Текст книги "Тайна Тонгамар. Цикл «Обмен мирами». Книга первая"

– Зачем мне возможности Адаламена? – фыркнул тот. – Я заберу все необходимое из твоего мира.

Холод пробежал у меня по спине и заставил очнуться. Я вдруг отчетливо поняла, что для Вилдьера мой приход из другого мира казался чем-то естественным, будто в этом нет ничего сложного. Ни первый раз утром, ни сейчас никакого удивления на этот счет не возникло. Интерес – да. Но он знал и раньше, откуда я. Заметив замешательство на моем лице, белокурое полумеханическое чудо рассмеялось.

– Ты обескуражена, милая Асура? Ах, позволь полюбопытствовать, у Андре был тот, кто совершил полный переход, и он не смог разобраться, как это делается?! Позови его, пожалуйста, присоединиться к нашей беседе, я с удовольствием расскажу этому двоечнику немного подробностей.

На самом деле Андре уже какое-то время безмолвно слушал наш разговор. Его еле уловимое присутствие создавало иллюзию защищенности, но лишь иллюзию.

– Я сразу понял, что на Адаламене появился гость из другого мира, скорее всего, из того, куда ушли ксарцы, – когда кто-то без кода доступа пытался получить данные по станциям. Выжившие мастера давно не трогают старых пасов, зная, что я приду за ними.

– У меня закрадывалась мысль, что есть еще мастера, кроме тебя. И кто эти трое?

– Двое. Еще не знаю. Их было больше, но никто, кроме Дианы, не захотел служить мне.

– Дианы?! – В этот момент я пыталась подогнуть под себя ноги, чтобы устроиться поудобнее, и чуть не упала с диванчика от такой новости. – Дочь госпожи Дали, которую похитили наемники?

– Что ты сделала с этим мальчишкой, проказница? Это как же нужно было ударить подушкой дамиратского повесу и принца дома Рамбулат, чтобы тот начал посвящать тебя в такие тайны, о которых Бернару не стоило распространяться даже среди своих…

– Ты вернул ей ноги… – зачарованная тем, как начала сходиться картинка в голове, произнесла я.

– Умничка, – промурлыкал явно довольный собой Вилдьер. – Не только ноги, я подарил ей все, о чем она мечтала, все тайны ордена Ксар. Даже в самом прекрасном сне она не могла представить, что станет главным мастером и сможет читать древние чертежи. Только не проси вас познакомить. Если моя драгоценная девочка узнает, что существует еще более технологичный мир, то обязательно захочет взглянуть на него.

– Погоди-погоди… Теперь у меня в голове столько вопросов, что я не успеваю их задавать. Ты так говоришь, будто это тут недалеко и любой может сбегать посмотреть, что там творится в одним богам известно где расположенной вселенной?

– Конечно, не любой, но для тех, кто знает, как это делается, проникнуть в твой мир или любой другой не так уж и сложно. А вот ты моргаешь так, будто попала к нам случайно. Пожалуйста, поделись своей историей.

Он взял стул, поставил его передо мной и сел так, чтобы положить на изящно изогнутую спинку локти и подбородок.

– Однажды ночью прямо ко мне домой пришло необычное для нашего мира существо. Ее звали Анна. Она была тальмером, одним из магов дамиратского отделения альянса и много лет изучала наследие ордена Ксар. Конечно, для меня общение с ней было завораживающим чудом и удивительным приключением. Возвращаясь снова и снова, она расспрашивала про мой мир, который так увлекал ее, и потом показала свой. Увидев, как я поражена Адаламеном, Анна предложила поменяться и объяснила, что только так сможет совершить окончательное перемещение. И мы словно вошли друг в друга…

Вилдьер засмеялся громко и саркастично, звонко брякнув золотой рукой о металлическое колено.

– А Андре уже понял, что тебя хотели поиметь, моя дорогая Асура?

Я сжала зубы, все еще не способная принять злой умысел в делах моей проводницы.

– Он тоже сказал, что про обмен в рукописях Анны нет ни слова, и, скорее всего, она пожертвовала собой, пропуская меня сюда.

– Андре, ты разочаровываешь меня! У тебя были рукописи и существо с непосредственным опытом перехода, и ты ни в чем не смог разобраться?

– Я был немного занят последнее время. – ответил сидящий в моей голове маг.

– Чем же? Ну, кроме молодой жены, тут не до науки, конечно…

– В основном тобой и тем, что творят маги Омбран на Адаламене.

– Ты глупец, Андре! – сказал мне Вилдьер прямо в лицо, и, казалось, яд вот-вот потечет с его губ. – Ответы на все твои вопросы, возможно, все время были у тебя перед носом. Но ты смотрел на палец, а не на луну, на которую тот показывал. Подумай хорошенько, какой правильный вопрос ты должен мне задать? А я пока отвечу ей. Да. Действительно, сделать полный переход непросто. Но вопрос не в том, что у мира есть к тебе какая-то привязанность или нужно заплатить, чтобы убежать из него. Речь о пропускной способности портала и правильности действий. Когда точка перехода маленькая, то проходишь за счет своих собственных сил. Если не вернуться вовремя, то он просто сожрет тебя. Представь, будто между мирами натянута тонкая, отлично тянущаяся, но очень прочная пленочка и приходится каждое мгновение прикладывать усилия, чтобы продавливать ее вовнутрь. Если изначальное усилие для перехода будет достаточно мощное, то ты разрываешь ее и новый мир принимает тебя, как себе подобного, заодно вырывая большую часть твоего прошлого, в основном связанного с личностью. Тогда для прежнего мира ты исчезаешь навсегда, будто тебя никогда и не было. Так произошло с ксарцами. Плоды их существования есть, а конкретных личностей в памяти мира нет. Только ночная гостья хотела сделать не переход, она собиралась заточить тебя в кристалл… А если быть еще точнее, создать новый мир за твой счет… Но ошиблась, ты не та, кто ей нужна.

Казалось, что я слышу, как лопаются и осыпаются в моей голове очередные представления о положении вещей и реальности в целом. Голова закружилась. Мне хотелось получить тысячу ответов, но я была настолько шокирована услышанным, что не могла сформулировать ни единого вопроса.

– Чтооо?! – наконец чуть не со стоном выдавила я.

– Да, да, ты не ослышалась, миров много, дорогая Асура, очень много и создают их не боги – богами становятся в процессе создания. Этих существ на первый взгляд не отличить от других, но они наделены силой творения. Древние ксарцы назвали их, подобно себе, мастерами – тех, первых, кто ушел с Адаламена и создал новые реальности. Возможно, даже ту, где родилась ты. Только сами по себе они бессильны. Мастера способны задавать форму, но вдохнуть в нее жизнь по силам только матери. Большая редкость. Мы пока не встретили ни одной, ни в этом мире, ни в другом. Создатель, или мастер, и мать могут вступить в определенного рода взаимодействие – добровольное, хочу заметить, взаимодействие. В результате создатель, наполненный огромной энергией матери, творит свою вселенную, такую, на какую способно его сознание, с близкими, понятными или просто желаемыми для него правилами и законами. Так, в одном мире есть магия, а в другом нет. Мастер становится в новом мире всесильным богом, а мать в месте слияния навсегда превращается в мощнейший кристалл. Ксарцы называли его семенем. Он растет в двух мирах одновременно, забирая силы из материнского мира, чтобы кормить созданное дитя.

– Это сердце, бьющееся под огненной горой, и есть семя? – уставилась я на собеседника.

Словно не заметив вопроса, Вилдьер с горящими глазами снова обратился к магу в моей голове.

– Андре, я никогда не видел ничего, что обладало бы подобной мощью! Одного малюсенького кусочка достаточно, чтобы создать сильнейшие магические вещи с бесконечно долгим действием! Но это еще не все, он может расти, становясь еще сильнее!

– За счет других, – ответил Андре моими губами. – Предполагаю, что его энергию я видел в твоих порталах, в печатях лорда и в ней находил себя, Сайят, Улис…

– Меня всегда поражала твоя способность видеть энергию и различать магический след безо всяких заклинаний. Как ты это делаешь?

– Какая разница, тебе все равно не одолеть эту науку. Для этого надо быть талантливым, а не упертым.

– Не нарывайся, дружище. Я не хочу отыгрываться на ней за твою грубость, но у тебя есть все шансы меня заставить.

– Ты мог использовать эту мощь как угодно, но что ты сделал? Создавал из этого кристалла элементалей, ворующих чужую силу, и ошейники, позволяющие ломать чужую волю и управлять другими. – Андре постучал пластинкой ногтя по небольшому алому камешку в ошейнике, сомкнутом у меня на шее.

– Не только! Хотя ты, как я посмотрю, тоже этим не побрезговал!

– Подождите, – вмешалась я. – Но в чудовищах красной горы нет кристаллов, однако они общаются с элементалями, имея схожую природу происхождения.

– Отравленные бури не моя работа. Это оружие лорда, живущего по ту сторону кристалла, созданное, чтобы охранять семя и вход в новый мир.

– Что тогда они делают около входов в ксарские развалины? Я уверен, что эти ходячие трупы подчиняются тебе, – снова взял власть надо мной голос в голове.

– Поскольку мои тайны являются частью разработок ордена Ксар, я решил прикрыть доступ и к ним тоже. Если на Адаламене появился один умник, никто не застрахован от того, что найдутся и другие. И, конечно, эти существа подчиняются мне, Андре, но лишь потому, что созданы из той же энергии, что и кристалл, с которым я перемешался примерно так же плотно, как вы друг с другом. Моя воля оказалась достаточно сильной, чтобы через семя брать контроль над любым существом, носящим часть этого удивительного сердца. Кстати, с ее волей скоро случится то же самое, – усмехнулся Вилдьер, легко махнув золотой рукой в направлении моей шеи.

Я постаралась поскорее прогнать от себя мысли о том, что в моей голове может завестись еще один голос. Мало того, эти двое рискуют начать ссориться и там.

– Ксарцы использовали его как способ единой связи между станциями и друг другом, – взялась рассуждать я. – Поэтому ты можешь управлять любыми пасами?

– Совершенно верно.

– Но ведь речь идет не только о живых существах. Песчаные бури заражают северные земли и вытягивают из них жизнь! Это работа кристалла или хозяина нового мира? Как вообще появляются отравленные ветра? – вернул его к теме Андре.

– Извержения и бури, заставляющие плоть мутировать, вызывает колдовство слуг лорда Альхана, чей уровень, так он называет свой мир, начинается по ту сторону кристалла. Извержение Тонгамар и дрожь земли знаменуют их приход. Они заставляют подниматься ветра и вдыхают в них яд. Так слуги лорда создают армию, охраняющую семя. Раньше их не было, потому что Альхан забыл о старом мире, из которого пришел. Но когда ему понадобилась кормушка – вспомнил.

– Чудовища в твоей старой башне тоже создания другого мира? – спросил Андре.

– Да. Значит, это ты убивал их? Ну конечно, кто еще осмелился бы полезть туда! Альхан был в ярости. И ты оказал мне большую услугу, дорогой друг. Потому что лорду пришлось открыть мне секрет мутации и научить делать чудовищ и по эту сторону кристалла. Якобы для его охраны. Ты же помнишь, я давно работал над этим, но у меня ничего не получалось, пока ты не помог мне. Как тебе, Андре, нравится ощущать себя причастным к злодеяниям, за которые ты так презираешь меня? – довольно улыбнулся Вилдьер.

– У тебя не выйдет вывалять меня в грязи за компанию, мой дорогой учитель. Не в этот раз.

– Подождите! – Я остановила назревающую перепалку. – Так получается, что это кристалл вытягивает силы из Адаламена для другого мира, а не для тебя?

– Я, конечно, тоже пью из этой чаши, но вина за происходящее не на мне. Мало того, драгоценная Асура, элементали своей работой замедляют этот процесс. Именно это я и хотел тебе показать.

– Для чего ты готовишь армию, Вилдьер? – спросил Андре.

– Ну наконец-то! Вот это правильный вопрос, мой друг! Тот самый вопрос. Все это время ты думал, что мне нужен Адаламен, и боролся со мной за него. Но он мне не нужен! Я его ненавижу, Андре! Я желаю стать лордом вместо Альхана, быть богом его процветающей цивилизации, пока безумный ксарец не угробил ее.

– Если есть что-то выше неба, я отправлюсь туда… – тихо сказал Андре фразу, которая, по-видимому, что-то значила для них обоих, потому что маг, к тому времени неторопливо расхаживающий по кабинету, обернулся и, тепло улыбнувшись, согласно кивнул.

– Определенным образом я даже тот, кто может оказаться спасителем Адаламена.

– Это каким же образом?

– Как ни пытался, я не смог найти, так скажем, пуповины нашего мира, которая связывала бы этот уровень с материнским. Сначала я надеялся, что оставшиеся мастера знают ответ на этот вопрос, но они прячутся, подобно трусливым крысам. Как бы то ни было, мы знаем, что на Адаламене и всех доступных землях нет никаких упоминаний о богах. О пришедших полубогах – сколько хочешь. О духах, которые далеко не всесильны, тоже. Из чего я сделал вывод, что семени давно уже нет, очень давно, и мастер, создавший наш уровень, либо покинул его, либо мертв, а значит, способ справиться с Альханом есть. И мне потребовалось достаточно много времени и терпения, чтобы выяснить, как это сделать, да еще и занять его место.

– И как же убить бога? Должен же я знать, как избавиться от тебя, если вдруг тебе повезет, – ухмыльнулся моим лицом Андре.

– Само собой! Я как раз собирался рассказать своему злейшему врагу, как это делается! – хохотнуло полумеханическое чудо, бросив взгляд из-за плеча. – Хотя, так и быть, дам зацепку. При создании мира по другую сторону кристалла появляется так называемый символ лорда. Это некое материальное воплощение качеств ума создателя – и, как следствие, некая общая метафора данного уровня. Это может быть все, что угодно, даже весьма безобидный с виду предмет. Его свойство – трансформировать силу семени и передавать мастеру, реализуя его желания. Конечно, не стоит думать, что этот бесценный мощнейший артефакт можно просто стащить и стать богом. С ним все совсем не просто. Однако я не думаю, что вам интересны подробности. Сомневаюсь, что у кого-то, кроме меня, здесь есть достаточные амбиции.

– И чем же твое восхождение на божественный трон должно помочь Адаламену?

– Велика вероятность, что со сменой лорда и его символа связь с матерью оборвется и семя наконец погибнет, оставив этот никчемный мир в покое.

– И ты предлагаешь нам спокойно подождать и посмотреть, чем закончатся твои попытки завоевания иной вселенной? – усмехнулся Андре.

«Вот уж точно, принесите мне попкорн…» – подумала я.

– А какие у вас есть варианты? Ты, Андре, как герой-одиночка, конечно, сунулся бы туда сам и в лучшем случае много лет старался бы подобраться к бессмертному Альхану, обильно посыпая свой путь старческим песком, и пытался бы устроить замысловатую ловушку… А в худшем – тебя бы прихлопнули по ошибке еще в самом начале, просто потому, что ты совершенно ничего не понимаешь в механике, которой наводнен уровень Альхана. Конечно, огнеголовая Асура могла бы собрать горстку идеалистов-смертников под твой флаг, как произошло сейчас. А потом каждый раз утопала бы в слезах, кляня себя за каждого потерянного друга, которого она втянула в эту заварушку. Похоже на правду, не так ли? – Холод поднялся по моей спине и сковал пальцы: слова Вилдьера были слишком похожи на правду. – Вопреки вашим представлениям, есть те, кто действительно дорог мне. И я никогда не отправлю своих девочек в самое пекло. Они будут защищены армией тех, кто не сможет предать, отступить или струсить. Ох, как я был бы счастлив видеть тебя, Андре, ведущего эту армию. Ты бесстрашный воин и талантливый стратег…

– Время, когда я имел удовольствие учиться у тебя, было одним из самых интересных в моей жизни, но у нас по-прежнему разные цели и ценности, Вилдьер, – оборвал его Андре. – Нам не стать друзьями. Никогда!

Маг какое-то время оставался совершенно неподвижным, стоя ко мне спиной и сложив руки на груди. Я чувствовала, как оба они на самом деле мечтали бы проболтать до зари, рассказывая друг другу наперебой о загадках и открытиях, вдохновивших их. Как много они до сих пор значат друг для друга. Но именно это чувство родства делало их вражду такой невыносимо болезненной. И, конечно, Вилдьер нанес удар первым. Он повернулся, широкими шагами пересек кабинет, разрезанный на несколько частей красноватыми лучами заката из покатой крыши, и подошел ко мне, замершей неподвижно в центре.

– Тогда прощайся, моя Асура. Вы больше никогда не встретитесь.

– Она не твоя! – произнес сквозь зубы Андре.

– Разве? Тогда почему я могу делать с ней все, что захочу?!

Со скоростью бросающейся в атаку змеи Вилдьер схватил меня металлической рукой за запястье и сжал так, что в глазах на мгновение потемнело. Мой крик заглушил голос в голове. Я перестала понимать, что происходит, и только извивалась от боли, как рыба, угодившая на крючок. Чувство реальности вернулось только после того, как я рухнула на пол с той высоты, на которую беспощадное механическое существо подняло меня, перекатилась на бок и, сжав зубы, попыталась пошевелить пальцами. Они мне уже не подчинялись. Рука была, очевидно, сломана. Проглатывая слезы, я приложила палец с кольцом на изогнутое под странным углом предплечье и попыталась сконцентрироваться, но ничего не получалось.

– Не так, бестолковая! – услышала я раздраженный голос Вилдьера за спиной. – Ты вообще на уроки ходила?!

Сквозь поток брани и сообщений о том, как я ненавижу их обоих, маг развернул меня к себе, зафиксировал блестящим золотым коленом так, чтобы я не трепыхалась, резким движением вправил руку и начал лечить ее. Боль потихоньку становилась менее острой и вместо проклятий на сердце навалились страх и отчаяние. Впервые я действительно допустила мысль, что мы можем проиграть. Что все кончено и я останусь послушной игрушкой для жестокого, так и не повзрослевшего мальчишки до тех пор, пока не обменяю эту незавидную долю на смерть. Когда он закончил и отпустил меня, я села, прижимая колени к груди и положив на них все еще ноющую руку. Рефлекторно поглаживая ее пальцами здоровой руки, будто жалея и успокаивая, я тихо спросила:

– Можно мне уйти в свою комнату?

Вилдьер молчал. Я не осмеливалась поднять на него глаза. Просто смотрела в пустоту перед собой и утопала в ощущении абсолютной беспомощности и того, что в этом жестоком мире нет больше места, где я могла бы зализывать раны. Нет того, кто будет охранять вход в эту пещеру. Я разбита и раздавлена, сидя как на ладони перед тем, кто ничего не знает о сочувствии.

– Ты почти ничего не ела сегодня, – вдруг ответил он мне.

– Пожалуйста, можно мне уйти в свою комнату? – повторила я, все же заставив себя посмотреть на него.

Чего я не ожидала увидеть в широко распахнутых голубых глазах, так это растерянности.

– Это послание от Химер? – словно не выдержав внутреннего давления, почти прокричал маг.

– Я не понимаю… – прошептала я и зажмурилась, потому что он снова направился ко мне огромными стремительными шагами.

Вилдьер опустился на колени, его рука легла мне на шею под волосы, прижимая мой лоб к его лбу. В ту же секунду я увидела каменные стены кварталов Дамирата. На террасе поместий знати маленький мальчик лет десяти, с мокрыми от слез глазами, сидел в углу, точно так же прижав ноги и положив руки и подбородок на острые колени. Тело болело, особенно рука. Левая, та, которую он давно уже не чувствует. Перед ним стояли старшие братья. Крепкие, статные, веселые, готовые продолжить издеваться над слабаком и всезнайкой. Он совершенно подавлен. Он готов на все, на любые унижения, только бы его хотя бы ненадолго оставили в покое. Ему кажется, что эта травля никогда не кончится, и ни он сам, ни кто-то другой не в силах прекратить ее.

– Можно мне уйти в свою комнату? – тихо спрашивает мальчик. Братья смеются, подходя ближе, и он вжимает голову в плечи, предвкушая новую порцию боли. – Пожалуйста, можно мне просто уйти в свою комнату? – повторяет Вилдьер, жмурясь, и получает по голове переплетом порванной книги, которую недавно читал…

Видение растаяло. Глаза мага были закрыты, а зубы сжаты от бессильной злости, не дающей ни забыть, ни простить детские обиды. Чувство беззащитности и унижения, словно острый клинок, висело над ним всю жизнь, диктуя правила через страх и ненависть. Я знала, что сейчас он так же злится на меня, предполагая, что я хотела специально напомнить ему об этом. Но внутри этой громадины по-прежнему сидел испуганный и беззащитный ребенок, без конца наращивающий броню между собой и реальным миром. Мои руки будто прошли сквозь нее, не встретив сопротивления. Я приподнялась и уложила его голову к себе на плечо, обхватила и гладила пальцами широкую спину.

– Они никогда больше не обидят тебя… – шептала я чуть слышно, чувствуя, как напряженное, готовое с силой оттолкнуть меня тело понемногу расслабляется. – Давай я заберу твою боль навсегда…

Тяжелая золотая рука крепко прижала меня к его груди. Внутри этого существа прямо сейчас шла трудная борьба между взрослым, озлобленным и жестоким магом и ребенком, жаждущим любви и ласки, радости и поддержки. Ребенком, запертым и спрятанным где-то внутри с момента, как не стало того единственного существа, которое, как казалось Вилдьеру, было способно понять и согреть его. Он застонал, поднял голову, но снова зарылся лицом в мои волосы, делая объятия удушающе крепкими. В этот момент в дверь соседней комнаты, где мы говорили вчера, кто-то постучал. Маг очнулся, отстранился и заглянул мне в глаза сквозь упавшие на лицо пшеничные пряди и чуть съехавшие набок очки.

– Что же ты делаешь, Асура… – прошептал он, но повторный, более настойчивый стук заставил его недовольно закатить глаза.

Он встал и, все еще не разжимая объятий, приподнял меня над полом, тяжело вздохнул и посадил на край заваленного бумагами стола. После чего вышел в соседнюю комнату, плотно закрыв за собой дверь.

Почти сразу я услышала полный негодования крик Вилдьера, не обещающий ничего хорошего. Я соскочила со стола и начала в растерянности шарить взглядом по комнате в поисках спасения, хотя заранее знала, что попытки скрыться или защититься от его гнева глупы и бессмысленны. Вскоре дверь с грохотом распахнулась и горящие недобрым огнем глаза впились в меня.

– Ласферат! – негромко, но очень четко произнес он и медленно пошел в мою сторону. – Моя вторая лаборатория! Столько труда! Все вдребезги! И куча обезумевших жителей, бегающих за моими солдатами по северо-западу континента. Вы пожалеете об этом!

Я пятилась назад, пока не встретила спиною стену. Металлическая рука с немыслимой силой и скоростью нанесла удар прямо около моего лица. Куски дерева и штукатурки с треском разлетелись в разные стороны. Сразу за первым последовал еще удар, делая дыру в стене глубже. Вилдьер закричал громко и страшно. Вторая, живая рука влетела в стену с другой стороны, у самого уха. Удар был не столь мощный, но не менее впечатляющий. Я не смела ни пошевелиться, ни вдохнуть. Он снова закричал, запрокидывая голову вверх, обхватывая ее руками и, наконец, отвернулся и затих, опершись на стол. Глаза мага застыли, глядя в пустоту перед собой. Я слушала, как тяжелое дыхание поднимает его грудь, пытаясь угадать, что будет со мною дальше.

– Почему мне не сообщили часом раньше?! – почти прорычал сквозь зубы Вилдьер. – Я бы с таким наслаждением свернул тебе шею!

Кровь, выступающая из разбитых костяшек, скатилась на бумаги. Он раздраженно смахнул ее в сторону и попытался небрежно вытереть листы рукавом, но те с легким кружением слетели на пол. Махнув рукой, маг сел на стул, обхватил себя руками, будто ему холодно, и погрузился в мысли, словно был в кабинете один.

– Не могу поверить, что Андре не было с тобой прошлой ночью! – наконец разорвал повисшую тишину его голос. – Неужели он был на другом конце континента, когда ты шла ко мне на встречу? У меня же был миллион возможностей поймать тебя, я воспользовался лишь одной из них! Скажи, Андре настолько равнодушен, что решил послать тебя сюда ворошить мое прошлое, чтобы в это время потрошить по одной омбранские башни?

– ‎Это не он решил… Позволь, я покажу тебе кое-что?

Вилдьер нахмурился еще сильнее, но вроде бы это не было отказом. Я коснулась его плеча и отправилась своим сознанием в ту ночь в северных землях, когда мы сидели под огромными лунами в холодной, чуть влажной траве и Андре говорил Филиппу: «Знаешь, почему маги Омбран боятся меня, а тебя используют? Потому что я не согласен играть по их правилам ни при каких условиях! Я вас обоих немного удивлю сейчас, но если бы она оказалась в Сильветрис в качестве наживки, – он ткнул пальцем в мою сторону, – я бы не бросился в эту ловушку следом, а начал бы рубить дерево с корня, а не с веток. Отстранись на секунду и посмотри на эту девушку, она вообще ничего не умеет! Не воин, не маг – никто, ничего не понимающая в нашем мире девчонка без рода и племени, даже готовит так себе! Однако работорговцы, доставляющие Вилдьеру воинов и опасных чудовищ, до сих пор не смогли поймать ее и даже лучший наемник дома Рамбулат не смог притащить огнеголовую в башню. Вместо этого он предпочел сдохнуть сам. Почему, Филипп? Случайность?! Или есть какой-то секрет? Вот тебе новая головоломка!».

Вилдьер удивленно приподнял брови и непонимающе посмотрел на меня.

– Хочешь сказать, что он сюда не собирается?

Я пожала плечами.

– Я не лезу в его голову, чтобы, если ты решишь снять с меня браслет, не раскрыть тебе планы Андре. Так что, боюсь, о его визите я узнаю от тебя. Но сегодня он точно не придет.

– Почему же? – ухмыльнулся Вилдьер. – Повод все еще недостаточен? Хочет узнать, каково тебе будет, если я захочу овладеть тобой? Или положу на разделочный стол в лаборатории?

От этих слов меня непроизвольно передернуло.

– Я попросила его один вечер не трогать ни меня, ни тебя. Оставить его только нам.

– ‎Нам? Я не ослышался?!

– Послание Химер открылось мне. Я вижу связь твоего прошлого, настоящего и будущего. Я могу помочь все исправить…

Я взяла его пораненную руку и приложила кровоточащие раны к губам. Со всей нежностью, теплом и волнением, которые только смогла найти в своем сердце, словно целую величайшую драгоценность или лепестки редкого хрупкого цветка. Мы оба знали, именно так делала его мама каждый раз, когда находила очередные побои на теле любимого младшего сына. И без того бледная кожа Вилдьера стала белой как мел. В неплотно прилегающем к запястью, расшитом золотом манжете было видно, как кожа мага мгновенно покрывается мурашками.

– Я же только что сломал тебе руку! Как же это возможно?! – взмолился Вилдьер, глядя на меня. – Зачем?! Почему?!

Голос мага становился все тише, а взгляд плыл, как от молодого вина. Я потянула его за руку, и чудовище, плюющееся желчью и жаждавшее изуродовать меня несколько минут назад, с тихим стоном упало в мои объятья, как срезанный у самого корня пучок спелых колосьев.

– Ты жесток не потому, что родился таким, и не потому, что хочешь быть таковым сейчас. Просто в твоей жизни было так мало любви и заботы, так мало нежности и сострадания. Вместо этого было слишком много боли, насилия, обид и ненависти, – шептала я ему на ухо, гладя по голове и спине, прикладывая губы к холодному виску и к покрытому легкой испариной лбу. – День за днем тебе показывали, как причинять страдания, но не учили любить. Раздели со мной свою боль, я пройду через нее вместе с тобой и заберу ее, навсегда. Все изменится… Вот увидишь… Жизнь обретет другой вкус…

– Почему ты пришла так поздно, моя Асура… – тихо твердил он в ответ. – Как я мечтал об этом, сидя в этой проклятой башне много лет назад. Ничто во всем мире не имело ни смысла, ни вкуса… Тот, к кому ты пришла, умер еще тогда. Слишком поздно, милая Асура, слишком поздно… Нет назад дороги для меня…

Он замолчал, встал и вышел из кабинета. Я застыла, совершенно переполненная ощущениями. Его и своими. Терпкими, сложными, неоднозначными, но такими мощными, что от них перехватывало дыхание. Прикосновение к запутанному, изломанному, воспаленному внутреннему миру Вилдьера навсегда останется для меня одним из самых трудных, противоречивых и сильных переживаний, которые приходилось пройти. И тогда, стоя посреди его кабинета, опустив руки и закрыв глаза, чувствуя, как колотится мое собственное сердце, пленницей, спасительницей, другом и врагом одновременно, я только начинала этот путь. Словно в трансе, не особенно задумываясь, зачем, я стала поднимать с пола бумаги и остановилась взглядом на одной из них, где изображалось устройство, похожее на мотоцикл. С ним в руках меня и застал вернувшийся Вилдьер. В одной руке он нес поднос с едой, а в другой вино. Проходя мимо, маг, не выпуская бутылку из металлических пальцев, ловко подсадил меня, как маленькую девочку, на плечо и вместе с бумагами унес в третью комнату, которая оказалась спальней.

Я села на край кровати и огляделась. Несколько овальных окон, одно меньше другого, виднелись в скошенном потолке прямо над головой. Можно было только догадываться, как много бессонных ночей Вилдьер провел, лежа здесь в одиночестве и разглядывая в них холодные звезды.

– Знаешь, что это? – спросил он, сделав несколько глубоких глотков и заглянув через плечо в пожелтевший листок, который я продолжала держать в руках.

– Скорее всего, я смогла бы даже управлять им. Мне нравилось… В моем мире…

– На уровне Альхана много интересного. Если бы ты не сломала мою башню, мы могли бы отправиться туда хоть сейчас.

– Мы и так можем… – сказала я, прикладывая палец к его лбу. – Хотя у меня по-прежнему немного другие планы.

Я потянулась положить бумаги на столик у кровати и обнаружила на нем деревянного хадау, того самого, подаренного Айлин и отправленного ему несколько дней назад. Взяв зверька в руки, я заметила, что Вилдьер начал переделывать его.

– Страшно признаться даже себе самому… – услышала я смущенный голос мага за спиной. – Я хотел успеть… Закончить его… Чтобы удивить тебя… – Он сделал еще несколько глотков. – Стало быть, я предполагал… Или хотел, чтобы ты оказалась такой, какой оказалась… Когда Улис рассказала мне о тебе, о том, что девушка из предсказания действительно появилась на Адаламене и что Улис пытается поймать тебя, но Андре или случай постоянно мешают ей, я испытал какое-то особенное волнение. Конечно, я хотел посмотреть на тебя, это же как вызов. С Андре сработало, неужели сработает и со мной?! Меня словно молнией ударило, когда я услышал твой голос в сообщении. С этого момента наша встреча заняла все мои мысли, но я чувствовал: это не встреча с женщиной, это точка, способная изменить ход событий. И когда я увидел этого хадау в коробке, я испугался… Пожалуй, впервые за много лет я снова почувствовал себя раненым… С тех пор, как я уничтожил его предшественника, мне казалось, ничто не способно больше причинить мне боль. И вдруг ты возвращаешь мне мою слабость… Я стоял в этой же комнате, держал его в руках и чувствовал, как все внутри разрывается ровно пополам. Я ненавидел тебя за то, что ты заставила меня снова пережить тот день и все то время, пока деревянный хадау был моим талисманом. Я хотел уничтожить его как можно скорее, чтобы ты знала: у тебя нет никакой власти надо мной. Но я не смог… Я смотрел на него и не смел соврать себе – он так прекрасен. Эта игрушка была создана с такой любовью. И твой удар был так прост и искусен. Такими решениями меня всегда изумлял Андре, когда сквозь построенные мною сложные схемы он проводил одну короткую черту и приходил к лучшему результату. Как тогда я хотел удивить его, точно так же я хотел удивить тебя. Я долго прятал в себе тот факт, что мне нужен друг, Асура. Какое-то особенное свойство, которое присуще только друзьям, единомышленникам… Столько лет я пробовал завоевать, купить или нанять себе друзей, но, как ты понимаешь, никто из них не удовлетворял меня… Был только один и ему нравилось, когда я удивлял его… Мне жаль, что я не успел закончить…