Текст книги "Мифы древнего мира"

49. Цезарь-диктатор. Законы Юлия Цезаря. Смерть Цезаря
(45–44 гг. до н. э.)

Возвратившись в Рим, Цезарь отпраздновал 5-й триумф, который очень огорчил римлян: ведь Цезарь победил не варварских царей, но уничтожил детей знаменитого римлянина. Но ни сенат, ни народ не выражали негодование открыто, а, напротив, воздали почести победителю. Цезарь был назначен пожизненным диктатором и носил почетный титул императора (верховного военачальника) как независимый представитель военной и гражданской власти. Все должности, особенно должность трибуна, имевшего обширные полномочия, были соединены в лице Цезаря. Он мог по собственному усмотрению решать все важные вопросы судопроизводства и финансовые вопросы. В качестве великого понтифика Цезарь решал и все религиозные дела. При содействии александрийского ученого Сосигена Цезарь установил новый календарь взамен пришедшего в страшный беспорядок римского календаря. Вместо лунного года в 355 дней, он принял солнечный год в 365 дней и 6 часов. Эти 6 часов создали необходимость через каждые 4 года прибавлять добавочный день. Затем Цезарь повелел чеканить монету со своим изображением, являлся публично в пурпурной тоге и с лавровым венком на голове. Его статуи были поставлены в храмах. День рождения Цезаря, приходившийся на месяц квинктилий, считался всеобщим торжеством, и этот месяц получил название июль. Все это свидетельствовало о том, что в государственное управление вводился принцип единоличного правления. Цезарь часто сам говорил, что от республики осталось одно пустое имя. Однако внешние формы республики сохранялись – оставалось народное собрание и сенат. Число членов сената Цезарь увеличил до 900, но принизил их значение тем, что предоставил свободный доступ в сенат иноземцам, центурионам и сыновьям вольноотпущенников.

Достигнув неограниченной диктаторской власти, Цезарь приступил к осуществлению целого ряда общеполезных мероприятий. Для того, чтобы очистить столицу от громадного количества неимущего народа, число которого достигло 320 000 человек, он основал колонии. Туда было направлено 80 000 человек. Благодаря этой мере из Рима были удалены многие неспокойные люди, которые могли в любое время служить опасным орудием в руках честолюбивых демагогов. Чтобы доставить ремесленникам выгодный заработок, Цезарь предпринял целый ряд построек на государственный счет. Он приказал также осушить значительные пространства болот, разделил конфискованные земли между новыми поселенцами, к которым присоединил значительное число своих ветеранов. Чтобы поднять нравственность, Цезарь издал строгие законы против роскоши, которая проявлялась в содержании слишком большого количества прислуги, невоздержных излишествах стола, чрезмерной роскоши в одежде, непомерном украшении зданий, надгробных памятников и т. п. В особенности должны были быть ему благодарны должники: проценты, не взысканные за прежнее время, были признаны не подлежащими удовлетворению, а те, что были выплачены, вычитались из основного долга. На будущее время заимодавцы лишались права обращать в рабство несостоятельных должников и могли только отобрать у них в свою пользу их имущество. Не меньше услуг оказал Цезарь и провинциям, которые задыхались под гнетом злоупотреблений; их опустошали корыстолюбивые полководцы и жадные до добычи солдаты, или грабили бессовестные наместники и податные откупщики. При Цезаре налоги и подати были уменьшены, отдача налогов и податей на откуп была отменена, а против лихоимства были изданы строгие законы. Таким образом, могли постепенно заживать те страшные раны, которые были нанесены провинциям опустошительными походами, а еще больше – жестокостью и алчностью наместников. Конечно, глубокие язвы, которыми страдало Римское государство, всеобщую безнравственность и возраставшее обеднение народа наряду со скоплением огромных богатств в руках немногих, не мог исцелить даже организаторский талант Юлия Цезаря.

Весьма дурное впечатление произвело на народ то обстоятельство, что Цезарь вызвал в Рим египетскую царицу Клеопатру и открыто стал жить с ней; она же очень надменно обращалась с римлянами. Ненависть к Цезарю вызывало и то, что он все яснее выказывал стремление внести царское достоинство даже во внешние формы. Он не щадил гордости оптиматов, а с сенатом обращался надменно и презрительно: при появлении сенаторов не вставал со своего кресла. Все государственные должности он предоставлял любимцам, которые, со своей стороны, исполняли малейшие желания повелителя. Однако все их старания доставить ему царское достоинство разбивались о сопротивление народа. Когда Антоний в день пастушеского праздника Луперкалий, увидев Цезаря, одетого в пурпурную тогу и смотревшего с ораторской трибуны на торжественную процессию, приблизился к нему и хотел возложить на него царский венец, послышался громкий ропот. Цезарь счел благоразумным отклонить это почетное предложение. Всеобщий крик одобрения был наградой за отказ от этой почести. Таким образом, нечего было и помышлять получить добровольное согласие народа на восстановление этого титула. Тогда Цезарь обратился к сенату: представил план похода против парфян. Сторонники его распространили по городу слухи, будто в древних книгах сказано, что Рим может победить парфян, лишь когда во главе войска будет стоять царь. Опираясь на это пророчество, приверженцы Цезаря предложили разрешить ему присвоить царский титул за пределами Италии. Они полагали, что при возвращении из Парфии увенчанному славой победителю уже ничто не помешает получить царский титул.

Римляне уже почти 550 лет не знали единовластия. В лице монарха им представлялся деспот вроде последнего римского царя Тарквиния Гордого, и они с ненавистью встречали всякую попытку преобразовать республиканское государственное устройство в монархию. Хотя в Риме часто проклинали пагубное господство черни, но всякий раз восставали против единственного средства, которое могло положить конец ее власти – монархического правления. Старое государственное устройство считалось превосходным, и нужно было лишь незначительно изменить и улучшить его. Но при этом упускалось из виду то огромное различие в положении вещей, которое было во времена предков и в данное время. Республиканское государственное устройство, при котором каждый способный гражданин мог достигать соответствующего положения в обществе, больше всего соответствовало тем временам, когда люди отличались республиканскими добродетелями: простотой, чистотой нравов, самоотверженностью. Теперь подобные добродетели совершенно исчезли, их место заняли роскошь и эгоизм, которые, подобно разрушительной болезни, потрясли основания государственных учреждений и привели к разложению общества. Плутарх говорит: «Положение государства требовало исцеления в образе монархии, и надлежало благодарить богов за то, что они в лице Цезаря послали такого снисходительного врача». Но недальновидность и фанатизм не желали признавать это. Подобно Катону, которому положение государства представлялось настолько отчаянным, что в нем не мог больше жить ни один свободный человек, многие думали, что убийством императора они окажут величайшую услугу государству и заслужат бессмертную славу. Одним из таких людей был Марк Брут, зять Катона, на которого походил честностью и преклонением перед идеальной свободой. Его взгляды разделял и Гай Кассий Лонгий. И Бруту, и Кассию Цезарь оказывал знаки благоволения. Когда они, будучи приверженцами Помпея, были взяты в плен в Африке, Цезарь обоим даровал жизнь, а потом обоим дал звание преторов. Что касается Брута, Цезарь, покровительствуя ему с малолетства ради его прекрасной матери Сервии, предполагал на следующий год сделать его консулом. Тем не менее оба питали непримиримую ненависть к Цезарю. На Брута и Кассия возлагали надежды и те, кто желал смерти Цезаря, особенно – Цицерон. Единомышленники составили заговор и решили поставить во главе его Брута: он был храбрый полководец, правдивый человек, весьма уважаем народом и поэтому мог придать дерзкому предприятию благородный характер. Прежде всего постарались вывести Брута из его нерешительности всякого рода записками, которые он находил по утрам на своем преторском кресле. В одной говорилось: «Ты не истинный Брут», в другой было: «Ты спишь, Брут?» На статую старого Брута, его предка, изгнавшего некогда Тарквиниев, часто прилепливались записки типа: «О, если б ты жил теперь!» Эти воззвания и речи Кассия пробудили юного, пылкого потомка старинного врага тиранов от нерешительности, и Брут стал во главе заговорщиков. Их число достигало 60 человек. В мартовские иды (середина месяца) 44 г. должно было происходить заседание сената, на котором предполагалось провозгласить Цезаря царем перед парфянским походом. Этот день заговорщики избрали для исполнения замысла. Цезарь получил многочисленные предупреждения: один гадатель предупредил Цезаря, чтобы он опасался мартовских ид; Кальпурния видела дурной сон и умоляла Цезаря не идти на заседание, сославшись на болезнь. Но утром Цезаря посетил двоюродный брат Брута и сказал ему: «Не следует оскорблять сенат, отложив рассмотрение важного вопроса». Цезарь вышел из дома. На улице один из поджидавших его приверженцев передал ему записку с сообщением о готовящемся покушении, но Цезарь, не читая, передал ее писцу. По дороге он встретил гадателя, предупреждавшего его об опасности. «Почему не сбывается твое предсказание? – насмешливо спросил Цезарь. – Иды марта пришли, а я еще жив». – «Пришли, но не прошли», – ответил прорицатель. Когда Цезарь вошел в сенат и сел на золотое кресло, заговорщики окружили его. Один, Туллий Кимвр, подал ему просьбу о помиловании брата. Цезарь отклонил просьбу. Тогда остальные заговорщики приблизились к Цезарю, как бы желая лично поддержать просьбу Кимвра. Тот вдруг схватил Цезаря за тогу и стянул ее с плеч. Это было условленным знаком. Первый удар кинжалом нанес Каска, но столь неуверенно, что лишь легко ранил Цезаря в шею. Цезарь быстро к нему повернулся и воскликнул: «Негодяй Каска! Что ты делаешь?» – и схватил его за руку. Но в то же мгновение на Цезаря посыпались удары в грудь и в лицо. Убийцы действовали с такой поспешностью, что переранили друг друга. Куда бы ни поворачивался Цезарь, всюду его встречали удары. Весь в крови, он вдруг увидел, что на него устремляется и Брут. Тогда Цезарь воскликнул: «И ты, Брут?» После этого он закрыл лицо тогой и пораженный 23 ударами пал к подножию статуи Помпея, которая стояла недалеко от его кресла. С безмолвным ужасом смотрели сенаторы на эту ужасную сцену и, не подав Цезарю помощи, бежали из залы заседания. Когда Брут после кровавого деяния хотел обратиться к сенаторам с речью, все места оказались покинутыми.

Смерть Цезаря.

Жан-Луи Жером

Исполнив ужасный замысел, заговорщики бросились на форум и стали призывать народ к свободе. Народ встретил это известие безмолвно, не выражая ни одобрения, ни неудовольствия. Обманутые в ожиданиях, страшась за свою безопасность, заговорщики укрылись в храме Капитолия. Отсюда они начали переговоры с консулом Марком Антонием и сенатом. В сенате они встретили одобрение своему злодеянию и, по предложению Цицерона, были прощены. Но Антоний не согласился на такой исход дела. Он устроил Цезарю торжественные похороны и произнес горячую речь, в которой обрисовал добродетели, заслуги и сердечную заботливость Цезаря о благосостоянии народа. Когда Антоний прочел духовное завещание, по которому Цезарь завещал народу свои сады, а каждому римскому гражданину по 75 динариев, раздался громкий ропот: проклинали сенат за то, что он оставил ненаказанными убийц всеобщего благодетеля. Когда же Антоний развернул окровавленную и проколотую во многих местах тогу Цезаря, неистовство народной толпы дошло до крайних пределов. Народ разразился громкими криками негодования и требовал мщения. Толпы устремились по улицам и бросились отыскивать убийц. Один трибун по имени Гельвий Цинна, которого толпа приняла за заговорщика того же имени, был разорван на куски. Заговорщики и другие противники Цезаря сочли благоразумным как можно скорее бежать из Рима. Брут и Кассий бежали в Македонию. Марк Антоний сразу забрал власть в свои руки. Он не замедлил воспользоваться могущественным положением и легко выхлопотал себе у перепуганного сената позволение собрать для личной безопасности охранную стражу. Для этого он выбрал 6000 цезарских ветеранов. Опираясь на эту стражу, Антоний совершал бесчисленные злоупотребления с оставшимися после Цезаря письменными актами. В силу подложных распоряжений Цезаря, Антоний издал целый ряд законов и постановлений и по своему произволу распоряжался почетными должностями, наместничествами и царствами. Кто предлагал больше денег, тому присуждались почетные места, земельные угодья и целые провинции.

50. Октавиан. Мутинская война. 2-й Триумвират
(44–43 гг. до н. э.)

В это время на политической арене появился хитрый и честолюбивый юноша, 18-летний Гай Октавиан. Он приходился внучатым племянником Юлию Цезарю, и Цезарь, не имевший сыновей, незадолго до смерти усыновил его и назначил своим наследником: по завещанию Октавиану полагалось 3/4 имущества Цезаря. Узнав об убийстве Цезаря, Октавиан поспешил из Аполлонии, где занимался науками, в Рим, чтобы получить наследство. С неудовольствием узнал Антоний о сопернике. Но еще неприятнее стало ему, когда Октавиан потребовал от него выдачи имущества Цезаря, которое Антоний большею частью уже успел присвоить. Тогда Октавиан частью из своих средств выплатил народу назначенные Цезарем деньги, чем приобрел расположение римлян. Скромным и вежливым обращением он расположил к себе и сенат. Что касается Цицерона, то Октавиан, постоянно с ним советуясь, настолько сумел завоевать его лестью, что старый, опытный государственный муж представил сенату этого юношу как спасителя, ниспосланного республике самими богами, и доставил Октавиану такой авторитет, какого он, конечно, никогда бы сам не достиг. Видя все это, Антоний остерегался ссориться с Октавианом. Он сблизился с ним, надеясь при его помощи получить провинцию Цизальпинскую Галлию, чтобы оставаться с войском вблизи Рима и иметь возможность в случае благоприятных обстоятельств напасть на столицу, подобно Цезарю. И действительно, с помощью Октавиана Антонию удалось провести в народном собрании постановление, по которому за ним была утверждена желанная провинция. Антоний тотчас поспешил туда, чтобы отнять ее у двоюродного брата Марка Брута, Децима Брута, которому она была предоставлена раньше. Брут бросился в укрепленную Мутину.

Едва Антоний выехал из Рима, в сенате возникло самое враждебное отношение к нему. Возбудителем его был Цицерон, который произнес 14 речей против Антония, названых им, по примеру речей Демосфена, «филиппиками». Он называл войско Антония разбойничьей шайкой и доказывал, что в это войско стремились лишь люди, обремененные долгами, преступлениями и рассчитывающие обогатиться за счет сограждан. По наущению Цицерона в сенате было принято решение послать к Мутине обоих консулов вместе с Октавианом, который уже успел собрать собственное войско. Октавиан вынужден был действовать сообща с врагами Цезаря: при этом ему представлялся удобный случай уничтожить влияние Антония. При Мутине в апреле 43 г. произошли 2 сражения, в которых, смертельно раненные, пали оба консула. Но Антоний не устоял против соединенных войск противников, потерпел поражение и бежал к наместнику Трансальпийской Галлии Эмилию Лепиду.

В Риме ликовали. Сенат объявил Антония врагом государства; убийцы же Цезаря были осыпаны почестями. Брут получил в свое управление Македонию, Грецию и Иллирию, Кассий – Сирию; Децим Брут был назначен главным предводителем обоих консульских войск, потерявших военачальников. Об Октавиане же как будто забыли. Когда он потребовал себе триумфа, ему было грубо отказано. Такое пренебрежение возбудило сильный гнев Октавиана, и он решил отомстить неблагодарному сенату, завязав отношения с Антонием. В то же время он с восемью преданными ему легионами направился к Риму и принудил напуганный сенат избрать его консулом, хотя ему было только 19 лет. Однако он не стал мстить противникам. Завладев государственной казной, Октавиан выплатил легионам обещанные награды. Теперь он сбросил с себя маску и ясно дал понять, что желает порвать всякую связь с теми, кто благоприятствовал убийству Цезаря; против убийц он приказал возбудить судебное преследование и отменить амнистию. Но вступить в открытую борьбу с Брутом и Кассием, которые имели в провинциях сильные войска, Октавиан получил возможность лишь после того, как он соединился с Антонием.

Между тем Антоний собрал остатки разбитого войска, склонил на свою сторону Лепида, наместника Испании Асиния Поллиона, наместника Северной Галлии Луция Планка, которые примкнули к нему с легионами. Во главе этого сильного войска Антоний двинулся к Риму. Децим Брут бежал, но вскоре был изменнически убит одним из друзей, у которого искал убежища. Октавиан с легионами пошел навстречу Антонию к Бононии. Он решил заключить с Антонием союз о совместных действиях. На островке, лежащем на р. Рена близ Бононии, три дня шли переговоры, в результате которых Антоний, Октавиан и Лепид заключили союз – 2-й триумвират. Предметом совещания было новое устройство государства и разделение верховной власти между ними. В ноябре 43 г. войска три полководцев торжественно вошли в Рим. Было решено, что Октавиан на остающееся время года уступает консульство цезарианцу Вентидию, но вместе с Антонием и Лепидом получает право занимать государственные должности. Для скрепления союза Октавиан вступил в брак с Клодией, падчерицей Антония. Что понимали триумвиры под выражением «восстановление порядка», не замедлило обнаружиться. Оно заключалось в истреблении их политических противников и мести убийцам Цезаря. Следуя примеру Суллы, триумвиры с холодным расчетом составили список тех, кого следовало убить. В этот список были внесены богатейшие римляне – под тем предлогом, что они или принимали участие в убийстве Цезаря, или радовались ему. В тот же список каждый триумвир внес имена личных врагов. К смерти было предназначено около 300 сенаторов и более 2000 всадников. Имения их должны были быть конфискованы и предназначались на покрытие громадных расходов по содержанию войска. Антоний первым внес в список Цицерона, а Октавиан в числе прочих – собственного опекуна; Лепид без малейшего возражения допустил внести в список имя брата. Злополучные жители Рима и не подозревали, что́ им готовилось. Был вечер, когда на улицах появились шайки убийц. Первые, кого они встретили, были 4 сенатора, внесенные в списки. Они тотчас были убиты на месте, затем началась резня. Дома осужденных были окружены, двери выломаны и начались розыски несчастных. Благодаря наступившей темноте, многим удалось спастись бегством; в их числе был и Цицерон. Всякому, кто укрывал обреченных, грозила смерть. За головы убитых была назначена плата: каждый свободнорожденный получал за голову 25 000 динариев, раб – 10 000. Сыновья предавали отцов, жены – мужей, рабы – своих господ, должники – кредиторов. Мостовая на улицах и полы в домах были залиты кровью убитых. Головы жертв выставлялись напоказ на ораторских кафедрах, а тела бросались в Тибр. Но посреди этих бесчеловечных сцен еще ярче выделялись прекрасные подвиги верности, самопожертвования, сострадания и человеколюбия даже со стороны рабов. Многие умирали под пыткой, но не выдавали скрывавшихся господ. На защиту внесенного в список дяди Антония явилась к триумвирам родная мать Антония и с благородным мужеством сказала им, что осужденный находится в ее доме, и если его не освободят от приговора, она умрет вместе с ним. Регин, бывший некогда наместником и полководцем, с измазанным сажей лицом, переодетый угольщиком, вышел из дома, погоняя перед собой осла, нагруженного углем. Но один солдат узнал его. За выдачу этот солдат мог бы получить деньги, но, благородный человек, он сказал Регину вполголоса: «Счастливого пути, начальник!» – и спокойно пропустил его. Жертвой этих ужасных дней стали и оба брата Цицероны. Они находились в тускуланском поместье, когда получили известие о приговоре. Сначала братья хотели бежать в Македонию к находящемуся там Бруту, но на путешествие не было ни денег, ни продовольствия, поэтому Квинт решился поехать в Рим. Но едва он добрался до дома, как был предательски выдан, и убийцы вошли в дом. Навстречу им вышел сын Квинта и клялся, что не знает, где отец. Не довольствуясь его уверениями, убийцы подвергли юношу пытке огнем и тисками. С ужасом слышал спрятавшийся отец стоны и вопли терзаемого. Родительская любовь пересилила страх, и Квинт Цицерон выскочил, чтобы спасти сына. Но безжалостные убийцы умертвили их обоих.

Между тем Марк Цицерон добрался до моря и в нерешительности стоял на берегу. Сначала он приказал внести его на корабль, но потом передумал. То он хотел отправиться к Сексту Помпею, то в сердечном трепете намеревался обратиться к Октавиану с мольбой о пощаде. Наконец Цицерон приказал нести себя в поместье. И по дороге его настигла шайка убийц. Едва он высунул голову из носилок, как бывший военный трибун Попилий Ленас, которого Цицерон когда-то защищал в суде, нанес ему 3 удара мечом по шее. Попилий отнес голову Цицерона к Антонию и получил за нее в 10 раз больше назначенной цены. Мстительная жена Антония Фульвия проколола булавками язык, который, вероятно, не щадил и ее. Затем Антоний приказал выставить голову и правую руку Цицерона перед ораторской кафедрой, украшением которой так часто был погибший. Так трагически кончил свою жизнь величайший из римских ораторов.

Едва миновали убийства, начались грабежи. Все жители Рима были парализованы царящим беззаконием и незащищенностью. Триумвиры от всех требовали взносов в государственную казну. В этом отношении не пощадили даже женщин. 1400 богатых женщин были объявлены лишенными имений, под тем предлогом, что находились в родстве с убийцами Цезаря. Они все явились к триумвирам, и одна, дочь оратора Гортензия, подала просьбу, в которой доказывала несправедливость такого постановления. Следствием ходатайства было, по крайней мере, то, что триумвиры потребовали денежные взносы лишь с 400 женщин.