Текст книги "Разбойничья злая луна"

Глава 36. По обломкам железных птиц

Пламя на горизонте полыхало весь день. Медленно бурлило, вспучивалось тяжёлыми, испятнанными копотью пузырями, иногда то здесь, то там лениво взмывал алый язык и, оторвавшись от общей массы огня, какое-то время жил самостоятельно, парил, шевелясь и кривляясь в чёрном дыму. Полнеба заволокло гарью. Зловещей своей неспешностью пламя напоминало пылевую бурю, что наползала на «Самум» два дня назад. Пожар Зибры рядом с ним показался бы малым костерком.

Странно, но сияющие трубы вопреки опасениям Ар-Шарлахи не взорвались и не воспламенились. Стройные, серебристые, они по-прежнему тянулись с севера на юг, словно огненная толчея за кормой не имела к ним никакого отношения.

Команда «Самума» ждала решения. Главарь затворился с Алият в своей каюте и, надо полагать, опять замышлял что-нибудь такое, от чего у добрых людей ум за разум заходит. Маясь, бродили по палубе, сбивались в небольшие группы, толковали вполголоса, поглядывая то на юг, то на север.

– Стало быть, и на кивающие молоты управа есть… – с дрожью в голосе говорил Ард-Гев, насупив густые сросшиеся брови. – Надо же, страсть какая! А грохоту от них, грохоту!..

– Синие, скользкие… – презрительно передразнил кого-то Горха. – Нашёл чем пугать!.. Из моря ведь выпорхнули, не иначе…

– А я так думаю, братцы, что это сам Шарлах птичек этих вызвал…

На говорящего уставились с боязливым недоверием. Конечно, Шарлах заговорённый, вдобавок колдун, но не до такой же степени!..

– Сам слышал, как он кивающие молоты ругал: к морю, мол, не пускают… Ну и вот…

– Это где ж ты такое слышал?

– А сквозь переборку…

– Подслушивал, что ли?

– Да как?.. – Говорящий смутился.

– Ты смотри, – пригрозили ему. – Застанет, щёлкнет этак пальчиками – и твой же нож тебя и по горлу!..

– А я вот другое слышал… Только-только всё это стряслось, Алият говорит: что ж ты, мол, рассказывал, будто птицы у них деревянные? А они вон, видишь, какие…

– Ну… А он?

– А он ей: чего, мол, ты хочешь? С тех пор двести лет прошло…

Все примолкли в тревожном недоумении.

– Это сколько ж ему лет-то?

– Да может, он не про себя…

– Ох, братцы, потащит он нас к морю, чует моё сердце…

* * *

Сердце не обмануло. Вскоре на палубе появился Ар-Шарлахи и велел ставить паруса. Угрюмо подчинились. Недовольства, впрочем, никто не выказывал, возможно, потому, что за кормой всё так же неспешно бурлило огромное грязное пламя, и невольно хотелось уйти от него как можно дальше. К вечеру оно стало ещё страшней; казалось, весь мир, лежащий за северным горизонтом, объят огнём: Пальмовая дорога, Харва, Кимир…

Странной была эта ночь: наблюдателей пробирал озноб, и причиной тому был не один только холод. Вздымалось на севере розовое зарево и вовсю бесчинствовала разбойничья злая луна. Холодно светились справа бесконечные трубы, похожий на огромного скорпиона «Самум» медленно полз в полном безветрии по светлым пескам.

Утром, когда за кормой осталась лишь чёрная прозрачная дымка, Ар-Шарлахи попробовал связаться с Улькаром. Государь был испуган. Ему уже доложили, что горят пески кивающих молотов.

– Зачем ты это сделал? – хрипло спросил он, и Ар-Шарлахи на некоторое время утратил дар речи. Улькар явно переоценил его скромные возможности. Но рассказывать подробно о железных птицах и об их предполагаемых хозяевах показалось Ар-Шарлахи делом сложным, и то ли поэтому, то ли от усталости, но он ответил государю просто:

– Они не пускали меня к морю…

После этих слов Улькар обезумел. Он кричал, что Ар-Шарлахи оставил его один на один с Кимиром, он уже грозил страшными карами, и пришлось волей-неволей объяснить, что же произошло на самом деле.

Судя по всему, Улькар был потрясён. Устройство шуршало почти минуту, и Ар-Шарлахи даже забеспокоился: уж не сломалось ли? Он собрался окликнуть государя, но тут Улькар наконец подал голос.

– Как ты думаешь, там хоть кто-нибудь уцелел? – с надеждой спросил он.

– Вряд ли… – поёжившись от воспоминаний, ответил Ар-Шарлахи. – Всё сгорело, по-моему…

– Вот как?.. – Улькар что-то тревожно обдумывал. – Ну всё равно… Если они… Или эти их враги, как ты говоришь… Не важно… Словом, если тебя всё-таки перехватят, спрячь мой указ подальше. А не будет другого выхода – уничтожь. Пусть считают, что ты решился выйти к морю на свой страх и риск…

Ар-Шарлахи подумал, что, в общем-то, так оно и есть, но произносить это вслух не стал.

– Странно… – выключив устройство, сказал он Алият, молчаливо присутствовавшей при его разговоре с государем. – Выходит, как ни мешали Улькару кивающие молоты, а без них ему трудно придётся…

– А нам?

– Боюсь, что и нам тоже.

– Не понимаю, – сердито сказала Алият. – Ты их ругал, ты с ними ссорился… А теперь? Жалко, что ли, стало?

Он задумался и озадаченно хмыкнул.

– Да пожалуй, что и жалко… – проговорил он, сам себе удивляясь. – Тут вот ещё, понимаешь, какое дело… Да! Они, конечно, шакалы! Отняли у нас пустыню, закрыли выход к морю…

– Да он нам и раньше не был нужен! – перебила Алият.

– Не важно!.. Вообще, делали с нами, что хотели… И всё же при этом в мире было какое-то равновесие. А вот теперь… – Ар-Шарлахи умолк и долго покачивал головой. – Да… – сказал он наконец. – Теперь я даже и не знаю, что будет. Даже если они не станут здесь больше воевать. Не знаю…

* * *

К вечеру по левому плечу обозначилось чёрное пятно, отчётливо выделяющееся на фоне блещущих под солнцем песков, и Ар-Шарлахи приказал изменить курс. Пятно поплыло навстречу, обретая рельеф, становясь похожим на выжженный маленький оазис. Или на спалённый в уголь караван. Знакомая картина. Клочья копоти, пятнающие песок, обгорелые балки, рваный металл…

«Самум» прошёл по краю пятна, марая сажей колёса. Стоя у борта, Ар-Шарлахи озадаченно всматривался в это, по всему видать, свежее пепелище. Ветер шевелил чёрные хлопья, тянуло гарью. Точно таким же ударом «разрисованные» накрыли на его глазах «Белый скорпион»… Да, но что же они накрыли здесь?

В центре выгоревшего пятна горбилось невысокое, изуродованное взрывом сооружение с остатками огромной решётчатой чаши, окружённое чёрными обломками странных, слегка похожих на кивающие молоты конструкций, также обугленных, исковерканных почти до полной бесформенности. Песок был разрыт чудовищными осыпавшимися воронками и покрыт особенно плотным слоем копоти. Одна из конструкций явно пострадала меньше других, и Ар-Шарлахи велел пройти как можно ближе к ней, что и было выполнено в точности, хотя и с большой неохотой.

Конструкция представляла собой жёлоб длиной в два человеческих роста, укреплённый на покривившейся башенке основания. На жёлобе покоился странный предмет, напоминающий острорылую рыбу с веретенообразным туловищем и раскинутыми брюшными плавниками, которые хотелось назвать скорее крыльями.

– Нет, – сказал наконец Ар-Шарлахи. – Нефть они здесь не добывали. Баков нет, трубы – в стороне. Это что-то другое.

– Что? – тут же спросила из-за плеча Алият.

– А верблюд их знает! Скорее всего, эти самые их ракеты. Вроде тех, которыми они сожгли Лако… Видишь вон, какая штука лежит на жёлобе? Крылышки у неё… – Ар-Шарлахи нахмурился, что-то прикидывая, затем лицо его просветлело. – Точно, точно… – сказал он. – Трубы-то им охранять надо было…

– От кого? Мы здесь первые.

Ар-Шарлахи пожал плечами:

– Ну, не от нас, конечно… От этих… от врагов своих… с железными птицами…

– Да… – молвила Алият, оглядывая напоследок пепелище. – Много наохраняли… Против железных птиц, пожалуй, ничего и не сделаешь…

* * *

Следующим утром, однако, выяснилось, что Алият была не совсем права. Сначала прямо по рогу сверкнуло издали нечто похожее на исковерканный церемониальный щит, потом солнечные блики, словно откликнувшись, вспыхнули по левому плечу. По барханам были размётаны металлические клочья, какие-то обломки, зачернело небольшое пятно копоти.

Спрыгнув из бортового люка на пышущий песок, Ар-Шарлахи подошёл к измятому куску металла, тронул, обжёгся, поднял, ухватив сквозь полу белого балахона. Обрывок металлического листа был тонок и почти невесом. По краю бежал двойной ряд заклёпок.

Ар-Шарлахи хмыкнул, выпрямился, огляделся. Блеск этого странного металла был ему знаком. Щиты и лезвия блещут не так. Шероховатый, серо-серебристый и удивительно лёгкий, именно он пронёсся вчера над пустыней, заставив содрогнуться каждую песчинку.

Команда столпилась вокруг главаря. Кто-то побрёл к дальним барханам, где тоже что-то посверкивало. Судя по всему, обломки металлической птицы рассеяло взрывом с большой высоты.

– Нет, – решил наконец Ар-Шарлахи. – Конечно, это не сталь и не железо. Будь они из железа, они бы и летать не могли, наверное…

– Кто?

– Птицы. – Он разжал пальцы, и лёгкий, как дерево, обрывок металла упал в песок. – Значит, одну из них всё-таки подбили… А может, и не одну…

Кто-то снова поднял накалившийся на солнце обломок, держа его кончиками пальцев. Поцокав языком, передал другому. Ард-Гев нашёл неподалёку стальной стержень, увенчанный рукояткой с прорезями для пальцев. Все по очереди брались за эту рукоять, недоумевая. Получалось, что стержень по замыслу должен торчать из кулака вниз, непонятно только зачем. Впрочем, даже если бы он торчал вверх – какая разница?..

Притихшие, вернулись на «Самум» и хотели уже двинуться дальше, когда обнаружилось, что нет Горхи. Ар-Шарлахи выругался и приказал Айче сделать поверку всей команде. Выяснилось, что остальные в сборе, а потом кто-то вспомнил, что вроде бы видел Горху направляющимся к какому-то дальнему обломку. Пришлось снова покинуть «Самум» и заняться поисками пропавшего.

Горху нашли в ложбине между двумя барханами. Он лежал грудью на большом листе серо-серебристого металла и признаков жизни не подавал. Видя такое, многие поторопились избавиться от подобранных с песка обломков, из которых, должно быть, позже хотели соорудить амулеты. Всех поразила мысль о том, что прикосновение к сверкающей шкуре птицы смертельно. Не решаясь притронуться к лежащему, кликнули Шарлаха. Тот, увидев, что случилось, не раздумывая, сбежал в ложбину и перевернул Горху лицом к небу. Тут же обнаружилось, что балахон с левой стороны испятнан кровью. Нет, смерть Горхи никак не была связана с серо-серебристым листом, на котором его нашли. Причиной был обычный разбойничий удар ножом под ребро.

Вне себя от бешенства, Ар-Шарлахи потребовал проверки всех клинков на борту «Самума», но следов свежей крови не было ни на одном. То ли виновный успел тщательно вытереть нож, то ли просто прикопал сразу после убийства. Стали вспоминать, с кем Горха ссорился в последнее время, и выяснилось, что почти со всеми. В угрюмом молчании тяжёлое костлявое тело разбойника завернули в чистое полотно и зарыли в песок на том же самом месте, где он встретил свою смерть. Ар-Шарлахи пробормотал молитву, обращённую к злой луне и верблюду по имени Ай-Агвар, в чьих владениях погиб Горха, над могилой водрузили копьё с белым лоскутом и, развеяв по обычаю горсть песка, вернулись на корабль. Снова началось бесконечное изматывающее виляние против ветра. Снова то удалялись, то подступали к правому борту серебристые трубы да изредка посверкивали в песках обломки страшной птицы…

* * *

– Ну а сама ты что об этом думаешь? – подавленно спрашивал Ар-Шарлахи. – За что его?.. Просто ссора?

– Да нет… – сквозь зубы отозвалась Алият. – Если бы ссора!..

– А что?

– К морю идти не хотят.

Он вскинул голову:

– Не понимаю… А Горха тут при чём?

Некоторое время Алият разглядывала его с жёлчной улыбкой.

– И за что тебе такая удача? – подивилась она вполголоса. – Главное – во всём, во всём… Луна тебе, что ли, помогает?.. Да нет, ты ведь безбожник… Колдовство?.. Сам говоришь, что не колдун… Ну вот какой из тебя погонщик, сам подумай?..

– Наверное, плохой, – признал он со вздохом.

– Да вообще никакой, – жёстко поправила она. – Ты же ничего не знаешь, что у тебя на корабле творится! Да у настоящего погонщика три-четыре осведомителя из одних только палубных. Чуть недовольство – погонщик уже обо всём знает…

– Ты хочешь сказать, что у тебя есть осведомители?

– Конечно.

– Очень мило! И кто же? Ард-Гев? – спросил он, неприятно удивлённый. Вспомнилось сразу, как несколько человек под Ар-Аяфой решились обнажить при нём клинки, защищая Алият.

– Не-ет… – протянула она, словно бы разочарованная его несообразительностью. – Ну какой из него осведомитель? Ард-Гев весь на виду, и потом он ведь второй помощник, каюта у него отдельная… Он, можно сказать, ничего и не видит. Да и откровенничать с ним никто особенно не станет…

– Тогда кто же?

– Так я тебе и сказала!

– Ну хватит! – взорвался он. – Если узнала что-нибудь – говори!..

Алият помолчала, нахмурилась.

– Ну что… – недовольно сказала она. – Пока пламя было по хвосту, помалкивали. А потом опять заворчали… Битву проиграл, флот погубил… Чуть ли не голорылым продался…

– Почему же это проиграл? – возмутился Ар-Шарлахи. – Улькар её, что ли, выиграл?..

– Потом с кивающими молотами, – как бы не услышав его слов, продолжала Алият. – Все знали, что «разрисованные» тебе помогают. Считали, что всё колдовство твоё – от них… А тут вдруг такое дело!.. Я человека своего подговорила слушок пустить, что железных птиц тоже ты вызвал, но, по-моему, не очень-то они этому поверили… Ещё говорят: ветер всё время в рог дует. Тоже неспроста. Значит, что-то тебя к морю не пускает…

– Ну так а Горха-то тут при чём?

– А Горха за тобой пошёл бы хоть к морю, хоть за горы… И других бы идти заставил. Понимаешь теперь?..

– Нет, – упрямо сказал Ар-Шарлахи. – Зачем убивать Горху, если можно убить меня?

– Ты ведь заговорённый, – напомнила Алият. – Да ещё и колдун вдобавок. Тебя не тронут. Боятся… Да и меня тоже по твоей милости…

Глава 37. Просто много воды

Внезапно почувствовав что-то неладное, Ар-Шарлахи проснулся. «Самум» стоял неподвижно. Косая колонна зеленоватого лунного света из иллюминатора, сравнимая по толщине с серебристыми трубами, что четвёртый день тянулись по правому борту, упиралась в ковёр возле самого ложа. В овальном срезе луча до мельчайших подробностей прояснился узор, выведенный безымянной кимирской мастерицей. Рядом, напряжённо вслушиваясь, сидела тоже только что, видать, проснувшаяся Алият. Приглушённый гомон и топот гуляли и в трюме, и по палубе.

– Что? Что? Что?.. – зашарив спросонья руками, спросил Ар-Шарлахи.

– Забыл? – тихо спросила Алият, и по спине сразу побежали мурашки.

Он вспомнил: разбойничья злая луна, приглушённый нарастающий рёв прокатившийся от носа к корме вздрогнувшего до рёбер «Самума», холодный кипящий свет в отверстом дверном проёме, заячий вопль «Шарлах! Шарлах! Шарлах!..» и страшный железный хруст удара…

– Бунт? – не веря, шепнул он.

– Не знаю, – шепнула она в ответ. – Одеваемся! Быстро! Клинок держи под рукой!..

Шум и сутолока не утихали, но приближающегося топота, яростных криков и удара в дверь так и не последовало. Это и успокаивало, и настораживало. Если стряслось что-то из ряда вон выходящее, то почему не доложили Шарлаху? Встревоженные, они выскользнули из каюты и поднялись в рубку.

– Почему стоим?

Ард-Гев вздрогнул и повернулся к главарю. Слабый красноватый свет плавающего в плошке фитиля лёг на густые вздёрнутые брови и жалобно наморщенный лоб, отразился в растерянных глазах, придал повязке розовый оттенок. Испуганный резким тоном предводителя второй помощник, как бы прося о защите, быстро покосился на Алият, закрывающую крышку люка, и снова перевёл взгляд на Ар-Шарлахи.

– Опять что-то горит, – беспомощно сказал он. – Сам смотри…

Впереди, прямо по рогу «Самума», разливалось точно такое же зарево, что маячило за кормой несколько дней назад. Звёзды на юге заметно потускнели и мигали как бы через силу. Сквозь дым, не иначе…

– Докладывать надо, – буркнул Ар-Шарлахи.

– Да я хотел доложить… – с видимым облегчением принялся оправдываться Ард-Гев. – Не успел просто…

Ар-Шарлахи, не слушая, открыл дверь на залитую луной палубу.

– Шарлах! – отрывисто предупредил кто-то, и столпившиеся обернулись, примолкнув.

Ар-Шарлахи огляделся. Справа в лунном свете сияли трубы, под ними на светлом песке лежала двойная волнистая тень. Смутное зарево впереди было огромно. Несомненно, там тоже горела нефть. Ар-Шарлахи молча прошёл сквозь раздавшуюся толпу и, остановившись над самым тараном, всмотрелся.

– От огня убегали, к огню и пришли, – неуверенно хихикнули за плечом.

И сразу толпа забормотала, загудела.

– Что, Шарлах? – с вызовом сказал кто-то. – Видать, есть чары и посильней твоих!.. Шли-шли на юг, а пришли туда же…

Ар-Шарлахи ошеломлённо обернулся. На секунду он даже поверил говорящему. Ему представилось, что трубы, очертив огромную петлю, снова привели их к руинам кивающих молотов.

Остальные тоже смолкли на миг, и вдруг грянул издевательский довольный гогот.

– Вот это дал!..

– Оно и видно сразу, что городской!..

– Ты на звёзды посмотри! Никогда, что ли, ночью по пустыне не плутал?..

Осмеянный затравленно крутил головой.

– Кто городской? – отчаянно вскрикивал он. – Ты смотри, за городского… А вот и плутал! Побольше твоего!.. Знаешь, как оно бывает? Идёшь-идёшь на восток, а потом выходишь на то же место с запада! Что, не так?..

Примолкли, призадумались.

– Слушай, а ведь правда…

– Да ерунда это всё! – громко сказал Ар-Шарлахи, крайне недовольный собой. Почти ведь поверил. – Трубы от кивающих молотов проложены только к югу. На севере их нет. Это что-то другое горит… Ладно. Всем отдыхать, а утром посмотрим.

Он повернулся и подчёркнуто неспешным уверенным шагом направился к рубке. На полпути вдруг приостановился и недоверчиво тронул воздух ладонью. В корму веял несильный, но ровный ветер.

– Хотя… – Ар-Шарлахи поколебался. – Такой ветерок упускать нельзя… А ну-ка все наверх! – приказал он, хотя все и так толпились на палубе.

* * *

Ветер плавно нёс «Самум» к югу всю ночь и стих лишь к утру. Зарево впереди росло, на фоне его обозначились две невысокие скальные гряды, две чёрные бугорчатые тени справа и слева. Облитые лунным светом трубы уходили в узкий проход между ними, и в промежутке этом верховые несколько раз замечали алые выбросы пламени.

Ар-Шарлахи и Алият, сменив Ард-Гева, простояли в рубке до самого рассвета. По-другому было никак нельзя, настроение команды доверия не внушало…

– Будет забавно, – озабоченно пробормотал Ар-Шарлахи, вроде бы обращаясь к себе самому, – если там вдруг не окажется никакого моря…

Алият покосилась недоверчиво. Штурвальные за спиной затаили дыхание.

– Это как?

– Трубы… – как-то уклончиво поведя плечом, откликнулся он. – Мало ли куда они могут вести! Кто вообще сказал, что они обязательно идут к морю?

– Да ты и сказал!

– Вот именно… – Он вздохнул. – Может, у них там просто хранилище какое-нибудь… Стоят баки посреди пустыни – и всё…

– И что тогда?

Ар-Шарлахи хмыкнул и надолго задумался. Ответа от него Алият так и дождалась.

Светало, скальные гряды справа и слева подступали всё ближе, понемногу обретая объём, наливаясь смутной голубизной. Небо над ними чернело и клубилось. Серебристые трубы справа вплотную прижались к скалам. Окажись «Самум» волей случая по ту их сторону, уже пришлось бы остановиться. Однако слева от труб пространства было более чем достаточно, причём такое впечатление, что песок здесь умышленно разглаживали и разравнивали: намытые ветром новорождённые барханчики располагались как попало.

Далее трубы, повторяя форму песчаного рукава, совершили два змеиных извива. Ветер стих, и последние сотни шагов «Самуму» пришлось ползти на мускульной тяге. Было уже совсем светло.

Кроме лежащих в люльках у ведущего барабана, все (даже те, кому сейчас полагалось отдыхать) выбрались на палубу. Да и немудрено. Такого ещё не видел никто. Песчаная равнина полого скатывалась вниз к чёрной полосе копоти, за которой лениво полыхало огромное, раскинувшееся на тысячи шагов грязно-алое пламя. Тут и там из него вставали гигантские чёрные сооружения, разбитые, выгоревшие почти дотла.

Зрелище было настолько ужасным и величественным, что долгое время никто не догадывался взглянуть поверх пламени и всмотреться сквозь наплывы тяжёлого дыма в зеленовато-серую пустыню, простёршуюся до горизонта, странную пустыню с шевелящимися барханами, вскипающими на гребнях белой пеной…

* * *

– Где? Вот это? – ошеломлённо переспросили неподалёку. – Это – море?!

В голосе отчётливо звучали разочарование и даже некая обида. Действительно, пережить такой страх, переломить себя, возненавидеть главаря за его упрямство и самоубийственную отвагу – и всё ради того, чтобы увидеть просвечивающую сквозь дым шевелящуюся серенькую равнину? Право, полыхающий на берегу пожар выглядел куда более грозно…

Нет, то, что это именно море, сомнений не вызывало. Многие видели его в миражах, но в миражах оно навевало жуть своим безмолвием и равнодушным величием, оно воистину казалось царством мёртвых. А здесь…

– Сплошной оазис… – нервно смеясь, сказала Алият. – Вроде Харвы…

На неё испуганно оглянулись. Ар-Шарлахи тоже взглянул растерянно, поёжился и ничего не ответил. Голоса вокруг постепенно становились громче, уверенней. Ну море… Подумаешь, море!.. Тут такого навидались, пока шли, что уже и никакое море не страшно. Одни железные птицы чего стоят!..

– Ну и что дальше? – В голосе разбойника уже слышалось откровенное раздражение.

Ар-Шарлахи огляделся. Слева пламя подтекало к самым скалам, извергая в рассветное небо клубы тяжёлого чёрного дыма. Справа берег был относительно чист, но там дорогу перекрывали всё те же трубы, правда уже не серебристые, а обуглившиеся.

– Лестницу на борт, – негромко приказал Ар-Шарлахи и, спустившись по верёвочной снасти, пошёл вниз по пологому склону. Поколебавшись, выбрал место, где трубы почти ложились брюхом на песок, и обернулся к «Самуму».

– Делаем насыпь. Будем переваливать на ту сторону…

С насыпью провозились всё утро. Грозно-алое солнце вставало, путаясь в клочковатых извивах чёрного дыма. С моря потянуло слабым ветром, стало трудно дышать. Наконец «Самум» медленно переполз через трубы и двинулся вдоль берега. Море засияло, распалось на цветные пятна, яркие даже сквозь бурлящую в воздухе гарь. Зеленоватое ближе к берегу, оно становилось вдали насыщенно-синим, а возле самого горизонта простёрлась нежно-бирюзовая полоса. Команда вновь притихла. Оказывается, настолько оно было огромно, это море, что даже пожар и дым представлялись теперь по сравнению с ним ничтожно малыми. Что уж там говорить о «Самуме», а тем более о себе самом!..

Ар-Шарлахи уже несколько раз пытался вызвать Улькара, но металлическая черепашка Кахираба отзывалась лишь обычными шорохами, щелчками да потрескиваниями. Однажды, правда, померещился голос государя, пытающийся пробиться сквозь этот шум, но, видимо, только померещился…

Навстречу «Самуму» несколько раз попадались обугленные подобия небольших металлических кораблей без мачт и на очень маленьких колёсах, обычно сгоревших по самую ступицу. Человеческих тел нигде видно не было, и это настораживало: может, и впрямь все убитые канули в море?.. А пройдя не менее полутора тысяч шагов, «Самум» прошёл мимо впоровшегося в берег хвоста железной птицы. Вскоре песок, с шорохом стелющийся под измаранные колёса, стал чист, звуки пожара остались за кормой, остались только вздохи и шипение набегающих на берег волн.

Ар-Шарлахи приказал взять левее, и корабль начал потихоньку приближаться к линии прибоя. Остановились, когда до воды осталось не больше полусотни шагов. Покинуть вслед за главарём борт «Самума» осмелилась одна Алият, да и та прошла полпути, дальше ей стало страшно. Сгрудившиеся у борта разбойнички в напряжённом молчании смотрели, как Ар-Шарлахи осторожно, шаг за шагом подступает к белым влажным кружевам пены на гладком сыром песке. Ждали, вероятно, с содроганием, что высунется сейчас из моря навстречу отчаянному их главарю костлявая рука (синяя, скользкая) – и…

Не дождались. Ар-Шарлахи нагнулся, тронул кончиками пальцев сырой песок, покрытый какими-то радужными разводами, клочья пены… Вода… Просто много воды… Выпрямился, всмотрелся. Нет. Конечно нет… Арегуг был и прав, и не прав. Он никогда бы не осмелился так сказать, если бы сам хоть раз увидел море.

Сменившийся ветер дул теперь на сушу, заволакивая дымом путь, которым только что прошёл «Самум», и обнажая какие-то торчащие из воды постройки, окружённые гонимыми к берегу озерцами пламени. Чернели несколько рядов свай, довольно далеко уходящих в море, и ещё завалившийся набок корпус с мачтами, но без каких бы то ни было колёс. Неужели?.. Да. Корабль. Морской корабль…

Следующая волна ухнула особенно громко, и в следующий миг Ар-Шарлахи с ужасом почувствовал, что ноги его по щиколотку оказались в холодной воде. Сзади взвизгнула Алият. Охнули на «Самуме». Волна наконец схлынула. Ар-Шарлахи попятился, ошеломлённо моргая, потом переждал сердцебиение и осмотрел с опаской мокрую полу балахона. По белой ткани расплывались какие-то чёрные потеки. Опять нефть?..

– «Ибо вода в море прозрачна, якобы слеза праведника…» – язвительно процитировал он. Хотя… Может быть, и была прозрачна, пока не явились «разрисованные»…

Отступил ещё на шаг и обернулся.

– Пойдём дальше, – бросил он, направляясь к замершей Алият. – Здесь воду брать нельзя. Грязная…

* * *

Воду черпали кожаными вёдрами и передавали по цепочке. Черпал, естественно, Ар-Шарлахи. Разувшись и подоткнув полы, он зашёл в море по колено. Наполнив ведро, передавал его стоящей у кромки Алият, бледной и всё ещё вздрагивающей, когда какая-нибудь дальнобойная волна охватывала влагой щиколотки. Ард-Гев (он стоял третьим в цепи) в таких случаях отпрыгивал, часто роняя ведро, Алият же отпрыгивать было бесполезно.

Кроме неё, да ещё, разумеется, Ар-Шарлахи, ступить в море так никто и не рискнул. Вёдра передавали из рук в руки с превеликой осторожностью, пытаясь по возможности уберечься от брызг, но разве от них убережёшься! Вскоре кто-то облил себе кисть руки, и работу пришлось прервать, потому что пострадавший закатывал глаза, хватал воздух ртом и в ужасе тряс мокрой пятернёй. Хорошо хоть не кричал, дыханье спёрло.

– Ну всё теперь, – говорили ему с ухмылками. – Хваталка у тебя теперь бессмертная будет. Сам помрёшь, а она ещё того, поживёт… На пальчиках побегает…

Глаза у шутников, однако, были тревожны. Тем не менее работа брала своё. Брызг боялись всё меньше и меньше, а к вечеру уже кидали вёдра с таким остервенением, что нитки сухой ни на ком не осталось.

– Горькая какая-то… – бормотали, слизывая капли с губ. – И солёная… Понятно, почему здесь ничего не растёт…

К закату бочка в трюме была полна до краёв. Её закрыли дощатым диском и тщательно залили кромку смолой. Можно было пускаться в обратный путь, но Ар-Шарлахи предпочёл дать наконец команде отдых. Никому однако не спалось. Подогретые двойной порцией вина разбойнички выходили на палубу, некоторые даже слезали по верёвочной лестнице на песок и бродили вокруг корабля. Но таких нашлось немного, слишком уж страшно было ночью у моря. Разбойничья злая луна сияла и дробилась в воде, чуть ли не лезла на берег.

– А я понял, – мрачно сообщил кто-то, видать самый умный. – По этой дороге они на луну и уходят…

– Кто?

– Да мёртвые. Потому их тут и нету…