Текст книги "Разбойничья злая луна"

Глава 4

За пару дней почва просохла окончательно. Твердь. Хоть топай, хоть прыгай. Брызнула травка, плети ив обрели оттенок латуни, фруктовые сады из чёрных, зимних стали коричневато-лиловыми, весенними. Того и гляди зацветут.

К счастью, опасения Игорька не сбылись. Ребятня, конечно, в балку хлынула гурьбой, но к свежевыкопанному подвальчику отнеслась равнодушно. Никаких попыток сбить с крышки висячий (точнее – лежачий) замок или там, скажем, сделать подкоп… Надо думать, скандальная мамаша после того случая решила подержать отпрыска взаперти. Хотя в школе он мог раззвонить о своём открытии с тем же успехом, что и во дворе… Может быть, и раззвонил – да не поверили? Ох, сомнительно…

Андрей и Влад нагрянули к Игорьку под вечер, причём оба слегка поддавши. От зоркого глаза хозяина не укрылось и то, что чело Влада вновь тронуто бледностью, а под глазами залегли траурные тени. Однако рот как-то слишком уж высокомерно искривлён, и вообще во всём облике читается некое презрение к окружающему. Стало быть, в целом случившееся пережил и уже слегка рисуется. Ну что ж, это, может, даже и хорошо… До определённой степени. А вот Андрюша – румян, как всегда, и задорен.

– Босяки… – поморщился Игорёк. – Предупреждал ведь!

– Да ладно тебе! – беззаботно отмахнулся Андрей. – Мы ж в своём кругу… Влад да я… без трепотни, без любимых девушек… по поводу… – Тут он наконец обратил внимание, что огромный стеллаж во всю стену опустел на треть. Слесарям за крышку, надо понимать, уже заплачено. – Не жалко? – спросил он, с сочувствием поцокав языком.

– Жалеть надо было раньше, – проворчал Игорёк. – С чем пожаловали?

Андрей ухмыльнулся, подмигнул. Бледный загадочный Влад надменно скривил угол рта.

– Картошку проверить… – обронил Андрей. – А то вдруг испортилась…

С пониманием глядя на гостей, Игорёк покачал головой:

– Я же сказал: после того, что мы видели, без оружия там делать нечего…

Андрей немедленно приосанился и, по возможности выпятив неубедительный подбородок, похлопал по оттопыренному карману куртки. Игорёк присмотрелся, вздохнул:

– Ну давай тогда… хвастайся…

– Подержанный, правда, – шмыгнув носом, предупредил Андрей.

Игорёк с недовольным видом принял протянутый ему «макар». Осмотрел, разрядил, передёрнул затвор, снова загнал магазин в рукоять. Чувствовалось, что в руках он уже нечто подобное однажды держал.

– Где взял?

– Купил…

– А деньги откуда?

– Занял…

– М-да… – удручённо молвил Игорёк, возвращая оружие. – Ох, чувствую, недолго нам осталось гулять на воле…

– Ну так что? – утомлённо, свысока изронил Влад. – По-моему, идти так идти… Темнеет уже…

Убийца. Печорин.

* * *

Фонари не горели. Во дворах загустевал фиолетовый сумрак, самозабвенно орали коты… До самой балки шли молча. Один только раз, когда огибали магазинчик, Игорёк повернул голову к Андрею и спросил ворчливо:

– Ты его опробовал хоть?

Тот лишь небрежно повёл бровью:

– Там опробуем…

Что ж, может, оно и правильно: в городе пальбу устраивать не стоит.

– А в интернет выйти не пытался?

– Да без толку! – с досадой отозвался Андрей.

– Что так?

– Задал ему слово «Полинезия», а он мне давай турфирмы перечислять… Дура железная!

Сверзившись по склону в чёрную балку, на ощупь нашарили свой подвальчик и долго возились с замком.

– Ч-чёрт! – немилосердно гремя железом, прошипел Игорёк. – Нет бы пораньше выйти! Фонарик есть у кого-нибудь?

– Откуда?..

Наконец повезло. Замок сняли, крышку откинули – и первым в кромешную черноту погребка скользнул вооружённый Андрей.

– Изнутри закрывать будем?.. – шепнул под руку Влад.

– Мм… – Игорёк, уже присевший возле прямоугольного люка, задержался, опёршись на края, подумал секунду. – Да можно…

Спрыгнул вниз, ощутил сквозь подошвы ботинок податливость песка и, заранее зажмурясь, шагнул вперёд. Переход из мрака в ослепительный свет был особенно неприятен. Пара мгновений полной беспомощности. Лагуна, роща, песок – всё обратилось в яркие колеблющиеся пятна и обрести чёткие контуры упорно не желало. Чёрт, надо будет учесть в следующий раз… Чтобы никаких ночных вылазок… Только из света в свет… Глаза Игорька навелись наконец на резкость – и он осознал, что следующего раза, скорее всего, не будет.

Песчаный берег был полон народу. Огромные темнокожие воины с толстыми копьями, охваченными у оснований каменных наконечников косматыми ошейничками, стояли, рассыпавшись редким, но правильным строем, причём чувствовалось, что все они обернулись только сейчас, сию секунду. Потом, перекрывая шум прибоя, прозвучала певучая команда – и строй пришёл в движение. Страшные острия нацелились на вновь прибывших. Чёткость исполнения поразила Игорька – с такой слаженностью лейтенант запаса не сталкивался ни на сборах, ни даже во время действительной службы.

За бурунами маячили косые паруса, рассеявшись на этот раз полумесяцем. Неподалёку от пьяной пальмы воздвигся врытый в песок резной деревянный столб с человеческим лицом. В маленьких ручках идола, скрюченных на цилиндрическом пузе, виднелось что-то чёрное и бесформенное. Вроде бы тряпица.

Рядом негромко клацнул металл. Игорёк обернулся и увидел, что Андрей уже при оружии. Хорошо хоть стволом вверх держит!

– Пальни!.. – хрипло приказал Игорёк, понимая с тоской, что в орудийном гуле, накатывающем со стороны рифов, выстрел «макарова» при всей своей голосистости сильного впечатления не произведёт.

Андрей судорожно нажал на спуск, но вместо ожидаемого удара по перепонкам последовал жалкий щелчок осечки. Ну вот и опробовал! Подержанный – он и есть подержанный… Тем не менее по толпе прокатился вздох – и строй дрогнул. Это за спинами Игорька и Андрея прямо из воздуха возник и ступил на песок замешкавшийся в подвале Влад. Надо думать, появление первых двух чужаков туземцы прозевали, поскольку держали равнение на идола, и, видимо, решили поначалу, что странно одетые белолицые люди ухитрились незаметно подкрасться из рощи. Влад же явился во всём величии – из ничего.

– Дай сюда… – процедил Игорёк, поспешно отбирая у Андрея ствол.

Строй заколебался – кое-кто из воинов явно вознамерился пасть ниц. По рядам словно волна прошла. Стоять остались лишь резной деревянный идол да идолоподобный, свирепого вида туземец в радужной накидке из птичьих перьев. Последовал хрипловатый протяжный окрик – и воины один за другим с видимой неохотой начали подниматься с песка. Их тёмные щёки были теперь сероватого оттенка.

– Уходим… – выдохнул Андрей и, попятившись, наткнулся на Влада.

– Я там… изнутри замок повесил… – испуганно сказал тот.

– Что, на ключ? – процедил Игорёк, нервно передёргивая затвор и выбрасывая негодный патрон.

– Ну… я же ведь тебя спросил: закрывать?.. Ты сказал: да…

Свирепый туземец в накидке (это он подал команду воинам распрямиться), видя, что соткавшиеся из воздуха существа продолжают стоять неподвижно, двинулся к ним сам. Шёл, явно преодолевая страх. А страх, как известно, можно преодолеть только с помощью ещё большего страха… Чего же он боится? Прослыть трусом среди подчинённых? На татуированном лбу туземца дрожали капли пота… Или это от жары?..

Влад в ужасе смотрел, как медленно, грациозной крадущейся поступью хищного зверя приближается его смерть. В мощной руке дикаря была плоская резная дубина, только не поломанная – целенькая. А в остальном точно такая же… Мне отмщение, и Аз воздам…

– Я сейчас… сейчас открою… – позеленев, просипел Влад и, стремительно повернувшись, канул туда, откуда только что пришёл.

Туземец остановился. Тугое татуированное лицо его сначала выразило изумление, почти испуг, затем стало высокомерным и откровенно презрительным. Во-первых, непрошеные гости сами праздновали труса, а во-вторых, оказалось, что ростом с ним может соперничать лишь худосочный Андрей.

С этого момента вождь (наверное, вождь!) как бы перестал замечать белых пришельцев вообще – и сосредоточил внимание исключительно на лазейке. Шагнул вперёд (Игорёк и Андрей невольно расступились), затем осторожно погрузил в дрожащий воздух свою резную дубину. Треть её исчезла, как откушенная. Вождь тут же отдёрнул руку и озадаченно осмотрел оружие. Внезапно тёмное лицо озарилось звериной радостью. Всё было ясно без слов. Коснувшись чуда, он становился чудом сам – во всяком случае, для воинов, воочию видевших неслыханный подвиг своего предводителя.

Верхняя губа его вздёрнулась, обнажив крепкие белые зубы. Вождь обернулся и, подбежав к оцепеневшему строю, с победным воплем вскинул освящённое оружие над головой. Этакая статуя Свободы неглиже и с вытаращенными глазами.

А затем один за другим ударили три пистолетных выстрела подряд.

Сначала Андрей подумал, что Игорёк палит в воздух – для устрашения. Хрен там – для устрашения! Бил в цель, причём без промаха… Да и как можно было промахнуться, стреляя с трёх шагов? Одна пуля – в позвоночник, две – под лопатку.

От троекратного толчка в спину вождь неподатливо шатнулся вперёд, попытался обернуться, не сумел – и тяжко рухнул, ткнувшись тугой татуированной ряшкой в песок. Ш-шух-х!..

Очевидно, всё произошло очень быстро, потому что, когда Андрей наконец взглянул на Игорька, тот ещё только опускал ствол. Лицо у старшего товарища было как при зубной боли: растерянно-несчастное, землисто-жёлтого оттенка.

Лёгкий ветерок шевелил цветные пёрышки простреленной в двух местах накидки. Словно шерсть убитого зверя.

– Есть! Открыл!.. – послышался сзади задыхающийся голос Влада.

– Стоять! – тихо, через силу сказал Игорёк дёрнувшемуся к лазейке Андрею.

Вновь прозвучала певучая команда – и туземцы простёрлись на песке, на этот раз – чётко, быстро, одновременно.

– Я там открыл… – беспомощно повторил Влад и осёкся – увидел тело.

– Вот и хорошо… – не оглядываясь, процедил Игорёк. – Я уж думал – сбежал…

Медленно расстегнул куртку и засунул горячий от выстрелов ствол за брючный ремень. Подержанный-подержанный, а когда надо – не подвёл.

– И чтобы больше никакой суеты… – одышливо проговорил Игорёк. – Морды – равнодушные… Даже если вдруг начнут убивать…

Тем временем с песка осторожно приподнялся кто-то, тоже, видать, не из простых, и, учтя горький опыт предшественника, двинулся навстречу, не распрямляя спины. Впрочем, как вскоре выяснилось, он бы и не смог её распрямить при всём желании, ибо лет ему было порядочно. Колдун?.. Жрец?.. Седая, курчавая, как у негра, башка и такая же бородёнка. На тощей шее болтаются какие-то ожерелья. Комиссар, короче. Фурманов.

Со страхом взглянул, пробираясь мимо, на распростёршегося ничком вождя, ссутулился ещё сильнее и, безошибочно угадав главного, остановился перед неподвижно стоящим Игорьком. Тот молчал. Остальные – тоже. Морды, как велено, равнодушные.

Заговорил. Нараспев, со старческим дребезжанием в голосе. Андрей с Владом рискнули покоситься на Игорька и увидели, что друг и наставник растерян. Вот он поднял ладонь, и жрец испуганно смолк.

– Таа-буу… – старательно растягивая гласные, произнёс Игорёк, плавно указывая на лазейку. Голос его звучал хрипловато.

Жрец не понял.

– Таа-туу… – Теперь палец Игорька был направлен на спиральную татуировку, как бы обматывающую соски дряхлого туземца.

Тот испуганно взялся за грудь.

– Маитаи?.. – уже несколько более отрывисто спросил Игорёк, выбросив руку в сторону убитого. – Арики маитаи?..

На морщинистом тёмном лице жреца проступило смятение.

– Ч-чёрт!.. – почти не разжимая губ, устало проговорил Игорёк. – А Полинезия ли это вообще?..

– Как не Полинезия?.. А что?

– А пёс его знает!.. Могло и к микронезийцам занести… Ладно. Попробуем ещё раз… – И он, по возможности напевно, произнёс несколько слов подряд.

Жрец вслушивался с отчаянием и тряс головой.

– Всё! – обессиленно сказал Игорёк. – Мой словарь исчерпан… Что будем делать?

Как бы в ответ на его вопрос, престарелый комиссар, не спуская с Игорька робких искательных глаз, указал на резного идола. Трое переглянулись. Отступать в лазейку было теперь неразумно, удаляться от неё – страшновато.

– Ну что? Пойдём, раз приглашают…

– Я сейчас в куртке испекусь… – жалобно предупредил Андрей. – Может, разденемся?..

Игорёк подумал.

– Только не до трусов. И как можно торжественней… Не раздевайся, но разоблачайся, понял?..

Разоблачась и торжественно отправив куртки в воздушную лазейку, приблизились к идолу. Чёрная тряпица в скрюченных ручонках резного божка при ближайшем рассмотрении оказалась рваной лыжной шапочкой покойного Сувенира. Так уничтожаются улики…

Подобострастно склонясь, жрец (или кто он там?) простёр розовые обезьяньи ладошки к истукану. Влад оглянулся на лежащих воинов. Все наблюдали за происходящим со страхом и надеждой.

– Чего он хочет?

– Дотронуться просит… – догадался Андрей.

– Хм… – Игорёк нахмурился, прикинул – и, решившись, огладил резьбу. Вслед за ним совершали руковозложение и Влад с Андреем.

В тот же миг жрец распрямил, насколько мог, искривлённый годами позвоночник, вскинул длани и издал протяжный ликующий вопль. Воины разом вскочили с песка. Сохранить равнодушие на мордах пришельцам так и не удалось. К счастью, нехорошие их предчувствия не сбылись. Благоговейно склонив головы, туземцы потянулись цепочкой к удостоившемуся прикосновения истукану. Проходя мимо поверженного вождя, отворачивались с презрением.

– Вовремя ты его… – осторожно заметил Андрей.

– З-заткнись!.. – брызнув слюной, оборвал Игорёк.

* * *

Домой вернулись поздно. Или рано. Смотря с какой стороны на это дело взглянуть. Там солнце погружалось в океан, а тут завязывался рассвет. «Макаров» вместе с гильзами и негодным патроном оставлять на острове побоялись – и, засунув всё в полиэтиленовый пакет, прикопали в углу подвальчика.

Когда добрались до пятиэтажки, непривычно бледный Игорёк разрешил принять по стопке, но не более того. Вот кофе – да, кофе – пожалуйста, в любых количествах…

Поставили чайник.

Хозяин нажал кнопку диктофона, и в обшарпанную комнатку, ставшую ещё непригляднее после исчезновения части книг со стеллажа, ворвался отдалённый гул прибоя и шорох пальмовой рощи.

– Тахи… – услужливо продребезжал жрец.

– Та-хи, – старательно повторил за ним голос Игорька. – Пальма…

– Вроде бы записалось… – угрюмо вымолвил настоящий Игорёк, выключая диктофон. – Ладно. С этим – потом…

Ссутулился, замолчал.

– Игорёк, – несколько даже приниженно обратился к нему Андрей. – А ты вообще воевал?..

Морщинистое лицо Игорька вновь дрогнуло и застыло, приняв то самое выражение, с которым он обычно пережидал очередной приступ зубной боли. Вопрос, конечно, был неприличен, чтобы не сказать – жесток. В доме повешенного – о верёвке.

– Нет, – с судорожным вздохом признался наконец Игорёк. – Когда служил, мы ещё даже в Афганистан не влезли… Из «макарова», правда, стрелял пару раз… в мишень… на курсах офицеров запаса…

Андрей слегка приуныл и больше вопросов не задавал. После той злосчастной осечки он чувствовал себя слегка ущербным. Белая ворона. У Влада вон с Игорьком по трупу на рыло, а тут даже в воздух выстрелить не сумел… Надо же, стыд какой! А ещё по карману себя хлопал, морды строил многозначительные!

Влад же, напротив, излечился от хандры окончательно. Стал говорлив, энергичен.

– Слушай! – сказал он. – Я ж тогда с замком возился – не видел… За что ты его завалил-то?

Игорёк злобно ощерил обломки зубов.

– А что было делать? – сдавленно выговорил он. – Этот дурак уже дубину в лазейку сунул!

– И чего?..

– Того! Ты бы на морду его посмотрел! Да точно бы в жертву принесли…

– Нас?!

– Вас!

Вновь последовала исполненная неловкости пауза.

– И даже если бы не принесли… – севшим голосом опять заговорил Игорёк. – Ну вот сами прикиньте: пролез он на ту сторону! А там – балка, грязь, падаль валяется… Да кто бы с нами потом на этом острове церемонился?

– Но… за балкой-то – микрорайон… Дома, асфальт…

– Во-во! Ещё бы в ментовку его загребли… нагишом и с дубиной… Ну не было выхода! – затравленно огрызнулся он. – Либо мы, либо нас…

Снова замолчал, закряхтел, нахохлился.

– Может, всё-таки выпьем? – с пониманием глядя на старшего товарища, предложил Влад.

– Пойди лучше кофе завари… – ворчливо отозвался тот.

Влад с готовностью поднялся из кресла, но тут в соседнем помещении что-то негромко и отчётливо звякнуло. Это отпаялся носик у выкипевшего чайника. Естественно, что, когда разжигали конфорку, воды в него подлить забыли.

* * *

В кухне, напоминавшей теперь парилку, стоял резкий запах калёного железа.

– Нет, ну… Восстановлению это уже не подлежит… – мрачно заключил Игорёк. Приподнял крышку, тут же бросил и потряс пальцами. Пальцы были рабочие, квадратного сечения, с въевшейся в мозоли чернотой.

– Предлагаю отметить развал чайника пляской вокруг конфорки… – меланхолично молвил Андрей.

Вот ещё тоже придурок!

– Ладно, пёс с ним! – буркнул Игорёк. – В кастрюле вскипятим…

Поставили на огонь кастрюлю и вернулись в обшарпанную комнатёнку с пологим пригорком раскрытых книг на столе.

– За кого ж мы там, интересно, прокатили?.. – задумчиво молвил Андрей. – За богов?

– Вряд ли… – отозвался с неохотой Игорёк. – Даже если и за богов, то самого низшего разряда. Так, полубоги… С богами на одной циновке не пируют…

При одном только воспоминании о недавнем, устроенном в их честь пиршестве Андрей и Влад зажмурились по-кошачьи – чуть ли не замурлыкали. Игорёк же насупился пуще прежнего.

– А я туземку трахнул… – мечтательно сообщил Влад.

Андрей вскинул голову и уставил на товарища голубенькие, широко раскрытые глаза. Вообще-то, донжуаном и казановой из них двоих считался именно он.

– Когда?.. – обомлел Игорёк. – Где?..

– Ну… прямо там, на катамаране… в шалаше… Да она сама полезла!

На несколько секунд хозяин квартиры лишился дара речи. Потом вдруг побагровел и треснул кулаком по столу. Пологий книжный пригорок ополз, частично осыпался на пол. Со стуком и шелестом. Падая, блеснул перламутром выточенный из толстой раковины рыболовный крючок…

– Кретин! – Игорёк вскочил, сорвался на крик. – Я там трупы валяю… чтобы нас богами считали!.. А ты… Ты хоть головой своей подумал? Да чёрт его знает, что у них там за обычаи! Ты же нас всех подставил с этой своей… шалашовкой!

Влад побледнел, ощетинился.

– Ты один, что ли, валяешь?.. Да если бы не я тогда… – Осёкся, сглотнул.

– Э, ребята, ребята… – всполошился Андрей. – Тише! Вы чего это про трупы? Стены-то бумажные…

Игорёк взял себя в руки и сел.

– В общем так, орлы… – заговорил он, ни на кого не глядя и с трудом одолевая слова. – С самодеятельностью этой давайте завязывать! Потому что лимит нашего дурацкого счастья исчерпан полностью… Нам не просто повезло! Нам неслыханно повезло! Гонсало Герреро по сравнению с нами – неудачник… Попробуйте же это понять, чёрт возьми! – Резко оборвал фразу, закряхтел, нахмурился. – Ладно… – проворчал он, как бы извиняясь. – Прикинем лучше, что же мы сегодня, собственно, принесли в клювике…

Посопели, успокаиваясь.

– Во-первых, сто процентов – прошлое, – буркнул Влад.

– Н-ну, скажем так: девяносто девять… Дальше.

– Не Полинезия…

– А кстати, почему? – вмешался Андрей. – Мало там было языков?

– Мало, – сказал Игорёк. – Язык в Полинезии, по сути, один. Диалекты отличаются только произношением. Тангароа – Танароа – Таароа… Ну и так далее…

– А я слышал – наоборот…

– Это ты Полинезию с Меланезией спутал. Но на Меланезию то, что мы видели, совершенно не похоже… Люди другие, всё другое… Дальше!

– Разница с нами – часов одиннадцать-двенадцать… – сообщил Влад, вздёрнув рукав и потыкав пальцем в циферблат.

– Ай, умница!.. – Игорёк даже повеселел. – Я ведь тоже хотел засечь, просто потом из башки выхлестнуло… – Встревожился, подумал. – Одиннадцать, говоришь?.. Слушай, а ведь это очень похоже на современность. Хм… Нехорошо… Ладно. Дальше! Самое главное. Лазейка наша теперь у них под запретом. Прикоснёшься – умрёшь… Все это видели, все это поняли… Отношение к нам… Ну скажем так: уважительно-боязливое… А другого нам и не надо… Стоп! – Игорёк повёл носом, прислушался к негромкому, доносящемуся с кухни побулькиванию. – Влад! Сооруди-ка нам всё-таки кофе! А то ещё и кастрюля распаяется…

* * *

И кофе (хоть и кастрюльный) помог. Разговор выровнялся, пошёл по делу.

– Значит, что нам сейчас необходимо в первую голову… – устало приспустив желтоватые дряблые веки, излагал Игорёк. – Не оружие, даже не деньги… Понять! Понять, что там, на той стороне, происходит. Хотя бы куда нас вообще занесло… В Полинезию? В Микронезию? Вообще куда-нибудь, к чертям, в параллельный мир?.. Но в любом случае… – Осторожно отхлебнул, сморщился – и отставил чашку на краешек стола (остальное пространство было занято книгами). – В любом случае это Океания, каменный век… Точнее сказать, рецидив каменного века… Про металлы там не то чтобы не знают… Забыли.

– Как это – забыли?

– Вообще история, конечно, уникальная… – Игорёк мигом оживился. Хлебом не корми – дай лекцию прочесть. – Когда их предки отчаливали от материка, они и плавить железо умели, и ткать, и керамику знали… А попали на коралловые острова… ну, вроде нашего… А там ни черта нет! Да сами видели: пальмы, песок… Ни глины, ни руды, ни льна. И вот, представляете, они за несколько веков всё забыли напрочь! Вернулись снова к каменным орудиям. Ткать не из чего, стали выколачивать тапу… Что такое тапа – знаете, надеюсь?

– Знаем…

– Ну вот… А самое смешное, что, когда они в конце концов добрались до больших островов, где всё было: и руды, и лён, и глина – они так ничего и не вспомнили…

– Значит, металлы там есть? Нетронутые?

– Абсолютно точно! Немного, но есть… Мм… – Игорёк шевельнул ворох книг, покрывавших стол, видимо желая что-то зачитать в доказательство. – Ну, в общем, где-то тут… Я там ещё закладку сделал… из крючка… – Он снова взял чашку и тронул губами подостывший кофе. – Во-от… То есть представляете, ребята, что будет, если мы ткнём их татуированными мордами в руду, снова научим выплавлять металлы, а? Представляете, как потом полетят вверх тормашками все эти Магелланы, Бугенвили, Куки? А ведь полетят! Вы учтите: островитяне – прекрасные воины, вдобавок гениальные кораблестроители, просто хорошего инструмента у них не было! – Передохнул, помрачнел. – Одно плохо… – сокрушённо признался он. – Мало нас… Да и специалисты мы хреноватенькие… Два филолога-недоучки и один историк из котельной. А чтобы руду найти, геолог нужен. А как её плавить потом?.. – И Игорёк невесело засмеялся. – Вот влипли, а?..

Ребята слушали его с горящими глазами.

– Научимся… – хрипловато сказал Влад. – Какие наши годы! Кстати, оборону там держать – чистый кайф…

– От кого? – не понял Игорёк.

– Ну… от своих… Если за нами в дыру полезут… Пару пулемётов – и хоть дивизию на нас кидай…

– А на танках попрут? – ревниво вклинился Андрей.

– А танк в дыру не пройдёт…

Во дворе сияло весеннее утро. Пункт приёма стеклопосуды под окном уже открылся – гулко позвякивали выставляемые на жестяной прилавок бутылки. Слышно было, как давится смехом и кашлем бомжиха Анжелка по прозвищу Маркиза.