Текст книги "Тайна Тонгамар. Цикл «Обмен мирами». Книга первая"

– Он совсем не двигается? – спросила я, проводя пальцами по изящным резным бокам.

Вилдьер подполз вплотную и положил подбородок мне на плечо. Я поймала себя на мысли, что представляла его еще более холодным и отстраненным, чем Андре, однако его старый друг и заклятый враг, понемногу открываясь, все больше поражал своей ласковой и чуть жеманной игривостью, которая свойственна скорее котикам… уж точно не глыбам льда. Обрывая поток моих мыслей, совершенно неподвижный хадау медленно и плавно повернул голову и чуть наклонил ее набок, будто только что заметил гостью и теперь с интересом изучает.

– Здравствуй, – с небольшим поклоном поздоровалась я и почувствовала, что не могу сдержать широкую улыбку.

Игрушечный зверек так же плавно и учтиво кивнул в ответ.

– Потрясающе! Там тоже частичка семени? – Маг кивнул. – И меня ты тоже можешь заставить кивать?

– Пока нет, а в будущем… Ты же понимаешь, я обычно специализируюсь на более жестоких игрушках… – неоднозначно ответил он.

Я провела пальцами по его механическому колену. Желтый металл имел красивые изгибы и узоры, которые можно было бы разглядывать долго и с удовольствием.

– У тебя есть друг, Вилдьер, этой ночью точно. Что случилось с тобой? Расскажи мне все… Всю свою историю от начала до конца…

История Вилдьера

– Эта башня в прошлом носила имя Шиград. До тех пор, пока ее хозяин не совершил явное самоубийство, взяв в ученики меня. Неужели было не очевидно, что если я справился с главой северного отделения альянса, где готовят боевых магов, то пытаться командовать мною опасно? – начал свой рассказ Вилдьер. – Я продержался в учениках ровно столько, сколько понадобилось для изучения всех слабых мест как башни, так и ее хозяина. Следом за ней мне покорилась и башня Садхоу на север от Сильветрис. Дом Омбран собрал совет и принял решение подчиниться юному выскочке. С того дня я негласно считаюсь хозяином всех башен. Двери каждой всегда открыты для меня и маги в любой момент окажут помощь, в чем бы она ни заключалась. Стоило слушку пролететь по Адаламену, тут же возникла наша старая подруга Улис, которой не терпелось занять одну из двух башен. И предательство Андре было достаточной платой, чтобы я позволил сделать это. То ли победа далась мне слишком легко, то ли я не знал, что с нею делать, но в роли одного из магов Омбран я быстро заскучал. Новые ученики не казались мне достойными. Все они смотрели только под ноги, Андре же интересовали все направления. У меня было все, казалось, я мог бы стать императором, если бы захотел, но я не хотел… Все теряло вкус и смысл… Тогда я вернулся к своему старому увлечению наследием ордена Ксар. Ты же знаешь, что от них осталось не много книг. Чертежи, наработки, но не книги. Все, что удалось сделать и успешно внедрить, не доверялось бумаге, а выбивалось на стенах станций. Уже после каждая закорючка переписывалась на бумагу учеными, но не ксарцами. И тут в одной из таких книг я наткнулся на некую странность. На стенах военной станции Тонгамар был написан странный набор слов, будто фразы начинались не с начала и не были дописаны до конца. Обычно, если часть текста оказывалась уничтожена обвалом или просто стерта дверью, то об этом всегда делали пометки. Здесь же утверждалось, что высеченный в подземелье текст являлся именно таким изначально. Слова путались, но я был готов поспорить на что угодно: в нем говорилось об использовании энергии солнца для полетов. И конечно, я отправился туда. Отыскать нужную стену удалось не сразу. Станция Тонгамар оказалась сильно разрушенной, то ли от землетрясений, то ли из-за климата пустыни. Я назначил хозяином башни Сильветрис одного из самых преданных своих учеников. Сам же перебрался к подножью огненной горы, восстанавливать станцию и раскапывать обрушенные помещения. Я нашел ту самую стену и увидел рядом еще одну подозрительную фразу: «Когда великий мастер задает форму, а пульсирующая жизнью мать наполняет ее содержанием, в точке их слияния на землю падает семя, из которого вырастает новый мир». Но среди ксарцев не было поэтов, дорогая! Если бы ты прочитала их труды, то поняла бы – они не используют метафоры, только факты. И это тоже был факт! Все посчитали этот текст образом, красиво описывающим процесс творения, которым постоянно и занимались древние мастера, но я знал, что это не так. Некоторое время спустя удалось установить, что стена построена позже и именно она перекрывает часть текста про солнечную энергию. Я просто забыл обо всем, жажда открытий лишила меня сна! Спустя несколько недель я, наконец, одолел тайник и нашел семя и чертежи летающей башни. Одновременно! Кстати, копию одного из них у меня украли. Предполагаю, что именно ее ты и видела у Андре.

– Покажи мне, как ты попал туда, как увидел это впервые! – попросила я, наблюдая, как глаза Вилдьера горят, ощущая, как безумно сладок был для него тот день.

И вот уже перед моим взором стена с гулким громким звуком ползет назад и уходит влево, прячась в углубление. Вилдьер медленно идет по темному коридору, держа на вытянутой руке свет. Его сердце бешено заходится, но не от страха, а от волнения и предвкушения. Впереди тайна. И нет ничего слаще и притягательнее тайны! Вдалеке зал, видны ноги гигантской статуи. В подземелье очень жарко, как в печи, и Вилдьер снова и снова усиливает ледяную защиту.

– Среди ксарцев, по понятным причинам, почти не было асфиров. Глупцы сторонятся прогресса, словно проказы. Но Альхан именно асфир, поэтому в новом мире он носит рога хадау, словно корону, – донесся сквозь видение голос мага.

Мужчина, которого изображала статуя, был закован в нечто, похожее на военную полумеханическую броню. Его чуть выставленные вперед руки удерживали большой, пульсирующий красным светом кристалл.

Много дней Вилдьер провел в подземелье, прочитывая и переводя надписи на открытых им стенах, сопоставляя куски чертежей с описаниями к ним. В итоге он получил почти полную картину летающей башни. Но самым главным, завладевшим им целиком открытием стало понимание того, что из этого зала можно попасть в новый мир. Маг не торопился, зная, что если проход был спрятан, то по ту сторону кристалла его не ждут. Требовалось больше информации или хотя бы подготовки.

Однажды он занимался тем, что отделял кусочек кристалла, чтобы изучить его лучше. В этот момент помещение подземелья резко дернулось. Странная плотная волна отбросила Вилдьера, обдавая жаром. Грохот оглушил его, лежащего на отполированном временем каменном полу у ног статуи. Стены запрыгали, будто каждая из них, да и потолок с полом, начали танцевать в своем ритме. «Извержение…» – пронеслась мысль. Он хотел бежать, но не мог пошевелиться. Что-то случилось с его телом при падении, теперь оставалось лишь наблюдать. В зале возникли трое существ, таких же мощных и рогатых, как тот, кого изображала статуя. Пришельцы, непонятно откуда появившиеся в подземелье, прикладывали руки к резному камню, и семя вспыхивало еще ярче, а стены тряслись сильнее. Вдруг в потолке над головой рогатого асфира открылся люк, обнажая темную шахту, похожую на вентиляционную. Каждый из троицы сложил из пальцев незнакомую магу фигуру, из их ртов вырвался багровый туман и свистящий ветер, уходящий вверх. Потолок задрожал еще сильнее, с него полетели огромные камни. Один из них упал прямо на ноги Вилдьера, придавливая их. Следующий сразу угодил в плечо. От хруста собственных костей и вспышек боли маг закричал, обезумев. Сложно было сказать, что случилось дальше и сколько времени прошло, пока он осознал, что на него смотрит лицо, принадлежащее статуе. Живое лицо!

– Альхан был удивлен, найдя в своем святилище первого гостя за столько лет. Не ксарца, но копающегося в его чертежах и изучающего кристалл, – продолжал рассказ Вилдьер. – Он забрал меня на свой уровень и там, как смог, восстановил шею и вернул руку и ноги. Так на Адаламене появилось первое настоящее чудовище – я. – Он сделал паузу и поиграл пальцами на металлической руке, вытянув ее перед собой. – Однорукий маг – это ужасно неудобно, скажу я тебе. Но вместе с увечьями мне досталась и другая прелюбопытная особенность. В момент, когда меня отбросило ударом, острый осколок кристалла, извлеченного мной, застрял в грудной клетке. И я получил совершенно особенную связь с семенем. Даже сам Альхан не подозревал о подобной возможности. Если поместить осколок в тело умышленно – ничего не выходит. Плоть отторгает камень. То ли колдовство Альхана, заставляющее тела меняться, сыграло неожиданную роль, то ли химические процессы, запущенные болью и ужасом, помогли осколку прижиться. Но мне до сих пор кажется, что семя просто выбрало меня, как божество выбирает себе жреца.

Лорд нового мира скоро заметил, что я подозрительно хорошо себя чувствую на его уровне, учитывая, как долго нахожусь там. Догадавшись, в чем дело, Альхан решил, что может использовать ситуацию в своих целях. Он хотел, чтобы я создал культ поклонения ему на Адаламене, чем кормил бы и защищал семя. Это позволило бы рогатому лорду заниматься своими делами дальше, не вспоминая о гнилом, диковатом мирке, который он покинул несколько столетий назад. Никогда не веря в богов, а теперь раскрыв все их карты, как я мог всерьез согласиться на такое?! Бросить науку ради речей, в которых не было ни слова правды? А творить чудеса перед восхищенными взглядами глупцов мне и так приходилось не раз. В этом нет наслаждения! Пришлось найти другие способы воплотить в жизнь желания Альхана, чтобы в качестве платы получить знания и возможности его уровня. А как я их использовал, ты уже знаешь.

– Альхан дал тебе многое, можно сказать, спас жизнь… Но другом не стал?

– Ах, какая дружба, дорогая Асура! Разум всесильного и бессмертного существа, прожившего семь сотен лет, сменившего массу тел и повидавшего множество миров, не пригоден для категорий, которыми оперируют смертные. Конечно, он не искал дружбы, ему просто нужен был тот, кто сделает для него работу, которой лорду не интересно заниматься. Вот и все.

Маг обнаружил, что бутылка почти пуста, и отправился еще за одной. В это время я сидела и думала, что момент, когда Вилдьер сломался, произошел раньше, не в одиночестве и размышлениях над отсутствием смысла собственного бытия. Семена отравляющей его боли были посажены раньше…

– Спроси, – услышала я над собой голос мага.

– О чем?

– О том, что мы не поделили с Андре. Я уверен, ты хотела бы взглянуть на него в молодости.

– ‎Конечно, хотела бы. Как раз думала об этом, ведь он не рассказывал мне почти ничего.

Как только Вилдьер погрузил меня в свои воспоминания, я чуть не ахнула, увидев, как еще не старая Сайят с хитрой улыбкой на лице открывает дверь дамиратского кабинета и в округлом проеме появляется мой прекрасный Андре. Как же он был красив! Страшно представить, сколько женских сердец разбилось об этот пронзительный взгляд и гордо расправленные плечи. Как и сейчас, безупречно и со вкусом одетый, он учтиво поклонился, с нескрываемым интересом разглядывая мага.

– Знакомьтесь, Вилдьер, это наш новый студент. Тоже рвется в альянс как можно скорее и даже не скрывает, что вдохновляется вашим примером.

Андре было двадцать три, Вилдьеру на несколько лет больше, но, будучи худым, чуть сутулым и вечно невыспавшимся, он выглядел даже моложе вошедшего в комнату ученика. Тем же вечером эти двое столкнулись в библиотеке, куда Андре отправился первым делом – найти, наконец, все те книги, которые давно мечтал прочитать, но не имел возможности.

– Интересный выбор, – сказал Вилдьер, проводя белым, как фарфор, пальцем по корешкам книжных переплетов. – Правда, прежде я порекомендовал бы ознакомиться с трудами Ахазу или Тимра Дави.

– Там лишь теория, практических указаний слишком мало, чтобы эти книги предполагали реальное применение.

Учитель улыбнулся, понимая, что пришедший ученик совсем не новичок.

– Кто обучал тебя?

– Моя мать – Илийя Коста, когда-то она закончила школу северного крыла в Аданааре.

– Потомственный маг… – мелькнуло в голове у Вилдьера то ли с ноткой зависти, то ли с пренебрежением. А вслух он сказал: – Тогда завтра я проверю, на что ты способен, чтобы не тратить время на то, что тебе и так известно.

К удивлению учителя, взгляд юноши отразил не волнение, не облегчение, а с удовольствием принятый вызов. Новичок понял, что ему хотят устроить взбучку, и явно остался этим доволен. Такое положение вещей заинтересовало Вилдьера, и конечно, он был беспощаден. Преподаватель изводил своего ученика первые несколько месяцев, но ни разу азарт и любопытство в глазах Андре не сменились отчаянием, обидой или страхом. Это восхищало бы Вилдьера, если бы тот поверил, что чувства, нарисованные на лице юноши, подлинные. Но он не верил. Ему хотелось узнать, в чем секрет этой непоколебимости, несгибаемости. Создавалось ощущение, что даже когда Андре проигрывал, а после встречи с молодым учителем ему приходилось делать это постоянно, он себя проигравшим не чувствовал. Какие бы острые слова и издевки не адресовывались юному магу, его невозможно было смутить или разозлить.

– Почему ты не пошел учиться в северное крыло, ведь ты явно дерешься лучше, чем думаешь? – с колючей усмешкой, как всегда, спросил Вилдьер ученика при классе.

– ‎Какой смысл учиться тому, что уже умеешь?

– ‎К сожалению, для некоторых наук нужно быть талантливым, а не упертым.

– По какому среднему баллу можно оценить уровень таланта, достаточный для обучения в золотом крыле альянса, учитель? Я уйду немедленно, если мои результаты окажутся ниже.

– Талант выходит за рамки и измерения, Андре, он нелинеен. Впрочем, не только талант.

Вечером в библиотеке Вилдьер услышал уверенные шаги по залу и, повернувшись, обнаружил за спиной своего уникального ученика. Как обычно – с хитрым прищуром и избытком решимости в глазах.

– Я чувствую, что вы сказали мне сегодня что-то очень важное, что мне нужно понять, но я не понял…

Вилдьер вскинул брови. Студент прижимал к груди бумаги с записями, и, казалось, он будет стоять здесь всю ночь, если потребуется.

– В чем твоя сила? Расскажи мне о себе. Только действительно важное!

– Я родился в Аданааре в семье…

– Пошел вон! – разнесся под сводами библиотеки пренебрежительный до брезгливости голос Вилдьера.

Маг отвернулся и продолжил читать, однако понял, что ученик по-прежнему стоит за его спиной. Подняв глаза, он увидел отражение лица юноши в высокой резной чернильнице. Его черты исказились таким гневом, что молодого преподавателя пробрало ознобом до костей. Он повернулся и с интересом посмотрел на Андре. Лицо юноши, как по команде, снова приобрело нахальный азарт.

– Ну наконец-то! – еле уловимо улыбнулся учитель. – А я уже почти поверил, что эта маска и есть твое настоящее лицо. Пойдем, только оставь записи здесь.

Они молча двигались по кварталам Дамирата к северным воротам. Выйдя из города, маг не зажег огня, а вел Андре сквозь лес в полной темноте, заставляя обходить камни и поваленные деревья, спотыкаясь, цепляясь за невысокий кустарник и ветки. Наконец Вилдьер остановился на широкой поляне, которая, словно котлован, проседала вниз относительно общего уровня деревьев, за счет чего ночь в ней казалась особенно густой и темной.

– Здесь можно не сдерживаться… – сказал он, разворачиваясь.

– Значит, все, что вы мне говорили, было лишь попыткой вывести из себя?

– О нет, я всегда говорю и делаю то, что думаю! – ядовито усмехнулся учитель. – Я могу себе это позволить.

Он сделал резкий жест руками, подобно дирижеру, и по земле прокатилась дрожь, заставив его спутника потерять равновесие и упасть на колени. Глаза юноши вспыхнули.

– Я думал, ты хотя бы искусен в самообладании, а это, похоже, просто страх… – покачал головой Вилдьер, уронив Андре снова, стоило тому попытаться встать.

– Чего вы добиваетесь? Чтобы я разозлился? – выдавил сквозь сжатые зубы ученик.

– До тех пор, пока я не знаю, кто ты такой, ты для меня ничто! – холодно ответил тот, подходя почти вплотную, и со всего размаху влепил пощечину поднявшему лицо к небу молодому магу.

Я видела, как легкое голубое сияние сверкнуло в глазах Андре за секунду до того, как Вилдьер полетел на землю. А после мне выпала возможность посмотреть на их первую драку. Преподаватель старался скорее вымотать противника, чем навредить ему, осознавая собственное превосходство. Но несмотря на него, скорее даже вопреки, каждый ответный маневр ученика искренне радовал учителя. Оставаясь беспощадным внешне, он с интересом отмечал нестандартные решения и ту силу, с которой недавно пришедший юноша наносит удары. Андре умел не так много, но и даже с этим казался очевидно опасным. Он отправлял в Вилдьера проносящиеся по земле столбы огня, уворачиваясь, успевал бросать морозные стрелы, срывал в прыжке ветки и швырял их в учителя и те в полете вдруг расходились молниями. А главное, его магические силы долго не заканчивались. Неожиданно долго! Это могло означать, что юноша давно тренируется, возможно, с самого хрупкого детства, когда ребенок обычно не способен на подобную концентрацию. Либо – что природа наградила его такой силой внутренних переживаний, что его должно было разрывать от избытка чувств при каждом, даже ничтожном поводе. И в то, и в другое верилось с трудом, что вызывало колючий до раздражения интерес. Андре даже несколько раз удалось нанести внушительные и не на шутку болезненные удары, что позволило Вилдьеру жалеть его чуть меньше. И снова это вызвало лишь более настойчивое сопротивление.

После одного из прыжков, уходя от трещащей и ослепляющей его змееподобной молнии, Андре приземлился не на ноги, а на колени, а потом, покачнувшись, упал на спину, все еще выставляя вперед руки, готовый отправить во врага новое заклинание. Учитель дал ему ровно две секунды передышки, дабы убедиться, что противник воспользуется ею и его дыхание тяжело и надрывно. Пальцы Вилдьера на этот раз выпустили горящую огнем сеть. Ученик попытался увернуться, перекатываясь по земле, но липкие магические нити, зацепившись за плечо, заставили молодого тальмера зарычать от боли. Следом другую руку прибила к сырой траве такая же полыхающая паутина.

– Игра закончена. Ты проиграл. Но должен заметить, мы славно повеселились! – сказал Вилдьер, смахнув длинными белыми пальцами пару тлеющих искр с рукава мантии.

Он подошел ближе к распластанному на земле юноше и с удовольствием отметил, что тот довольно улыбается. Все еще с гневом и азартом, но улыбается. Его лицо было исцарапано, одежда порвана и испачкана, обычно идеально уложенные волосы прилипли к лицу и разметались по траве.

– Спасибо! – произнес Андре. – Давно хотел все это попробовать на деле…

Вилдьер усмехнулся, и огненные сети растаяли в ночной мгле, делая лес вокруг еще более плотным и тихим.

– Обращайся… – ответил Вилдьер, протягивая руку. – Жаль, что альянс не приветствует такие методы, хотя иногда очень хочется дать прикурить парочке нерасторопных разгильдяев.

Стоило ученику подняться, вспышка света от заклятия перемещения, примененного магом, перенесла их в кабинет преподавателя. Глядя, как Андре озирается по сторонам, я готова была поспорить, он думал: «О боги! Какой бардак!».

– Как ты научился так хорошо сдерживать свои эмоции? – спросил Вилдьер, наливая вино в два бокала и протягивая один из них проигравшему противнику.

– Во мне очень много гнева… Постоянно… Я жесток даже к близким… – ответил тот, пробуя вино. – Если бы я не освоил это искусство в совершенстве, то вряд ли бы смог чего-то добиться в жизни.

– ‎Вряд ли ты мог бы столького добиться без него! – усмехнулся учитель, склонив голову набок, изучая своего будущего первого и единственного друга. – Я думаю, что никто из моих нынешних учеников не продержался бы так долго.

Андре блеснул белозубой улыбкой, хотя было видно, что он абсолютно вымотан. Однако учитель стоял, и ученик не позволял себе слабости.

– Садись уже! – махнул рукой Вилдьер, указывая на удобное кресло напротив стола. – Все прорывы и гениальные вещи всегда происходят на грани возможного. Как ты собираешься подойти к этой грани, если сдерживаешь себя? Все равно что учиться плавать по книжкам. Пока в воду не упадешь, не поймешь, на что способен. Тем более, на то, чтобы сдерживать и контролировать себя, уходит слишком много внимания и сил. Этот ресурс достоин лучшего применения. Я научу тебя быть хозяином, а не рабом своих эмоций. И чужих заодно…

Маг подошел и стукнул краем кубка о бокал в руках Андре…

– Умение не проваливаться в свои эмоции и видеть ситуацию со стороны в какой-то момент стало для меня вопросом выживания, – прокомментировал Вилдьер, когда одни воспоминания сменились другими. – Однако использовать их и просто сдерживать, прятать – это принципиально разные вещи. Любое мощное качество не может быть только плохим или только хорошим. Вопрос в том, как ты применяешь инструмент, удерживаемый в руке. Андре прятал в себе истинное сокровище и мне было чему научить его. Можно сказать, что я сам вырастил себе врага. Искусного и беспощадного.

Я увидела стол в общей лаборатории палат альянса, где на стенах висят длинные полотна от пола до потолка с описанием сотен растений. Андре, сосредоточенно нахмурившись, крошечной ложечкой насыпал на весы бледно-зеленый порошок. Проходя мимо его стола, Вилдьер выпустил еле уловимый невидимый импульс с кончиков пальцев, и пузырек с темно-коричневой жидкостью треснул. Буквы на желтой бумаге поплыли, разложенные сверху цветы начали увядать и сворачиваться на глазах.

– Несмотря на мою своеобразную манеру общения, можно сказать, что мы довольно быстро подружились. Андре скоро перестал реагировать на эти безобидные шалости вроде яда, случайно испортившего редкие ингредиенты, из-за чего ему приходилось всю ночь сидеть в библиотеке в поисках способа создать альтернативу из того, что оказалось под рукой, чтобы сдать зелье в срок. Ведь он понимал, что в итоге получает больше, чем теряет. И ревностные старания Улис также не смогли встать между нами. Я тоже выделял ее среди прочих учеников и обучал дополнительно, но не потому, что она столь же талантлива, как Андре. Просто эта расчетливая дрянь была готова на все в своем стремлении добиться цели и никакие моральные принципы, подрезающие крылья молодому гневному магу, ей не мешали. Таких удобно держать под рукой, особенно если это симпатичная молодая особа, а у тебя нет желания тратить время на ухаживания. С одной стороны, Улис злилась, считая, что все мое время и знания должны доставаться исключительно ей. С другой стороны, Андре был единственный, кто мог понять, как непросто ей приходилось. Уверяю тебя, мало удовольствия в том, чтобы быть моим учеником, а уж любовницей тем более. Поэтому Улис то подставляла ему подножки, иногда по моей просьбе, а иногда по собственному желанию, то, когда даже ее расчетливое терпение заканчивалось, бежала плакаться. Ах, должен признать, это время было счастливейшей порой в моей жизни! Наверное, как барышни на закате цветения с томным вздохом вспоминают свидания с молодыми поклонниками, так я вспоминаю наши с Андре вечерние прогулки по верхним ярусам кварталов Дамирата и бесконечные беседы в моем кабинете или на огромных круглых камнях северного берега, что часто заканчивалось какой-нибудь новой идеей. После чего мы на неделю зарывались в книги и расчеты, сидя рядом, с криками тыча пальцем в страницы, доказывая, что именно это должно сработать. Или до утра смешивали что-то в лаборатории, выходя из нее только потому, что приготовленная нами смесь так жахнула, что обоим срочно требовалась новая одежда или помощь лекаря. – Голос Вилдьера стал мягким и радостным, выдавая, как трепетно и с теплом он хранит эти воспоминания. – Улис редко участвовала в наших ночных бдениях полноценно, однако охотно находила то, о чем ее просили, и регулярно кормила нас, ибо мы забывали обо всем. Одним из плодов таких посиделок стал эликсир, позволяющий ходить по воде, активно используемый сегодня на всем Адаламене. Эта идея пришла нам в голову, когда мы так напились, сидя на берегу, что Андре скатился в воду. Я попытался вытащить его, но брякнулся следом. Сидя по пояс в ночной безмятежной воде, мы рассуждали, как же кстати было бы прогуляться сейчас по одной из лунных дорожек, и даже немного поспорили, кому досталась бы большая. Ты не представляешь, сколько раз нам пришлось искупаться, прежде чем зелье действительно сработало. А сколько побочных эффектов пришлось вылечить, ведь мы все пробовали на себе. Ну или почти все…

Первые разногласия начали возникать, когда я заставлял его отрабатывать боевые заклинания на животных. Андре твердил, что это негуманно, так как, чтобы добиться успеха в действительно сложных вещах, требовалось перебить изрядное количество диких собак или тварей посерьезнее. А лупить друг друга, напившись «крови времени» и покрыв себя защитой с ног до головы, казалось мне бесполезной буффонадой. Да и только слепец не заметил бы, что на самом деле он получает от этого глубокое животное наслаждение. Каждый раз ему было тяжело начать, он хмурился и скрежетал зубами. Но вскоре снова на сцену выходил совсем другой Андре, дикий и безжалостный, словно демон. Глядя в его горящие глаза, даже я ощущал, что по телу бегут ледяные мурашки. Ты же знаешь это прекрасно и без меня!

– Андре не гордится этим… Он научился использовать эту часть своей личности, как ты правильно сказал, вместо того, чтобы быть ее рабом.

– ‎Как бы то ни было, я заставлял, и он делал снова и снова. Но это все равно была лишь симуляция настоящей битвы, где он не мог проявить себя на сто процентов, убедиться, на что способен. Я же в это время уже давно по собственному желанию забирался в такие места, где приходилось очень горячо. Думаю, что переломным моментом стала моя идея проверить его как следует и заодно сделать драгоценному другу щедрый подарок. Я попросил его отправиться в одну пещеру на восток от Дамирата, где он мог собрать очень редкий ингредиент. А на обратном пути предложил заглянуть еще в одно место, где его должен был ждать подготовленный мною приятный сюрприз в качестве награды за проделанную работу.

Маг снова склонился, и видения отправили меня в знакомый кабинет, дверь которого с грохотом распахнулась, чуть не слетая с петель.

– Ты, кажется, забыл постучать, – раздался ироничный голос Вилдьера.

Андре, весь в ссадинах и кровоподтеках, еле стоял на ногах, но лицо его источало неистовое бешенство. Он прошел и с грохотом поставил на стол перед учителем склянку из толстого стекла, на дне которой каталось несколько темных бесформенных горошин.

– Вот твое дерьмо, ублюдок! – закричал темный. – Предупредить о том, что отправляешь меня на верную смерть, конечно, не в твоих правилах!!!

– Во-первых, ты всегда должен быть наготове, а во-вторых, слишком уж ты громко кричишь для трупа, еще и отчет мне этой дрянью испачкал. Забирай себе, они и не были мне нужны.

– ‎Что?! – заорал на него Андре. – Я трое суток искал эту проклятую пещеру, где меня чуть не прихлопнула парочка крылатых бестий, про разбойников по дороге я даже говорить не буду! Пока я отскабливал эту дрянь от стен, меня укусила пещерная змея и я не мог спать двое суток! И теперь ты заявляешь, что все это было зря?!

– Конечно, нет! Тебе было необходимо получить наконец настоящий опыт битвы, где ты смог действительно понять, на что способен, и обнаружить слабые места. И, как я понимаю, все прошло достаточно удачно, так что можешь начинать благодарить меня.

– Точно! Отблагодарить! – прорычал Андре в ответ очень довольному собой Вилдьеру.

Я не успела уловить, с какой скоростью он достал из-за спины посох, чей тонкий конец тут же впечатался учителю в скулу. От удара комната в глазах Вилдьера дернулась и слегка поплыла, так что пришлось на мгновение закрыть глаза.

– Вижу, мой подарок тебе понравился, – невозмутимо произнес тот, чувствуя, как кровь из разбитых десен и щеки наполняет рот.

– Отличный подарок! Стоило подумать, что самое мерзкое уже позади, как со мной случилась вторая пещера! До встречи с двухголовым я думал, что выдохся еще на дочерях ночи, но он меня немедленно взбодрил!

– Вот видишь! Как я рад, что посох все же оказался там. Извини, не мог проверить, иначе никакой стражи там уже не было бы.

– ‎Так ты еще и не был уверен?!

– Андре, очнись! У тебя в руках посох Эльруди, одного из величайших боевых магов прошлого, который значительно расширит твои возможности, а ты тявкаешь на меня, как собачонка, которой прищемили хвост дверью! Я потратил два года на его поиски и поднес его тебе, можно сказать, на блюдечке, неблагодарная ты псина!

– Да к праотцам тебя с твоими блюдцами! – не унимался тот.

– Если будешь продолжать рыдать тут, как девка, я отберу у тебя новую игрушку, и вот тогда точно окажется, что эта прогулка прошла впустую!

– А ты попробуй отбери! – прошептал Андре, резко понижая голос до практически змеиного шепота. – Этот урок действительно был полезен, мой блестящий учитель, чтобы понять, что мне не обязательно всегда следовать за тобой…

Он забрал со стола банку, подкинул ее на ладони и вышел, не потрудившись закрыть за собой до сих пор распахнутую настежь дверь…

– Однако это был еще не конец испытания. Самое интересное ждало его впереди. На следующий день я уехал и совсем вскоре заболела Улис. Сильно и мучительно. Весь альянс переполошился, но никто не мог помочь. Андре довольно быстро сообразил, что последнее время я не зря так много занимался ядами. Ему потребовалось два дня, чтобы приготовить лекарство. Основным компонентом и было то самое дерьмо, которое он недавно принес по моей просьбе из пещеры около зеленых холмов. То ли Андре слишком долго искал рецепт, то ли не смог сделать достаточно качественное противоядие, но Улис потребовалось на восстановление гораздо больше времени, чем я ожидал, и некоторые последствия останутся с ней до конца.

И он снова отправил ко мне видения, потекшие извилистым ручейком в сознание. Мы оказались в залитом теплым светом дамиратском лесу. Ученики альянса под присмотром Вилдьера отрабатывали какое-то боевое заклинание. Среди находящихся на поляне магов я сразу узнала Андре, видимо, учитель как раз проходил мимо. А чуть дальше Улис, все еще бледную, со странными красными подтеками на лице. Вдруг молодой тальмер резко повернулся, и ударная волна, вылетевшая из его пальцев, отшвырнула Вилдьера в сторону с такой силой, что тот пролетел метра три, не меньше, и врезался спиной в дерево. Не успел маг понять, в чем дело, как его облизал шар огня. Запахло паленым. Вилдьер подпрыгнул и прямо в воздухе послал Андре ответный удар, сбивший того с ног. Еще не веря в серьезность намерений своего друга и ученика, но все же желая поставить его на место, маг отправил из пальцев две небольшие изгибающиеся и щелкающие молнии, одна из которых должна была заставить соперника подпрыгнуть, тогда вторая пришлась бы как раз в центр груди, на время парализовав его. Но Андре хорошо помнил эту хитрость и, распластавшись на земле, направил учителю еще один рокочущий сгусток огня. Когда черный дым позволил Вилдьеру снова увидеть поляну, он заметил, как ученики в изумлении и нерешительности сбились в кучки и наблюдают за происходящим. Только Улис стояла отдельно, в волнении прижимая руки к груди, но непонятно было, за кого она переживает. Морозные стрелы одна за другой со свистом втыкались в землю вокруг мага, он только и успевал уворачиваться от них, постепенно понимая, что на этот раз его гневный друг не шутит. Одной рукой Вилдьер начал магией срезать с раскидистого дерева, под которым находился противник, толстые ветви, заставляя их падать на противника, а другой отправлял шипящие зигзагообразные молнии. И стоило ему почувствовать, что вот-вот у Андре не будет шанса увернуться, как сбоку в него впечатался еще один шар огня. Он резко повернулся, утыкаясь в горькую обиду, застывшую в глазах Улис, все так же держащей руки у груди. Воспользовавшись коротким замешательством, Андре прокатился по земле и одним ловким прыжком оказался около сваленных кучей вещей, откуда тут же извлек тот самый посох, которым пользовался до сих пор. Вилдьер отправил в Улис морозную сеть, но промахнулся, потому что мимо уха просвистела ледяная стрела такого размера, что могла бы начисто снести ему голову.