Текст книги "Тайна Тонгамар. Цикл «Обмен мирами». Книга первая"

– Чудовище! Страшное и неуправляемое чудовище! – холодно и жестко произнес Андре, будто говоря о ней самой, и отшвырнул защитницу так, что она чуть не врезалась спиной в ствол соседнего дерева. – Так вот почему ты приехала! Твоя цель и цена!

– Конечно, темный! Сочувствие вообще не мой конек! – фыркнула Изои, чувствуя, что желанный плод ускользает от нее.

– Когда просто способный маг может устроить на Адаламене такое, как можно желать создать столь сильное и жестокое чудовище, которое может у нас получиться?! Любое сверхсильное существо нарушает равновесие и редко способно использовать свою силу правильно. Которую ночь я провожу в Чистилище. Теперь я знаю о боли и безумии все! Мое дитя не будет чудовищем! – Его глаза наполнились презрением, он стал приближаться к ней, тесня прочь из сада, и девушка медленно попятилась. – Если это единственное, что тебе нужно, убирайся! Если тебе плевать на судьбу своего народа, убирайся немедленно из моего дома! – Он взял ее уже немного испуганное лицо за подбородок. – Хотя подожди, есть у меня для тебя один подарок от духов.

Защитница начала биться, но сверкнувшие синим светом глаза, знаменуя приход демона, не давали ей шансов на сопротивление. Каменные пальцы Андре разжали алые губы так, что мне стало страшно, не сломает ли он ей челюсть. Маг склонился, закрывая глаза, и из-под сомкнутых век по синеватой коже потекли белые светящиеся слезы, падая в открытый рот. Изои пыталась вырваться, рыча и царапаясь, но ее глазницы все сильнее заполнял мистический свет. Наконец она обмякла и заплакала. Андре опустил ее и вытер лицо. Митра беспомощно упала на землю.

– Продолжим этот разговор утром, защитница, – сказал он и нашел меня глазами, будто все это время знал, что за ними наблюдают.

– Как ваша прогулка в Санору? – как ни в чем не бывало спросил маг, подходя ближе.

– Вы что, оставите ее здесь? – удивилась я, показывая на стонущую и корчащуюся девушку.

– Я уже помог ей стать не таким ничтожеством, каким она была.

– Сочувствие это и не ваш конек.

Учитель пожал плечами и пошел в комнату. Я же разбудила Марко, и тот с нежностью, будто касается истинного чуда, поднял защитницу на руки и деликатно, не задав ни одного вопроса, скрылся за дверями сада.

Кошмары Чистилища не давали больше Андре вставать рано, теперь каждое утро я на цыпочках выходила из его комнаты, не дожидаясь пробуждения. Но в этот раз, стоило открыть глаза, я ощутила, как в сердце врезалось тяжелое тревожное чувство. Маг лежал, съежившись, подтянув колени и прижав скрещенные руки к груди, как ребенок. Ощущение тоски, переживаемой им, висело в комнате подобно серому дождливому осеннему небу, давящему и уходящему во все стороны до горизонта. Совершенно не привыкшая переживать рядом с ним нечто подобное, я робко коснулась его плеча кончиками пальцев.

– Андре, вам плохо?

– Отвратительно, – тихо ответил он и повернулся.

Его обычно ясные, полные уверенности глаза походили на взгляд хищника, посаженного в клетку достаточно давно, чтобы сквозь изначально захлестывающую ярость проступила тяжелая и колючая безысходность.

– Не подумай, что кто-то другой тому виной, – продолжил маг. – Сдается мне, самый страшный мой враг – это я сам.

– Ну что вы, господин Андре! Вы невероятный подарок для всех нас… – начала я, но он, поднимаясь, прервал меня, приложив пальцы к губам.

– Хватит игр, никакой я тебе не господин. В моей гордыни и заносчивости нет ничего, что давало бы на это право.

– Но, Андре, вы… – Его глаза вспыхнули, как когда-то раньше, указывая на мое непослушание, и я осеклась. – Я называю тебя на вы, потому что мне хочется демонстрировать свое уважение. Наша встреча – одно из лучших событий, произошедших в моей жизни. Ты мой учитель, и речь не только о магии. Я стала совсем другой… Ты почти божество для меня!

– В этом и дело. Я хотел быть для тебя таким, но моя мотивация далека от совершенства. – Он взял мое лицо в ладони и смотрел в глаза так горячо и близко, что я не смела дышать. – Химеры пришли ко мне. Их поцелуй – это проклятье в проклятии. И первое, что я вспомнил, – это ты и все мои ошибки… И их последствия теперь мне известны. Я должен напоить тебя, как вчера Митру. Я не знаю, что именно произойдет, но я видел, что если не сделаю этого, Вилдьер убьет тебя. И простая смерть – истинная милость по сравнению с судьбой, тебе уготованной. И многих еще будет не спасти… Вот тебе новый урок – твой несравненный учитель, твое мудрое и смелое божество, защитник и господин, умеет ошибаться! Он боится, он не знает ответов, ему придется разделить с тобой все свои слабости и червоточины.

Андре выпустил меня и сел на кровати, положив руки и голову на согнутые колени.

– Способность осознавать свои ошибки дает чаше возможность быть наполненной… – тихо повторила я его слова, сказанные в саду в день нашей первой встречи. Он поднял голову и едва уловимо улыбнулся.

– Я не знаю, правильно ли поступил, затащив тебя в эту мясорубку. Да, я осознаю, что все те качества, которые ты проявляешь сейчас, не что-то новое, они всегда были в тебе и подсознательное желание пробудить их привело в мой дом, в башню к Филиппу и сейчас влечет на встречу к Вилдьеру, если уж быть честными до конца. Не только они, но все же. Однако я все это время думал скорее о себе. Мне нужна была ты, твои возможности, нужен был тот я, который возможен только с тобой. До сих пор нужен. Мне казалось, что я все время думаю о тебе, но на самом деле я думал только о себе. Мне иногда кажется, что я тебя, какая ты есть на самом деле, еще не знаю. А вот Филипп, должен заметить, знает.

– Я и сама до сих пор не знаю, кто я такая. Вы просили… – Он снова строго посмотрел на меня. Я стушевалась. – Ты просил, чтобы я вспомнила, чего я хотела до нашей встречи. Но я не могу найти той грани, где мои желания, а где твои… Разве хотел ты стать хранителем магии духов Тала, ночь за ночью проходя через Чистилище? И да, и нет. Разве мечтал ты, поступая учиться в школу альянса, десять лет мотаться по пустыне в погоне за подонками и чудовищами всех мастей, с руками, по локоть испачканными в крови? Когда и кто сделал этот выбор? Ты мог прекратить все в любой из дней, но не делаешь этого до сих пор, почему? Потому что хочешь? Потому что ищешь для себя счастья в этом? Наш ум подобен глазу, мы видим все вокруг, но не способны увидеть самих себя. Друзья, враги, события – зеркала, в которые мы смотримся, позволяющие узнать, что мы собой представляем на самом деле. – Глубокие серо-синие глаза мага смотрели на меня, не моргая, так, словно жадно поглощали каждое слово. – До встречи с тобой я такая, как сейчас, будто не существовала, не имела возможности найти и осознать, на что способна, потому что никто не смотрел на меня так… Бескрайний, мудрый, абсолютно бесстрашный океан поглотил меня, признавая меня как нечто подобное себе, и я растворилась, но не теряя, а только приобретая. Разве не этого ты хотел? Сделать меня больше, богаче, сильнее! Разве все это сделало счастливее только тебя?

– Какое чудо видеть, как крепкий прекрасный бутон распускается на твоих глазах в исполненный совершенства цветок. Какая мощь ощущать, как божество в тебе смотрит и узнает божество во мне тоже… Видя океаном, делает меня им…

В этот момент я действительно почувствовала, как две огромные вселенные слились друг с другом воедино, наполняясь, перемножаясь многократно. Мы обнялись, но чувствовали, что тела никогда не смогут так соединиться друг с другом, как перемешались наши души, умы и судьбы. Наша свадьба произошла сама собой в тот момент, когда мы узнали друг друга такими и увидели свою абсолютную соединенность. Оставалось только провести ритуал – как отражение в материальном мире того, что внутри нас уже случилось.

– Как бы то ни было, я все же буду иногда спрашивать, чего ты хочешь, – улыбнулся он. – Для того, чтобы взять тебя в жены, мне достаточно только тебя, время и место уже не так важно, хотя мне бы хотелось соблюсти пару тальмерских традиций. Однако почти уверен, что ты захочешь разделить этот день с друзьями.

– Это было бы чудесно, – смутилась я.

– Тогда намекни Айлин, что мы проводим их караван сегодня на юго-запад и встанем на временную стоянку около Утеса жизни и смерти. Я думаю, она обо всем догадается.

Когда мы вошли в просторную общую столовую, большая часть нашей разношерстной компании уже собралась. Адмирал и Филипп, судя по всему, пришли из поместья Рамбулат уже давно. Львиноподобное существо, беседующее с Риной, встало и поклонилось, приветствуя хозяина дома. Белая кайра, воспринимаемая мною всегда как достаточно крупное создание, рядом с ним смотрелась игрушечным котенком, и я невольно улыбнулась, окончательно ее смутив. Филипп что-то оживленно обсуждал с Хамару и Айлин, чертя схемы на большом пергаменте, который приходилось придерживать руками, чтобы он не свернулся в трубку. Митры и молодого мага в столовой не было.

– Ты же не пустишь меня в ее спальню спросить, как у нее дела после вчерашнего инцидента в саду? – лукаво улыбаясь, наклонился ко мне с вопросом Андре, а потом направился к столу.

Проходя по коридору, ведущему в гостевые спальни, я думала о том, что защитница может оказаться не одна, и догадка подтвердилась, когда из-за двери высунулось заспанное лицо с торчащими во все стороны крупными черными кудрями.

– Спите? – не в силах скрыть улыбку, спросила я.

– У нее, кажется, то же, что и у Андре… – сказал Марко, словно бы это была болезнь.

– И как ты догадался? Это он ее вчера напоил, чтобы мозги на место вставить. А ты, значит, за ней присматриваешь?

Асфир смущенно кивнул.

– Тебе придется ее разбудить, потому что скоро мы выдвигаемся. Все, даже Белла, и мне бы хотелось, чтобы ты тоже присоединился. Я принесу вам воды и завтрак сюда, потому что ей и так будет плохо, а если показаться на глаза Андре, он отыграется по полной за вчерашнее поведение.

– Какое поведение? – удивился Марко.

– Неважно. Считай, что они просто повздорили, потому что Изои не хочет ехать в Ласферат.

Я сходила на кухню и вернулась с подносом, ставя его на кровать перед уже проснувшейся Митрой, которая так и не смогла поднять на меня глаза. Как рассказывал потом мой друг, стоило двери закрыться, у них состоялся разговор, который, возможно, очень многое изменил в будущем.

– Почему ты заботишься обо мне, маг? Почему не завтракаешь с друзьями, обсуждая план нападения на башню Юстин?

– Еще будет время… А ты… Ты же живая легенда моего народа, героиня сказок, которые я слушал с детства. Позаботиться о тебе большая честь для меня…

– Даже если я не поеду в Ласферат?

– Дело, которое мы предлагаем, не развлекательная прогулка, и никто не вправе принуждать или осуждать тебя. А господин Андре просто иногда очень специфически просит о помощи…

Защитница опустила глаза и обхватила себя руками, будто ей холодно. Марко подался вперед, чтобы обнять ее, но не посмел.

– А ты почему это делаешь? Ведь тебя не назвать даже опытным воином. Я много видела, сразу понятно, что ты попал в этот водоворот недавно, если не случайно. Что тебе с этого? Слава? Девушка? Расположение учителя?

Асфир искренне захлопал глазами.

– О чем ты, Митра? Разве нужна какая-то причина, кроме той, которая и так есть? Я просто хочу сжечь сады, в которых растят то, что уродует и заставляет страдать таких, как я или ты! Вот и все!

– Этой ночью я много раз видела, как погибаю. Снова и снова. И каждый раз причиной было равнодушие тех, кто охранял мое тело, пока я в образе Изои защищала других.

– Поэтому ты боишься ехать и доверяешь только Андре, ведь его выбрали духи?

– О боги! Марко, ты сведешь меня с ума своей невинной наивностью!!! – застонала защитница и закрыла лицо руками. – Я переживала это потому, что снова и снова была равнодушна к тем, кого должна защищать!

Когда я вернулась в столовую, Белла уже подала завтрак. Взгляд случайно упал на нахмуренную морду Адмирала. Его лапы неподвижно лежали на столе рядом с изящными серебряными приборами, которые в сравнении выглядели зубочистками. Казалось, здоровяк всерьез побаивается есть из фарфоровой посуды, чтобы не расколошматить ее первым нажатием вилки. Устроившись напротив, я зачерпнула запеченных овощей, полила их соусом и отломила хлеба. Составив такую же композицию на тарелке представителя дома теней, я с удовольствием начала есть руками. Адмирал еле уловимо склонил голову, а Андре, заглянув ко мне в голову, поцокал языком и попросил собрать то же для него, пока он рассказывает, как пользоваться приготовленными кольцами и свитками.

– Тал в другой стороне, защитница, – заметил Андре, поравнявшись с белым хадау Митры, который догнал выдвинувшийся на юго-запад караван.

– Я знаю, – тихо сказала Изои. – И прошу простить меня, маг. Я готова ехать с вами и сражаться с вами.

– Несмотря на то, что я не выполню твое условие?

– Несмотря ни на какие условия…

– С чего вдруг такие перемены? – ухмыльнулся он.

– Не без твоей помощи, темный, но и не тебе я благодарна за доброту и сочувствие, о которых так много узнала сегодня утром. Тот, кто не обладает качеством, не может научить ему. Тот, кто владеет им в совершенстве, учит, не поучая. – И ее хадау вырвался вперед, догоняя Марко.

Утес жизни и смерти назывался так потому, что изогнутый, нависающий над пустыней волной, ровно наполовину он был абсолютно гол и мертв. А с противоположной от огненной горы стороны порос невысоким зеленым лесом, сквозь который спускался вниз шумящий ручеек. Караван по просьбе Андре остановился на стоянку, когда солнце стало краснеть, спускаясь к горизонту, и дневной зной отступил. Мы поднимались по прерывистой заросшей тропе и осыпающимся камням, то расходясь в разные стороны, то снова встречаясь, помогая друг другу справиться с самыми сложными участками. Еще у самого подножья маг дал задание собрать подношения для духов. Это могло быть все, что угодно, главное, чтобы я посчитала это красивым и почувствовала сердцем желание поделиться этим простым совершенством с кем-то еще. Увлеченная игрой и символичностью происходящего, пьянея от предвкушения, я была абсолютно и безгранично счастлива. Из такого искрящегося счастья находить прекрасное, чем хотелось делиться, оказалось приятно и легко. И Андре был счастлив тоже, возникая то передо мной, то за спиной, словно специально именно тогда, когда был нужен. Его обычно хмурое лицо светилось теплом и покоем, подобно вечернему солнцу.

Где-то на середине пути за нашими спинами раздался жуткий треск и под невысокие кроны деревьев, поднимая вверх пыль и сбитые с ветвей листья, ворвался Грид. Лапы зверя цепко зафиксировались на камнях склона. Сидящий на спине Филипп пытался удерживать нахальную улыбку, но, казалось, я издалека слышала, как колотится его сердце. Он отодвинулся, освобождая место перед собой, где много раз сидела я.

– Последний шанс не совершить ошибки, совершив еще большую… Иди ко мне, огонек… – тихо сказал он, похлопав по загривку Грида.

Я уверенно сделала шаг назад, к стоявшему за моей спиной Андре.

– Филипп, исчезни! – прозвучал голос мага, разрезая тишину на мгновение застывшего времени. – Я терпелив, но если вы появитесь еще раз – сожгу обоих!

– Прости, я не мог не попробовать… – И последняя крылатая преграда, перекрывшая нам дорогу вверх, поднялась в небо, сделала широкий и высокий круг над утесом и скрылась. Я была уверена: там, в бескрайней синеве, где кроме Грида никого не было, Филипп кричал.

Через полчаса мы достигли вершины, оттуда с пустой плоской площадки видна была вся долина. Кто-то давно собрал здесь небольшой круглый очаг. В него мы сложили и перемешали все те подношения, которые способны были гореть. С интересом разглядывая эти сокровища, мы любовались не вещами, а способностью видеть красоту в малом, и эта красота была разной. Все, что нашел Андре, по своему характеру отличалось от собранного мною. Мы запустили огонь с ладоней с обеих сторон, и наш импровизированный алтарь охотно вспыхнул, выпустив в небо стаю мелких искр. Маг обнял меня, поворачивая так, что с одной стороны от нас садилось солнце, а с другой поднималась в небо далекая змейка дыма из пасти Тонгамар. Где-то здесь, между жизнью и смертью, мы давали свои клятвы.

– Я выбираю тебя, покоряясь твоей мудрости, твоей любви ко всему живому, твоей храбрости любить меня таким, какой я есть, – сказал Андре. – Я счастлив любить тебя в ответ, наслаждаясь всеми твоими прекрасными качествами и помогая справиться со всеми трудностями и уроками, что встретятся на нашем пути. Я благодарен тебе за то, насколько больше, богаче и сильнее ты делаешь меня, за то, насколько ты терпелива и предана не ради собственного удовольствия, а потому, что сияешь, когда сияю я. Обещаю беречь тебя больше, чем себя самого, прислушиваться к твоему чуткому сердцу и дорожить этим подарком вселенной каждый день, ведь никто не знает, когда смерть придет снова разлучить нас.

– Я выбираю тебя, покоряясь твоей бескрайней силе и неиссякаемой мудрости, готовая отказаться от всех своих границ, страхов и сомнений, чтобы стать единым целым с тобой, – ответила я. – Ты это я. Я это ты. Я счастлива любить тебя во всех твоих проявлениях, дорожить всем, что ты делаешь, и идти за тобой, какую бы дорогу ты ни выбрал. Но не как равнодушное стадо идет за пастухом, а чтобы заботиться, помогать, поддерживать и оберегать. Я обещаю доверять тебе, как себе, и сколько бы ни было отмерено нам времени, я благодарна за каждое мгновение, наполненное смыслом и твоим присутствием.

Этот поцелуй на вершине утеса был столь же волнителен и сладок, как и тот первый в библиотеке, когда наши сердца соприкоснулись, почувствовав и узнав друг друга впервые. В самом конце я чуть отстранилась и, прикусив до крови губу, поцеловала его снова. Это был небольшой подарок демону – и, судя по тому, что из-за сомкнутых век проступило синее сияние и объятья стали почти невыносимо крепкими, уже не Андре, а сидящее внутри чудовище продолжило целовать меня.

Маг поднял с земли ту часть подношений, которая была живой, – цветки, свежую листву – и разделил между нами. Бросая все это в небо с утеса, я застыла, открыв в изумлении рот. Ни один из наших даров не коснулся земли. Даже тяжелые головки цветов взмывали вверх, словно подхваченные ветром, и исчезали.

– Смотри, кажется, наш союз одобрили, – сказал Андре, показывая на солнце, вокруг которого полным кругом сияла радуга.

Казалось бы, разве можно удивляться чудесам в мире, доверху набитом магией, невиданными животными, волшебными предметами и всеми прочими атрибутами сказок? Но, похоже, чудесам везде есть место. И все, что способно удивлять, выбивая из привычного положения вещей, по сути, и есть чудо.

– Как у вас муж и жена показывают свой изменившийся статус? – поинтересовался Андре, когда я начала приходить в себя от переполняющих эмоций.

– Носят кольца, которые дарят друг другу в этот день, не снимая, пока те не сотрутся. А у вас?

– У нас много вариантов. Маги соединяют свои гербы и оставляют их вот тут, на шее. – И он провел пальцами под левым ухом.

– Кольцо у меня уже есть, – улыбнулась я.

Андре взял мою руку и приложил к своей шее, тут же проникая в мое сознание. И тут я попробовала одновременно проникнуть в его голову тоже. Это невероятное ощущение всестороннего присутствия и проникновения глубоко поразило и взволновало меня.

– Надо будет заняться так любовью, – подумала я.

– Интересная мысль, – отозвался Андре.

Мы словно сконструировали мысленно один общий образ, где главной оставалась его печать, а моя дополнила ее. Центр ладони вспыхнул огнем, и я почувствовала, как Андре примешивает силу, подаренную духами. Эта совершенно иная, в сравнении с магией, сила была повсюду, просто висела в воздухе, покоилась в редкой траве склона, распускалась в чашечке цветка. Она стягивалась к нему, словно двигаясь на какой-то красивый, манящий зов, который, видимо, Айлин и называла песнями богов. Его рука лежала на моей шее, и кожу ласкал приятный жар. Отняв ладонь, я увидела легкий белесый отпечаток на синеватой коже, похожий то ли на бледную татуировку, то ли на старый, давно заживший ожог. У меня, судя по всему, остался такой же.

Вниз мы слетели, весело спрыгнув с утеса навстречу заходящему солнцу. В лагере все уже ждали. Айлин, заметив наше приближение, запрыгала на месте и замахала руками. Все начали вставать и доставать откуда-то цветочные венки. Как оказалось, Андре попросил Беллу взять с собой целый ящик, и все время, пока нас не было, каждый собирал свои венки сам, делая пожелания, нанизывая цветок за цветком на тонкую нить.

Айлин сначала надела венок на шею магу, потом мне, к ней присоединились Белла и Хамару. Венки Рины были не такими аккуратными и явно она же помогала справиться со столь кропотливой работой Адмиралу.

– Вот не подумал бы, проезжаясь на спине по вашей гостиной, что однажды мне доведется присутствовать на вашей свадьбе, господин Андре, да еще и со своей ближайшей подругой, – улыбнулся Марко, обнимая меня.

– Я бы тоже, – усмехнулся темный, похлопав ученика по плечу.

Конечно же, белые с красным пышные венки Митры легли на наши плечи следом.

– Желаю счастья, магиус севера и хранитель силы духов, и верю, что ваша спутница принесет его, – зазвенел стальной голос защитницы, и не было до конца ясно, действительно она так думает или все еще переживает отказ.

– Не сомневайся, – прищурился тот, и защитница, еле уловимо поклонившись, отошла.

Айлин вручила пару венков Гриду, и тот неловко подполз к нам на задних лапах. Зверю было неудобно, но зубастая пасть довольно скалилась. Ему нравилось принимать участие во всеобщем веселье, в чем бы оно ни заключалось.

Последним шел Филипп. Конечно, его венки, собранные со вкусом, были совершенны, но глаза не искрились радостью. Однако же было видно, что принц не испытывает ни обиды, ни зла к нам, действительно понимая, что в этой истории нет виноватых и ему остается лишь принять такой исход.

– Обещай беречь ее, маг! Я на каждом цветке просил не отдавать ее Вилдьеру и не спалить вместе с этой проклятой башней!

– Обещаю, – спокойно ответил Андре. – Надеюсь, однажды мы станем друзьями.

– Почему бы нет, у нас так много общего, – усмехнулся наемник, обнимая и прижимаясь губами к моему уху. – Если так получится, что мы видимся в последний раз, прошу тебя отнести кольцо моему отцу и поблагодарить за помощь, которую он оказал нам. Ему будет приятно. Ты глубоко тронула его сердце.

– Никаких последних разов! – взмолилась я.

– Ты же прекрасно понимаешь, что это может произойти с любым из нас. И спасибо, что устроили этот праздник. Хорошо, что мы расходимся в разные стороны, видя счастливые лица друг друга. Сразу понимаешь, за что идет эта борьба.