Текст книги "Тайна Тонгамар. Цикл «Обмен мирами». Книга первая"

– Кажется, у меня только что появился первый любимый ученик. Если он, конечно, согласится назвать меня учителем, – усмехнулся Андре. – Как приятно, когда подворачивается возможность изменить о ком-то свое мнение. Хотя после приключений в дамиратском лесу я в нем почти не сомневался. Так что же ответила шаманка?

– Наш враг настолько сильнее, что любое оружие, которое мы могли бы применить против него, будет встречено более мощным и сокрушительным. Одолеть его можно лишь тем, чего у него нет… Сочувствием и состраданием…

– И как ты думаешь, кто может оказаться этим оружием?

– Похоже, что это женщина, – сказала я, вспоминая пророчество Улис, и тут мурашки побежали по моей спине от понимания, кого Андре имеет в виду. – Но что конкретно это значит, непонятно.

– А и не нужно ничего понимать. В случае с белыми лучше всего удается действовать по обстоятельствам. Строить далеко идущие планы и догадки для тебя скорее вредно.

– Загадка, которую вы загадали Филиппу, она о том же? Лишь интуитивно чувствую, что да, но не могу сказать, что понимаю, почему так все складывается. Я ничего не делаю специально, просто как будто в нужный момент кто-то бережет меня, подсовывая решение. Удача?

– Не совсем. Я не верю в удачу в том смысле, в котором ее обычно имеют в виду. У всего должны быть причины и последствия. Чтобы получить что-то хорошее в будущем, надо сделать что-то хорошее в прошлом. Соответственно, удача – это количество заработанных монет, лежащих в твоем кошельке, которые ты можешь обменять на желания. Вопрос только в том, что желания не всегда приводят к положительному результату. Твое желание было оказаться в лесу с Филиппом, без Марко, верно? Значит, можно сказать, что тебе не повезло, твое желание не исполнилось.

Мы скакали по бескрайним северным лугам, украшенным округлыми, одетыми во мхи камнями и редкими, невысокими по сравнению с обычными для юга Адаламена деревьями. Ветер шумел в ушах, и нам приходилось прижиматься друг к другу, чтобы разговаривать. Ритмично подлетая вверх от прыжков хадау, на секунду можно было поймать холодок в груди, будто, поднявшись высоко на качелях, летишь вниз. Над головами в горизонт уходили разбросанные ровными кучками облака, под которыми, то опережая нас, то делая разворот за спиной, скользила по небу крылатая фигурка с наездником.

– Это бесстрашие. Но истинное бесстрашие – не значит совать руки в огонь вопреки здравому смыслу, скорее, доверие пространству. Это способность не принуждать обстоятельства складываться исключительно согласно узким представлениям одного отдельно взятого живого существа. Наоборот, отказ от жестких представлений о любых границах возможного, о себе самом и, конечно, от идеи, что ты можешь полностью контролировать все происходящее. Тогда не ты сражаешься с врагом, а вся вселенная держит твой клинок. Когда ты не строишь жестких планов на будущее, то твое место в нем определяет кто-то гораздо более дальновидный. Я не выбирал себя на роль спасителя Адаламена, и Марко не выбирал, и ты представить себе не могла, покидая свой мир, зачем сюда идешь, – наоборот, даже страдала от этого непонимания. Парадоксальная приятность: инструментом порой быть гораздо удобнее, чем творцом. Ты иногда сопротивляешься, конечно, поэтому мне приходится заставлять тебя подчиняться и смиряться с ситуацией, даже если ты ее не понимаешь, в конечном счете это играет тебе только на руку.

– Но вы же все всегда контролируете и все за всех решаете! – удивилась я.

– Я? Упасите боги! Если бы я решал за себя сам, то этих огненных кудряшек в моей жизни точно бы не было, а уж тем более твоего кровожадного самовлюбленного любовника, бездомной кайры, мага-неумехи и крылатого чудовища, созданного моим заклятым врагом. Как и у тебя, я полагаю, у меня иногда появляется ощущение, что кто-то надо мной просто издевается и этот цирк сведет с ума скорее, чем приведет к цели. И очень хочется хлопнуть дверью и оставить все это незапланированное веселье по ту сторону собственной жизни, как ты и пыталась сделать, сбежав от меня в Дамират.

– Но вы же постоянно всеми нами командуете, даже Филиппом, хотя он сам не дурак покомандовать.

– А это уже другое качество. Если бесстрашие – это в большей степени нечто пассивное, женское, направленное на то, чтобы принимать в себя что-то извне, то ответственность можно рассматривать как активное сочувствие. На это способен лишь тот, кто думает не столько о себе, сколько о других. Если, принимая решение за другого, ты действительно озадачен тем, что приблизит его к счастью, а не тебя за его счет, то ошибиться гораздо сложнее. Мало того, окружающие чувствуют эту искреннюю заботу, и им легче слушаться, возникает больше доверия, а значит, больше бесстрашия. Ответственность – скорее мужское качество, направленное изнутри вовне. Хорошая новость в том, что и то, и другое – неотъемлемые качества ума каждого из нас, которые притом не только развиваются сами по себе, но и как бы цепляются друг за друга, помогая получить все остальные.

– А за качества других тоже цепляются? То есть, если у вас они развиты, то мне легче их получить?

– Конечно, ты словно бы узнаешь их, вспоминаешь, как этим пользоваться. И поскольку наш принц наемников не безнадежен, он увидел в тебе то, что давно искал, – качества, которым на самом деле не терпится реализоваться. Конечно, он привык все контролировать и заботиться о других его не учили, поэтому его опыт и привычки вступают в постоянный конфликт с ощущениями. Я вижу, как он пытается поступать правильно, но след прошлого еще силен, поэтому Филипп оступается через шаг. Но ничего, все встанет на свои места, когда отец поблагодарит его за непослушание.

Требовалось какое-то время, чтобы переварить все сказанное моим несравненным учителем, но ему пришлось прервать мои раздумья вопросом.

– Рина спросила про братьев, не так ли?

– Да, и шаманка ясно дала понять, что то, чего мы боялись, уже произошло с ними. Братья не вспомнят ее и будут готовы сражаться на стороне Вилдьера. Но у Филиппа есть план. Он хочет усыпить их тем же ядом, которым пленили вас, и постепенно приручить, как произошло с Гридом. Он тоже не помнит, кем был раньше, но это не помешало ему полюбить своего нового хозяина.

– Главное, чтобы мы смогли узнать их. А что посоветовали сделать светлому, чтобы украсть твое сердце? Ты меня очень удивишь, если скажешь, что он просил не об этом. – В его голосе снова зазвенела издевка.

– Умереть…

– Неласково, – ответил Андре после недолгой паузы. – Теперь понятно, откуда взялась идея с обменом телами. Ну что ж, тогда я могу наконец-то быть спокоен.

– Разве могли быть какие-то сомнения на этот счет?

– Если они все это время были у тебя, то как их могло не быть у меня?

На редкость откровенный разговор прервал Филипп, который спустился вниз и, поравнявшись с нами, крикнул.

– Впереди хорошо охраняемый караван, не имперский, а значит, с ними, скорее всего, мои друзья из Рамбулат. Омбранских флагов тоже не видно. Спрячем мордашки, маг, или будем нарываться?

– Это моя последняя рубашка, очень не хочется ее пачкать, так что твоя взяла, светлый, – ответил Андре и натянул капюшон плаща до самой переносицы. Затем достал из-за спины посох и устроил его, чтобы тот не бросался в глаза, на боку зверя. – Только сильнее, чем твоя гигантская птица, нас все равно ничего не выдает.

Грид обиженно скрипнул.

– Не переживай, мы будем достаточно высоко. Тем более, их внимание будет приковано больше к дороге, чем к небу.

Теперь и я разглядела на горизонте высокие фигуры лодо, словно вертикальные черточки, и тоже надвинула капюшон. Рина с Марко, чуть оторвавшиеся от нас ранее, сбавили скорость и теперь двигались рядом. Караван приближался и вместе с ним росло напряжение, потому что становилось понятно, как много пассажиров и грузов он везет. Андре метнул в Рину голубоватый шар, который придал ее одежде еле уловимое сияние, Марко сделал это сам, а я обратилась к плащу.

По бокам двух передних паукообразных животных показались фигуры, которых не было видно ранее.

– Лучники, – тихо сказал Андре, словно читая мои мысли, и поднял вверх открытую правую ладонь, что являлось на Адаламене не только приветствием, но и символом чистоты намерений.

Рина, управлявшая вторым хадау, сделала тот же жест. Было жутковато, но вместе с этим я восхищенно наблюдала за приближающимися к нам невероятными существами. Даже магия уже не так завораживала, как эти огромные, протяжно гудящие, словно киты, членистоногие. Почти поравнявшись с караваном и до сих пор не получив ни одной стрелы, мы выдохнули. На нас не стали тратить время. Казалось, что мимо, неспешно покачиваясь, проплывают океанические лайнеры, с палуб которых смотрят и щурятся от ветра и яркого солнца очерствевшие сердцем морские волки.

– Если это не имперский торговый караван, то он слишком велик для севера, – произнес Андре. – Флаги непонятно чьи, пустышка, прикрытие. Столько охраны, будто они везут золото. Но на лодо навешано столько ящиков, что туда влезли бы все сокровища Адаламена.

– Омбранские караваны, которые вы останавливали в пустынях, выглядели так же?

– Иногда маги показывали свои флаги, иногда нет, иногда не скрывали защиты Рамбулат, но караваны всегда были меньше. С ними точно что-то не так!

– И что бы вы сделали, не будь нас рядом?

– Для начала догнал бы и вскрыл пару ящиков.

– Так дождитесь, пока мы отъедем достаточно далеко, чтобы они не заметили вашего исчезновения, и сделайте это. Мы подождем.

– А ты мне все больше нравишься! – хмыкнул маг.

Как только последний лодо скрылся за горизонтом, Андре закинул за спину посох, прочертил в воздухе пальцами сложную, похожую на иероглиф фигуру и, не сказав ни слова, прыгнул в нее прямо на ходу. Друзья, обнаружив исчезновение, бросили на меня удивленно-вопросительные взгляды.

– Он догонит. Подождем его чуть дальше по дороге.

Через четверть часа езды нам встретился небольшой чистый ручей возле кучки стройных пушистых деревьев, где мы и остановились дождаться своего шпиона. Появившись, Андре выглядел крайне озадаченным.

– Почти сразу я заметил, что на некоторых лодо едут маги. Лица незнакомы, скорее всего, это низшие омбранские ученики, а также наемники и еще какая-то стража. Я не стал осматривать все, чтобы никому не пришло в голову запустить заклинание, обнаруживающее магию. Выбрал одного из последних животных и перерезал удерживающую ящики веревку, будто она перетерлась. И что, вы думаете, там было? Краб! Здоровый дохлый краб, какими усыпаны берега пересыхающих озер вокруг Аданаара! Конечно, я решил, что мне просто не повезло и в других ящиках просто обязаны перевозить что-то пострашнее. Воспользовавшись суматохой, я успел вскрыть еще один на другом лодо. И снова, мать его, краб!

Мы рассмеялись.

– Не паникуй, маг! – все еще посмеиваясь, сказал Филипп. – Мы, конечно, не узнаем, что вез этот караван на самом деле, но можем выяснить, куда направится ближайший караван Ивена, если я вернусь в ряды наемников. У меня предложение. Можешь одолжить на несколько дней свой посох? – Андре скептически сощурился. – Из Аданаара вы незаметно отправитесь в Тал к своим друзьям, тем более, как мы проверили, к людям в масках в Камила Фир относятся достаточно терпеливо, если они появляются в компании подруги магиуса альянса. Я же вернусь к отцу в Санору и помашу твоим посохом в качестве доказательства, что нашел тебя холодным и гниющим в уютной пещерке на севере. Потом узнаю, где Ивен, и навещу его, предварительно прихватив с собой это любопытное зелье, которое Валерия носит на шее. Он не только расскажет мне все, что знает про дела дома Омбран, но и как-нибудь неудачно споткнется, свернув себе башку. Ну а потом, нет заказчика – нет проблем. По крайней мере до тех пор, пока кто-то из магов не приползет к моему отцу оспаривать случившееся.

– Тем более для вас не проблема принимать облик других людей! – подмигнула я.

– Отличный план, но у меня одно условие. Ты дашь мне кое-что, чтобы я мог становиться Филиппом, когда захочу.

– А мне тоже можно будет побыть тобой?

– Размечтался!

На следующей остановке Филипп снова завел разговор о том, что при возвращении обратно мимо огненной горы было бы неплохо хотя бы одним глазком взглянуть на висящую над ней в воздухе башню, и тут же обрел сторонника в лице Андре.

– Послушайте, кто-нибудь из вас видел хоть раз снег?

– Зимой снег выпадает в исконных землях сетов, если они все не передохли до сих пор, значит, и у нас есть шанс, – убеждал принц.

– Северяне носят шкуры, чтобы не замерзнуть. У меня уже есть такая! – погладила себя по плечу Рина.

– У тебя да, но у Грида нет, и если он замерзнет, то вы оба упадете и разобьетесь!

– Поэтому полететь должен тот, кто в случае падения не даст разбиться не только себе, но и нашему крылатому другу, – заявил Андре, добавляя в закипающую воду каких-то трав из своих запасов.

– Помимо температуры, там другое давление, другое количество кислорода!

– Прости, что другое? – вмешался Марко, у которого любое незнакомое слово вызывало непреодолимое желание заполучить его в личный словарик.

В ответ я только махнула рукой и повернулась к учителю.

– Не могли бы вы создать ледяную стрелу, вроде тех, что запустили в меня в пустыне?

– Хы… Любовные игры в духе Андре, – усмехнулся Филипп, и ледяная стрела, просвистев мимо его уха, воткнулась в дерево.

Я выдернула сосульку и вложила ее в передние лапы Грида.

– Держи крепко столько, сколько вытерпишь.

Сначала зверю игрушка даже понравилась, он ее рассматривал, показал бурому хадау по имени Ютим, понюхал и осторожно лизнул пару раз. Однако скоро удовольствия поубавилось. Холодная вода струилась по когтистым лапам. Грид хмурился, то глядя на ледяную стрелу, то косясь на нас, то недовольно хрипя. Наконец, зверь не выдержал и бросил остатки на землю, виновато подняв глаза и чувствуя, что не справился с задачей, казавшейся сначала не такой уж сложной.

– Он выдержал не больше пары минут! – обратилась я к друзьям, пытаясь согреть в ладонях шершавые когтистые пальцы Грида. Зверь при этом, урча и сопя от удовольствия, пытался устроить свою морду у меня на плече. – А ведь этот холод будет не только в его лапах, он будет вокруг вас, повсюду!

– Нет проблем, нам просто нужна одежда из шкур не только для меня, но и для Грида. Не знаю, как сейчас, а раньше Гуннар в числе прочего возил волчьи шкуры с северо-запада в Шамрад.

По дороге Андре несколько раз попробовал в полете уйти в скачок вместе с Гридом. Каждый раз они успевали прилично упасть вниз, а при приземлении в месте, где маг оставлял метку, зверю стоило довольно больших усилий не врезаться во что-то стоявшее рядом. Наконец, они договорились, что зверь должен остановиться прямо в воздухе, потому что возле Тонгамар нет столько пространства и тот непременно врежется во что-нибудь со всего размаху, и хорошо если просто сильно обдерется. Однако, наблюдая за тренировками, я сама начинала понемногу верить в успех мероприятия.

На стоянку лидов мы прибыли к вечеру. Еще с горизонта я с облегчением заметила покачивающихся на тонких паучьих ногах лодо, а значит, караван не отправился в путь, и нас примут нормально. Грид, опережая нас, делал круги над лагерем. Когда мы подъезжали, Тияна в компании нескольких лидов уже вышла навстречу. Сияющая и прекрасная, с раскрасневшимися от смущения и волнения щеками, сложившая руки на груди, она наблюдала за приземлением Филиппа, будто божество спускалось с небес на землю в золотой колеснице. Видимо, отец не сказал ей ничего из того, что узнал о нас в шатре шаманки. И к лучшему, потому что принц искренне был рад видеть ее.

Заметив господина Андре, девушка снова вспыхнула радостью, благодарная за прошлую помощь и понимающая, что больному отцу будет приятно увидеть мага. Нас позвали в тот же шатер, где, сгорая от нетерпения, ждала шаманка.

– Рад снова видеть вас, Гуннар. Жаль, что не целиком, – произнес Андре, чуть кланяясь.

Караванщик, сидящий у огня, усмехнулся и показал на места вокруг очага. Покалеченная нога все еще кое-где кровоточила и явно причиняла боль. Маг, игнорируя приглашение, склонился над ним и, расставив пальцы, словно закрывая культю со всех сторон, создал вокруг нее золотистую сферу.

– Вернуть ее никто не сможет, – тихо сказал он, – но зараза, не дающая ране заживать, к утру пройдет.

Световая сфера начала наливаться густым темно-коричневым дымом, пока не стала совсем непрозрачной. Андре хмурился, словно бы пытаясь нащупать что-то, потом лицо его стало совсем грозным, и косой взгляд ударил в стоящую в глубине шатра шаманку. После этого он попросил найти в его сумке небольшую стеклянную колбу. Когда я принесла ее, темный резко сжал правую руку в кулак. Свет между пальцами потух. Маг взял склянку и из кулака в нее начала по капле вытекать вязкая черная жидкость. Набрав немного, он провел рукой над огнем, и остатки жидкости, в которой была вымазана его ладонь, вспыхнули и исчезли.

– Уезжайте, друг мой. В этом поселении у вас появились враги. – Андре закрыл маленький пузырек деревянной крышкой и вложил караванщику в руку. – Но если вы знаете, кто это, добавьте ему его же лекарство в кубок.

Взволнованная шаманка, также подсевшая к костру, хищно и нетерпеливо взглянула на принца. Тот ухмыльнулся и достал сверток из обрывка мантии. Внутри оказалась окаменевшая ладонь, черная с радужным отливом, как в глазах Кебеллы. Филипп равнодушно протянул ее Изре. Костлявые пальцы старухи выхватили сверток, казалось, она сейчас прижмет его к груди, как ребенка после долгой разлуки. Странное и пугающее зрелище…

– Гуннар, я помню, вы торговали шкурами северных волков. В вашем караване есть запас?

Сет кивнул.

– Нам нужны одежды из этих шкур. Максимально теплые, в которых можно было бы отправиться в холодное время года на север от Адаламена. Для меня и нашего крылатого друга.

Торговец удивленно вскинул брови.

– Я хорошо заплачу и за шкуры, и портным.

– Вы и ваши друзья, господин Андре, сделали уже слишком много для меня, чтобы я хотел от кого-то из вас денег. Будьте моими гостями ближайшие дни, живите в шатре с моей семьей, а мы сделаем все, что вы просите, так быстро, как получится.

Этой ночью снова шел дождь. Лиды натянули выделанные шкуры между шатрами и деревьями, под этим тентом прятались хадау и Грид. Там же горел очаг, вокруг которого мы сидели глубоко за полночь, рассказывая Гуннару и его семье, как выглядит долина небесных папоротников и святые рощи Тала, куда они вряд ли когда-нибудь попадут.

Тияна предложила разбавить наши рассказы песней, и мы без остатка растворились в этом сказочном действе. Ее голос был таким глубоким и красивым, что, казалось, весь Адаламен замер, слушая его. Даже дождь прекратился, чтобы не мешать своим шумом… Девушке подыгрывал юноша, почти мальчик, на низкоголосом, грубо вырезанном скрипичном инструменте, издающем пронзительные, иногда даже тревожные звуки. Голос переплетался с льющейся музыкой, то танцуя с ней, то будто споря, то сливаясь в единую, врывающуюся в самое сердце ноту. Когда она осмеливалась поднять глаза на принца, в них было столько нежности и огня, что всех присутствующих пробирало до мурашек. Последние слова своей песни она пела в полной тишине, вытянув их в тончайшую магическую нить и подняв глаза в небо, словно бы отправляя к далеким звездам или богам.

Грид был похож на веселого щенка перед прогулкой, когда Марко принес и положил перед ним специально сшитые кочевниками по его размерам одежки. Он скакал на месте, бил хвостом по земле и хлопал крыльями, иногда даже негромко повизгивая. Все части были сделаны на шнуровках и утягивались под нужный размер крепкими кожаными веревками, на стыки между фрагментами были намотаны шерстяные платки, только крылья невозможно было укрыть.

– Если тебя не знать, то и без этого наряда при встрече хочется обделаться, а потом еще раз, на всякий случай. А теперь ты кажешься еще в два раза больше и убедительнее! – гладил его по морде молодой маг.

– Мне кажется, Филипп на тебя плохо влияет, – заметил Андре, подходя к ним. – Я такого от тебя раньше не слышал.

Марко смущенно пожал плечами и опустил глаза. Все же магиус альянса до сих пор будил в его сердце почти священный трепет и уважение пополам с любопытством, ведь он знал и умел столько, сколько нашему любителю книг даже не снилось. Когда рука Андре легла на его плечо, тот аж вздрогнул от неожиданности. Белые с ярко-синим краем глаза хитро смотрели на него.

– Я хотел бы видеть тебя своим учеником. У тебя достаточно доверия ко мне для этого?

Рот Марко приоткрылся.

– К… конечно, господин Андре! Но… я… я не думал, что обладаю достаточными способностями…

– Не обладаешь! – перебил его маг. – Но главное не то, сколько у тебя силы, знаний и способностей, а то, как ты их используешь и зачем. В тебе куча разрозненных кусков, которые нужно сначала собрать воедино. Только после этого мы узнаем, на что ты действительно способен. Я готов помочь тебе.

– Это будет честью для меня, господин Андре!

Рука еще раз сжала плечо, и темный еле уловимо поклонился.

– Запасись терпением, Марко! – усмехнулась я. – Это может быть немного больно и обидно!

Пополнив запасы всего необходимого, мы готовы были снова отправиться в путь через пустыню. Однако сидя, как говорится, на рюкзаках, вот уже второй час ждали Филиппа, хотя договорились отправиться как можно скорее. С его уровнем собранности и самоорганизации он никогда никуда не опаздывал, и теперь на сердце было неспокойно, хотя объективных причин, конечно, не находилось.

– Чего ты дергаешься? Эта потаскушка дамиратская просто забыла о времени, прощаясь со своей певчей птичкой, – подтрунивал надо мной Андре.

Наконец между шатрами появились две знакомые фигуры.

– Да, ты была права, его срочно нужно спасать! – усмехнулся маг, поднял с земли сумки и пошел вешать их на Грида.

– Он же ее сейчас сожрет! – гоготнул Марко из-за моего плеча.

Эти двое целовались так, что даже санорские жрицы любви почувствовали бы себя неловко, наблюдая за ними. Мы успели полностью погрузить вещи, когда влюбленные все же отпустили друг друга. Однако вместо счастливого или хотя бы извиняющегося лица принц встретил нас злобным и раздраженным оскалом.

– Чего уставились! – крикнул он, запрыгнул на Грида, и они поднялись вверх.

Когда мы встали на ночевку, я не удержалась и пристала к Рине с расспросами.

– Конечно, я вижу, что с ним что-то не так, огнеголовая! – скрестила недовольно лапы на груди белая кайра. – Даже когда они ругались с Андре, светлый выглядел дружелюбнее! Может, он просто не хотел уезжать?