Текст книги "Российская литературная премия-2022. Том 1"

Но, кстати, в ресторане вы могли стать одушевлёнными куклами и больше сюда, ко мне, и туда, в ваш свет, уже не попали бы! Но вам повезло, обнаружилось родство! Кто же сыну не поможет? Вспомнилась месье Пастеру молодость, романтика, ощущение любви. Повезло. Ведь вы могли надолго здесь застрять.

– Это значит умереть? – спросила Мишель.

– Нет, застрять здесь – это впасть в длительную кому или летаргический сон… Возможны варианты, – неопределённо покачал пальцами Жак. – Кстати, вычислить вас мне кое-кто помог, – сказал водитель, отойдя от них к изгороди, за которой шумела река. – Не обижайте котов! Коты – они всегда и здесь, и там и могут нажаловаться. Больше добра, господа, и потом вам это зачтётся.

При этих словах Пьер покраснел и сморщился. Уж кто-кто, но он котов просто ненавидел.

«А при чём здесь коты? Словоблудие!» – подумал он.

* * *

– Итак, господа, – улыбнулся водитель, – времени у нас в обрез. Я тоже рискую. Поэтому всё должно произойти как можно быстрее. Вы обязаны выполнить моё задание, а я вас выкину через точку Мёбиуса в ваш мир. Всё просто и неопасно. Но очень нужно и мне, и этим несчастным. Или вы хотите снова пройти весь этот круг ада: с расстрелами, горящей церковью, криками, стонами?

– Нет! – вырвалось у обоих. – Что мы должны сделать?

Пьер и Мишель оглянулись, и у них по коже поползли мурашки, а руки и ноги потеряли способность двигаться. Вокруг них стояли израненные, обескровленные люди, многие были без конечностей, с вырванными кусками тела. Это были живые покойники! Потому что с ранами такого порядка прийти и стоять было бы невозможно! При этом они смотрели на всех троих и их глаза молили о помощи.

– Простите, господа, что пришлось прибегнуть к такому эффекту. Но если вы не согласитесь, то всё пойдёт снова по кругу. Несколько часов мирной жизни, потом приход солдат, расстрелы, взрыв, смерть и… воскрешение! Они видят каждый день повторение своего конца, а я вижу это вместе с ними.

– Но почему? При чём здесь вы и теперь уже мы? – Пьер и Мишель еле пришли в себя после той картины, когда люди на их глазах стали снова целыми и, посмотрев на них, ушли за изгородь.

– Дело в том, что всё это произошло из-за меня. В трагедии этого городка виноват я! Косвенно, конечно, но я! Ведь это я вытащил из машины немецкого офицера, все драгоценности, всё золото и, главное, золотую маску. Водитель грузовика и немецкие солдаты погибли, потому что мы, партизаны, подорвали машину, а солдат расстреляли. Из партизан выжил один я. Но мы не знали, что они везут в машине. А когда я увидел, то ахнул. Это были ящики с драгоценностями, которые награбили здесь немцы. Немцы отступали и торопились увезти свои трофеи. Грех было не забрать такие сокровища! Не оставлять же было всё это тому немецкому придурку генералу, которого мы захватили раньше.

Думал: «Счастливый, теперь сказочно богат! И всё одному!» Другие же партизаны погибли! Значит, весь улов мой! Спрятал я сокровища и смылся подальше, а то, что не смог, бросил в реку и закидал камнями. Я вернулся в деревню, когда всё уже кончилось, в сорок пятом. Откопал, попробовал сбыть, конечно, попался, сидел и вышел. А потом прожил до восьмидесяти лет и умер только в 2006-м. А теперь вот получил это! Наказание за грехи.

– Но вы же не знали, что потом сделают с городком! Почему вы должны нести это наказание? – спросила Мишель.

– Потому что не укради, не бери чужого! А последствия нужно рассчитывать всегда. Самые наши невинные желания могут обернуться проблемами для других. О, это целая наука. Но кто ж в ней копается? Святоши разве. Но я-то святошей не был, но и уж сильно сволочным – тоже. Просто так сложились обстоятельства. Повезло, я считал.

* * *

– Богатство так и ушло. Но маску я бросил в реку, про запас! Тем более что она была очень громоздкой и тяжёлой. Представьте, килограмм двадцать чистого золота! Её трудно было и хранить, и сбыть. Поэтому я спрятал её в реке и накидал на неё камни. Если вы достанете эту маску, принесёте её мне, а я положу её тому офицеру СС, который исполнял приказ по уничтожению городка, то это будет конец. Это будет той песчинкой, вернее тем куском золота, который переведёт мой пошатнувшийся баланс в нейтральное положение. Успокоятся все: и люди, которые больше не будут видеть повторение этих событий, и я, которому в наказание приходится всё это видеть вместе с ними и рвать на себе волосы от невозможности всё изменить! Сколько лет ещё это будет продолжаться? Вечность? Я так и думал! Но потом один очень сведущий человек сказал мне, что спасение есть! И это спасение – маска и вы!

– А почему вы сами не возьмёте эту маску? Вы ведь привезли нас туда, значит, знаете, где она. Это непонятно. Зачем вам именно мы? – спросила Мишель.

– Секрет прост. Если бы я знал, что меня ждёт здесь после смерти, я вытащил бы эту маску раньше, а я умер, прожив положенные мне годы, и даже не подозревал, во что мне это всё выльется. Да, я знал, что стало с этим городком, и даже ездил на развалины и в музей, но я не знал, что за причина, по которой немцы так поступили с жителями. И только здесь, на этом свете, попав в этот каждодневный водоворот кошмара, я всё понял. Немцы решили найти виновников и перепутали название городка. Мы, партизаны, были из города Орадур-сюр-Вер, а этот – Орадур-сюр-Глан! Звучит почти так же. Немцы искали сокровища, которые вёз в машине немецкий генерал. Генерала мы взяли в плен и казнили. Но немцев теперь больше интересовало золото. Стали допрашивать жителей, а они, естественно, ничего и никого не знали. Вот немцы и отомстили всему городку за то, что они не выдали партизан. Уж очень был разъярён генерал СС Ламмердинг. По его приказу унтерштурмфюрер СС Барт окружил город и разрушил его. Он и сейчас здесь, в Орадуре. Именно ему я и должен принести маску…

Вот поэтому и происходит этот кошмар. С одной стороны, жители – безвинные жертвы, с другой стороны – моя в этом вина.

Теперь, после смерти, я мечусь между жизнью и смертью каждый день. Вы представляете, что это такое – каждый день смотреть на слёзы, крики, стоны, на всю эту боль? Вот ад, месье, мадам! Настоящий ад! Правильно говорил нам наш пастор. Ад мы несём в себе. А теперь я не могу принести маску в этот мир, я уже мёртв. А вы ещё живы, и вы можете. Поэтому конец моих страданий за вами.

– Но мы не видели никакой маски! – вскрикнул Пьер.

– Я видела! – вышла вперёд Мишель. – Я знаю, где она. Вот, посмотрите.

Мишель достала фотоаппарат и, найдя кадр на дне реки, показала его водителю.

– Она, это она! – воскликнул водитель. – Теперь и я вижу её.

– Но как туда попасть? Нам ведь нужно выйти из музея и проехать к той набережной, где я сделала фото, потом залезть в воду, достать её и снова вернуться к вам. И ещё: каковы гарантии?

– А, какие гарантии, что вы вернётесь сюда? Вы, господа, – моя последняя надежда. Когда ещё мне попадутся такие пришельцы, которые и там, и здесь? Я ведь, как вы понимаете, тоже попал в эту петлю Мёбиуса. Кручусь от начала события до его конца. Десять лет одно и то же, одно и то же.

Мы с вами встретились в точке, где этот мир, потусторонний, пересекается с вашим. И теперь я сам через эту же точку смогу вернуться в тот мир, где все живут и умирают. Убежать отсюда, от этого наказания. Но я больше не хочу. Один раз я уже перешёл эту черту. Не очень было приятно. Болезни, ожидание смерти просто так, оттого что в голову приходят мысли о твоём возрасте и твоих болячках. А рядом друзья и родственники постепенно уходят, уходят, и ты остаёшься один и тоже ждёшь конца. Волнительно, знаете ли. Вы молоды, и пока ещё такие мысли к вам не приходили. Или всё-таки да? Тогда вы меня поймёте. Два раза переживать эту кутерьму я не хочу.

Поэтому попасть в точку и постараться вернуться в тот мой мир я не рискну. А мог бы совершить прыжок, сам добраться до реки и увидеть эту маску, вытащить её. Правда, неизвестно, чем бы это всё кончилось. Мог бы и снова в тюрьму попасть. Вариантов много.

Поэтому я через очень умных людей узнал об этом способе помочь и себе, и всем, кто здесь замешан. За шестьдесят лет оброс знакомыми. Так что один наш мудрец посоветовал, раз мне посчастливилось узнать, где эта точка, использовать вас для моей цели. И тогда уже всё. Мир, покой и вечное счастье. Но отсюда я ни ногой. На тот берег я тоже – ни-ни. Что там, я не знаю, а здесь… вы уже поняли, как здесь интересно жить.

– Какой же это интерес? – спросила Мишель.

– А ресторан «У Крокодила», а отель «Старый замок»? А Филипп? А мадам из поезда: рыженькая, чёрненькая и блондинка? И заметьте: интересно, загадочно и всегда хороший конец! Всё, что пожелаете. Я бы, например, сначала встретился со своими родителями, друзьями, а уж потом придумал бы другие сюжеты для своего параллельного воплощения.

Но если вы не согласитесь, то кроме Орадура я ещё буду каждый день переживать этот стресс от погони за вами и возможность аварии. Мало мне этого Орадура, теперь пожизненно переживать аварию. Это уже слишком. С утра – Орадур, к обеду – авария. Представьте!

Но, господа, мы слишком заболтались, – водитель поднялся с камня. – Завтра, в четыре утра, начнётся всё заново, к пяти вечера закончится, и в следующий промежуток всем будет хорошо. Но что означает «хорошо», если знаешь, что с утра тебя ждёт ад? Представьте, если бы каждый день вы обязаны были идти к дантисту сверлить зуб без наркоза. Да, всё кончается, но смогли бы вы спать, если бы знали, что вас ждёт новый приём у врача? И так много-много дней!

– Я бы повесился! – воскликнул Пьер.

– Так вот и я, посмотрев на этот кошмар несколько дней, готов был покончить с жизнью. Но одно плохо: повеситься я не могу! Здесь, на этом свете, я могу только видеть тот кусок своей жизни, который прожил, и наслаждаться, и разочаровываться, и переживать тот страх, который был в жизни. Ничего лишнего. Что принёс на этот свет, тем и пользуешься! Здесь я вечный!

Поэтому нас и учат: не греши, не делай гадости. Живи так, как хочешь, чтоб с тобой поступали. Слушал бы я пастора, не мучился бы сейчас. Да кто ж знал? Я и не думал, что у моего поступка будут такие последствия.

Но о чём мы? Время-то идёт. Смотрите: уже пять часов дня! Пройдёт ночь, а утром всё снова! Нет, я прошу вас: успейте сделать это сегодня. Вы должны пообещать мне, что сделаете всё так, как я скажу. Вы пройдёте по огородам, потом спуститесь к реке и пройдёте по берегу до того самого места. Но вы можете его не узнать. Поэтому я буду рядом. Только не идите на другой берег, даже если вас будут туда звать и обещать всё что угодно. Это – ваша смерть. Помните все эти рассказы про лодочника, который перевозит путников? Да-да, всё это правда. Это граница. Туда можно, обратно нельзя! А здесь вы в безопасности. Здесь я вам помогу! А чтобы вы не сбежали, должны раздеться полностью.

– Что за чушь?! – воскликнул Пьер.

– Н-да, господа, чтобы вам не соблазнилось взять масочку и смыться. Голыми не смоетесь. Разрешаю остаться в нижнем белье, и только.

– А если там глубоко? Как мы достанем с глубины? И мы её дотащим? Сколько в ней килограммов?

– Для вас, господа, не будет ни тяжести, ни глубины. Вы же здесь гости и ещё не умерли. Поэтому ныряйте, падайте и нарывайтесь на пули, вам ничего не будет. Будет только, если вы соблазнитесь и переберётесь на ту сторону. Это всё! И тогда я вам уже не помогу! И никто не поможет.

– Да, но как наши Мадлен и Полетт? – вдруг вспомнил Пьер. – Что они там делают и что думают?

– Да вот они, не выдержали и пошли вас искать в музей. Вон они, сидят в лодке. А мой приятель Клаус их стережёт. Вроде бы катает. И, к слову, если вздумаете меня обмануть, то лодочка так и поплывёт на ту сторону. И уж потом, простите, вы будете каждый день видеть этот свой промах и мучиться мыслью, что это вы отправили их на тот свет, когда умрёте насовсем! – засмеялся водитель.

Пьер и Мишель посмотрели в ту сторону, куда их направил водитель, и на себя, почти что голых.

– Представь, если мы наткнёмся на людей? – со смехом сказала Мишель. – Скажут: они что, того, идиоты? Конечно, во сне и не такое бывает. Мне несколько раз снилось, что я без одежды. И мне было так странно, что я вдруг посреди улицы иду голая! И я во сне стараюсь прикрыться и не могу понять, как могла оказаться в таком положении. Вот и сейчас будет так же.

Водитель исчез за изгородью с их одеждой, и только тогда Пьер вспомнил, что у него там остался пистолет. Он хлопнул себя по лбу.

– Идиот, точно идиот! – произнёс он с досадой.

На душе стало пренеприятно. Он даже растерялся от этой мысли, чувства зависимости от обстоятельств и своей собственной легкомысленности.

– Ты чего сник? – спросила Мишель, находясь в более бодром расположении духа.

– Пистолет, – обречённо махнул рукой Пьер. – В брюках остался пистолет! Я не имел права отдавать его другому человеку!

– Не мучайся. Ты забыл, что мы не в нашей жизни, а во сне. И пистолет твой потерян здесь, а там он лежит у тебя в кармане. И брюки на тебе. Нам бы, главное, проснуться.

– Ты права, – немного взбодрился Пьер. – Но вдруг нам он ещё пригодится? Всё-таки маска-то золотая! Вдруг найдутся новые охотники, только теперь не за нами, а за маской! Трудновато нам придётся! И голые, и безоружные!

Мишель рассмешило это признание.

– Пойдём, может быть, нам повезёт и мы найдём верёвку с бельём, – предложила Мишель. – Лето, бельё сушат на улице. Вон вдали домишки видны. Быстрее сделаем, быстрее вернёмся. Меня уже всё это тяготит. Хочу домой. Надо же! А мне повезло! – воскликнула Мишель, нагнувшись к камню. – Он сумочку мою забыл взять! Она лежала на надгробии. Ура! – Мишель надела сумочку на плечо. – Почти что накидка! – посмеялась она.

Не те место и обстоятельства, когда можно было наслаждаться видом обнажённой женщины. Не те! Пьер пошёл первым, тем более что в случае опасности он просто обязан был первым подставить себя! Он же был месье и жандарм!

К их счастью, первые метры пути проходили по местности, заросшей огромными лопухами. Пьер сорвал парочку, и это уже было более прилично. Метрах в пяти от них прошли какие-то люди, но, к удивлению, они совершенно не среагировали на их странный вид. Пьер и Мишель довольно быстро прошли метров сто и тут увидели, что теперь-то настал самый неприятный момент. Им надо было пробежаться по асфальту небольшой улочки, где стояли редкие здания и на верёвках висело сохнущее бельё! А там были окна! И улица с людьми!

– Надеюсь, это не грех и лучше взять чужое, чем выглядеть придурками, – сказал Пьер и снял с верёвки парочку маек, а Мишель, быстро сообразив, стащила двое брюк.

Они снова убежали в лопухи, довольные, что остались незамеченными, и быстро оделись. Как ни странно, вещи оказались вполне подходящими их размерам и могли сойти за одежду людей, вышедших копать картошку или собрать мусор возле дома. Они смело пошли по асфальту.

– Ещё туфли! – вспомнили они.

Ноги их были босые! Это могло также вызвать удивление. И, кажется, прохожие стали обращать на них внимание и перешёптываться, кивая на их глупый вид своим собеседникам.

«Где же взять ботинки?» – снова пронеслось в голове Пьера и Мишель.

– Смотри, – дёрнула Мишель Пьера, когда прохожие прошли мимо них. Они увидели мусорные баки, из которых выглядывали старые кроссовки и сандалии.

– Вот хо-ро-шо! – обрадовался Пьер. – Тебе – сандалии, мне – кроссовки. Ничего, что рваненькие, зато подмётка есть!

Теперь они чувствовали себя увереннее. Всё было почти нормально. Они идут заниматься какой-то не совсем чистой работой. Не на праздник же!

– Действительно, что мы так нервничаем? Мы идём к реке и должны взять лодку. Всё логично. Мы идём ловить рыбу, может, и с ночёвкой, вон на том островке! – объяснила эту ситуацию Мишель. И Пьера это вполне устроило.

Расправив плечи, они свободно направились по тропинке, предвкушая, как ловко они провели Жака. И всё было бы хорошо, если бы не этот крик.

– Эй, вы, а ну-ка стойте, сейчас я вызову полицию, ворюги! – услышали они веский голос женщины. – Ничего нельзя повесить, уже на старое бельё покушаются!

Пьер и Мишель послушно остановились. И обернулись на голос. Их головы снова немного вжались в плечи, потому что вокруг стали собираться прохожие.

– Мадам, мы заплатим вам… мы были вынуждены… войдите в наше положение… – забормотали они наперебой.

– Войдите в положение! – передразнила их женщина. – Положение! Я за эти вещи платила по десять евро! Платите сорок евро, если взяли. И за ботинки – тоже…

– Но ботинки… – хотел вставить Пьер.

– Ну и что, что я их положила в помойку? А может быть, я передумала бы и взяла б их обратно? Платите ещё… ладно, – пошевелила мозгами дама. – Платите ещё пять евро. Недорого за такой костюм. Полный комплект!

Пьер хотел порыться в карманах, но вспомнил, что он в чужом белье.

– У нас сейчас нет, наши костюмы у нас забрали… Но мы вам принесём чуть позже…

– Забрали? Ограбили, что ли? – усмехнулась криво женщина. – А, вон там? – Женщина нахально взяла сумочку, висевшую на плече Мишель, и, открыв её, стала копаться в кармашках. Но ничего, кроме пластиковой карты, она там не нашла.

«Хорошо, что я кулончик надела на себя!» – подумала Мишель, прикрывая его своими длинными кудрявыми волосами и благодаря Жака за совет.

– Ну почему?! – запричитала женщина. – Хоть один евро! Вы должны у меня купить что-нибудь! – воскликнула она.

– Зачем вам это? – удивился Пьер.

– Потому что тогда я убью двух зайцев! Во-первых, я получу с вас деньги. Во-вторых, я на них куплю у кого-нибудь очень дорого что-то дешёвое. Значит, я добровольно потеряю выгоду!

– Ещё одна ненормальная, – шепнул Пьер Мишель. – Зачем вам покупать что-то дешёвое дороже? Обычно бывает наоборот.

– Зайдём в дом, – властно сказала женщина, обернувшись на прохожих. – Если я не пожадничаю и отдам больше, то мой ад от пребывания здесь кончится. Понимаете, мне трудно не жадничать. Вот вы. Вы взяли всё то, что должно быть на помойке, а я к вам пристаю и заставляю заплатить. При жизни я была обманщицей и перепродавала втридорога и не всегда качественные вещи, – сообщила им женщина, когда они вошли в дом.

«Ах вот что! – поняли оба. – Ещё одна попала в круговорот. И тоже отбывает здесь повинность?»

– А что, это был грех? Они же сами покупали! – воскликнул Пьер.

– Покупать-то покупали. Я тоже так думала и всё доказывала, что я ни при чём, когда мне здесь предъявили это обвинение. Но здесь мне показали другой отсчёт. Оказывается, из-за моего обмана, потеряв лишние деньги, люди не могли уже купить нужное, а это нужное не сделало того, что должно было быть в их жизни.

– Непонятно, – поморщился Пьер.

– Ну, например, я продала испорченную колбасу людям, которые хотели на оставшиеся деньги купить ещё и туфли дочери. В результате не купили, потому что снова должны были покупать колбасу. Та моя колбаса ушла на помойку. Кто-то отравился, кто-то не пошёл на свидание, кто-то поссорился с женой. А это лишь начало изменений в судьбах отдельных людей. Дальше – как снежный ком. Человек потерял работу, семья разрушилась, девушка не вышла замуж и не родила того, кто должен был родиться. И всё это из-за меня!

Это называется «последствия моих грехов». Из-за меня не родился человек, который должен был что-то такое сделать для мира. Никогда не просчитаешь, что произойдёт! Если, например, в прошлом наступишь на бабочку, помните у Брэдбери, – гордая своими познаниями литературы, сказала женщина, – то потом, в будущем, родится другой президент! Когда я узнала о своих настоящих грехах, то сама настояла на том, чтобы исправиться здесь. Я не поспешила на тот берег. Лучше здесь, чем там, – тихо сказала женщина, посмотрев по сторонам. – Я должна стать доброй и честной. – Женщина сокрушённо развела руками. Лицо её стало очень несчастным. – Но у меня здесь одни обноски. Кому они нужны? Это они специально, – помахала она в небо рукой, – поселили меня здесь, в этом бедном доме с обносками, чтобы никто у меня ничего не купил. Так ещё и соседей дали сволочных! Никакого сострадания, только и знают, что сплетничают и осуждают. Уж как только искуплю свои грехи, найду себе дом получше.

– Считайте, мадам, что вам повезло. Мы, мадам, очень нуждаемся в ваших тряпках, так что мы для вас то что нужно! Мы рады бы купить, правда, Мишель? – спросил Пьер, показав взглядом, чтобы она как можно активнее выразила свою радость.

– О да, мадам. Вы просто спасли нас. Представляете, мы шли совсем голые и прятались в лопухах!

– Вы что, тоже отбываете и исправляетесь? – посмотрела на них весело женщина. – Так-так, сейчас попробую понять, какой же грех вас сюда привёл. Не иначе как… – задумалась женщина, не находя причины.

– Не трудитесь, мадам, мы здесь случайно. Попали в точку Мёбиуса, вот и крутимся здесь, а выбраться никак! – сказал Пьер, испугавшись обнажить свои многочисленные грехи.

– Да вы что? Так, может быть, кофе? Посидим, и вы мне расскажете что-нибудь?

– К сожалению, мадам, мы должны идти. И если вы будете так любезны, что отпустите нас, это будет ещё один ваш добрый и бескорыстный поступок. Но, мало того, вы спасёте сотни людей, детей, избавите их от мук, а за это вам ещё и премия полагается!

– Премия? Это как же? И кого я спасу ещё?

– Вы спасёте всё население Орадура. Вы спасёте от ужаса детей, вы спасёте от страданий матерей. Вы спасёте и вернёте им покой. Уж они-то с удовольствием сядут в лодку и быстрее уплывут от этого кошмара на тот берег.

Мишель, улыбнувшись, посмотрела на Пьера и подумала, как он здорово вжился в образ. И уже не удивляется, что он в другом мире. Советы уже даёт!

– Но для этого мы должны идти дальше, – продолжал Пьер. – Мы обязаны кое-что сделать, чтобы их круг замкнулся и ужас остановился.

– Орадур? Я была там один раз при жизни. Я ведь умерла после войны, в девяносто втором году. А вы не врёте? – заглянула им в глаза женщина. – Я здесь всякого насмотрелась.

– Нет. Поверьте, мадам, нет. Помогите нам, а вам это на сто процентов зачтётся. Вас, может быть, сразу в рай. Раз – и нет никаких грехов! Здесь снежный ком будет повнушительнее! Представляете, вы – спасительница от мук такого количества несчастных? Это переплюнет все ваши грехи!

– Допустим. Но у вас нет денег! Как же я вам продам, чтобы получить деньги для той дешёвой покупки?

– А вы не продавайте и не покупайте. Вы просто отдайте одежду нам бесплатно. Это и будет вашим самым бескорыстным поступком.

– Точно! А почему я до этого сама не догадалась? Мне вас Бог послал! Но имейте в виду: я на это иду сама, по собственному желанию и побуждению. Только ради того, чтобы принести людям пользу. Если вас будут спрашивать там, – женщина сделала ударение на последнем слове и уже тише добавила: – вы подтвердите это?

– Да, да! – закивали Пьер и Мишель.

– Я же не знала, что от моих обносков зависит жизнь стольких людей. А каким образом: я и сотни людей? – обрадованно всплеснула руками женщина.

– Ну вот, как я сказал вам, там сорок четвёртый год и гибнут люди, потому что офицер разозлён, что партизаны украли золото генерала, вот он и лютует, допрашивает, расстреливает.

Да что говорить, он разрушил всю деревню. Там не осталось ни одного целого дома и ни одного человека в живых. Если мы вернём офицеру золотую маску, за которой идём, то этот круг замкнётся. Нового расстрела, бомбёжек и поджогов уже не будет. Но нам надо успеть сделать это сегодня. Если не успеем, завтра всё повторится!

– Ну так бегите! Что же вы стоите? – воскликнула женщина. – Только вот я сейчас подумала: а зачем отдавать эту маску посреднику? Вы можете сами отдать её офицеру, заодно и вытребуете себе что-нибудь!

– Мадам, опять вы за своё! – возмутился Пьер, которому тоже приходили эти мысли, но он боролся с соблазном. Не потому что был уж таким безупречным, а потому, что не знал законов этого мира. И во что можно вляпаться здесь ещё, он не знал. – Именно вам нельзя так думать! – важно сказал он.

– Почему? – непонимающе посмотрела на него женщина.

– Потому что это снова жадность. Вы не можете расстаться даже с тем, что вам не принадлежит! Забудьте и быстро откажитесь от своих слов. Иначе так и будете жить здесь и выслушивать от соседей всякие неприятные слова о своём пороке.

– Это мой язык сболтнул, – закрыла рот женщина. – Я не хотела. Конечно, как же можно подвести стольких людей?! Бегите, бегите! Смотрите только, лодочнику не доверяйте.

– Почему?

– Он же всех переправляет на ту сторону, без разбора, так ещё и уговаривает, как будто ему премию за это платят. Уж так старается уговорить! Уж такие предложения и такие картины рисует! Ну всё, я закрываю глаза и уши. Закрываю рот. Я вас не вижу. Вас нет!

* * *

– Пошли, – проговорил шёпотом Пьер. – Зря мы ей рассказали о маске. Кто знает, что она предпримет. Может быть, у неё есть единомышленники. Посмотри, она не идёт за нами следом?

– Нет, никого. Там всё как в тумане и дома не видно.

До моста оставалось только метров двести. Преодолев их очень легко, Пьер остановился около моста.

– Где она лежит? – обратился Пьер к Мишель.

– Там, – показала Мишель в сторону берега напротив островка.

– Стой здесь. Я справлюсь.

Пьер пошёл по воде к маске. Она лежала на дне не так уж и глубоко. Но камни были острые и скользкие, и вес у этой маски был очень большой. Пьер с трудом оторвал её ото дна и поволок к Мишель.

– А говорил, что мы ничего не почувствуем! – воскликнул он. – И ноги поломать можно было, и масочка-то не из лёгких. Килограммов двадцать будет!

– Это потому, что маска тоже ещё в вашем мире. Вы с ней одного измерения. Этого я не учёл! – услышали они голос Жака с берега, который в этом месте был немного выше.