Текст книги "Девятьсот страниц из жизни полковника Каганского. Книга 2. Испытания на выносливость"

Я не придал этому значения, но придя в роту, из штаба полка прибежал посыльный и сообщил мне:

– Вас вызывает командир полка! – я прибыл, доложил о прибытии. Командир полка сразу же сказал:

– Борис, собирайся и езжай учиться на курсы «Выстрел».

– Товарищ полковник, – взмолился я. – За что меня так? Я что похож на дурака? Вы сами подписали мне представление на комбата, а перед назначением отправляете меня на целый год учиться! За это время полк и батальон развернутся, а свято место ожидать комбата не будет, да и вам без комбата будет не сподручно!

– Борис, это решение не только моё! Генерал Колев тоже согласен с моим решением и уже отменить я его не могу!

– Товарищ полковник, разрешите мне обратиться к командиру дивизии для разрешения этого вопроса!

– Иди, обращайся! – сказал командир полка. И я пошёл.

Генерал Колев был в своём кабинете, я постучался и вошёл, и доложил:

– Капитан Каганский! Разрешите обратиться по личному вопросу!

– Что у тебя, Борис, случилось, что ты прибежал ко мне? Все вопросы у нас вроде решены!

– Товарищ генерал, за что меня посылают на курсы «Выстрел?».

Генерал рассмеялся:

– А ты, что не хочешь?

– Товарищ генерал, я же не дурак! Вы утвердили моё представление, а сейчас отправляют меня на учёбу, а пока я буду учиться все вакансии будут заняты!

– И ты только поэтому не хочешь учиться?

– Поэтому, товарищ генерал, быть командиром роты девять лет идти на десятый, мне не хочется!

Генерал рассмеялся ещё больше:

– Борис, ты когда-нибудь отдыхал в Армии?

– Нет, товарищ генерал, а что?

– А то, поедешь туда, отдохнёшь душой, попутно чему-нибудь научишься, там преподаватели корифеи своего дела! Из диких медведей делают комбатов и командиров полков! Сам там учился, сам знаю, и природа там замечательная! Поучишься там, всю жизнь потом будешь меня благодарить! – но я стоял на своём. По-видимому, я надоел своим упорством комдиву, он вызвал начальника отделения кадров с моим личным делом. Положил его передо мной и заставил читать его заключение вслух. Я прочитал: «Достоин назначения на должность командира танкового батальона! – генерал майор Колев.

– Звучит? – спросил генерал.

– Хорошо звучит! – ответил я.

– А теперь звучать будет ещё лучше! Валентин, где ручка, которой я это писал? – тот вынул ручку из кармана и протянул комдиву.

– Смотри, Борис, – сказал комдив, – Как хорошо получается!

И в промежутке между заключением и своей подписью написал: «После окончания курсов «Выстрел», – А теперь как звучит? – спросил он. Я развел руками, так-как сказать мне было нечего.

– Не переживай! – сказал он, – Твоё место никто не займёт, даю тебе слово! Но через три дня, я не хочу видеть тебя в гарнизоне, ты должен быть там! Понял?

– Так точно, товарищ генерал! – сказал я, и несолёно, хлебавши, с камнем на душе, пошёл домой собирать свои пожитки для убытия на курсы.

В аэропорту «Озёрные ключи» купил билет на Москву и к обеду следующего дня был в Москве. Купил билет на электричку и через два часа был на вокзале города Солнечногорска, где дислоцировались высшие офицерские курсы «Выстрел». На вокзале встретил майора, как и я с чемоданом и спросил его:

– А как пройти на курсы «Выстрел». Оказалось, что майор тоже приехал сюда учиться, и ответил мне:

– Я такой же, как ты, капитан! Давай знакомиться!

Это был Коля Косенко начальник штаба танкового батальона из нашего округа. В последствии мы стали большими друзьями.

Кто-то подсказал нам, как пройти до КПП курсов, и мы пошли по длинной улице в конце, которой был переулок, упиравшийся прямо к КПП. Там мы предъявили предписания, а дежурный по КПП выделил нам сопровождающего, который довёл нас до двери нашего корпуса. Здесь мы предстали перед начальником и замполитом своего курса. Оказалось, что на курсе будут обучаться сто пять человек, из них только два капитана: я и капитан Ефременко, восемь майоров, четыре полковника, а все остальные подполковники.

На следующий день было курсовое собрание офицеров, где вновь назначенный старшина курсов… распределял нас по группам по 25 – 26 человек, устанавливал порядок выделения нарядов от учебных групп, и вдруг объявил:

– Товарищи офицеры, среди нас всего только два капитана, которые моложе всех остальных, аж на четыре года, и использовать их для несения службы в нарядах и других мероприятиях, это всё одно, что топить печь ассигнациями! Предлагаю в наряды капитанов не посылать, увольнение им с обеда в субботу и до семи часов утра в понедельник не задерживать и вообще к ним относиться, как к нашим реликвиям, за что вменить им в обязанности тщательно вникать во все предметы обучения и готовить на все контрольные занятия разработки на картах и необходимые наглядные пособия, и кроме того разъяснять, пока все не поймут, что они изобразили на картах.

За всё время обучения нас капитанов ни разу не поставили в наряд, ни разу не задержали от увольнения в город или в Москву.

Как и говорил мой комдив генерал Колев преподавательский состав курсов был блестящий, здесь преподавали отобранные со всей советской Армии лучшее офицеры способные обучать людей. А оборудование классов, огневых городков, танкодромов, директрис и тактических полей было эталонным. Теоретических занятий было не очень много, но на этих занятиях преподаватели подавали материал так, что, идя на практические занятия, мы представляли все взаимодействия частей, механизмов, и узлов, изучаемого оружия, боеприпасов и техники. На практических занятиях, мы не наблюдали, как выполняются те или иные приёмы обслуживания танков, а по технологической карте выполняли сами необходимые работы, которые ещё раз выполняли на контрольных занятиях. Тактическая подготовка была разбита так, что на теорию, то есть на лекцию отводилось два часа. На оформление на картах, полученной задачи по теме отводилось 12 часов, а остальные трое суток и более отводились на полевые занятия с выводом материальной части, не зависимо от времени суток и погоды.

Правильно говорил мой комдив: «Здесь медведей умеют научить говорить, танцевать и ходить по канату». Не знаю, как насчёт отдохнуть, но уже то, что за спиной нет личного состава, а отсюда нет забот давало возможность отдохнуть от ожидаемого всегда стресса.

Единственное, что не давало отдохнуть по-настоящему, так это наши звания капитанов. Нам обоим приходилось учиться по-настоящему, первыми набивать карты и разъяснять, нанесённые на них положения войск, замыслы, рубежи и направления на что уходило масса времени и сил. Но мы, как-то справлялись с возложенными на нас обязанностями и, кроме того каждый понедельник стояли в строю, как правило, поддерживая неустойчиво стоящих наших товарищей, которые вчера по-видимому переборщили с горячительным.

Весь наш более сотенный коллектив относился к нам капитанам уважительно и благосклонно, а мы в свою очередь делали всё, чтоб заслужить такое отношение.

Начальником курсов был бывший наш командующий Войсками Округа герой Советского Союза генерал Армии Крейзер, который силой своего авторитета и знаний делал всё чтобы учебное заведение было оснащено всем необходимым и всем новым, поэтому на курсах были новейшие танки и бронетранспортёры только, что вышедшие из ворот танковых заводов. А также ракеты и образцы, новейшей ствольной артиллерии и всей линейки зенитных средств. Особое внимание уделялось новейшим противотанковым средством и в первую очередь противотанковым управляемым снарядам отечественным и иностранным, которыми были оснащены классы огневой подготовки. На танках Т-64, которых ещё не было в войсках, мы выполняли упражнения штатных стрельб, водили их на танкодроме. Досконально изучали только что, появившийся истребитель танков, готовили его к стрельбе и производили пуски его ПТУРсов по целям на целых три километра. Изучали, готовящиеся к поступлению в войска переносные комплексы «Малютка» производили пуски из ручных переносных комплексов «Стрела» по реактивным снарядам БМ-16. Изучали новые тогда установки «Град». На инженерной подготовке изучали всю, появившуюся тогда впервые линейку инженерных машин от минного заградителя до минных разградителей и тралов минных полей механическим и взрывным способом.

А также все землеройные машины от траншеекопателей до бульдозеров и трейлеров. Специальная подготовка, как и все другие была оснащена всеми только что появившимися средствами, начиная от химических препаратов до реактивных дегазирующих и дезактивирующих машин. Всё это нам не только показывали и рассказывали на всём этом, мы проводили необходимые работы по специально подготовленным для нас заданиям.

Тактическая подготовка всегда проходила в комплексе с другими предметами обучения. А на полевых практических занятиях, которые проходили в обязательном порядке с техникой всегда присутствовали: артиллерийское, инженерное, специальное, противовоздушное и другие обеспечения, представляющие собой подразделения с соответствующей техникой и вооружением.

На этих занятиях каждый из нас на практике учился, как организовывать боевые действия, увязывая их с другими подразделениями различных родов войск. И так было всегда. Еженедельно после самоподготовки, нам организовывали встречи с учеными, конструкторами техники и вооружения, а также военноначальниками различных родов войск, которые всегда доводили до нас новые взгляды на современные образцы оружия и новые разработки, которые вскоре появятся в войсках. Выступающие перед нами люди были настоящими профессионалами, они просто и доходчиво, а порой и с юмором доводили до нас сложные вещи и их необходимость.

Особенно запомнилась лекция заместителя начальника химвойск Министерства Обороны генерал лейтенанта Качанова. Он просто и доходчиво объяснял всё то новое, что появилось за последние годы в наших войсках и в войсках нашего вероятного противника. Затем рассказал, как решаются вопросы специальной подготовки в войсках, обратив внимание на танкистов. Всё это он объяснял с присущим ему юмором и доброжелательностью. Порой его объяснение и юморные замечания о подмеченных в войсках недостатках вызывали смех у присутствующих, а иногда и овации. Наша публика ценила юмор, поэтому все слушали с интересом и по окончании его лекции наградили его продолжительными аплодисментами.

Закончив лекцию, генерал спросил:

– Какие, товарищи офицеры, будут вопросы?

– Есть вопрос, товарищ генерал, – послышалось со стороны нашего курса, это наш слушатель полковник Гришин весельчак и анекдотист встал и назвал себя.

– Так, какой у вас вопрос, товарищ полковник? – спросил генерал.

– Товарищ генерал, вы говорили, что основные вопросы пребывания войск на заражённых участках решены кроме принятия пищи личным составом, и что лучшие умы думают, как это решить? А мы в войсках уже придумали!

– Так-так! – заговорил генерал, – Поделитесь своей придумкой, я внимательно вас слушаю!

Товарищ генерал, в штатном танковом Зип имеется шприц —пресс для закачки густой смазки в различные полости к трущимся деталям ходовой части. Его емкость пять литров, так мы придумали: при необходимости накормить людей на заражённой местности, набиваем шприц-пресс гречкой с тушёнкой, наконечник вставляем в задний проход и качаем ручку. Вопрос решён!

– Не совсем! – заявил генерал. – А как же вы узнаете, что танкист наелся? Здесь у вас явный пробел! – в зале взорвался хохот. Полковник невозмутимо ответил:

– Товарищ генерал, и этот вопрос мы решили! Всё просто, как только в очках противогаза появится каша, так танкист наелся! – генерал улыбался, зал хохотал, а полковник продолжал:

– Мы предлагали руководству поголовно внедрить этот метод, но медики воспротивились и заявили: «Что ёмкость шприц-пресса больше чем ёмкость желудков четырёх или трёх членов экипажа», а пустив на самотёк подобное кормление солдатской нормы не хватит! – нарисовав на лице заинтересованность, генерал заявил:

– Батенька мой, чему вы удивляетесь? Косность мышления у нас не перевилась, слава Богу, как и юмор, поддерживающих нас всех в таких случаях!

Наш старшина курса поблагодарил генерала за содержательную встречу, а мы в свою очередь от души наградили генерала своими аплодисментами.

На физическую подготовку нам отводилось два часа учебного времени в неделю под руководством преподавателей курсов, которые в основном обучали нас вводимого тогда рукопашного боя. Занятия проводились, как правило в большом спортивном зале, в котором я внезапно встретил бывшего начальника физподготовки восьмой Армии Пушкарёва Юру. Он был уже подполковником, и первым узнал меня, подошёл ко мне, хлопнул по плечу и спросил:

– Борис, ты что не узнаёшь меня? – а я стоял моргал и смотрел на его лицо, которое мне казалось очень знакомым, но никак не мог вспомнить, кто же это передо мной? – и бормотал:

– Вижу, что знакомы близко, а никак не припомню из-за внезапности!

Пушкарёв засмеялся:

– Боря, я тебе напомню! 56 год, май месяц, мы тогда с тобой защищали честь Хмельницкой области в Киеве, и я служил в 31 дивизии.

– Юра! – взвыл я и бросился к нему на шею. Мы с ним уединились на целый час у него в кабинете, и он рассказал всё про себя, хотя добрую половину его службы знал и я, потому, что в Германию Юра прибыл на должность начальника физподготовки нашей 8 Армии. Мы с ним там неоднократно встречались, а сюда его забрали по решению самого начальника курсов генерала Армии Крейзера. Так-как я спешил на очередные занятия, мы договорились встретиться вечером и поужинать в кафе нашей офицерской столовой.

За ужином мы разговорились о наших бывших успехах в спорте, и Юра мне поведал, что близятся соревнования по тяжёлой атлетике и борьбе Московского Военного Округа, которые будут проводиться здесь в нашем спортивном зале с 13 февраля этого года. И почему бы тебе, Борис, не тряхнуть стариной?

– Что ты, Юра? Я лет пять серьёзно не занимался собой и боюсь и у меня ничего не выйдет!

– Не беда, Борис, давай проверим! Во вторник у вас физо и на нем проверимся, у меня есть контингент, который не знает, что такое сильный борец! Вот и разомнешься на них, только прошу никого не калечь, а сам определишься на счёт участия в соревнованиях!

На физическую подготовку я прихватил с собой свою борцовскую спортивную форму, а Юра ждал меня уже в спортзале, и сразу повёл меня в зал тяжёлой атлетики, где было разложено три борцовских ковра. На спортивных скамейках, стоящих у края ковра сидело человек шесть ребят внушительного борцовского вида с накаченными шеями, бицепсами и торсами.

Юра подвел меня к ним и представил:

– Товарищи, это Каганский Борис мастер спорта 56 и 57 годов, мой друг и товарищ, он хочет размяться с вами и определиться со своим участием в окружных соревнованиях в полутяжёлом или втором среднем весе!

Ребята с ухмылкой и городским пренебрежением осматривали меня, уверенные в своей силе и натренированности, а я тем временем, переодевшись, по-быстрому сделал несколько упражнений подряд на брусьях и на перекладине вышел на ковёр и произнёс тогда модное:

– Ну, кто на новенького? – внутренне напрягся, а внешне показательно расслабился. С лавки поднялся парень, явно на последней грани полутяжёлого веса, медленно пошёл мне навстречу, картинно на ходу разминая свою, похожую на бычью шею, так, что она хрустела. Мы пожали друг другу руки, сделали по два шага и развернулись друг к другу.

Мой напарник, примерно на голову выше меня, весь напряжённый, готовый схватить меня, задавить и куда-нибудь выбросить.

Своим видом не испугал меня, а я сумел притупить его бдительность своей напускной расслабленностью, а его секундное замешательство стоило ему через секунду быть поверженным и покоиться на своих лопатках, ощущая мой локоть на своих скулах, которыми он скрипел от досады.

Судивший нас судья просвистел в свисток и рукой показал: «Чистое туше».

Я поднялся, посмотрел на ожидающих своей очереди. На этот раз, их лица были удивлёнными, но спесь с них ещё не сошла.

– Кто следующий? – спросил Юра.

Поднялся крепыш, и медленно пошёл мне навстречу, явно, ощущая своё превосходство надо мной. Опять пожали друг другу руки, развернулись, и я не став изображать свою расслабленность, рывком прижался к крепышу, обхватив его руками и зашвырнул его через себя, но он стал на мост, и мне пришлось хорошо потрудиться, чтобы его лопатки прижались к ковру, лёжа на лопатках, уже потеряв сознание крепыш продолжал сопротивляться, а я еле растёр замлевшие свои руки, дивясь силе своего противника. Он действительно был силён.

Чуть отдохнувши, я опять вышел на средину ковра и посмотрел на ожидающих. На их лицах уже не было видно спеси и превосходства, на них читалось удивление и недоумение.

– Но кто, ребята, очередной? – спросил я. На этот раз у них разгорелся спор. Никто не хотел выходить, а Юра сказал:

– Боря, выбери любого! – я выбрал здоровенного обалдуя, которого про себя так назвал за его аристократический профиль и манеру свысока обращаться со своими друзьями. Он был хорошо сложен, накачан и по-видимому обладал необходимыми борцу силой и ловкостью.

Я указал на него. Он спокойно вышел ко мне, пожали друг другу руки, на лице моего противника не выражалось ничего особенного, и я не желая закончить схватку за несколько секунд решил повозиться с ним в стойке, а если повезет, то и в партере, чтобы проверить свою выносливость.

Руки у моего противника были несколько длинней моих и силы в них было достаточно. Поэтому добраться до его корпуса было трудно, но все же в какой-то момент его рука, обманутая моей, допустила мою до его правой лопатке, сделав быстрый подсед, я корпусом приподнял его, пытаясь броском завершить схватку, но к его чести, он выставил правую ногу и не упал на спину. Мне удалось поставить его в партер, но перевернуть его, я не сумел и пошёл на хитрость, желая проверить его на сообразительность, а себя на резкость. Немного расслабившись позволил ему работать сверху, а сам, с присущим новичкам привычкам отставлять локти и открывать подмышки, давая тем самым опытным борцам проводить приёмы с малой затратой сил. На это и купился мой противник, не понимая, какая сила таится в плечевых мышцах моих рук. Я сразу же понял, что противник мой купился и бесцеремонно, не подозревая, что ему грозит, обе свои руки всунул мне под плечи, намереваясь замкнуть свои ладони у меня на затылке. Что мне было и надо. Моментально включив свои мышцы плечевого пояса, я зажал его руки так, что они притянули к моей спине и так прижатую его грудь и тут же рывком перевернулся на спину. Его лопатки оказались на ковре так быстро, что судья сразу не среагировал, а руки моего противника, зажатые мною с отключенным кровоснабжением, так заболели у моего противника, что он взвыл, как зверь, а я не отпускал захват, так-как не было свистка судьи. Наконец, судья свистнул, я отпустил захват, но вой не прекращался, все спортсмены сгрудились у поверженного, подбежавший врач совал, орущему под нос нашатырный спирт, а все остальные растирали ему посиневшие руки.

– Боря, хватит! Так ты мне всех моих учеников выведешь из строя, или они усомнятся в своих способностях! Скажи, что ты решил с соревнованиями?

– Пока ничего, Юра! Надо подумать! На них ведь будут не только твои ученики! Кстати сколько среди твоих учеников мастеров спорта?

– А все трое, с которыми ты встречался только что! На следующий день после окончания самоподготовки, Юра зашёл за мной, и мы пошли в кофе поговорить за чашкой кофе. Он рассказывал мне о своих трудностях в работе, о нехватке квалифицированных тренеров:

– Сейчас в организациях Министерства обороны оклады их маленькие, а по возрасту, они уже задумываются о грядущей пенсии, которая из-за малого оклада будет не высокой, а оклады тренеров в других спортивных организациях в разы больше, и они перехватывают и переманивают к себе самых лучших! Хорошо, хоть Солнечногорск находится в таком райском месте, что местные покидать его не спешат, однако многие убежали от меня в московские спортивные общества, так-как до Москвы максимум полтора часа езды на электричке! Даже сейчас у меня в штате не достает четыре тренера в том числе и по классической борьбе, а я в силу занятости не могу уделить борцам достаточного внимания! Поэтому ты видишь какие они есть! Соглашайся участвовать! Начальник курсов тебя освободит, если не от занятий, так от самоподготовок точно! А за две недели до начала освободит тебя от всего, а пока ты будешь тренироваться сам, потренируешь и моих ребят, которые за последнее время распустились без твёрдой руки, а я до них фактически добраться не могу! Помоги, Борис! И к тому же ещё раз самоутвердишься! Я тебя хорошо знаю, самолюбие у тебя превыше всего. Давай по рукам!

Мы пожали друг другу руки, в знак моего согласия. А на следующий день на Доске приказов и объявлений висевшей у дежурного по курсу появился приказ начальника Курсов о моём освобождении от всех занятий на Курсе для подготовки к окружным соревнованиям.

Все с сожалением осознали, что теперь будут сложности с подготовкой к контрольным занятиям и оформлением карт, и вся нагрузка по этому вопросу легла на плечи моего напарника капитана Ефременко. А мне в связи с этим пришлось тренироваться и одновременно тренировать курсовых борцов, которые длительное время были без тренера, и кроме физической силы толком ничего не отрабатывали и забыли, что такое дисциплина на спортивной тренировке. Поэтому в первые дни, я постоянно натыкался на сопротивления, не согласия и не желание вписываться в мою канву тренировок по совершенно не знакомому им способу.

Одни не соглашались по количеству времени, отводимого мной на физику, вторые противились изменению своих не правильных навыков в проведении приёмов, третьи недовольные моими уравнительными методами обращения с ними, не зависимо от их возраста и спортивных заслуг.

Зная всё это и помня, что, когда-то и я был таким же их выкрутасы к сердцу не брал и значения особого не предавал, уверенный в том, что терпение и труд-всё перетрут! Так и получилось.

Примерно через полторы – две недели, я ощутил, что у меня в руках крепкий, но податливый моей воле материал, прекративший малейшее мне сопротивление. Потому, что увидели на практике, что мои методы и железная дисциплина приносит для них неожиданно весомые и результативные плоды, как в физической силе, так и в качестве и результативности приёмов.

Пребывая на тренировку, переодевшись, они уже никогда не позировали перед остальными спортсменами, надувая свои мышцы и принимая олимпийские позы. Каждый, познав, чего он стоит, умерил свою спесь и стал, как все. Это было на руку всем.

Тренировки шли полным ходом. Мне не хватало для отработки приёмов новых спарринг партнёров, так-как мои ребята уже познали давно друг друга и не ожидали ничего нового при организованных мною поединках.

Я попросил Юру, что-либо придумать, объявив об открытом ковре и привезти из соседних гарнизонов лучших борцов, которые бы взбудоражили моих подопечных. Юра пообещал и буквально за восемь дней перед началом окружных соревнований, мы провели открытый, довольно представительный по участникам открытый ковёр.

Конечно же мои подопечные все схватки выиграли, однако, наблюдая за каждым мне удалось выявить недостатки и недоработки над каждым.

После этих соревнований мои ребята чуть не повторили прежние в плоть до походки и поз, однако перед первой же после соревнований тренировкой, я учинил им такой разбор, что многим не хотелось поднимать от пола глаза потому, что каждое их упущение было приукрашено мною так, что слышать об этом никому не хотелось и повторять это было стыдно.

В конце разбора, чтобы подбодрить раскисшее воинство, я объявил:

– Победителей не судят и, я вами, мужики, доволен! Однако, учтите всё, что я сказал! А на тренировках, я вам всё это вспомню с пристрастием каждому!

Настал день окружных соревнований, на который прибыло более чем триста шестьдесят спортсменов борцов и около двухсот шестидесяти штангистов. Это были спортсмены не ниже первого разряда, а в каждой весовой категории борцов насчитывалось по три и более мастеров спорта.

Началось соревнование 24 февраля 1965 года с общего построения торжественной речи нашего начальника Курсов генерала Армии Крейзера. Продолжалось соревнование пять дней. Формула соревнований у борцов была олимпийской, проигравший выбывал.

Мне и моим подопечным по жребию выпали довольно неудобные противники в основном мастера спорта и перворазрядники с большим опытом и стремлением на этих соревнованиях набрать очки на присвоение мастеров спорта. Первый круг, я и мои подопечные прошли без потерь, мне достался мастер спорта из Можайска Голованов, здоровенный детина с длиннющими и сильными ручищами, как у орангутанга, который ринулся на меня, издав индейский клич, и схватив меня за плечи стал толкать меня под себя, мои руки не доставали его и могли зажать только его бицепсы, но это ничего не давало, и я помог ему, поддавшись его стремлению затолкать меня в партер. Быстро присел, от неожиданности орангутанг ткнулся лицом в ковёр, а я, ухвативши его торс руками благополучно перевернул его на лопатки так быстро, что он не успел среагировать и стать на мост.

Судья, свистнув, прекратил схватку, рукой показал туше и в знак моей победы поднял мою руку. Обнявшись с Головановым, мы вышли с ковра, он пошёл зализывать свою неудачу, а я пошёл смотреть, как идут дела у моих подопечных.

Следующий день соревнований был тоже удачным, все мы, за исключением нашего Вани в наилегчайшем весе выиграли. Мне достался высокий, перворазрядник, ничем не выдающийся, без рельефных мышц, не загорелый и на внешность скромный.

Из своего опыта я знал, что такие ребята внешне хлипкие могут оказать такое неожиданное сопротивление, что с ними приходится изрядно повозиться. И не ошибся.

На первой же минуте, я понял, что парень обладает недюжинной силой и довольно неплохо отработанными приёмами, которые умеет применять без подготовки, переходя с одного не удавшегося на другой. Его реакция на мои действия была моментальной и правильной.

Конечно же в первых двух раундах, он не смог заработать на мне ни одного очка, однако и я не смог противопоставить ему, а в третьем раунде мне надо было победно завершать схватку, чтобы не терять свой авторитет среди своих подопечных, и я поставил всё на силовые приёмы. После первых двух захватов за шею и руку, мой противник почувствовал в плече вывих и поднял руку, а его тренер замахал белым полотенцем. У бедолаги было вывихнуто плечо и сломано предплечье.

В третий день проходили полуфинальные схватки, и опять наша команда была на высоте. Выиграв все кроме двух схваток в тяжёлом и среднем весе. Таким образом, став кандидатом на первое командное место в Московском Военном округе. На второе место претендовала команда общевойсковой академии, а на третье команда академии бронетанковых войск.

Перед началом третьего дня, Юра сообщил мне и просил передать всем борцам:

– Начальник курсов следит за нашими результатами и пока доволен ими, а завтра на финальные схватки придёт болеть сам за наших!

Контингент на полуфинальные встречи собрался солидный, преобладающее большинство были мастерами спорта и опытными перворазрядниками.

Мне достался мастер спорта Веточкин Женя из военнополитической академии. Так случилось, что и на полуфинал пришёл болеть генерал Армии Крейзер, уселся, как раз против ковра, на котором была назначена моя встреча с Веточкиным, и это накладывало, как неудобство, так и ответственность. Надо отдать должное Веточкину, он с места в карьер без разведки и толканий сразу предложил бескомпромиссную силовую борьбу в стойке, в чем и ошибся потому, что мы были одинакового роста, веса и примерно одинаковой силы. Но его напористость в первом раунде увенчалась успехом, ему удалось в конце раунда поставить меня в партер, заработав одно очко.

На перерыве, я подумал, что тянуть и ожидать от него ошибок не стоит, и надо его провоцировать, авось повезёт!

Во втором раунде, я специально позволил ему перевести себя в партер и, отставив локти спровоцировал его на приём «Нельсон». Увидев мои локти, он не стал раздумывать и ожидать и, как щука на живца рывком всунул свои сильные руки под мои плечи. Я только успел подумать: «– ну всё, Веточкин, тебе конец!». Но мышцы моего плечевого пояса сработали быстрее чем появилась эта мысль, а в такт мышцам сработало всё тело, перевернув Веточкина на лопатки.

Судья прекратил схватку, показал чистое туше и поднял мою руку. А Веточкин растирая свои руки с опущенной головой уходил с ковра, нарушив этикет и не пожал мне руку.

Финальные встречи проходили вечером после самоподготовки и поэтому спортивный зал был переполнен, болеющими за нас слушателями не только наших факультетов, но и иностранных, а их у нас было много. Здесь были немцы, кубинцы, сомалийцы, алжирцы, вьетнамцы, корейцы, монголы, болгары, чехи, венгры и ещё разные негровидные представители Африки, которые, казалось только, только спустились с баобаба и спрятали свой хвост, облачившись в русские тулупы, валенки и шапки выглядывали из-под которых своими широкими носами точь-в точь похожие на моржей только без бивней. Вся эта разношёрстная публика, как правило полгода, а некоторые год изучали исключительно русский язык после чего на русском изучали свои специальности.

В целом, мы не общались с иностранцами, но хорошие взаимоотношения у нас были с кубинцами и немцами.

К началу финальных схваток пришёл наш начальник Курсов генерал Армии Крейзер и пожелал финалистам:

– Удачной борьбы за первое место и не разочаровываться в случае неудачи, так-как все вы уже обеспечили себе минимум второе место в самом большом в стране Военном Округе!

А это, как он сказал очень много значит. Как всегда, схватки начали со спортсменов наилегчайшего веса. Все они проходили на одном Центральном ковре.

Несмотря на большую вместимость зал был переполнен. Здесь были не только слушатели и преподавательский состав, здесь присутствовали представители местной власти, общественных организаций и спортивных обществ. Вся эта масса людей болела так рьяно, что казалось от криков, свиста и других возгласов поднимется крыша и улетит потому, что всем нравилось, как резонирует издаваемый болельщиками шум.

Моя очередь была восьмая, и до неё, я смог просмотреть схватки четырёх своих подопечных. Мне достался мастер спорта из батальона служебного собаководства города Димитрова ветеринар Сливченко Егор, он был на пару лет старше меня, хорошо сложен, а его руки толстенные, как брёвна были перевиты прекрасно накаченными мышцами, его грудь и торс напоминали статую Аполлона.