Текст книги "Мифы древнего мира"

13. Пелопоннесская война
(431–404 гг. до н. э.)

Более глубокая причина этой войны заключалась в постоянно возраставших напряжении и зависти между дорийской и ионийской государственными группами. Обе стороны не без тревоги смотрели на приближение решительной борьбы, в которой вся Эллада должна была поколебаться в основании, и поэтому, насколько могли, старались отдалить ее начало. Непосредственным поводом к началу войны было вмешательство Афин в коркиро-коринфскую распрю. Начало ей положил греческий колониальный город на иллирийском берегу – Эпидамн. Основанный коркирянами, он достиг цветущего состояния в правление коринфянина Фалия, но, подобно всем греческим государствам, его обуревали внутренние раздоры партий. Как раз в то время народ одержал верх и изгнал из города знатнейших граждан. Они бежали к соседнему варварскому племени, тавлантиям, и стали жестоко теснить жителей Эпидамна с моря и с суши. В таком бедственном положении Эпидамн обратился за помощью к метрополии – г. Коркира, но получил отказ, потому что и изгнанники происходили из Коркиры. Тогда по совету Дельфийского оракула жители Эпидамна просили защиты у г. Коринф, который в качестве метрополии Коркиры принимал деятельное участие в основании Эпидамна. Коринфяне охотно на это согласились и послали в Эпидамн гарнизон и новых поселенцев. Коркиряне сочли это за нарушение прав и потребовали от жителей Эпидамна возвращения изгнанников и удаления как коринфского гарнизона, так и новых поселенцев. Эпидамн воспротивился этому, и коркиряне приступили к осаде города. Коринфяне поспешили на помощь с флотом из 75 кораблей, но коркиряне, которые находились в то время в расцвете сил и владели 120 гребными судами, пошли с 80 кораблями навстречу коринфянам и одержали над ними блестящую победу при м. Акций в 435 г. С остальными 40 кораблями они направились в тот же день к Эпидамну и принудили его к сдаче.

Пристыженные коринфяне, опасаясь, чтобы коркиряне, получив господство на море, не причинили большого вреда им и их союзникам, приступили к серьезным приготовлениям для продолжения войны. Обеспокоенные коркиряне решили обратиться к афинянам и заключить с ними союз. Афиняне, не приняв их в общий союз, заключили с ними союз оборонительный, по которому оба государства взаимно обязались отражать соединенными силами всякое нападение как на собственные области, так и на области союзников, и послали на помощь коркирянам на первый раз 10 кораблей. Коринфяне со 150 кораблями приблизились к Коркире, а коркиряне пошли к ним навстречу со 110 кораблями, в числе которых находились и 10 афинских, и вступили в упорную битву при Сиботе (432). Коркиряне, казалось, должны были быть разбиты, но к ним на помощь явились еще 10 афинских кораблей под командованием Лакедемония, сына Кимона. Несмотря на то, что преимущество было на стороне коринфян, они, увидев, что на помощь, кроме этих 10, приближаются еще 20, внезапно отступили. Сражения не произошло. Коринфяне возвратились домой, исполненные ненависти к афинянам, которые первыми начали враждебные действия против пелопоннесцев.

В скором времени новое столкновение произошло на фракийском берегу. Чтобы отомстить афинянам, Коринф в союзе с македонским царем Пердиккой, который находился в состоянии войны с Афинами, старался возмутить афинских союзников на Халкидском п-ве. Эти происки не укрылись от афинян. Они особенно опасались за Потидею, которая, хотя и платила им дань, но была коринфской колонией. Поэтому, желая предупредить надвигающуюся грозу, афиняне потребовали, чтобы потидейцы срыли стены, дали заложников в залог верности и больше не принимали правительственных лиц, посылаемых к ним Коринфом как метрополией. Потидея, ободренная подошедшим в это время вспомогательным коринфским войском, открыто отложилась от Афин. Тогда афиняне поспешно увеличили морские силы, которые находились у македонских берегов, и двинулись на Потидею. С большим сухопутным войском из 3000 тяжеловооруженных воинов и с 70 кораблями подступили они к городу. Союзники отважились вступить в сражение при входе в гавань, но, проиграв его, укрылись в Потнее, где были окружены и осаждены афинянами.

Тогда коринфяне поспешили превратить войну, до сих пор ведшуюся только ими, в общее дело всех пелопоннесцев, и в особенности Спарты. Для этого в созванном ими союзном собрании они старались доказать, что Афины своими поступками нарушили перемирие. Наконец, и сама Спарта согласилась с этим мнением и начала переговоры. Они, хотя и имели еще вид не существовавшего уже более миролюбия, велись с целью свалить на противника упрек в нападении. Лакедемоняне потребовали, чтобы афиняне изгнали из города тех, чьи предки участвовали в злодеянии Килона; при этом они имели в виду главным образом удаление Перикла, который, как и Килон, принадлежал к роду Алкмеонидов. При вторичном посольстве они потребовали, чтобы Афины возвратили свободу всем подвластным им городам, что означало уничтожение Афинского морского союза. Афиняне, сознавая свою силу, по совету Перикла, отвечали, что они никогда не послушаются приказания и только тогда возвратят самостоятельность союзникам, когда Спарта уничтожит Пелопоннесский союз.

На этом переговоры прекратились. Фиванцы внезапно напали на дружественную Афинам Платею (431). Платейцы оказали им достойное сопротивление. Захваченные при этом в плен 180 фиванцев были казнены, что вызвало большое ожесточение противной стороны. Так началась роковая война, которая разделила Грецию на 2 большие партии. Во главе их находились Афины и Спарта, обладавшие силами не однородными, но полные каждая надежды на блестящую победу. На стороне спартанцев, за исключением Аргоса и почти всей Ахайи, находился весь Пелопоннес, имевший возможность выставить в поле 60 000 человек тяжеловооруженного войска, Коринф и Мегара с их флотом, Беотия, Фокида и Опунтские Локры. Но у спартанцев было меньше денег и кораблей, чем у их противников. Афиняне имели союзниками фессалийцев, о-ва Коркиру, Закинф, Хиос, Лесбос, г. Платея, Навпакт и множество покоренных и плативших дань городов и островов, которые в течение всего времени, пока находились под властью Афин, доставляли им войска и деньги. Кроме того, в Акрополе хранилось 6000 талантов наличными деньгами. Доходы, налоги и таможенные пошлины доставляли 400 талантов, дань – 600, всего – 1000 талантов ежегодного дохода. На эти средства Афины содержали сухопутное войско из 30 000 тяжеловооруженных воинов и флот из 300 кораблей. Как ни благоприятны были все эти обстоятельства, они таили в себе большую опасность – недовольство обращенных в подданных союзников. Можно было опасаться, что в случае, если война затянется, или при неудаче Афин они сделают попытку сбросить с себя ненавистное иго и вернуть независимость.

Перикл предложил жителям Аттики оставить страну открытой, отвезти стада на о. Эвбея, все движимое имущество перенести в Афины и принял все меры к оборонительной войне. Медленное наступление миролюбивого царя Архидама, который выступил против Афин с войском в 60 000 пелопоннесцев, дало жителям Аттики время последовать советам Перикла. Но когда Архидам вторгся в пределы Аттики, покрытой виноградниками, миндальными, гранатными, лимонными, тутовыми, оливковыми и фиговыми деревьями, и опустошил страну, а со стен Афин увидели зарево пылавших в огне зданий, большинство граждан с ругательствами потребовало от Перикла, чтобы он вел их в битву. Но Периклу удалось успокоить волнение, и пелопоннесцы из-за недостатка в съестных припасах вскоре вынуждены были вернуться в отечество. Тогда Афины воспользовались правом возмездия. Жители Эгины были выселены со своего острова, а на их место водворены переселенцы из Аттики. Мегара и Локрида подверглись опустошению. Флот из 120 кораблей направился ко многим местам Пелопоннеса и разорил прибрежные области. Хотя осада г. Метона не удалась вследствие мужества спартанского полководца Брасида, о. Кефалония должен был вступить в Афинский союз. К вступлению в этот союз удалось искусными переговорами склонить и фракийского царя Ситалка. Равным образом на сторону афинян перешел и непостоянный македонский царь Пердикка. Он помог снова покорить те города, отпадению которых сам прежде содействовал.

Весной 430 г. Архидам снова явился со спартанцами в Аттику, подвергнув ее новому опустошению. На этот раз к нему присоединился самый ужасный враг – заразная, ядовитая лихорадка, вероятно, завезенная в Афины кораблями из Азии или из Африки. Она произвела чрезвычайное опустошение среди жителей Афин вследствие летнего зноя, огромного скопления людей и необходимости для большинства жить в сырых хижинах. У больных воспалялись глаза, язык и горло; палящая жажда выгоняла несчастных к общественным колодцам, около которых каждое утро можно было видеть множество трупов. Нарывы на внутренностях и коже увеличивали боль, а убийственное уныние усиливало страдание. Страшно было опустошение, производимое заразой, но еще ужаснее было ее влияние на умы граждан. Они снова обрушились на Перикла с упреками, перестали уважать законы, не помышляли больше о чести и величии отечества, а заботились лишь о личном спасении.

Перикл действовал по-прежнему. Он настолько успешно противодействовал неприятелю обыкновенной оборонительной системой, опустошением берегов Пелопоннеса, что Архидам после 40-дневного пребывания в Аттике вторично должен был ее покинуть. Что касается до недовольных и приходивших в отчаяние городских жителей, Перикл старался успокоить их словом и собственным примером. С достойным мужеством и присутствием духа он перенес потерю лучших друзей и опустошение почти всего дома. Только возлагая, по греческому обычаю, венок смерти на последнего и любимейшего сына Парала, он не устоял против скорби и разразился потоком слез. Вскоре на Перикла обрушилась ярость врагов, и он был приговорен к уплате значительной пени и больше не избирался главным военачальником. Но неспособность его преемников скоро привела афинян к заключению, что спасти город может только Перикл, и они предоставили ему главное командование войском с неограниченными полномочиями. Ему довелось пережить еще 2 утешительных события: во Фракии было задержано спартанское посольство, которое собиралось проехать оттуда в Азию просить денежной помощи у персидского царя (посланники были привезены в Афины и казнены), и сдалась Потидея, вынужденная из-за голода отказаться от упорной защиты.

Но Афины поразил самый тяжелый удар, какой только мог поразить их: беспощадная болезнь унесла самого Перикла. Последние слова его были: «Ни один афинянин не был вынужден по моей вине облечься в одежду печали. В этом моя лучшая слава; мои же блестящие дела составляют лишь дар богов». Перикл в своем благоразумии, с общим к нему уважением, при своей неподкупности, держал народную толпу в добровольном повиновении и постоянно руководил ею, не смущаясь ее прихотями. Достигнув власти не противозаконными средствами, он не только не имел нужды льстить народу, но в силу уважения, которым пользовался, нередко очень резко противоречил ему. Поэтому, как говорит Фукидид, народ властвовал только по имени, а на деле как первый человек в государстве правил Перикл. После смерти могущественного Перикла не находилось личности, которая, подобно ему, умела бы направлять противоположные стремления к общей цели. На сцену вновь выступили две партии: демократическая под предводительством Клеона, а другая – аристократическая, руководимая Никием. Каждая помышляла лишь о том, чтобы вытеснить другую, из-за чего единство в делах государственных, столь необходимое во время такой тяжелой войны, сделалось невозможным. Несколько застенчивый Никий не мог успешно противодействовать дерзкому Клеону, который увлекал народную толпу неукротимым красноречием. Война шла уже 3-й год и свирепствовала главным образом в отдаленных областях обеих стран, во Фракии и Акарнании, но вскоре вследствие обоюдного истощения должна была на время прекратиться.

Летом 429 г. спартанцы, по предложению фиванцев, решили вместо ежегодного вторжения в Аттику осадить Платею. Город этот после нападения фиванцев был занят афинским гарнизоном. Чтобы надежнее организовать защиту, все старики, дети и женщины были выселены из города в Афины, и в нем остались 110 женщин, которые приняли на себя заботу о продовольствии гарнизона. Этот гарнизон состоял из 400 платейцев и 80 афинян. Архидам подступил к городу с союзными пелопоннесским и беотийским войсками. После двухлетней осады в 427 г. город вынужден был сдаться. Победители, вопреки обещанию наказать только виновных, и то не иначе как по суду, умертвили 200 платейцев и 25 афинян. Женщины были проданы в рабство, Платея и ее округ отданы фиванцам, а все здания, за исключением храмов, сровнены с землей. Афиняне не могли спасти платейцев. В это время они охраняли свое господство на море. Их полководец Формион с 20 кораблями разбил в Коринфском заливе коринфско-сикионский флот, состоявший из 70 судов, и обеспечил за Афинами обладание важнейшей Навпактской гаванью. На 4-м году войны последовало отпадение от Афин лесбосцев. Один, по имени Доксандр, будучи преданным афинянам, принес известие, что могущественный о. Лесбос за исключением г. Метимна намерен отложиться от Афинского союза и соединиться с пелопоннесцами, и стоящая во главе аристократическая партия приняла для этого все нужные меры: усилила укрепления, собрала оружие и припасы и наняла на службу фракийских стрелков. Известие это вполне подтвердилось. Лесбосские посланники уже отправились в Пелопоннес. Им было приказано причиной отпадения выставить то обстоятельство, что жители Митилены, главного города Лесбоса, устали повиноваться афинским демократам и должны постоянно опасаться, что будут обращены в полное подданство и обложены данью. Лесбосцы были приняты в Пелопоннесский союз, и им была обещана скорая помощь.

Но та явилась поздно. Приняв быстрое решение, афиняне послали сильный флот под командованием Паха, чтобы обложить Митилену с суши и с моря. Скоро город стал страдать от голода и болезней; к этому присоединились внутренние раздоры партий. Жители города, угрожая восстанием, потребовали или всеобщей раздачи съестных припасов, или присоединения к афинянам. Свергнутым аристократам не оставалось ничего другого, как беспрекословно сдаться Паху. Он разрешил им отправить в Афины послов, которые должны были ходатайствовать там за свой город. Послы изложили ходатайство в народном собрании. Свирепый Клеон потребовал примерного наказания г. Митилены. «Не поддавайтесь состраданию; не допускайте, чтобы красноречием и лестью этих людей вы были вовлечены в гибельную ошибку; накажите их, как они того заслуживают, и покажите остальным союзникам должный пример, что отпадение будет так же жестоко наказываться». Так закончил он речь, которая еще больше содействовала ожесточению и без того уже раздраженных умов. Было решено всех мужчин, виновных и невиновных, предать смерти, а женщин и детей продать в рабство. Был отправлен быстроходный корабль, чтобы как можно скорее доставить в Митилену это кровавое повеление. Но уже вечером того же дня произошло более спокойное обсуждение дела. Граждане потребовали созвать новое народное собрание и приняли более снисходительное и более отвечавшее народному характеру решение. Первоначальное решение было изменено в том смысле, что смертной казни должны были подлежать только главные руководители аристократической партии, которых было около 1000. Стены г. Митилены должны быть срыты, корабли отобраны, а земельные участки разделены между афинскими гражданами. Второй корабль был послан вслед за первым и только с напряжением всех сил ему удалось прибыть на место вовремя, чтобы помешать исполнению первого решения.

Война все более и более принимала характер взаимного уничтожения. Повсюду восставали одна против другой аристократическая и демократическая партии и терзали друг друга: аристократическая с помощью пелопоннесцев, а демократическая с помощью афинян. Ужасный пример подобного извращения войны представляют события в г. Коркира в 427–425 гг. Здесь произошла уличная резня, в которой принимали участие даже женщины: они бросали из домов кирпичи на головы неприятеля. Наконец с прибытием сильного афинского флота народная партия одержала верх. Демократы в течение 7 дней неистовствовали над аристократами. Многие из последних искали спасения в храме Геры, но и это неприкосновенное убежище не могло их защитить: одни были оторваны от алтарей и убиты, другие в отчаянии сами лишали себя жизни. Около 500 беглецов спаслись и укрепились на горе Истоне. Отсюда они нападали на окрестности города и опустошали их, вследствие чего там настал голод. Тогда против них выступил афинский отряд, окружил их со всех сторон и принудил к сдаче. Сначала они под стражей были отвезены на о. Птихия, чтобы оттуда быть отправленными в Афины с условием не делать попытки к бегству. Жители Коркиры, опасаясь, что афиняне могут помиловать пленных, распущенными втихомолку угрожающими слухами побудили пленников к побегу, но приняли заранее все меры, чтобы побег не удался. Тогда афинские полководцы выдали несчастных народу, который предал их жестокой мести. Всех пленных заключили в одно большое здание, перед дверьми которого в 2 ряда были поставлены воины. Затем выводили по 20 пленников, проводили между рядами воинов и убивали. 60 человек уже было убито, когда остальные, узнав, какая судьба ожидает их, решительно отказались выходить. Но народ взобрался на крышу здания и стал бросать в несчастных камни и стрелы. Многие были убиты таким образом; остальные сами себя лишили жизни в течение ночи, приостановившей это избиение: одни закололись брошенными в них стрелами, другие удавились.

Описанные явления, где всякое человеческое чувство было подавлено, все узы дружбы и благочестия порваны, были следствием взаимной враждебной деятельности партий, достигших высшего развития благодаря основанию и распространению по всей Греции так называемых гетерий (товариществ, клубов, тайных обществ). Фукидид следующим образом описывает безнравственные последствия гетерий: «Настоящий смысл слов произвольно искажался в гетериях: безрассудную дерзость называли самоотверженным мужеством, благоразумную медлительность – скрытой трусостью, сдержанность – личиной малодушия. Родство уступало дружбе с тем, кто готов был покуситься на все без размышления. Верность укреплялась не святостью данного слова, а сообщничеством в преступлении. Присяге оставались верны лишь до появления посторонней помощи. Кто первый сознавал себя сильнее, тот мстил другому, как только тот, полагаясь на заключенный договор, считал себя в безопасности и забывал об осторожности».

В следующие годы войны, блестящую деятельность проявил афинский полководец Демосфен. Он победил войска спартанцев и этолийцев, взял мессенский приморский г. Пилос, отбил нападение спартанцев на суше и море и запер 420 спартанцев и значительное число илотов на лежащем против Пилоса о. Сфактерия (425). Для их спасения спартанцы предложили афинянам заключить с ними мир и союз, но Клеон убедил народ поставить такие чудовищные условия, что переговоры были прерваны. После этого Клеон и Демосфен высадились на Сфактерию и напали на находившихся там спартанцев и илотов. Потеряв многих убитыми, остаток отряда, состоявший из 292 человек, в числе которых находилось 120 знатных спартиатов, сдался и был привезен в Афины. В руки афинян также попал и о. Кифера. Был завоеван и пелопоннесский г. Фирея, куда в начале войны были переселены изгнанные афинянами эгинцы, и жители его были частью убиты, частью проданы в рабство.

Эти многочисленные неожиданные бедствия сделали спартанцев малодушными. Успехи же афинян придали им такую надменность, что, по выражению. Фукидида, они думали, будто уже ничто не может противостоять им и все должно им удаваться. При такой преувеличенной самонадеянности афинян рушились все попытки спартанцев завязать какие-либо мирные переговоры. Однако война, благодаря одному смелому предприятию, приняла другое направление. Мужественный и прямодушный спартанский полководец Брасид повел пелопоннесское войско через Фракию на п-ов Халкиду, чтобы заставить отложиться от афинян их тамошних союзников (424). Никто не мог выполнить такого поручения лучше него. Весть о том, что Брасид явился как избавитель от афинского ига, сообщила ему всеобщее доверие. Аканф и Стагира немедленно присоединились к Пелопоннесскому союзу добровольно; Скион и Торон последовали их примеру; важный по местоположению Амфиполь также открыл ворота спартанцам. Один только Эйон был удержан Фукидидом за афинянами.

В то же время и афиняне старались отнять у спартанцев их союзников. Но вторжение их в Беотию окончилось неудачей. В 424 г. при Делии в Беотии они потерпели чувствительное поражение. Здесь сражались рядом Сократ и его ученик Алкивиад; Сократ получил награду за храбрость как гоплит, а Алкивиад – как всадник, он спас жизнь своему учителю.

Оправившись, афиняне в марте 422 г. послали во Фракию Клеона, к которому со времени победы при Сфактерии питали неограниченное доверие. Он быстро завоевал Торон и Галепс и остановился в Эйоне. Тут между его воинами открылось неудовольствие, и они потребовали, чтобы он вел их к Амфиполю. Там находился Брасид. Клеон появился перед городскими воротами. Все было тихо, и город казался покинутым защитниками. Клеон пожалел, что не имел при себе штурмовых лестниц, чтобы взобраться на стены, и дал приказ к отступлению. Но едва он начал отходить от города, как из одних ворот показался Брасид, а с другой стороны с значительным вспомогательным отрядом выступил другой спартанский полководец – Клеарид. Афиняне пришли в замешательство и после непродолжительного сопротивления бросились бежать к Эйону Клеон был настигнут в бегстве и убит. Но и Брасид был смертельно ранен. Афиняне потеряли 600 человек, у спартанцев же убитых было только 7. Со смертью Брасида и Клеона главнейшие препятствия к миру были устранены. Как в Спарте, так и в Афинах находилось все больше и больше людей, которые громко требовали прекращения военных действий. В Спарте было неотступное желание освободить пленников, захваченных на Сфактерии. Кроме того, там опасались восстания илотов, которое легко могло случиться при содействии афинских гарнизонов в Пилосе и на Кифере. В Афинах же боялись, что с дальнейшим отпадением союзников власть государства может быть сильно поколеблена. Самым убедительным ходатаем за мир был комедиограф Аристофан, поставивший в это время в театре свою первую комедию «Мир». При таких обстоятельствах начались переговоры между спартанским царем Плейстонактом и предводителем партии порядка в Афинах Никием. В апреле 421 г. был заключен так называемый «Никиев мир» сроком на 50 лет. Постановили, что каждая сторона получает обратно все, чем владела до войны, а следовательно, возвращает все завоевания и освобождает всех пленных. Все спорные вопросы, могущие возникнуть впоследствии, должны решаться мирным путем. Весьма скоро выяснилось, что этот мир был, собственно, лишь перемирием и ни одна сторона не имела никакого намерения соблюдать его.