Текст книги "Мифы древнего мира"

Гибель Газдрубала при Сене предвещала для карфагенян потерю Испании. Для П. Корнелия Сципиона, который предводительствовал там войсками, теперь представляло уже нетрудную задачу привлечь на свою сторону жившие в Испании племена. Все далее проникал он на юг. При Бекуле в 206 г. Корнелий Сципион напал на карфагенское войско и принудил его к отступлению. Наконец единственным важным пунктом во власти карфагенян оставался только Гадес. Но и этот город в 206 г. был оставлен Магоном. Однако прежде чем оставить его, Магон ограбил не только общественные кассы и храмы, но и многих граждан. Теперь Сципион мог известить сенат, что война в Испании окончена.

При появлении в Риме в 206 г. Сципион был принят с восторгом. Но величайшей цели своего честолюбия – триумфа он не мог еще добиться, ибо удостоить триумфом человека, не занимавшего никакой государственной должности, было невозможно: слишком резко это противоречило древним обычаям. Вместо этого Корнелий Сципион был вознагражден избранием его в консулы на 205 г. Заняв эту должность, он надеялся привести в исполнение гениальный план – перенести войну в Африку вопреки мнению сената, полагавшего, что такое предприятие невыполнимо, пока Ганнибал в Италии. Корнелий Сципион настоял на своем, и сенат разрешил ему переправиться из Сицилии в Африку. Но перед этим следовало сделать обширнейшие приготовления и создать войско и флот. В этом деле Сципиона поддержали усердными пожертвованиями в особенности этрусские города. Войско было организовано наилучшим образом и снабжено всеми военными припасами. Наконец, весной 204 г. из гавани Лилибея собрались войско и флот. 40 военных кораблей и 400 транспортных судов повезли в Африку войско из 35 000 человек. На 3-й день, не встретив никакого сопротивления, римляне высадились у Прекрасного мыса неподалеку от Утики. Однако этот город оказал столь сильное сопротивление, что остался непокоренным, пока не заключили мир. Пока Сципион стоял лагерем перед Утикой, к нему присоединился с 200 всадниками Масинисса, один из нумидийских владетелей. Он был изгнан из отечества другим нумидийским владетелем, Сифаксом, который восстановил союз с карфагенянами. Советы Масиниссы оказались весьма полезны римлянам. У него они научились нумидийским приемам ведения войны, выяснили, как можно перехитрить хитрых нумидийцев. Под предлогом ведения переговоров о мире, Сципион отправил способнейших военачальников в лагерь Сифакса и таким образом получил важнейшие сведения о положении тамошних дел.

После этого он совершил ночное нападение на нумидийский и карфагенский лагеря. Шалаши в них были из сухого дерева и покрыты тростником и листьями, поэтому он поджег оба лагеря и устроил среди неприятеля страшнейшую резню. После 2-й победы Сципиона Сифакс отпал от карфагенян и вернулся в свое государство. Масинисса и Лелий последовали за ним туда. Дорогой они усилили войско подданными Масиниссы, прибывавшими к нему целыми массами. Затем Сифакс был побежден и взят в плен. Столица его Цирта (Константина) сдалась после того, как перед ее воротами показали скованного Сифакса. После этого Нумидия была покорена и перестала быть полезной союзницей Карфагена.

Между тем положение Ганнибала в Италии становилось все затруднительнее. Только одну надежду мог он еще питать на улучшение положения. Пока Сципион готовился к походу в Африку, младший брат Ганнибала Магон летом 205 г. с собранным им на о. Минорка войском из 14 000 человек прибыл в Лигурию, высадился в Генуе и стал призывать под свои знамена галлов. Из Карфагена он получил еще подкрепление из 6000 пехоты и 800 всадников. В области инсубров он встретился с 4 римскими легионами под командованием П. Квинтилия Вара и проконсула М. Корнелия Цитега. Битва, казалось, не должна была иметь для римлян счастливого исхода: один Вар потерял 2300 человек, 3 военных трибунов и 20 всадников. Но и сам Магон был тяжело ранен. В этот момент пришло известие, что начались переговоры о мире. Одним из условий перемирия было отозвание из Италии Магона и Ганнибала. Карфагеняне вызвали их обоих на родину. Магон отплыл из Италии, но умер дорогой от раны. И Ганнибал также повиновался призыву родного города. Осенью 203 г. он отплыл из Кротона, последнего опорного пункта, остававшегося в его распоряжении. Скрежеща зубами, тяжело вздыхая и едва удерживаясь от слез, говорит Ливий, Ганнибал смотрел со своего судна на удалявшийся италийский берег. Прибыв в Африку, Ганнибал употребил наступившую зиму на то, чтобы привести в порядок войско.

Переговоры, как можно было предвидеть заранее, не привели ни к какому соглашению. В Риме карфагенские послы были умышленно задержаны, и их не допускали в сенат, пока Магон и Ганнибал не покинули Италии. После этого со стороны римлян были предъявлены новые, невозможные требования. Наконец, карфагенские послы едва были удостоены холодного ответа и отпущены домой. Вследствие такого обращения с послами, мирное настроение в Карфагене превратилось в величайшее раздражение, вылившееся в припадки ненависти против тех, кто советовал согласиться на мир. Так Газдрубал, сын Гискона, спасаясь от рассвирепевшего народа, вынужден был искать убежища в фамильном склепе и, чтобы не попасть в руки разъяренной толпы, принял яд. Партия войны, во главе которой находилась фамилия Барка, вновь одержала перевес. Враждебные действия возобновились. Войско Ганнибала насчитывало 50 000 человек и 80 слонов, войско же Сципиона состояло из 34 000 человек. К нему присоединился сильный нумидийский отряд под командованием Масиниссы. Оба войска сошлись при Заме. Перед битвой Ганнибал имел свидание со Сципионом и пытался еще раз склонить его на мир. Именем своего народа он отказывался от всех внеафриканских владений. Но Сципион потребовал полной покорности. Тогда Ганнибал прекратил переговоры и, глубоко огорченный, возвратился к своим. В речи, внушенной отчаянием, он призвал воинов в последний раз напрячь все силы, чтобы победить неприятеля. Историк Полибий, друг Сципиона, отдает Ганнибалу должное, что в день роковой битвы он сделал все, что можно было ожидать от великого гения, и позволяет нам заключить, что причиной его поражения было недостаточное число и дурное качество его войск – недостатки, которые он напрасно пытался возместить стадом слонов. Ганнибал потерпел столь сокрушительное поражение, что спасся в Адрумет. Отсюда он был вызван в столицу, которой не видел 36 лет. Здесь, вследствие настоятельных представлений Ганнибала, соотечественники его, видя всю серьезность создавшегося положения, решили искать мира с римлянами на любых условиях. Послы нашли Сципиона в Тунете: он был занят усердными приготовлениями к осаде Карфагена. Сципион был готов вступить в мирные переговоры, опасаясь при дальнейшем продолжении войны потерять главное руководство войсками и таким образом лишиться триумфа. Он согласился за 25 000 фунтов серебра заключить предварительное перемирие на 3 месяца. Кроме того карфагеняне должны были принять на свой счет содержание римских войск и уплату им жалованья. Затем он отправил послов в римский сенат.

Карфагеняне прибыли в Рим как раз ко времени новых консульских выборов в 201 г. Избранными оказались Корнелий Лентул и П. Элий Пет. Сципиону же было вновь продлено главное командование над войсками в Африке. Однако честолюбивый Лентул непременно требовал, чтобы командующим стал он. Тщетно доказывали ему, как было бы несправедливо, пока Сципион находился так близко от цели достославного предприятия, помешать его успешному достижению. Наконец сенат постановил следующее. Если война продолжится, консул, хотя и отправится в Африку, будет командовать там только флотом. Если же дело окончится миром, тогда будет зависеть от решения народа, должен ли заключить мир консул или Сципион. Если народ решит в пользу Сципиона, консул совсем не должен отправляться в Африку. Таким образом, ближайшим вопросом в сенате было, следовало ли заключить мир. Все голоса высказались утвердительно, один Лентул был противного мнения. Несогласие одного консула составляло немалое затруднение. Дело следовало перенести на решение народа. Народ собрался в центуриатных комициях. Народные трибуны изложили комициям спорный вопрос и собрали голоса. Большинство решило в пользу мира и что заключение его должно быть предоставлено Сципиону.

Карфагенским послам, по установившемуся обычаю, первая аудиенция была дана за городом, в храме Беллоны. Теперь, когда дело приняло столь благоприятный оборот, послы просили допустить их в город и разрешить им посетить в государственных темницах родственников. Не только эта просьба была уважена, но поскольку они пожелали также выкупить известное число знатнейших сограждан, указанные ими лица были отправлены к Сципиону с извещением, что по заключению мира они должны быть освобождены без всякого выкупа.

Тотчас после этого и послы отправились назад в Африку, чтобы продолжить переговоры в лагере Сципиона. Условия, на которых было изъявлено им согласие на мир, состояли в следующем: Карфаген ничего не сохраняет за собой, кроме владений в Африке; выдает всех слонов и все военные корабли за исключением 10 трехъярусных галер; уплачивает Риму в течение 50 лет 10 000 талантов военных издержек по 200 талантов ежегодно; не имеет права начинать никакой войны без согласия на то Рима; Масиниссе возвращается все, чем когда-либо владели его предки; выдает безденежно все захваченные римские корабли с их грузами, всех римских пленных и перебежчиков; выдается сто именитых заложников в обеспечение исполнения всех названных пунктов. Этот договор обеспечивал римлянам господство на море, совершенно уничтожал могущество и независимость Карфагена, налагал на карфагенян определенную дань, а римлянам предоставлял право начать войну во всякое время, когда они этого пожелают. Если условия не были еще тяжелее, то лишь благодаря поспешности, с которой Сципион вынужден был заключить мир, ибо он желал сохранить за собой славу единоличного окончания войны.

Приведение в исполнение мирного договора началось тотчас же выдачей флота и римских перебежчиков и пленных. Когда 500 прекрасных карфагенских кораблей были сожжены в открытом море на глазах римлян и карфагенян, последние разразились громкими криками горя и отчаяния. Эпилогом войны стало наказание изменников и награда оказавшим какую-либо услугу Риму. Римские перебежчики латинского происхождения были обезглавлены, немногие же из них, принадлежавшие к числу римских граждан, распяты на кресте. Массиниссе, который после победы над Сифаксом был назван «союзником и другом римского народа» и получил в подарок корону, скипетр и трон, Сципион на торжественном собрании всего войска подарил вдобавок к его нумидийским владениям от имени римского народа и царство Сифакса. Эта награда должна была служить блистательным примером того, как щедро умеют римляне вознаграждать друзей.

Затем Сципион с войском отправился обратно в Италию, где на пути следования его в Рим, население, толпами стремившееся, к нему навстречу из городов и деревень, приветствовало его как избавителя. В Риме он удостоился триумфа, превзошедшего великолепием все прежние. Перед его колесницей шел пленный Сифакс, окруженный знатнейшими нумидийцами. Из богатой добычи, привезенной в триумфе напоказ, каждый воин получил небольшой подарок. Затем между ними было разделено известное число свободных земельных участков, но большая часть добычи в виде денег поступила в государственную казну. Как высшую почетную награду за свои заслуги Сципион получил прозвание Африканского.

17. 1-я Македонская война. Римляне в Греции
(200–197 гг. до н. э.)

С тех пор, как римляне присвоили себе роль третейского судьи над народами и следовали старой политике принимать слабейшие государства с обманчивым именем союзников под свою защиту против государств сильнейших, в поводах к новым войнам никогда не могло быть недостатка. Теперь ни в одной стране, известной им на поверхности земного шара, не могло возникнуть ни малейшей распри, в которую они бы не имели предлога вмешаться как защитники или союзники. Тотчас по окончании 2-й Пунической войны они затеяли споры на Востоке – в Македонии и Греции. Филипп V Македонский, с которым, как с союзником Ганнибала, римляне вели уже непродолжительную войну, не только не был расположен дозволять чуждому народу предписывать себе законы, но стремился к тому, чтобы самому возвыситься до положения предков. С этой целью он не только занял некоторые из лучших городов Греции – Коринф, Аргос, Халкиду на о. Эвбея, но заключил также союзы с ахейцами и могущественным царем Сирии Антиохом и намеревался даже покорить Афины, чтобы в союзе с Антиохом отнять у египтян во время малолетства царя их Птолемея Эпифана их иностранные рынки. Притесненные народы искали и находили заступничество у могущественных защитников. Александрийский двор предложил римлянам даже опеку над 5-летним царем, уверяя, что именно этого желал на смертном одре отец его Птолемей Филопатор. Римский сенат принял на себя это звание так же милостиво, как милостиво выслушал и жалобы афинян, родосцев и пергамского царя Аттала и указал через послов обоим царям, Филиппу и Антиоху, на их несправедливые поступки в отношении союзников. Но так как ни один из них не обратил на это внимания, для спасения римской чести была решена война и прежде всего – против Филиппа.

Но в это время произошел замечательный случай. Когда консул Сульпиций предложил собравшемуся на Марсовом поле народному собранию утвердить решение сената, почти все центурии единогласно отказали в согласии. Народ уже устал, говорили они, вести войны в чужих землях и выносить на себе все тяжести войны. Народный же трибун Бебий прямо обвинил сенаторов в том, что они умышленно вовлекают государство в новые войны для того, чтобы иметь возможность держать народ как можно дольше в угнетенном состоянии. Однако во вторичном собрании консулу удалось убедить народ, что дело идет лишь о том, хотят ли они вести войну в стране неприятеля или допустить его, подобно Ганнибалу, вторгнуться в Италию. Доводы эти увенчались полным успехом, и после этого набор войска и вооружение его производились с величайшей поспешностью. К значительному участию в военных действиях были привлечены новые союзники. Верный союзник римского сената царь Аттал лично привел флот в Грецию, другой флот выставили родосцы. Масинисса прислал нумидийских всадников и провиант, и даже Карфаген обязывался доставить значительные запасы хлеба. Затем, после обычных жертвоприношений, чтобы снискать благосклонность богов, консул Сульпиций вышел в море из Брундизия. Он высадился в Аполлонии и послал из римской морской гавани Керкиры несколько кораблей с отрядом в 1000 человек под командованием Г. Клавдия в Афины. Отсюда Клавдий отправился в Халкидику, главное сборное место македонян, взял этот город, сжег склады и с богатой добычей возвратился в Афины. В отмщение за это Филипп поспешил в Халкидику, а оттуда в Афины. Но будучи не в состоянии взять Афины, он опустошил всю окрестную область с таким варварским неистовством, что разрушил даже храмы и бесчисленные статуи богов, украшавшие во множестве Аттику, и затем возвратился в Беотию.

В это время собрались города Этолийского союза. Сюда консул Сульпиций также отправил послов, которые, выступив там против послов македонских, старались заручиться дружбой этолийцев. Этолийцы сначала колебались, но затем приняли сторону римлян. Одновременно в афинский порт Пирей прибыл соединенный флот Рима и Пергама, столь вдохновивший афинян, что они дали простор гневу против разорителя их страны македонского царя Филиппа. Одинаково необузданный и в любви и ненависти, пылкий афинский народ постановил считать Македонию смертельным врагом Афин, вычеркнуть из памяти все, что когда-либо связывало оба государства. Отныне ни один жрец не мог благословить Афины, не прибавив при этом проклятья царю Филиппу и всему его семейству. Было решено немедленно и единодушно одобрять любое деяние, направленное на уничижение и позор македонян, а тех, кто осмелится сказать хотя бы слово в их пользу, убивать без суда на месте. Царя Аттала, прибывшего с соединенным флотом, афиняне вышли встречать длинной процессией с жрецами, должностными лицами, женщинами и детьми. Его почтили принесенными на алтарь жертвоприношениями и учредили в его честь 11-й демос (общину), названный атталийским.

Этот 1-й поход не имел для римлян никакого результата. Консул 199 г. Публий Виллий Таппул действовал не с бо́льшим успехом, нежели Сульпиций. Только с наступлением 198 г., когда командование войском было поручено не достигшему еще 30 лет консулу Т. Квинкцию Фламинину, война приняла совершенно иной оборот. Обладая тонким, изворотливым умом, в высшей степени одаренный талантом вести под видом кротости и миролюбия самую коварную политическую интригу, Фламинин, уступая в достоинствах Сципиону, сумел тем не менее достигнуть равных с ним результатов. Он разбил одно из войск Филиппа в Эпире и дошел до Фокиды, между тем как брат его с флотом осадил Коринф. В то же время послы Фламинина старались на сейме в Сикионе приобрести расположение ахейцев. Для ахейцев был большим самопожертвованием переход на сторону римлян. Наконец, в силу необходимости они вынуждены были пойти на унизительный поступок – переменить греко-македонского властителя на чужеземного.

В 197 г., несмотря на то что в Риме был избран другой консул, друзья Фламинина настояли на том, чтобы за ним было оставлено начальство над войсками в Македонии. И Фламинин, будучи теперь лишь проконсулом, вполне оправдал их ожидания и с успехом выполнил возложенную задачу. Весной он объездил всю Грецию, заключил союзы в Аргосе со Спартой, находившейся под властью тирана Нависа, а в Фивах с Беотийской республикой. Затем Фламинин направился в Фессалию, чтобы встретиться с Филиппом и по возможности скорее закончить войну решительным сражением. Он нашел Филиппа в Скотуссе, местности, покрытой многочисленными холмами, которые назывались Кинокефалами (Собачьими головами). После того, как Фламинин в обычном воззвании к римским войскам напомнил о славе их предков, а Филипп в речи к воинам напомнил о подвигах македонян, началась битва. В этом сражении римляне впервые применили боевых слонов. Филипп был совершенно разбит и бежал с остатками войска через Лариссу в Темпе, а оттуда к себе в Македонию. Отсюда он обратился к победителю с предложением о перемирии. Фламинин собрал представителей от всех союзников, чтобы выслушать их мнения о предложенных мирных условиях. Этолийцы непременно требовали лишения Филиппа престола. Но проконсул объяснил им, какой сильный оплот представляет Македония против северных варваров. Этолийцы возразили, что если Филиппу будет оставлено его царство, они никогда не будут иметь от него покоя. «Заботу об этом я беру на себя», – отвечал на это римлянин. На следующий день явился сам Филипп и беспрекословно отдался победителю. Фламинин представил ему мирные условия, совершенно сходные с условиями, предложенными карфагенянами. По этим условиям он должен был ограничиться одной областью – Македонией, обязывался объявить свободными все греческие города в Европе и Азии, вывести из них гарнизоны, уплатить 1000 талантов военных издержек и выдать все военные корабли, за исключением 5 трехъярусных галер. Кроме того, Филипп обязывался содержать не более 5000 воинов, не иметь боевых слонов и ни с кем не воевать без согласия Рима. Филипп согласился на эти условия. В Рим с проектом договора отправились послы от имени Филиппа и проконсула; на время же перемирия заложником римлянам был выдан сын Филиппа Димитрий. Сенат утвердил мирный договор и отправил 10 представителей в Грецию для приведения в порядок дел новых союзников.

Таким образом, некогда могущественная Македонская монархия была низведена на ступень незначительного, бессильного государства и навсегда потеряла прежнее огромное влияние на Грецию. Уничтожение всякой чужеземной морской силы стало теперь правилом римской политики, ибо только таким путем можно было, не имея собственного значительного флота, утвердить за собой необходимое господство на море. А суровая участь Филиппа все еще не представлялась грекам слишком печальной. Они даже подозревали, что при заключении мирного договора имел место подкуп. В действительности можно предполагать, что Фламинин спешил заключить мир, чтобы еще иметь возможность в подходящее время встретить вооружавшегося с давних пор Антиоха Сирийского.

Перед возвращением в Рим для празднования триумфа Фламинин разыграл род политической комедии с целью ввести доверчивых греков в заблуждение относительно истинных намерений римлян. Дело происходило как раз во время Истмийских игр. Именно этот момент и избрал Фламинин. На эти игры греков явилось гораздо больше, чем когда-либо, ибо каждый ожидал услышать, как должна измениться в будущем судьба Греции. Все заняли места и приготовились к зрелищу. На середину ристалища вышел глашатай с трубой, чтобы, согласно обычаю, в установленных выражениях возвестить о начале игр. Пригласив всех трубным звуком к тишине и молчанию, глашатай объявил следующее: «Римский сенат и главный военачальник Т. Квинкций вместе с победой над македонянами и царем Филиппом возвращают независимость, свободу от налогов и самостоятельность коринфянам, всем фокеянам, острову Эвбее, магнетам и фессалийцам, перребрам и фтиотийским ахеянам». При этом он назвал поименно все народы, которые были под властью царя Филиппа. Провозглашенное глашатаем объявление возбудило такой сильный восторг, что он помешал сразу вполне его постигнуть. Едва верили тому, что слышали своими ушами, смотрели друг на друга в изумлении и думали про себя, не обольстительный ли это сон. Каждый желал не только слышать, но видеть провозвестника свободы. Снова призвали глашатая. Он вернулся и еще раз повторил сказанное. Теперь, когда собрание убедилось в достоверности радостного известия, поднялся неумолкаемый крик восторга, раздались оглушительные рукоплескания, и в эту минуту можно было вполне убедиться, что для этого народа не существовало блага выше свободы. Разумеется, в числе греков немногие проницательные люди ясно видели истинную цену этому новому благодеянию. Они хорошо понимали римскую политику, которая желала на время удовольствоваться малым, чтобы разъединить могущественные силы и доставить себе в скором времени мнимым благодеянием многочисленных помощников против ожидаемого более сильного врага. И действительно, Фламинин, несмотря на обещанную свободу, оставил римские гарнизоны в Халкиде и Димитрии.