Текст книги "Тайна Тонгамар. Цикл «Обмен мирами». Книга первая"

Возвращение

К вечеру на горизонте появилась долина небесных папоротников. Они оказались настолько прекрасны, что даже сквозь разочарование, рвущее сердце в клочья, невозможно было игнорировать волны восхищения, накатывающие на сердце. Огромные, высотой с пятиэтажный дом папоротники создавали полупрозрачную рощу, заливающую все вокруг сочным зеленым светом. Широкие, образующие резную крышу листья словно пели, колыхаясь и постукивая друг о друга и рождая тихое гудение плотными завитками, рассекающими потоки ветра.

– Давайте остановимся здесь, – попросила я. – Просто побудем тут до завтра. В этой истории мы совсем забыли, что жизнь сама по себе прекрасна и, что бы ни происходило, от нее можно получать удовольствие. Если лишить себя этой возможности, то все, даже самое важное, начинает терять смысл.

Марко с удивлением оглянулся, Филипп протянул свою серебряную фляжку, шепнув что-то вроде «не знаю, как ты, а я вот не забываю…» Разгрузив и отпустив резвиться от природы игривых хадау, мы улеглись на землю под удивительными поскрипывающими деревьями, чьи стволы завивались резными спиралями. Я чувствовала себя ничтожной букашечкой, как тогда, в детстве, когда ложилась на землю под листьями папоротника и, глядя сквозь них на небо, пыталась представить, что они огромные, а я малюсенькая.

В какой-то момент Рина не выдержала и прыжками начала забираться на одно из гигантских растений. Сначала карабкаться вверх было несложно, ибо плотные кружевные листья крепились к стволу, словно перекладины лестницы. Достигнув середины, где дерево начинало изгибаться и идти параллельно земле, она встала на ноги и пошла, подобно канатоходцу, расставив лапы в стороны. Ближе к тонкому краю, где стебель закруглялся, лист начал качаться, словно пытаясь подкинуть белую кошку в небо. Достигнув максимально тонкого места, она спрыгнула, зацепившись когтями за тугой завиток. Опустившись вместе с листом до самой земли, Рина со всех сил оттолкнулась лапами. Используя инерцию, она словно выстрелила собою вверх так, что вылетела за уровень рощи и там, на одну секунду зависнув в воздухе, с победоносным криком упала вниз, успев зацепиться за другой папоротник. Не успела кайра второй раз оттолкнуться от земли, как Филипп с возгласом «Я тоже так хочуууу!!!» уже забирался на соседний папоротник следом. Грид, конечно же, тоже попробовал, но, сломав один из стволов посередине, с грустью отказался от этой идеи.

Чтобы зверь с завистью не наблюдал, как друзья веселятся без него, я создала того самого голубого мотылька и посадила ему на нос. Совершенно ошарашенное такой наглостью, чудовище встряхнуло головой и попыталось поймать светящуюся бабочку. Убедившись, что ее можно кусать и хватать лапами сколько угодно, но она от этого не портится, зверь пришел в неописуемый восторг и начал скакать и кататься по поляне, поднимая в воздух клочья травы. Но тут раздался громкий хруст и характерный плюх. Сначала я заметила хохочущего Филиппа, сидящего верхом на одном из папоротников, а потом к его смеху присоединился еще один, тонкий и звонкий, как колокольчик. Неожиданно для Грида магический мотылек мгновенно растаял. Около Рины на земле заливалась хохотом маленькая девочка лет шести. Сверху на них слетали, кружась в воздухе, словно перья, оборванные резные листья.

– Рина, ты в порядке? – спросила я, не в силах сдержать смех при виде кайры.

Лежа на спине и задрав лапы вверх, она пропустила между ними белый пушистый хвост и положила его на морду, чтобы закрыть глаза от смущения, как мы обычно делаем руками. Видимо, местные кошки не всегда приземляются на лапы.

Скоро все трое подошли к месту стоянки, включая гостью, абсолютно сраженную нашей лохматой подругой. Девочка явно не встречала подобных существ раньше. Она, сидя у Рины на руках, не переставала водить по ней крошечными ладошками и приговаривать: «Какая ты мягкая и пушистая! Какая ты беленькая и красивая!» Собрав нехитрую трапезу, мы начали знакомиться с Ивой, считавшей себя лидом и кочевником. Однако Филипп, потрепав ее за острые кончики ушей, выведал ее полное, довольно распространенное среди дамиров имя – Ивари.

Девочка была одета в свободные шароварчики, заправленные в мягкие, хорошо сделанные сапожки. Спутанные каштановые волосы спадали на меховую курточку с капюшоном. Ее можно было бы принять за мальчишку, если бы не длинные пушистые ресницы и деревянные бусы в два ряда, с цветами, кропотливо вырезанными на потемневших от времени шариках. Ива рассказала, что у нее здесь секретные места, где она собирает ягоды. Жители ее поселения так далеко не ходят, поэтому ей удается собрать очень много. Открыв плетеный из гибкой лозы ранец, она предложила угоститься желтыми, крупными, чуть вытянутыми ягодами. Филипп и Марко так обрадовались, что девочка опять залилась смехом и пообещала показать, где водятся ароматные сокровища. Оказалось, что так называемое семя солнца считается большим деликатесом и не растет нигде южнее пустыни. В Дамират привозят лишь залитые медом ягоды, так что попробовать их свежими казалось друзьям невероятной удачей. Действительно, аромат и вкус были непередаваемо нежными и приятными.

Пока малышка задавала бессчетное количество вопросов, не особо балуя ответами на наши, Грид поднял голову, втянул ноздрями воздух и, скрипнув, мотнул мордой в сторону зеленой крыши. Быстро поднявшись наверх, Филипп крикнул, что на долину надвигается сильнейшая гроза. Мы работали слаженно, как команда, и даже Ива всерьез помогала нам. Между двумя внушительными камнями Марко с Филиппом соорудили каркас из сухих стволов папоротника, который мы с Риной закрыли широкими листьями, принесенными Гридом. Малышка за это время натаскала приличное количество сухой травы и мелких листьев, из которых получился небольшой, но приятный настил. Принц рассек пополам несколько толстых частей стволов, оказавшихся внутри полыми. Усилиями когтистых лап Грида желоба были установлены по всему периметру так, чтобы вода огибала наше укрытие. Шалаш заранее делали вместительным, рассчитывая на размеры крылатого друга, и тот, показывая чудеса ловкости, залез внутрь, не уронив ни одной ветки.

Однако, как только хлынул дождь, к нам вернулись мокрые и совершенно перепуганные громом хадау, привыкшие жить в Аданааре, где грозы большая редкость. Мохнатые звери даже не побрезговали компанией Грида, прижавшись к нему с обеих сторон. Вода блестела на изогнутых винтом рогах и тяжелых металлических украшениях на лапах и шее животных. Тронутый близостью столь прекрасных и любимых всеми существ, зверь поднял крылья и накрыл ими спины, шерсть на которых из-за дождя торчала во все стороны, как ершик. Все трое заняли больше половины шалаша, так что остальным, к радости малышки Ивари, пришлось спать вповалку буквально друг на друге.

– Помнишь, что сказала тебе шаманка? – шепнул перед сном мне на ухо Марко. – Возможно, удача нас еще не покинула!

Посреди ночи я проснулась оттого, что Филипп тихонько поднимался, вытаскивая кривой ножик с моего бедра и знаком показывая Гриду, чтобы тот оставался на месте. Дождь к этому времени перестал лить как из ведра, но все же шума создавал достаточно, чтобы невозможно было разобрать происходящее за пределами укрытия. Через несколько минут наемник вернулся, притащив за шиворот насквозь мокрого паренька.

– Надеюсь, ты не делаешь ему больно? – шепотом спросила я, в ответ на что Филипп равнодушно пожал плечами и втолкнул найденыша под крышу, после чего залез и сам, не желая мокнуть еще сильнее.

– Я пришел за своей сестрой! – с мальчишеской дерзостью бросил тот, хоть и содрогался от холода всем телом.

Наклонившись к самому лицу ребенка, я невольно вздрогнула, узнавая его. Несмотря на темноту и мокрые, прилипшие к щекам волосы, сомнений не было: сама судьба привела его в наш лагерь.

– Как видишь, ее никто здесь насильно не держит! – прошептала я, показывая рукой на девочку, лежащую на груди Рины и крепко обнимающую кайру за шею.

Я подвинулась, совсем прижав Филиппа к посапывающим животным, чтобы между Риной и мной освободилось хотя бы немного места, и откинула одеяло, приглашая мальчишку. Тот продолжал стоять на коленках, всматриваясь в темноту.

– Не горю желанием спать рядом с чудовищами… – буркнул он.

– Не суди о том, кого не знаешь, Николас! Завтра, когда у вас будет возможность пообщаться, еще посмотрим, кто окажется большим чудовищем, – ответила я.

– Ты не в лавке, дружище! – шикнул на него принц. – Сделай одолжение, либо ложись, либо проваливай обратно в лес, если тебе там больше нравится!

Паренек постоял еще секунду и, вжав голову в плечи, лег рядом. Абсолютно промокший и замерзший, боявшийся пошевелиться, тот самый мальчик по иронии судьбы лежал сейчас так близко, что я касалась подбородком его макушки. Я поборола пульсирующее желание сомкнуть пальцы на его горле со словами «что ты сделал с ним, маленький ублюдок!», а вместо этого крепко обняла, делясь теплом собственного тела. Наконец Николас согрелся и, пару раз дернувшись, заснул. Он все еще был ребенком. Только дети могут так быстро, так легко засыпать, отбрасывая в сторону даже самую не подходящую для этого реальность, утаскивая окружающих в свое умиротворение. На границе забвения я видела, как привстал Марко и, сложив пальцы прямоугольником, прочертил по контуру шалаша тонкие красные струны, которые непременно разбудят его, если кто-то покинет наше убежище.

– Вчера был один детеныш! Откуда взялся второй? – с недоумением спросила Рина, открывая глаза.

Утреннее солнце, просушивая залитую дождем прекрасную рощу, начало заглядывать под навес шалаша. Ивари проснулась, потянулась и подпрыгнула, заметив спящего рядом брата, обхватившего во сне мою руку.

– Что ты тут делаешь? Как ты меня нашел? – зазвенел голос девочки. Малышка поползла по Рине на четвереньках, усаживаясь на спину мальчика.

Тот долго не хотел просыпаться, видимо, поиски сестры в холодном, насквозь мокром лесу дались ему нелегко. Однако, проморгавшись, он снял с себя Ивари и сел. Огромные черные глаза начали с нескрываемым удивлением и опасением осматривать нашу разношерстную компанию.

– Это твой друг, Ива? – спросила Рина.

– Нет, это мой брат, – отозвалась девочка с подчеркнутой гордостью.

– Здорово! У меня тоже есть братья, – улыбнулась кайра мальчишке, чье лицо выражало все большее недоумение. – Мое имя Рина, а тебя как зовут?

– Ты же рассказывала им про меня… или нет? – то ли спрашивая, то ли утверждая, произнес Николас.

– Нет, не рассказывала, ни одного словечка, – замотала каштановыми прядями малышка.

– Но как же… – мальчик растерянно заглянул в мои глаза. – Откуда тогда ты узнала мое имя? Настоящее имя…

Мне пришлось тоже подняться и сесть рядом. За спиной возник Филипп и тихо провел рукой по спине, призывая быть спокойной и не проваливаться в эмоции.

– Я видела тебя в своих видениях, – сказала я, отвечая ему таким же пристальным взглядом.

– Ты Асура? – спросил он, поднимая бровки домиком.

– Скорее всего, нет, иначе я бы знала, как спасти того, за кем мы пришли сюда. А мы даже найти его не можем… – Молчание детей висело в пространстве, как один большой вопрос. – Очень дорогое для меня существо… – продолжила я.

– Для нас… – поправила Рина.

– Для нас, – согласилась я, – попало в беду. Большинству из нас он спас жизнь. Мудрый, сильный и смелый, никогда не трогавший невиновных, был отправлен императором в эти земли с особым поручением, но по дороге встретил множество трудностей. Вымотанный дальней дорогой и нападением разбойников, он должен был позаботиться о себе, но встретил того, кому нужна была помощь. Вопреки всему, наш друг выбрал спасение чьей-то жизни и нес это существо на руках домой, ибо тот не мог идти, пока путь не преградили пираты. И какую плату спаситель получил, одолев тех, кто не пощадил бы их обоих? – Я смотрела найденышу прямо в глаза и видела, как быстро те наполнились слезами. Мой голос был холодным и острым, как клинок. – Его убили ударом в спину!

– Я не убивал! – заплакал в голос мальчик, сворачиваясь комочком и пряча лицо в ладони. – Это не я!!!

Следом за ним, совершенно не понимая, что происходит, зарыдала Ива, зарываясь в спадающий с плеч плащ Рины. Мы переглянулись. Что делать в такой ситуации со взрослыми, было бы примерно понятно, но с двумя рыдающими детьми… В итоге Филипп, закатив глаза на манер «что я, все должен за вас делать?», пересел к мальчику и усадил его к себе на коленки, тихонько гладя по голове и раскачивая из стороны в сторону. Потом он закрыл глаза и что-то тихо зашептал пареньку на ухо. Николас, все еще задыхаясь от сотрясающих его всхлипываний, начал понемногу успокаиваться.

– Вы хотите отомстить за него? – боясь поднять глаза, спросил он наконец.

– Нет, – ответила я настолько терпеливо и ласково, насколько могла, хотя до белокурого принца в этом мастерстве мне было еще далеко. – Если он жив, то я сделаю все, чтобы спасти его. Если нет, то хотела хотя бы почтить память…

На последней фразе мой голос сорвался и я замолкла. Филипп снова закатил глаза.

– Может, не всем это очевидно, но наш гость и его сестра сироты и есть кто-то очень важный для них, кого они защищают. Николас не хотел убивать мага, он благодарен ему всем сердцем, но на этой поляне был кто-то еще, кто ему дорог, не так ли? – Мальчик кивнул. – И с одной стороны, ты боишься его, с другой, боишься за него, потому что не доверяешь нам. И правильно делаешь. А с третьей стороны, ты очень не хочешь лезть во что-то нехорошее, что и так уже посеяло в тебе сомнения. – Парнишка снова закивал, прижимаясь к наемнику всем телом, прячась в него всем своим существом. – Только вот, дружище, ты нас тоже пойми. Посмотри на меня, я мог бы завтракать во дворце сейчас. И этой девушке, сидящей напротив, пришлось день за днем пробираться через отравленные бури, толпы чудовищ и пиратов, научиться пользоваться мечом, забыть, что такое нормальная еда и крыша над головой, только потому, что она хранит в сердце надежду найти его. – Голос наемника опустился почти до шепота. – Будь милосерден к ней, скажи хотя бы, жив он или нет. Все остальное расскажешь, когда будешь готов.

Я не могла сделать ни одного вдоха до той самой секунды, пока мальчик не кивнул снова и не выдавил из себя одну-единственную фразу: «Он жив!».

Ловушка оказалась такой узкой, что в ней было не развернуться. Ноги застревали в сужающейся книзу расщелине и из-за невозможности встать на стопу начинали болеть. Ники нашел пару удобных выступов и долго пытался подтянуться, ухватившись за них. Однако куски слоистого камня откалывались, слетая вниз и осыпаясь в щель. Тогда он попытался подняться вверх, упираясь ногами и руками, но снова и снова соскальзывал, обдираясь о недружелюбный крошащийся камень. Поразмыслив немного, мальчик решил выскрести дырки в стенках и вылезти по ним. Ноги ужасно устали стоять в распор, держа тело. Сбив пальцы в кровь, он смог выдолбить всего три небольших углубления, попробовал встать в них и тут же снова съехал обратно. Силы предательски покидали его по мере того, как тени от солнца, все так же висящего недостижимо высоко над его головой, двигались по краю расщелины. В отчаянии ребенок начал кричать, потом плакать, потом снова пытался лезть и срывался. Когда в надвигающихся сумерках в пленившей его трещине стало совсем темно, он уже давно не чувствовал ног и крик его скорее походил на хрип. Силы от голода, жажды и страха таяли все быстрее, и уже хотелось просто уснуть навсегда, но что-то внутри никогда не позволяло ему сдаваться. Снова и снова, собрав волю в кулак, Николас звал на помощь, и тут над темной расщелиной промелькнула тень. Мальчик поднял голову, но увидел лишь темно-бордовое небо с еще редкими далекими звездами. Позвав снова, Ники присмотрелся и различил над краем расщелины чье-то лицо.

Ребенок закричал что есть сил, умоляя помочь. И уже через несколько минут незнакомый высокий силуэт, привязав один конец веревки к себе, скинул другой найденышу. Мальчишка дотянулся до нее руками, но сил не хватало даже чуть-чуть подтянуться вверх. Тогда спаситель сам потянул веревку, но изодранные руки сорвались. Сделав еще несколько безуспешных попыток, им пришлось отказаться от этой идеи. Тогда существо наверху выругалось, тяжело вздохнуло, и на паренька слетело облако красноватых светящихся символов. Они начали метаться вокруг его тела и конечностей, постепенно даря ощущение невесомости.

– Просто отпусти, позволь себе повиснуть на них, – скомандовал сверху маг, и Николас доверился ему.

Измученное тело потихоньку начало подниматься. Еще утром одиннадцатилетний Ники отдал бы все свои нехитрые сокровища за возможность парить при помощи магии, но сейчас он даже не был уверен, происходит ли это на самом деле. Поднявшись к краю, его руки будто сами начали цепляться за пучки травы – от страха, что волшебство кончится, и он снова провалится обратно. Однако незнакомец молча помотал головой из стороны в сторону, показывая, что делать этого не нужно. Алые буквы медленно и ласково опустили его на землю рядом с сидящим у провала спасителем. Свет погас, темнота сгустилась. Маг откинулся на спину и закрыл глаза. Мальчик, лежа рядом, видел, что кожа незнакомца слишком темная для живущих в северных землях На лбу выступил пот, размывая то ли грязь, то ли ссадины. Длинная дорогая мантия кое-где была то ли прожжена, то ли пропитана запекшейся кровью. Дорожная сумка и посох, неизменный атрибут боевых магов, лежали рядом. Тальмер медленно повернулся и открыл удивительного, почти белого цвета глаза. Взгляд был слишком ясным и острым для этого измотанного, неподвижно лежащего тела.

– Вам плохо? – спросил мальчик.

Маг легко улыбнулся и молча сел, склонившись над своим собеседником. Осмотрев его раны, он достал из сумы какие-то пузырьки и обработал их.

– Я не могу вылечить тебя прямо сейчас, – тихо сказал темный. – Твой дом далеко?

Ники кивнул, сжимая зубы от щиплющей кожу жидкости. Ему всего пару раз повезло видеть настоящих магов, еще совсем в детстве, и это были обычные, не боевые маги. Незнакомец же источал такое спокойствие и благородство, что казался огромным и сильным, как гора, даже просто сидя на земле, не играя мускулами и не размахивая оружием во все стороны. Мальчику сразу захотелось соответствовать своему спасителю и выглядеть столь же непоколебимым, несмотря на трудности. Он попытался встать, но тут же упал. Пришлось отвернуться, скрывая стыд и досаду. Холодные пальцы снова коснулись его ног и рук. Кровь, смешанная с кусками грязи и каменной крошкой, не хотела запекаться, вокруг ран шло воспаление.

– Вижу, ты долго там просидел, но не потерял надежду и продолжаешь храбриться. Похвально. – Голос был теплым и успокаивающим. – Но бывают моменты, когда разумнее будет принять помощь. Сколько идти до твоего поселения?

– Световой день, если спешить.

– Даже если ползком поползешь туда, то окажешься дома слишком поздно, чтобы ваши лекари смогли остановить заражение. Если не станешь легкой добычей для диких зверей еще раньше… Не знаю, смогу ли я нести тебя всю дорогу, но, возможно, через какое-то время ты справишься и сам.

Маг закинул за спину посох и суму, поднял мальчика на другое плечо и скомандовал, чтобы тот указывал направление. Учитывая рост темного, теперь Ники мог добраться до поселения в три раза быстрее. Сидеть на плече воина, рассматривать его посох и пусть и испорченные, но невиданные в этих краях одежды было так завораживающе и волнительно, что паренек на какое-то время забыл о боли и усталости. Он разглядывал остро заточенное лезвие, спрятанное в древко, которое совершенно точно сегодня участвовало в бою. Николасу представлялось, как он, взрослый и такой же сильный, когда-то покинет северные земли, пусть не магом, но воином, и отправится в пустыню сражаться с пиратами и чудовищами, спасая несчастных и слабых.

– Как твое имя? – вернул его в реальность голос спутника.

– Николас! – гордо произнес он.

Ему впервые захотелось представиться настоящим, полным дамирским именем, показать свою, хотя бы призрачную, причастность к землям, откуда пришел его спаситель. Мать мальчика, плененная разбойниками и освобожденная лидами, даже если и хотела, все равно не смогла бы вернуться в родные края. Милостью кочевников она осталась доживать свою короткую жизнь в поселении за долиной небесных папоротников. К тому времени она была уже сильно больна и протянула всего пару лет, оставив брата с сестрой с вечным клеймом детей чужачки и предателя, подавшегося в пираты. Поэтому обычно он представлялся Ники, а сестру звал Ивой, чтобы сойти за лидов, от которых им достались разве что их странные, залитые ночной мглой глаза. Память мальчишки отказывалась хранить большую часть детских воспоминаний, хотя он без труда мог выловить пахнущий вином и потом образ отца, несколько раз даже учившего его драться. Странствуя с детства, живя где попало и как попало, он был терпеливее и бесстрашнее своих сверстников. Поскольку за ними с сестрой никто не следил, они могли по несколько дней жить в рощах, зная, как добыть еду, прятаться от животных и, не падая, спать на деревьях.

В какой-то момент Николас почувствовал, что начинает засыпать. Тогда маг взял его на руки и позволил найденышу провалиться в сон, обхватив спасителя за шею. Вдруг ноги сквозь разорванные штаны почувствовали холод травы и сырость земли. Ребенок открыл глаза и увидел сосредоточенное лицо своего спасителя, показывающего ему знаком сохранять молчание.

– Пираты, – буквально одними губами произнес он. – Ничего не бойся! Это только маска!

Из-за камней на возвышении уже выскочили двое. Маг скинул свою ношу на землю рядом с Ники и сделал несколько шагов по направлению к разбойникам. Те удивленно загоготали, доставая оружие, но воспользоваться им не спешили, понимая, что один против целого лагеря темный бессилен. Однако по высокому телу быстро пробежали странные судороги, изгибая и меняя его форму. Поляна осветилась синим пламенем, вспыхнувшим над его головой. Вместо тальмера в оборванных одеждах, отбрасывая угрожающую тень на низкую траву, возникло чудовище. Поведя головой, словно принюхиваясь, с низким, похожим то ли на шипение, то ли на рычание звуком оно двинулось к замершим в ужасе пиратам. Острые черные когти, блеснув отражением синего света, с хрустом воткнулись в грудь ближайшего из бандитов, будто на нем не было никакого защитного жилета. Ночную темноту разрезали крики боли и ужаса, на которые начали сбегаться остальные пираты. Бой продолжался не слишком долго. Существо, явно превосходящее бродяг по силе и ловкости, оказалось несколько раз ранено, но словно не замечало повреждений. Когда последний побежденный затих, чудовище замерло посреди поляны, стоя боком к мальчику. Только сердце Ники заполнял страх. А вдруг это не совсем маг, вдруг уродливое, жестокое существо не узнает и растерзает его заодно с другими, здесь же, между редких деревьев? К облегчению Николаса, по странному синеватому телу снова пошли судороги, возвращая ребенку его отважного спасителя. Однако, стоило магу полностью принять прежний облик, в кустах за его спиной раздался короткий шорох и быстрый свистящий звук. Тело незнакомца выгнулось назад, будто кто-то ударил его в спину, и ноги начали медленно складываться в коленях. Темный сел на землю и словно с удивлением посмотрел себе на грудь. Провел рукой по лицу и так же, без страха, а скорее с непониманием, как такое могло случиться, стряхнул с нее густые капли крови на мантию. После чего повалился на бок и замер. Казалось, весь Адаламен застыл, с ужасом глядя на темную поляну глазами одиннадцатилетнего мальчишки. Совершенно не зная, что теперь делать, Ники взял посох мага и твердо решил сразиться с пиратом, что сидит в кустах. Но каково было его удивление, когда из-за колючих веток выбрался хорошо знакомый ему силуэт. Шаман племени по имени Каур подошел к магу, пощупал его пульс и повернулся к застывшему в немом изумлении ребенку.

– Это я, Ники! – закричал тот, видя, как средних лет мужчина в черных шкурах поверх свободного серого платья идет к нему, настороженно вглядываясь.

– Что ты тут делаешь? – встревоженно спросил Каур.

– Я провалился в расщелину, там, около Собачьей морды. – Так назывались невысокие скалы на юго-восток от долины папоротников. – Он спас меня и нес домой, потому что я не мог ходить! Он же не тронул вас, он просто победил разбойников! Зачем вы убили его?!

Шаман сел рядом и задумчиво посмотрел на паренька.

– Ты знаешь, кто такие демоны? – спросил он. – Видел когда-нибудь?

– Только слышал, – уже догадываясь, к чему тот клонит, ответил Николас. – Теперь видел, да?

Шаман кивнул, глядя перед собой. Густые брови на немолодом лице хмурились и стремились сойтись на переносице.

– Это воплощенный демон. Столетиями напролет такие, как он, ослепленные жаждой насилия и разрушения, несут лишь страдания всему живому.

– Но он спас меня! Он пытался меня вылечить! Несмотря на свою боль и усталость, нес на руках домой! Маг сказал, это только маска! Он не демон! Он не такой! – упрямился мальчик, заглядывая в глаза соплеменника.

– Я видел… И мне ясно, что он принял этот облик лишь для битвы. И конечно, эту стайку проходимцев мне не жаль. Я благодарен, что он избавил наше племя от них. Но он демон! Настоящий! Это не заклинание, поверь мне! Никто не знает, насколько быстро происходят превращения. Возможно, тот, чьим телом завладел демон, еще сколько-то сумеет контролировать его, но остальное лишь вопрос времени. У меня действительно нет оснований убивать его – он не сделал ничего плохого ни мне, ни кому-либо из кочевников, поэтому я не использовал настоящий яд. Он спит, но проснуться ему не суждено. Я не могу позволить воплощенному демону разгуливать по нашим землям. И поверь мне, Ники, это самое гуманное, что я могу сделать для твоего спасителя. Если кто-то из поселения узнает, где спит, пусть даже вечным сном, демон, то они прикончат его, не моргнув глазом. Чужака нужно хорошенько спрятать!

Мальчик, все еще сжимающий в ладошках красивый, отполированный руками удивительного мага посох, пытался проглотить огромный ком, застрявший в горле. Сверлящее сердце чувство несправедливости боролось с вполне понятными словами мудрого и доброго к членам племени шамана.

Каур склонился над Ники и, присвистнув при виде его ран, пошел к своему укрытию за вещами. Как всякий шаман, он имел с собой или мог найти вокруг все необходимое, чтобы помочь пареньку. Боль стихала, возвращая Николасу возможность нормально двигаться.

У любого шамана северных земель есть тайная пещера, где тот в полном уединении общается с духами и оттачивает свое мастерство. Оказалось, что один из больших камней, возвышающихся над поляной, в действительности имел скрытую колючей растительностью деревянную дверцу, за которой уходил вниз узкий спуск. Каур положил руки на землю, и кусты расступились, а полукруглые створки с резким скрипом распахнулись сами собой. Шаман шел впереди, сгибаясь под тяжестью мага, который был выше его минимум на две головы. Ники, все еще прихрамывая, нес сумку и посох. В самом низу пещера расширялась. На поросшей неестественно синим мхом стене горели факелы. В центре овальной комнаты стоял топчан, покрытый сеном и потертой шкурой дикого волка. На него и опустилось безвольное тело.

Мальчик почувствовал, как слезы душат его, будто он прощается не только с несправедливо остановленной жизнью, а со своими мечтами о доблести и чести, о великих победах и благородных поступках. Словно все враз перечеркивалось этой жесткой, полной предрассудков и опасений реальностью. Будто в настоящей жизни никому герои не нужны. Его тонкие ободранные пальцы поставили у края топчана большую сумку из резной черной кожи, а потом приладили посох у самых пальцев правой руки, как будто если маг проснется, сразу сможет найти его.

Выходя из пещеры, шаман взял с собой два бурдюка с жидкостью, стоявших внизу, и закрыл заклинанием двери. Каур помог пареньку дойти до рощи небесных папоротников, где был вынужден попрощаться, ибо встреча их была случайна и дела, заставившие его покинуть поселение, не окончены.

Через пару дней шаман вернулся таким хмурым и озадаченным, каким дети чужачки еще не видели его. Позвав Ники в свой шатер, сидя очень близко и говоря очень тихо, Каур расспрашивал, не упомянул ли маг, откуда пришел и зачем. Мальчик рассказал все, ибо запомнил каждое из немногочисленных слов, но он ничего не осмелился спросить у своего спасителя, даже имя.

– Сдается мне, Николас, ваш шаман может оказаться неприятным типом, – оскалилась Рина, отводя взгляд в сторону. – Но это надо проверить.

– Он что-то увидел после… Что-то, что касается мага. И это напугало его, я понял, – отозвался мальчик.

– Незадолго до вашей встречи на Андре напали. Это были очень недобрые и сильные маги, которые похитили братьев Рины и чуть не сожгли меня заживо. – Я показала на отметины, так и оставшиеся на лице. – Да и наш крылатый друг до встречи с ними выглядел несколько симпатичнее.

В это время Грид весело дразнил хадау, которые скакали вокруг него, игриво бодаясь витыми рогами, отливавшими медью в лучах солнца.

– Недавно мы выяснили, что они используют как раз тот самый вечный сон, чтобы брать в плен существ и превращать их в чудовищ. Мы боимся, что они создают армию, а армия никогда не приводила к миру и покою. Никто на Адаламене, кроме лидов, не умеет делать такой яд, даже не подозревает о его существовании. Андре не планировал столкнуться с магами Омбран здесь. Они ждали кого-то другого. Им нечего делать в этих землях, кроме…

Ники побледнел.

– Вот дерьмо! – задумчиво произнес Филипп. – Я хочу сказать, омбранцы не дождались назад своих гонцов. Ни магов, ни товара, за которым те были отправлены. А значит, Вилдьер очень недоволен. И если предыдущая компания так потрепала старика Андре, то по сравнению с новой, которую сюда отправят, все, кого мы встретили около Тонгамар, покажутся безобидными щеночками.

– Прошло довольно много времени. Даже слишком много! – Я в ужасе обхватила голову руками. – Они могут появиться здесь со дня на день! Может быть, омбранцы уже где-то здесь! Шаман нашел перебитых магов, то шли за вечным сном, и пытался узнать у Ники, был ли его спаситель одним из них.

– Теперь я понимаю, почему демон еще жив. – Филипп встал, складывая руки на груди. – Если Каур вместо выполненной работы прикончит кого-то из дома Омбран – ему мало не покажется. В лучшем случае всех пригодных свезут в Сильветрис на опыты, а остальные останутся удобрять местные земли. Но если сдаст убийцу, да еще и живым, ох как хозяева обрадуются. Главного врага! Абсолютно беспомощным!