Текст книги "Зайнаб (сборник)"

Вдруг штора, висящая перед дверьми спальни, оборвалась и упала на пол. Тагир в последнюю секунду успел отскочить в тень. Его враги, увлеченные собой, не обратили внимания на такую мелочь. А перед Тагиром открылся хороший обзор: вся постель с действующими лицами на ней была на виду.

Все, что сейчас происходило в их с женой спальне, он когда-то видел в кино. Тело жены с бело-матовой кожей в свете ночной лапы сияло так, что он застонал. Аслан по ее груди, плоскому впалому животу, крутым бедрам водил волосатой рукой.

Зухра, как птичка в клетке, билась в объятиях любовника. Она через ноздри задышала быстро, сладострастно. Снедаемая жаждой огня, под ним задвигалась быстро и шумно.

– Губы, губы, – застонала Зухра, – возьми меня, возьми… Ооо, умираю… – из ее груди вырвался сладостный стон.

Тагир еле выдерживал такое испытание: его глаза увлажнились, он затрясся, отполз в темную часть коридора.

– Месть! Месть! Месть! – вместе со страстными движениями жены шепотом повторяли его губы. – Месть! Месть! Месть! – в груди безжалостно билось его сердце.

– Месть! Месть! Месть! – кипела его кровь…

Пора уходить. Он неслышно сполз с лестницы, как зашел, так и вышел во двор. Вскочил на лошадь и стрелой пустился в сторону гор. Тагир пришел в себя, когда за собой далеко оставил родное село. «Случилось то, что неминуемо должно было случиться! – пришел к тяжкому заключению Тагир. – Ведь, еще тогда гадалка в ее сердце увидела злокачественную опухоль. Гадалка попыталась предупредить жену о нависшей над нами угрозе, но она не услышала, не осознала ее. Зато, предательница, я сделаю так, чтобы твои стоны, мольбы о помощи услышала вся земля!»

К тому времени, когда он добрался на стоянку чабанов, план его возмездия созрел. Он был удовлетворен своей изобретательностью и находчивостью.

* * *

В окрестностях летних отгонных пастбищ, на территории тысячи квадратных километров, не встретишь ни души, не считая скотников на трех-четырех стоянках крупного и мелкого рогатого скота. А старший чабан и здесь находил место, где можно выпить, где душу отвести.

Тагир давно знал о пристрастии того к спиртным напиткам. В этот раз он решил выяснить, где старший чабан достает выпивку. И если он не перестанет преследовать его, то закрыть этот канал.

Старший чабан с утра мучился головной болью, ругался то с сыном, то с Тагиром, искал повода, как бы смыться и «подлечиться». Одно время он воспользовался занятостью своих помощников и потерялся. Раз так, Тагир решил достать его, хоть из-под земли. Когда солнце поднялось высоко, и овод измучил овец, Тагир с Ахмедом пригнали отару на проветриваемый холм с березовой рощей и там решили переждать жару. Тагир сказал, что отправляется доделать одно недоконченное дело.

Тагир еще издали услышал, как веселятся в чабанском домике. «Ах, шайтан, вот где он каждый день с “зеленым змием” уединяется. Интересно, кто же старшего чабана снабжает спиртными напитками? Не даргинцы ли с соседнего стойбища?»

Тагир уверенно переступил порог домика животноводов. Каково же было его удивление, когда он застал старшего чабана одного и вдрызг пьяным.

– Ааа, Тааагиррр… Тагиррр, чертов сын, иди, сядь со мной, выпей стакан райского напитка!

И протянул Тагиру стакан с какой-то пахучей жидкостью. Тагир отказался, но старший чабан стал настаивать:

– Нет, чертенок, на этот раз ты от меня не отделаешься! Заодно и поговорим начистоту… – в стакан из большой эмалированной кружки нацедил содержимое, пахнущее травами, ягодами, чокнулся с Тагиром, выпил.

– Хитер ты, брат, хитер… Я знаю, ты давно за мной следишь, вот и выследил. Ладно, я на тебя не обижаюсь. Только выпей со мной, не пожалеешь… Хороша водица, душу согревает, как соседская баба… Не бойся, не отравишься… Экологически чистый напиток, настоянный на травах, пропущенный через «лампу Алладина». А трава – мой секрет… Сильная вещь… Один стебелек слона с ног свалит…

Когда старший чабан промямлил про «соседскую жену», Тагир чуть на него не набросился и не задушил.

А тот, не замечая состояния Тагира, продолжал нести пьяную чепуху:

– Только тебе откроюсь, сукин сын, что я давно навещаю мою соседку, вдовушку Маркизат. Знал бы ты, какая она знойная баба. Не чета твоей бабе – не так обнимешь, переломаешь пополам.

Тагир облегченно вздохнул:

«Тьфу, черт, пронесло! Я тебе чуть кишки не выпустил! Слава богу, хоть старший чабан про мою жену ничего не знает». Тагир залпом выпил содержимое стакана, потом подряд поднимал еще три раза. Почувствовал, как крепкий напиток огненным пламенем разливается по всему телу, налил себе и выпил четвертый стакан. Через некоторое время у него на душе стало легко. Все трудности, образовавшиеся вокруг него, стали преодолимыми. «Крепкая штука, это “лампа Алладина”… Кто, интересно, дядю Мурада научил перегонять самогон»?

Дядя Мурад, когда содержимое кружки закончилось, на коленях прополз к сундуку, к которому никогда никого не подпускал, приоткрыл крышку и вытащил трехлитровую банку со спиртным.

– Тагир, собачий сын, клянусь богом, я тебя люблю как своего сынааа… Пока ты со мной, с твоей головы волосок не упадет!.. Будем пить, гулять, кайфовать… Пусть будет пусто нашему ген… генеральномууу дир… диррректорууу. Тьфу, черт, что за непонятное слово? Назвался бы директором колхоза, кооператива… А тут до каких высот допрыгался? Как бы с этой высоты не упал… В этом медвежьем уголке, – банку обхватил двумя руками, – где даже волки дохнут от тоски, без «такого друга» сам волком завоешь!

Он споткнулся, банку выронил в руки Тагира. Тагир подумал, эта банка со спиртным ему скоро пригодится. Перед его глазами стала жена в объятиях Аслана. Глаза его налились кровью, сердце затрепетало.

«Змеи, вы хуже ядовитых змей! – он заскрежетал зубами. – Я вас удавлю, головы вам оторву! А что, если змеи найдут вас»?..»

Перед его глазами предстала небольшая пещера, где обитает семья гюрзы. Когда бывает жутко на душе, он часто туда заглядывает. Первое время змеиная пара, защищая своих детенышей, с шипением гонялась за ним. Но он со временем их приручил к себе. Каждый раз у входа в пещеру оставлял им миску с овечьим молоком. На следующий день миска была пуста, он туда опять наливал молока. Так змеиная пара привыкла к нему. Тагир знал, как выманить этих змей из берлоги, как их рассердить. Он на их глазах убьет их детенышей. Тогда осиротевшие родители всю свою злость выместят на моих врагах. А дурманящим напитком из «лампы Алладина» он угостит Аслана. Он запасся и дурманящей травкой из сундука старшего чабана. Аслан любит хорошую закуску со спиртным. В разгаре застолья в стакан со спиртным добавит щепотку дурманящей травы, и враг будет нейтрализован…

Тагир из банки в кружку отлил немного спиртного, а банку спрятал у себя за раскладушкой.

– Таггиррр! Тагиррр! Ура! – совсем опьянел старший чабан. – Разливай спиртное по стаканам, будем пить!.. Нет… Нет… Стоп… Тссс… – предостерегающе приложил палец губам. – Ты не знаешь, сперва в кружку надо добавлять щепотку травы… При малейшей передозировке от двух-трех глотков и верблюд свалится с ног…

Тагир улыбнулся. Старшему чабану показалось, что Тагир ему не верит. Он из внутреннего кармана достал сверток с толченной пахучей травой, щепотку бросил в стакан и выпил. Тагир не успел отреагировать, а старший чабан упал на бок и захрапел.

В глазах Тагира зажглись недобрые огни. У него созрел план возмездия.

* * *

Тагир вечером предупредил Ахмеда, что по срочным делам отправляется в город, и раньше четырех дней не возвратится. В хурджины положил несколько головок овечьего сыра, банку сметаны, вскочил на коня, по пути домой из пещеры прихватил хурджины с бараниной и сумку со странно шевелящимися шипящими существами.

Ночью поднялся туман, в метре от себя ничего не было видно. Поэтому Тагир на половине пути был вынужден переночевать в одной из пещер, где обычно чабаны останавливаются в непогоду. К восходу солнца он был дома. Когда он переступал порог своего двора, жена с ведром выходила доить коров.

Тагир весел поздоровался с женой, обнял, поцеловал в щеку.

– А я, дорогая, прискакал по твоей просьбе. Собирайся в горы за конским щавелем, – он развязал хурджины, перед женой выложил головки овечьего сыра, сметану. – Это тебе на завтраки.

Когда муж заговорил о горах, жена вдруг изменилась в лице. По всему ее виду было понятно, что ей в горы совсем не хочется. Тагир сделал вид, что не заметил ее недовольства:

– Милая, готовься, иначе будет поздно. Завтра мы перегоняем отару овец на плантации с конским щавелем, боюсь, овцы все потравят… – он краем глаза следил за реакцией жены. – Моему другу Аслану тоже решил сделать хороший подарок… Он охотник, любит охотиться на диких кур, индюков. Так вот, я заприметил березовую рощу, где гнездятся целые колонии диких кур.

При упоминании имени Аслана глаза жены дрогнули, алая краска поплыла по лицу. Она отвернулась, чтобы муж ее в чем-либо не заподозрил. – Если не хочешь, Аслана могу позвать другой раз.

– Нет, почему же? – она подумала, как хорошо вместе с Асланом отправляться в горы. – Зови, он же твой друг…

«Все, попалась, блудница, – Тагир был поражен циничностью жены. – Глянь, Тагир, какого аспида ты у себя на груди пригревал! Ничего, возмездие не за горами, немного осталось тебе радоваться! – в его сердце просыпалась ярость, кулаки сами собой стиснулись.

Аслан был обрадован предложением друга. Оседлав коня, с ружьем и патронташем направился к другу.

Когда добрались до намеченного места, часы показывали десять часов утра. Солнце беспощадно палило, Зухра спешилась, укрылась в тени берез. Ее мучила жажда. Тагир выбрал место для пикника. Рядом бил родник с вкуснейшей водой, невдалеке протекала небольшая речушка. Мужчины с ходу стали готовиться к отдыху.

Зухра, хоть и устала, была в хорошем расположении духа. Перевела дух, спустилась к роднику, освежила лицо, руки, ноги, утолила жажду.

Мужчины разожгли костер, готовились жарить шашлыки, варить хинкала, вскипятили чай, приготовили нехитрый завтрак. Сели, перекусили. После завтрака Тагир отвел жену на место, где можно собрать конский щавель. А сам с Асланом с ружьями наперевес углубился в березовую рощу.

Первые же выстрелы Тагира дуплетом оказались удачными: с веток березы сбил двух, увлекшихся состязанием, петухов. Предупредил Аслана, что пока тот охотится, он пойдет, займется приготовлениями к пикнику.

Через час с дальнего конца березовой рощи дуплетом раздались выстрелы, через некоторое время еще и еще. А еще через час с тремя петухами на ремне, довольный, сияющий, подошел Аслан. Через полчаса с полным мешком конского щавеля на спине пришла и Зухра. К ее приходу на белой скатерти, застланной на лужайке, в казане томилось жаркое, рядом готовился хинкал, на углях жарились шашлыки. А в яме, вырытой под родником, остывали напитки, в трехлитровом баллоне наливка. С горячим шашлыком они пропустили по одной рюмке. Аслану наливка понравилась, как он сказал, «ему никогда не приходилось пробовать такой вкусной наливки». Она пьется хорошо, согревает душу. Друзья пропустили еще по одной рюмочке. Аслан так растрогался, что перед семейной парой пустился в пляс. Зухра, как только Аслан вышел на танец, скрылась за березами. «В танце тебе не хватает напарницы! – язвительно подумал Тагир. – Не торопись, друг, будет тебе и напарница!»

В это время напарница купалась в речке. Она пришла, вся сияла, блестела.

«Искупалась? Хорошо, перед всевышним предстанешь чистой». – Тагир заулыбался, усадил жену рядом с собой; наполнил рюмки, жене налил минеральной воды, встал, попросил минутку внимания:

– Аслан, друг мой, – передал рюмку с содержимым, – выпьем за природу, за ее прелесть, за то, что она нас украшает. Будь здоров!

Чокнулись, выпили залпом. Сели, закусили жареным мясом. К этому времени подоспела первая партия шашлыков. Тагир на угли поставил вторую, разлил спиртное.

– Выпьем за удачную охоту на диких кур! – Аслан с пафосом произнес тост, выпили.

Зухра, улыбаясь своим мыслям, с аппетитом ела шашлык. Она выглядела ошеломляюще, за короткое время восстановила силы, каким-то образом даже надушилась. Аслан с нее не сводил глаз. Тагир все видел, все терпел. «Постаралась для любовника», – Тагир наливающиеся кровью глаза спрятал под густым навесом ресниц.

Чтобы отвлечься от навязчивых мыслей, по рюмкам разлил наливку, а жене в кружку налил натуральный гранатовый сок, мягко выговорил:

– Чтобы удовлетворить капризы любимой жены, дорогой Аслан, мы, мужчины, готовы пойти на любые глупости. Пока сам не попал в паутину своей любимой, я не верил рассказам о магическом действии женских чар. Верь, Аслан, в глазах любимой есть такая магия. Зухра пожелала, чтобы я отвез ее в горы за конским щавелем, вот она сидит у подножия Джуфдага, пробует шашлыки из дичи! Если моя любимая потребует, чтобы я на руках поднял ее на вершину Джуфдага, исполню ее волю! Если моя любимая попросит, чтобы я с вершины горы сбросился в пропасть, глазом не моргну, сброшусь! – он обнял жену за плечи, поцеловал в щечку.

– Тагир, отстань от меня! Как тебе не совестно? Здесь, кроме тебя, есть еще люди! Смотрите на этого хвастуна, сначала научись вести себя в обществе! – жена возмущенно отвернулась от него.

– Аслан, – улыбнулся он, – не сторонний человек, а мой близкий друг.

Тагир свои приколы на этом не прекратил. Он встал, как пушинку приподнял жену, смачно поцеловал в губы. Зухра так возмутилась поведением мужа, что от обиды чуть не расплакалась.

– Аслан, давай поднимем два тоста: первый тост за Адама и Еву, второй тост за Еву и ее соперницу Лилит. Кто был бы Адам без Евы, а Ева без Лилит? А мы с тобой кто такие, без наших жен, без их слез, капризов, скрытых женских интриг?..

От этих слов друга у Аслана глоток спиртного застрял в горле, он закашлялся. С тревогой стал вскидывать покрасневшие от кашля глаза то на друга, то на его жену. Он упорно отводил свой взгляд от прямого и требовательного взгляда Тагира. В них закрался страх: «Неужели Тагир догадывается?»

Аслан знал взрывной и мстительный характер своего школьного друга. Отвернулся, прикурил сигарету, сделал две затяжки, отмахиваясь от сигаретного дыма.

Зухра тоже была встревожена. Она Аслану глазами делала знаки, чтобы он успокоился, взял себя в руки. Сколько не старались Зухра с Асланом, их взгляды, ужимки, жесты не оставались не замеченными Тагиром. От наблюдательного взгляда Тагира не укрылась ни одна мелочь. Тагир вел себя как ловкий игрок за карточным столом, который одновременно вел свою игру, заглядывал в чужие карты, в рукав прятал ненужную карту. Одновременно шутил, балагурил, через плечо успевал выливать содержимое своей рюмки, подливать пьянеющему другу новую порцию спиртного, контролировать весь процесс отдыха.

Зухра почувствовала, что муж их в чем-то заподозрил. Она хорошо знала своего мужа, не зря он их выманил в такую даль, не зря тревожится ее сердце. Она стала подозревать мужа с той минуты, когда он, зная слабость Аслана к спиртным напиткам, подливал ему стакан за стаканом. Она чуяла, что на этом пикнике случится что-то страшное, неотвратимое. Аслан, застигнутый врасплох, вместо того чтобы остановиться, стал пить без остановки. Она пила только чай, налитый своими руками, боялась мужа. Тот перестал реагировать на знаки, подаваемые Зухрой.

Одно время Зухра потеряла всякую осторожность. Перед мужем, пренебрегая приличиями замужней женщины, Аслану стала подавать откровенные знаки, чтобы он перестал пить. Не только Аслан, но и она попалась в ловкие руки мужа. Вдруг у нее закружилась голова, темные круги поплыли перед глазами. Жалуясь на головную боль, привстала, но не удержалась на ногах:

– Голова… голова раскалывается, – она еле выговорила эти слова и вдруг свалилась на бок.

– Зухра, что с тобой? – Аслан, позабыв, где находится, вскочил, но упал как подкошенный.

Тагир рассмеялся, сопровождая его «падение» свистом:

– Сегодня что только не придумали, чтобы уединиться. Вот теперь, «воркуши», наслаждайтесь! Вам предоставлена такая возможность.

Он раздел жену, Аслана, спинами друг к другу привязал к стволу березы…

Зухра очнулась от того, что кто-то обливает ее ледниковой водой. Она приоткрыла глаза, оглянулась, не соображая, где находится, что с ней происходит. С нее была сорвана одежда, спиной она была привязана к стволу березы. Перед ней, ехидно улыбаясь, стоял муж. Она озябла, от холода зуб не попадал на зуб.

– Ты, любимая, за дискомфорт на меня не обижайся. И не напрягайся, зря не трать свои силы. Они тебе через несколько минут очень пригодятся. Ты лучше оглянись вокруг, посмотри, чем занимается твой любимый Аслан.

Зухра оглянулась, увидела Аслана, ахнула. Аслан, как и она, раздетый, спиной к ней был привязан к стволу березы. Она поняла, в какой капкан их заманил Тагир.

– Тагир, я знаю, что я заслужила смерть. Я от тебя и не жду пощады! – она, запинаясь, выдавливала из себя слова. – Пользуясь тем, что ты меня любил, я попрошу тебя об одном одолжении: убей меня скорее, не тяни резину… – в уголках ее глаз заблестели слезы. – Я ко всему готова. Прости меня, ты был хороший муж, а я неверная жена. Видимо, судьба у меня такая.

– Дорогая, не торопи время, все должно свершиться своим чередом! – из кармана вытащил плоскую бутылку с коньяком, отвинтил пробку и отхлебнул два-три глотка. Он был хорошо выпившим, но крепко держался на ногах. Пробку на бутылке обратно закрутил, бутылочку засунул в карман. – Видишь кожаную сумку, висящую на ветке березы? Смотри правее, правее, да, туда! – он рассмеялся. – В этой сумке находятся длинные, гибкие существа, которые приползли за вашими душами: за твоей продажной душой и душой этого иуды, – головой указал на Аслана, – они заберут вас в ад. Они давно ждут своего часа, холодные, скользкие существа, с черными немигающими глазками, расплющенными головами, мерзкими раздвоенными языками… Не бойся, они не страшные, даже очень забавные существа. Настанет час, они высвободятся из сумки, приползут к вам, приподняв головы, шипя языками, перед вами остановятся на мгновение. Они в вас вонзят всего лишь по две пары тонких, как иголки, клыков, впрыснут яда, и вы умрете в страшных муках…

Эти бестии со вчерашнего дня очень озлоблены! Я вчера на их глазах убил всех их детенышей. Они жаждут мести, им нет разницы, на кого нападут, кого лишат жизни. Объектом их сегодняшнего мщения будете вы, «голубки». Они, как только увидят вас, решат, что это вы убили их детенышей. Гюрза – одна из самых свирепых змей, с кем когда-либо встречался человек! А когда они нападают парой, перед их всепоглощающей злобой бессильны даже самые страшные звери! – он бросил презрительный взгляд на лежащего перед ним Аслана, нервно засмеялся.

Тагир с казаном отправился к роднику, наполнил его, пришел, брызнул воды Аслану в лицо.

Аслан вздрогнул, очнулся, сделал резкое движение, чтобы встать, но не получилось. Он лежал обездвиженный, привязанный веревкой к стволу березы. На пьяную голову не соображал, что вокруг него происходит. Тагир весело подмигнул ему:

– Правда, друг, все классно придумано? Люби и жалуй, автором этого проекта является твой покорный слуга! – Тагир перед Асланом сделал реверанс. – Если у кого есть друг, то должен быть такой, как ты у меня!

У Аслана с похмелья страшно болела голова, во рту все пересохло, язык прилип к гортани. Аслан все еще предполагал, что Тагир продолжает придумывать новые игры для развлечения. Вдруг Аслан за спиной почуял чье-то шевеление. Обернулся назад, спиной к нему, без одежды, к стволу березы была пристегнута Зухра.

– Что, брат Аслан, больная голова плохо соображает? Сейчас подлечим. Ты перед Азраилем должен предстать здоровым, в своем уме, – Тагир из кружки нацедил полстакана спиртного, одной рукой запрокинул голову Аслану, а другой влил в его зев содержимое всего стакана.

Не прошли и минуты, как Аслан отрезвел. Теперь до него стало доходить, в какую игру его с Зухрой втягивает Тагир.

– Эй, ненормальный, а ну, немедленно развяжи нас! Ты не соображаешь, что за такие игры надолго загремишь за решетку!

– Конечно, друг, соображаю, еще как соображаю! Но я должен убедиться, что твои медвежьи лапы ни в этой, ни в другой жизни не коснутся моей жены. Мне хотелось бы войти в твое положение, но, видишь, у каждого из нас есть своя программа… Прости меня, друг, за неучтивость, жизнь чабана отучила меня от тонких манер поведения в обществе.

Он потянулся к сумке, висящей на сучке березы, снял ее, осторожно развязал ее и бросил между женой и Асланом.

Из сумки, шипя и раздражаясь, высунулись две плоские змеиные головы. Они стремительно выползли на траву, зашипели, из маленьких красивых ртов высовывая разветвленные язычки. Чуть приподняли головы над поверхностью невысокой травы, устремились туда, откуда раздавались крики о помощи. Пара змей увидела своих врагов, которые их детенышей лишили жизни. На мгновение приостановились, извиваясь, переплетаясь кольцами, гипнотизирую Зухру и Аслана перед решительной атакой. Вдруг они выпрямились, сверкая разноцветной чешуей, и устремились на них…

Тагир, чтобы не слышать дикие вопли жены и Аслана, устремился в лес. Он возвратился поздно, может, через час, может, через полтора часа. Там, где произошла драма, было гробовое молчание. Тагир издалека увидел, как жена и Аслан, неестественно уронив головы на грудь, вытянулись во всю длину тел. Тагира поразил не их неестественный вид, а то, как завернувшись кольцами, одна змея лежала у жены на груди, а другая у Аслана на животе. Когда Тагир увидел результат возмездия змей, он пугливо не отстранился. Смело подошел к жертвам, крючковатым суком сбросил змей, по одной закинул в сумку, завязал ее и отложил в сторону. От ствола березы отвязал еще неостывшее тело жены, разостлал бурку, уложил на спину, чуть повернув голову в сторону Мекки. Тагир перед ней опустился на колени. Зухра, даже мертвая, была так прекрасна, заманчива, ее по-детски припухлые губы улыбались. Они были едва приоткрыты, словно мужу хотели раскрыть что-то такое, что не осмеливались говорить при жизни. Тагир наклонился и поцеловал ее в губы.

– Прости меня, милая, я не сумел защитить тебя. Я попытался предостеречь тебя от злых языков, а от предательского удара единственного друга тебя оградить не смог. Кажется, я был незаботливым мужем… Я не стою тебя, не стою…

Он зарыдал, у него из глаз ручьями потекли слезы. Потом он дрожащими, ничего не чувствующими пальцами рук развязал сумку со змеями. По ней пару раз ударил ладошкой, чтобы разозлить их, вывалил их на лицо жены, сверху лег, прижавшись грудью к ней…

* * *

Осиротевшая мать-гюрза торжествующе взглянула на своего напарника, как будто спрашивая, не насытился ли он своей местью, не желает ли он вместе с ней еще кого из врагов отправить на тот свет. Увидела, что ее напарник был сыт и доволен результатами своей мести. Тогда она сползла со спины Тагира. Мать-гюрза, удовлетворенная тем, что напарник последовал за ней, устремилась дальше, в сторону огромного серого камня, с небольшим лазом, где они займутся зачатием новой жизнь.

Такие красивые были их ядоносные головки! Такие яркие были их сверкающие, как росинки, насытившиеся завоеванной победой глаза! Такое загадочное было шипение, издаваемое их черными раздвоенными языками.

Май, 1997 г.