

– А четвертый поединок был с Алдриком Гладиусом, – сказал Тави.

– Который участвовал более чем в сотне дуэлей. Его нанимали для поединков, пока не приняли на службу к твоему отцу. Этот поединок привлек огромное внимание. Наша схватка продолжалась около десяти часов, возле Гарден-лейн и Крафт-лейн. Посмотреть на поединок собралось пятьдесят или шестьдесят тысяч человек.

Тави нахмурился, поставил ногу на одну из амбразур и наклонился вперед, продолжая разминку.

– Но сначала он вызвал дона Майлса?

– Да.

– Из-за чего?

– Девушка. – Арарис прищурился, глядя вниз со стены, мимо Тави. – Они пришли.

В сотне футов от них Наварис соскочила с лестницы на стену. Стройная убийца была в доспехах из кожи и легкой кольчуге. Тави надел тяжелые доспехи со стальными вставками, какими пользовались легионеры. Она смотрела на него издалека, и ее лицо оставалось совершенно пустым. Через плечо у нее был перекинут пояс с длинным мечом и гладием, такое же оружие принес с собой для Тави Арарис. Дуэлянты не взяли ножен.

Тяжело дыша, вслед за Наварис появился Арнос. Очевидно, именно из-за лестницы он решил сменить сенаторскую мантию на кольчугу.

Тави смотрел на Наварис, и его лицо также превратилось в холодную маску. Он был рад, что Наварис поднялась на стену так далеко от него. Теперь у него было время, чтобы взять под контроль легкую дрожь, появившуюся у него в руках. Он ровно и глубоко дышал.

– Она человек, – тихо сказал Арарис. – Она не идеальна. Ее можно победить.

– В самом деле? – спросил Тави.

– Она победила на многих дуэлях, – продолжал Арарис. – Но в большинстве случаев ее противниками были сравнительно неопытные бойцы, позволившие страху управлять их мыслями и действиями. Они проигрывали за несколько секунд.

– Я сравнительно неопытен по сравнению с Наварис, – сухо заметил Тави. – Впрочем, как и ты.

Арарис улыбнулся:

– Терпение. Не позволяй страху управлять собой. Не проявляй инициативу. Следи за работой ног, не отводи клинки далеко в сторону и жди подходящего момента.

– А если она его мне не предоставит?

– Перехитри ее. Создай такую возможность.

Тави положил ладонь на зубец.

– Как это сделал ты во время Второй кальдеронской битвы.

– Точно. Лишь немногие понимают, что опасны не мечи, не оружие и не фурии, Тави. Опасен разум. Опасна воля. А у тебя в избытке и того и другого.

Тави нахмурился, глядя на своего противника и обдумывая мысль Арариса.

Его руки перестали дрожать.

Лестница у них за спинами содрогнулась, и на стену поднялся командир гвардейцев Налус. У него была перевязана щека – коса рассекла ему лицо до самой кости. Тави слышал, что он приказал зашить рану нитками, чтобы «не тратить энергию целителей на мелкое ранение, когда жизни других людей угрожала опасность».

– Принцепс, – сказал он, кивая Тави, – вы готовы?

Тави принял оружие из рук Арариса и перебросил пояс через плечо.

– Готов.

– Следуйте за мной, – сказал Налус.

Тави пошел за Налусом, которому против воли пришлось согласиться на роль судьи. Они шагали вдоль стены к Наварис. Одновременно грациозная убийца направилась им навстречу.

Внизу собрались зрители – легионеры, прислуга и все, кто по разным причинам сопровождал армию. Тысячи человек. Некоторые забрались на стены и полуразрушенные крыши, чтобы лучше видеть происходящее. Тави едва мог разглядеть их в темноте, но наверху одного из ближайших зданий заметил белые волосы, гривы маратов, развевающиеся на легком ветру, – Китаи и ее народ. Он кивнул им, и его кулак ударил по доспехам. Гул далеко раскатился в тихой ночи.

Они сошлись в центре. Тави остановился на таком расстоянии, чтобы успеть отбить внезапную атаку, а Налус встал между ними.

– Фригиар Наварис, вы готовы? – спросил он.

Она не сводила взгляда с Тави.

– Да.

– Гай Октавиан, вы готовы? – спросил Налус.

– Готов.

Налус перевел взгляд с Тави на Наварис:

– Напоминаю, что это смертельный поединок. Тем не менее я прошу вас ограничиться выявлением победителя и не проливать лишнюю кровь.

– Нет, – сказал Тави.

Наварис лишь улыбнулась и ничего не ответила.

Налус вздохнул:

– Гай Октавиан, обнажите клинки.

Тави так и сделал, протянув рукояти Налусу. Тот проверил, нет ли на клинках яда, и вернул оружие Тави, а его пояс закинул себе на плечо.

– Фригиар Наварис, обнажите клинки.

Налус проверил оружие и забрал пояс Наварис.

– Очень хорошо, – продолжал он. – Никто из вас не должен шевелиться до тех пор, пока я не отойду в сторону и не досчитаю до десяти. После этого можете начинать поединок. Вы всё поняли?

Оба утвердительно кивнули. Налус отошел от них и поспешно спустился по лестнице. Ожидание показалось Тави бесконечным, и все это время он смотрел в глаза Наварис.

– Один! – начал отсчет Налус.

– Ты нервничаешь, мальчик? – негромко спросила Наварис.

– Немного хочется спать, – ответил Тави. – И я проголодался. Вскоре я позавтракаю и вздремну.

– Ты отдохнешь, – сказала Наварис. – Это я тебе обещаю. И больше не будешь испытывать голод.

– Два! – сказал Налус.

– Мне любопытно, – сказал Тави. – Как тебе удалось выжить, когда «Мактис» начал тонуть?

– Арарис убил своего колдуна. А ты своего только ранил. Мы посадили его на шлюпку, и он спрятал нас от левиафанов.

– Три! – выкрикнул Налус.

Ее губы растянулись в холодной улыбке.

– Он умирал три дня. Но за это время мы добрались до Рана.

Тави почувствовал тошноту. Три дня… вороны, какая плохая смерть. Впрочем, хороших смертей не бывает.

– Я давно этого ждала, – сказала Наварис.

– Четыре!

– Почему?

– Потому что ты лишь приманка, мальчик. – Ее взгляд на мгновение переместился ему за спину. – Когда ты умрешь, Валериан придет за мной. – Она содрогнулась. – И этот поединок будут вспоминать многие.

– Пять!

– Сначала тебе нужно туда добраться, – сказал Тави.

Наварис слегка наклонила голову, и ее взгляд вернулся к Тави.

– Шесть!

– Мне любопытно, – сказала она. – Ты и в самом деле принцепс Октавиан?

Тави ответил ей такой же холодной улыбкой:

– Скоро узнаем.

– Семь! – крикнул Налус.

Дыхание Наварис стало ускоряться. Тави видел, как расширяются ее зрачки, по всему телу пробежала нетерпеливая дрожь, дошедшая до клинков.

Во рту у Тави пересохло, и он сосредоточился на том, что сказал Арарис. Терпение. Контроль. Он, глядя на убийцу, слегка коснулся магией стали своих клинков, и мир тут же стал четким и ясным.

– Восемь!

Губы Наварис раздвинулись, и ее тело странным образом заколебалось, словно она стремилась броситься вперед, забыв о ногах.

– Девять!

Тави сделал глубокий вдох.

Чистый голос Китаи разорвал тишину между двумя последними числами, отразился от камней, и его услышали все мужчины, женщины и дети, собравшиеся возле стены.

– Забери ее к вóронам, алеранец!

– Десять!

Первый алеранский легион взревел, единым могучим воплем поддерживая своего командира. Стены содрогнулись.

Глаза Фригиар Наварис сверкнули, наполнившись яростью и жаждой убийства, она открыла рот в безмолвном крике ненависти, подняла клинки и бросилась на Тави.

Глава 55

Наварис двигалась невероятно быстро и покрыла разделявшую их дистанцию в одно мгновение, оба ее меча вращались – мощные удары чередовались со стремительными выпадами. Рев Первого алеранского еще не успел смолкнуть, а она успела нанести полсотни ударов, и Тави был уверен, что лишь его отступление и недавние напряженные тренировки с Арарисом позволили ему их отразить.

Всякий раз, когда лезвия соприкасались, в воздух летели разноцветные искры, а выпады и удары так быстро следовали один за другим, что Тави едва успевал их замечать. Они сражались в окружении блистающей звездной вьюги.

Атаки Наварис были неослабевающими и точными. Всякий раз, когда Тави парировал очередной выпад, его сила отдавалась в плечах. Впрочем, отражать такие удары не составляло особого труда. Куда более опасными были атаки, подобные летящим вперед змеям, стремительные, почти непредсказуемые и невероятно быстрые. Он парировал все, отвечая лишь легкими контратаками, предназначенными для того, чтобы заставить Наварис соблюдать элементарную осторожность, но реальной опасности они не представляли.

Тави пропустил очередной выпад, и ему пришлось уйти в сторону, выгнув спину. Меч Наварис высек серию искр, скользнув по доспехам, и на стали осталась длинная черная полоса. Тави понимал, что, если Наварис сумеет нанести прямой удар, ее клинок пробьет доспехи, как бумагу.

Он дважды видел шанс для контратаки, но Арарис не зря провел с ним столько тренировок. Наварис действовала совершенно сознательно, и, если бы Тави автоматически перешел в атаку, он бы заплатил за это жизнью.

А потом Тави почувствовал новые эмоции Наварис – удивление и тревогу.

Она увеличила темп и силу своих атак, и ему пришлось отступать быстрее, на миг его защита дрогнула под ураганом стали и света, который грозил поглотить его.

– Не забывай о ногах! – крикнул Арарис.

Тави не осмелился посмотреть вниз. Убийца моментально покончила бы с ним, если бы он на мгновение отвлекся. Однако он ощутил, как его чувство равновесия изменилось, и понял, что Наварис оттеснила его к самому краю стены, – его правая пятка потеряла опору.

Наварис устремилась вперед с новой энергией, и Тави понял, что, если у него не будет возможности для отступления, он не сможет отразить эту яростную атаку.

Тави призвал фурию ветра, и весь мир превратился в туманную, медленно текущую картину. Его клинки одновременно отбили выпады, направленные в горло и пах.

Еще чувствуя мощь ударов, он призвал силу через камень стены, развернулся и подпрыгнул.

Усиленная фуриями мощь мускулов ног позволила Тави запрыгнуть на крышу ближайшего здания. Он тяжело приземлился – иначе и быть не могло, ведь на нем были доспехи, – и перекатился в сторону. Крыша не выдержала удара и начала оседать. Однако уже в следующий миг Тави вскочил на ноги, и толпа восторженно взревела.

Наварис холодно посмотрела на Тави, на стену у себя под ногами, быстрым уверенным движением перехватила гладий, опустилась на колено и коротким ударом вогнала клинок короткого меча на несколько дюймов в камень.

Затем она чуть отошла с длинным клинком в правой руке, сделала два стремительных шага вперед и наступила на рукоять гладия, вонзенного в стену. Тот слегка прогнулся и с невероятной силой подбросил Наварис в воздух. Она сделала сальто и приземлилась на крыше, повторив прыжок Тави.

Однако крыша устояла после ее прыжка, ведь она весила гораздо меньше. Положение Тави не улучшилось. На стене он знал, где ее край, а если схватка будет продолжаться на крыше, то рано или поздно она не выдержит и он рухнет вниз через прогнившие деревянные полы внутри здания.

Наварис вытащила из-за пояса кинжал и устремилась вперед. Она ухмыльнулась, и Тави понял, что она пришла к тому же выводу относительно ненадежности крыши.

Поединок возобновился, в воздух вновь полетели искры. С потерей гладия атакующий потенциал Наварис уменьшился, но теперь Тави был вынужден следить за поверхностью крыши и не мог воспользоваться этим преимуществом. Груды мусора мешали передвижению, а свет заговоренных фонарей создавал глубокие тени, которые могли скрыть провалы.

Инстинкты подсказывали Тави, что он должен перейти в атаку и каким-то образом покинуть крышу, но он понимал, что это будет смертельной ошибкой. Терпение, сказал Арарис. Жди своего шанса.

Но Наварис не давала ему ни малейшего шанса.

Тави с трудом избежал маневра, который должен был его обезоружить, и ударил гладием по левой руке Наварис. Он ее достал.

Атаки Наварис моментально прекратились, и противники застыли с поднятыми клинками. В наступившей жуткой тишине слышалось лишь их тяжелое дыхание.

На руке Наварис появилась тонкая струйка крови.

– Ты сумел меня задеть, – сказала она, слегка наклонив голову, и в ее глазах проснулся внезапный интерес, вызвавший у Тави тревогу. – Такого не случалось уже много лет.

Тави не двигался, вытянув вперед и вниз левую руку с гладием, правая с длинным клинком была направлена вперед, острие нацелилось на горло Наварис. Тави понимал: малейшее изменение равновесия даст ей шанс для удара, который он, возможно, не сумеет отразить. Однако и сама Наварис подвергалась такому же риску.

Удар, который задел ее, был в равной степени результатом удачи и мастерства, и не вызывало сомнений, что он привлек внимание Наварис. Тави знал, что теперь она будет осторожнее и он не сможет повторить тот же маневр. Он стиснул зубы. Он должен подтолкнуть ее, заставить рисковать, атаковать еще энергичнее. В противном случае он станет еще одним именем в длинном списке людей, убитых Фригиар Наварис.

Но как? У него не было никаких идей. Наварис хотела только одного – причинять боль другим людям, впрочем, она мечтала о том, чтобы доказать всем свое превосходство во владении оружием. Если Тави воспользуется фуриями земли, чтобы увеличить собственную силу, почти наверняка он даст ей возможность нанести решающий удар прежде, чем она поймет, как опасен ее противник. Если же он увеличит скорость атак при помощи фурий ветра, то весьма вероятно, что Наварис проткнет его прежде, чем Тави успеет ее напугать. Сама по себе скорость не была гарантом успеха.

Но как еще он может спровоцировать Наварис на более агрессивные действия, не получив смертельного удара?

Перехитри ее. Создай себе такую возможность. Опасны не мечи, не оружие и не фурии. Опасен разум. Опасна воля.

Существовал другой способ превзойти мастерство Наварис и ее фурий металла – заставить ее разум и волю отказаться от дисциплины, смертельной для Тави. Если она будет ее соблюдать, ему никогда не победить в схватке клинок к клинку. Не всякое оружие сделано из стали.

Это показала ему мать.

Тави постарался побороть охватившее его возбуждение и сосредоточился на магии воды. Эмоции спятившей убийцы – а у Тави уже не осталось ни малейших сомнений в ее безумии – сразу стали для него доступными. Странным образом они слились с ощущением оружия в ее руках.

– Фригиар Наварис, – негромко заговорил Тави, не сводя взгляда с центра ее фигуры.

Движения рук и плеч могут быть обманчивыми, но центр равновесия никогда не обманет.

Она посмотрела на него.

Самые разные вещи могут вызвать безумие у женщины и сделать ее одержимой, но часть из них вероятнее других: самая глубокая радость и самые тяжкие раны всегда идут от семьи.

Имя Фригиар, как и все имена, образованные от имени матери, служило указанием на ее незаконнорожденность. Дети, которых не признавали отцы, не принимая их в свои Дома, автоматически получали имена от названий городов, где они родились, находящихся под властью консулов.

Вот почему Макс стал Антилларом. Его отец, консул Антиллус, так его и не признал. И Макс вел себя соответствующим образом, ведь он не чувствовал защищенности, и в его душе навсегда осталась зияющая рана.

Тави и сам знал, что такое вырасти без отца. Его отсутствие оставило чувство невосполнимой потери, которое ничем нельзя было компенсировать, и всякий раз, вспоминая об этом, он испытывал ужасную боль.

О да.

Если он прав, то сможет вывести Наварис из равновесия.

Он сумеет убить ее своим дыханием.

– Ты не можешь победить в этом поединке, – спокойно сказал Тави. – Если ты меня убьешь, стены будут очень скоро взяты канимами. Умрут все.

– Очень может быть, – совершенно спокойно ответила она. – Но сначала я схвачусь с Арарисом.

– Даже если он сумеет тебя убить?

– Да.

– Почему? В чем тут смысл?

– Чтобы доказать, что я лучшая, – ответила Наварис. – Что я величайший клинок Алеры всех времен.

Тави заставил себя сохранить небрежный тон.

– Кому доказать? – спокойно спросил он.

Наварис не ответила. Он ощутил ее боль, смешанную с другими чувствами.

– Я тоже вырос без отца, – сказал Тави.

Наварис молча смотрела на него. Ее больной дух напрягся, когда он произнес слово отец.

Тави не ошибся.

Он помнил, как любой подобный намек вызывал у него ярость и как трудно было ее контролировать. Наварис носила в душе такую же боль, но в отличие от Тави она и в лучшие времена с трудом могла контролировать свою ярость. Да, ее воля была крепче алмаза, но Тави приготовился нанести удар под правильным углом.

Их поединок закончился, однако Наварис еще этого не понимала.

– Ты ничего не докажешь своему отцу, даже если победишь меня и Арариса, – сказал он. – История о том, что здесь произошло, умрет вместе с тобой.

Кончик длинного клинка Наварис задрожал.

– Ты ему не нужна, Наварис. Неужели ты думаешь, что гора трупов заставит его искать воссоединения с тобой? И что он прижмет к груди кровожадную убийцу?

Глаза Наварис широко раскрылись, так что Тави видел ее белки, потом она заскрипела зубами, и судорога ненависти сотрясла ее тело.

– Прекрати. – Голос убийцы дрожал.

– Он не примет тебя, – безжалостно продолжал Тави. – Никогда. Ты превратилась в чудовище, ты приносишь его Дому лишь позор, а всему миру – страдания.

Убийца затрясла головой, и ее безумные глаза заблестели.

Фригиар Наварис испытывала страдание – давнюю, застарелую боль обиженного ребенка, который не понимает, что происходит и как избавиться от боли. Тави это прекрасно знал. Он носил в себе такую же муку всю жизнь, и ему вдруг стало трудно отличить, где кончается боль Наварис и начинается его собственная.

Боль Наварис питалась сама собой, и Тави ощутил, что испытывает к ней невольное сочувствие, однако заставил себя продолжать:

– Не имеет значения, скольких и кого ты убьешь. Тебя никогда не примут.

Теперь Наварис дышала тяжело и с трудом, хотя оба не двигались.

– Вся твоя жизнь была ложью. Ты сама – ложь, Наварис. – Он понизил голос до шепота. – Для него ты ничто, Наварис. Ты лишь жалкое безумное животное, которое нужно уничтожить.

Она хрипло застонала, и детские обиды внезапно превратились в безумную ненависть, ярость и злобу, Наварис полностью утратила контроль над собой.

Произошло нечто странное.

Магические способности Тави – фурии воды и металла – слились воедино, как никогда прежде. Он почувствовал следующий удар еще до того, как сместился центр тела Наварис, словно ее физические намерения каким-то образом передавались ему через ее эмоции.

Тави не мог сказать, что именно изменилось, но знал, абсолютно точно знал, что она собирается метнуть кинжал ему в лицо, после чего сразу сделать выпад, как только он немного отвлечется.

Тави призвал ветер, он смотрел, как левая рука Наварис медленно поднимается и устремляется вперед. Кинжал вращался, но Тави уже поднял гладий и легко отбил клинок. Из горла Наварис вырвался рев животной ярости, и она бросилась вперед, целясь в его горло. Именно этого шанса так долго ждал Тави.

Он столько раз его тренировал, что ему ни о чем не нужно было думать, его тело двигалось с математической точностью. Когда Наварис устремилась к нему, Тави нырнул вперед, под ее клинок, и его тело составило диагональ с линией атаки Наварис. Как только левая рука Тави коснулась крыши, он отвел правую назад, но тут же выбросил ее в едином смертельном выпаде.

Его клинок прошел сквозь доспехи Наварис, почти не встретив сопротивления.

Наварис застонала, ее глаза широко раскрылись, и Тави почувствовал, как дуновение ее выдоха переместилось вверх по лезвию к его руке.

Она обратила глаза на него и попыталась ударить мечом, но Тави уже выпустил рукоять длинного клинка и откатился в сторону, вскочил на ноги, перебросив гладий из левой руки в правую, и приготовился к продолжению схватки.

Фригиар Наварис сделала один шаг к нему. Потом другой. Оскалила зубы в безумной гримасе ненависти, подняла меч…

…и рухнула, словно опустошенный сосуд. Несколько мгновений она лежала на боку, глядя в пустоту, а ее руки и ноги продолжали делать быстрые движения, словно она все еще сражалась.

Потом она замерла. Тави чувствовал, как от нее продолжают исходить ярость, боль и ужас, но через несколько секунд все прекратилось.

Тави посмотрел на труп убийцы, потом наклонился и осторожно закрыл ее пустые выпученные глаза. Он не помнил, когда в последний раз чувствовал себя таким усталым, но он еще не закончил свою работу.

Тави выпрямился, закрыв глаза, обратил лицо к звездам и почувствовал, как свежий ветер уносит капельки пота с его кожи.

Дул ветер, и в ночи властвовала тишина.