Текст книги "Разбойничья злая луна"

Уйдя за чёрный горизонт, корабли погасили огни и легли в поворот. Обогнув Турклу с востока, Лако осторожно двинулся, забирая всё круче к ветру, по пологим барханам, усеянным чёрной крупной галькой, облитой сбоку жёлтым маслом луны. Иногда казалось, что корабли катят по сияющей хрусткой брусчатке. Потом галечник кончился, скрип и треск под колёсами сменились привычным шелестом песка…

Дело шло к полуночи, когда на «Белом скорпионе» внезапно отсигналили остановку и принялись убирать паруса. «Самум» повторил манёвр каторги, и корабли стали борт о борт.

Ар-Шарлахи вышел на палубу. Ночь была знобяще холодной. Пустыня стремительно отдавала тепло. Нахохлившись, Ар-Шарлахи запахнул плащ поплотнее и приблизился к борту. Освещаемый ущербной луной, к «Самуму» со стороны «Белого скорпиона» неспешно шёл Лако. Миновав люк, поднялся по верёвочной лестнице на палубу.

– Что там? – тихо спросил Ар-Шарлахи, вглядываясь в чешуйки лунного света на гребнях барханов.

– Не туда смотришь, – недовольно сказал Лако. – Не проснулся, что ли, ещё?

Он указал на север:

– За нами идут… Все семеро.

В кромешной тьме, там, где кончался песок и начинались звёзды, слоились обведённые по краешку луной косые, невидимые в ночи паруса. Разбойничий караван тянулся к югу той же тропой, и случайностью это быть никак не могло.

– Что будем делать?

– Ждать. Только людей на всякий случай поднять надо. Орийза, конечно, человек хороший, но в пустыне, знаешь, всякое бывает…

Вплотную приближаться разбойнички не стали, но, как бы заверяя Шарлаха и Лако в мирных своих намерениях, остановили караван в отдалении. Ни один люк не открылся. На тронутый луной серый песок спустились по верёвочным лестницам и двинулись в направлении «Самума» и «Белого скорпиона» шесть человек. Главари. Шарлах и Лако последовали их примеру и, покинув палубу, пошли навстречу. При этом оба, правда, чуть помедлили, чтобы оказаться в итоге поближе к своим кораблям.

– Тесна пустыня, – приветствовал Лако сутулого Орийзу, который, должно быть, и вёл караван.

Тот ответил не сразу, подождал, когда подтянутся остальные, и лишь после этого проворчал со вздохом:

– Тесна…

– Я чувствую, о чём-то мы забыли переговорить в кофейне, – подбодрил его Лако.

Не обращая на него внимания, Орийза повернулся к Ар-Шарлахи. Запустил руку под головную накидку и, не зная, как начать, поскрёб за ухом.

– Словом, мы тут ещё потолковали, прикинули… – покряхтывая от неловкости, выговорил он. – Ты уж на нас не серчай… Ну, не сообразили сразу! Больно уж отчаянно у тебя всё это вышло… Короче, веди нас на Зибру. Согласны мы…

Глава 16. Горький дым Зибры

Порт горел. Пылали бараки и склады. Провиантом разбойнички запаслись ещё в Туркле и поэтому жгли припасы без сожаления. Судья Зибры досточтимый Ард-Нур не спешил доставить выкуп на корабли, и его следовало поторопить, не говоря уже о том, чтобы нагнать страху на жителей. Гасить пожар они даже и не пытались. Всё, что ещё можно было сделать, это сломать хижины между гаванью и городом, пока огонь не перекинулся на деревянные кварталы припортовой окраины.

Бледный Ар-Шарлахи стоял у самой кромки борта и с отчаянием смотрел на огромное ревущее пламя. В задохнувшееся едким прозрачным дымом утреннее небо сыпался ливень золотых искр. За спиной возбуждённо переговаривались главари, но Ар-Шарлахи их не слышал. Он смотрел на дело своих рук… Нет, даже не так. На дело своего языка! Пьяного, болтливого языка!..

В просеке между двумя рычащими рощами изжелта-розового пламени, заслоняясь от жара, показались какие-то люди. Три рикши и двое пеших, должно быть чиновники. В тележках круглились предметы, похожие на чёрные валуны. Кожаные мешки с золотом. Ну наконец-то!.. Выкуп…

Спотыкаясь и вздымая туфлями песок, люди судьи Ард-Нура почти бежали к «Самуму», и трудно сказать, что подгоняло их больше: истекающее время или жар гудящего за спиной огня.

На борт по верёвочной лесенке поднялся испуганный голорылый толстяк, с головы до ног перемазанный сажей. Край его халата дымился. Растерянно оглядел закутанных до глаз разбойников, не зная, к кому обратиться.

Главари молчали, полагая, что переговоры будет вести Шарлах, но он, казалось, даже и не замечал топчущегося перед ним обгорелого толстяка. Наконец, удивлённо поглядывая на компаньона, вперёд выступил Лако. Заглянул за борт.

– Это миллион? – недоверчиво спросил он, указывая на кожаные мешки.

– Шестьсот тысяч, – сипло ответил несчастный чиновник и закашлялся. – Всё, что есть в казне… Остальное попробуем собрать с жителей, но… Дайте нам время…

Лако вопросительно оглянулся. Ар-Шарлахи по-прежнему хранил угрюмое молчание.

– Так, – решительно сказал Лако. – Мешки – на борт, а сам – жди. Надо посоветоваться…

Главари вместе с Ар-Шарлахи торопливо спустились в каюту караванного и расселись кольцом на ковре.

– Ну? – спросил Орийза, жаждуще выкатывая глаза.

Ни слова не говоря, Ар-Шарлахи судорожно нашарил кувшинчик и чашку. Никому не предлагая, налил до краёв и, приподняв нижний край повязки, осушил тремя глотками. Разжал пальцы, и чашка боком упала на ковёр.

– Делим эти шестьсот тысяч – и уходим, – сипло сказал он. – Пока не поздно…

В каюте стало очень тихо. Рёв пламени и треск балок усилились настолько, что вполне могло показаться, будто занялся уже нос «Самума».

– Что?! – еле слышно выдохнул Лако. – Шарлах! Опомнись! Они же просто тянут время! Пригрози им десантом!..

– Да затребовать на борт судью – и всё! – возмущённо пробасил широкий, как валун, Мирго, даже во время дела не расставшийся с серебряным скорпионом на правом плече. – Прижечь ему пятки пару раз – вот вам и выкуп!

– Да ты что?! – прохрипел страшно осунувшийся Орийза, подаваясь к Ар-Шарлахи. – Кто же такую удачу упускает?! Взять сполна выкуп, а потом ещё бросить десант!..

«Сейчас меня убьют… – обречённо подумал Ар-Шарлахи. – Стало быть, заслужил…»

– Хорошо… – безразлично выговорил он, почти не слыша собственного голоса. – Делайте, что хотите… высаживайте десант, прижигайте пятки, требуйте остаток выкупа… а я беру свою долю и ухожу…

– Как уходишь? – закричал Лако, вскакивая на ноги. – Ты не можешь уйти! Ты нас сюда привёл!

– Я вас сюда привёл, – с предсмертным равнодушием отвечал ему Ар-Шарлахи, – но с моими приказами вы не согласны… Я беру свою долю и ухожу…

– Ты струсил? – осведомился Мирго с оскорбительной мягкостью в голосе.

Ар-Шарлахи через силу поднял веки и посмотрел ему в глаза.

– Да… – сказал он. – Я струсил…

Главари были в замешательстве. Поведение Ар-Шарлахи их пугало, но слишком уж дразнил, завораживал соблазн неслыханной наживы.

– Ладно, – бросил Лако. – Будь по-твоему. Бери свою долю и уходи. И заодно часть моей – в счёт «Белого скорпиона». Теперь он мой целиком!..

Лако круто повернулся и вышел. За ним последовали остальные. Алият, с лицом, настолько бледным, что оно по цвету почти не отличалось от повязки, повернулась к Ар-Шарлахи, хотела что-то сказать, но лишь махнула рукой и тоже вышла. Слышно было, как она там, наверху, сердито командует, сколько мешков оставить, а сколько сгрузить. Ар-Шарлахи схватил кувшинчик и, сорвав повязку, выпил остатки вина прямо из горлышка. Снаружи выло пламя и страшно кричали люди. Не иначе Орийза приказал готовиться к десанту…

* * *

«Самум» уже уходил прочь от Зибры под всеми парусами, когда Алият наконец вернулась в каюту караванного. Ар-Шарлахи сидел ссутулясь и вертел в пальцах пустую чашку, бессмысленно разглядывая ободок.

– Люди недовольны, – сказала Алият.

Ар-Шарлахи поднял голову и непонимающе посмотрел на вошедшую. Машинально поправил повязку.

– Что?..

– Люди недовольны, что ты не пустил их в десант.

Некоторое время Ар-Шарлахи сидел неподвижно. Потом поднялся, пошатнувшись, и бешено уставился на Алият.

– Недовольны? – каким-то не своим, пронзительным голосом вскрикнул он и вдруг, размахнувшись, что было сил метнул чашку в стену. Чашка разлетелась вдребезги, по переборкам и потолку коротко прошуршали черепки. – Кто недоволен?

Оттолкнул Алият и ринулся в дверь, бормоча:

– Резать вам не дали… Жечь вам не дали… Грабить… Недовольны…

Увидев перед собой бледного неистового главаря, столпившиеся на палубе разбойнички шарахнулись, образовав вокруг него этакую подкову пустоты.

– Кто недоволен? – всё тем же незнакомым пронзительным голосом выкрикнул Ар-Шарлахи. – Недовольных – не держу!.. В десант хотите? Сейчас пойдёте в десант!..

– Пыль по левому стремени! – заорали с мачты. – Большая пыль!..

Все резко повернули голову. В снастях свистел ветер, стонали подпружные балки, шипел песок.

– Да верблюд меня забодай!.. – потрясённо выговорил кто-то.

Слева по борту из-за горизонта вставала плотная песчаная туча. Вне всякого сомнения, к Зибре полным ходом приближался огромный караван – кораблей пятнадцать, не меньше.

В украшенное тремя складками плечо Ар-Шарлахи больно впились чьи-то пальцы. Обернувшись, он увидел широко раскрытые тёмные глаза Алият.

– Как ты… почувствовал?.. – не веря, спросила она.

Ар-Шарлахи не ответил. Отвернулся и вновь зачарованно уставился на дымную пелену. Губы его беззвучно шевелились.

– Ну всё… – выдохнул кто-то неподалёку. – Это же тот караван, что на Турклу шёл… С полдороги вернулись…

– Как раз и накроют, – горестно откликнулся рослый разбойник с вывороченными красными веками. – Сходили, короче, в десант!.. Ловко мы оттуда…

– Смотри, накличешь! – цыкнули на него. – Ловко! Вот заметят сейчас нашу пыль – и будет тебе ловко…

– Пыль на хвосте! – словно в подтверждение этих последних слов, закричали с мачты.

Ар-Шарлахи схватился за тугой канат и подался за борт, всматриваясь. Погоня? Не может быть… Всего один корабль и тоже идёт со стороны Зибры…

Рядом нервно рассмеялась Алият.

– Да это же «Белый скорпион»! – бросила она то ли с презрением, то ли с восторгом. – Передумал, значит, Лако! Вовремя, ничего не скажешь…

* * *

Пыльное облако на горизонте уже смешалось с дымом пожара. Войска спешили на выручку Зибре, справедливо не обращая внимания на всякие мелочи, вроде улепётывающего «Самума». Главной задачей было накрыть разбойничий караван.

Тем не менее Ар-Шарлахи гнал корабль до тех пор, пока дым Зибры не канул за горизонт. Лишь тогда он приказал убавить парусность и дал возможность «Белому скорпиону» догнать «Самум».

Поравнявшись с двухмачтовиком, каторга отсигналила остановку, и Лако спрыгнул за борт. На этот раз, нимало не заботясь о достоинстве, он кинулся к «Самуму» бегом – спотыкаясь и вздымая песок.

– Переиграем?.. – задыхаясь, бросил он сразу, как только оказался на палубе. В глазах его Ар-Шарлахи прочёл страх и уважение.

– Что там? – сдавленно спросил он.

Лако сморщился и с силой отёр лоб ладонью.

– Плохо там, – с досадой бросил он. – Орийза повёл десант… Увязли, короче…

Вновь хлопнули, напряглись паруса, палуба покачнулась. Корабли двинулись дальше – в пустыню.

– А ты почему не остался?

Лако, должно быть усмехаясь, щурился на зыбкий горизонт, где до сих пор мерещился дым горящего порта.

– Да вспомнил вдруг, – признался он нехотя. – Орийза-то ведь никогда особым умом не отличался. А уж если монету ему показать!.. Нет, думаю, лучше я с тобой пойду, чем с ним останусь. Видишь вот, не ошибся…

Он помолчал и вновь посмотрел исподлобья на Ар-Шарлахи.

– Ну у тебя чутьё… Слушай, а может, ты колдун?

– Государь издал указ, что колдовства не бывает, – буркнул Ар-Шарлахи.

– По указу и разбоя не бывает. Как же ты всё-таки понял, что караван возвращается?

Ар-Шарлахи пожал плечами:

– Да ничего я не понял…

– А почему тогда ушёл?

«Так тебе всё и объясни…» – хмуро подумал Ар-Шарлахи.

– Крови лишней не люблю, – сказал он сквозь зубы.

– Лишней? – не понял Лако.

Ар-Шарлахи невесело усмехнулся. Пора было переводить всё на шутку. Больно уж откровенный завязывался разговор.

– Да старичок был один… – уклончиво сказал он. – Гоен его звали… Так вот он учил, что ничего лишнего в жизни быть не должно.

– Ну да! – поморгав, возразил Лако. – А сам вон, я смотрю, вино пьёшь кувшин за кувшином… Тоже ведь лишнее.

– Вино – не лишнее, – вздохнул Ар-Шарлахи. – Вино – это необходимость.

Лако вежливо посмеялся, потом насупился, покашлял.

– Да вот насчёт «Белого скорпиона»… – видимо испытывая сильную неловкость, сказал он. – Целиком я его сейчас всё равно не откуплю. Ты уж мне мою долю-то верни, а? А то мне тогда и с людьми расплатиться нечем будет…

* * *

Оазисом это назвать было трудно. Тем не менее узловатые и словно вихляющиеся над самой землёй стволы были оперены чем-то вроде зыбкой узкой листвы. Места шли малознакомые, к юго-востоку от Зибры вообще старались не забираться: во-первых, колёса изломаешь, во-вторых, туземцы… Вдобавок солнце уже уходило за горизонт, на внезапно посиневшем небе вспыхнули вдруг неизвестно откуда взявшиеся здесь перистые облачка, и стало казаться, что кто-то вздул до самого зенита ярко-розовый пух.

Не желая рисковать, на «Самуме» и «Белом скорпионе» убрали паруса, и маленький караван пополз на мускульной тяге по узкому песчаному рукаву, прорезающему дебри насквозь. Так, во всяком случае, утверждал Лако. На той стороне, по его же словам, снова начинались пески. Даже если назавтра в Зибре снарядят за ними погоню, вряд ли их караваны осмелятся проверить эту тропу.

Внезапно «Белый скорпион», идущий впереди, нелепо задрал корму так, что задние колёса оторвались от песка. Надо полагать, мудрый проводник Лако въехал в какую-то подземную полость и посадил каторгу на брюхо.

Ар-Шарлахи (он стоял в рубке «Самума», припав к амбразуре переднего обзора) выругался не хуже своего предшественника, досточтимого караванного Хаилзы.

– Знаток!.. Все тропы на ощупь помнит!.. – Вне себя Ар-Шарлахи повернулся к штурвальным. – Правее возьми…

«Самум» начал манёвр и вдруг, затрещав, накренился. Левое заднее колесо провалилось почти до оси.

– Н-ну… – На этот раз у Ар-Шарлахи даже слов не хватило для возмущения. – Откуда здесь ямы? Песок же…

Он кинулся к боковой амбразуре. Было ещё достаточно светло, чтобы ясно разглядеть торчащие из-под ушедшего по ступицу в песок огромного колеса концы каких-то жердей и обрывок циновки. Подземные полости, вне всякого сомнения, были делом человеческих рук.

В полу откинулась прямоугольная крышка, и из люка выглянула встревоженная Алият.

– Что случилось?

– В ловчие ямы угодили, – озадаченно потирая переносицу, сообщил Ар-Шарлахи.

– Что? – Алият поспешно выбралась из люка и тоже припала к боковой амбразуре. – Странно…

– Что странно?

– Ловчие ямы – для кораблей?

– Ну, это вряд ли, – сказал Ар-Шарлахи. – Корабли сюда не заходят. Наверное, за полгода мы первые… Скорее уж, на джейранов копали…

По наклонной палубе пробежали, потом послышались непонятный всхлип, звук падения, и кто-то истошно закричал:

– Вниз! Все вниз!..

– Да что они там?.. – с досадой сказал Ар-Шарлахи, делая шаг к двери, и в этот миг что-то тоненько свистнуло у виска.

– Ложись! – падая на пол, пронзительно взвизгнула Алият.

Один из рулевых уже присел на корточки. Второй медленно оползал по огромному штурвалу. Между бровью и глазом у него торчал тонкий, не длиннее мизинца шип.

Судорожным движением Ар-Шарлахи опустил заслонку амбразуры, а спустя мгновение в толстое кимирское стекло клюнули одна за другой ещё две колючки, выпущенные, должно быть, с очень близкого расстояния. Сзади послышался негромкий сдвоенный стук – это опомнившиеся Алият и уцелевший рулевой заслонили две другие амбразуры.

Ар-Шарлахи напряжённо всматривался в синеватый сумрак за толщей стекла, но не мог различить среди чёрных извивов узловатых развилистых стволов ничего, что хотя бы отдалённо напоминало человеческую фигуру. Ещё один шип ударился в заслонку, подобно злобному насекомому.

– Верблюд упал, приехали… – с нервным смешком выговорил рулевой. – Они ж ведь нам теперь и высунуться не дадут!..

– Плохо, что к ночи дело, – пробормотала Алият. – Говорят, они в темноте видят… Да потом ещё и подожгут, наверное… – Она обернулась к Ар-Шарлахи. – Ну что стоишь? Придумай что-нибудь! Потом ведь поздно будет…

Некоторое время Ар-Шарлахи молчал. Потом сел, даже не потрудившись подобрать под себя ноги, уронил руки на колени, ссутулился.

– Это нам за Зибру… – глухо выговорил он, не поднимая головы.

Глава 17. Чёрный колдун

Свет ущербной луны падал из узкой амбразуры, наискосок пересекая рубку смутно-белой полосой. Жечь огни из осторожности не решились. Слабый ночной ветер перебирал узкие листья в залёгших вокруг чёрных зарослях. Малейший шорох пугал, настораживал.

– Как там Лако… – то ли спросила, то ли просто вздохнула Алият.

Ар-Шарлахи поднялся и выглянул. Темно, да ещё и стекло мешает… Кажется, по кормовой рубке каторги кто-то шёл, пригнувшись. В жидком лунном свете обозначилась на секунду чёрная человеческая фигурка. Впрочем, нет… Должно быть, почудилось…

– А может, и не подступятся, – тихо сказал Ар-Шарлахи, не то успокаивая Алият, не то самого себя. – Ямы-то ведь охотничьи… Не всем же племенем они, в конце-то концов, джейранов этих караулят!.. Ну сколько их может быть? Ну десять человек, ну от силы пятнадцать… Да и не нападут они без разрешения колдуна! А колдун на охоту не ходит…

– И откуда ты всё это знаешь? – враждебно бросила Алият. – Тебя и этому в Харве учили?

Ар-Шарлахи невольно улыбнулся:

– Ну, не то чтобы учили… Но был там у нас такой Левве, правда его считали скорее колдуном, нежели мудрецом… Так вот он всерьёз занимался туземцами. Знал язык, заклинания, пытался даже мёртвых вызывать… Но это уже, конечно, тайком, так сказать, в кругу учеников…

– И что… вызвал кого-нибудь? – недоверчиво спросила Алият.

– Понятия не имею. Я был ученик Гоена. А с Левве только беседовал иногда, интересовался нганга…

– Чем-чем?

– Ну, этими самыми заклинаниями…

– И научился? – Кажется, Алият была сильно обеспокоена.

Ар-Шарлахи засмеялся:

– Нет. Всё, что я вынес из бесед с премудрым Левве, это твёрдое убеждение, что никакого колдовства нет вообще. Так что здесь я вполне согласен с Улькаром…

– Как это нет колдовства? – возмутилась Алият. – Да кого хочешь спроси!..

Но спрашивать, однако, было некого, а кроме того, в следующий миг заросли огласились жутким воем. Оба кинулись к амбразурам, но по-прежнему ничего нового не увидели: серый песок и опылённые луной узловатые скорченные стволы. Вой оборвался так же внезапно, как и начался.

– Ого… – испуганно понизив голос, проговорил Ар-Шарлахи. – Да нет, их там не десять-пятнадцать… Глоток сто, наверное, а?..

– Смотри! – глухо сказала Алият.

В дебрях один за другим вспыхивали факелы. Зарождаясь около большого огня (костра, надо полагать), они расползались в цепь, и цепь эта, несомненно, приближалась к оступившимся в ловчие ямы «Самуму» и «Белому скорпиону». Возник и пополз со всех сторон невнятный угрожающий гомон, смешивающийся в однообразное «нга-нга-нга-нга-нга…» Алият бросилась к противоположной амбразуре.

– И там то же самое!..

– Понятно… – сдавленно выговорил Ар-Шарлахи. – Поджигать идут…

Постоял, решаясь, потом приоткрыл заслонку и звучно нараспев произнёс, почти выкрикнул:

– Нганга ондонго!

Закрыл поспешно и снова припал к стеклу. Неужели не сработает? Левве говорил, что однажды остановил так целое племя… Кажется… Да! Цепь огней заколебалась. Гомон смолк. Ещё несколько секунд прошло в напряжённом ожидании. Факелы горели, не приближаясь.

Снизу забарабанили в крышку люка. Алият (выяснилось, что она стояла на крышке) сделала шаг в сторону и, нагнувшись, рванула кольцо.

– А ну-ка тихо! – прошипела она отшатнувшемуся Айче. – Быть при оружии и ждать приказа. Всё!

Рискуя лишить Айчу сознания, захлопнула люк и, медленно выпрямившись, повернулась к Ар-Шарлахи.

– Теперь понимаю… – еле слышно сказала она. Попятилась и задела штурвал. – Вот теперь я всё понимаю… Прав был Лако…

Ар-Шарлахи, не слушая, высматривал что-то сквозь толстое стекло заслонки.

– Нет, это ненадолго… – с отчаянием бросил он. – Сейчас приведут колдуна и пойдут снова… Продержаться бы до утра…

Он оглянулся и увидел глаза Алият. Она стояла у амбразуры, и полоса лунного света теперь пересекала её лицо наискосок.

– Ты что?.. – Ар-Шарлахи шагнул к Алият, и она вжалась спиной в переборку. Он остановился, всё понял – и засмеялся. Смех, правда, вышел невесёлый.

– Вот, наверное, и Левве так… – сказал он, жалко кривя рот. – Когда его пришли убивать… сразу после указа… Наверное, он тоже пытался отогнать толпу этими своими заклинаниями… И вероятно, с тем же успехом…

Прошло уже довольно много времени. Цепь факелов по-прежнему держалась в отдалении. Отдельные огни гасли, выгорая. Снова приоткрылся люк.

– Там вроде по борту что-то прошуршало, – сипло сообщил Айча. – Проверь, на палубу никто не взобрался?..

Впрочем, можно было уже и не проверять. Все трое отчётливо услышали в тишине позвякивание металла и шлёпанье босых ног.

– Кто говорит нганга? – прозвучал снаружи гнусавый и какой-то даже нечеловеческий голосок. Слова он выговаривал странно – словно на вдохе, а не на выдохе.

– Я… – хрипло отозвался Ар-Шарлахи.

Снаружи помолчали. Потом странный голос раздался снова:

– Выйди, кто говорит.

Трое переглянулись. В рубке было темно, поэтому Ар-Шарлахи не видел выражения лиц Айчи и Алият. Сделал шаг к дверце, ведущей на палубу, и почувствовал повыше локтя знакомую сильную хватку маленьких пальцев.

– Надо идти… – как можно тише выдохнул он. – Может, договорюсь…

Пальцы, помедлив, разжались. Ар-Шарлахи приоткрыл дверцу и, шагнув наружу, тут же её захлопнул. За спиной немедленно лязгнул лёгкий стальной засов.

Перед Ар-Шарлахи на осветлённой луной палубе стояла гладкая, словно выточенная из чёрного гранита, тщедушная человеческая фигурка. Тонкие запястья были украшены браслетами из золотой проволоки, на узкой впалой груди раскинулись полукружьями нанизанные на кожаные шнуры кусочки металла, какие-то клыки, просверлённые камушки и даже черепа мелких ящерок. От пояса до колен простиралась столь же сложно устроенная юбка из полосок шкур, древесной коры и кожаных плетёных ремешков.

Ар-Шарлахи взглянул в лицо незнакомцу и вздрогнул, увидев ощеренную деревянную маску, очень похожую на ту, что когда-то показывал ему в своё время премудрый Левве.

* * *

Неяркие трепещущие отсветы небольшого костра выхватывали из мрака резные свирепые морды идолов, и казалось, что жестокие деревянные боги гримасничают и перемигиваются. Должно быть, издалека пришлось тащить сюда низкорослым чёрным туземцам толстенные эти столбы. Здесь-то ведь ни единого прямого ствола не сыщешь… Стало быть, не зря матери в тени Ар-Шарлахи (да и везде, наверное) пугали детей, что, если будешь гулять допоздна, попадёшься чёрным колдунам, ворующим лес в безлунные ночи. Сколько раз, помнится, Ар-Шарлахи из озорства забирался вечером в самую чащу и, зловеще ухая, принимался ломать подобранные с земли сухие сучья. И малышня с визгом летела в селение.

Не одну, должно быть, жизнь пожрал любой из этих идолов ещё в ту пору, когда был деревом. Ар-Шарлахи представил себе туземцев, бесшумно крадущихся в полной темноте к указанному колдуном стволу. Опасное дело… Заметит кто-нибудь из жителей тени – тут же поднимет тревогу. Если успеет, конечно… А ведь люди в самом деле иногда пропадали…

– Так ты знал Левве? – тихо спросил Ар-Шарлахи.

Неподвижное лицо Мбанга, всё покрытое страшными в своей правильности шрамами, не слишком отличалось от скинутой им маски. Та же резьба, только не по дереву, а по живому…

– Нет, – всхлипнул на вдохе жуткий ночной голосок. – Его знал Н’Гонба. Он дал ему маску, чтобы его не убивали.

– Не помогла ему маска, – сказал Ар-Шарлахи. – Когда был… – Тут он усомнился, знает ли Мбанга слово «мятеж», и решил построить фразу попроще и поподробнее. – Когда большие белые люди стали убивать друг друга, Левве тоже убили. Убили за колдовство.

Ему показалось, что Мбанга усмехнулся, но, скорее всего, причиной были всё те же отсветы костра, словно ощупывавшие шрамы на неподвижном чёрном лице колдуна.

– Либи… – Так он произносил имя Левве. – Либи не мог колдовать. Чтобы колдовать, надо быть чёрным. Надо уметь говорить в себя. Надо всегда жить в пустыне, а не спускаться с гор. Надо много знать и иметь шрамы на лице. – Колдун помолчал и повторил: – Либи не мог колдовать.

– Да, – сказал Ар-Шарлахи. – Колдовать он не мог. Но другие думали, что может. А ещё его не любили за то, что он считал вас людьми, а не животными.

– Либи был добрый человек, – равнодушно прошелестел Мбанга. – Но он очень мало знал. Он думал, что животные хуже людей.

Ар-Шарлахи несколько опешил. Честно говоря, он просто хотел польстить чёрному народцу. Последние слова колдуна озадачили его и отчасти даже испугали.

– Если ты не встречался с Левве, – проговорил он наконец, – как ты выучил наш язык?

Чёрный колдун, по обыкновению, ответил не сразу.

– Я позволил поймать себя. И служил большим белым людям очень долго.

– Зачем?

– Хотел знать.

– Знать наш язык?

– Нет. Другое.

– Узнал? – спросил Ар-Шарлахи, стараясь подладиться под неторопливую отрывистую речь туземца.

– Нет, – прошелестел Мбанга. – Тогда – нет. Теперь – знаю.

Всхлипывающий шёпот колдуна прозвучал довольно зловеще, и Ар-Шарлахи с содроганием обвёл глазами жестоко ухмыляющиеся морды идолов. Беседа вроде бы шла самая мирная, но это ведь туземец! Может быть, у них так принято: сначала поговорить по душам, а потом уже – в жертву?.. Вновь чувствуя озноб, Ар-Шарлахи закутался в плащ, так и не разрешив себе скосить глаз туда, где должны были чернеть над зарослями громады «Самума» и «Белого скорпиона». Во всяком случае, шума оттуда не доносилось ни малейшего, и Ар-Шарлахи немного успокоился.

Ему очень хотелось спросить, о чём же именно узнал недавно Мбанга, но теперь он боялся оскорбить колдуна прямым вопросом.

– Ты долго служил большим белым людям, – осторожно начал издалека Ар-Шарлахи. – Ты хотел знать. Но не узнал. А сейчас знаешь… Как тебе это удалось?

– Ты хотел спросить не об этом.

Ар-Шарлахи вздрогнул.

– Да, – сказал он. – Ты прав. Я хотел спросить о самом знании.

Колдун еле заметно кивнул. Первое человеческое движение. Хотя оно, возможно, и было человеческим – Мбанга мог перенять его у своих давних хозяев.

– Ты тоже добрый человек. Ты похож на Либи. Но я рад сказать тебе то, что сейчас скажу. Думай, что я говорю это не тебе, а всем людям, пришедшим с гор.

Голос, похожий на вздохи ветра, смолк, но потом зазвучал снова:

– Вы пришли с гор и прогнали нас отовсюду. Но теперь пришли другие и прогонят вас.

– Другие?

Колдун молчал.

– Какие другие?

– Они похожи на вас, – помедлив, отозвался он. – И они уже начинают вас прогонять отовсюду.

Ар-Шарлахи моргал.

– Я не понимаю, о ком ты говоришь, – сказал он наконец. – Нас никто не прогоняет.

Вывороченные серые губы шевельнулись в подобии улыбки.

– У вас всё меньше кораблей. Вы всё реже выходите на них в пустыню. Вас самих всё меньше и меньше.

– Да нет же! – обескураженно промолвил Ар-Шарлахи. – Ты… – Он чуть было не сказал: «Ты ничего не понял», но вовремя прикусил повязку. Колдуну таких слов говорить не следовало. – Просто была война. Убивали людей, жгли корабли. Но это делали мы сами, понимаешь?

– Вы так думаете. Копьё тоже думает, что оно колет. Но колет не копьё, а рука.

Ар-Шарлахи чуть не рассмеялся, но потом вспомнил вдруг Харву, вышедшую на улицы с какими-то странными нездешними товарами в руках, обнищавшие тени, полупустые рыночные площади, чёрные скелеты кораблей на раскалённом красноватом щебне плато Папалан…

– Ты хочешь сказать… что пришли эти самые другие и… подстроили войну?.. – Он огляделся, словно беря деревянных идолов в свидетели, что такого быть не может. – Но тогда где они? Почему их не видно?

– Чтобы увидеть, нужно смотреть, – последовал загадочный ответ.

– Ну… хорошо… – вконец растерявшись, сказал Ар-Шарлахи. – Я… постараюсь… Но скажи хотя бы, где смотреть?

На этот раз колдун молчал особенно долго. Нехотя разомкнулись вывороченные губы.

– Там, где кланяется сталь.

Ар-Шарлахи невольно просунул руку под головную накидку и прижал кончики пальцев к бьющемуся виску.

– Что это значит?

Колдун молчал.

– Кланяется сталь… – в недоумении повторил Ар-Шарлахи. – Хорошо, а как добраться туда, где она… кланяется?..

– Идти отсюда всю ночь по звезде Н’Гоба. Вы называете её Альк-Ганеб.

Ар-Шарлахи наморщил лоб, соображая.

– Это где-то между Турклой и Ар-Нау?.. Но там же, говорят, кивающие молоты… – Он осёкся и уставился на колдуна, внезапно сообразив, что именно о кивающих молотах и ведётся речь. – А ты сам хоть раз это видел?

– Да. Те, кому кланяется сталь, нас не трогают.

– А нас?

– Вас они жгут, – равнодушно прикрыв веки, на вдохе шепнул колдун. – Но не всегда… – Вновь открыл чёрные с сияющими белками глаза, и Ар-Шарлахи показалось, что Мбанга смотрит на него с детским любопытством. – Ты пойдёшь туда?

– Не знаю… – в замешательстве сказал Ар-Шарлахи и вдруг понял, что означает для него и для всех остальных последняя фраза колдуна. – Так ты нас отпускаешь?

– Да. Ты пойдёшь и скажешь большим белым людям: пришли другие, и они вас прогонят.

* * *

Весь остаток ночи вокруг «Самума» и «Белого скорпиона» пылали костры и факелы. Однако к туземцам они уже не имели никакого отношения. Вообще такое чувство, что заросли справа и слева были теперь совершенно безлюдны. В неровном красноватом свете команды с бранью и надсадными криками освобождали увязшие в песке корабли. «Самум» относительно быстро выехал, выправляя крен, по прокопанной для левого колеса наклонной колее, а вот с севшим на брюхо «Белым скорпионом» пришлось повозиться…

Командир зеркальщиков Илийза ползком выволок тяжеленный мешок по оползающему склону и, вытряхнув неподалёку от костра, обессиленно повалился на песок.

– Берегись! – полоснул откуда-то из красноватой трепещущей полутьмы голос Лако.

Не поднимаясь, Илийза повернул голову. Из-под днища каторги метнулись розоватые балахоны, а в следующий миг «Скорпион» дрогнул и с тяжким мощным вздохом осел почти на локоть.

– Все целы?..

Песок справа от Илийзы шевельнулся – это рядом с ним упал задохнувшийся Айча.

– Чуть не придавило, – возбуждённо сообщил он. – Мешок так под днищем и остался… Ну ничего… Зато задние колёса на ходу. Дальше – проще…

Из зарослей, увязая при каждом шаге, выбрался молоденький большеглазый разбойничек с охапкой тяжёлых извилистых сучьев. Сбросил с глухим дробным стуком ношу и тоже присел к костерку.

– А мы уж думали, тебя там чёрненькие зажарили, – уязвил Айча.

Разбойничек вздрогнул и оглянулся на переплетения узловатых стволов.

– Не… – сказал он. – Никого там нет. Пусто…

Взял одну дровину и попробовал сломать о колено, в результате чего повалился на спину, но дровину так и не сломал.