Текст книги "Мифы древнего мира"

38. Лукулл. 2-я война с Митридагом. Помпеи
(74–67 гг. до н. э.)

Когда Сулла после мира, заключенного им в Дардане с Митридатом в 84 г. должен был поспешить в Рим для борьбы с приверженцами Мария, он оставил в Азии Лициния Лукулла, чтобы тот собрал огромную денежную сумму с малоазиатских провинций. Лукулл исполнил это поручение с такой снисходительностью и таким бескорыстием, что покоренные народы, из которых римские ростовщики высасывали кровь, получили возможность вздохнуть с некоторым облегчением. Исполнив поручение, Лукулл вернулся в Рим после того, как ужасы Суллы уже миновали. В 79 г. он был эдилом и устроил блистательные игры; в 74 г. его избрали консулом. Между тем Митридат воспользовался происходящими в Риме смутами, чтобы усилить войско и обучить его по римскому образцу. В то же время он приобрел могущественного союзника в лице зятя, царя Армении Тиграна. Поэтому Митридат почувствовал себя достаточно сильным, чтобы возобновить войну с римлянами.

Вскоре нашелся и предлог к разрыву. Бездетный царь Вифиний Никомед III завещал царство в наследство римлянам. Прежде чем они успели войти во владение этим наследством, Митридат взялся за оружие, чтобы не допустить такого опасного соседства. С войском из 100 000 пехоты, 16 000 всадников и 100 боевых колесниц он вступил в Вифинию. В это же время флот Митридата, состоявший из 400 кораблей, направился к Пропонтиде и разбил римский флот при Халкедоне. Ободренный этим успехом, Митридат осадил греческий колониальный г. Кизик с суши и с моря. Горожане отбили все приступы. На выручку явился консул Лукулл и выбрал весьма выгодную позицию в тылу неприятеля. Таким образом Митридат очутился между храбрым гарнизоном осажденного города и сильным 30-тысячным войском Лукулла. К тому же Митридат испытывал недостаток продовольствия. Ряды его войска сильно редели, а осадные машины были уничтожены кизикийцами при удачных вылазках. Чтобы избежать полного истребления, необходимо было как можно поспешнее отступить. При отступлении более 20 000 человек и 6000 лошадей стали добычей следовавших по пятам римлян. Остатки огромного войска достигли дружественного им г. Лампсак в самом печальном виде.

В 72 г. Митридат привел из Скифии и Понта новое войско, но Лукулл разбил его в сражении при Кабейре. Царь был вынужден бежать и искать спасения у зятя Тиграна. Вся внутренняя часть Понта без дальнейших затруднений досталась римлянам. Но греческие приморские г. Амис, Синоп, Гераклея долго сопротивлялись и ужасно поплатились за упорство: они были разграблены и сожжены. Однако сам Лукулл не был причастен к этим жестокостям, так как в войсках, находившихся под его непосредственным командованием, он требовал строгой дисциплины, в противоположность подчиненным ему хищным военачальникам и их одичавшим солдатам. Лукулл возвратил завоеванным городам свободу и их земельную собственность. Он приказал вновь отстроить на его собственный счет сожженные в Амисе дома и вернул бежавших жителей, одарив их деньгами. Лукулл пришел в ужас от бесчеловечности римских сборщиков податей и ростовщиков. Некоторые при сборе пени, наложенной Суллой 8 лет назад, ссудили всю сумму завоеванным городам и теперь требовали чудовищные проценты. При этом они позволяли себе обращаться с должниками самым бесчеловечным образом. Они отбирали у городов и селений сокровища храмов; у родителей отнимали детей; знатных граждан заключали в оковы и бросали в темницы; летом их выставляли нагими на палящий зной, зимой принуждали стоять босиком на льду. Лукулл сразу положил конец этим низостям. Он запретил всем ростовщикам брать больше 12 % в год. Все накопившиеся к этому времени проценты Лукулл объявил недействительными и уплату азиатскими городами всей наложенной на них дани устроил с таким благоразумием и равномерностью, что они могли выплатить долг в течение 4 лет. Они считали Лукулла отцом и покровителем. Римские всадники (ведь из этого сословия была большая часть откупщиков и ростовщиков) были так раздражены на Лукулла, что посылали в Рим письма, в которых жаловались на его притеснения и невыносимую строгость. Их жалобы производили надлежащее действие на противников Лукулла.

Тигран еще не был побежден. Лукулл решил выступить против него, не позаботившись получить предварительно из Рима разрешение на такое предприятие. Лишь с 15 000 человек – остальные воины были оставлены гарнизонами в Понте – двинулся он в Армению. В 69 г. Лукулл перешел Евфрат и направился к армянской столице Тигранокерту. Тигран, находившийся в это время на юге царства, у сирийской границы, тотчас поспешил на защиту столицы. Его войско состояло из 200 000 человек. Несмотря на такой огромный перевес, римские легионы одержали победу. Бесчисленное военное скопище было частью уничтожено, частью рассеяно. Тигранокерт отворил ворота, и римлянам досталась огромная добыча. После этого Лукулл двинулся к г. Артаксата, где находились малолетние дети царя. Тигран поспешил за ним, соединившись с Митридатом. На 4-й день он расположился лагерем недалеко от римлян. На р. Арсания произошла битва, в которой римляне опять одержали победу, обратив врагов в бегство. Лукулл вознамерился продолжить путь вглубь страны, но солдаты начали роптать, страдая в этой суровой гористой стране от голода и холода. Они негодовали, что их привели в эту пустынную и необитаемую страну из богатых провинций и заставляли сражаться с бедными народами вместо того, чтобы грабить богатые области. К этому присоединилось и то обстоятельство, что Помпей, который тоже желал приобрести себе победные лавры и в Азии, тайно отправил в лагерь к Лукуллу подкупленных подстрекателей, которые нашептывали солдатам, насколько лучше заботился бы о них Помпей. В особенности раздувал недовольство Публий Клодий, зять Лукулла. Его подстрекательства сильнее всего подействовали на тех солдат, которые прежде служили под начальством Фибрии. Они отказались идти дальше, и Лукулл вынужден был вернуться.

В это время в Риме противники Лукулла также одерживали перевес. По их настояниям у Лукулла было отнято начальствование над войсками в Азии, и главнокомандующим был назначен Помпей. Вскоре Лукуллу пришлось увидеть его в лагере. Помпей обошелся с ним в высшей степени грубо и без всяких рассуждений отменил все сделанные Лукуллом распоряжения. Глубоко оскорбленный Лукулл покинул Азию с твердым намерением никогда больше не служить отечеству. Получив блестящий триумф, Лукулл удалился, в частную жизнь; обладая огромными богатствами, он окружил себя немыслимой роскошью. Лукулл развел роскошные сады, каких до тех пор не видывали, и посадил в них неизвестные в Италии вишни, вывезенные им из понтийского г. Кераз (вишневое дерево). Он построил красивые дачи с крытыми ходами и купальнями и украсил все эти великолепные здания греческими картинами и статуями, проявив при этом утонченное греческое образование и артистические вкусы и наклонности. Сундуки у Лукулла были полны дорогих одежд. Рассказывают, что один претор для приобретения популярности пожелал устроить для народа зрелища и попросил Лукулла одолжить ему сто пурпурных плащей. Лукулл сказал, что он не знает, сколько у него плащей, но пришлет, сколько есть; на следующий день претор получил 200 плащей. В имениях на морском побережье в окрестностях Неаполя Лукулл построил каменные беседки на плотинах, далеко выступающих в море. Были прорыты каналы в большие пруды, чтобы дорогие морские рыбы могли постоянно находиться в родной стихии. Роскошь Лукулла вошла в поговорку. Но вместе с тем было у него и благородное увлечение – чтение книг. Он собрал множество прекрасных рукописей и сам составил на греческом языке историю союзнической войны. В книгохранилища он пускал всех желающих и часто сам беседовал там с любителями учености.

39. Помпей в Азии
(67–62 гг. до н. э.)

После отъезда Лукулла из Азии Митридат совершенно разбил римлян в битве при Целе и возвратил себе царство. Таким образом, Помпею приходилось начинать войну сызнова; но после блестящих побед Лукулла и при многочисленности войска, подкрепленного флотом, одолеть царя было теперь несравненно легче. К тому же Помпею благоприятствовало счастье. Парфянский царь Фраат, вместо того, чтобы оставаться на стороне Тиграна, перешел на сторону римлян и заключил с Помпеем дружественный союз. Сам Тигран, не доверяя больше Митридату, бросил его на произвол судьбы. Оставшись без союзников, Митридат старался избегать решительного сражения и утомлять противника непрерывными искусными передвижениями. Но Помпей настиг его прежде, чем тот успел перейти через Евфрат. В Понте на р. Лика Помпею удалось преградить дорогу Митридату и принудить его к битве. Ночью римляне стали пускать с возвышенности, на которой находились, тучи стрел и дротиков в неприятеля. Застигнутые врасплох внезапным нападением, варвары пришли в замешательство, которое из-за темноты еще усилилось. В тесноте они поражали, давили и топтали друг друга. Показавшаяся луна обманчивым светом только вводила их в заблуждение: вместо людей, они целились в их тени и стрелы по большей части пролетали мимо. Затем римляне бросились на врага и вступили в рукопашный бой. К концу сражения половина понтийского войска пала убитыми или ранеными; другая половина была взята в плен. Однако Митридату удалось спастись, он попытался найти убежище у Тиграна, но тот не принял его. Митридату не оставалось ничего другого, как переправиться в Боспорское царство.

Помпей преследовал бежавшего Митридата вплоть до р. Фасис. Затем он обратился против Тиграна и разбил стан в трех милях от его столицы Артаксаты. Тигран опасался, как бы Помпей не лишил его престола в пользу сына, которого также звали Тиграном, и, отчаявшись в дальнейшем сопротивлении, отправился в стан победоносного проконсула. С царской короной на голове, сняв пурпурную мантию, пеший Тигран вступил в римский лагерь, передал меч и коня ликтору и преклонил колени перед восседавшим на высоком кресле Помпеем. Увидав, как «царь царей» униженно положил корону у его ног, Помпей поднял его и посадил возле себя. Тигран вынужден был купить мир ценой уступки Сирии, Финикии, Галатии и Каппадокии и уплатить 6000 талантов военной контрибуции. Тигран Младший получил области Софену и Гордиену. Рассчитывая занять престол отца, Тигран Младший громко выразил неудовольствие по поводу такого распоряжения. Тогда Помпей приказал заключить его под стражу с тем, чтобы сохранить царского сына для участия в триумфе.

После одержанной без особого труда победы Помпей решил преследовать Митридата. Он направился к северу, проник в долину р. Кирос (Кура) и в горные долины Кавказа. Здесь он покорил воинственных иберов и албанов. Одна из жен Митридата Стратоника сдала ему горную крепость Симфорион со всеми находившимися в ней сокровищами. Помпей выбрал самое ценное и оставил для будущего триумфа, а остальное возвратил Стратонике. Однако настичь бежавшего Митридата не удалось. Из-за тяжелых условий похода Помпей не стал продолжать преследование и предпочел вернуться. Таким образом народы, жившие по ту сторону Кавказского хребта, избегли римского ига.

Во время Римско-армянской войны в Сирии возникли большие беспорядки. Придя туда, Помпей занял г. Карры, Дамаск и Антиохия, объявил враждовавших между собой потомков Селевкидов потерявшими наследственные права и в 64 г. обратил Сирию в римскую провинцию. Отсюда он был призван в Палестину решить спор о престоле. Здесь поссорились между собой два брата из рода Маккавеев: Гиркан и младший Аристобул. Гиркан опирался на придерживавшихся истинной веры и старинного закона фарисеев, а Аристобул – на свободомыслящих саддукеев. Аристобул победил Гиркана и отнял у него звание первосвященника и светскую власть. Гиркан бежал. Оба брата обратились к третейскому суду римлян. Помпей потребовал от Аристобула сдачи Иерусалима и других крепостей. Аристобул воспротивился. Тогда Помпей приказал заключить его в темницу и выступил против Иерусалима. Партия Аристобула заняла Храмовую гору и защищалась с мужеством отчаяния. Помпею пришлось действовать тяжелыми осадными машинами. Лишь после трехмесячной осады удалось взять эту возвышенность. Началось страшное избиение. Священников убивали на алтарях; многие лишили себя жизни, бросаясь со стен или погибая в пылавших домах. Погибло 1200 иудеев. Помпей провозгласил главой государства и первосвященником Гиркана, но обязал его платить ежегодную дань. Аристобула же и его семейство Помпей взял с собою в Рим для украшения триумфального шествия. Помпею было очень любопытно узнать религиозные обряды этого необыкновенного народа, и он приказал ввести себя не только в храм, но и в самую святую святых. Благочестивыми иудеями овладели страх и ужас. Однако Помпей не тронул богатых сокровищ храма. После разрушения стен Иерусалима Помпей отступил от него.

Вскоре Помпей получил известие о смерти Митридата. Послы, которые привезли это известие, явились к Помпею украшенные лавровыми венками в знак того, что это посольство – вестник победы. Послы сообщили, что царь пал жертвой измены подданных и родного сына Фарнака. Население Боспорского царства отказалось повиноваться и поставлять войско. Митридат вынужден был искать спасения в Пантикапее (Керчь). Здесь Митридата осадил его собственный сын, и царь принял яд. Жен и дочерей он также принудил отравиться. На самого царя яд не подействовал, и он погиб от удара меча, которым, по просьбе Митридата, пронзил его собственный телохранитель.

Теперь Помпей должен был выполнить самую важную задачу: ввести новый порядок в завоеванных странах. При этом он не мог обойтись без насильственных мер. Территории вновь образованных провинций были разграничены совершенно произвольно, как того требовали римские интересы. Было создано два новых наместничества: Вифиния и Сирия. К Сирии Помпей присоединил Финикию и Палестину. Наряду с этими провинциями он сохранил власть некоторых царей, обязанных платить определенную дань: Дейотара в Галатии, Аттала в Пафлагонии, Ариобарцана в Каппадокии, Антиоха в Коммагене. Некоторые города получили самоуправление. Было основано и заселено римскими ветеранами много новых городов: Никополь в Армении, Мегалополь в Каппадокии, Неаполь недалеко от Галиса. Другие, опустошенные войной и вконец разоренные, теперь были восстановлены. Всем им Помпей даровал большие права и вольности: самостоятельные во внутреннем управлении, они обязаны были платить установленную дань. В то же время под сильной защитой римлян они получили возможность зажить новой жизнью и стать твердой опорой порядка и средоточием римско-греческого образования. Увенчанный славой, возвращался Помпей в Италию. На пути к родине его с почетом принимали греки в Эфесе, на Лесбосе и в Афинах. Но Рим с опаской ожидал его прибытия. Партия оптиматов не доверяла Помпею: полагали, что он воспользуется теперь огромным влиянием и, опираясь на легионы, провозгласит себя тираном. Со своей стороны, и партия народная, на которую Помпей до сих пор опирался, страшилась его диктаторских полномочий и обращала взоры к новому светилу, начинавшему восходить на горизонте, – к Юлию Цезарю. Узнав о таком настроении в Риме, Помпей постарался рассеять эти опасения и, прибыв в свое поместье в Брундизии, распустил войско и явился в столицу как частный человек.

Триумф, отпразднованный Помпеем в 61 г., превзошел блеском все прежние. Во время этого триумфа несли большие доски, на которых было начертано, что Помпей взял 1000 крепостей, 900 городов, захватил 800 кораблей, построил и заселил 39 городов, почти удвоил налогами и податями государственные доходы и внес в государственную казну 20 000 талантов.

Триумфальная колесница победителя блистала золотом, жемчугами и драгоценными камнями. Несли оружие, произведения искусств и драгоценную утварь. Перед колесницей шли 324 заложника и царственных пленника в национальных одеждах и среди них предводители пиратов, молодой Тигран с супругой и дочерью, 5 сыновей и 2 дочери Митридата и многие другие. Но далеко не все граждане выражали подобострастное удивление. Многие с насмешкой указывали на то обстоятельство, что собственные заслуги Помпея не так уж и велики и успех их скорее следует приписать благоприятным обстоятельствам: предшествовавшей деятельности Лукулла, внутренним беспорядкам среди азиатских народов и подавляющему превосходству войск, которыми командовал Помпей.

40. Заговор Катилины
(63 г. до н. э.)

Из бездонного болота безнравственности, господствовавшей в то время в Риме, появлялись иногда настоящие чудовища. К таким принадлежал и Луций Сергий Катилина, патриций по происхождению. Подобно многим людям своего сословия, он провел юность в роскоши, в обществе беспутных товарищей и из-за мотовства и страсти к наслаждениям расточил состояние и впал в неоплатные долги. Добродетель и честь не имели в глазах Катилины никакой цены. Холодное презрение к людям позволяло ему прибегать к самым гнусным средствам для удовлетворения чувственных наслаждений. Во время проскрипций Суллы он убил брата и шурина, чтобы получить наследство. Занимая должность пропретора в Африке, он угнетал несчастную провинцию самыми постыдными поборами, лишь бы доставать деньги для необузданного распутства. Когда же Катилина стал добиваться консульской должности, то был отвергнут за дурное поведение. Два других пропретора одновременно с ним потерпели такую же неудачу и поэтому вместе с ним воспылали мщением. Преследуемые заимодавцами, не имея средств продолжать обычную жизнь, Катилина, Пизон и Автроний составили заговор и набрали себе сообщников, но предприятие не удалось (65). В ожидании более благоприятного момента Катилина собрал вокруг себя шайку негодяев из среды знатных римлян, впавших, как и он, в долги. Собрал он и войско. С тех пор, как солдаты Суллы согнали тысячи мирных жителей в Этрурии с их земельных участков и обратили эти участки в собственность, в Италии появились толпы нищих и бродяг, готовых служить всякому, кто будет им платить. Сообщник Катилины храбрый воин Манлий набрал среди этих несчастных несколько тысяч человек и скрыл их в ущельях Аппенинских гор. С ними Манлий был намерен напасть в условленное время на Рим между тем, как сами заговорщики подготовят и облегчат им это дело поджогами и убийствами в самом городе.

Цицерон и Катилина.

Цезаре Маккари. Фреска

Но бдительный Цицерон, выбранный консулом на 63 г., знал о заговоре через некую Фульвию, любовницу одного из заговорщиков. 20 октября Цицерон обратил внимание сената на подозрительные признаки: тревожное волнение в Этрурии и тайные сборища в самой столице. Сенаторы, испугавшись за свою жизнь и достояние, передали энергичному консулу диктаторскую власть и заранее одобрили все его распоряжения. Прежде всего было необходимо воспрепятствовать избранию Катилины в консулы на 62 г. С этой целью в день выборов, 28 октября, Цицерон явился на форум в сопровождении вооруженного отряда преданных ему молодых людей из сословия всадников. Этим он напугал заговорщиков, которые имели намерение силой доставить Катилине консульское достоинство. Тогда Катилина решил привести в исполнение свой план. В ночь на 7 ноября он собрал соумышленников в доме Леки. Речь Катилины воспламенила сердца заговорщиков; все поклялись идти на общее дело. Решено было поджечь город одновременно в 12 местах и убить Цицерона. Другой консул казался неопасным или даже расположенным в пользу единомышленников Катилины.

Двое заговорщиков взялись умертвить Цицерона. Рано утром 7 ноября они отправились к его дому, постучали и потребовали, чтобы их впустили под предлогом, что они желают нанести ему утренний визит. Но Цицерон окружил свой дом стражей, и убийцам пришлось удалиться, не исполнив замысла. На заседании сената 8 ноября Цицерон раскрыл план заговорщиков. На этом заседании находился и Катилина. При виде его Цицерон разразился громовой речью и, обратившись к Катилине, обвинил его в преступлении, дал понять, что ему известны все обстоятельства дела, и объявил, что как консул он мог бы приказать сейчас же казнить его, но, будучи не вполне убежден в преступлении, опасается упрека в чрезмерной жестокости. Поэтому он советует Катилине покинуть город с единомышленниками и поспешить в стан Манлия, чтобы начать открытую борьбу с республикой. Катилина во время всей этой речи сохранял присутствие духа и хотел оправдаться, но всеобщий крик порицания заглушил его голос, а сенаторы, сидевшие на одной с ним скамье, отвернулись от него и пересели на другие места. Катилина в бешенстве бросился вон из залы, воскликнув угрожающе: «Я затушу развалинами пожар, который хочет уничтожить меня!» Затем он поспешно отправился в Этрурию к Манлию. Теперь Цицерон надеялся, что ему легко будет справиться с заговорщиками, оставшимися в городе. Один счастливый случай оказал ему в этом деле существенную помощь. В это самое время в Риме находились послы кельтского племени аллоброгов. Они пришли с просьбой уменьшить налоги, от которых страдал их народ. К этому посольству обратился один из заговорщиков Цетег, надеясь привлечь аллоброгов на свою сторону и получить в подкрепление Катилине их конницу. Но аллоброги передали эти тайные предложения консулу Цицерону, конечно, надеясь ценой такой услуги заслужить благодарность римского сената. Цицерон уговорил послов притворно согласиться на предложение Цетега. Они так и сделали. Заговорщики вручили послам письма для передачи старшинам аллоброгов и предводителям войска Катилины. Послы в ту же ночь отправились в обратный путь, а Цицерон, согласно уговору, послал вперед отряд всадников, которые напали на послов и отобрали у них письма. Цицерон приказал арестовать заговорщиков, они были допрошены, но ни в чем не сознались. В доме Цетега сделали обыск, при котором было найдено множество спрятанного оружия. Цетег сказал, что найденное оружие собрано им давно как любителем, и чрезвычайно удивился, что из этого обстоятельства могли заключить о его принадлежности к заговору. Тут Цицерон приказал выступить послам. Они все открыли. Заговорщики обозвали их подкупленными лжецами, но были прочтены вслух письма Цетега и других заговорщиков. В виду таких подавляющих улик никакая ложь не могла больше помочь. Сенат был спешно созван на заседание. Оно было очень бурным. Горячо принял сторону обвиняемых Цезарь: он высказал мнение, что было бы незаконно допустить казнь римских граждан, не дав им возможности обратиться к народному собранию. По его мнению, виновных следовало перевести в какую-нибудь надежную тюрьму или в провинциальный город, а их имения отобрать в казну. Но против этого мнения восстал Катон и самым решительным образом настаивал на скорейшем исполнении смертного приговора над государственными изменниками, так как этим будет положен конец их преступлениям. Сенат согласился с мнением Катона, и Цицерон приказал немедленно привести в исполнение приговор. Арестованные заговорщики были брошены в Туллианум и там задушены. Когда Цицерон во главе самых уважаемых сенаторов явился на форум и сообщил об этом народу, раздался радостный крик. Цицерона провозгласили «отцом отечества».

Между тем Катилина довел войско в Этрурии почти до 10 000 человек. Необходимо было послать против него также целое войско. Цицерон получил главное начальство над этим войском своему товарищу Антонию, который внушал к себе подозрение. Это позволяло Катилине надеяться на победу. Однако предусмотрительный Цицерон приставил к Антонию легатами двух испытанных мужей – Целера и Петрея. Они так зорко наблюдали за Антонием, что он предпочел совсем устраниться от дела и, сказавшись больным подагрой, передал начальство над войском Петрею. Сражение произошло при Пистории. Катилина надел на себя все почетные знаки полководца и приказал нести пред собой серебряного орла. В этой битве было пролито много крови, и победа над бунтовщиками стоила больших усилий. Катилина, увидев, что его войско терпит поражение, бросился в самую середину тесно сплоченных неприятелей и погиб с оружием в руках. Историк Саллюстий пишет, что после сражения можно было вполне убедиться, каким мужеством и какою твердостью духа было одушевлено войско Катилины. Почти все его воины лежали мертвые сомкнутыми рядами. Лишь немногие, ворвавшиеся в середину преторских когорт, пали врассыпную. Как те, так и другие были поражены в грудь. Катилину нашли далеко от своих под неприятельским трупом; он еще немного дышал, и лицо его продолжало выражать тот упорный дух, которым он отличался и при жизни.