Текст книги "Тайна Тонгамар. Цикл «Обмен мирами». Книга первая"

Пожар в башне Юстин

– Готова? – мрачно спросил Андре, склонившись надо мной.

Я кивнула. Маг занес руку над стаканом, и из сжатого кулака потекла светящаяся светлая жидкость. Немного. Я сделала не больше пяти глотков до того момента, когда глаза начал заполнять белый туман. Ощущения, звуки и воспоминания постепенно отваливались, будто кусками. Каждый улетающий в белую бездну фрагмент отдавался болью и страхом. Остатками сознания я еще смутно помнила себя как женское тело, знала, что его встряхивает от неприятных судорог. А потом все залило белое, бесконечное белое… Вдруг в центре, прямо у самого носа появилась точка – резко, словно я стою очень близко к чистому листу бумаги и кто-то с обратной стороны проткнул его шилом. Вокруг нее проявились тонкие римские цифры и стрелки часов. Секундная со скребущим звуком дергалась, пытаясь снова и снова сделать шаг, но оставалась на месте. За моей спиной закричала женщина, неистово и протяжно. Я попыталась повернуться, но не нашла, чем это сделать. Казалось, что тело есть, я стою, но не могу пошевелить ни одной мышцей, даже закрыть глаза. Она кричала все громче, страшнее, пока не сорвалась в какое-то жуткое мерзкое бульканье.

Снова тишина. Снова лишь наблюдение за беспомощно дергающейся на циферблате стрелкой. Теперь за спиной засмеялся ребенок, заливисто и весело, его хохот нарастал, превращаясь в истерику, потом в хрип и рычание. И вот у самого моего уха, огрызаясь и лая до хрипа, бесновался невидимый пес. Казалось, я даже чувствую, как брызжет его слюна, ощущаю запах собачьей глотки. Вечные, сводящие с ума два пятнадцать с конвульсивной секундной стрелкой сопровождало еще множество голосов и историй. Не было понятно, проходили часы или дни. Наконец, где-то глубоко в сердце произошел надрыв. Сквозь страх, брезгливость, тревогу и отчаяние я приняла тот факт, что если до сих пор ничто и никто не причинил мне вреда, то и не сделает этого. Мне ничего не угрожает. Как вызов происходящему, страх сменился любопытством. И время на белых часах пошло.

Мгновенно появившееся тело резко подалось вниз, будто под ногами распахнулся люк, и меня обволокло, как кишка, темное, мертвенно-холодное и вязкое, пространство. Я летела вниз и чувствовала, как скользкие стенки сжимаются сильнее, заполняя все вокруг, забирая воздух, однако не тормозя падения. Когда перед глазами пошли круги, склизкое нечто с усилием выплюнуло меня в пустыню, одинаковую и безликую во все стороны. Рядом со мной приземлился колючий бесформенный предмет, похожий на полураздавленный плод вроде джекфрута.

Я поднялась и огляделась. Сколько хватало обзора, вокруг торчали лишь невысокие кустарники под блеклым безоблачным небом, на котором не обнаруживалось ничего, даже солнца. Видимо, поэтому ни один предмет здесь не отбрасывал тени. Я попробовала пойти, но через несколько шагов в пространстве что—то щелкнуло, и тело оказалось на том же месте. И так раз за разом. Спустя бессчетное количество попыток, истерику и самые замысловатые варианты преодоления невидимого барьера я опытным путем выяснила: двигаться дальше можно, лишь только таща этот странный предмет, свалившийся сюда со мной. Тяжелый и неудобный, как кусок бетона, он ранил руки и заставлял выбиваться из сил. Казалось, шипы со временем становятся все острее, они впивались в кожу, заливая сознание болью и усталостью. Не выдержав, я сняла платье, водрузила на него свою ношу и, оставшись абсолютно голой, потащила ее волоком.

По пути начали встречаться люди, но что бы я ни пыталась спросить, все избегали разговора. Однако каждый при этом неизменно реагировал на мою наготу. Одни смеялись, другие смотрели с презрением, третьи обсуждали вслух, кто-то начал мастурбировать, одного даже вырвало. Желание разобраться, что происходит, быстро иссякло. Я просто тащила дальше свой проклятый груз, пока платье не разорвалось в клочья. За это время колючки выросли в длинные, торчащие во все стороны шипы. Снова взяв непокорный предмет на руки, я успела сделать буквально несколько шагов, но споткнулась и полетела вперед прямо на колючую ношу. Грудная клетка хрустнула, пропуская что-то жесткое и холодное внутрь, в самое сердце. Так пришла моя первая смерть, одна из множества, самая безобидная из тех, что выпало пережить этой ночью. Чистилище будто постепенно разгонялось и раскачивалось, проводя по всему спектру страхов и болезненных переживаний, усиливая и обогащая образами идущие друг за другом мучительные истории.

Наконец, когда ночью в заброшенном полуразрушенном доме я, в попытках скрыться от очередного мясника, бежала босиком по предательски громко скрипучему полу, на глаза попалась чуть отходящая от стены деревянная панель. Обдирая кожу и загоняя в пальцы десятки заноз, я дернула торчащий край. Глаза вцепились в маленькую распахнутую дверку, она вела в какой-то теплый, добрый и любимый мирок. Я просунула в него руки и голову, неистово стараясь, изгибаясь, словно пойманная на крючок рыба. Но мой преследователь, шумно рухнув на колени за спиной, схватил за ноги и, громко сопя, начал тянуть обратно. Одежда рвалась. Я сопротивлялась изо всех сил. Видимо, мясник решил, что и половины моего тела ему будет вполне достаточно. От резанувшей чуть наискосок по пояснице боли потемнело в глазах. Отчаянно упершись руками, я вытолкнула свою верхнюю часть на свободу. Прерывисто дыша и пытаясь сообразить, где нахожусь, я готовилась к новым приключениям. Пот скатывался со лба, горло слиплось и пересохло, голова кружилась, вызывая легкую тошноту…

Андре сидел на кровати со скрещенными по-турецки ногами. Он оторвался от небольшого листа бумаги, где мгновением раньше что-то писал, и наклонился ко мне.

– Не буду спрашивать, как ты. Главное, это все! На сегодня все закончилось! – тихо произнес он, помогая сесть и подавая воды. – Прекрасно понимаю, что ты сейчас испытываешь, но нам скоро нужно выдвигаться, чтобы не нарушить никаких договоренностей и не подвести друзей. Прошу, потерпи…

– Я как-то иначе представляла себе первую брачную ночь, – невесело усмехнулась я, пытаясь встать и ощущая, как искренне рада просто видеть собственные ноги.

– Она случилась у нас раньше срока с легкой руки двух проказниц в Тал Марита. Я выезжаю на кладбище лодо, а тебе нужно собрать все по этому списку.

Лапы Рины судорожно сжимали край панциря лодо, а желтые глаза застыли на проплывающем мимо пейзаже.

– Боишься? – спросил Филипп.

Та коротко кивнула в ответ, и принц притянул ее к себе, обнимая и позволяя спрятать морду в его развевающиеся на ветру светлые волосы. Адмирал поправил солому в ящике, висящем на толстых веревках, и, то ли в знак поддержки, то ли напоминая, что времени осталось немного, положил когтистую лапу Рине на спину.

– Я за всю жизнь столько не обнималась, как за последние месяцы, – сказала она. – Никогда не думала, светлый, что у меня может быть такой друг, как ты.

– Поверь, хвостатая, я тоже не перестаю удивляться происходящему. Мы разбудим тебя около портала. – И крошечная игла впилась в лохматое плечо, так что кайра даже не успела ни ойкнуть, ни понять, что произошло.

Обмякшее тело Рины упало на лапы хмурому Адмиралу.

Через час посреди редкого леса им открылось двухэтажное поместье, построенное в духе архитектуры Саноры. Возле ворот, задевая шипастыми спинами листья, стояли еще три лодо, уже загруженные и полностью готовые к отбытию.

– Почему вы так долго, Ивен? – спросил Чадар, один из ближайших учеников владельца башни имени Каррадо.

Он был уже немолодым дамиром, однако любил увесистые украшения. На нем поблескивали тяжелая, с крупными камнями диадема и массивные зачарованные перстни почти на всех пальцах. Поверх яркой, сложно скроенной мантии на поясе висели зелья и даже свитки, которые постукивали друг о друга. Чадар казался грузным и неповоротливым, но, скорее всего, ему хватило бы и мгновения, чтобы превратить собеседника в горстку пепла.

– Приношу свои извинения. Вынужден заметить, что враги мои множатся, и на них уходит все больше сил и времени. Мне пришлось потерять двоих охранников и получить хороший удар по голове по дороге сюда, поэтому я, скажем так, не в настроении. Тем не менее мой караван готов выдвигаться немедленно. Куда мы направляемся и сколько у нас времени?

– Знаете северо-восточный Форт Восхода? Нам хорошо бы подойти к нему через четыре дня. Максимум через пять. Там уже будет недалеко.

– Успеем, – сказал Ивен и отправился проверить готовность остальных лодо и грузов, а также распределить охрану.

Чадара Филипп уже встречал раньше. Тот иногда появлялся в Дамирате, раза два Рамбулат работал на него. Второго же мага наемник видел впервые. Скорее всего, юноша связался с домом Омбран не так давно, но быстро проявил себя. Это был молодой тальмер, для темных необычно коротко стриженный. Рваные жесткие пряди, торчавшие во все стороны, придавали его образу оттенок не столько небрежности, сколько легкого безумия. Под неброской мантией прочитывалась серьезная броня, отлично сконструированный посох безошибочно выдавал принадлежность к боевым магам. Нагловатый, с острым внимательным взглядом, юноша по имени Дамейра напоминал принцу его самого. С ним нужно будет вести себя особенно осторожно.

Пока все складывалось неплохо. Через несколько дней на юге вспыхнет пожар возле башни Юстин. Как раз когда их караван будет подходить к порталу, Митра на западе устроит переполох в Ласферат. Вилдьер в это время будет ждать встречи с таинственной чужачкой в ущелье на северо-восточном побережье. Они и правда окажутся близко, как предполагал Андре. Можно даже сказать, что караван Ивена пойдет прямо по следам того, что везет порох для летающей башни. Пока все выглядело так, что к моменту, когда Рина окажется в Сильветрис, маги Омбран действительно будут слишком заняты, чтобы заметить вражеского лазутчика внутри и ожидать нападения снаружи.

Андре похлопал себя по боку и достал записку, проскочившую в лежащее во внутреннем кармане кольцо. Маг успел сделать четыре пары. Одна была у Марко и Митры, вторая позволяла общаться Хамару и Андре, через третью я поддерживала связь с Филиппом. Четвертое кольцо висело у Рины на шее и его близнеца маг тоже оставил у себя.

В записке от Хамару было сказано, что прошлой ночью караван встал на краю поселения, образованного вокруг башни Ласферат. Делая вид, что пополняют запасы, асфиры осмотрелись, а следующей ночью Митра проникнет в логово Ласферата для разведки.

– Отлично. Завтра днем мы будем проезжать мимо ксарской станции с функционирующим пасом и оставим сообщение. Нужно успеть до того, как начнется переполох, чтобы Вилдьер не отправил никого прочесывать округу.

«Магический е-мейл», – подумала я.

– Ты даже не представляешь, сколько всего интересного и удивительного нашлось бы для тебя в моем мире, – начала я рассуждать уже вслух. – Мне посчастливилось жить во время мощного и быстрого развития цивилизации. От момента, когда я родилась, до того, как покинула свой мир, в нем придумали столько всего, что жизнь и быт каждое десятилетие становились кардинально другими. В детстве мы писали друг другу бумажные письма и ждали их с нетерпением. Разбираясь в чем-то, приходилось закапываться в книги. А через каких-то два десятка лет у каждого появилась маленькая коробочка, не больше ладони, и с ее помощью можно узнать что угодно обо всем за ничтожные несколько секунд. Просто спросить и получить тысячи ответов со всего мира. Письма начали приходить мгновенно, где бы кто ни находился. Но даже ими уже почти никто не пользовался, потому что можно поговорить голосом и даже увидеть друг друга, словно сидишь напротив.

– Так, как ты передала сообщение Вилдьеру?

– Именно. И удобно, и эти возможности коммуникации и общее информационное пространство безумно ускорили все процессы. Когда-то основным ресурсом считались материальные блага, позволявшие выживать. Потом во главе всего встала информация, опыт или знания, которые можно было обменять на что угодно. Ценились профессии и образование. Теперь же, когда знания и опыт доступны всем, а роботы, вроде паса, выполняют большую часть тяжелой и грязной работы, прежде всего стало цениться время. Способность сделать больше за меньший срок. Я, кажется, до сих пор отдыхаю здесь от этой безумной гонки.

– Даже лестно считать себя учителем существа из более развитой цивилизации, – усмехнулся Андре. – Кстати, надо будет поделиться открытием Вилдьера на ближайшем собрании альянса. – Колечко подлетело и снова приземлилось на сероватую ладонь.

– Ты бы хотел отправиться в мой мир? Познакомиться с этой цивилизацией?

– В качестве путешествия, конечно, всецело да. Я уверен, что это перевернуло бы мое сознание, позволило бы ему стать гораздо шире и, конечно, можно было бы почерпнуть миллион интересных идей. Но я бы не остался там, если ты об этом. – Он немного помедлил. – А ты?

– Я даже более чем умерла для своего мира. Для тех, кого радостно было бы увидеть вновь, меня никогда и не существовало. Здесь же все наполнилось смыслом.

– Что случилось с тобой в твоем мире?

– О чем ты?

– Знаешь, если бы сейчас к тебе явилась незнакомка и предложила отправиться еще куда-то, ты бы снова согласилась?

– Нет, конечно! Я слишком занята для путешествий, – натянула улыбку я, чувствуя, как на самом деле сердце сжимается в ледяной комок.

– Не поведаешь мне, от чего ты сбежала?

Я долго молчала.

– Когда-нибудь я обязательно расскажу эту историю. Но, пожалуй, не сегодня. – Слова выходили через силу, будто прилипая к горлу.

Маг легко кивнул и накрыл своими длинными пальцами мою ладонь.

– Я не хочу возвращаться… Теперь особенно не хочу. Поэтому пока ума не приложу, что делать с Анной.

– Если она все еще жива, то я помогу ее найти, однако у меня есть в этом некоторые сомнения.

Сердце мое вздрогнуло и глаза широко распахнулись. Андре явно подбирал слова.

– В бумагах, оставленных Анной, один момент раскрыт неоднозначно. Это древний язык, и, переводя его, мы рискуем получить разночтения, – продолжил он. – Слово «обмен» я бы перевел немного иначе. За переход надо заплатить, как бы это сказать, соответственно вкусу отдающего мира. А заплатить и обменяться – это не совсем одно и то же.

– Что это значит? – не поняла я.

– Принести жертву, моя дорогая. Мне кажется, что для перехода требуется принести жертву. – Учитель будто изучал мое застывшее лицо, пытаясь прочитать в нем что-то еще об этой уже, казалось, такой далекой истории, и добавил: – Я не могу пока быть уверен до конца, не располагал достаточным временем. Однако все указывает на то, что Анна допустила серьезную ошибку. И если это так, а ты здесь, живая и здоровая, то велика вероятность, что она и оказалась той самой платой за твой переход. Поэтому у меня возникли большие сомнения в том, что ты решишься покинуть наш мир. Приносить кого-то в жертву не в твоем стиле.

Я долго молчала, пересматривая в памяти встречи с таинственной синекожей незнакомкой. Мне хотелось верить, что не она, а Андре ошибается, хотя я знала: маг делает это слишком редко, чтобы оставалась какая-то надежда…

Марко прибыл к башне Юстин чуть после полудня, оставил Грида на соседней горе, покрытой пушистым невысоким лесом, и поспешил найти наемников, которые ожидали его в одном из гостевых домов. Поселение, обнявшее южные невысокие зеленые горы, походило на цветущий сад и по праву считалось одним из красивейших на Адаламене. Небольшая полоса берега не могла вместить все дома, часть из них парили прямо над голубой водой на высоких тонких сваях. Постройки возвышались, словно столбики, высокие и стройные, богато украшенные асимметрично расставленными витыми колоннами, разбросанными по фасадам окнами разного размера и очертаний, пузатыми балконами в самых неожиданных местах. Все омбранские поселения несли на себе печать тальмерских архитектурных мотивов: хаотичные, изогнутые, смело сочетающие цвета и формы. Дома не только строились, их частично выращивали, заставляя живую материю распухать и мутировать, но сохранять в основе свои изначальные природные формы: бутоны цветов, морские раковины, скорлупу ореха. Однако из всего этого изящества сквозила какая-то жуткая болезненность, словно ребра голодающего проступают через кожу.

Особенностью башни Юстин были пастельно-розовые флаги, закрепленные на концах тонких длинных шестов. Одни поднимались прямо из воды, другие возвышались над крышами домов, множество их колыхалось на всех уровнях сада вокруг главной башни. На тонком полупрозрачном шелке, который извивался на постоянном ветру, словно струйка дыма, был вышит похожий на цветок герб с девизом «Да расцветет сад красоты и могущества». Считалось, что флаги устанавливают те жители, которые поддерживают идеи дома Омбран и готовы служить хозяину башни. Но далеко не все живущие здесь вешали их по доброй воле, скорее, из страха и соображений собственной безопасности.

Сама же башня и ее сады оплетали высокий утес и поднимались зигзагом по отвесному склону. На первом уровне вход был открыт, но дальше приветливые зеленые изгороди и каплеобразные беседки с тончайшими колоннами постепенно перерастали в высокие неприступные стены.

Показав наемникам написанную Филиппом бумагу, Марко посмотрел на составленный членами Рамбулат план башни и начал объяснять задачу:

– Необходимо добраться до нижнего и среднего охраняемого ярусов сада и задеть магические струны, которые выдадут ваше проникновение. После чего заставить какое-то время искать в нем тайных лазутчиков. Мне нужно, чтобы верхние ярусы, которые совершенно не просматриваются отсюда, хотя бы на десять минут остались без охраны. И все, чем я могу вам помочь, это вот… – Он достал и поставил на стол перед наемниками три увесистых пузырька с зеленоватым зельем. – Невидимости хватит минут на сорок, но если они захотят, то заклинанием обнаружат вас по магическому следу.

– Обычно мы, наоборот, стараемся не выдать себя, – насмешливо переглянулись члены дома Рамбулат. – Но мы что-нибудь придумаем, не беспокойся, маг.

– Через два часа после полуночи я буду ждать поблизости, когда начнется переполох. Просто делайте свою работу, а я сделаю свою.

В ночной, гудящей цикадами мгле Марко сидел на спине Грида с прижатым к груди бурдюком с маслом. Такой же лежал около лап крылатого друга. Они прятались в деревьях, покрывающих соседний утес. Молодой маг насчитал четверых охранников. Воин и два мага курсировали по всем ярусам, их возьмут на себя наемники. А вот на самом верху, на балконе одной из башен, стоял лучник, который свой пост не покинет.

– Видишь его, Грид? – спросил шепотом асфир. – Сначала надо будет избавиться от него, только так, чтобы нас не подстрелили.

Зверь поднял с земли кожаную флягу с маслом и протянул наезднику, намекая, что для выполнения поставленной задачи ему понадобятся лапы. Марко послушно забрал ее и закрепил на поясе.

На узкой полоске берега у подножия скал появились три темные фигурки. Одна из них почти сразу начала легкими прыжками подниматься вверх и быстро исчезла. Вторая сделала то же самое, но чуть дальше по стене, а третья скрылась за поворотом.

– Готовься, – прошептал асфир.

Его сердце бешено забилось, но больше от волнения, чем от страха. Он вытащил из кармана склянку с «кровью времени», вторую такую же вылил на камни перед Гридом.

Вскоре один из магов что-то крикнул, и охрана тихо двинулась на второй и третий ярусы, освещая укромные уголки сада золотистыми вспышками обнаружения. Через некоторое время маг крикнул снова, указывая на первый ярус, и вылетел за пределы башни, проверяя, не убегает ли кто-то с добычей. В то же время воин погнался за тем, кто нырнул под развесистое дерево, подняв в воздух ворох облетающих с него цветов.

– Пора! – скомандовал Марко, и по его спине проскочили ледяные мурашки от свирепого злобного рыка Грида. Морда зверя на мгновение повернулась, и юноша понял, что для чудовища это была личная долгожданная война, затаенная в сердце месть за всю боль и одиночество, что дом Омбран заставил его пережить.

Они взмыли вверх прыжком, почти вертикально, и маг буквально повис на шее животного. Набрав головокружительную высоту, Грид камнем упал вниз, выпустив вперед когтистые лапы. Лучник был снесен одним ударом, не успев даже поднять голову, и вместе с куском балкона улетел в кустарник. Его нога задела массивную вазу с высоким и узким, закрученным спиралью горлышком. Черепки с громким звоном запрыгали вниз по мощеной камнем дорожке. Грид понесся по саду, поворачивая в лабиринте тропинок и лестниц, ломая широкими крыльями вездесущие ветви. В это время Марко судорожно всматривался в очертания проносящихся мимо деревьев. Невдалеке от них просвистел ледяной шар и размазался инеем по стенке одной из беседок. Глупо было надеяться, что их появление посреди поместий ближайших учеников Юстин могло остаться незамеченным.

– Мы заблудимся, Грид, надо подняться чуть выше, чтобы найти деревья.

Зверь взмыл вверх, увернулся от второго шара, с треском сломавшего дерево, которое тянулось к небу, подобно пламени свечи. Вдруг глаза асфира наткнулись на темную дымку веток впереди. Густо растущие одним массивом деревья, без тропинок и клумб, много, одинаковые, с невысокими округлыми, чуть багровыми кронами – это могли быть только они.

– Вон там!!! – закричал он. – Надо разлить масло над ними!

Едва не упав со спины чудовища, Марко выдернул широкую пробку из горлышка бурдюка, и они понеслись над садом, обливая ветки лампадным маслом. Грид просто разорвал когтями свою флягу, и та разлетелась брызгами в разные стороны. Молния, вылетевшая из окна башни, задела хвост зверя, и тот, оглушительно скрипнув, развернулся с желанием броситься к башне. Но Марко со всей силы дернул его за загривок, заставив притормозить. С ладони асфира слетел клуб огня и ударил в середину ядовитых зарослей. Потом еще один и еще. Ветви вспыхнули и затрещали. Маг пускал шары один за другим, задыхаясь, будто только что долго бежал со всех сил.

«Только бы не потушили! Главное сжечь деревья, а дальше будь что будет!» – металось у него в голове.

Черный дым начал подниматься, отделяя их от основной башни, навершие которой возвышалось совсем близко. Вдруг темное марево разорвала невидимая дрожь пространства, и Марко ударило в плечо нечто твердое. Он подлетел в воздухе, чуть не упал, но повис вниз головой, подхваченный Гридом.

– Пора уносить отсюда ноги! – крикнул молодой маг и понял, что крылатый друг уже и так занят этим вплотную.

Сад вокруг башни Юстин полыхал, отправляя в небо полчища искр. Длинные флаги на тонких шестах смотрелись в ночном небе, как извивающиеся огненные змеи.

Залетев под кроны деревьев соседнего утеса, зверь швырнул асфира на каменистый склон и тот, проехав немного по сбегающим вниз камням, смог затормозить, упершись в крупный торчащий корень сапогами. Записка была подготовлена заранее, свернута и лежала в кармане вместе с кольцом. На маленьком клочке бумаги туповатым грифелем было написано лишь необходимое: «Дело сделано. Разверните свиток с меткой, переверните внутренней стороной к земле и начертите на внешней стороне пальцем четыре креста и один треугольник. Я иду к вам». Марко быстро просунул бумажку в кольцо и еще даже не убрал в карман, как сквозь листья его ослепили несущиеся прямо в лицо молнии.

Филипп не успел заснуть достаточно глубоко, чтобы не почувствовать движение поблизости. Адмирал и наемники по очереди несли вахту так, чтобы словно случайно будить его каждые два часа. Принцу приходилось постоянно принимать меняющее облик зелье, чтобы его действие не прекращалось. За долю секунды он заметил, что фляжки нет, и, выхватив меч, одной рукой сгреб воздух перед собой, находя незримую ткань, а второй остановил упирающееся во что-то лезвие. Невидимый до этого момента Дамейра проявился, стоя на коленях на задней части панциря лодо. Острие клинка немного рассекло ему щеку и сейчас смотрело практически в глаз. Маг обнаружил себя, дабы работорговец не сделал лишнего движения. Фляжка лежала у него в руке.

– Как ты смеешь трогать мои вещи, щенок!!! – прорычал Филипп, все еще держа мага за мантию в районе груди.

– Мой лорд поручил следить за караваном, – холодно и гневно ответил тот.

– Я тоже работаю на лорда, но мой караван остается моим караваном и на нем никто не смеет делать что-либо за моей спиной, уж тем более лазить по моим вещам! Так что держись от меня подальше, Дамейра, в следующий раз я не буду с тобой разговаривать, а просто оставлю без головы.

Рука работорговца отпустила дорогие одежды омбранца и выхватила фляжку. Молодой маг, сжав зубы, выпрямился и, еще мгновение глядя на Ивена, спрыгнул, но не упал, а улетел к своему лодо.

Филипп стер пальцами капельку крови, оставшуюся на лезвии клинка, и размазал ее по амулету шаманки, до сих пор висящему на шее. Он не был уверен, что на темном тоже сработает, но попробовать стоило.

– Я не видел его, господин! – пробормотал наемник, сидящий на носу огромного членистоногого.

– А то я не понял, дерьма кусок! – огрызнулся Филипп и почувствовал, как живот сводит очередной приступ боли.

– Это пойло тебя доконает, – прогудел лежащий рядом Адмирал.

– Не дождешься, здоровяк, я довольно прочный!

Действительно, маг предупреждал, что от постоянного приема зелья в теле наступает сильнейшее отравление, могут отказывать конечности, по лицу идти небольшие судороги, ухудшается реакция и полностью пропадает аппетит. Принц буквально считал часы до появления на горизонте полоски водной глади, что означало бы скорое достижение Форта Восхода.

Митра, совершенно прозрачная и неосязаемая, шла по ночному городку, направляясь к башне Ласферат. Ее путь лежал через порт, где она невольно задержалась. Защитница очень любила воду, ее блики, прозрачность и безграничную гибкость. Девушке нравились блестящие и нежно покачивающиеся плавники рыб. В Тале не было столь большой воды, и она чувствовала, как сердце замирает при виде мерцающей морской глади, уходящей в горизонт, отражающей луны, качающей огромные спящие корабли. У нее была заветная мечта спуститься на морское дно в теле Изои, увидеть гигантских рыб, залезть в покрытое водорослями и моллюсками давно затонувшее судно. Когда все закончится, она попросит Марко сесть с ней на корабль и уплыть в море, где совершит это незабываемое путешествие, где вода будет повсюду, сияющая вода.

Мысли о робком юноше вернули ее в реальность. Сегодня молодой маг попытается сжечь сады башни Юстин – и неизвестно, чем это закончится. Возможно, она никогда больше не увидит доброго и наивного асфира, который смотрит на нее с такой нежностью, будто она хрупкий цветок, а не неуязвимая защитница, в чьих венах текут силы непостижимых древних духов. Митра отмахнулась от этих мыслей и поспешила дальше. Он делает свою работу, и она должна.

Остроконечные центральные ворота, ведущие к башне Ласферат, не имели дверей и даже толком не охранялись. Мимо высокой каменной арки прогуливались часовые с фонарями, будто готовые показать дорогу. Такая внешняя беспечность на фоне завораживающе агрессивной башни казалась не демонстрацией открытости хозяина жителям поселения, а, скорее, вызовом. Сама башня росла из огромного камня, торчащего над водой в окружении нескольких мелких и острых. Из раскинувшихся темно-фиолетовых узких листьев поднималось вверх нечто, похожее на огромную когтистую пятерню, растопыренные пальцы которой удерживали гигантскую, словно налитую кровью сферу. Шар переливался и пульсировал неярким светом, периодически чуть вспыхивая изгибами молний. Над ним возвышались еще два, светлее и меньше, но в столь же угрожающей оправе. Вместо флагов Ласферат использовал большие красные фонари на высоких столбах и крюкообразных отростках верхних ярусов башни. Тревожный алый свет подчеркивал остроконечный герб мага и девиз «Время силы пришло». Митра прошла сквозь узкую и высокую парадную дверь, невольно поморщившись. Она словно бы чувствовала состояние того, что соединялось с телом защитницы. Соприкоснувшись с мутировавшей живой материей башни, Изои ощутила тяжелое болезненное послевкусие: много лет назад посаженное в землю, семечко находилось в каком-то томительном забытьи, не способное выполнить свое предназначение и завершить цикл. За дверью стояли двое охранников, оба боевые маги. Из широкого куполообразного холла шла массивная лестница наверх и куда более скромная, поворачивая, спускалась вниз. Заглянув в несколько дверей, Митра обнаружила пустой класс и столовую. Нигде никого не было. Такая пустынность настораживала защитницу, ведь хозяин башни – известный своей кровожадностью боевой маг, давно снятый с состязаний за то, что в любом поединке бился только до смерти и ничто не могло его остановить.

Девушка была уверена, что лаборатория находится внутри огромного шара, и поспешила подняться вверх по мраморной лестнице. С потолка свисали вниз острые красные кристаллы, они не только заливали коридор приглушенным светом, но и распространяли вокруг тихое приятное звучание, будто кто-то осторожно пересыпал мелкие стеклышки.

Наконец, лестница привела к широкой арке, а та открыла перед Изои просторный зал. На стеллажах вдоль стен стояли сотни книг. Между колоннами странных форм, с отверстиями и прозрачными стеклянными окошками, были расставлены столы и удобные кресла. В одном из них сидел молодой маг. За его спиной в треугольной нише подрагивал легким свечением портал. Тяжелую дверь и два подъема вверх в малые сферы, расходящиеся в разные стороны, охраняли еще трое.

За толстыми створками девушка обнаружила кабинет мага и небольшую личную лабораторию. Старик Ласферат сидел за столом, усыпанном бутылочками с жидкостями и порошками, и что-то вымерял на серебряных весах. Перепрыгнув прямо через воздушное пространство сквозь две стены, защитница оказалась в средней сфере, где располагалось хранилище. Ряды полок были завалены свитками, зачарованными предметами и зельями. Помещение хорошо охранялось и изнутри.

Третья малая сфера была личными покоями Ласферата. Лестница к ней не вела. Перед дверью просто выступала вперед небольшая площадка в компании двух фонарей по бокам. Изои умела многое, но не летать, так что спальня хозяина башни оставалась вне досягаемости. Значит, им только на руку, что старик любит работать по ночам, иначе до него было бы не так просто добраться.

Защитница спустилась вниз и прокралась в подземелья, где нашла помещения для рабов и обслуживания дома. За одной из дверей, охраняемой боевым магом, перед ней предстало еще одно хранилище, больше предыдущего. Только здесь не наблюдалось ни аккуратности, ни лоска. Вдоль стен в красноватом свете возвышались большие грубые деревянные ящики. Распахнув первый, Митра взяла в руку крупный узловатый корень, с которого осыпалась вниз сухая земля. Защитница вдруг осознала, что все это время где-то внутри у нее оставалась слабая надежда на то, что темный ошибается, и вот теперь в ее собственных белоснежных пальцах лежало подтверждение его слов. Но, будто бы корня оказалось недостаточно, чтобы разбудить настоящую злость в ней самой, интуиция безошибочно подсказала открыть следующий ящик. Изои сдвинула тяжелую крышку и отшатнулась, увидев в мрачном свете скрюченного, спящего смертельным сном белого хадау. Такого же редкого и прекрасного, как ее любимец. Девушка сжала зубы и закрыла ящик.