Текст книги "Тайна Тонгамар. Цикл «Обмен мирами». Книга первая"

Предатель

Я сделала вид, что расчесываю волосы, на самом деле судорожно соображая, какие варианты защиты или побега у меня остались. Диадема-невидимка лежала в ящике в противоположном конце комнаты. Можно попробовать магию, но как-то странно бросаться в драку, даже не выяснив, с чем пришел незваный гость. Хотя сомневаюсь, что у меня полно друзей в Саноре, решивших устроить сюрприз спонтанным ночным визитом, да еще и способных справиться с замком на двери, словно бы его там никогда не было. Я положила расческу и подняла руки к груди, начиная создавать нечто холодное и острое, как мои недоверие и страх.

– Как ты думаешь, сколько секунд потребовалось бы Филиппу, чтобы остановить тебя и сделать очень больно? – прозвучал хрипловатый голос гостя.

Я прикинула шансы и опустила руки, решительно выходя в центр комнаты, чтобы оказаться прямо напротив собеседника.

– Так-то лучше, – сказал пожилой, но все еще крепкий и статный северянин.

Его лицо и осанка выражали то особенное спокойствие и бесстрашие, присущие имеющим истинную власть и серьезный опыт. Сету не нужно было представляться. Теперь хорошо различимые в свете черты лица, мимика и манера двигаться не давали возможности ошибиться.

– Что привело вас сюда, господин Бернар?

– Хотел посмотреть на тебя.

– Не принцесса, правда? – не смогла я скрыть язвительного тона.

– Нет, – подтвердил он, одарив снисходительно-оценивающим взглядом, и немного прошелся по комнате. – Ну и как тебе в Саноре?

– Без сомнений, лучше, чем было бы в Сильветрис.

– Значит, он тебе все рассказал, – покивал глава дома наемников, словно бы в подтверждение собственных предположений.

– Полностью.

– И ты решила в благодарность сдать ему мага? – удивился он.

Я только усмехнулась в ответ и помотала головой.

– Тогда что ты здесь делаешь, если не помогаешь найти Андре? Или только делаешь вид, что помогаешь, ведя по ложному следу?

– Хитрость – удел таких, как вы, господин Бернар! Я в этом не сильна. И Филиппу помочь ничем не могу, ибо понятия не имею, где находится мой учитель. Дела господина Андре касаются лишь его самого и императора, вам должно быть это понятно.

– Тогда какой тебе резон таскаться за ним повсюду?

– Сомневаюсь, что вы поймете… У меня, как и у Филиппа, нет сомнений, что поединок с магом станет для вашего сына последним, а значит, каждый день он вынужден сам приближать себя к смерти. Это тяжело, и я пытаюсь хоть как-то скрасить для него оставшееся время. У каждого должен быть хоть кто-то, кто не бросит и несмотря ни на что будет поддерживать до самого конца. Ваш сын предпочел расстаться с жизнью, но не предать меня. Просто быть с ним рядом – ничто по сравнению с его жертвой.

– Думаешь, темный простит, что ты скрашиваешь досуг мужчине, идущему убить его? – злобно рассмеялся Бернар.

– Надеюсь, что нет. Я не хочу быть ловушкой для последней надежды Адаламена. От того, что Филипп погибнет, Омбран не перестанет гоняться за Андре и еще за горсткой тех, кто видит, что здесь творится, кто не ослеплен страхом за свою собственную задницу, пытаясь подложить под нее как можно больше денег или власти. За границей смерти нас ждет множество миров, где найдется достойная работа для таких, как Андре или Филипп, вы же останетесь здесь, догнивать в угасающем мире, осознавая, как страстно уничтожали тех, кто мог бы его спасти, и как любезно помогали тем, кто его погубил. Совсем скоро, всего через несколько лет, вы будете беспомощно осознавать, как сильно ошиблись, и все ваши прежние камни на сердце покажутся пушинками по сравнению с этим…

Бернар наотмашь ударил меня по лицу, я отлетела до самой стены и упала на пол. Кровь из губы брызнула так, что пришлось подставить руки, чтобы не испачкать все вокруг.

– Скажу, что споткнулась, – процедила я сквозь зубы. – Он до сих пор считает вас мудрым и любящим отцом, раз я еще здесь, а не в одной из башен. Пусть лучше, умирая, гордится вами, чем ненавидит.

– Что мешает мне отправить тебя к омбранцам немедленно за твою дерзость, все равно, как ты говоришь, все камни на моей душе скоро покажутся пылинками? Одним больше, одним меньше!

– Потому что тогда Филипп с Андре будут штурмовать Сильветрис на пару. И маги Омбран с удовольствием наделают из них чудовищ, вроде того, что вы подарили сынишке на шестнадцатилетие, только гораздо более опасных. И что они будут делать потом с этими чудовищами, мне даже представить страшно. Вы же знаете, что перевозят караваны Ивена, и наверняка уже догадались, зачем им это живое мясо! – Я села на пол и вытерла руки о платье. – Вы еще сами не знаете, господин Бернар, что сильнее, ваша любовь к сыну, который смог стать тем, кем вы побоялись, или страх перед домом Омбран, кормящим ваших людей. Может, вам тоже пришло время сделать серьезный выбор?

Он подошел и встал надо мной, огромный, как гора. Готовясь к новым ударам или к тому, что меня за волосы потащат в какие-нибудь подземелья, я зажмурилась и отвернулась. Но вместо этого бородатый сет наклонился и протянул чернильный шелковый платок. То ли от такой неожиданной перемены, то ли от пережитого только что страха и эмоционального напряжения из обоих глаз выскочили и скатились вниз две огромные слезинки. Я вдохнула. Момент для слез был совсем не подходящий. Глава Рамбулат все еще строго и холодно смотрел сверху вниз, но вроде уже без откровенной злобы и пренебрежения.

– А я решила, что вот теперь мне точно конец… – выдавила я.

И тут отец Филиппа искренне рассмеялся. Подумалось, что люди могут плакать, обманывая себя и других, а вот смеются они всегда по-настоящему. Когда кто-то смеется, он, пусть и недолго, совершенно открыт.

– Только две женщины за всю жизнь позволяли себе говорить со мной так. Первой была его мать. Теперь я понимаю, почему он предпочел чудаковатую чужачку красавице Веронике. Тот же темперамент – гибкая, но несокрушимая.

– Простите меня, господин Бернар, что пыталась задеть за живое посильнее, иногда это единственный способ пробиться к тому, с кем действительно есть смысл разговаривать.

– А сказала, что не хитришь.

– Если только совсем чуть-чуть. Каждое слово чистейшая правда, просто можно открыть ее собеседнику, а можно швырнуть в лицо.

– И сейчас ты хочешь открыть мне правду? – с иронией уточнил сет.

– Раз уж мы говорим по душам, могу я высказать свое предложение относительно той задницы, в которую всех нас загнали маги Омбран?

– Женщина хочет дать мне совет… Это действительно задница! – ухмыльнулся он. – Но если очень хочешь сказать – говори!

– Вы чувствуете ответственность за каждого наемника дома Рамбулат, поэтому у вас не три сына. Жертвуя одним, вы рассчитываете спасти сотню. Но настоящее спасение в том, чтобы не позволять омбранцам манипулировать вами. Они успешно добиваются контроля над всеми силами Адаламена и двигают их, как фигуры на игровом поле. Кем-то жертвуют, кого-то сталкивают друг с другом, чтобы ослабить. Вы можете представить, во что превратится прекрасный континент с такими хозяевами? Пока вы кормитесь за их счет, но на самом деле они не хотят никому платить вечно, их гораздо больше устраивают рабы. Если все покажут магам на их место…

– Чего ты хочешь? Чтобы я отказался от заказов Омбран?! – повысил голос он, прерывая меня.

– Нет, я прошу вас дать нам время… Просто не преследуйте нас! – Я вложила в эту просьбу всю свою боль и надежду, всю свою веру в доброту живых сердец. Рефлекторно сложив руки на груди, я смотрела в его холодные глаза, пытаясь найти там хоть чуточку понимания. – Дайте ему возможность действительно стать героем, а не умереть в дурацком поединке из-за какой-то бабы. Омбран гоняется за Андре потому, что тот знает, как их прижать, но в одиночку это очень сложно. Я не прошу вас забыть об обещаниях, которые являются для вас делом чести, но дайте нам шанс освободить вас от них!

Глава дома наемников прошелся по комнате и какое-то время молча смотрел в окно. Время стало густым и ползло мучительно медленно. Мои собственные вдохи и выдохи казались слишком громкими для повисшей тишины.

– Я подумаю над твоей просьбой, – наконец произнес он, поворачиваясь.

С горечью и досадой я пыталась принять крушение надежд. Возможно, Филипп прав, и в этом мужчине нет ничего живого, любящего и сочувствующего. Одна сухая оболочка, набитая принципами. Он направился к двери, но я окликнула его.

– Филипп сегодня узнал, что вы отказали госпоже Дали. Я солгала, что он вами гордится… больше нет… Ваш сын чувствует себя полностью преданным. Он был очень зол! Пожалуйста, не дайте ему совершить что-то, о чем он потом пожалеет.

– Ты думаешь, что этот щенок может убить меня? – искренне удивился глава Рамбулат.

– Я знаю, что он достойный сын своего отца… Во всех смыслах…

– Разве ты не жаждешь сейчас сама моей смерти? Вот тут, сидя на полу, убитая тем, что я не отозвался на твои мольбы, ты что, заботишься обо мне??? – Даже не знаю, чего было больше в этом голосе, насмешки или удивления.

– Похоже, вы не оставляете в живых тех, кто желал бы заботиться о вас… Я просто не хочу, чтобы Филипп в пылу гнева сделал эту историю еще более сложной…

– Об этом можешь не беспокоиться. – Он почти вышел из комнаты, но потом полуобернулся и сказал из-за плеча: – У вас есть время, и никто не ограничивает Филиппа в возможностях, пока он делает свою работу…

Бернар еще чуть помедлил, глядя в пустоту перед собой, и скрылся в темноте за дверью.

Я снова подошла к зеркалу. Лицо и шея в крови, губа распухла, на подбородке темнел стремительно увеличивающийся синяк. Я выругалась, понимая: чем страшнее выглядит мое лицо, тем сложнее будет объяснить, что здесь произошло. Вспоминая реакцию Андре, я хорошенько умылась, отыскала ту самую рубашку, в которой принц недавно предстал перед Риной, и надела ее вместо окровавленного платья в надежде пустить, так сказать, немного пыли в глаза. Где-то через пару часов он застал меня дремлющей в обнимку с бронзовым кувшином, прижатым к лицу.

– Вот это сюрприз… – услышала я знакомый голос. – Даже не знаю, как реагировать.

– Мое платье испорчено… – начала я, открывая глаза. – Ты не против…

Но договорить не успела, встретив взгляд, дающий понять, что уловка не сработает. Он забрался на кровать и отнял кувшин от моего лица.

– Если бы я терял бдительность от девичьей наготы, то давно был бы покойником. Что случилось, лучик мой?

– Упала… – покраснела я, кляня себя за глупую идею.

– Кого ты так защищаешь? Милая, я очень хорошо знаю, как выглядит удар по морде. Хороший, не случайный удар. Кто был у нас в гостях?

– Пожалуйста, дождись, пока я расскажу все до конца! – взмолилась я. – Когда ты уходил, то был так расстроен, что я искренне боюсь подлить еще масла в этот огонь.

– Неееет! – застонал Филипп, откидываясь на спину и хватая себя за волосы. – Только не говори, что это чудовище, породившее меня, так тебя разукрасило!

Я наклонилась над ним, но принц отворачивался, словно не желал впускать эту ветку реальности в свою голову.

– Поверь, я делала ему гораздо больнее! Странно, что он вообще меня не убил после всего, что я наговорила.

– У него нет того органа, которым можно чувствовать боль! – прорычал Филипп, отталкивая мои руки. – Действительно странно, что хоть кто-то выживает после встречи с этой скотиной.

– Он сказал, что я вторая женщина в его жизни, которая позволила себе так с ним разговаривать…

Принц замер и наконец-то посмотрел на меня.

– Он ни разу не сказал про нее ни единого слова, сколько бы я не просил. Ни одного! Ничего, чтобы я мог хотя бы представить, какой она была. Не говоря уже о том, чтобы узнать, что с ней случилось.

– Бернар сказал, что у меня такой же темперамент – гибкая, но несокрушимая…

Я видела, как его глаза наливаются терпкой грустью, совсем детской, глубоко спрятанной в сердце, преследующей его всю жизнь. Думаю, что он даже не смог бы произнести слово «мама», обращаясь к этому недостижимо далекому образу. Филипп провел пальцами по моей разбитой губе, в широко раскрытых зеленых глазах читалось то, что он представлял себе много раз с самого детства. Что его мать наверняка погибла от той же руки, возможно, пытаясь спасти сына от ловушки под названием дом Рамбулат.

– Он думал, что я веду тебя в западню. Он вообще много чего думал.

– И что ты ответила?

– Что ты станешь героем, который, в отличие от него, не желает становиться марионеткой Омбран. Я умоляла его просто оставить тебя в покое! И клянусь, мне показалось, что он сам понимает, куда катится этот мир, танцуя под дудку сумасшедших магов. И ему это не нравится! Твой отец чувствует себя заложником системы, которую сам построил… Как и ты…

– Дай угадаю, что он ответил на твою просьбу!

– Сказал, что подумает, и еще что у нас есть время и ты можешь пользоваться всеми возможностями дома Рамбулат, пока идешь по следу Андре. Так что получить по лицу – такая мелочь по сравнению с надеждой, что ты останешься жив после всей этой истории…

– Я слушаю тебя сейчас и боюсь, что это окажется сном… Знаешь, а я ведь был уверен, что тоже являюсь для тебя лишь фигурой, которой можно пожертвовать в большой и очень важной игре. И смирился с тем, что ты в моей жизни лишь потому, что я и обстоятельства принуждают к этому. Ты жаждешь найти Андре и остановить Омбран, остальные же могут идти за вами, а могут проваливать к праотцам, если им угодно… И тут впервые отчетливо чувствую, что тебе действительно не наплевать… Что ты вцепилась бы ему в глотку, если бы в этом был какой-то смысл… – Время и пространство замерло в глазах прекрасного принца. Он словно медленно и осторожно входил в воду, в которой так мечтал однажды искупаться, позволяя ощущениям проникнуть в каждую клеточку. – Я не здесь, – показал он пальцем мне на голову. – Я здесь… – и перевел палец вниз, указывая на мое сердце.

– Конечно… – растерявшись, прошептала я, – но это не значит, что…

– Не хочу ничего больше слышать!!! Дай мне просто побыть в том, что кто-то любит и дорожит мной просто так…

Мы обнялись и долго молча лежали, пока принц не заснул с улыбкой на губах…

Филипп склонился над широким куском пергамента и цветными заточенными грифелями начал чертить еще одну карту. Я тоже взяла листок и попыталась, как могла, изобразить даота, встреченного на рынке. Нужно заметить, что отсутствие ластика сильно усложнило задачу, однако возникший через полчаса за спиной Филипп сказал, что и этого вполне достаточно, и даже, откровенно подтрунивая, попросил нарисовать однажды его собственный портрет.

– А тебе зачем вторая карта?

Он развернул на полу обе, что позволило увидеть очевидные различия.

– Эта останется у меня, – показал он на ту, что принес Крыс, – а эту мы покажем Сайят.

– Почему? Она же неправильная! – изумилась я.

– Я знаю, что Марко, рискуя жизнью, вытащил тебя из-под носа у Ивена. Я также знаю, что Рина и ее друзья лично стали жертвами Омбран. Но что я знаю о Сайят? То, что маг был с ней в хороших отношениях? То, что она была его учителем? Но Вилдьер, если я не ошибаюсь, тоже!

– Но ведь именно благодаря ее совету Андре взял меня учиться. Она пыталась вылечить меня после той ночи в лесу. И, в конце концов, я спасла ей жизнь, забрав у главы дамиратских магов корень похитителя тел!

– Ты только подтвердила мои опасения, лучик, – покачал головой Филипп. – С чего маги Омбран решили, что глава боевых магов альянса будет рисковать собой ради ученицы, с которой пару раз засветился на публике? Знаешь, сколько раз он появлялся в публичных домах Саноры? Но никто не тащит в Сильветрис его любимых шлюх. Кто знал о том, что ты ему действительно дорога?

Я побледнела.

– Думаешь, она специально подтолкнула меня к нему? – Я вспоминала момент за моментом, и все начинало складываться в одну пренеприятнейшую картину. – Только Марко и она знали, что Андре примчался в ту же минуту спасать меня… Какой ужас, мы же все ей выложили!!!

– Помнишь, я сказал, что не помогаю ни тебе, ни Андре, а лишь являюсь инструментом, и в ее глазах сверкнуло что-то такое… Подобный страх появляется в глазах людей, когда они боятся, что кто-то коснется их собственной тайны. Тайны, за которую им, возможно, и страшно, и стыдно. Почему Анна, будучи членом магического альянса, доверила свои работы совсем зеленому Марко, а не доброй, мудрой и опытной Сайят? Потому что, вероятно, старушка действительно мила, но труслива.

– Что же делать? – Земля словно покачнулась и поплыла под ногами. – Теперь они знают, куда и зачем мы едем, и не дадут найти Андре!

– Вот для этого нам и нужна вторая карта! Легенда следующая: ты увидела в своих видениях, что Андре хитростью выкрал мечи у Кебеллы, но не поехал в Дамират. Вместо этого мои информаторы и караванщики описывают мага, похожего на него, движущегося в сторону башни Сильветрис. Также торговцы северных земель рассказывают о кровавых нападениях, которые, похоже, движутся в ту же сторону. Мы предполагаем, что, завладев мощнейшим оружием, маг решил напасть на башню магов, заказавших тебя Ивену. Но Кебелла, скорее всего, шла по его следу и, возможно, настигла где-то на подходе к Сильветрис. Ты не успокоишься, пока не увидишь собственными глазами тело драгоценного учителя, а мне нужно доставить мечи императору и, по версии Ивена, в случае, если тот еще жив, прикончить мага. О том, что Андре не поделил с омбранцами и что ты, тем более со мной, собираешься разворошить это поганое гнездо, речи же не было?

– Нет.

– Про то, откуда ты, про летающую башню и труды ксарцев тоже?

Я снова помотала головой.

– Вот и отлично! С легендой справишься?

– Да, и надо срочно предупредить Марко! А какой план на самом деле?

– А вот это зависит от того, в каком составе мы отправимся на поиски. Я, к сожалению, не Андре, который десять лет шатается по Адаламену в одиночку, и хоть бы что, а тут еще ты на хвосте. Не помешал бы нормальный маг, способный прикрыть тыл. – По его взгляду было понятно, кто подразумевался под тылом. – Извини, но ты совершенно ничего не умеешь.

– Я тут ни при чем! – вместо приветствия заявил Филипп, входя в комнату Марко и показывая на мой прикрытый платком подбородок.

– Правда, ты только не волнуйся, мне просто надо быть осторожнее.

Но тот даже не успел ничего сказать, как наемник уселся за стол и, довольно ухмыляясь, снял маску.

– Я так и думал!!! – воскликнул молодой маг. – Она выдала себя, когда узнала про твою помолвку!

Чуть не поперхнувшись, я со всей силы наступила кучерявому асфиру на ногу. Тот громко ойкнул, снова разоблачая меня.

– Ух ты! – довольно сверкнул глазами Филипп. – Расскажешь мне потом в подробностях!

– К делу, друзья! – взмолилась я в надежде изменить тему.

– Как ты заметил, сейчас мы пришли только к тебе и только тебе я открылся в библиотеке.

– Так ты специально показал мне свои мечи?

– Случайно я могу только умереть, все остальное делаю умышленно!

После того, как мы рассказали о своих сомнениях насчет Сайят, Марко стал мрачнее тучи. Ощущение предательства смешалось в нем с чувством вины за то, что он принес меня тогда именно к ней, раскрыв тем самым трепетное отношение Андре. Немного успокоившись, асфир сообщил, что в библиотеке мага так и не смог найти ничего полезного. Однако выяснил, что у Беллы есть какие-то инструкции на случай, если тот не вернется, но время действовать по ним еще не пришло. Также чернокожая помощница заявила, что дом магиуса всегда открыт для тех, кто готов помогать ему, и безопаснее места для разговоров о доме Омбран не найти.

На встрече с Сайят все держались довольно убедительно. Мрачность и напряжение на лицах легко списывались на возможную гибель Андре и предстоящую схватку с кровожадной шаманкой в и без того опасных землях неподалеку от проклятой огнедышащей горы. Вице-магиус рассказала молчаливой маске о том, что мечи действительно однажды были найдены орденом Ксар. Поскольку клинки принесли на Адаламен первые тальмеры, никто не знает, души каких существ находятся в кристаллах, питающих их, но мощь древнего оружия всегда превосходила все, что способны создать даже самые сильные маги континента. Конкретно эти мечи были названы «Любовниками», потому что на ручке одного изображено мужское лицо, а на втором женское. Если их использовать по одному, магия не работает. Однако стоит взять в руки вместе, как древняя сила кристаллов просыпается. В книгах описывается, что реакция на «Любовников» в поединках была разной, но противник будто не способен сопротивляться их силе. Однако виной этому скорее не телесные возможности, а то, какой эффект оказывают мечи на психику того, кого ранят. «Любовники» вызывают самые сильные страхи, самые болезненные воспоминания и эмоционально уничтожают оппонента, рождая в нем желание погибнуть. Тот же, кто держит клинки в руках, получает обратный эффект, за который ксарцы отмечали их как запрещенные к использованию в любых поединках. Ощущение силы и власти от древних мечей столь велико, что остановиться практически невозможно. Владеющий драгоценными клинками желает снова и снова ощутить и усилить это переживание, для чего ему приходится искать все новых жертв. После исчезновения членов научного ордена их станции исследовались и расхищались всеми, у кого хватало духу в них забраться. Так некоторые образцы древнего оружия, в том числе и «Любовники», исчезли и больше не фигурировали в истории Адаламена.

– Ты, конечно же, попробуешь их? – спросила я Филиппа по дороге к порталу альянса.

– Боишься, что я использую клинки Кебеллы против Андре?

– Нет, сомневаюсь, что у него остались какие-то страхи, и, судя по тому, что я вижу по ночам, болезненными воспоминаниями темного тоже не удивить. Меня скорее волнует, что тебе не захочется с ними расстаться. Боюсь, что этот соблазн может оказаться страшнее, чем лунный мед. Твои глаза уже блестят, как от брошенного вызова. Хочешь поискать границы своих возможностей?

В ответ Филипп только молча и лукаво улыбнулся.

В Камила Фир мы оставили письмо, где просили приехать всех троих в поместье господина Андре как можно скорее, но предполагали, что можем не дождаться их.