Текст книги "Мифы древнего мира"

Непрерывные несчастья заставили спартанцев обстоятельно подумать, какими средствами они должны предупредить угрожавшие им бедствия. Они нуждались в выдающемся государственном человеке и военном предводителе. Таким был Лисандр. Чисто спартанской суровостью образа жизни и твердостью характера он резко отличался от тщеславного и мягкого Алкивиада, но был похож на него хитростью, с которой умел составлять дальновидные планы, настойчивостью и энергией, с какими приводил эти планы в исполнение. Коварство, приписываемое Спарте в отношениях с друзьями и другими государствами, Лисандр довел до бессовестности. Доказательством этого может служить его правило: «Детей должно обманывать игрушками, а взрослых клятвами». Он также говорил: «Там, где недостаточно львиной шкуры, надобно надевать лисью». Лисандр и Алкивиад сходились между собой и в том, что оба желали не только служить отечеству, но и управлять им. Важной ступенью для достижения Лисандром власти послужило учрежденное спартанцами новое достоинство наварха (предводителя флота), которое не могли занимать цари.

Между тем в это время отношения с Персией приняли для Спарты весьма благоприятный оборот. Место Тиссаферна, которого Алкивиад сделал если не полезным, то, по крайней мере, безвредным для афинян, занял младший сын персидского царя – Кир. Любимец матери Парисатиды, вполне управлявшей своим супругом, слабым Дарием II, он был назначен благодаря ее влиянию сатрапом всей передней Азии. Вероятно, это было сделано Парисатидой с той целью, чтобы Кир мог подготовить здесь средства для вступления впоследствии на престол, на котором она желала видеть его, а не старшего сына Артаксеркса. Едва Кир успел прибыть в Сарды, как Лисандр поспешил туда приветствовать его. Мужественный Кир, издавна чувствовавший влечение к храбрым соотечественникам Лисандра, был необыкновенно польщен таким придворным обращением спартанца. Он не ограничился тем, что выдал матросам уже заслуженное ими жалование, но дал Лисандру средства заплатить им за месяц вперед. В пылу рвения Кир обещал даже в случае нужды расплавить и обратить в монету свой золотой трон.

Лисандр расположился у Эфеса; недалеко оттуда, у м. Нотий, находился с флотом и Алкивиад. Последнему стоило больших забот и трудов доставать деньги, и для сбора их он нередко был вынужден прибегать к жестоким мерам в отношении городов. Однажды для сбора денег Алкивиад отправился в Карию. Уезжая, он дал помощнику Антиоху решительное приказание не вступать в его отсутствие в битву со спартанцами. Несмотря на такое повеление, Антиох сам вызвал на бой спартанский флот, был разбит Лисандром при Нотие, потерял 15 кораблей и сам пал в битве. Получив известие об этой неудаче, Алкивиад поспешно вернулся к Самосу и тщетно вызывал Лисандра на новую битву. Враги Алкивиада воспользовались поражением при Нотие, чтобы погубить его и, приписывая это поражение его небрежности, заговорили даже о его измене. Они добились того, что Алкивиад был лишен звания предводителя. Вместо него были избраны 10 предводителей и в числе их Конон. Эта мера сделала невозможным единство управления в военных действиях. Алкивиад возвратился в крепость Визант при Византионе, чтобы оттуда следить за ходом дела.

Со своей стороны и Спарта сменила наварха. Лисандр по истечении установленного законом годичного срока был отозван и замещен Калликратидом. Представляя совершенную противоположность Лисандру, Калликратид отличался суровым, но правдивым и мужественным характером и считал, что греку стыдно унижаться перед варваром из-за денег. Кир не принял его в Сардах, и он через несколько дней покинул этот город. Вначале ему посчастливилось: разбив бывший под начальством Конона и состоявший из 70 кораблей афинский флот, он запер его в Митиленской гавани; при этом афиняне потеряли 30 трирем (406). Но афиняне в скором времени усилили флот 150 кораблями и вступили под начальством Конона при Аргинусских о-вах вблизи Лесбоса в новое сражение, в котором пелопоннесцы лишились 70 кораблей, а сам Калликратид был убит.

В Афинах с помощью происков враждебных группировок победоносные предводители были обвинены в том, что они не спасли обломки 25 разбитых судов и не вытащили из воды мертвых. Эти предводители были тотчас отрешены от должностей, и некий Калликсен даже требовал их казни. Несмотря на мужественную защиту Сократа и на то, что предводители доказывали обвинителям Ферамену и Фрасибулу, что ими были даны соответствующие распоряжения и главной причиной, что воспрепятствовала спасению погибавших, была буря, противники не приняли во внимание этих объяснений и употребили самые постыдные средства, чтобы погубить их. Для достижения этой цели в народное собрание призвали одного спасшегося при кораблекрушении матроса, который сказал, что потерпевшие крушение поручили ему обвинить предводителей в неоказании им помощи. Затем перед народом явилось множество родственников погибших в черных одеждах, с остриженными волосами, чтобы возбудить сожаление к себе и жажду мщения к предводителям. Все это настолько подействовало на народ, что предводители были приговорены к смерти и 6 из них, прибывшие в Афины, должны были выпить чашу с ядом. Вслед за этим приговором началось последнее действие этой кровавой драмы. В числе новых предводителей самым способным и опытным был Конон; но он лишь с величайшим трудом мог противодействовать зависти соединившихся против него остальных предводителей. К этому присоединилось и то обстоятельство, что каждый способный предводитель мог ожидать для себя такой же печальной участи, какая недавно постигла его предшественников.

У спартанцев главную роль снова занял хитрый Лисандр. Хотя спартанскими законами было запрещено давать одному человеку вторично звание наварха, нашли средство обойти закон, чтобы угодить общему желанию всех союзных городов и самого Кира. Лисандр был назначен помощником нового наварха Арака, который был навархом только по имени, в действительности же военачальником сделался Лисандр. Его деятельность тотчас внесла новую жизнь в военные действия. Получив благодаря Киру обильный запас платья и обуви, в чем в особенности нуждалось его войско ввиду приближавшейся зимы, Лисандр собрал у Геллеспонта все корабли и завладел богатым г. Лампсак. Афиняне со 180 кораблями поспешили за Лисандром и расположились напротив Лампсака у Эгоспотамов. Их положение было невыгодным: вблизи вовсе не было гаваней, а значительная отдаленность г. Сест, откуда они получали съестные припасы, заставляла воинов покидать корабли и разбегаться по берегу, что было весьма опасно на виду у постоянно и зорко наблюдавшим за ним противником. Алкивиад, все еще преданный отечеству, прибыл из крепости к стратегам, обратил их внимание на опасность занимаемого ими положения и предлагал им перейти к Сесту. Но стратеги приказали ему удалиться, так как теперь не он, а они начальствовали, и Алкивиад вернулся к себе. С прибытием афинян Лисандр держал в гавани флот и войска постоянно готовыми к бою, но не вступал в сражение, несмотря на то, что афиняне ежедневно вызывали его сразиться. Афиняне каждый вечер разбегались по берегу для закупки съестных припасов и при виде притворной робости неприятеля делались все беспечнее и самонадеяннее. Но именно этого и желал Лисандр, сменивший на этот раз львиную шкуру на лисью. Посылая всякий раз корабль для наблюдения за удалявшимися афинянами, он из получаемых сведений убеждался все в большей их беспечности. Наконец на 5-й день, увидав издали с посланного им корабля условный знак о том, что афинское войско, по своему обыкновению, оставило корабли и рассеялось по окрестностям, Лисандр с судами быстро двинулся вперед и без боя овладел неприятельским флотом, оставшимся почти без всякой защиты. Один только Конон с 8 кораблями спасся бегством на Кипр, к царю Эвагору, а 9-й корабль послал в Афины с известием о совершенном истреблении афинского флота. Весть об этом поражении произвела в Афинах удручающее впечатление. Почтовое судно «Парала» прибыло в Пирей ночью. Крик отчаяния пронесся от гавани до Афин, и «никто не мог в эту ночь заснуть спокойно».

Но сильнее этой скорби был страх возмездия за все притеснения со стороны афинян во время господства их на море. Первый акт мщения разыгрался в военном суде в Лампсаке, когда Лисандр появился после сражения. Здесь он казнил 3000 пленных афинян и первым из них – стратега Филоклеса. Последней жертвой должны были пасть сами Афины. Сначала Лисандр покорил принадлежавшие Афинам города на Геллеспонте и среди них Византию и Халкедон. Другая часть его флота в то же время без труда завладела фракийскими городами. Во всех покоренных городах была введена олигархия. Управление в этих городах было поручено какому-нибудь спартанцу в качестве гармоста (правителя), при котором состоял совет 10 мужей, выбранных из образованных в них перед тем обществ – гетерий. Были покорены также и острова, за исключением Самоса, который оказал сопротивление. Всех попадавших в плен афинян и афинские гарнизоны покоренных городов Лисандр отпускал в Афины, рассчитывая, что скопление людей произведет там недостаток в съестных припасах и голод.

Создав новые порядки на Геллеспонте и островах, Лисандр приступил к осаде Афин. Он расположился со 150 кораблями перед Пиреем. Явившийся для той же цели с сухопутным войском Павсаний соединился в Декелее с войском Агиса и обложил город с суши. В городе, переполненном людьми, скоро наступил страшный голод. Решено было вступить в переговоры с Агисом. Он отправил послов с предложением мирных условий в Спарту. Но по прибытии в Селласию ввиду того, что просьба их о пощаде гавани и стен не была уважена, они были отправлены эфорами назад. Это произвело в Афинах новый ужас и замешательство. Спартанцы соглашались на заключение мира только при условии срытия стен в Афинах на протяжении 10 стадий. Некто Архестрат высказал в народном собрании мысль, что лучше быть заключенным в темницу, чем согласиться на эти условия. После этого никто из афинян не решался высказаться за принятие предложенных спартанцами условий. Тогда выступил Ферамен, который, хотя и покровительствовал прежде аристократии, но, несмотря на это и частую смену политических убеждений, все-таки был любим народом. Он обещал заключить почетный мир, если ему дадут полномочия. Они были ему даны. Ферамен отправился к Лисандру и поневоле или с умыслом пробыл у него 3 месяца. В продолжение этого времени нужда и неистовая борьба партий в злополучном городе достигли высшей степени. Лисандр добился цели: афиняне смирились. Когда наконец Ферамен возвратился и объявил, что вопрос о мире может быть решен только в Спарте, народное собрание предоставило ему неограниченные полномочия и отправило его с 9 другими уполномоченными в Спарту. Здесь собрались все пелопоннесские союзники для решения участи Афин, и некоторые, особенно коринфяне и фиванцы, требовали полного их уничтожения. Но спартанцы решительно объявили, что жители эллинского города, которые оказали Греции в минуты величайшей опасности столь огромные услуги, не могут быть обращены в рабство. Затем афинянам были предложены следующие условия мира: они должны срыть стены укрепления Пирейской гавани, выдать, кроме 12, все корабли, возвратить всех изгнанников, отказаться от господства над союзниками и помогать спартанцам во всех их войнах на суше и на море. Против принятия этих условий выступили немногие; большинство же, понуждаемое голодом, изъявило на них согласие, и народ решился принять предложенные условия.

Лисандр в сопровождении многих афинских изгнанников вступил в Пирей. Флот был уведен, а стены и укрепления под музыку разрушены. Затем в народное собрание было внесено предложение, принятое по настоянию Лисандра, об избрании 30 мужей, которые должны были устроить вместо демократической новую форму правления и вступить в управление государством. Большинство из этих 30 были аристократы, возвращенные Лисандром из изгнания. Во главе стояли сварливый Ферамен и честолюбивый Критий. Для устрашения народа в Акрополе был оставлен спартанский гарнизон и гармост, присланный из Спарты. 30 мужей, избранные для установления нового государственного устройства, вместо этого вскоре занялись утверждением собственной власти, поэтому возненавидевший их народ прозвал этих мужей «тридцатью тиранами». Эти 30 тиранов, равно как и Спарта, не считали свое господство прочным, пока не падет последняя опора демократии – Алкивиад. Тот покинул свою крепость в Херсонесе Фракийском и, боясь преследования, искал защиты у Фарнабаза, сатрапа Фригии. Отсюда Алкивиад намеревался отправиться в Сузы ко двору нового царя Артаксеркса Мнемона, чтобы сообщить ему о предательских планах его брата Кира и о настоящем положении Греции. Чтобы воспрепятствовать этому, спартанцы и олигархическая партия в Афинах приложили все усилия и довели Фарнабаза до того, что он приказал убить Алкивиада, который находился в то время в одной фригийской деревне. Были посланы убийцы. Но они, боясь приблизиться к Алкивиаду, ночью подожгли его дом. Алкивиад хотел бежать и с обнаженным мечом выскочил из дома. Но убийцы издали поразили его стрелами и копьями. Находившаяся при Алкивиаде подруга Тимандра воздала трупу последние почести. После покорения Афин Лисандр приплыл к Самосу, овладел этим островом, сверг там демократию и ввел олигархию. В это же время Локрам был возвращен г. Навпакт, а поселенные в нем афинянами мессенцы изгнаны. После этих действий Лисандр возвратился в Спарту.

14. Гегемония Спарты. Грозное правление «тридцати» в Афинах. Фрасибул

Пелопоннесская война имела ближайшим последствием для Афин уничтожение их внешнего могущества и преобразование их государственного устройства из демократического в олигархическое. В Спарту эта война внесла также коренные внутренние перемены. Изменился сам дух страны. Будучи прежде лишь сухопутной державой, в результате войны Спарта сделалась и морской. Предназначенная законодательством Ликурга к замкнутости, Спарта теперь вступила в непрерывные связи с другими государствами. Черпая прежде силу в отличительных добродетелях народного характера, простоте и воздержании, бедности и презрении ко всякой роскоши, теперь она увлеклась пагубной страстью к богатству. Лисандр привез в Спарту множество золотых венцов и 470 талантов наличными деньгами, полученными им частью в виде подарков и дани от покоренных городов, частью от Кира в виде вспомоществования. Многие возражали против этого, сознавая, что такой наплыв богатств вредно отразится на народном характере. Они опасались, чтобы дух корыстолюбия и продажности, уже неоднократно проявленный частными лицами, не проник бы в управление государством. Но так как без денежных средств Спарте не представлялось возможности утвердить только что приобретенное господство, желание Лисандра и его партии в конце концов восторжествовало. В Спарте была учреждена общественная казна. Но с этого момента началась действительно порча нравов, и на протесты сторонников Ликургова законодательства обращали все мень – ше внимания.

Между тем в Афинах началось грозное правление 30 тиранов, руководимых Критием. Опираясь на находившийся в городе спартанский гарнизон, они обратили неистовство против всех лиц, подозреваемых ими в политическом отношении и имевших достаточное состояние. Многие были казнены, другие изгнаны и лишены имущества. Жертвами кровожадности Крития пали все, кто осмелился возражать ему; в числе их был и один из тридцати – Ферамен. Критий обвинил его перед советом в измене олигархии. Для того, чтобы никто не осмелился защищать Ферамена, в зале суда были поставлены юноши с короткими мечами, скрытыми под платьем. Ферамен искал спасения у алтаря. Но Критий приказал силой оттащить его, и Ферамен должен был выпить чашу с ядом. Последние капли смертельного напитка Ферамен вылил на землю со словами: «Это для милого Крития». От таких злодеяний все, кто мог, спасались бегством в соседние города. Напрасно спартанское правительство под угрозой наказания требовало выдачи беглецов. Сострадание к несчастным и ненависть к властолюбивой Спарте заставляли Аргос, Фивы и другие города давать им у себя убежище.

Тайно поддерживаемый Фивами, Фрасибул решился с несколькими бежавшими с ним афинянами явиться на помощь согражданам, жаждавшим спасения. Сначала он овладел горной крепостью Филой, находившейся близ Аттики. Вскоре здесь собралось множество изгнанников. После небольших удачных стычек с войсками «тридцати» изгнанникам удалось наконец овладеть Пиреем. Затем они дали большое сражение на вершине Мунихия. Здесь пал Критий. В Афинах произошло возмущение. Большинство вооруженных 3000 полноправных граждан – остальные в начале грозного правления были обезоружены – отказались повиноваться тиранам, и те, за исключением Фейдона и Эратосфена, удалились в Элевсин. Место их в управлении заняли 10 мужей, которые и продолжали вести войну с демократами, укрепившимися в Пирее. На помощь олигархам явился с войском Лисандр. Но зависть царя Павсания и эфоров спасла Фрасибула от всесильного Лисандра. Прибывший на театр военных действий Павсаний решил положить конец злополучной войне. Он вступил в переговоры с демократами в Пирее и склонил наконец обе стороны к примирению. В силу этого соглашения Фрасибул и все изгнанники и беглецы получили право возвратиться, и для обеспечения спокойствия была объявлена полная амнистия, из которой были исключены только 30 тиранов, пришедшие им на смену 10 мужей и еще 11 человек, которые требовали казней. Местом пребывания «тридцати» был назначен Элевсин. Но когда они попытались снова захватить власть в Афинах, Фрасибул осадил Элевсин и большинство их было убито. В Афинах под наблюдением архонта Эвклида было восстановлено древнее Солоново государственное устройство, из которого было устранено все устаревшее и не соответствовавшее времени и современному развитию. После продолжительных треволнений снова началась свободная жизнь, исполненная новых упований.

15. Умственная жизнь греков в цветущий период их истории

Насколько греки были разъединены на других поприщах, в особенности на политическом, настолько они были единодушны на одном поприще – наук и искусства. Изящные искусства и науки находились у греков в теснейшей связи с их государственной и религиозной жизнью. Великие мастера архитектуры и ваяния, созидая величественные храмы, портики, гимназии, статуи и памятники, служили государству и религии. Этому же служили и великие поэты, в особенности трагики. Содержанием произведений они избирали сказания о богах и героях, глубокие нравственные и религиозные идеи и возвышенными трудами старались образовать хороших граждан. Изображения богов и героев, сцен из мифологии, которыми греки обычно украшали фронтоны храмов, имели целью возвышение души, воспитание и облагораживание эллинского духа в стремлении к прекрасному.

В Мнесикле, Иктине и Калликрате архитектура нашла самых выразительных представителей. Место дорического и ионийского ордеров колонн с течением времени не только в общественных, но и в частных зданиях занял новый архитектурный ордер – коринфский. Благородное достоинство колонн дорического ордера с безыскусственной капителью и гладкими архитравами, стройность и нежность колонн ионийского ордера с их разукрашенной капителью уже не удовлетворяли требованиям, предъявляемым богатыми людьми для их роскошных построек. Появился коринфский ордер с тонко и богато изукрашенной капителью и с более совершенной соразмерностью отдельных частей. Позднее он был особенно любим римлянами. В скульптуре неподражаемым остался Фидий. Ближе всех к нему стоит его современник Поликлет из Аргоса. За ними следуют Скопас и Мирон, позднее – Пракситель. Необыкновенной славой пользовалась его статуя Афродиты в Книде. В живописи особенно выдавался Полигнот с острова Фасоса. Позднее творили Зевксид и Паррасий, но только при Александре Великом живопись достигает совершенства в лице Протогена и его современника Апеллеса.

Что касается поэзии, то поэзия эпическая уже находилась в цветущем состоянии, между тем как в лирике появляется имя одного только великого фиванца Пиндара. Афинскому народу принадлежит составляющая отличительную особенность его творческого духа – драма. Она развилась из хоровых песнопений на празднествах Диониса. Поэтому театральное представление оставалось по-прежнему видом богослужебного празднества, который прославлял оба праздника: Диониса и Панафинеи, справляемые в честь покровительницы города богини Афины. Около 530 г. Феспид на празднествах Диониса в Аттике впервые присоединил к хвалебным хоровым песням рассказ, сопровождаемый мимикой и аккомпанементом на музыкальных инструментах. Так была создана драма. Первым дошедшим до нас трагиком является Эсхил (525–455). Он заставил выходить актеров в париках и котурнах (высоких башмаках), вследствие чего они приобретали сверхъестественный, величественный вид. У Эсхила являются уже два актера. Затем следует хор, который состоит из 12 человек, выступающих в роли испытанных, благоразумных мужей, старцев или женщин и молодых девушек. Хор вступает в диалог с действующими лицами и, не принимая непосредственного участия в действии, то дает им советы или утешает их, то ободряет или предостерегает.

Из 70 написанных Эсхилом трагедий сохранилось только 7, в их числе «Прометей прикованный», «Семеро против Фив», «Орестейа», «Персы». Трагедии Эсхила отличаются важностью, благородством и величием. Язык их смел и необыкновенно выразителен. По форме трагедии Эсхила просты и сохраняют почти прежний характер эпических повествований. Во всех драмах он говорит о власти неумолимой судьбы, которая стоит даже выше богов; из страха перед ней люди должны остерегаться переступать предназначенные им границы.

Полного совершенства трагедия достигает у Софокла (496–406). Освободившись от свойственной Эсхилу эпической многословности, он придал речи персонажей художественность и изящество. Действие у него развивается естественно, последовательно и притом так, что внутренние побуждения действующих лиц еще до наступления катастрофы выступают ясно и определенно. Характеры действующих лиц достигают у него художественной отделки, а внутренние чувства изображаются с психологической тонкостью. Для достижения разнообразия в изображениях характеров Софокл ввел третьего актера. Среди сохранившихся 7 трагедий Софокла особенно замечательны «Эдип-царь», «Антигона», «Эдип в Колонне» и «Аякс».

Третье место в ряду великих греческих трагиков занимает Еврипид (480–406). По благородству и смелости он примыкал к Эсхилу, а по изяществу языка и глубине мысли к Софоклу. Еврипид является истинным сыном своего времени. Прежний идеальный характер трагедии он перенес к истинной правде действительной жизни и изображал людей такими, какими они являются на самом деле. При этом в своих трагедиях Еврипид проводил основные положения тогдашней философии и пользовался софистическими рассуждениями. Длинные рассказы вместо драматического действия в соединении с частой развязкой в виде неожиданного появления божества показывают, что Еврипид не особенно заботился о естественном и последовательном развитии событий в трагедии. Хоровые песни у него уже не имеют тесной внутренней связи с действием и характером действующих лиц; хор сохраняется, лишь по традиции, а не в силу необходимости. Зато Еврипид отличается необыкновенным пониманием человеческого сердца и его страстей. Главною целью его было возбуждение сострадания и умиления, он был еще древними назван самым трагичным из всех поэтов. Как последователь Анаксагора, Еврипид часто впадает в противоречия с мифами. От него сохранилось 18 трагедий и 1 сатировская драма; среди них особенно замечательны «Орест», «Ифигения в Авлиде», «Медея».

Еще глубже проникся афинским народным духом комедиограф Аристофан (445–386). Оставшиеся после него 11 комедий отличаются как необыкновенно живым изображением афинской государственной и народной жизни, так и замечательной художественностью. В одной из самых остроумных своих комедий «Всадники» предметом нападок Аристофан избрал тип только что народившегося государственного деятеля, к которому принадлежал Клеон, и поскольку из страха перед Клеоном ни один мастер не соглашался делать его маску, поэт сам играл его роль, расписав себе лицо. В «Облаках» Аристофан в лице Сократа страшно бичует новую философию софистов и ее опасные последствия. Комедии «Мир» и «Ахарняне», написанные в период Пелопоннесской войны, направлены против ужасов войны. В «Лягушках» Аристофан обвиняет Еврипида в упадке трагического искусства. Таким образом, от внимания и критики поэта не ускользнуло ни одно явление общественной жизни. Шутка и остроумная насмешка не составляют исключительного содержания комедий Аристофана и не служат одной только забаве, но имеют цель более возвышенную и благородную. В Афинах был обычай на празднествах Диониса предоставлять безграничную свободу высказываний. Аристофан пользовался этим обычаем, чтобы способствовать политическому и нравственному благополучию сограждан. В его произведениях отражается вся общественная и частная жизнь Афин. Аристофан неустанно рисует неблагоразумие и заблуждение своего времени, в особенности необузданные и честолюбивые побуждения демагогов, промахи в политике плохих государственных деятелей, испорченность народного характера в общественной и семейной жизни и ужасающие размеры падения всех религиозных и нравственных начал.

В это же время впервые появляются прозаические повествования. Геродот из Галикарнаса (484–425), которого назвали отцом истории, создает большое историческое произведение. Это сочинение, отличающееся простотой изложения и достоверностью, изображает в 9 книгах, из которых каждая носит название какой-нибудь музы, борьбу греков и варваров. При этом здесь проводится мысль, что в этой борьбе главным образом проявляется божественное правосудие, которое наказывает человеческую самонадеянность. История Геродота вся проникнута религиозным и патриотическим пафосом. Когда Геродот читал на Олимпийских играх отдельные части своей истории, среди слушателей находился и его великий преемник Фукидид (460–396) и проливал при этом слезы умиления. Вдохновленный Геродотом, он приступил к созданию великого исторического творения. «Историей Пелопоннесской войны» Фукидид желал оставить вечное достояние в назидание государственным мужам. На это Фукидиду давали право как строгая правдивость и беспристрастность, которые не допустили его стать приверженцем тогдашней демократии, так и проницательный исторический взгляд, с помощью которого он постигал связь и основные причины событий.

Историком был и ученик Сократа Ксенофонт (430–355). В «Греческой истории» он представил нечто вроде приложения к сочинениям Фукидида. Это историческое сочинение просто и безыскусно и не освещается какою-либо высшей идеей. Несмотря на это, оно еще в древности пользовалось вполне заслуженной громкой славой. Ксенофонта называли «аттической пчелой» за благозвучность речи, плавность, изящество и простоту изложения. Не принадлежа к особенно выдающимся умам древности, он тем не менее, благодаря прекрасным качествам характера, является выразителем греческого идеала человеческого совершенства. Из сочинений Ксенофонта замечательны «Воспоминание о Сократе», представляющее верное изображение этого философа, и «Киропедия», которая рисует воспитание и характер образцового государя в лице персидского царя. Блестящим памятником деятельности Ксенофонта как полководца, который обеспечил ему навсегда выдающееся место в военной истории, служит его «Анабасис». В нем он описывает знаменитое отступление 10 000 греков после сражения при Кунаксе.

Философия и раньше имела видных представителей – то были ионяне, пролагавшие исследованиями новые пути. Среди таких «натуральных философов» (исследователей природы) Фалес Милетский, Гераклит Эфесский (554–483), прозванный «темным» за глубину и загадочность мысли; Анаксагор из Клазомен (500–428), Демокрит из Абдеры (460–371), главный представитель античной атомистики. Они старались проникнуть в таинства природы и отыскивали начало вселенной и законы отдельных явлений. С расширением исследований природы неизбежно должна была возвыситься и врачебная наука. Первое научное изложение этой области знания приписывается Гиппократу (470–370), уроженцу о. Кос. По понятиям греков, природа населена богами, и народ не допускал, чтобы явления природы, которые казались ему происходящими от непосредственной деятельности божества, рассматривались бы как простые действия законов природы, какими они являются, например, у Анаксагора. Поэтому Гиппократ подвергся обвинению и преследованию как разрушитель народной религии.

Во времена Перикла появился род философов, которые видели в философии не путь к отысканию истины, а лишь средство к достижению ближайших целей: богатства и чувственных наслаждений. Их называли софистами (учителями мудрости). Главным их занятием была риторика, в которой некоторые достигли замечательного совершенства. Софисты поражали слушателей так же, как удивляет зрителей акробат: на каждый вопрос у них был ответ, на каждое возражение – отговорка, для каждого утверждения – основание или, по крайней мере, мнимое основание. В крайнем же случае они опутывали и приводили противника в замешательство целым рядом быстрых и тончайших ложных выводов. Первым софистом считался Протагор из Абдеры (480–410). За ним следует Горгий (485–380), уроженец о. Сицилия. Его современниками были Гиппий из Элиды и Продик из Кеоса. Первые софисты оказали большую услугу формальному развитию литературного греческого языка, но уже их ближайшие ученики и последователи представляют картину глубокого нравственного и научного падения, достаточно объясняемого словами «софизм» (ложный вывод) и «софистика» (остроумное, обманчивое доказательство); слова эти сохранили значение и до настоящего времени. С непозволительным легкомыслием употребляли софисты все средства, чтобы давать понятие и объяснение всему видимому и невидимому. За деньги они учили всевозможным уловкам в речи и спорах, учили говорить так, «чтобы самое дурное обращать в хорошее». Таким образом, они производили самое гибельное влияние на нравственные понятия народа. Когда, наконец, софисты осмелились издеваться над религией, то, конечно, против них выступили люди с возвышенными мыслями, и больше всех – философ Сократ.