Электронная библиотека » Кейт Куинн » » онлайн чтение - страница 39

Текст книги "Код Розы"


  • Текст добавлен: 6 марта 2023, 09:20


Автор книги: Кейт Куинн


Жанр: Историческая литература, Современная проза


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 39 (всего у книги 40 страниц)

Шрифт:
- 100% +
Глава 85

*****СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО:

АДРЕСАТУ В СОБСТВЕННЫЕ РУКИ*****

ПОД СТРАХОМ ПРЕСЛЕДОВАНИЯ СОГЛАСНО ЗАКОНАМ О ГОСУДАРСТВЕННОЙ ТАЙНЕ 1911 и 1920 гг.

21 декабря 1947


Наш рыжий болтает без удержу. Когда с ним закончим, рекомендую поместить его в наше учреждение в заливе Килоран в Шотландии как значительно более надежное, хоть и менее приятное, чем клиника, не сумевшая удержать в своих стенах мисс Финч.

И еще одно… есть признаки, что наш рыжий приятель – не единственное задействованное лицо в наших кругах. Как только будет завершено с нынешним делом, предлагаю перенаправить усилия в свете данной информации. Настало время расплатиться по счетам.

– Все какое-то мертвое, – сказала Маб.

– Мертвей, чем Мэндерли после пожара, – согласилась Озла.

Через заросшее тростником озеро Бетт смотрела на особняк в Блетчли-Парке: позеленевший медный купол, фигурная кирпичная кладка на фоне серого зимнего пейзажа. Время от времени кто-то входил в двери, кто-то выходил. Но БП изменился. По случаю Рождества длинные бетонные блоки и старые зеленые корпуса заперли, ставни закрыли, а территория почти опустела, однако дело было не только в этом.

Несмотря на элегантное новое пальто из шотландки и алый шарф, Бетт била дрожь. Она наклонилась, чтобы почесать голову Бутсу, и внезапно подумала, как хорошо, что она пришла сюда не одна.

– Обычно здесь не настолько пусто. Особняк теперь сдают внаем – для курсов повышения квалификации и тому подобного. – В стылом воздухе изо рта Озлы вылетали облачка пара. В расклешенном пальто цвета слоновой кости, отороченном серебристой норкой, с норковым же капюшоном, обрамлявшим ее темные волосы, она походила на фею с макушки рождественской елки. – До Рождества всего два дня, а иначе тут бы везде сновали люди.

– Но не в таком количестве, как в наше время. – Маб тоже разглядывала особняк. – Помнишь, как мы сюда впервые приехали и ты обозвала его не то собором, не то уборной?

А Бетт все еще не могла вымолвить ни слова. Двустворчатые двери особняка, которые она однажды распахнула глубокой ночью под проливным дождем, зажав в кулаке расшифрованные планы сражения при Матапане… Берег озера, где Безумные Шляпники обсудили столько книг… Коттедж, который отсюда не виден, уютный, побеленный известью. Она мысленно открыла его дверь и увидела сидящего за столом Дилли Нокса. «У вас найдется карандаш? Мы здесь взламываем шифры…»

Взгляд затуманили слезы.

– Пойдемте отсюда, – сказала она.

Озла и Маб не стали спорить. Они развернулись и не спеша пошли к воротам, которые больше не стерегла строгая охрана. На земле серебрился тонкий снежный покров.

– Итак, опрашивать нас уже закончили. – Маб шла посередине – темно-зеленые брюки и длинный нефритового цвета жакет, шляпа федора сдвинута набок, едва не закрывая один глаз. – Потому вряд ли снова вызовут в МИ-5.

– Сомневаюсь, дорогуша, – сказала Озла. – А кому-то из вас удалось узнать, с какой стати русские вообще обсуждали Джайлза в шифровках? Я попыталась выяснить, когда меня опрашивал тот тип, но он вдруг стал страшно скуп на слова.

– Пегги мне рассказала после того, как ее опросили, – ответила Бетт. – Я правильно догадалась. Красные захватили немецкую «Энигму», когда фронт передвигался взад-вперед по их территории. Они передали пару-другую сообщений через связного Джайлза в Лондоне, чтобы посмотреть, как получается, – Джайлз надеялся, что они переймут «Энигму» для собственного зашифрованного трафика. А поскольку наши станции Y отслеживали болтовню советских по радиоволнам, они перехватили эти донесения, и шифровки попали к Дилли.

– А как вы думаете, что сталось с Джайлзом? – Маб уставилась на озеро, и Бетт догадалась, что та вспоминает день, когда они с Озлой впервые увидели Джайлза: веселый и дружелюбный, он выходил из воды в одних подштанниках.

– Скорее всего, мы так никогда и не узнаем, – равнодушно пожала плечами Бетт.

– Более того, мне на это совершенно наплевать, – заявила Озла. – Главное, что его убрали подальше.

Они ушли от БП, не оборачиваясь.

– Мы сейчас все на станцию? – спросила наконец Озла. – Мне надо обратно в Лондон, Маб едет в Йорк. Только не говори, Бетт, что идешь в поселок повидаться с семьей.

– Нет. – В семействе Финчей приключился страшный переполох: сначала Бетт бежала из Клокуэлла, затем ее официально оттуда выписали, а после этого ее отец ни с того ни с сего взял и бросил миссис Финч. Он переехал в крохотную квартирку и наотрез отказывался возвращаться. Дом, похоже, придется продать; мать Бетт с воплями улеглась в постель и не желала вставать; никто из братьев и сестер Бетт не хотел брать ее к себе… Сама Бетт решила, что с этим разберутся и без ее участия. – Я подожду здесь. Гарри приедет за мной на машине из Кембриджа.

Озла склонила голову набок:

– Вы с Гарри… Это все еще продолжается? А тебе не хочется чего-то более… как бы это сказать… обычного?

Бетт поняла, что Озла подразумевает замужество. Дети, дом, мужская обувь рядом с ее. Бетт покачала головой, но при этом улыбнулась.

– Это именно то, чего я хочу, и да, все очень даже продолжается.

– А где ты будешь жить? Ты ведь можешь поселиться со мной в Найтсбридже на сколько хочешь.

«Озла такая милая, – подумала Бетт. – Но нет». Проведя три с половиной года в клинике, она больше всего жаждала собственного пространства. Пространства и места, чтобы осмыслить все произошедшее с ней, позволить кошмарам прийти, пройти через них и выйти по ту сторону. Гарри сразу догадался, ей не понадобилось говорить ни слова. Он устроил ее на должность продавщицы в музыкальный магазин Скопелли, а заодно нашел ей комнату: «Мистер Скопелли говорит, что ты можешь пользоваться той спальней на задворках, бывшим бомбоубежищем, пока не обзаведешься собственной квартирой». Бетт представила себе, как станет проводить утро одна, с Бутсом и чашкой чая, слушая партиты Баха; после обеда спокойно стоять за прилавком, а по воскресеньям в молельном доме думать о кодах, пока вокруг нее взмывают к небесам гимны. Гарри будет каждый день приносить ей обед из своего колледжа, а когда семья сможет без него обойтись – оставаться на ночь… Она снова улыбнулась.

Пока что все ее полностью устраивало.

– Я все-таки считаю, что МИ-5 должна выплатить тебе компенсацию, – сердито заявила Маб. – Мало того, что тебя несправедливо заперли, так ты при этом еще и сумела принести им на блюдечке предателя. Отсыпать тебе денежек, чтобы снять квартиру, – самое меньшее, что они могут сделать.

– Возможно, кое-что и получу, но не прямо сейчас. – Бетт вовсе не намеревалась до старости оставаться в музыкальном магазине. «Если хочешь работу, для которой пригодны наши умения, давай ко мне в ЦПС, – сказала ей Пегги после их последнего вызова в МИ-5. – Даже когда войны нет, Британии нужны такие, как мы. Да они запрыгают от счастья, если сумеют тебя заполучить».

«Да», – подумала Бетт. Работа была наркотиком, от которого она не желала очищать свою кровь; ей хотелось к ней вернуться… но не сразу. Больше она не была заключена внутри часов, однако еще не чувствовала, что идет в ногу со временем внешнего мира.

– А чтобы тебе было на что сводить концы с концами, пока эти жмоты из МИ-5 раскроют кошельки, вот. – Озла достала портсигар и вынула из него нечто блеснувшее зеленым. – Заложи в ломбарде.

Бетт посмотрела на кольцо. Изумруд в нем был размером с полупенсовик.

– Ты уверена? – спросила она.

– Вообще у меня была мысль бросить его в лицо Джайлзу, когда нас арестовали, – призналась Озла, – но с другой стороны, с какой стати его отдавать? И кто, кроме героинь романов, швыряется изумрудами, как ракушками? Уж лучше ты благодаря ему снимешь квартиру.

«А может, – подумала Бетт, – оно позволит мне оплатить лечение моей подруги, игравшей в го, которая все еще заперта в Клокуэлле. Попробую узнать, можно ли что-то для нее сделать».

– Спасибо, Оз.

– Дашь сигаретку? – спросила Маб, прежде чем Озла успела убрать портсигар в сумочку. – И огоньку… о, а это что? – Она изучила серебряную зажигалку Озлы. – Дж. П. Э. Ч. К.?

– Достопочтенный Джон Персиваль Эдвин Чарльз Корнуэлл, – ответила Озла, зажигая сразу две «Голуаз».

– Как, черт возьми, ты умудрилась войти в тюрьму с предателем, а выйти с лордом?

– Он пока еще не лорд. Просто его отец – седьмой барон Корнуэлл. У них в Хэмпшире совершенно изумительное поместье. Я туда звана на Новый год – поеду, как только закончу переговоры по поводу моей новой должности с главным редактором «Татлера». – Озла протянула Маб сигарету. – А ты, моя королева, проведешь Рождество в Йорке?

– Вернусь как раз вовремя, чтобы потеплее одеть Люси и Эдди для первой в их жизни игры в снежки. Вы представить себе не можете, в каком восторге Майк от снега. Это потому что он из Австралии. – Маб повертела на пальце обручальное кольцо. – Хорошо будет вернуться домой.

– Забавно выходит, – задумчиво сказала Озла, затягиваясь сигаретой. – Я всегда думала, что у меня нет настоящего дома. Квартиры, гостиницы, жилье, но не дом. И настоящей семьи тоже нет. Ничего такого, частью чего я бы себя чувствовала. – Она обернулась к Блетчли-Парку: – Но вот это место…

– Это место умерло, – напомнила Бетт.

– И все равно это наше место. Наше общее. Поглядите, как все откликнулись на зов, даже те, кого мы едва знали, – Эйса, Профессор, Коэн, кузен Гарри Морис. Все поспешили в Коурнс-Вуд, не задавая вопросов. Тоже в своем роде семья. – Озла улыбнулась. Несколько снежинок легло на ее темные ресницы. – Может, не совсем такая, о которой я всегда мечтала, но все равно считается.

Они стояли под тихим снегопадом, оттягивая минуту расставания. «Озла возвращается в Лондон, – подумала Бетт, – я уеду в Кембридж, а Маб – и вовсе в Йорк». Что бы Озла ни говорила о семье, какова вероятность, что они когда-нибудь снова встретятся, если их больше не соединяет работа в Блетчли-Парке? У них ведь не было ничего общего, кроме БП. Не случись война, их пути и вовсе бы никогда не пересеклись.

– Спасибо, – произнесла Бетт. – Спасибо вам обеим. За то, что помогли мне сбежать из клиники, спрятали меня… – Ей необходимо было сказать им это. Вдруг больше никогда не представится такой случай?

– Ни к чему тут благодарность. – Маб в последний раз затянулась сигаретой. – Долг, честь, клятвы – это не только для солдат. Не только для мужчин.

– Я все равно хочу тебя поблагодарить. – Бетт глубоко вдохнула. Ее глаза затуманились. – И… и прости. Ковентри. Я тебя не предупредила…

Не в силах выдержать их взгляды, она отвела глаза и глядела назад, на Блетчли-Парк.

– Черт возьми, Бетт. – Маб бросила сигарету и затушила ее высоким каблуком сапога. – Есть вещи, которые я не хочу прощать – ни тебе, ни Оз, и, возможно, так никогда и не смогу полностью простить. Но это не значит, что мы не…

Она остановилась и подняла взгляд, изогнув брови под самым выразительным углом.

Их поспешные объятия, всех троих вместе, были крепкими, колючими, неловкими. Бетт ощутила щекой шелковистость норковой оторочки на пальто Озлы, вдохнула знакомые духи Маб.

– Слушайте… – Они разъединили объятия, и Маб припомнила: – Поезда же до самого Йорка ходят отовсюду. Заходите в гости при случае.

– Можем выбрать книжку и снова собрать Безумных Шляпников. – Озла вытерла глаза. – Встречаться в чайной «У Бетти», устраивать Безумные Чаепития с настоящими сконами и джемом…

Бетт заложила за ухо спадавшую на глаза прядь.

– А я теперь читаю «Principia Mathematica», – призналась она. Исаак Ньютон показался ей не слишком увлекательным, но иногда она будто краем глаза замечала, какие интересные спирали начинают мелькать на гранях сложных упражнений, которые ей показал Гарри. Спирали, составленные из цифр, а не букв.

– Ой, милая, только не заставляй нас заниматься математикой! – проворчала Озла. – Как насчет «Путешествия в страну Оз»? Я теперь запоем читаю Баума.

– Слишком фантастично, – не одобрила Маб. – Но вот скоро выйдет новый Эркюль Пуаро…

– По части книжек у нас всегда были разные вкусы, – припомнила Озла.

– Да по части всего на свете, – фыркнула Маб и посмотрела на часы: – Я вот-вот на поезд опоздаю.

Последний кивок, последний взгляд – и вот уже Бетт одна у ворот, только Бутс сидит на мерзлой земле у ее ног, а светлое пальто и зеленый жакет удаляются по дороге.

– Озла! – внезапно позвала она, почти закричала. – Маб!

Они обернулись одновременно, две элегантные брюнетки, так незабываемо появившиеся на кухне Финчей и в жизни Бетт в 1940 году. Бетт набрала воздух в легкие:

– Думал ты, что вечна слава…

Озла подхватила первая:

– …но пробил твой смертный час…

А за ней и Маб:

– …когда девушки из Блетчли…

И они хором, триумфально прокричали:

– …разгадали твой приказ!

И в последний раз на много десятилетий вперед в Блетчли-Парке прозвенел смех дешифровщиц.

Эпилог

Герцогиня Кембриджская заново открывает Блетчли-Парк
Июнь 2014 года

– Готово, снимай всё!

Копия «бомбы» останавливается, и герцогиня Кембриджская, совершающая экскурсию по Блетчли-Парку, улыбается демонстратору. Сейчас этот британский криптоаналитический центр знаменит на весь мир, но во время Второй мировой войны происходившее в усадьбе держалось в глубокой тайне. Именно здесь тысячи мужчин и женщин взламывали якобы нераскрываемые военные шифры стран гитлеровской коалиции. По мнению ряда историков, это достижение сократило длительность войны по меньшей мере на два года.

Герцогиня (урожденная Кейт Миддлтон) выглядела ослепительно в своей военного покроя сине-белой юбке и блузке от Александра Маккуина. В ходе торжественной церемонии она объявила Блетчли-Парк заново открытым после растянувшейся на целый год реставрации. Особняк и окружающие его корпуса восстановили в том виде, в котором они были в годы войны. В мирное время поместье пришло в запустение, но теперь его ежегодно посещают сотни тысяч экскурсантов.

У герцогини имеются и личные причины для визита в БП: ее бабушка Валери Миддлтон, урожденная Глассбороу, некогда работала в Шестнадцатом корпусе. Ступая по ее следам, герцогиня встретилась с такими ветеранами дешифровки, как миссис Маб Шарп, которая работает на неполную ставку в БП в качестве демонстратора работы «бомбы». Девяностошестилетняя миссис Шарп – седовласая и прямая, ростом пять футов одиннадцать дюймов – объяснила внучке своей былой коллеги, как перехватывались и взламывались переданные с помощью раций шифровки.

– Невероятная история, – прокомментировала герцогиня. – В детстве я что-то смутно об этом слышала и часто пыталась расспросить бабушку, но она всегда отмалчивалась и так ничего мне и не сказала.

– В те времена мы об этом не говорили, мэм. Да и сейчас тоже.

На вопрос, нашли ли полученные в БП навыки таких женщин, как она, применение в мирной жизни, миссис Шарп уклончиво улыбнулась:

– О нет… Достаточно того, что сегодня люди ценят наш труд военных лет.

Следует, однако, заметить, что это мнение разделяют далеко не все ветераны Блетчли-Парка – даже теперь, когда срок секретности истек.

Окруженная рослыми детьми, внуками и правнуками, миссис Шарп, похоже, только рада рассказывать посетителям Блетчли-Парка о тех годах. Но другие ветераны не пожелали сделать при жизни свои воспоминания о БП достоянием публики. Доказательством тому могут послужить многие посмертно опубликованные мемуары, такие как «Блеянье Блетчли» пера леди Корнуэлл, урожденной Озлы Кендалл. Остроумная и трогательная книга писательницы-сатирика, колумнистки «Татлера» и лауреатки многих премий, посвященная ее работе переводчицей в Четвертом корпусе, увидела свет лишь после ее смерти в 1974 году. А другие ветераны считают себя навечно связанными присягой. К примеру, известно, что мисс Бетт Финч, до выхода на пенсию много лет проработавшая в ЦПС, некогда была одной из немногих женщин-криптоаналитиков Блетчли-Парка. Однако эта седая дама девяноста восьми лет, обычно одетая в кардиган нежно-лососевого цвета, вежливо отказывается обсуждать свой военный труд:

– Этим я бы нарушила присягу.

Усилия, приложенные служащими Блетчли-Парка для сохранения тайны, не менее примечательны, чем их достижения на почве дешифровки. В эпоху мгновенного распространения информации в социальных сетях кажется просто невероятным, что тысячи мужчин и женщин некогда держали в руках самую взрывоопасную тайну Второй мировой и все до одного (и одной) свято ее хранили. Ведь, как известно, Черчилль назвал их «гусынями, которые несут золотые яйца, но не гогочут».

Несмотря на сегодняшнюю суматоху – вспышки фотокамер, запечатлевающих августейший визит, миллионы посетителей, которые приезжают в БП подивиться на «бомбы», – что-то из былого молчания-золота продолжает витать над этим местом, защищая невысказанные тайны. Несомненно, еще множество нерассказанных историй о Блетчли-Парке остаются скрытыми за семью замками в памяти тогдашних дешифровщиков, а уж они умеют держать язык за зубами.

Теперь стены Блетчли-Парка восстановлены и отремонтированы. Если бы они могли говорить… Но некоторые коды так и останутся невзломанными.


От автора

«Самый большой в Британии дурдом, черт бы его побрал».

Так написал на воротах Блетчли-Парка охранник, и в глазах многих БП эпохи Второй мировой действительно больше походил на сумасшедший дом или какой-то странный университет, чем на сверхсекретное криптоаналитическое учреждение. Дешифровщики то бросали в озеро чайные кружки, впав в задумчивость, то разъезжали на велосипедах, натянув противогазы во избежание сенной лихорадки, то играли в лапту среди деревьев в парке, а еще загорали на лужайке в чем мать родила и смеха ради въезжали в корзине для белья прямо в открытые двери туалетов. Учитывая явную тенденцию БП вербовать книжных червей и чудаков, Парк предсказуемо воспринимался как сборище эксцентриков. Администрация БП невероятно снисходительно относилась к странностям подчиненных – образно говоря, никто не пытался втиснуть четырехгранные втулки в круглые гнезда. В результате эти люди великолепно справлялись с практически невыполнимыми задачами. А ведь союзники вполне могли проиграть войну, если бы не достижения тех, кто кропотливо взламывал закодированные «Энигмой» сообщения, – притом что в странах гитлеровской коалиции, где эти машины использовались для шифрования, считалось, что взломать шифр «Энигмы» невозможно. Во всяком случае, война наверняка продлилась бы куда дольше и стоила бы намного большего числа человеческих жизней.

Еще до объявления войны британская разведка завербовала нескольких преподавателей Оксфордского и Кембриджского университетов, поручив им взломать «Энигму». В своем труде они опирались на достижения гениальных польских криптоаналитиков Мартина Реевского, Ежи Ружицкого и Генрика Зыгальского. Именно благодаря начальным прорывам поляков в этом направлении стал впоследствии возможен успех Блетчли-Парка.

Первые криптоаналитики БП вербовали пользовавшихся их доверием университетских друзей и знакомых. Позже новых служащих начали искать в женских колледжах и бюро секретарских услуг, и постепенно разрозненная организация, изначально разбросанная по нескольким баракам, превратилась в настоящую разведывательную фабрику, где трудились тысячи людей. В определении своей государственной политики Черчилль в значительной степени полагался на полученные из БП разведданные; посетив усадьбу в сентябре 1941 года, он похвалил дешифровщиков за работу и молчание. Безусловно, кое-какая информация по БП все же циркулировала – дневники военных лет и мемуары свидетельствуют, что работникам случалось негласно обмениваться новостями, касавшимися их друзей и близких, – однако внешняя безопасность оставалась непоколебимой. Страны гитлеровской коалиции так и не узнали, насколько обстоятельно Британия читала их почту.

Бремя секретности брало свое: болезни, выгорание и нервные срывы были обычным делом среди сотрудников БП. Для борьбы со стрессом организовывались культурные мероприятия. Пусть дешифровщики и не собирались после работы в литературном кружке Безумных Шляпников, чтобы обсудить «Унесенных ветром» (бестселлер того времени, о котором продолжали спорить и в сороковых годах), и не выпускали еженедельно анонимный юмористический листок, однако в Парке ставили любительские спектакли, проводили шахматные турниры, устраивали музыкальные ревю, занимались шотландскими танцами и многим другим. Служащие усердно трудились и усердно развлекались, а ветераны Парка вспоминали, что нашли там непредубежденность, которой катастрофически не хватало в обычной жизни того времени. Женщины пользовались таким равенством с коллегами-мужчинами, которого во внешнем мире им предстояло добиться лишь спустя годы, а то и десятилетия; гомосексуалы, как правило, негласно признавались и принимались; люди, которым сегодня поставили бы диагноз «расстройство аутистического спектра», спокойно работали, не будучи вынуждены скрывать свою нейронетипичность. Хотя служащие БП временами и шокировали военнослужащих небрежностью нарядов, выбором выражений и фамильярным обращением на «ты», во многих отношениях Блетчли-Парк был истинным воплощением толерантности.

Озла Кендалл – немного измененный портрет реально существовавшей Озлы Беннинг, искрометной красавицы, наследницы крупного состояния. Рожденная в Канаде, во время войны она работала переводчицей в Четвертом корпусе и несколько лет была девушкой принца Филиппа. Я дала своей Озле другую фамилию из уважения к еще здравствующим детям Озлы Беннинг. Настоящая Озла не попала под бомбы в «Кафе де Пари», уже успела выйти замуж к тому моменту, когда ее бывший парень женился на принцессе Елизавете, и после войны была женой дипломата, а не журналисткой.

Но я верно воссоздала общее течение ее жизни, возрождая на страницах книги мою Озлу: одинокую дочь то и дело выходившей замуж великосветской матери (которая действительно постоянно сохраняла за собой номер в «Кларидже»), неугомонную зачинщицу, сумевшую вернуться в Англию при помощи краденого авиабилета, вместо того чтобы переждать войну в Канаде; холеную дебютантку, которая была рада испачкать руки, собирая «харрикейны», прежде чем попасть в Блетчли-Парк благодаря свободному владению немецким. С принцем Филиппом ее познакомила в начале войны подруга (и такая же, как она сама, крестница лорда Маунтбеттена), Сара Нортон, и вскоре они с Филиппом стали неразлучны. Филиппа и Озлу связывали похожее детство – обеспеченное, но одинокое – и склонность к шуткам и розыгрышам. Принц подарил ей свой флотский значок, вывозил ее в свет, когда бывал в городе, и писал ей из плаваний. Ближе к концу войны они постепенно разошлись. Судя по всему, примерно в то же время юная принцесса Елизавета привлекла внимание Филиппа на рождественских выходных, исполнив роль Аладдина в устроенном в Виндзорском замке благотворительном спектакле (он чуть было не пропустил это выступление, поскольку валялся в «Кларидже» с гриппом!).

Невозможно узнать, действительно ли принесенная присяга способствовала отчуждению Озлы и Филиппа и возникли ли у Озлы трудности в БП из-за семейных связей принца, но остается фактом, что в начале войны происхождение Филиппа Греческого вызывало много вопросов. Впоследствии Озла Беннинг была недолго помолвлена с одним проходимцем, но в конце концов стянула с пальца подаренное им кольцо с изумрудом, бросив: «Да и зеленые камни я терпеть не могу!» Она вышла замуж за Джона Патрика Эдварда Чандоса Хенникера-Мейджора, офицера стрелковой бригады, получившего Военный крест за свои подвиги в чехословацком партизанском отряде. В последующие годы он служил в министерстве иностранных дел и стал восьмым бароном Хенникером. Он и Озла действительно отобедали с принцессой Елизаветой и принцессой Маргарет незадолго до королевской свадьбы – похоже, предполагалось, что Озла посоветует невесте, как обращаться с будущим мужем (увы, мы понятия не имеем, обсуждалось ли это за канапе, и если да, то как именно!). Лорд Хенникер однажды с иронией заметил, что таблоиды периодически пытаются раскопать компромат на давнюю дружбу его жены с герцогом Эдинбургским, который впоследствии стал крестным отцом первенца Озлы. Любой, кто интересуется настоящей Озлой, должен прочитать книгу «Дорога к Станции X»: это воспоминания ее подруги Сары Баринг (урожденной Нортон) о времени, которое они провели вместе в Блетчли-Парке. Оттуда я позаимствовала для Озлы Кендалл много хлестких фраз и опасных розыгрышей Озлы Беннинг.

Бетт Финч – вымышленный сплав из двух реальных женщин. Имя одной неизвестно: это дешифровщица, которая вроде бы пережила нервный срыв после того, как распался ее роман с женатым коллегой по БП. В результате ее отправили в лечебницу для душевнобольных из опасения, что в своем разбитом состоянии она может разгласить секретную информацию. Вторая женщина, благодаря которой сложились образ и рабочие достижения Бетт, – Мэвис Ливер, одна из звезд Блетчли-Парка. Мэвис завербовали в БП, когда ей еще не исполнилось двадцати, и там она присоединилась к «Дивам Дилли». Все рабочие успехи Бетт – расшифровка фразы «Сегодня – день минус три», приведшая к победе у мыса Матапан, криб, содержавший одни лишь буквы «Л», взлом абверовской «Энигмы» – позаимствованы из перечня заслуг Мэвис Ливер, одной из немногих женщин-криптоаналитиков Блетчли-Парка. В романе я наделила ее заслугами вымышленную героиню, поскольку не хотела намекать, будто бы одна из величайших легенд БП попала в психиатрическую лечебницу (на самом деле она вышла замуж за столь же блестящего дешифровщика из Шестого корпуса и служила в БП до самого конца войны). К сожалению, мне не удалось выяснить дальнейшую судьбу служащей Парка, заключенной в клинику в результате нервного срыва.

Клокуэлл, как и учреждение в заливе Килоран, вымышлены, но клиники такого рода существовали, и туда попадали не только душевнобольные, но и «мешавшие» кому-то в своей семье женщины. К сожалению, в то время проводилось множество лоботомий. В конце концов эту операцию запретили, признав ее варварской с медицинской точки зрения, но не прежде, чем были искалечены тысячи пациентов. Вероятно, самой известной ее жертвой стала Розмари, сестра американского президента Джона Ф. Кеннеди, страдавшая задержкой умственного развития. В 23 года ей сделали префронтальную лоботомию, пытаясь устранить приступы ярости, которым она была подвержена. Оставшиеся шестьдесят лет жизни она провела в стенах психиатрической клиники, доведенная до умственного уровня двухлетнего ребенка.

Маб – вымышленный персонаж, олицетворяющий многочисленных «рабочих пчелок» БП. Такие женщины происходили из всех слоев общества, среди них были и продавщицы, и дочери лордов. Они расшифровывали сообщения на «Тайпексах», сортировали документы, обслуживали «бомбы» и выполняли множество других задач. Кому-то эта работа казалась скучной, кому-то – увлекательной, но в целом в своих воспоминаниях они тепло отзываются о дружеских и равных отношениях в Блетчли-Парке. Хотя лишь немногие женщины работали на высших уровнях управления и криптоанализа, а платили им, как правило, меньше, чем занимавшим похожие должности мужчинам, все же в БП мнение женщин имело вес, и после войны многим недоставало былого духа товарищества и чувства общей цели.

Оба мужа Маб тоже вымышлены. Образ Фрэнсиса Грея вдохновлен поэтами Первой мировой, такими как Уилфред Оуэн и Зигфрид Сассун, которые увековечили в своих стихах ужасы окопной войны и утрату душевной чистоты. Фигура Майка Шарпа – мой поклон трудолюбивым инженерам Королевских ВВС, благодаря которым «бомбы» не прекращали свое гудение. Мысль о том, что муж и жена могли, сами того не зная, одновременно работать в Блетчли-Парке и не рассказали об этом друг другу впоследствии, может показаться сюжетным ходом, достойным разве что мыльной оперы, но такие случаи действительно известны, причем не один и не два. Были семейные пары, которые поняли это спустя десятилетия совместной жизни!

Образ Гарри вобрал черты двух дешифровщиков Блетчли-Парка. Первый – работавший в Четвертом корпусе Морис Зарб, имевший мальтийские, арабские и египетские корни, потомок известных лондонских банкиров (не желая стирать этого человека из истории БП, я включила его в роман в качестве кузена Гарри). Второй – Кит Бейти, блестящий математик из Шестого корпуса, который работал с Мэвис Ливер и влюбился в нее над роддами и крибами; в итоге они поженились. Подобно Гарри и многим другим мужчинам из БП, Кит испытывал острое чувство вины из-за того, что не может отправиться на передовую. В конце концов он добился разрешения записаться в морскую авиацию, где и провоевал недолгое время, прежде чем вернуться к взлому кодов. Окружающие часто открыто порицали работников Блетчли-Парка, поскольку незнакомцам и неосведомленным о деталях родственникам казалось, что эти здоровые мужчины попросту не желают воевать. А последние не могли разглашать подробности своей службы.

Большинство других упомянутых в романе людей, связанных с Блетчли-Парком, существовали в действительности: Маргарет Рок, Сара Нортон, мисс Синьярд, капитаны Деннистон и Тревис, Эйса Бриггс, Майкл Коэн, Олив Нокс, Иэн Флеминг (позже прославившийся как автор книг о Джеймсе Бонде; в своем отделе военно-морской разведки он отвечал за связь с БП), а также Валери Глассбороу, которой предстояло стать бабушкой Кейт Миддлтон. Алан Тьюринг, один из величайших умов ХХ века, был звездой Восьмого корпуса. Впоследствии он вошел в историю благодаря своему научному вкладу в область информатики и искусственного интеллекта. В 1950-х годах его привлекли к ответственности за гомосексуальность и приговорили к химической кастрации – чудовищная несправедливость, за которую британское правительство впоследствии принесло извинения. Вскоре после этого Тьюринг умер от отравления цианидом – вероятно, это было самоубийство.

Дилли Нокс, один из эксцентричных гениев Парка, был известен рассеянностью, подходом к взлому кодов в духе Алисы в Стране чудес и привычкой набирать в команду только женщин. В отличие от начальников других корпусов, он не считал, что служащих нужно держать в неведении, и утверждал, что подобное отношение вредит работе криптографов, которые в значительной степени полагаются на крибы. Поэтому работавшие у него дамы оказывались, как правило, лучше осведомлены о природе своей работы, нежели их коллеги из других корпусов. Из-за прогрессировавшего рака Ноксу пришлось выйти на пенсию в середине войны, но он до самого конца работал на дому – по слухам, занимался советскими шифровками. Ключ от стенного сейфа в его библиотеке в Коурнс-Вуд так и не был найден после его смерти – вот я и попробовала предположить, что же могло таиться за той дверцей.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации