Текст книги "Кавказ. Выпуск XV. Постижение Эльбруса"

Туристов на Кругозоре не было, зато там оказалось много рабочих-строителей, достраивающих на второй поляне Кругозора, находящейся на тридцать метров выше, небольшую гостиницу «Интурист», и возчиков-балкарцев, доставлявших на ишаках разные строительные грузы на Приют одиннадцати, неподалеку от которого сооружалось одноэтажное здание метеорологической станции.

Встретившие нас работник турбазы Витя Вяльцев и его друг Вася Андрюшко спросили, кто мы и куда идем. Выслушав наш ответ и узнав, что мы держим путь на Эльбрус, оба загадочно улыбнулись и предложили нам чаю. Мы выпили его с большим удовольствием и улеглись спать на отведенных нам топчанах, попросив новых знакомых разбудить утром пораньше. Снова улыбнувшись, они ответили, что завтра будет видно, и, пожелав спокойной ночи, ушли в свою комнату.

Заснули как убитые. Трудный переход и отсутствие необходимой тренировки дали себя знать. Казалось, что я только что заснул, когда кто-то стал трясти меня за плечо – это Вася тормошил поочередно то меня, то моих товарищей, приговаривая:

– Вставайте, сони, ведь уже два часа!

Нехотя приподнялись. Коля, протирая глаза, сонно спросил, почему здесь так светло в два часа ночи? Улыбнувшись, Вася ответил, что сейчас не ночь, а уже далеко за полдень! Пораженные этим ответом, вскочили и уставились на тикавшие на стене часы-ходики. Действительно, они показывали два часа, а за окном ярко светило солнце! Итак, мы проспали почти пятнадцать часов.

Смущенные происшедшим, огляделись. Кроме нас на турбазе никого не было. Где-то за окном слышалась перебранка возчиков, распределявших груз на ишаков для очередного вечернего «рейса» на Приют одиннадцати, в который, как сказал Вася, они пойдут перед заходом солнца. Загадочно улыбнувшись, добавил, что если желаем, можем пойти вместе с ними. Мы переглянулись друг с другом и опустили глаза, думая о том, что сил для продолжения дальнейшего пути у нас еще нет. Вася понял наше состояние и промолвил:

– Ну что же, отдохните еще, только поесть все-таки надо.

Мы с благодарностью и уважением посмотрели на этого скромного богатыря (почти двухметрового роста), которого балкарцы называли «Василий-тау», что в переводе означает «Василий-гора», они же называли его «Вася-полтора человека»!

Сколько же надо иметь жизненного опыта, чтобы по одному виду определять состояние людей!

Сходили за водой к ручью, протекавшему невдалеке несколько ниже Кругозора, умылись и, вернувшись на гостеприимную турбазу, «немного» поели, уничтожив при этом добрую половину своих съестных запасов. Витя и Вася, которых мы пригласили разделить с нами трапезу, как бы вскользь заметили:

– Ну вот, теперь все в порядке! Еще ночку отдохнете, сходите на Приют одиннадцати и – по домам! А на будущий год приезжайте снова, тогда и на Эльбрус сходите!

Смущенные, мы промолчали и ничего не ответили, но каждый в душе сознавал правоту этих слов и неизбежность отступления. Хозяева ушли, а мы, посовещавшись, решили посетить Приют одиннадцати и вернуться в Москву, с тем чтобы после тщательной подготовки приехать сюда на будущий год. Об этом решении сообщили Васе, который одобрил его и сказал:

– Завтра я пойду на Приют одиннадцати и с удовольствием возьму вас.

Итак, завтра выходим!

Поднялись в шесть часов утра, закусили и, надев предложенные Витей штормовые костюмы, тронулись к леднику Малый Азау, который предстояло пересечь. Вскоре после нашего выхода погода начала портиться: вершины Эльбруса, прекрасно видимые раньше, затянуло облаками, пошел снег, стало очень холодно; мы мерзли в своей легкой одежде и в душе благодарили Витю, который, предвидя непогоду, дал штормовые костюмы.

Поднялся сильный ветер. Все кругом вертелось и кружилось в снежном вихре. От тропы, недавно проложенной ишаками, не осталось и следа – ее замело снегом, видимости никакой, но Вася спокойно продолжал путь, каким-то внутренним чутьем определяя нужное направление. Три часа мы идем среди разбушевавшейся стихии и, по совести говоря, начинаем сомневаться в том, что мы на правильном пути, как вдруг прямо перед нами выросла гряда скал с одноэтажным зданием «Приюта одиннадцати». Наконец-то дошли и не заблудились! Но что это? Вася спокойно проходит дальше, беря несколько правее, и вот мы снова в белой мгле. Начинаем волноваться и спрашиваем Васю, куда он нас ведет?

– Потерпите еще немного, сейчас придем на Приют девяти, там у меня дела.

Вскоре опять совершенно неожиданно увидели новую гряду скал и почти готовое здание метеостанции. Строительные работы из-за непогоды временно прекращены, и рабочие отдыхают в палатках. Нас напоили горячим чаем, он был очень кстати: мы сильно промерзли.

На метеостанции познакомились с ее начальником Виктором Корзуном, который, покуривая трубку, рассказал об Эльбрусе и о тактике восхождений на его вершины. Мы узнали, что восхождению должна предшествовать не только физическая тренировка, но и изучение основ альпинизма; нужно научиться пользоваться ледорубом, кошками, веревками; знать способы страховки как себя, так и товарищей, знать опасности гор и уметь их избежать.

Погода не улучшалась, и хотя вершины Эльбруса были близко, увидеть их нам не удалось. Надо было возвращаться, чтобы засветло успеть добраться до Кругозора. Покинув уютные палатки, тронулись в обратный путь. Спускаться было намного легче – ветер дул нам в спину.

Спустились очень быстро. На Кругозоре стояла ясная, тихая погода, светило заходящее солнце и как-то не верилось, что в каких-нибудь двух-трех километрах отсюда бушует метель, что температура там намного ниже нуля, что мы там недавно были, страдая от холода и вспоминая наших товарищей, которые сейчас купаются в Черном море и изнывают от жары!

Вечером после ужина Вася напомнил нам о советах Корзуна и еще раз подробно рассказал, какое надо иметь снаряжение и продукты.

Оказалось, что крючья, молотки и, как он выразился, «разные там железяки» совершенно не нужны. Веревка понадобится только одна, но настоящая, альпинистская, палаток не надо, зато совершенно необходимо иметь хорошие альпинистские ботинки на триконях, теплые вещи, штормовые костюмы и ледорубы. Продукты должны быть высококалорийными, на пять-шесть дней.

Смущенно переглядываясь, мы думали о том, как нелепо и смешно выглядели в пути, обвешанные совершенно ненужным металлическим снаряжением и своими бельевыми веревками!

Последняя ночевка на Кругозоре прошла более удачно, чем первая. Мы прекрасно отдохнули и выспались, позавтракали остатками своих продуктов и, провожаемые безобидными шутками гостеприимных хозяев, тронулись в Тегенекли. Рюкзаки стали намного легче – продукты съедены, часть железа выброшена. Злополучный вымпел больше не развевается на Колином рюкзаке – он его спрятал до будущего года.

Уже в сумерках, недалеко от Тегенекли, не сговариваясь, замедлили шаг и на турбазу пришли в полной темноте – стыдно возвращаться побежденными! Не так мы представляли возвращение. Не думали, что Эльбрус не только не пустит нас на вершину, но и скроется от нас, когда подойдем к нему близко.

Потихоньку, стараясь не поднимать шума, возвратили владельцам взятое у них снаряжение и рано утром, избегая попадаться кому-либо на глаза, на попутной машине выехали в Нальчик.

Так безрезультатно, но зато поучительно закончилась моя первая попытка восхождения на Эльбрус, после которой я дал себе слово обязательно в будущем году, во что бы то ни стало, подняться на этого двуглавого великана, доминирующего над всеми горами Кавказа.

В то время я и не предполагал, что волею судьбы все дальнейшие годы моей жизни будут связаны с горами.

Кавказ предо мною!

Вскоре после возвращения в Москву меня и многих ребят завода «Каучук» мобилизовали на строительство Московского метрополитена. Первая линия метро почти вся была сооружена открытым способом, улицы и площади, под которыми она проходила, представляли собой громадную стройплощадку, огороженную высоким добротным забором, где круглосуточно рылись глубокие траншеи для прокладки будущих тоннелей. День и ночь, мешая уличному движению, сновали грузовики, вывозя вынутый грунт, доставляя бетон и всякие строительные материалы.

Мне довелось работать на шахтах «Арбатского радиуса», находившихся между Манежной и Смоленской площадями.

В середине 1934 года, после травмы, полученной при обвале породы в шахте, меня не допустили до подземной работы, и врачебная комиссия порекомендовала мне поездку на юг для окончательного укрепления здоровья. Я решил поехать на Северный Кавказ в уже знакомую мне Кабардино-Балкарию.

И вот я снова в горах!

Неподалеку от туристской базы «Тегенекли» раскинул свои палатки старейший в Советском Союзе, основанный еще в 1931 году московскими киноработниками учебный альпинистский лагерь «Рот-Фронт». Там я и сделал первые осмысленные шаги в альпинизм.

Работал в лагере электриком-киномехаником. Вращаясь среди альпинистов, все время находился под впечатлением от разговоров о сложных походах по неизвестным местам среди загадочного царства снегов и вечного безмолвия, о покорении горных вершин разной категории трудности[66]66
  В альпинизме все вершины разделены на шесть категорий трудности. Первая категория самая простая, а шестая самая сложная; кроме того, каждая категория подразделена на соответствующие подгруппы «а» и «б».
  Перевалы разделены на три категории сложности с такими же подгруппами.


[Закрыть].

Впервые приобщаемые к альпинизму проходили горную подготовку под руководством инструкторов альпинизма, окончивших специальные школы, одна из которых находилась неподалеку в ущелье Адыл-су. Обучение велось по единой программе, в нее входили теоретические занятия по изучению «азов» альпинизма, закрепляемые впоследствии горным походом и восхождением на зачетную вершину 1–6 категорий трудности. Самыми популярными зачетными вершинами в те годы являлись горы Джан-туган и Эльбрус.

В свободное время я изучал теорию альпинизма и готовился к тренировочному походу. Этот первый поход остался в моей памяти на всю жизнь.

…В начале августа 1934 года в составе большой колонны, руководимой инструкторами, я вышел в перевальный кольцевой, четырехдневный поход по маршруту: лагерь – перевал Донгузорун – Сванетия – перевал Бечо (Юсенги) – лагерь. Мы были снаряжены, как заправские альпинисты: у всех хорошие высокогорные ботинки, подбитые триконями, штормовые костюмы, ледорубы. В увесистых рюкзаках несли пятидневный запас продуктов, палатки, спальные мешки, веревки, посуду и прочее.

Лагерь покинули во второй половине дня, рассчитывая к вечеру прийти на Северный приют под перевалом Донгузорун, расположенный несколько выше небольшого горного озера, в зоне альпийских лугов, чтобы успеть засветло приготовить себе ужин и устроиться на ночлег.

Пятнадцать километров прошли за четыре часа без каких-либо дорожных происшествий. С уважением смотрели на грозные двухкилометровые стены вершин Донгузоруна и Накра-тау, «замыкающих» ущелье. Придя на место ночлега, дежурное отделение приготовило ужин, который мы быстро уничтожили, и улеглись спать в здании «Приюта».

Ночью нас часто будили обвалы, гремевшие на склонах Донгузоруна. Перед рассветом проснулись от какой-то возни снаружи. Бросились к окнам и ахнули. Ишаки вырывали друг у друга наши рюкзаки, оставленные нами на улице, и с завидным аппетитом уничтожали хлебно-крупяные запасы. Мы выскочили из дома и с трудом отогнали непрошенных «гостей». Оказалось, что большая часть продуктов съедена, а те, что остались, в пищу не годятся!

Удрученные происшедшим, с понурыми головами, стоим перед инструкторами и молча выслушиваем заслуженные упреки и обвинения в недисциплинированности. Ведь нас еще с вечера предупреждали о том, чтобы рюкзаки спрятали в помещение. И вот теперь наступил час расплаты. Начальник похода Володя Кабанов объявил, что дальнейший путь немыслим из-за недостатка продуктов и надо возвращаться в лагерь. Кончилось тем, что мы упросили наше «грозное начальство» продолжать поход.

Это происшествие несколько задержало выход на перевал. Позавтракав холодными консервами и остатками хлеба, тронулись в дальнейший путь. Без особого труда преодолели подъем по небольшому леднику и вскоре очутились на перевале Донгузорун, имеющем высоту 3203 м – впереди на юге еще неизвестная нам Сванетия, а позади, на севере, Кабардино-Балкария.

Спустившись с перевала, к вечеру пришли в первое сванское селение Накра. Здесь удалось купить килограммов двадцать горячих хачапури (пшеничные лепешки, начиненные сыром). Уложив их в рюкзаки, прошли дальше селения и, разбив в стороне от дороги палаточный лагерь, улеглись спать, предварительно утолив голод частью сохранившихся запасов и вкусными хачапури.

Наутро, свернув свой лагерь, спустились в Ингурское ущелье, в селение Дизи. От него начинался небольшой подъем, продолжавшийся до самой «столицы» Сванетии – селения Местия. Мы шагали по пыльной колесной дороге – автомашины туда еще не ходили, и подавляющее большинство сванского населения не имело о них ни малейшего представления.

Только к вечеру за очередным поворотом дороги показалась Местия. Это большое и живописное селение расположено на террасах рек Тюибри и Мульхра. Растительность богатейшая. Очень красивы старинные сторожевые башни с бойницами, их очень много, в некоторых еще живут сваны. Когда-то в них укрывалось от врагов все население Местии и башни превращались в неприступные (по тем временам) крепости.

Здесь мы увидели езду на санях… летом! Оказывается, что засеянные поля находятся не только на равнине, но и высоко в горах, и спуск с крутых, зачастую каменистых склонов возможен только на санях, из-под которых от трения летят искры. Колесный транспорт здесь непригоден. Кстати, первым колесом, увиденным жителями Сванетии, оказалось колесо… самолета Р-5, впервые приземлившегося в этих краях в 1928 году.

Недалеко от Местии, на большой поляне, расчищенной от камней, расположился горный аэродром. Маленькие самолеты совершали свои рейсы над горными хребтами Закавказья, в Кутаиси, Сухуми, Тбилиси и некоторые другие города Грузии. Основным же транспортом оставались лошади, быки и ишаки.

На осмотр окрестностей и минеральных источников ушел весь остаток вечера и почти половина следующего дня. Полные новых впечатлений, мы пошли «домой» – в Баксанское ущелье Кабардино-Балкарии. Вначале перевалили в соседнее ущелье Долры, перейдя легкий колесный перевал Гуль, с которого открывался прекрасный вид на грозную красавицу Сванетии – вершину Южную Ушбу, затем начали подъем к перевалу Бечо. По пути к нему еще раз переночевали в палатках, установленных на последней в ущелье лесной поляне.

На пятый день, пройдя Южный приют, начали подъем к перевалу. Осторожно преодолели изобилующий трещинами небольшой ледник Керунда, последний скальный участок, и вышли на перевальную точку перевала Бечо, находящуюся на высоте 3375 м. Бросив прощальный взгляд на покидаемую Сванетию, начали спуск. Вначале он шел по снежнику, но вскоре перешел на ледник. Продолжая спуск, подошли к крутому ледяному сбросу под названием «куриная грудка». Это место оказалось не таким страшным, как многие его себе представляли.

Вскоре показался домик Северного приюта, недалеко от которого встретили большую группу туристов, идущих к Черному морю. Пожелав им счастливого пути, мы, не остановившись на приюте, продолжали спуск по ущелью Юсенги, у начала которого находился конечный пункт нашего многодневного похода – альпинистский лагерь «Рот-Фронт».

Встретили нас в лагере очень торжественно, сердечно поздравили, но одновременно крепко поругали за «ишачью эпопею» на Северном приюте, которая едва не сорвала наш поход.

Следующие три дня отдыхали и одновременно тщательно готовились к зачетному восхождению на Эльбрус. Начальник будущего похода, Володя Кабанов, вместе с инструкторами детально и требовательно проверили наше снаряжение. Врач лагеря, Володя Филиппов, провел последний медицинский осмотр, в результате которого трех участников, перенесших недавно простудные заболевания, отстранил от похода и оставил в лагере.

Итак, идем на Эльбрус! Настроение приподнятое, никто не сомневается в успехе! Все находятся в хорошей спортивной форме. Только бы не подвела погода! Пока на небе ни облачка, и в ближайшие дни ухудшения погоды не предвидится.

Опять повторяется пройденный мной еще в прошлом году путь на Кругозор. Но сам я уже не тот! Если первый раз мы отправились на восхождение вслепую, то теперь знали очень многое.

На Кругозор пришли задолго до захода солнца. Нас встретил гостеприимный Вася. Увидев меня, сказал улыбнувшись:

– Ну вот, Володя, теперь-то ты поднимешься на Эльбрус! Вам везет с погодой, да и инструктора опытные, им не впервой подниматься на макушку кавказского великана!

Его слова оказались приятным сюрпризом – ведь я и не предполагал, что Вася меня помнит, мало ли нашего брата прошло через его руки! Поздоровались и разговорились. От него я узнал, что еще в прошлом году, в целях контроля за восхождениями и путешествиями, в районе Приэльбрусья обкомом партии и ОПТЭ Кабардино-Балкарии были проведены краткосрочные курсы (сборы) эльбрусских проводников, начальником которых был А. Ф. Рожновский, а руководство учебной частью было возложено на москвича Н. А. Гусака. Отныне только тем, кто их окончил, будет предоставляться право сопровождения на Эльбрус спортивных альпинистских групп как советских, так и иностранных.

Кроме Вити Вяльцева и Васи Андрюшко на них были: москвич Андрей Петров, некоторые альпинисты из Нальчика, а также коренные жители гор – знаменитые балкарские проводники Сеид Хаджиев, Юсуп Тилов, молодежь Наны и Исмаил Джаппуевы, Таукан, Наны и Лукман Хаджиевы, два Ибрагима – Толгуров и Беппаев, Хусейн Залиханов, Чомай Уянаев, Даут Атабаев и некоторые другие. На курсах были и кумык Али Куватов, а также жители Сванетии братья Габриэль, Бекно и Виссарион Хергиани, Чичико Чартолани и Максиме Гварлиани.

Вася рассказал, что после окончания курсов он, Коля Гусак, Андрей Петров, Али Куватов и братья Хергиани, впервые в истории гор, глубокой зимой на лыжах перешли через перевал Бечо в Местию. Погостив несколько дней у Хергиани, уже без них, возвратились в Баксанское ущелье через Местийский перевал.

На следующее утро дежурное отделение поднялось в четыре часа утра, чтобы к подъему, который назначен на шесть, успеть приготовить для участников восхождения сытный завтрак. Вскоре на плите уже булькала ароматная рисовая каша с мясными консервами, вскипело и какао. Наступило время будить сладко спящих товарищей! Прозвучал сигнал подъема. Все быстренько встали и хотели умыться, но инструкторы запретили это делать: умываться при восхождении не следует. При этом вы смываете жировую пленку, которая предохраняет лицо от обветривания и солнечных ожогов. Почистите зубы, промойте водой глаза, вымойте руки. Этого вполне достаточно для походной гигиены.

После умывания по «эльбрусской системе» приступили к завтраку, который оказался настолько вкусным, что нашим высокогорным «поварам» была объявлена благодарность.

Выслушав Васины напутственные слова, в полном составе вышли на Приют одиннадцати.

На голубом небе ни облачка. Прекрасно видны вершины Эльбруса. Они нас манят и зовут к себе! Мы любуемся ими, забыв про все окружающее. Но вот по колонне передана команда:

– Смотреть под ноги!

Это было весьма своевременно. Один из участников, зазевавшись, споткнулся о камень, упал и сильно ушибся, до крови ободрав колени. Вынужденная остановка. После оказания пострадавшему медицинской помощи и соответствующего внушения снова тронулись в путь.

Чтобы не провалиться в трещины при переходе ледника Малый Азау, мы связались и благополучно его пересекли. Пройдя вторую и третью морены, вышли на крутой снежный склон, вскоре перешедший в один из ледников, спадающих с Эльбруса.

По леднику также шли в связках. За очередным перегибом на фоне белоснежных эльбрусских вершин увидели группу скал с одноэтажным зданием «Приюта одиннадцати», а несколько выше и правее на других скалах – здание метеостанции на Приюте девяти. Оказывается, горы обманчивы и скрадывают расстояние – мы идем уже более часа, а «Приют» почти не приближается. Только через два с половиной часа хорошего хода мы ступили на скалы, на которых он находится.

Семикилометровый путь от Кругозора одолели за шесть с половиной часов. Это нормально. Отставших и больных нет. Ссылаясь на отличное самочувствие, просим Володю выйти на вершину сегодня ночью, а не завтра, как намечено заранее. Он терпеливо объясняет, что это невозможно, необходимо пробыть на данной высоте не менее полутора суток, чтобы акклиматизироваться, дать время организму привыкнуть к разреженному воздуху высокогорья.

Мы продолжаем настаивать на своем. Но Володя тверд и непреклонен. «Выход сегодня – это залог неуспеха», – говорит наш строгий начальник и предлагает прекратить разговоры на эту тему.

Группа стала устраиваться на ночлег. Выяснилось, что в здании, оборудованном двухъярусными полками, может разместиться только сорок человек, а нас больше шестидесяти. Значит, кому-то придется ночевать в палатках. Желающих не оказалось – все «набились» в здание. Нашу захватническую политику быстро пресек Володя, приказав:

– Первому и второму отделениям разбить палатки!

От разреженного воздуха немного побаливала голова, ощущался легкий шум в ушах, резкие движения вызывали одышку и усталость, чувствовалась общая скованность. Дежурные быстро приготовили ужин, но мы съели его через силу – аппетита не было. После ужина, перед отбоем, захотели спеть что-нибудь, но оказалось, что и петь-то здесь трудно.

Инструкторы ободряют нас, утверждая, что к завтрашнему дню все пройдет и что эти явления вполне закономерны. Организм из-за кислородного голодания перегружен и пока еще не привык к разреженному воздуху. Вот единственная причина всех наших недомоганий.

Солнце быстро катилось к западу и скоро скрылось за вершиной Кюкюртлю – ближайшей соседкой Эльбруса. Сразу стало холодно и неуютно. Нагревшиеся за день скалы быстро остыли, и от прикосновения к ним мерзли руки. Температура падала все ниже и ниже. Наступила морозная ночь. Небосвод как бы приблизился – яркие, немерцающие звезды казались очень большими и близкими.

Наступило тихое, безветренное утро. Солнце только что вышло из-за зубчатых, далеких гор, косыми лучами осветив скалы. Холодно. Термометр показывает восемь градусов ниже нуля. От весело журчавших вчера ручейков не осталось и следа, так как таяние ледника, питавшего их, почти прекратилось.

После завтрака короткая беседа инструкторов и врача о необходимости «активной акклиматизации». Нельзя много лежать, надо делать побольше движений, побольше находиться на воздухе и заниматься физической работой. Все это принесет пользу и увеличит шансы в достижении вершины Эльбруса.

Выходим в тренировочный поход на скалы Приюта Пастухова, расположенные на высоте 4800 м. Вместе с нами и «больные», у которых еще не прошли недомогания. Колонну сопровождает врач с медицинской сумкой за плечами, наполненной всевозможными порошками, мазями, препаратами против «горной болезни»[67]67
  Горная болезнь возникает из-за недостатка кислорода. Ее наиболее легкие формы: быстрая утомляемость, полная апатия, нудная головная боль и кровотечение из носа. Наступает она у различных людей на разных высотах. Пока еще нет эффективного средства ее предупреждения. Лучший и единственный способ лечения – немедленный спуск заболевшего до определенной высоты, то есть до его «высотного потолка».


[Закрыть] и других заболеваний.

Путь на вершины Эльбруса лежит через скалы Приюта Пастухова по крутым ледяным склонам, покрытым снегом, только за седловиной он проходит по скальным участкам. Далеко от нас, где-то наверху, видна поперечная гряда скал Приюта, к которым мы и направляемся. Минуем метеостанцию, здороваемся с ее начальником Виктором Корзуном, знакомым мне еще по прошлому году, и с радистом Сашей Горбачевым, занимающимися заготовкой дров на зиму. Корзун приглашает на обратном пути зайти к ним в гости. Идти легко, снег еще твердый и пока не «раскис» от солнечных лучей. Наши ботинки, подбитые триконями, держат на нем отлично.

Самочувствие у всех хорошее. Только изредка кто-нибудь жалуется на головную боль. Тогда «на сцену» выступает врач. Он извлекает из сумки порошки и пилюли и пичкает ими «больных». Через три часа после выхода достигаем скал Приюта Пастухова. Конечно, никакого приюта здесь нет, кругом только лед, мерзлые скалы и белое безмолвие.

Во время отдыха выслушиваем критические замечания инструкторов и «медицины». В два часа дня покидаем Приют Пастухова и начинаем спуск к едва различимым далеко внизу домикам, предвкушая интересную беседу на метеостанции.

Нас встретили Корзун и Горбачев. Мы с большим удовольствием приняли их любезное предложение «попить кисленькой водички» (вода с клюквенным экстрактом). Пили вдоволь, сколько хотелось. После утоления жажды расселись на теплых камнях, и Корзун детально познакомил нас с панорамой Главного Кавказского хребта.

Долго любовались двурогой Ушбой, Шхельдой, Бжедухом, Уллу-карой, «забором» вершины Уллу-тау-чана, ледяным красавцем Сванетии Тетнульдом, далекой Безенгийской стеной и ее вершинами со Шхарой во главе, пятитысячниками Дых-тау, Коштан-тау и другими менее известными вершинами.

В заключение Корзун поведал о первом в истории зимнем восхождении на Восточную вершину Эльбруса.

– Я, – рассказывал Корзун, – еще в прошлом году дважды пытался подняться на Эльбрус зимой. Первый раз в январе. Но внезапно испортившаяся погода заставила меня и моего спутника Вячеслава Никитина вернуться на Кругозор, где мы зимовали. Вторично, уже в марте, я присоединился к группе москвичей, возглавляемой председателем горной секции ОПТЭ Алешей Гермогеновым. Эта попытка также закончилась неудачей. С большими трудностями дошли до седловины и из-за позднего времени вынуждены были там заночевать в палатках при сорокаградусном морозе. Погода стала портиться, и к утру поднялся сильный буран. На рассвете на наших руках скончался Алеша Гермогенов. Пришлось отступить. Спуск в непогоду был необычайно труден и опасен. Алешу в спальном мешке доставили на Кругозор, где и похоронили. Впоследствии выяснилось, что у него был врожденный порок сердца, а ведь во время подъема он почти от самого Приюта одиннадцати и до седловины один вырубал во льду ступени, по которым поднимались участники восхождения, не имевшие кошек. Он переутомился до невозможности, в результате больное сердце не выдержало такой нагрузки.

Только 17 февраля этого года мне и Саше Гусеву посчастливилось первыми подняться на зимний Эльбрус. Мы отлично подготовились и при слабом северном ветре – предвестнике устойчивой погоды – ночью вышли на штурм. Шли связавшись. Остро отточенные кошки надежно держали на ледяном склоне. Мороз больше тридцати градусов, но нам он не страшен – оделись тепло, вплоть до валенок. Прекрасная акклиматизация позволяла идти быстро, и только кошки на валенках часто «разбалтывались», иногда их приходилось перевязывать покрепче. Это вынуждало делать нежелательные остановки.

Рассвет и восход солнца изумительны по своей красоте. Зачарованные, долго любовались этим прекрасным зрелищем, забыв про мороз. От метеостанции и до седловины мы шли по чистому льду, соблюдая максимальную осторожность. Только на седловине вздохнули свободно – там лежал снег, и опасность срыва исключалась. Седловина пройдена. Последние метры подъема. На душе радостно и тревожно. Ведь мы первые из людей, покорившие зимой белоснежный великан – Эльбрус!

Мороз и леденящий ветер не дали возможности долго задерживаться на вершине. Окинув взором круговую горную панораму и полюбовавшись далеким Черным морем, оставили в туре записку о своем восхождении и начали спускаться к седловине.

При спуске нас ожидал сюрприз: обнаружили несколько фумарольных выходов сернистых газов, из которых поднимались легкие облака пара. Еще с метеостанции иногда приходилось наблюдать, как над Восточной вершиной в ясную и безветренную погоду появляются какие-то облака. И вот теперь эта тайна разгадана! Значит, «старик» еще не совсем потух. Значит, в его чреве еще не замерла вулканическая жизнь. Сфотографировав фумаролы, продолжали спуск и часика через два возвратились домой на метеостанцию…

Горячо поблагодарив хозяев за прием и интересный рассказ, группа рот-фронтовцев возвратилась на Приют одиннадцати для подготовки к ночному выходу, в необходимости которого убедились, спускаясь с Приюта Пастухова по раскисшему от солнца снегу.

Встали в двенадцать часов ночи. После завтрака и быстрых сборов в полном составе вышли на решающее восхождение.

Ночь стояла безветренная, светлая и лунная. Купол Восточной вершины отчетливо вырисовывался на темном небе. Мороз небольшой – минус шесть-восемь градусов. Идти по холодку легко. Тишина нарушается только командами инструкторов да поскрипыванием снежной корки, в которую при ходьбе врезаются острые трикони. На всякий случай в каждом отделении имеется пара восьмизубых, остро отточенных «кошек»[68]68
  «Кошки» имеют острые пятисантиметровые стальные зубья и служат для передвижения по твердому снегу или льду. Врезаясь под тяжестью тела в лед, они надежно удерживают человека на крутых склонах. Крепятся к ботинкам ремнями или тесьмой. На Эльбрусе «кошки» применяются редко, в основном поздней осенью и зимой.


[Закрыть] и взятые про запас веревки. Идем без связок, ботинки на триконях держат очень надежно.

Поднимаемся медленно, через каждые пятьдесят минут делаем короткие остановки, во время которых садиться запрещено – это расслабляет организм. Оставляем позади Приют Пастухова и идем все выше и выше, держа направление на скалы Восточной вершины. Почти перед ними поворачиваем влево, в сторону седловины.

Начинается рассвет. Встает солнце, озаряя ледяные склоны нежным розоватым светом. На западе на сероватом еще небе возникает громадная тень от Эльбруса. Усталость как-то забывается, и мы с интересом наблюдаем это редкое зрелище.

Солнце поднимается выше и выше, тень от Эльбруса начинает расплываться и вскоре совсем исчезает. Тронулись в путь, идти становится тяжелее, из-за недостатка кислорода затрудняется дыхание, остановки для передышки учащаются. Склон, по которому мы идем, очень крутой, и силы наши иссякают. Огибаем юго-западный гребень, спадающий с Восточной вершины. Крутизна подъема резко уменьшается, все облегченно вздыхают. Вот и домик приюта седловина. Высота 5300 м. Отставших нет, помогла акклиматизация. Самочувствие у всех нормальное, только ощущается физическая усталость и побаливает голова. С удовольствием располагаемся на объявленный начальником похода часовой отдых.

Ухудшения погоды не предвидится. Садимся завтракать, но есть почти никто не хочет – совершенно нет аппетита. Зато ужасно хочется пить! Немного утоляем жажду из фляжек, которые есть у каждого. Час отдыха пролетел быстро, и вот, оставив на седловине двух обессилевших девушек и опекавшего их врача, медленно начинаем преодолевать последние триста метров (по вертикали), отделяющие нас от вершины.

На это уходит два часа. Часто останавливаемся, а затем упорно идем к вершине по широкому, напоминающему морену гребню.

И вот вершина! Мы на «крыше» Кавказа! У каждого такое ощущение, будто целый мир лежит у ног. Все восторженно смотрели на вершины заснеженных гор, на обледенелое, сказочное зимнее царство.

Восточная вершина – это громадная неровная площадка, на которой может одновременно разместиться более тысячи альпинистов. Обойдя остатки древнего кратера, направляемся к сложенному из камней на высшей точке туру.