Текст книги "Иметь и не потерять"

Глава пятая

1

Непредсказуемо сложно я воспринял свою свободу от семейных уз и истерик. С одной стороны, никто меня не допекал разными претензиями и необоснованной ревностью – дыши полной грудью, радуйся жизни и моральной свободе; с другой – непривычная тишина и пустота в доме, холостяцкие ночи и глухое одиночество угнетали. Они, эти разнополюсные чувства, то уравновешивали друг друга, то переплясывались в ту или иную сторону, нарушая душевный покой. И опять же, спасала работа, отвлекая и от налетных радостей и от налетного уныния.

В наступившем году мы поставили на «бойком месте» несколько металлических киосков. Точнее, мы их изготовили и продали предпринимателям, занимающимся торговлей. Продали и забыли, но не прошло и полгода, как нам напомнили о них, и с неожиданной стороны. Киоски тянулись вдоль опушки городской рощи, и продавцы из них валили всякий мусор прямо в рощу, ничуть не считаясь ни с какими санитарными нормами. А кому это понравится? И санитарная служба города вдруг навалилась на нас, хотя мы никакого отношения к той торговле и к тем нарушениям не имели. Понятно, предпринимателей много и каждого в отдельности ущемлять сложно, а мы одни. Крутили, вертели. Я отмахивался как мог, но до конца отмахнуться не получилось. Вызывает меня как-то мэр города (а я еще состоял в депутатах городской думы) и заводит разговор про те киоски.

– Надо бы, – говорит, – как-то облагородить торговые киоски, а то их вид портит общий архитектурный облик центра города. Ты их делал – тебе и карты в руки…

Я бы, конечно, мог отговориться от его полупредложений-полуприказа, да ухудшать отношения с главой города не резонно. Пришлось вплотную заняться и киосками, и самонастроенными прилавками, растянувшимися по другую сторону тротуара вдоль киосков. Вспомнилось, как в одну из деловых поездок в Екатеринбург я видел там арки, выполненные из появившегося совсем недавно сотового поликарбоната. Красиво и практично! И мы решили подвести под общую крышу и деревянные прилавки, и тротуар, и киоски, да еще и с подсветкой. Облагородили прилавки, подняли фасадную стенку, ажурную крышу и все из сотового поликарбоната. Зажглись гирлянды лампочек, и засиял торговый ряд, а мы оформили новое юридическое лицо: ООО «Сад».

Частники в киосках так и остались частниками, а за пользование торговыми прилавками мы стали брать определенную плату. За короткий срок эти торговые ряды приобрели высокую популярность среди жителей Северска. Продавались там и продукты питания, и одежда, и многие, необходимые в быту товары. Причем в самом людном месте. Без очередей и прочих неудобств. Директором «Сада» стала Нина Владимировна Куянова, до этого работающая в «Луче» менеджером, толковый и деятельный специалист. Она и повела на дальнейшее развитие это направление предпринимательства. Но об этом позже.

* * *

Новые подвижки занимательны. Не стоишь на месте – значит живешь. Но при всем притом я постоянно держал во внимании намечающиеся изменения на общем рынке и как-то заметил, что особым спросом стали пользоваться пластиковые окна со стеклопакетами. Посоветовавшись со своими ведущими специалистами, я решил приобрести импортную линию по изготовлению таких окон. Стал искать, где дешевле. Тут приходит ко мне один из наших северских предпринимателей – Рожнов Максим, и говорит, что уже купил немецкую линию по выпуску стеклопакетов, а две линии на один город будет многовато, и предлагает мне на паритетных условиях смонтировать это оборудование на моих производственных площадях. Все комплектующие изделия: профили, фурнитура, материалы – из Германии, через московских оптовых поставщиков, с которыми у Рожнова были твердые договорные отношения. Да еще и без предоплаты. Подумал, посчитал и согласился. Времени на монтаж ушло немного. Тем более, что я лично контролировал и его, и опытный пуск всей технологической цепочки. И вот первая в области автоматическая линия стала выдавать пластиковые окна со стеклопакетами. Все пошло здорово! От покупателей отбоя нет. Прибыль растет. Но моя удовлетворенная радость оказалась преждевременной.

В конце июля 1998 года мы получили из Москвы три фуры материалов и комплектующих изделий для этой линии стоимостью более миллиона рублей (а курс марки тогда составлял чуть больше трех рублей). Согласно договорным обязательствам, мы имели право рассчитываться с поставщиками не сразу, а по мере сбыта готовой продукции, оплачивая их поставки рублями. Они же гнали в Германию марки.

К двадцатым числам августа мы перевели на счет наших поставщиков требуемую договором сумму (в рублях), рассчитавшись с ними в полной мере. Но деньги тогда перечислялись из банка в банк с большими затяжками, и в Москве получили наш перевод только двадцать пятого августа. К этому моменту курс марки (в один день – «черный вторник») поднялся с трех рублей до пятнадцати. Мы перед поставщиками свои обязательства (финансовые, юридические, по совести, как угодно) выполнили, а им тоже надо рассчитываться с немцами, но уже в марках, стоимость которых повысилась почти в пять раз, а за те деньги, что мы им перечислили, нужное количество марок не купить. Начались разборки. Москвичи стали требовать от нас оплату последней поставки валютой, а в договоре обозначена рублевая сумма, которую мы выплатили. Вот тебе и ни дать ни взять: «сойка в воробьином гнезде». В подобную ситуацию тогда «влетела» почти вся страна. И мой партнер, у которого были свои отношения с поставщиками, предлагает удовлетворить их претензии и вместо одного миллиона рублей выплатить пять! То есть эту огромную сумму должен выплатить я – производство-то на мне!

– Послушай, – говорю я ему, – как ты это себе представляешь? Где мы возьмем пять миллионов? У нас их нету.

– Но они-то оплачивают в марках.

– Ну а мы при чем?

– Ни при чем, но тут такая ситуация, что могут и с автоматами приехать.

– Я не первый год в бизнесе. С автоматами приезжают тогда, когда ты что-то не выполнил, а у нас по договору и по закону все в ажуре. А если и приедут, то вначале на разговор. Пусть приезжают – выясним: кто кому должен и за что должен.

Но Рожнов продолжал настаивать на своем, мотивируя тем, что до нелицеприятных разговоров доводить нельзя. Я не уступал.

Как учредитель, а вначале и собственник Рожнов имел юридическое право подписи протокольных решений и соответствующих им документов. Он (без моего согласия) взял печать, поехал в Москву и подписал там официальный протокол о том, что мы обязуемся оплатить поставленные материалы и комплектующие изделия марками. А это уже все – против такого документа возражать бесполезно. У меня, поскольку я руководитель производства, возникает огромная задолженность – помимо выплаченного миллиона нужно отдать еще четыре! И этот «черный вторник» проходит по моей собственности «горячим утюгом». Мне ничего не остается делать, как продать свой контрольный пакет на стеклопластиковое производство, включая оборудование, то есть «с потрохами», чтобы рассчитаться с новоявленным долгом. И я это сделал. Купил его у меня Перхун Аркадий Николаевич. Я от этой сделки ничего не заработал – все было отдано москвичам. А позже Перхун выкупил у Рожнова и его часть.

2

Дефолт – пугающее слово, неприятное. Не по-русски звучит и не по-русски проявляется. Прокатился дефолт по моему производству и по моей душе, едва не свалив меня в яму банкротства. Потянулись серые дни убийственной, по пятнадцать часов, работы. Одно спасло от полного упадка душевных сил – знакомство с Лерой.

Еду я как-то по улице Пушкина еще в начале июля на своем черном «мерседесе», гуляю взглядом и на дорогу, и по сторонам, тешась мыслями о том, что я холост, свободен и мне всего-то тридцать семь лет. А с тех пор как уехала Лиза, меня почти не покидали мечты о встрече с женщиной, способной воплотить в реальность мои семейные надежды. И тут, смотрю, идет впереди девушка в белых брюках, стройная, с точеной фигуркой, и не просто идет, а походкой манекенщицы на подиуме. Толкнуло что-то в душе и отозвалось в шальных мыслях: никогда в жизни я не позволял себе озорства в таких случаях, а тут обгоняю девушку, останавливаюсь и иду ей навстречу. Вижу, она и на лицо симпатичная.

– Здравствуйте! – говорю.

– Здравствуйте, – отвечает.

– Можно с вами познакомиться? – Это на улице-то, средь бела дня!

Она смотрит на меня с затаенной насмешкой и говорит:

– А зачем?

Я как-то растерялся на мгновенье – не скажешь же: хочу на тебе жениться, и бормочу невнятно:

– Ну, извините, – разворачиваюсь и шагаю к машине.

Легкая досада на себя за то, что не смог найти достойного ответа на вопрос девушки, тронула душу. «Олух царя небесного – нет опыта в уличных знакомствах и соваться в таком разе нечего», – а сам – на газ и поехал.

Рулю, словно на автопилоте, а сердце, как в той известной песне: «щемит и щемит» – вроде как судьба от меня уходит. Почти до предприятия доехал, а тревога не отпускает, бьется птичкой в клетке. «Судьба, судьба!» И опять же, как на автомате, разворачиваю машину – и назад. И, слава богу, девушка еще топала по тротуару! Снова проделываю тот же маневр: обгоняю ее, останавливаюсь – в мыслях сумятица, никаких подходящих слов на ум не приходит. В душе сумбур. Машинально, достаю визитку и говорю:

– Девушка, я не знаю – для чего это делаю, но на всякий случай возьмите вот мою визитку, – впихиваю ей визитку в раствор сумочки, разворачиваюсь и ухожу, не оглядываясь, поспешно, из-за боязни возврата визитки. Даже не подумалось, что ее просто-напросто могут выбросить. Будь, что будет, но все же какая-то ниточка пролегла между нами, а с нею и надежда на знакомство затеплилась.

Изо дня в день ждал я заветного звонка. Устремлялся к телефону при каждом его дребезжании, но тщетно – она не звонила. В такой тревожной сумятице прошла неделя, вторая потянулась – долгожданного звонка так и не последовало, а я почему-то был расположен к тому, что он будет. Расстроенный, я рассказал о своем дефилировании на автомобиле другу Роману (тогда он был главным архитектором города).

– Безнадежное дело, – говорит Роман. – Ты мне все уши прожужжал про эту девушку, а сам не знаешь ни имени, ни адреса, где живет, ни чем занимается.

Обвял я, потушил интерес к текущим дням, и на работе перестал гореть. Да и дом – не в дом, одна душевная маята.

Где-то через пару дней мы встретились с Романом на улице. Стоим, разговариваем, и вдруг у меня глаза на лоб полезли – идет она! Да прямо в нашу сторону. Толкнул друга локтем и взглядом показываю на прекрасную незнакомку. Он сразу понял что к чему по моей засиявшей физиономии и преграждает девушке дорогу. Тут и я рядом. Здороваемся. Я, как вроде бы уже знакомый, говорю:

– Это Роман Андреевич – главный архитектор города, а меня вы знаете по визитке.

– Лера, – отвечает девушка и с некоторой иронией смотрит на нас.

– Давайте посидим где-нибудь в кафе, – заторопился я, – познакомимся поближе. Тем более, что погода сегодня не ахти какая привлекательная (было и впрямь пасмурно).

Вижу – девушка посерьезнела и говорит:

– Я сейчас занята – иду на работу.

– Тогда давайте после работы встретимся, – поддержал меня Роман.

Она помедлила.

– Хорошо.

Я снова заторопился. Стал называть более-менее подходящие места в городе, расположенные поблизости. И мы договорились.

Как на крыльях, полетел я на работу, и до самого вечера ничто не шло на ум. Мысли о встрече с нею нагнали в душу такую негу, что все мои производственные проблемы растворились в ее благостном эфире.

И вот – вечер. Приезжаем мы с Романом в условленное место чуть раньше назначенного времени – нет никого. Пятнадцать минут, двадцать, полчаса – нет нашей девушки. Роман и говорит:

– Не надо было тебе быть таким назойливо прямым. Вот и спугнул это милое создание. Мягче бы надо с нею общаться, дипломатичнее.

Легко ему сказать – дипломатичнее. Я этой уличной этике не учился. И снова уныние, день не в день, полная неизвестность. Прошло недели две.

Где-то в середине июля едем мы снова с Романом по проспекту на моей машине и смотрим – идет она, да с ребенком – маленькой девочкой лет двух. Роман и говорит:

– Хо, все понятно – она замужем, да еще и детная. Какие тут свидания?

У меня будто оборвалось что-то внутри. День померк. Сердце замерло. И я тихо так, хрипловато говорю Роману:

– Ну, давай в таком случае хоть подвезем ее. – И подруливаю к тротуару, чуть впереди Леры. Открываем дверцы, здороваемся. Я предлагаю свои услуги и спрашиваю: – Дочка?

Она улыбается:

– Да нет. Это моя младшая сестра.

Взыграла душа, взлетела выше головы, и я говорю прямо:

– Ну, теперь я тебя никуда не отпущу – пока не выясню, где ты живешь, где работаешь.

Но этот мой жаркий всплеск остался без ответа. Тем не менее Лера позволила проводить себя до самой квартиры и при мне туда вошла. Теперь я знал главное – где она живет. А все остальное в надежде – дело времени.

* * *

И не ошибся. Еще одна-две встречи с Лерой состоялись, теперь уже тет-а-тет, и я понял, что судьба действительно мне улыбнулась. Лера не то что с каждым днем, с каждым часом наших общений, нравилась мне больше и больше. И мысль о женитьбе, сидевшая где-то в глубине сознания, вновь выплыла наружу. Но на этот раз я не торопился, решив узнать девушку поближе, и не только с разных житейских сторон, но и выявить основные черты ее характера. Тут и случай подвернулся: я узнал, что у Леры скоро день рождения, и предложил ей поехать в Зауральск, как говорится, людей посмотреть и себя показать. Она согласилась. И мы втроем: я, Лера и Роман, покатили в областной центр.

Солнечно. Тепло. Размашистая дорога среди таежных урманов. Придорожные «забегаловки» с ароматным кофе. Тары-бары-растабары, и все в унисон моим мыслям, моим жизненным понятиям.

В Зауральске я сразу подрулил к самому модному в то время магазину. Зашли в него. Я и говорю Лере:

– Можешь покупать себе все, что на душу ляжет, и в любом отделе.

А что? Я успешный предприниматель, она – молодая и красивая девушка. Вроде бы ничего зазорного.

Лера повела взглядом по шикарной одежде, дорогим украшениям и говорит спокойно:

– Ладно, пошли отсюда.

Что тут скажешь? Подкупающий поступок. Не каждая девушка в этом возрасте способна отказаться от возможности заполучить в день рождения дорогую шубку или там кольцо с бриллиантом.

* * *

После поездки в Зауральск у нас с Лерой начали развиваться дружеские отношения. Мы много общались, ходили в кино, катались по окрестностям Северска на машине, посещали концерты, театр, выставки, больше и больше сближаясь. А в октябре у нас была романтическая ночь. Мы на три дня улетели в Сочи и остались один на один во всем южнокурортном мире.

Прекрасная погода без жара и палящих лучей солнца. Тишина. Мягкие вздохи моря. Таких чудных дней не было у меня ни до, ни после!

* * *

Но Лера не сразу дала согласие на брак. Мы снова с нею много общались, разговаривали, я рассказывал про свое прошлое, ничего не утаивая, про то, как собираюсь строить семью, бизнес, и она ко всему относилась с добрым пониманием, искренне, уважительно. Прислушиваясь и к своей душе, и ко всему, что узналось и высказалось, я принял неотвратное решение взять Леру в жены.

А по весне я пришел к родителям Леры и посватался. Мое предложение было принято, и с лета мы стали жить вместе. Вначале сняли квартиру, поскольку Лера, зная, что в коттедже совсем недавно жила Лиза, не соглашалась туда ехать.

Для меня началась иная жизнь, иные отношения, иные чувства. Все узнается в сравнении, и в сравнении с недавним прошлом, я был счастлив. А к концу декабря, едва ли не под Новый год, Лера сообщает мне, что беременна. В душе – одухотворенность выше крыши. Я счастлив вдвойне, а может, и втройне. Разве можно взвесить или измерить чувства? Воистину их оценить? Но светлые заботы о жене, о будущем ребенке, хотя и занимали у меня почти все душевное пространство и немало времени, я ни на йоту не упускал из вида бизнес – время вершилось сложное, с большими переменами и в политике, и в социальной составляющей, и в предпринимательстве. Приходилось все изучать, все просчитывать, быть в курсе любых изменений на производственном рынке. Тем более, что теперь у меня было ради кого упираться.

В этих хлопотах довольно быстро протек весь счастливый для меня год.

Глава шестая

1

Удивительное время настало – тревожно-непредсказуемое и исторически судьбоносное: новый век, новое тысячелетие, новая эра! Да и президент новый! Что принесет нам вся эта новизна? Останутся ли в прошлом правовой беспредел и социальная неопределенность? Поднимется ли промышленность? Откроются ли иные возможности в бизнесе? И, хотя в личной жизни иного счастья мне и не снилось, в производстве и в общественной деятельности оставалось много нерешенных и тупиковых вопросов. И, как бы я ни старался, ни включал все свои интеллектуальные и трудовые возможности, сдвинуть их должным образом не удавалось. Утешала надежда на светлые изменения в новом летоисчислении. И надо отдать должное – почти с первых же шагов потекшего века начали проявляться горизонты этих самых отрадных надежд.

Вряд ли можно выразить словами мое душевное состояние того времени. Как на крыльях, летал я в купели обычных хлопот, будто они осветились каким-то иным, а не привычно рутинным светом, приняли новое обозначение, новые величины, новое восприятие. И, словно в унисон моему настроению, заиграла солнечными днями весна. Потянула из южных далей теплый ветер и перелетных птиц, наполнив новыми звуками пространство. По-особому засияли купола кремлевских соборов, по-особому, с легкой сиреневой поволокой, обозначились заречные дали…

А в конце августа Лера родила мне сына Петра.

Ни до, ни после, до самых нынешних дней, не было у меня на душе так благостно, так светло и окрыленно, как в то время, хотя я уже и был отцом. Но Даша – дочь, отцовская любовь к ней, я бы сказал, особая, иная, нежели к сыну. Да и не жила она со мной, а Петуня теплился надеждой в моей душе еще до того, как мы оформили с Лерой брак. Несопоставимы и наши отношения с Лерой с теми, что были у меня с Таней и Лизой. Жизнь моя засияла иным светом, иными красками, иными чувствами, и я многократно благодарен судьбе за это.

2

Отрадно и безгранично купаясь в семейном благополучии, я ни на один день не забывал о бизнесе. Жизнь не стояла на месте, и, чтобы удержаться в ней на выбранном и обкатанном пути, необходимо не терять этот путь из поля зрения – иначе можно свалиться в незамеченную вовремя «яму» и не выбраться из нее. К тому же бизнес не любит застоя. Надо было двигаться, развиваться. Да и вырос я из «костюма» малого предпринимателя: десять лет отпахал во главе «Луча», и меня уже не зажигала, как прежде, знакомая до мелочей работа. К тому же подкатывался сорокалетний возраст, и сидеть до пенсии в одном и том же кресле не хотелось, а в городе преобладала вялотекущая экономика, и ничего перспективного для моего предприятия не просматривалось.

К этому времени наши торговые ряды, объединенные в ООО «Сад», пользовались все большей и большей популярностью у жителей Северска. Не утруждая себя особыми проблемами, там можно было купить почти все, что требовалось в повседневной жизни.

Высвечивалась реальная возможность дальнейшего развития этого направления, и мы решили построить на месте торговых рядов крупный торговый центр. Идею этого строительства подсказал Перхун Аркадий Николаевич, который в девяносто восьмом году купил у меня линию по изготовлению стеклопакетов. Прикинул я все, подсчитал и понял, что более-менее крупное строительство мне не потянуть по финансовым возможностям, а что-то мелкое и затевать не было смысла – оно уже имелось в виде ООО «Сад». Тогда я и предложил Аркадию Николаевичу принять участие в задуманном строительстве на паритетных началах. То есть пятьдесят процентов строительства финансирует он, пятьдесят – я. В таких же пропорциях должна была распределяться и будущая прибыль, хотя следует отметить, что паритетность является классически распространенной ошибкой в бизнесе. Бизнес равенства не терпит – сегодня хорошие отношения в партнерстве, а завтра они по каким-то причинам изменились, и пошло-поехало. Лучшим сочетанием в таком разе будет, например, пятьдесят один процент на сорок девять или как-то иначе, но без уравниловки. Тем не менее Перхун согласился, и в 2001 году мы без особых хлопот выкупили торговые киоски у всех частников (успех определялся предложенной ценой) и почти сразу же заказали архитекторам проект торгового центра.

Надо сказать, что к началу нового века слово «торговля» приобрело в нашем городе негативную окраску, породив глубоко отрицательное отношение населения ко всему, что с ним связано. Учитывая это, мы приняли решение назвать новый торговый центр: бизнес-центр «Азия», хотя никаких офисных помещений там не планировалось. Как таковой – это тот же торговый центр.

* * *

Против строительства нашего торгового центра категорически выступило городское руководство – мэр города и его заместитель по строительству, мотивируя тем, что рядом с нашей запланированной под строительство площадкой уже имеется популярный супермаркет, и возводить там еще одно торговое предприятие нецелесообразно. Мы поняли, что противодействие строительству идет, скорее всего, от владельцев супермаркета, которые боятся конкуренции, хотя они торговали исключительно продуктами, а мы планировали заниматься совсем другой группой товаров.

Тогда же к нам дошла информация о том, что среди акционеров супермаркета нет взаимопонимания и, что самое главное, контрольного пакета акций тоже ни у кого нет. При всем при этом закон об открытых акционерных обществах предусматривал свободную продажу акций любым из их владельцев. Тогда Перхун и я решили выйти на каждого из держателей акций супермаркета с целью выкупа у них этих ценных для нас документов. На удивление быстро мы приобрели достаточное количество акций, чтобы набрать контрольный пакет – все решали деньги. Вернее, их количество.

Но не все проходило гладко. Был нелегкий период разговоров с руководством супермаркета. Оно и понятно: люди живут, работают, управляют, и на тебе – меняется все. Это психологически сложно, а иногда и трагично, но это законно, это закон бизнеса.

Труднее оказалось договориться о продаже акций с директором супермаркета, у которого их было едва ли ни тридцать процентов. Однако контрольный пакет был у нас и идти на конфронтацию с его держателями вряд ли разумно. В конце концов директору сделали очень хорошее предложение, и он не устоял.

В скупку акций мы вкладывали деньги поровну – поровну их и распределили. Чуть позже я продал свои акции Перхуну, который организовывал в супермаркете дальнейший продовольственный бизнес.

* * *

Весной у нас уже был готов проект бизнес-центра «Азия», а разрешения от администрации города на его строительство так и не было. Прикинули мы, подсчитали и решили, если препятствия и дальше будут продолжаться в том же духе, будем без проблем строить наш центр в Зауральске. С точки зрения бизнеса, это еще и лучше. Так мы и заявили в администрации. Помялись там, помялись и выдали разрешение, но с условием, чтобы здание центра было не больше двух этажей по главному фасаду, не давило своей мощью супермаркет, компактно вписанный в площадь и доминирующий там среди зданий.

Я начал финансировать свою часть строительства, и мы приступили к устройству котлована под фундамент и возведению каркаса. Руководить стройкой было поручено Нине Владимировне Куяновой – директору ООО «Сад», имеющей высшее строительное образование. Она заключала договора с подрядчиками, курировала работы, оформляла и подписывала все необходимые документы. Мое личное участие ограничивалось финансовыми вопросами и взаимоотношениями с Перхуном. И тут совершенно неожиданно прозвучало предложение от Клименко Ивана Борисовича взять в управление завод электромонтажных инструментов в Нижнем Новгороде. Он на тот момент приобрел контрольный пакет акций этого завода, а сам не имел возможности им заниматься. Заманчиво, и в русле моих жизненных планов, поскольку я думал в конечном итоге перебраться в европейскую часть России – поближе к родным местам, и отрадно было двигаться в этом направлении. Производственный опыт у меня был немалый, и я согласился, выдвинув определенные условия. Между мной и Иваном Борисовичем состоялся примерно такой диалог:

– Езжай и поднимай завод. – Это он мне.

– Хорошо, Иван Борисович, давайте сделаем так: я поеду в Нижний, на завод, проведу там месяца три, изучу все производственные составляющие, поставщиков комплектующих и материалов, рынок, разработаю программу развития завода, а по приезду в Москву доложу ее вам. Если вы со своими специалистами поддержите мою программу, оговорим условия ее реализации. За время изучения завода и разработки программы платить мне не надо…

И Клименко согласился.

* * *

Прикинув наши духовные, семейные и финансовые возможности, мы с Лерой решили, что она на время моего пребывания в Нижнем Новгороде поживет с сынишкой у своих родителей, а я буду чаще звонить, и если обстоятельства позволят, то и приезжать на два-три дня. Руководить же «Лучом» и общим бизнесом остался мой заместитель, а Петра Лукашова я попросил присматривать за ходом дел.

Не впервой мне было отрываться от семьи, трястись в вагонном купе, но оставлять жену с маленьким ребенком не приходилось. Затянуло душу в петлю переживаний и неясной тоски. Угрюмо смотрел я в окно вагона на хмурый, холодный Урал, хотя и великолепный в своей дикости, но не греющий душу, переваливая который, я постоянно испытывал неясную тревогу. Горбатившиеся горы, похожие друг на друга, заросшие островерхим ельником, однообразным, плотным – хмарь и темнота. Лишь, когда потянулись знакомые с детства просторы Предуралья, я отмяк духом, повеселел, собрался с мыслями, потянулся к размышлениям. Тук-тук – привычно отстукивали версты вагонные колеса, тук-тук – привычно билось сердце. Дорога, дорога…

Огромный мегаполис, раскинувшийся в слиянии двух великих рек – Оки и Волги, сразу встряхнул меня, заторопил, затянул в свой сжигающий ритм жизни. Немало видевший больших городов и улавливающий некую едва вырисовывающуюся их схожесть, я не особенно заглядывался по сторонам – быстро в метро и в гостиницу…

Завод электромонтажных инструментов находился в центральной части нижнего города, почти на берегу Оки. В десяти минутах пешего хода от метро. Сердце екнуло, когда я увидел его. Завод не то что «стоял на коленях – лежал». Построенный и пущенный в эксплуатацию еще в середине прошлого века, он, хотя и был единственным в стране, выпускающим электромонтажный инструмент, но ни разу не ремонтировался и не реконструировался – пребывал в первозданном исполнении, задавленный годами и разрухой, в зарослях диких яблонь, кустарников и огромных тополей. Территория не асфальтирована, ни тебе нужной проезжей части, ни тротуаров. Одни пешеходные тропинки в тех зарослях, и все. Забор вокруг территории деревянный, полусгнивший, пришедший в негодность. Состояние цехов – убогое: стены во многих местах начали рушиться, крыши текли, рамы на окнах сгнили, световые фонари частью замусорены, а частью выбиты, отопление разморожено… И этот завод мне предстояло оживить!

Надо отдать должное генеральному директору завода на тот момент, активно, без всякого недовольства, подключившемуся к моему делу. Мы с ним стали тесно сотрудничать. Я получал нужную информацию о деятельности предприятия, о проблемах и задачах, о рынках сбыта и потребителях… Работы было столько, что даже скучать по жене и сыну было некогда. Лишь в гостинице, ненадолго, пока усталость, накопленная за день, не прижимала меня к кровати, тоска покусывала сердце. Работа, работа – бумаги, отчеты, технология, кадры… И никакой возможности оторваться на поездку домой. Только по телефону я и слышал милый голос и утешался тем, что у Леры все было благополучно.

Как и предполагалось, за три месяца, измотавшись до изнеможения, я сформировал программу по выходу завода из кризисного состояния. Оказалось, что все проблемы завода – внутри завода, и преодолеть их вполне реально.

И вот Москва, центральный офис Ивана Борисовича, в котором я давненько не был. Волнений никаких, поскольку предстоящий разговор был мне предельно ясен. Спокойно рассказал обо всем, что увидел и что услышал, изложил программу. Началось ее профессиональное обсуждение. Особо острых дебатов не было – программу одобрили единогласно. Мы с Клименко сошлись на обоюдно выгодных условиях сотрудничества: и он, и я должны были получать определенные доходы в процентах от реализации продукции. Спрос на продукцию держался большой, поскольку пока еще никто не выпускал электромонтажные инструменты, без которых невозможно выполнить монтаж даже самых незначительных электросистем – ни один электромонтер не пойдет на работу без металлического ящичка, укомплектованного набором нужных ему инструментов.

Договорились и – за работу. Я выкроил несколько дней для поездки домой.

3

Как сладостно на душе, когда ты после длительной разлуки вновь прижимаешь к груди дорогих тебе людей! Сияющие глаза, неподдельная радость! Счастье! Увы, оно скоротечно, каким бы временем ни обозначалось. Три дня дома пролетели, как один…

Получив добрый заряд бодрости, я начал вплотную заниматься заводом. Помня советский лозунг – кадры решают все, перво-наперво провел аттестацию всех инженерно-технических работников и рабочих основных специальностей. И выяснилось, что одной из серьезных проблем, влияющих на производственные показатели, является пьянство. Пили все: рабочие, мастера, инженерно-технические работники, плохие и хорошие специалисты – в рабочее время и в свободное. Надо было как-то искоренять эту пагубную привычку, и мы стали тестировать всех работников завода на алкогольное опьянение – прямо на проходной, и тех, кто был под хмельком, не пускали на работу. Народ возмущался, некоторые, стуча себе в грудь, обещали судиться, но иного метода борьбы с этим злом не находилось. Правда, на первых порах пьющие быстро сориентировались: приходили на работу трезвыми, а на работе напивались. Тогда мы ввели двойное тестирование – на входе и на выходе, и с теми, кто злоупотреблял спиртным, расставались. Так мы освободились от всех пьяниц и лодырей. Благодаря жестким дисциплинарным мерам завод резко пошел в гору. Появились существенные средства для его реконструкции. Мы отремонтировали теплотрассу, производственные коммуникации, поставили бетонный забор, вырубили ненужные деревья, заасфальтировали территорию, оштукатурили и побелили стены, вставили пластиковые окна (даже в производственных цехах), обновили кровли, световые фонари… Завод, совсем еще недавно представлявший собой унылую картину, стал «конфеткой».