Текст книги "Мифы древнего мира"

18. Война с Антиохом Сирийским. Смерть Ганнибала
(192–189 гг. до н. э.)

Пока римляне были заняты войной с Филиппом, Антиох совершил значительные завоевания в Малой Азии и подчинил своей власти и греческие города в Херсонесе Фракийском. Это обстоятельство послужило римлянам желанным поводом, чтобы дать почувствовать Антиоху их силу. Для этого после провозглашения свободы всех греческих городов следовало присоединить к Греции также и греческие города в Малой Азии: Смирну, Лампсак и прочие, давно уже относящиеся к владениям Антиоха, а также Херсонес Фракийский, где Антиох только что вновь отстроил разрушенный город Лисимахию. Тотчас по окончании войны с Филиппом римские послы встретились с Антиохом в Лисимахии и предписали ему очистить указанные города и области. Антиох выразил удивление тому, что его принуждают отдать владения и права, унаследованные им самым законным образом от предков. Но все возражения Антиоха были тщетны. Римские послы настаивали, что он должен очистить Европу и даровать свободу греческим городам в Азии. Несколько лет прошло в переговорах. Антиох долго оставался в нерешительности, ибо желал заранее убедиться, на каких союзников он может рассчитывать в случае войны. В Греции более других были недовольны римлянами этолийцы: они считали, что те недостаточно наградили их за свой союз. Со стороны Филиппа также можно было ожидать, что он при первой возможности постарается разорвать наложенные узы. Но более всех сгорал нетерпением отомстить гордому победителю за свой глубоко удрученный народ Ганнибал, который уже 6 лет находился во главе карфагенского государства и бережливым и мудрым управлением финансами снова привел Карфаген в цветущее положение.

В самом Риме сознавали опасность, поднимавшуюся на Востоке, и принимали меры, как нельзя более соответствовавшие важности положения. Греческие государства постоянно находились под самым тщательным надзором римских наместников; македонского царя время от времени убаюкивали незначительными милостями и еще большими надеждами; в Сирии пустили в ход придворные интриги; а в Карфаген были отправлены послы, которые должны были потребовать выдачи Ганнибала под тем предлогом, что он находится в подозрительных связях с врагами Рима. Ганнибал тотчас же угадал истинное намерение явившихся в Карфаген римских послов и вовремя спасся бегством от угрожавшей ему выдачи (195). Он отправился к Антиоху, который назначил ему местопребыванием г. Эфес и в первые дни не отпускал от себя ни на шаг. Но римские наушники сумели всевозможными сплетнями и интригами настолько сильно внушить подозрение к знаменитому гостю, что царь удалился от него с видимой холодностью и боязнью. Однако присутствие Ганнибала настолько подняло дух Антиоха, что он имел мужество отвергнуть требования римлян.

Наконец в 193 г. между Сирией и Римом началась война. Антиох рассчитывал на помощь этолийцев, римляне заручились содействием остальных греков. Магическое для греков слово «свобода» послужило приманкой и на этот раз. На собрании представителей всех греческих городов Фламинин объявил им, что римляне будут защищать их свободу в войне с Антиохом так же непоколебимо, как защищали ее, воюя с Филиппом. И на этот раз родосцы и преемник Аттала Эвмен присоединились к Риму. Антиох со своей стороны также держал совет с друзьями. Ганнибал непременно желал перенести войну в саму Италию, ибо утверждал, что Рим можно победить только в самом Риме. Для успешного выполнения этого предприятия Ганнибал требовал 100 галер, 10 000 пехоты и 1000 всадников. К этим силам он был намерен присоединить карфагенян, а затем вторгнуться в Италию. В то же время Антиох должен был занять Грецию и каждую минуту быть готовым явиться на помощь Ганнибалу. План был превосходный, но, к счастью для римлян, Антиох из зависти к славе Ганнибала пренебрег его советом и решился действовать по собственному усмотрению.

Начало неприязненных действий последовало со стороны Набиса, тирана Спарты. В 192 г. он сделал попытку вновь овладеть отнятыми у него пелопоннесскими городами. Вслед за ним поднялись этолийцы, и по их просьбе сам Антиох прибыл с флотом к Димитрии. Ахейцы объявили себя противниками Антиоха. Первым и, конечно, легким военным подвигом Антиоха в этом походе было взятие г. Халкида. Здесь он расположился на зимние квартиры, отпраздновал свадьбу с одной молодой гречанкой, сумевшей заманить его в сети, и провел вместе с войском всю зиму в роскошных празднествах. Весной 191 г. он с ужасом узнал, что римский консул Акилий Глабрий стоит с войском уже в Фессалии. Антиох выступил ему навстречу и поспешно призвал на помощь союзников-этолийцев. Но те прислали лишь 4000 человек. Затем он отступил перед римлянами в Фермопильское ущелье. Здесь Антиох был совершенно разбит и из всего войска спас около 500 человек, с которыми бежал в Халкиду, а оттуда немедленно переправился в Эфес. После этого консул пошел против этолийцев. Овладев их сильно укрепленным г. Гераклея, Глабрий отверг просьбы этолийцев о мире: ответил им с возмутительной жестокостью, угрожая знатнейшим лицам цепями и темницей. Тогда этолийцы сосредоточили военные силы в укрепленном г. Навпакт. Глабрий осадил их, но в скором времени при посредничестве Фламинина заключил с ними перемирие и потребовал, чтобы они послали в Рим послов для переговоров о мире. Но послы после недолгих и бесплодных переговоров были высланы из этого города и должны были в течение 14 дней выехать из Италии.

В следующем, 190 г. консул Акилий Глабрий был замещен избранным на его место Корнелием Сципионом, которого сопровождал в качестве легата его знаменитый брат Публий Корнеллий Сципион Африканский. Успешные действия предшественника и 3 морских победы претора Ливия настолько облегчили Луцию Корнелию Сципиону его дело, что он, не имея надобности долго оставаться в Греции, направился через Фессалию, Македонию и Фракию, а затем через Геллеспонт в Азию. Теперь римское войско действовало на полях древней Трои. Антиох, который считал, что в Азии он свободен от всяких преследований, не обращал внимания на все предостережения Ганнибала. Но теперь он поспешно стянул к себе войска, составлявшие пеструю смесь всевозможных народностей: сирийцев, галатов, каппадокийцев, мидян и арабов; при его войске находились даже верблюды и колесницы с косами. Он встретил римлян при Магнесии, у подошвы горы Сипила. Но войско Антиоха не могло устоять против непреодолимой храбрости и превосходного военного искусства римлян. Антиох был совершенно разбит и спасся ночью с немногими спутниками в Сарды, откуда немедленно бежал через горы Тавра во внутреннюю Сирию. Ни Ганнибал, ни Сципион Африканский не участвовали в этой битве. Ганнибал был отправлен в Финикию, чтобы создать там флот, который должен был уничтожить союзников римлян – родосцев; а Сципион Африканский из-за болезни оставался в Элее.

Ближайшим следствиемпобеды при Магнесии было добровольное изъявление покорности всеми городами Малой Азии. А пришедший в отчаяние Антиох отправил посольство с просьбой о мире. Публий Сципион, которому было поручено определить условия мира, предписал точно такие же, какие были предписаны 11 лет назад карфагенянам. Царь должен был ограничиться одной Сирией, отказаться от всей Малой Азии до самого Тавра, за 12 лет уплатить военных издержек 15 000 талантов римлянам и 500 талантов Эвмену, выдать всех боевых слонов и весь флот, за исключением 10 кораблей, не предпринимать никакой войны против западных стран, выдать Ганнибала и этолийца Фоаса и дать 20 заложников в обеспечение исполнения мирного договора.

Антиох дал послам полномочие заключить мир на каких бы то ни было условиях, поэтому послы и продолжали путь из римского лагеря в Рим, чтобы предоставить мирный договор на утверждение сената. С ними также отправились послы родосцев и сам царь Эвмен, чтобы воспользоваться этим случаем и снова засвидетельствовать преданность римлянам. Все они были приняты с чрезвычайной благосклонностью и осыпаны благодеяниями. Римляне, не имевшие еще возможности непосредственно управлять столь отдаленными завоеванными странами, как Фригия, Мизия и Лидия, с притворным великодушием разделили их между родосцами и пергамским царем. Этим они не только приобрели себе двух верных друзей, но в их лице создали для Антиоха несносных пограничных надсмотрщиков, ревниво наблюдавших за каждым его шагом. Огромная дань не только совершенно ослабляла внутренние силы Сирии, но и ставила ее в постоянную зависимость от римлян. Для приведения в порядок дел освобожденных греческих городов в Азию было послано 10 римских наместников. Насколько на примере Масиниссы, Эвмена и родосцев было показано, как великодушно умеют римляне награждать друзей, настолько этолийцы должны были послужить примером того, как строго карает Рим строптивых врагов и вероломных союзников.

В 189 г. консул Фульвий Нобилиор предпринял против них поход. После того, как этолийцы были почти совсем обессилены, римляне согласились дать им мир на следующих суровых условиях: этот бедный народ должен был заплатить 500 талантов военных издержек и дать обязательство ни с кем не воевать без позволения римлян. Таким образом Рим сделался теперь вершителем судеб всего мира. Сила главных государств остальной Европы была сломлена; незначительным же государствам не оставалось делать ничего другого, как добровольно подчиниться власти римлян. Но в этом блестящем периоде могущества Рима уже таились семена будущей гибели. Неисчислимые сокровища, произведения искусства, роскошь и свободные нравы, принесенные в Рим из побежденных стран, внушали серьезное опасение более рассудительным современникам. Самые невоздержанные из полководцев вывозили из греческих дворцов и храмов целыми тысячами домашнюю утварь самой роскошной и искусной работы, картины и статуи. Таковы были Акилий, Фульвий и в особенности Луций Сципион, удостоенный почетного наименования Сципион Азиатский.

Между тем Сципионы не избегали зависти. Публий Сципион Африканский, который при всей военной суровости любил роскошь и великолепие в обстановке, уже во время похода в Испанию подал повод к порицанию. А против его брата Луция Сципиона Азиатского возникло даже подозрение в том, что он был подкуплен Антиохом и вошел с ним в соглашение при заключении мира. Оба Сципиона были приверженцами греческих обычаев и даже хвалились этим. Из-за этого суровый Катон, поборник простоты и умеренности древних римских нравов, перешел на сторону их противников. Нашлись и официальные обвинители, которые перенесли дело в суд преторов; были произнесены обвинительные и защитительные речи, и весь Рим принял участие в этом важном процессе. Суд происходил в годовщину битвы при Заме, и Публий пристыдил судей тем, что открыто напомнил о своих подвигах и предложил народу последовать за ним на Капитолий, чтобы возблагодарить там богов за благодеяния, оказанные ими через него. После этого Публий, глубоко оскорбленный и, кроме того, больной, удалился в поместье близ Литерна. Состоялся суд и против его брата Луция, и судьи присудили его к денежному штрафу, который он мог внести, продав все имущество. Он также удалился из Рима, его друзья выкупили самую необходимую домашнюю обстановку и старались по возможности облегчить его положение.

Ганнибал, чтобы не быть выданным Антиохом, бежал сперва на о. Крит, а затем нашел убежище у царя Вифинии Прусия. В свое время он оказал Прусию большие услуги в войне того с Эвменом. Но едва Фламинин потребовал у Прусия выдачи Ганнибала, как тот дал Фламинину полномочия арестовать Ганнибала. Хотя Ганнибал имел в доме 7 выходов и некоторые были потайными, ни о каком спасении нечего было и думать, так как дом был окружен воинами царя. На этот случай Ганнибал уже давно имел при себе маленький флакон с ядом. «Итак, – воскликнул он, – дадим, наконец, римлянам возможность избавиться от страха, ибо они не могут дождаться смерти старика! Но победа Фламинина, одержанная над беззащитным и выданным врагом, не будет ни важна, ни достославна. Насколько развратились римляне в нравственном отношении, показывает сегодняшний день. Предки их предупредили Пирра, когда он как вооруженный враг стоял в Италии, о яде, который хотел ему поднести его недруг; нынешние же римляне присылают сюда послом бывшего консула для того, чтобы он склонил Прусия вопреки чести и долгу дать приказание убить своего гостя». Затем, произнеся несколько проклятий Прусию, Ганнибал выпил смертельный яд и умер 70 лет от роду.

19. 2-я Македонская война: Персей, Эмилий Павел Пидна
(171–168 гг. до н. э.)

Владения Рима расширялись с каждым годом. Между тем сенату все труднее становилось управлять государственными делами. Приобретаемое храбрыми войсками и талантливыми полководцами должно было удерживаться осторожным и благоразумным управлением лиц, стоящих во главе государства. Величие римской политики главным образом проявлялось в дипломатических отношениях, посольствах и действиях наместников. Величайшего удивления заслуживает единодушие, царившее во всей системе управления, начиная от консула и кончая последним должностным лицом, занимавшим самую низшую ступень в государственной иерархии. Все были одушевлены одним направлением, говорили и действовали на основании одних правил, как бы подчиняясь одному всепроникающему национальному духу и повинуясь одной национальной гордости.

К числу венценосных правителей, над которыми было необходимо установить особый надзор, принадлежал македонский царь Филипп V. Была учреждена целая сеть шпионов и агентов, обязанных наблюдать за каждым движением этого царя и доносить Риму. Другие шпионы тайно подстрекали соседей жаловаться на притеснения, которые якобы делались со стороны Филиппа; это каждый раз давало римскому сенату повод посылать в Македонию следственные комиссии, которые формально требовали к допросу царя и, то внушительно упрекая его, то предостерегая, то угрожая, напоминали ему о его зависимом положении. Филипп слишком хорошо чувствовал на себе тяжелую руку повелителей, чтобы с терпением переносить свою участь. Однако же, насколько позволяло присутствие шпионов, Филипп употреблял время дарованного ему мира на то, чтобы пополнять казну, склады и держать народ всегда вооруженным. Таким образом он действовал в интересах преемников, надеясь, что для них настанут более благоприятные обстоятельства.

Филипп умер в 179 г. в отчаянии от того, что велел отравить младшего сына Димитрия, несправедливо обвиненного старшим братом Персеем. Филипп завещал сыну Персею царство и враждебные замыслы к Риму. Юношеское нетерпение сына послужило обстоятельством, ускорившим окончательную развязку. Хотя вначале Персей будто бы и сам придерживался благоразумной политики и даже отправлял посольства для возобновления договоров с Римом, однако он с удвоенною поспешностью продолжал подготовку войска, начатую отцом, и старался приобрести союзников. Все это заметили римские шпионы. Но гораздо больше того, что могли открыть шпионы, обнаружил завистливый и недоброжелательный сосед Эвмен, царь Пергамский. Заключив союз с римлянами, он стал для народов Малой Азии еще невыносимее, чем был для них Антиох. Чтобы сохранить дружбу с римлянами, Эвмен решил сослужить покровителям службу шпиона и в 172 г. лично поехал в Рим, чтобы тайно предостеречь сенат об интригах Персея, который, как уверял он, привлек на свою сторону все греческие города, женился на дочери сирийского царя Селевка, сестру выдал замуж за вифинского царя Прусия II, а самого Эвмена склонял вступить с ним в союз и собрал в складах продовольственных запасов на 10 лет. Вследствие этого в Македонию были отправлены послы, чтобы напомнить Персею о договорах, заключенных как с его отцом, так и с ним самим. Послы передали ему это повелительным тоном. Персей отвечал им с сознанием своего достоинства, что не желает больше быть связанным таким позорным договором и в данное время чувствует себя настолько сильным, чтобы сбросить то постыдное рабство, каким угнетают римляне так называемых друзей. Войны он не ищет и, если хотят предложить ему новый союзный договор на лучших условиях, он их обдумает. Послы гордо возразили, что после таких речей они вынуждены будут отказать ему в дружбе. Тогда царь потребовал, чтобы они в 3 дня оставили его царство. Почти в то же время Эвмен на обратном пути, проезжая из Коринфского залива в Дельфы по узкой дороге, подвергся нападению убийц и был побит каменьями до полусмерти. Конечно, не обошлось без того, чтобы на Персея не пало подозрение как на главного виновника этого происшествия.

В 171 г. началась война с Персеем. Македонию в качестве провинции получил по жребию консул Лициний, имевший войско в 50 000 человек, в то время как войско Персея насчитывало 47 000. При наборе римских ветеранов произошел случай, который может служить примером единодушия римских воинов. 23 центуриона отказались идти в поход, если им не будут предоставлены те же почетные места, которые они занимали прежде.

Между тем римские послы объехали все подвластные Риму страны, чтобы повсюду заручиться союзниками. Беотийцы, ахейцы и этолийцы тотчас же присоединились к римлянам; родосцы прислали флот; Эвмен обещал с двумя братьями и с отрядом войск присоединиться к консулу в Фессалии. Со своей стороны Персей рассчитывал на иллирийского царя Генция и фракийского царя Котиса. Но Персей часто поддавался влиянию дурных советников и терпел неудачи вследствие скупости. Узнав о высадке римского войска, он сначала хотел вступить в переговоры, но его послы не были даже приняты. Началась война. Персей выступил против консула Лициния Красса и напал на него при Калликине в Фессалии. В конном бою римляне были разбиты и отступили в укрепленный лагерь. Персей рассчитывал, что наступил момент, благоприятный для возобновления мирных переговоров, но он не знал гордости римлян: разбитый Лициний потребовал от него безусловной покорности. Однако Персей имел на своей стороне огромное преимущество: гористую местность и неспособность первых трех посланных против него полководцев. В 170 г. Персей разбил и консула Гостилия Марцина. В следующем, 169 г. преемник Гостилия консул Марций Филипп отважился на очень опасный поход через фессалийско-македонские пограничные горы неподалеку от Олимпа. Персей мог его здесь уничтожить, но до того испугался смелости этого предприятия, что покинул крепкую позицию и велел выбросить в море сокровища, находившиеся в Пелле, и сжечь корабельные верфи в Фессалониках. Свои услуги предложил Персею военный отряд галлов, состоявший из 20 000 человек, перешедших через Дунай. Но он, зная своеволие галлов, пожелал принять на службу лишь 5000 человек; галлы не согласились на это и вернулись к себе.

В это же время начал войну и иллирийский царь Генций, который был вероломно обманут Персеем. Он потребовал 300 талантов за участие в войне и получил незначительную часть этой суммы. Но как только Генций открыто объявил себя врагом римлян и заключил в темницу их послов, Персей не послал ему остальных денег, считая, что теперь Генций волей-неволей должен вести войну с Римом. Римляне отправили против Генция войско под начальством претора Аниция, который завоевал его столицу Скодру, взял в плен его самого с женой и детьми и отвел их в Рим.

В самом Риме были недовольны тем, что такой ничтожный враг, как Персей, уже 3 года доставляет хлопоты прежде столь победоносным римским войскам. Доходили слухи, что в войсках из-за неспособности полководцев господствует беспримерная распущенность и совершенно отсутствует обычная в римских войсках дисциплина. Достоинство республики требовало решительного поворота в войне. На первых же выборах народ единогласно избрал консулом престарелого Эмилия Павла, пользовавшегося уважением за честность. Ему было поручено принять командование всеми войсками в Македонии. Этот достойный муж, сын Павла Эмилия, убитого при Каннах, 14 лет назад уже был консулом и со славою предводительствовал римским войском в Лигурии. После этого он занимался сельским хозяйством и заботился о воспитании детей. Вновь призванный к общественной деятельности, Эмилий Павел немедленно приступил к исполнению возложенной обязанности с тем достоинством и твердостью, каких ожидали от него, как от спасителя отечества и народной славы. Он выговорил себе право заменять по собственному усмотрению все должности во вверенных ему войсках и оградил себя от интриг и вмешательства тех лиц, которые ничего не понимали в делах, но тем не менее желали руководить. В войске он нашел беспримерную распущенность. Каждый желал приказывать, и никто не хотел повиноваться, и все показались даже обиженными на то, что он коротко и сухо отдал им приказание заботиться лишь о себе, об оружии и об исполнении его приказаний.

Персей занял укрепленную позицию на р. Эльпна. Обходным движением Эмилий принудил его оставить эту неприступную позицию и отступить к северу. Персей остановился у Пидны и расположился здесь лагерем. Эмилий последовал за ним. Накануне сражения было лунное затмение, которое привело в ужас как римлян, так и македонян. Римляне стучали всякими металлическими орудиями, чтобы этим шумом снова вызвать лунный свет, и поднимали вверх множество факелов и головней, будто желали зажечь потухший небесный свет. На следующий день военный трибун Сульпиций Гальба объяснил войску естественные причины этого явления. Эмилий приказал принести в жертву луне 11 молодых быков, а на следующее утро 12 волов в жертву Геркулесу. Он не тотчас напал на неприятеля, а сначала дал отдохнуть утомленным воинам. Вечером 22 июня 168 г. стычка передовых войск, ведших коней на водопой, переросла в решительное сражение при Пидне. Столкновение македонской фаланги с римскими легионами было ужасно. Римляне не могли прорвать плотно сомкнутый лес копий. На флангах римлянам удалось прорвать несколько рядов, здесь римляне сначала привели македонские войска в замешательство, а затем и в совершенное расстройство. По уверению историка Полибия, Персей одним из первых обратился в бегство. Скоро оно сделалось всеобщим, и сражение окончилось полным поражением македонян. Последствия этого поражения были решительны. Эмилий Павел сделался повелителем всей Македонии, ибо пришедший в отчаяние Персей не думал больше ни о какой обороне, а бежал с сокровищами из Пидны в Пеллу, оттуда в Амфиполь и наконец на священный о. Самофракия, где искал убежища в храме Кастора и Поллукса. Но все было напрасно. Из-за измены одного критянина, который взялся перевезти его во Фракию к царю Коттису, бегство не удалось, и Персей вынужден был сдаться претору и начальнику флота Октавию. Октавий отвез его вместе с детьми и казной на корабле в Амфиполь, а оттуда отправил в стан Эмилия. В траурной, темно-серой одежде вступил в римский стан низверженный монарх. Здесь Персея окружила такая огромная толпа любопытных, что он мог пройти в палатку военачальника лишь с помощью ликторов, очистивших ему дорогу. Приказав находившимся в палатке остальным военачальникам сидеть, консул встал, сделал несколько шагов навстречу входившему царю и протянул ему руку. Тот хотел броситься к ногам консула, но тот не допустил этого, ввел царя во внутреннюю часть палатки и усадил напротив собравшегося здесь военного совета. Римляне любили хвастать обхождением с побежденными врагами и на деле доказали это, обходясь с Персеем деликатно и сообразно с высоким положением павшего монарха. В тот же день Персей был приглашен консулом к столу, и ему были оказаны все приличествующие его сану почести. В руки римлян попали неисчислимые сокровища. Бескорыстный полководец не пожелал даже взглянуть на них и велел тотчас отправить все в Рим. Цицерон восхваляет Эмилия именно за то, что он «принес своей семье лишь одно вечное воспоминание о своем имени». Воины же, развращенные потворством прежних начальников и рассчитывающие обогатиться в этой войне, удивлялись строгости, которая не допускала удовлетворить их алчность.

Эмилий, продолжая командовать войсками, был назначен проконсулом Македонии, и к нему были присланы 10 представителей из Рима, которые должны были под его наблюдением преобразовать государственное устройство Македонии. Это царство формально пока еще не должно было стать римской провинцией, а под именем «республики» сохранить кажущуюся независимость. Постановление, изданное сенатом по этому случаю, имело целью ввести в заблуждение побежденных и заключало в себе следующие блестящие фразы: «Македония и иллирийцы будут свободны, чтобы весь мир убедился в том, что римляне прибегают к силе оружия не для того, чтобы порабощать свободные народы, но, напротив, освобождать порабощенные народы. И когда они ведут войну с царями, она оканчивается победой для римлян и свободой для народов». Действительное же намерение римлян – сделать Македонию бессильной и безвредной – обнаружилось в данном ей государственном устройстве. Под тем предлогом, чтобы необузданная толпа не злоупотребляла дарованною ей свободой, Македония была разделена на четыре республики с главными г. Амфиполь, Пелла, Фессалоники и Пелагония. Чтобы как можно более изолировать эти государства друг от друга, было поставлено, что жители их не могут заключать между собой браков и входить в какие-либо торговые сношения. Этим республикам не позволено было также содержать войска. Половина земельной подати должна была поступать в пользу римлян. Обо всем этом было объявлено Эмилием Павлом в созванном в Амфиполе собрании представителей от всех городов. Окруженный блеском римского величия, прочел он с высокой трибуны постановление сената. Серебряные и золотые рудники не должны разрабатываться, ввоз соли воспрещается, не дозволяется рубить корабельный лес ни для себя, ни для других. Все военачальники и царские сановники вместе с их взрослыми сыновьями должны быть отправлены в Италию, чтобы предотвратить возможность нарушения мира.

Из Амфиполя Эмилий отправился в Эпир, часть жителей которого перешла на сторону Персея, чтобы примерно наказать эту страну совершенным опустошением. Это ужасное поручение Эмилий исполнил с полным хладнокровием. Он приказал выдать все серебро и золото, расположил по всей стране солдат и в один из заранее назначенных дней приказал совершенно разграбить и разрушить около 70 городов и около 15 000 жителей продал в рабство. На этом страшном примере народы должны были узнать, как наказывает Рим отпадающих союзников. Во всех греческих городах существовала римская партия. Ее представители были злостными доносчиками на сограждан, главным образом – на тех, кто находился в близких отношениях с Персеем. По этим доносам в Этолии римскими солдатами было схвачено и казнено 550 знатнейших граждан. В Ахейском союзе был известный Калликрат, изменник, пользовавшийся особым благоволением римлян. Он представил список из 1000 имен самых уважаемых и достойных граждан, стоявших во главе союза. На созванном по этому случаю собрании представителей союза римляне потребовали смертной казни всем этим лицам, не называя их даже по именам. Когда же к ним обратились с требованием указать, кого именно они обвиняют, один римлянин сказал: «Все, кто занимал какие-либо должности или служил в войсках». После этого вся тысяча человек, составлявших цвет греческого народа, и в их числе знаменитый историк Полибий, были как рабы посажены на корабль и в 167 г. увезены в Италию. Там они как государственные пленники были размещены по разным городам, содержались там 17 лет без всякого расследования их дела, и лишь когда 700 человек погибли от лишений, остальные были отпущены на свободу. В войске Эмилия Павла поднялся ропот за то, что он строго преследовал солдат за грабежи. Этим обстоятельством воспользовались его враги в Риме и хотели запретить ему триумфальное шествие. Однако друзья Эмилия и справедливость самого дела одержали верх, и он совершил въезд с таким блеском, который превзошел блеск всех предшествовавших триумфов.

Народ построил на улицах и площадях города множество амфитеатров, чтобы удобнее видеть шествие. Все зрители были в праздничных одеждах; все храмы были открыты и украшены венками; благовонный дым драгоценного фимиама несся из их дверей. Празднество продолжалось три дня. В 1-й день провезли по улицам в бесчисленных колесницах вывезенные из Греции картины, статуи и другие произведения искусств. На 2-й день везли завоеванное оружие и доспехи, которые ярко блестели и отражали лучи солнца. Шлемы, щиты, латы, колчаны, конская сбруя, набедренники были искусно сложены в кажущемся беспорядке таким образом, что между всеми этими доспехами возвышались мечи и копья и грозно звенели один о другой. За этими колесницами шли 3000 человек и в 750 открытых сосудах несли серебряную монету, а за ними несли серебряные изделия, столовую посуду, кубки и чаши. Третий день был самый блистательный. Уже рано утром раздались по улицам трубные звуки воинственной музыки. Шествие открывали назначенные для жертвоприношения 120 жирных быков, их рога были позолочены, а спины и головы украшены лентами и венками. Юноши в изящно вытканных передниках вели к жертвеннику, а сопровождавшие их отроки несли золотые и серебряные сосуды. За ними несли 77 открытых сосудов с полученною в качестве добычи золотою монетой. Потом несли большую чашу для жертвоприношений, вылитую греческим художником по приказу Эмилия из 10 талантов золота и украшенную драгоценными камнями; затем следовало бесчисленное множество золотых кубков и сосудов из казны Персея; в их числе находились многие, что перешли от полководцев Александра и достались в добычу македонянам еще в Азии. Затем везли колесницу Персея, на которой лежали его оружие и царский венец. За нею шли пленные дети царя в сопровождении плачущих наставников и слуг; по их наущению, царские дети жалобно протягивали руки к народу. В некотором отдалении от них шел сам Персей в цепях и траурной одежде. Взор его были потуплен, он сильно дрожал и выглядел совершенно расстроенным. Позади царя шли его плененные друзья и родственники, подобно ему, печальные и пристыженные. Потом следовала целая толпа носильщиков и несла 400 золотых венцов, поднесенных победителю в подарок греческими городами. Наконец, появился сам Эмилий в великолепной пурпурной тоге, расшитой золотом, с лавровой ветвью в руке. Он восседал на роскошной триумфальной колеснице, запряженной четверкой прекрасных коней, а за ним следовало все римское войско, украшенное лавровыми ветвями, распевая непристойные песни и с надменной осанкой проходя перед зрителями.