Текст книги "Остров душ"

Глава 78
Санузел в женских раздевалках, полицейское управление Кальяри

Когда Ева вошла в туалет раздевалки, Раис, стоявшая сгорбившись над раковиной, выпрямила спину и обернулась, бросив на нее злой взгляд. Кроче заметила, что ее глаза мокры. От слез. Она была мертвенно-бледной, как будто только что начала приходить в себя. Одна из неоновых панелей излучала свет, похожий на умирающего светлячка, что не добавляло ей красоты и старило.

– Какого хрена ты хочешь? Я сказала тебе, что мне нужна минутка; ты глухая, что ли? – отрезала Мара.

Кроче убедилась, что они одни, а затем уставилась на нее со скрытым смущением:

– У меня только что начались. На две недели раньше… – сказала она. – Меня бесит, что приходится просить у тебя, но я тут больше никого не знаю. Теперь, когда Деидда… В общем, у тебя есть прокладка? Обещаю потом вернуть.

Раис несколько секунд молча смотрела на нее под резким светом люминесцентных ламп.

– В смысле попользуешься и вернешь? – поддразнила она Еву.

– Ясное дело, – сказала Кроче, поджимая губы в намеке на улыбку. – Согрею для тебя, так сказать.

– Ух, какая гадость… – пробормотала Мара. Затем порылась в своей сумке и бросила ей прокладку. – У меня тоже только пошли, – призналась она. – Опоздали на полторы недели. Уже волноваться начала…

– Должно быть, это стресс, – сказала Ева.

– Или, может быть, мы «гармонизируемся», как говорит моя мать.

Ева замерла, прежде чем зайти в кабинку.

– Почему ты плакала?

– Я не плакала. И вообще, учись не лезть не в свое дело.

Кроче покачала головой, смирившись с вечной ершистостью своей напарницы, и открыла дверь.

– Я чувствую себя виноватой… – слабым голосом призналась Раис через несколько секунд.

Ева вернулась в зал с раковинами и зеркалами.

– Виноватой? В чем? В том, что мы сделали с этим гребаным извращенцем?

– Нет, не в этом.

– Тогда в чем?

– Если б я не орала как истеричка, отвлекая вас, наверное, все пошло бы по-другому, и Илария…

– Раис, эта сука была вооружена. Вероятно, наша ошибка была в том, что мы этого не осознавали, а может быть, ошибки и не было, и так просто случилось, к сожалению.

– Нет, это моя вина…

– Послушай, черт возьми, так вышло. Она могла застрелить тебя или меня, это был вопрос невезения. Не бери на себя не свою вину. Мы действовали точно по инструкции.

– Спасибо за утешение, но что-то внутри меня подсказывает, что это не так.

– Раис…

– И потом, если быть честной, когда я держала ее на руках, я с облегчением подумала, что это была она, а не я. Я смогу вернуться к дочери, а она…

– У нее есть дети?

– Двое. Мальчик и девочка.

– Господи… Послушай, я понимаю, что это нелегко, но ведь это не ты в нее стреляла, ясно? Не ты нажала на курок, и чем скорее ты это переживешь, тем лучше.

– Ты упрощаешь…

Ева посмотрела на свое отражение в зеркале.

– Мне тоже жаль, и ты не представляешь насколько, но мы ничего не могли поделать. Кроме того, я уверена, ее смогут спасти.

– Будем надеяться… Если хочешь принять душ, у меня есть полотенце и трусы в шкафчике.

– Ты серьезно или в тебя вселился какой-то святой?

– Не хочу злить героиню дня.

– Ну, тогда я с радостью соглашусь. Я не хочу разговаривать с людьми в таком виде…

– Дай мне минуту, и я тебе все принесу… Но сначала скажи мне кое-что.

– Валяй.

– Если он этого не делал, то кто, черт возьми, это сделал?

– Как ты говоришь, это вопрос на миллион евро, Раис.

Мара улыбнулась. Она уже собиралась возразить, когда возле кабинок раздались возгласы ликования, аплодисменты и крики, как на чемпионате мира.

– Что, черт возьми, происходит? – спросила Раис и пошла проверить.

Ева воспользовалась возможностью, чтобы посмотреть свой мобильный телефон: там был как минимум десяток неотвеченных звонков от Баррали плюс несколько сообщений на автоответчике. Он, должно быть, вне себя от беспокойства, подумала Ева. Она написала ему, что ответит в течение получаса и что они с Марой в порядке. Затем вымыла лицо, смыв несколько оставшихся на ней пятен крови Иларии.

Вернувшаяся Раис уставилась на свою напарницу затравленными глазами.

– Что там? – спросила Ева.

– Пришли первые результаты по биологическому материалу и эпителиальным клеткам, найденным под ногтями Долорес, – неуверенно сказала Мара.

– И?..

– ДНК совпадает с ДНК Мелиса… Это сделал он. Мы арестовали ублюдка, который ее убил.

Глава 79
Земли Ладу, Верхняя Барбаджа

Комната сына была пуста. Бастьяну почувствовал, как что-то внутри его растворилось. Микели принял решение, которое поставило под угрозу единство общины. Он предал Ладу. Он отвернулся от него, своего отца.

– Это моя вина. Я слишком ему потакал. Я дал ему свободу, которой он не заслуживал, – обвинял он себя, глядя на развевающиеся шторы, расшитые лунным серебром.

Либорио, младший из его братьев, присоединился к нему и удрученно покачал головой.

– Говори, Либо.

– Он взял одну из молодых лошадей.

– А потом? Не стесняйся. Тем более сейчас…

– Он взломал ящик твоего бюро. Третий.

Тот самый, где Бастьяну хранил деньги. Мужчина чувствовал, что сейчас заплачет от стыда. Он отвернулся от брата, чтобы скрыть от него глаза, мокрые от слез и от ядовитого чувства обмана.

– Он оставил какую-нибудь записку?

– Ничего.

– Девушка, Эздра… Где она?

– Она тоже исчезла, – ответил Либорио.

Бастьяну кивнул, нервно теребя бороду.

– Позови остальных, в том числе двоюродных, и поищите его… Он не мог уйти слишком далеко, – коротко приказал он, глядя в окно на ночной туман, окутавший деревню.

Когда брат был уже на лестнице, он снова позвал его.

– Либо, никто не должен говорить этого деду, понимаешь? Никто. Если кто-то попытается сказать это ему, то будет иметь дело со мной.

Либорио кивнул и оставил его в одиночестве. Бастьяну закрыл дверь и сел на кровать сына.

Он был выбран, чтобы взять на себя бразды правления семьей, потому что у него выработалась способность предугадывать развитие событий на основе небольшого количества данных; многие из родственников говорили, что он даже обладает каким-то даром, как некоторые пожилые женщины, способные видеть будущее. В его случае это было не совсем так: Бастьяну был всего лишь сообразительным практичным человеком, прекрасным наблюдателем и слушателем. Однако теперь этот его талант стал адским проклятием, потому что он ясно представлял, какими будут последствия побега сына. Но прежде всего он предвидел действия, которые ему как главе семьи придется предпринять, чтобы смыть этот позор.

И это уничтожало его.

Глава 80
Капитана, Куарту-Сант-Элена

Несмотря на поздний час, Грация приготовила еду, а затем попрощалась с ними, оставив одних на кухне.

– Она очень милая, но я не хотела бы, чтобы она беспокоилась в такой час, – сказала Ева.

– Это доставляет ей удовольствие. И потом, она тоже волновалась, хотела тебя видеть, – ответил Морено, держа в руках рюмочку бренди.

– Ты же знаешь, что такое СМИ: они все драматизировали. Телевизионные новости приукрасили и превратили историю в подобие фильма ужасов.

– Могу себе представить, – ухмыльнулась Ева. – И боюсь того, что завтра будет в газетах.

– Не думай об этом сейчас. Вы поймали ублюдка, а это самое главное.

До полуночи оставалось несколько минут. Поговорив с сотрудниками внутреннего отдела и повторяя им в течение полутора часов одну и ту же версию стрельбы и поимки Мелиса, Ева сдала отчет. Затем в комнате для допросов она наблюдала за бесполезными попытками Ниедду и других коллег выудить хоть что-то у лидера секты. Те использовали ДНК, компромат, найденный в его доме, старые прецеденты изнасилования и его побег. Мелис – разумеется, по совету адвокатов – не произнес ни слова: он продолжал дьявольски улыбаться следователям, поглаживая свою козлиную бородку и качая головой, как будто ему пытались втюхать бесполезный и слишком дорогой набор кастрюль. В конце концов Кроче устала и пошла в зал, где с помощью диаграмм и хронологических отметок на досках прошла все этапы расследования, приведшего – по общему мнению – к поимке убийцы. Чем дольше она взвешивала улики, тем больше убеждалась, что Мелис несет ответственность за многие отвратительные преступления, но не за убийство девушки. Ева сообщила об этом Морено, за ужином пересказывая ему подробности этих бесконечных сорока восьми часов.

– Так ты думаешь, он кого-то покрывает? – спросил Баррали.

– Да. Я считаю, что он защищает кого-то, и в то же время кто-то покровительствует ему. Это тот самый человек, который разговаривал с прессой и предупредил Мелиса о налете.

– Чтобы располагать такой информацией, это должен быть кто-то наверху, – сказал Морено.

Кроче кивнула, вытирая губы носовым платком. Она очень устала, но когда Мара сообщила, что ДНК совпадает с ДНК лидера секты, ощутила прилив адреналина. Заскочив домой, чтобы переодеться, вернулась в машину и поехала в сторону Капитаны, потому что Баррали настаивал на встрече с ней в любое время.

– Кто-то, кто носит униформу, – намекнула Ева, выражая свои опасения.

Морено кивнул:

– Это объяснило бы многое… Значит, судьи и Фарчи хотят закрыть дело и выдвинуть обвинение против Мелиса?

– Да. Они еще ждут результатов от судмедэкспертов, но Мелиса уже перевели в тюрьму…

– Тюрьму в Уте, – пришел на помощь Баррали.

– Точно. Ты лучше меня знаешь, что при таком зверском убийстве, на которое кидаются возбужденные кровью акулы пера, чем быстрее найдут виновного и скормят публике, тем лучше всем, особенно следователям.

– Конечно.

– Они думают, что ночь в тюрьме смягчит его сопротивление. Завтра его опять начнут допрашивать, но я не думаю, что он запоет. Им был нужен виновный, и Мелис идеально подходит для этой роли.

– Знаю. Но есть риск допустить некоторые ошибки.

– Думаю, что мы как раз совершаем большую ошибку, ошибку размером с нураг.

Баррали улыбнулся:

– Что говорит Ниедду?

– Он убежден, что убийцей является этот ублюдок, но я думаю, что его уверенность связана с чувством вины за смерть Долорес. Я видела, что он измучен психологически.

– Он хороший человек, принимает такие вещи близко к сердцу… У тебя есть какие-нибудь новости об Иларии?

– Она в медикаментозной коме. Похоже, операция прошла хорошо, но, возможно, придется сделать еще одну. Эта сука хорошо по ней пальнула.

– А ты? Как ты?

– Растеряна и устала. Все произошло так быстро, что я еще не успела это переварить.

– Физически все в порядке? – спросил Морено, делая вид, что не замечает, что ее руки трясутся, когда она берет столовые приборы.

– Думаю, да.

Баррали указал на папку толщиной в пару сантиметров, которая была у Евы.

– Что ты мне принесла?

– Горячие материалы, – сказала она, протягивая ему. – Те, которых у меня даже не должно быть. Я взяла это из штаба. Тут первый отчет о вскрытии тела Долорес, а также фотографии предметов, изъятых из дома Мелиса. А его татуировки… Посмотри, особенно на те, что у него на плечах; они тебе ничего не напоминают?

– Спиральный разрез на спине жертвы…

– Именно.

– Не возражаешь, если я взгляну?

– Я специально принесла их тебе. Хотела узнать твое мнение… Там были и другие документы – например, записи мобильных звонков Долорес и отчеты об анализе ее профилей в соцсетях, – но я не смогла их взять. Впрочем, и это уже что-то. Если они узнают, что я их стащила… Не хочу даже об этом думать.

Пока Баррали читал, Кроче воспользовалась случаем, чтобы доесть и понаблюдать за ним: он выглядел определенно лучше, чем накануне, его разум был ясным и рабочим. Ева знала, что ей нужно воспользоваться этим, чтобы исследовать вместе с ним все серые зоны расследования.

– Ну, я должен признать, что все, кажется, движется в направлении, выбранном Аделе Маццотта, – сказал Баррали. – Мелис – идеальный подозреваемый: лидер культа, вокруг которого крутятся наркотики, мерзкий тип с историей сексуального насилия, все эти штуки в доме… Он дал деру, чтобы избежать ареста, и есть также связь с органическим материалом из-под ногтей жертвы и царапинами на спине… Извини за выражение, но выглядит все это уж больно охерительно хорошо, – заключил он, возвращая ей документы и снимая очки для чтения. – Это мечта любого судьи и следователя: жестокое убийство, раскрытое менее чем за сорок восемь часов. За это можно и повышение получить.

– Не кажется ли все слишком идеальным? Почти искусно выстроенным? – спросила Ева. – Я бы подождала еще немного, прежде чем предъявить ему обвинение в убийстве.

Баррали взял отчет патологоанатома и перечитал некоторые комментарии.

– Мне тоже так кажется… Кто-нибудь связал убийство со старыми делами? Какова официальная линия на этот счет? – спросил он.

Ева покачала головой, не зная, что ответить.

– Честно говоря, они, по-моему, не очень склонны связывать это с двумя другими преступлениями… Это расследование не сойдет с мертвой точки.

Баррали почувствовал, как в нем поднимается гнев: он нахмурился и недоверчиво уставился на нее.

– Но… обрядовое убийство их явно напоминает… Почему же они не хотят связать все эти убийства между собой?

– Все как ты сказал. У них есть идеальный преступник: надменный ублюдок, не сотрудничает со следствием и даже не пытается оправдать себя. У них есть вещественные доказательства, а также мотив, связанный с «Нураксией»… Я попыталась подвергнуть сомнению их тезис, сообщив о своих сомнениях Фарчи, но ударила в грязь лицом, потому что потом прибыли тесты ДНК, доказывающие, что я не права.

– Что сказал тебе Джакомо?

– Что стресс мешает мне трезво смотреть на положение дел. А особенно то, что делом занимается отдел убийств, а не Раис и я… Элегантный способ сказать мне, чтобы я не занималась не своими делами и отошла в сторону.

– Раис что говорит?

– Как всегда, была не расположена к светской беседе, и еще она в шоковом состоянии по поводу Иларии. Держала ее на руках, пропитанная ее кровью, пока не приехала «Скорая»… Почему-то она тоже чувствует себя виноватой в том, что произошло.

– Ты видела его в лицо, этого сектанта, смогла с ним поговорить?

– Да.

– Какое впечатление он на тебя произвел?

– Хороший вопрос… Он из тех, кто леденит кровь. Монстр. Из настоящих, прогнивших… Однако, хоть я и уверена, что Мелис причастен к этой истории, я не думаю, что это он непосредственно убил ее.

– Его адепты? Их удалось заставить говорить?

– Нет.

Баррали потягивал алкоголь, пытаясь привести в порядок эти новые сведения.

Ева воспользовалась моментом молчания, чтобы задать ему вопрос, который уже несколько часов крутился у нее в голове:

– Почему ты так срочно попросил о встрече со мной, Морено?

Тот несколько секунд смотрел на нее, не отвечая. Затем встал, достал что-то из ящика стола и передал ей. Это был блокнот.

– Должен признаться, что мой разум… скажем так, подшучивает надо мной, как ты могла заметить. Больше всего меня пугает то, что я забываю ценные детали старых убийств. Поэтому записал все, что вспомнил. Каждую деталь.

Кроче пролистала страницы, исписанные извилистым, но элегантным почерком полицейского.

– Воспоминания, впечатления, вещи, которые я считаю важными для следствия… Я постарался ничего не упустить, – сказал Баррали. – Я хочу, чтобы ты прочитала это и держала у себя.

– Конечно. Огромное спасибо. Мне это будет полезно.

– Надеюсь на это… Есть еще кое-что.

– Говори.

Полицейский протянул ей старую черно-белую фотографию. На ней был ребенок младше десяти лет и собака.

– Прошло довольно много времени, но это я… Собаку звали Ангеледду; умная дворняжка, и он храбро защищал меня, бедняга… Мне трудно, потому что, кроме моей жены, я никогда никому этого не говорил. Я слишком долго хранил тайну в себе, но будет правильно, если ты узнаешь, пока моя память не подвела меня…

– Узнаю что? – спросила Ева, сбитая с толку.

– Какое проклятие я ношу на себе.

– Не понимаю…

– Я хочу, чтобы ты знала, что в ночь на второе ноября шестьдесят первого года в долине Арату, в Барбадже, я был очевидцем ритуального убийства, практически идентичного убийствам семьдесят пятого и восемьдесят шестого… И видел убийцу.

Глава 81
Капитана, Куарту-Сант-Элена

Морено закрыл глаза и рассказал ей все, словно заново переживал ту ночь пятьдесят пять лет назад, переносясь обратно в кошмар, который никогда не переставал его преследовать.

Кроче была ошеломлена. Если история была правдой, теперь она могла понять природу одержимости Морено.

– Я полагаю, у тебя много вопросов, – сказал Баррали с усталой улыбкой.

– Ты ничего не сказал своим родителям?

– Нет.

– Почему?

– Из-за страха в первую очередь. Страха последствий – и страха, что не поверят.

– Почему они не поверили бы тебе?

– Мой отец был угольщиком, человеком с крутым характером, этаким камнем. Он никогда со мной не разговаривал. Я обращался к нему на «вы»… Если б я сказал ему, что ушел из дома той ночью, он даже не дал бы мне продолжить и избил меня.

– А мать?

– Над ней доминировал муж. Да еще эти постоянные переезды, которых требовала от нас его работа… У нее были другие дела, и она не могла позволить себе думать обо мне. Видишь ли, в то время и в тех краях дети были не более чем домашними животными. Я знаю, плохо так говорить, но это правда. Нас ни во что не ставили. Взрослые были слишком заняты борьбой с суровой природой, чтобы возиться с нами.

– А девушка?

– Это вторая причина, по которой я никому не говорил об этом… Я был уверен, что кто-то будет ее искать, но никто этого не делал. Как будто ничего и не было, как будто я все выдумал, и какое-то время я верил, что это действительно так… Потом, уже будучи взрослым, я провел расследование. В документах того времени не осталось ни следа ни того убийства, ни какой-либо находки, ни даже исчезновения девушки такого возраста в этом районе.

– С ума сойти…

– Да. Я подумал, что это был ночной кошмар. Моим единственным свидетелем был Ангеледду. Но как он ни был умен, а говорить так и не научился…

Ева улыбнулась.

– Поэтому я держал эту историю при себе, также опасаясь, что какой-то bundu, демон, вернется, чтобы навредить мне или собаке… Помни, что я был ребенком, что тогда мы были гораздо более внушаемы, чем сегодня, и – поверь мне – то, что я видел… У меня мурашки по коже от одной мысли об этом… – сказал Морено, показывая ей руки. – Это было действительно ужасно.

– У меня… нет слов. Я действительно не знаю, что сказать…

– Представь мои чувства, когда не прошло и двадцати лет, как я оказался на том месте преступления в Оруне… К этому времени я уже почти забыл ту ночь, и вдруг оказался во всем этом по самые уши… И затем, одиннадцать лет спустя, снова. Как проклятие… Как, не знаю… Как будто вокруг этих смертей действительно было что-то метафизическое и оно меня задело, заразило, не знаю, как объяснить…

– Я прекрасно понимаю. Только… жуть какая-то.

– И не говори.

Они молчали почти минуту.

– Вот почему ты стал полицейским. – Это был не вопрос, а констатация.

– Да. Я действительно так думаю. Чувство вины за то, что ничего не сказал, за то, что не искал правды, должно быть, сильно повлияло на этот выбор. Выбор вопреки воле моего отца. Он ненавидел униформу, и ему нужны были руки в сельской местности, а не сын-легавый, который опозорит свою семью. Он не разговаривал со мной несколько месяцев.

– Значит, ты видел жертв трех убийств…

– Точно. Все убийства совершены одним и тем же образом. Все с одинаковым антуражем. Все девушки неизвестны, и никого, кто пришел бы их искать или требовать их тела… Мне не нужно объяснять тебе, почему я не рассказал эту историю своему начальству в то время, верно?

– Конечно, конечно… А человек в маске, которого ты видел… ты не заметил какую-то особенность, деталь, которая…

– Огромный рост, конечно. А потом… у него был шрам в форме полумесяца на тыльной стороне ладони. Кроме этого, больше ничего.

– Морено…

– Говори.

– Думаю, мне тоже надо выпить.

Баррали грустно улыбнулся и налил ей fil’e ferru[107]107
  «Железная проволока» (сард.) – одно из названий традиционного сардинского бренди.


[Закрыть].

Глава 82
Тюрьма Кальяри, Ута

Пока коллеги из спецкоманды проверяли свои смартфоны, Маурицио Ниедду коротал время, слушая, как судьи вполголоса заявляют о необходимости найти неопровержимый мотив, чтобы закрыть дело и не допустить возможности для защиты сыграть на невменяемости Мелиса. Они должны были найти аргументы в пользу преднамеренности убийства, чтобы иметь возможность запросить – и добиться – пожизненного заключения. Маурицио соглашался с ними, но знал, что у адвокатов не было надежды: у следователей было слишком много улик, чтобы следствие или суд могли быть скомпрометированы.

В сотый раз инспектор посмотрел на часы: половина одиннадцатого. Их заставляли ждать уже час в маленькой комнате, использовавшейся для допросов задержанных. Мелис был заперт в отделении строгого режима вместе с другими особо опасными заключенными. Все были готовы ко второму раунду дознания: в то утро они выбрали жесткую общую линию, разрушавшую любую оборонительную стратегию благодаря вещественным доказательствам, которые час за часом становились все более многочисленными и последовательными. Последним был обнаружен костер возле плато на горе Арчи, где поселились неонурагисты: они пытались сжечь одежду и личные вещи, и, по данным судмедэкспертов, существовала большая вероятность того, что лидер секты и его последователи жгли их, чтобы не оставить следов присутствия на месте происшествия.

Когда два судьи исчерпали темы для обсуждения, Ниедду, раздраженный долгим ожиданием, встал. Он был полон решимости устроить тюремщикам сцену, но в этот момент дверь в комнату открылась, и вошел начальник тюрьмы с сотрудником. Лица у них были мрачные.

– Ну что ж… Возможно ли… – начал полицейский.

Директор остановил его, подняв руку, словно останавливая движение.

– У нас проблема… Большая проблема, – сказал он, побледнев от шока и стыда.

Аделе Маццотта и Яккароне, два судьи, занимавшиеся делом Долорес Мурджа, обменялись напряженными взглядами.

– Что за проблема? – спросила женщина.

– Мелис был найден мертвым сегодня утром в своей камере.

– Что?! – хором закричала группа следствия.

В глазах директора было то же смятение, что и на «Крике» Мунка; по крайней мере, именно с этой картиной Ниедду связывал растерянный взгляд управляющего.

– Вы шутите? – прошипел полицейский, едва сдерживая гнев.

– К сожалению, нет.

– Как это случилось?

– Видимо, он порезал себе вены бритвенным лезвием, – сказал помощник судьи, показывая им какие-то распечатки. На кадрах из записи системы видеонаблюдения был изображен лидер секты, свернувшийся на полу; его длинные волосы плавали в луже крови. Собственной крови.

– Но как это возможно? Он был под особым наблюдением, господи! – взревела Маццотта.

Кровь внезапно прилила к ногам, и Ниедду пришлось прислониться к стене, чтобы не упасть. Он рухнул на один из пластиковых стульев, привинченных к полу, и попытался не задохнуться. Поднес руки к голове и закрыл глаза, а комната наполнилась криками и проклятиями.

«Ему заткнули рот, – подумал он, совершенно уничтоженный. – Они быстрее нас».