Текст книги "Мифы древнего мира"

Однако мера несчастий для Карфагена еще не переполнилась. Едва лишь Гамилькар с растерзанным сердцем подписал условия мира и отослал наемные войска в Карфаген, как они потребовали от истощенного города заслуженного, но не выданного еще жалованья и обещанных наград. Из-за невозможности удовлетворить требования войск вспыхнуло восстание. Недовольные подвластные ливийские города, ненадежность которых составляла с давних пор слабую сторону карфагенского государства, присоединились к мятежникам. Во главе восстания стали ливиец Мафон, кампанец Спендий и галл Автарит. Против восставших тесно сплотились карфагенские граждане и оставшиеся верными наемники под начальством Гамилькара Барки и несколько раз разбили толпы мятежников. Но скоро борьба, вследствие обоюдного ожесточения, приняла совершенно зверский характер. Мятежники умертвили после страшных истязаний взятого в плен карфагенского полководца Ганнона и 700 карфагенян. Теперь Гамилькар, в свою очередь, не давал никакой пощады. Все пленные были умерщвлены, причем бо́льшая часть была растоптана слонами. Спендий и Автарит также попали в руки Гамилькара, и тот приказал их распять. Таким образом восстание было потоплено в крови возмутившихся, и ливийские города после ожесточенной борьбы, длившейся более 3 лет, были вновь покорены.

Этими тяжелыми обстоятельствами, вызванными восстанием наемников, Рим воспользовался самым возмутительным образом. На о. Сардиния карфагенские наемники также подняли восстание и распяли на кресте начальников. Но сардинцы оказали сильное сопротивление и поставили бунтовщиков в затруднительное положение. Тогда те обратились за помощью к Риму. И римляне, не внимая голосу чести, не постыдились вступить в союз с разбойничьей шайкой. Когда же карфагеняне приступили к вооружению, чтобы подавить восстание, римляне объявили это военной угрозой по отношению к ним. Карфаген по причине истощения не мог предпринять войну против Рима и предпочел отказаться от Сардинии и сверх того заплатил 1200 талантов. Однако военные действия в Сардинии продолжались еще долгое время, прежде чем она окончательно подчинилась римской власти. Римляне также завладели и соседним о. Корсика и присоединили его к сардинской провинции. Но так как новые подданные не хотели добровольно переносить римское иго, римляне объяснили это происками карфагенян и вторично объявили войну Карфагену. В римский сенат явились новые карфагенские послы с просьбой о сохранении мира, но все было напрасно: никакие представления не имели успеха. Наконец, один из послов сказал в сильном негодовании: «Римляне, если вы непременно решили не сохранять с нами мира, за который мы так дорого вам заплатили, возвратите назад Сицилию и Сардинию. Между честными людьми ни один порядочный человек, которому не нравится заключенный с ним торг, не решится удержать товар и в то же время не возвратить полученных за него денег». На такое объяснение у сенаторов не нашлось возражений, и в тот раз война была избегнута.

Таким образом в 235 г. Рим стал свидетелем невиданного со времен Нумы Помпилия явления: двери храма двуликого Януса были заперты в знак того, что римский народ находится в мире со всеми народами. Но спустя несколько месяцев они были снова открыты и оставались открытыми до времен Августа в течение более 200 лет. На этот раз война была предпринята против иллирийцев, которые создали настоящее разбойничье государство и наносили страшный вред торговле италийских городов. Римляне, выведенные из терпения бесчинствами иллирийцев, отправили послов в Скодру – местопребывание иллирийских царей. В это время там правила царица Тевта за несовершеннолетием сына своего Пинна. Послы, два брата Корункания, говорили с ней вызывающим тоном. Когда царица объявила, что не может считать себя ответственной за действия отдельных подданных, послы ответили, что Рим позаботится о том, чтобы в Иллирии также было принято обыкновение наказывать за насилие отдельных частных лиц. Разгневанная таким ответом Тевта приказала схватить обоих братьев и младшего убить. В отмщение за этот необдуманный акт она очень скоро увидела свою страну наводненной римскими легионами. Назначенный ею правитель о. Корцира грек Димитрий Фаросский вероломно передал этот остров римскому консулу Фульвию и предложил ему свои услуги и на будущее время.

Таким образом иллирийский разбойничий вертеп мало-помалу перешел во власть римлян. В начале 228 г. царица вынуждена была отказаться от всякого сопротивления и просить мира. И здесь выдвинутые Римом условия настолько же были выгодны для него, насколько тягостны для побежденного народа. Корцира и береговая полоса Иллирии, на которой в числе других городов находился Эпидамн, были уступлены римлянам. Иллирийцы навсегда были лишены права заходить с вооруженными кораблями южнее Лиссы и обязывались уплачивать римлянам ежегодную дань. Тевта должна была отказаться от правления: римляне объявили царем ее малолетнего пасынка и назначили ему опекуном Димитрия Фаросского, который получил во владение часть Иллирии под верховной властью Рима. Таким образом римляне стали одной ногой и в Греции. Пользуясь этим обстоятельством и дабы ближе познакомиться с греками, римляне послали главам Ахейского и Этолийского союзов копии мирного договора с иллирийцами, от грабежей которых страдала и Греция. Греки, в высшей степени обрадованные оказанным вниманием, осыпали послов почестями. Коринфяне объявили в специальном постановлении, что римляне наравне с греками будут допускаемы на Истмийские игры, а афиняне даровали им даже почетное гражданство и позволили посвящать их в Элевсинские таинства.

Война с цизальпинскими галлами в Верхней Италии, происходившая в промежутке между 1-й и 2-й Пуническими войнами, была гораздо рискованнее. Римляне около 268 г. основали колонию Аримин, которая должна была служить оплотом против вторжений галлов. Теперь римляне, в силу земельного закона народного трибуна Ц. Фламинина, намеревались водворить в окрестностях Аримина поселенцев частью из ветеранов 1-й Пунической войны, частью из обедневших граждан, и таким образом создать надежное пограничное население. Бойи и инсубры (кельтские племена, обитавшие в Галлии) с тревогой смотрели также и на то, как римляне провели дорогу между Аримином и Римом, названную впоследствии Фламиниевой дорогой в честь ее главного строителя, цензора Га я Фламиния. Ответом на эти стратегические операции был союз из всех цизальпинских галльских племен, к которому из окрестных поселений присоединились удальцы и добровольцы, прозванные газетами (по вооружению, которое они носили, – тяжелому дротику). Страх перед галльским нашествием настолько встревожил римлян, что они не отступили ни перед каким варварством, которое, по их мнению, могло бы способствовать спасению города. Человеческие жертвоприношения должны были отвратить угрожающее бедствие и умилостивить богов. В Сивиллиных книгах было найдено прорицание: греки и галлы завладеют римской землей. Для того, чтобы не исполнилось это предопределение рока, жрецы предложили закопать двух греков и двух галлов живыми в римскую землю. Этот возмутительный совет был приведен в исполнение.

Галльское войско, состоявшее из 50 000 пехоты и 20 000 всадников, двинулось против Рима, но при Теламоне в 225 г. очутилось между двумя консульскими войсками – Эмилия Павла и Атилия Регула, и благодаря лучшему вооружению и военному искусству римлян было разбито. Регул пал, и варвары отрезали ему голову, чтобы сделать из нее военный трофей. Зато Эмилий имел возможность отпраздновать великолепный триумф. Множество захваченного в добычу оружия, тяжелые запястья и ожерелья, сплетенные из золотой проволоки, целый ряд пленных предводителей служили к его прославлению. Вслед за этим была покорена вся страна по реке По. Бойи и инсубры, после вторичного поражения, за которым последовало завоевание их столицы Медиолана, были присоединены к Риму. Для упрочения римского владычества были основаны две колонии – Плаценция и Кремона.

16. 2-я Пуническая война, или война с Ганнибалом
(218–201 гг. до н. э.)

Во время последней галльской войны римляне не упускали из вида Карфаген. Со времени унижения карфагеняне, для компенсации потерь, вызванных утратой ими островов, старались отыскать новые вспомогательные источники в Испании и приобрести там обширные владения. Богатство страны благородными металлами некогда привлекало туда корыстолюбивых финикийцев, а теперь обратило на себя внимание их предприимчивых потомков – карфагенян. Главным организатором этих завоеваний был храбрый Гамилькар Барка. Он покорил все города и племена по р. Бетис (Гвадалквивир) и по р. Анас (Гвадиана) и после 8-летней войны погиб в битве с одним испанским горным племенем (228). После смерти Гамилькара зять его Газдрубал продолжил его завоевания. Испанцы, не лишенные некоторого образования, защищались мужественно, а те из них, что жили в укрепленном г. Сагунт, как полагают, древней колонии греческого о. Закинф (Сагунт находился почти на месте современного Мадрида), обратились за помощью к римлянам. Проснулась зависть Рима, и римские послы немедленно отправились в Испанию и принудили Газдрубала подписать договор, по которому он обязывался признавать границей р. Ибер и за пределы этой реки лишался права распространять завоевания. С Сагунтом был заключен союзный договор. Основанный Газдрубалом Новый Карфаген (Картахена) с превосходной гаванью сделался главным городом и местом сбора войск карфагенской Испании.

Газдрубал умер от руки убийцы в 221 г. Войско избрало полководцем сына Гамилькара Барки, 28-летнего Ганнибала. Когда он был еще 9-летним мальчиком, отец заставил его дать перед алтарем Юпитера клятву в том, что он будет питать вечную ненависть к римлянам. После того, как карфагенская власть прочно утвердилась в Испании, войско было надлежащим образом подготовлено и Карфаген в финансовом отношении достаточно окреп, Ганнибал решил, что время расплаты наступило. Смело перешел он проведенную римской завистью границу и напал на богатый, хорошо укрепленный г. Сагунт. Римляне, узнав об этом, отправили к Ганнибалу послов с тем, чтобы они обратили его внимание на последствия, которые могут быть вызваны его враждебными по отношению к Риму действиями, но самый г. Сагунт оставили на произвол судьбы. После 8-месячной осады Сагунт пал, несмотря на то, что защищался очень мужественно. Его жители были проданы в рабство, захваченная в городе добыча частично отправлена в Карфаген, частично употреблена на военные нужды. Тогда в Карфаген явилось римское посольство и потребовало выдачи дерзкого полководца. После продолжительных прений в карфагенском сенате, не приведших к определенному решению, послы весьма решительно заявили: «Речь идет о войне или мире. Выбирайте!» В ответ раздались крики: «Выбирайте сами!» Тогда выступил один из послов, распустил тогу и объявил, что Рим выбирает войну. Так была начата одна из величайших по своим последствиям войн мировой истории. Речь здесь шла уже не о завоевании той или иной территории, но о самом существовании, о всемирном владычестве или окончательной гибели одной из воюющих сторон, о победе либо греко-римской, либо финикийско-семитической культуры на Западе.

За 770 000 жителями Италии, способными носить оружие (таково было ее население по свидетельству Полибия), было заранее обеспечено численное превосходство. Для того, чтобы сколько-нибудь сравняться в этом отношении, Ганнибал принял план двинуться прямо в Италию, где он мог рассчитывать на поддержку хотя и побежденных, но дышащих мщеньем воинственных галлов. Многочисленная нумидийская конница и целое стадо слонов должны были нагнать ужас на римлян. Римляне ожидали появления неприятельского флота и со своей стороны намеревались высадиться в Африке. Но они никоим образом не могли предугадать планов Ганнибала и не подозревали в нем той энергии, с какой он будет приводить их в исполнение. Поэтому римляне спокойно и неторопливо готовились к войне. Были созданы 2 консульских войска силой в 2 легиона каждое. С одним консул Тиберий Семпроний Лонг должен был из Сицилии переправиться в Африку, с другим П. Корнелий Сципион намеревался напасть на Ганнибала в Испании.

В начале 218 г. Ганнибал выступил из Нового Карфагена. Войско его насчитывало 90 000 человек пехоты, 2000 всадников и 37 слонов. Он покорил враждебные племена между Эбро и Пиренеями, что стоило ему 20 000 человек. Затем отдал в распоряжение своего брата Газдрубала 10 000 для защиты завоеванной страны. 10 000 человек ненадежных войск Ганнибал отправил в Африку. Таким образом у него осталось только 50 000 пехоты и 9000 всадников с соответствующим числом слонов. С этими силами Ганнибал перешел Пиренеи, не встретив там сопротивления, переправился через р. Родан (Рону) на сколоченных на скорую руку плотах и ладьях и дал поспешно явившемуся сюда из Массилии консулу Корнелию Сципиону незначительное кавалерийское сражение. Римский полководец все еще не угадывал планы Ганнибала – он не считал возможным, что Ганнибал отважится на такое грандиозное мероприятие, как переход через Альпы. Таким образом Ганнибалу удалось значительно продвинуться вперед, прежде чем римляне догадались о его намерении.

Что ему предстояли многочисленные трудности как со стороны природы, так и со стороны местных жителей, Ганнибалу, без сомнения, было известно, и поэтому следует предположить, что такой осторожный полководец, как он, предпринимал переход через Альпы лишь после тщательного изучения местных условий. Но предусмотрительность нисколько не умаляет восхищения столь грандиозным военным предприятием. После 9-дневного восхождения в конце октября от голода, холода, болезней, ран погибло несколько тысяч людей и бо́льшая часть вьючных животных. Такой была цена, заплаченная Ганнибалом за взятие перевала Малый Сен-Бернар, находившегося с южной стороны Монблана. Здесь, на перевале, прежде чем начать спуск в долину, утомленному войску был дан двухдневный отдых. Ганнибал утешал бледных, изморенных, цепеневших от холода воинов, указывая на расстилавшиеся далеко внизу роскошные италийские долины. Спуск с гор оказался труднее восхождения. Только что выпавший снег мешал ориентировке на местности, люди и животные снова срывались в пропасти. Сотни воинов погибли под низвергавшимися с гор лавинами. По свидетельству Ливия, Ганнибал приказал разводить костры на утесах и таким образом растапливал покрывавший их лед. Тяжелейший спуск продолжался 15 дней и, наконец, войско достигло Иврейской долины. Здесь вконец истощенным воинам был дан 15-дневный отдых. Войско сократилось почти наполовину, ибо из 50 000 пехоты и 9000 всадников осталось лишь 20 000 пехоты, несколько слонов и 6000 конницы. Убыль была восполнена дружелюбно расположенными к Ганнибалу галльскими племенами.

Получив известие о вторжении неприятеля в Италию, римляне немедленно отозвали из Массилии и Сицилии обоих консулов и двинули их в Верхнюю Италию против Ганнибала. Сципион встретился с ним на р. Тицин. Жившее в этой местности галльское племя сохранило нейтралитет. Галлы хотели дождаться момента, когда станет ясно, на чью сторону склоняется удача. Сознавая всю важность этой битвы, Ганнибал воодушевил воинов пламенной речью. Затем он стремительно напал на неприятеля. Это было по преимуществу кавалерийское сражение, в котором нумидийские всадники принесли победу Ганнибалу. Сципион был тяжело ранен и лишь с трудом был спасен сыном. Остатки разбитого войска отступили через р. По к Планценции и укрепились здесь на р. Требия. После этого сражения 2000 галлов, умертвив военачальников-римлян, немедленно перешли на сторону Ганнибала. Вскоре после этого 2-й консул Семпроний прибыл с войском в порт Аримин, высадился на берег и, совершив переход по Эмилиевой дороге до р. Требия, соединился здесь с остатками войска Сципиона. Собранное таким образом войско состояло из 40 000 человек. Сципион, который еще страдал от раны и предпочитал действовать с крайней предусмотрительностью, был того мнения, что от сражения с Ганнибалом следует по возможности воздерживаться. Но Семпроний, желавший воспользоваться болезнью товарища для собственной славы и заслужить себе триумф, настаивал на том, чтобы дать Ганнибалу сражение.

Сражение с использованием боевых слонов.

Андре Кастень. Рисунок. 1899 г.

Ганнибал только этого и ждал. Он склонил консула к такому решению еще и своей мнимой неосторожностью. Местность и погода благоприятствовали карфагенянам. Чтобы заманить неприятеля, Ганнибал переправил нумидийцев через реку. Хитрость удалась. Семпроний тотчас же приказал выступить из лагеря 4000 всадникам и всей пехоте, не дав людям даже как следует поесть. Нумидийские всадники нарочно отступили, и очень скоро Семпроний оказался в западне. Было время зимнего солнцестояния. Холодный и туманный день закончился сильной метелью. Ночью Требия до того поднялась, что вода достигала груди солдат, переходивших реку. Окоченевшие от холода, истощенные от голода, они выбрались на противоположный берег и наткнулись там на ожидавшее их хорошо вооруженное и вполне отдохнувшее войско Ганнибала, которое насчитывало 20 000 пехоты и 10 000 всадников с находившимися при них слонами. Таким образом, с самого начала боя силы оказались неравны. Кроме того, и брат Ганнибала Магон, стоявший в засаде с 2000 человек, зашел римлянам в тыл. Вследствие этих обстоятельств битва при Требии обратилась для римлян в решительное поражение. Римское войско почти все было уничтожено. Все племена Цизальпинской Галлии перешли на сторону Ганнибала. Он расположился теперь на безопасных зимних квартирах и предоставил солдатам пользоваться вволю отнятыми у римлян складами, где провианта было запасено в изобилии. Магазины эти, находившиеся к западу от Планценции, в г. Кластилида, из-за измены латинского начальника попали в руки Ганнибала.

Вся Италия пришла в ужас от действий страшного врага. В Риме спешили собрать новые войска и занять области союзников для того, чтобы они из страха не могли последовать примеру галлов. Народу старались внушить мужество рассказами о благосклонных знамениях богов, и оба новых консула, Кн. Сервилий и К. Фламиний, были отправлены с новыми войсками в начале следующего же года против наступающего Ганнибала. Этот последний вскоре после окончания сезона дождей выступил в поход и направился в Этрурию через Апеннины. Переход через них был еще более трудным, чем через Альпы, потому что разлившаяся р. Арно превратила всю страну в целый ряд болот. Три дня и три ночи пришлось идти солдатам Ганнибала по колено в воде. Лошади теряли подковы, вьючные животные увязали в грязи, и сам Ганнибал потерял один глаз от воспаления. Но едва выбрался он на сухую почву, как тотчас же принудил консула Фламиния вступить с ним в сражение. Фламиний подходил уже к укрепленному лагерю, где он был бы обеспечен как от неожиданного, так и от правильного нападения. Но он позволил заманить себя в засаду. Ганнибал расположился на высотах у Тразименского озера. Когда на другой день утром консул, выступив из Арреция, продолжил движение и растянул войско длинной линией по узкой дороге между озером и холмами, на него внезапно напал Ганнибал. В густом тумане римляне не заметили, что Ганнибал стоит у выхода из горной долины и высоты заняты неприятельскими войсками. Неприятель со всех сторон ринулся на римлян. Происшедшая резня была ужасна. Сам Фламиний пал во главе храбрецов. Множество воинов было сброшено в озеро, где они утонули, другие целыми массами были изрублены нумидийской конницей. Лишь около 6000 человек бросилось в ближайший город. Но и здесь их настигла нумидийская конница под командованием Магарбала, которому они и вынуждены были сдаться. Римское войско было совершенно уничтожено. Напротив того, Ганнибал потерял всего 1500 человек, большей частью – галлов.

К вечеру страшное известие достигло Рима. Претор Марк Помпоний вышел на трибуну и возвестил громким голосом: «Мы проиграли большое сражение, наше войско истреблено, консул Фламиний убит». Страшное отчаяние овладело всеми. Только сенат сохранил присутствие духа и думал только об одном: как защитить столицу от надвигавшейся на нее смертельной опасности. Мосты на Тибре были сняты, а стены приведены в оборонительное положение. Но прежде всего народным собранием был избран продиктатор (избрание диктатора по закону принадлежало консулу, но такового в это время не было в городе), на которого надеялись, что он сможет спасти город от опасности. Выбор пал на Кв. Фабия Максима, одного из потомков рода Фабиев, сражавшихся во время Самнитских войн. Начальником же конницы к нему был назначен Марк Мануций. Теперь более чем когда-либо требовалось единство, осторожность и твердость в принятии общих мер. Кв. Фабий Максим, казалось, олицетворял собой идеал осмотрительности. Совершив изобильные жертвоприношения и моления для умилостивления богов, что он почитал первым долгом, он набрал два новых легиона и присоединил к ним остальные 2 консула Сервилия.

В распоряжении Ганнибала было слишком мало осадных машин, и войско его было ослаблено понесенными потерями, поэтому он не мог помышлять о покорении такого громадного города, как Рим. Вследствие этого ему гораздо полезнее показалось заручиться содействием всех союзников и прежде всего – сабеллских племен в самом сердце Италии. Для достижения этой цели, оставив столицу справа от себя, Ганнибал отправился вдоль берега Адриатического моря в Нижнюю Италию. Он прошел через области марсов, марруцинов и пелигнов, но везде встретил непоколебимую верность Риму – ни один город не отворил ему ворот добровольно. Он уже находился в Апулии, когда встретился с войском диктатора Фабия. Фабий, вполне сознавая, чем ему теперь приходится рисковать, всячески избегал сражения, которого добивался Ганнибал. Фабий осторожно следовал за ним по пятам, ведя войско по высотам, не терял его из вида и не вступал с ним в бой. Такое по видимости малодушное поведение было неприятно как собственным солдатам Фабия, так и Ганнибалу, и Фабию часто приходилось слышать насмешки солдат. Лишь его одного не могли ввести в заблуждение ни эти насмешки, ни военная хитрость неприятеля. Ганнибал направился в Кампанию, к Капуе, Фабий пошел туда же. Ганнибал пошел назад в Апулию – докучливый наблюдатель не отставал от него ни на шаг. При Казилине он загородил пунам дорогу и даже чуть было не захватил их в плен. Ганнибал вдруг увидел себя запертым в долине и окруженным со всех сторон стоявшими на горах римлянами. Он мог спастись лишь хитростью. В первую же ночь Ганнибал нагнал на римские передовые посты несколько сот быков, к рогам которых были привязаны горящие пучки хвороста. Римляне, вообразив в первом испуге, что на них движется неприятельское войско с пылающими головнями в руках, и видя повсюду пламя, не знали, в какую сторону обратиться для защиты. Ганнибал воспользовался общим замешательством и, незамеченный, ушел из западни. Только на следующее утро Фабий увидел, как ловко обманул его Ганнибал. Войско Фабия продолжало наблюдательное движение все с большим неудовольствием и дало предводителю насмешливое прозвище кунктатора (медлителя).

Даже в самом Риме кажущиеся робкими военные действия диктатора находили вовсе не благоразумными, хотя должны были признать, что лишь благодаря его умению и осмотрительности Рим получил достаточно времени, чтобы оправиться от страшного поражения при Тразименском озере. Ганнибал со своей стороны содействовал тому, чтобы возбудить против Фабия недоверие римлян. Для этого, проходя мимо поместий Фабия, с рассчитанной хитростью запретил их грабить. Замысел Ганнибала удался. Римляне заподозрили, что между ним и диктатором существует тайное соглашение. По предложению одного народного трибуна, они предоставили начальнику конницы Фабия хвастливому Минуцию Руфу, который незадолго перед тем одержал незначительный перевес над неприятелем, равную с Фабием военную власть. Фабий разделил с Минуцием войско с тем, что тот с частью своей может делать все, что угодно. Едва Минуций стал свободным от зависимости, как тотчас оставил высоты и угодил в приготовленную ему Ганнибалом засаду. Минуций не спас бы ни одного человека, если бы Фабий не подоспел ему на помощь. Увидев приближающегося Фабия, Ганнибал отступил, сказав: «Наконец это облако, постоянно висевшее над горами, разразилось над нами грозой». Поведение Минуция после избавления заслуживает похвалы. Пристыженный, признал он, сколь велико было благоразумие Фабия, поставил почетные знаки своего достоинства перед его палаткой, назвал его отцом и спасителем, скромно возвратил полномочия диктатору и не добивался больше звания главного военного начальника.

Зима 217–216 г. обошлась без заслуживающих внимания происшествий: оба войска, наблюдая друг за другом, старались нарастить силы с тем, чтобы весной 216 г. перейти к решительным действиям. В Риме признали образ ведения войны Фабием за единственно верный в сложившейся ситуации, но полагали, что долго так дела идти не могут. Следовало позаботиться о том, чтобы по возможности облегчить союзников, которые начинали уже терять терпение от тяготевших над ними бедствий войны. Поэтому было решено приступить к наступательным действиям. Было собрано 4 новых легиона и присоединено к имевшимся 4, а численный состав каждого из этих 8 был доведен до 5000 пехоты и 300 всадников. К ним присоединены были войска союзников, и таким образом общее число римского войска достигало 80 000 пехоты и 6000 всадников. Поэтому римляне надеялись численным превосходством уравновесить военные способности, опыт и самоуверенность войск Ганнибала, в чем те превосходили римские войска. К сожалению, сохранялся еще дурной обычай, согласно которому оба консула поочередно через день командовали войсками, из-за чего крайне затруднялось и даже становилось почти невозможным общее руководство военными действиями.

Оба войска заняли позицию друг против друга неподалеку от Канн на р. Авфида, самой значительной из прибрежных рек, впадающих в Адриатическое море. Римским войском командовали 2 консула: не слишком способный, но хвастливый плебей Теренций Варрон и благоразумный и осторожный патриций Эмилий Павел. Ганнибал без малейшего промедления вступил в битву, предложенную ему Варроном. Войско Ганнибала состояло из 40 000 пехоты и 10 000 всадников. Он сам и брат его Магон расположились в центре, чтобы иметь возможность следить за ходом битвы. Испанскую и галльскую пехоту Ганнибал расположил в середине полукругом, направо от нее поставил африканцев под началом Ганнона, а налево против римской конницы поместил Газдрубала с испанской и галльской тяжелой конницей. Испанцы были одеты в белые плащи с красными отворотами и вооружены короткими испанскими мечами, которыми с одинаковым удобством можно было колоть и рубить. Атака тяжелой карфагенской конницы тотчас заставила конницу, состоявшую из римских граждан, отступить. Она была преследуема и почти вся истреблена. Карфагенские всадники, зайдя в тыл римской пехоте, бросились на конницу римских союзников, дравшуюся с нумидийскими всадниками. Таким образом, и союзники были разбиты. Предоставив преследование нумидийцам, Газдрубал со всей силой ударил в тыл римской пехоте, где многие солдаты не имели боевого опыта. Правда, римские легионы оттеснили назад неприятельский центр и клином врезались в карфагенские ряды. Но в эту минуту на них справа и слева ринулись африканцы, а в тыл обрушилась тяжелая испанская и галльская конница. Начинавший уже было поддаваться карфагенский центр остановился и снова начал бой. Таким образом римская пехота была окружена и стиснута со всех сторон. Началась страшная резня. Римских солдат убивали как стадо овец. Римляне в этом сражении потеряли около 70 000 человек убитыми и ранеными. Среди убитых оказался и консул Эмилий Павел, не ставший искать спасения в бегстве, 21 народный трибун и 80 сенаторов. Варрон с 70 всадниками спасся в Венузию. Стан римлян был также захвачен и разграблен. Ганнибал же потерял всего лишь 6000 человек и в их числе 200 всадников.

Весть об ужасном поражении произвела в Риме в буквальном смысле одуряющее и подавляющее впечатление. Многие благородные юноши, охваченные отчаянием, бежали в Канузий, хотели уже сесть на корабль и покинуть отечество. Тогда среди них выступил молодой П. Корнелий Сципион – сын Сципиона, побежденного при р. Тицин, – и, обнажив меч, пригрозил заколоть всякого, кто не поклянется остаться верным отечеству до последней капли крови. В Риме женщины с воплями и с распущенными волосами бросились на площадь, будто их собственная жизнь уже была в опасности. Совсем другое происходило с мужчинами. Оба претора немедленно созвали сенат. Именно здесь, а не где-нибудь должен был выказаться истинный дух римлян. Престарелый Фабий превзошел в этом отношении всех. Он первый выступил с благоразумными советами и прежде всего указал средства к скорейшему успокоению народа. По его совету сенат приказал запереть городские ворота, чтобы воспрепятствовать бегству малодушных. Женщинам запрещено было громко выражать жалобы, бегать без цели по улицам и собирать сведения о действительных масштабах бедствия. Затем сенаторы обошли дома и успокоили отцов семейств. Престарелый Фабий со своим обыкновенным невозмутимым видом прошел по улицам и полными достоинства речами ободрял граждан. Было принято постановление сената, в силу которого ни по ком из убитых при Каннах не разрешалось носить траур более 30 дней. Консул Теренций Варрон был отозван в Рим, а на его место, как благоразумный полководец и уже испытанный претор, был отправлен в Канузий М. Клавдий Марцелл, который спасся в этом городе с 10 000 беглецов. Когда злополучный полководец возвращался в Рим, справедливо опасаясь оскорблений и упреков сограждан, сенат в полном составе вышел ему навстречу и всенародно благодарил его за то, что он не отчаивался в спасении государства. Равным образом было решено, что взятые в плен при Каннах римские воины не должны быть выкуплены, ибо «римский солдат должен или победить или умереть». И когда после всего этого Ганнибал через посланного им Карфалона сделал мирные предложения, посла не только не впустили в город, но и объявили ему за городской чертой, что до тех пор не может быть никакой речи о мире, пока неприятель не очистит Италию. Эта героическая твердость и единодушие спасли государство и даже вознаградили те ужасные потери, которые уже 3 года несли римляне. Почти вся Нижняя Италия могла считаться для римлян потерянной. Могущественная Капуя, имевшая возможность выставлять в поле 30 000 пехоты и 4000 всадников, отпала, несмотря на усилия Деция Магия, предводителя расположенной к римлянам аристократической партии. Впоследствии Ганнибал приказал схватить его и отвезти в Карфаген. Но корабль занесло в Кирену, и Магий пробрался отсюда в Александрию к царю Птолемею, который отпустил его на волю. Примеру Капуи последовали самнитяне и луканы. Римлянам остались верными Брундизий, Венузия и Пест с преобладавшим в них латинским населением, а также близлежащие к ним Неаполь, Кумы, Нола и Нуцерия. Таким образом, после битвы при Каннах могущественный народ был ограничен такой же маленькой областью, какую он занимал до Самнитских войн.