Текст книги "Строгоновы. 500 лет рода. Выше только цари"

Глава 7
Паломничество в Италию

Граф Сергей Григорьевич Строгонов и ранее бывал в Италии (в 1822 г. и, возможно, в 1833 и 1836), но в 1839 году, после окончания старшим сыном Александром университета, он совершил главное паломничество: отправился в благословенную страну вместе со всей семьей, даже решив пропустить важную для него церемонию закладки храма Христа Спасителя, назначенную на 10 сентября. Сопровождал графа неоднократно упоминавшийся выше ровесник Александра, Федор Иванович Буслаев (1818–1897), который писал: «Над умами и сердцами господствовал тогда мечтательный романтизм с безотчетным верованием во все возможное и невозможное, с выспренними полетами в неведомые, таинственные области, с религиозным поклонением искусству для искусства. Обетованною землею для восторженных душ была тогда Италия <…> неистощимо богатая и могущественная в художественных памятниках своего прошедшего, – будто необъятное кладбище всемирных гигантов, сооружавших некогда столпотворение европейской цивилизации»[98]98
  Буслаев Ф.И. Мои воспоминания. М., 1897. С. 157.


[Закрыть].

Эти слова, написанные в 1890-е годы, показывают силу притяжения Италии, но лишь единицы могли позволить себе поехать в обетованную землю, да еще так по-королевски роскошно, как Строгоновы. Сам Буслаев на долгие годы (фактически на сорок лет) оказался связан с работодателями. Его воспоминания, опубликованные и не опубликованные, – основной, а касательно интимной жизни графа Александра Сергеевича и графини Софьи Сергеевны – единственный источник сведений. Приглашение Буслаева соответствовало общему направлению устранения галлицизмов в речи, владения русским языком. Он писал, что Сергий Григорьевич до конца жизни писал на родном языке с ошибками.

В первых числах августа 1839 года в Дрездене встретились прибывшая из Карлсбада графиня Наталья Павловна с сыновьями Павлом (16 лет), Григорием (10 лет) и Николаем (3 года), а также дочерьми Софьей (15 лет) и Елизаветой (13 лет), с одной стороны, и глава семейства граф Сергей Григорьевич – с другой. Позже к ним присоединился Александр Сергеевич, 21-летний старший сын, и они отправились в путь. Ехали крайне медленно, передвигаясь на трех каретах и коляске. Движение начиналось в девять часов утра, около двух часов дня останавливались для обеда, а затем в 16 часов отправлялись в гостиницу, которую отыскивал особый курьер.

Миновав Хемниц, Нюрнберг и Мюнхен, Строгоновы достигли Инсбрука. Именно этот живописный город, расположенный в горах, судя по всему, разбудил творческое воображение Павла, и он зарисовал здесь несколько видов.

Первый рисунок графа, сделанный сепией, датируется 19 сентября и представляет дом в Тироле. На следующий день он изобразил городскую площадь в Инсбруке и вид за гостиницей. Брал ли он уроки в училище отца – неизвестно, но очевидно, что, как и Софья, имел склонность к рисованию.

Сам граф Сергей Григорьевич возбуждал в своих попутчиках интерес к окружающему миру. В своих воспоминаниях Буслаев рассказал эпизод о том, как он был оторван от чтения следующим возгласом: «И не стыдно вам быть таким педантом! Уткнули нос в своего Куглера. Бросьте его и обернитесь назад.

Ф.И. Буслаев

Смотрите повсюду кругом вот на эти необъятные страницы великой книги, которую теперь перед нами раскрывает сама божественная природа»[99]99
  Буслаев Ф.И. Указ. соч. С. 183.


[Закрыть]. Кстати, это единственное указание на сентиментальность самого Строгонова, который, по всем другим источникам, представляется строгим педантом. Для подготовки к поездке Буслаев получил недавно опубликованную «Историю живописи» («Handbuch der Malerei von Constantin d. Gr. bis auf de neuere Zeit». Berlin, 1837), принадлежащую перу немецкого искусствоведа и поэта Франца Куглера (1808–1858). Именно он впервые рассказал своим современникам о мастерах, работавших до Леонардо.

Следующий рисунок Павла датируется 13 октября и представляет монастырь близ Болоньи. В этот город путешественники прибыли через Верону и Мантую.

В Мантуе Строгоновы прожили один день в гостинице «Leon d’Oro» («Золой лев»). В государственном архиве города сохранилась книга постояльцев, где сохранилась запись «Son Excellenza dconte Serg Stroganoff con sua famiglia»[100]100
  Передано Владимиром Бертаццони.


[Закрыть]. В Болонье они «намеревались остаться не более трех дней». Но пробыли там целый месяц из-за болезни Елизаветы, причем жили в той самой гостинице, где ранее останавливался великий князь Александр Николаевич. Далее через Модену, Сиену, Флоренцию и Рим путешественники достигли Неаполя – конечную точку поездки. Всего по два-три дня Строгановы оставались в городах северной и центральной Италии. Исключение было сделано только для Флоренции и Рима, где они провели по неделе.

«По пути в Неаполь, в разных городах, где мы останавливались на более или менее короткие сроки, мне приходилось довольствоваться для изучения истории искусства только беглым обозрением ее главных периодов по отдельным школам и по стилям, а из подробностей – только самыми крупными и особенно выдающимися, и то по указаниям графа Сергия Григорьевича, – каковы, например, древнейшие произведения итальянской живописи XIII века… из таких драгоценностей назову вам две запрестольные иконы. Одну в сиенском соборе, с изображением страстей Господних в отдельных четырехугольниках, старинного живописца Дуччио ди-Буонинсенья, а другую – во Флоренции, в одной из капелл церкви Maria Novella, с изображением Богоматери с младенцем Иисусом Христом, писанную знаменитым Чимабуэ», – сообщал Буслаев[101]101
  Буслаев Ф.И. Указ. соч. С. 187.


[Закрыть].

Пилат умывает руки. Фрагмент оборотной стороны «Маэсты» Дуччо для Сиенского собора

Первая, вероятно, личная книга графа Г.С. Строгонова, ставшая его собственностью в возврасте 10 лет

Павел в этот период рисунков почти не делал (или они не дошли до нас). Сохранились только два вида местечек на берегу озера Больсена в Лацио: Badecefani (30 октября), Monte-Fiascone (31 октября), а также изображение Витербо, сделанное 1 ноября.

Граф Григорий Сергеевич, в возрасте десяти лет, купил в Радифокани, деревушке, расположенной вблизи дороги из Сиены в Больцену, медаль. Так зародилась еще одна строгоновская коллекция, в которой впоследствии было, пожалуй, все, что только можно собирать человеку с художественным вкусом. Чуть раньше, еще по дороге в Италию, мальчик приобрел или получил в подарок едва изданную книгу Дж. Вату (Vatout) о Версале. На титуле тома, обнаруженного в фондах Российской национальной библиотеки C.B. Королевым, было сделано чернилами несколько надписей, в частности «С-te Grégoire Strogonoff», «Mardi 6 Juine 1839» и еще раз «Mardi» – вторник, чтобы не забыть тот достопамятный день, когда начала формироваться выдающаяся библиотека.

Рим

В Неаполе Строгоновы пробыли полгода – до последних чисел апреля 1840 года. Затем Сергей Григорьевич, проводив старшего сына на военную службу, отправился в Салерно специально для того, чтобы посмотреть знаменитый Пестумский храм. Буслаева он отпустил в Рим, поскольку следующую зиму планировалось провести в Ницце или Южной Франции. Учитель писал 4 (16) мая: «Есть на земле счастье! Возвышеннее и блаженнее того, какое я вкушал сегодня, не могу себе и представить! Я опять в Риме. Город городов, столица столиц, город, освященный и историей, и искусствами, и судьбою, и религиею!..

Вдали на конце горизонта открылась темноватая полоса, которою раскинулся вдали Рим: здания сливались в одну сплошную массу, и только один Св. Петр своим куполом возносился над этой полосой, подобно вещей голове сказочного исполина, лежащей на костях всемирного побоища народов, и высоко рисовался по синему небу; все исчезало в пространстве и сливалось с землею, от которой величаво поднимался купол велико храма храмов. Так верою возносится человеческая душа над сутолокою житейских забот»[102]102
  Буслаев Ф.И. Указ. соч. С. 237.


[Закрыть]. 19 (31) мая прошло трогательное прощание россиянина с вечным городом: «Как подумаю, что, может быть, последний раз в жизни пишу в Риме, сердце так и обливается кровию и жмется с невыразимою тоскою!.. Как сумасшедший, как страстный любовник, прощался я сегодня с Св. Петром…»[103]103
  Там же.


[Закрыть]

Площадь Испании и испанская лестница

В середине мая путешественники переехали на остров Искию, где провели июнь и июль. Графиня Софья, в меньшей степени Павел, продолжали рисовать. 28 июля путешественники «перебрались», как выражался Буслаев, на Соррентские берега. Сергей Григорьевич уехал в Москву, решив, к великой радости своего секретаря, напоследок, что следующей зимой семья отправится все же в Рим. 1 августа перебрались на виллу в Piano di Sorrento, расположенную немного к северу. В последующие два месяца Павел и Софья Строгоновы зарисовали множество видов. В частности, Павел рисовал оливковые и фиговые деревья, кипарисы, ивы, тополя, каштаны и дубы, окружавшие во множестве виллу.

В Рим путешественники отправились в начале октября 1840 года. После прибытия и до конца апреля 1841 года, то есть целых полгода, они жили в доме под названием Casa Dies. Он находился на Capo-le-case поблизости от Тринита дей Монти, причем окна выходили на via Gregoriana храм Святого Петра. Ф.И. Буслаев писал 13 ноября: «Чем бы ни пожертвовал я прежде, чтобы взглянуть хоть минуту на зрелище, которым теперь я могу ежедневно любоваться с балконов перед моими окнами. Рим широко расстилается по равнине и потом легко поднимается к холмам Ватикана и Яникула, на которых дворцы и виллы, подобно цветкам, там и сям возникают, разноцветные, из густой зелени. О, как прекрасна эта часть города поутру, освещаемая розовыми лучами только что проснувшегося солнышка! А Великий Святой Петр весь, кажется, облит неземным светом вышних сил, ликуя в радостном розовом сиянии, от которого тем ярче выступают по нежному утреннему небосклону его прекрасные формы. Сейчас насладился я таким зрелищем; иду на балкон взглянуть еще раз!»[104]104
  Там же. С. 238.


[Закрыть]

Заслуживают внимания все подробности: «К северу, направо от нас, минуты в две-три дойдешь до площади с церковью Trinita-di-Monte и с великолепною мраморною лестницею, спускающеюся уступами площадок на Испанскую площадь (Plazza-di-Spagna), а от той церкви тотчас же начинается городское гулянье на Monte Pincio по тенистым аллеям и лужайкам, обрамленным изгородью душистых петаспарумов и олив; кое-где высоко подымаются голенастые пальмы со своими развесистыми, длинными ветвями в виде перьев. К югу, налево от нас, по via Sistina, минут через пять будешь у дворца Барберини, с площадью того же названия, на которой стоит капуцинский монастырь. А если спуститься по нашей площадке, т. е. к западу, то тут же направо будет вам знаменитая пропаганда с институтом всесветных миссионеров, а налево через несколько домов… очутишься на небольшой площади, которая вся занята громадным фонтаном Треви»[105]105
  Там же.


[Закрыть].

Возможно, именно во время этой поездки граф Строгонов приобрел такие знаменитые свои картины, как «Благовещение» Боттичелли, «Богоматерь» Перуджино, «Св. Людовика», считавшегося произведением Леонардо да Винчи, а также датируемые 1500 годом четыре створки алтаря Сандро Боттичелли, на которых представлены Дева Мария, Архангел Гавриил, Св. Иероним и Св. Доминик. Предполагается, что все четыре картины могут быть идентифицированы со створками, заказанными художнику Франческо дель Пульезе, чтобы закрывать «Страшный суд» фра Анджелико. Факт приобретения подтверждается восторженными словами крепостного художника А.К. Кривощекова, видевшего их в строгоновском собрании в 1844 году.

В Школе горнозаводских, земледельческих и лесных наук графини С.В. Строгоновой (о ней будет сказано в IV части книги) находили приют крепостные крестьяне, имевшие талант к рисованию. Они занимались с профессорами Академии художеств и готовились стать церковными живописцами. Иногда им разрешалось посещать дом на Невском, и А.К. Кривощеков, один из таких художников, совершил в 1844 году подобный визит вместе со своим наставником, профессиональным и даже известным художником Я.Ф. Капковым (1816–1854). Тот сам был прежде крепостным князя М.С. Воронцова, в 1832 году при содействии Общества поощрения художников поступил в Академию художеств. Спустя десять лет получил малую золотую медаль и в момент описываемых событий готовился к написанию картины на большую подобную награду, открывавшую дорогу к заграничной поездке.

А.К. Кривощеков писал брату на родину: «Просто не могу описать тебе мое восхищение, которое и по сей час не покидает меня, как вспомню про картины в доме Ее Сиятельства Графини… Я. Ф. достал в Академии разрешение как живописец, что надо бы ему осмотреть картину Рубенса, Бронзино, Рембрандта и прочих. В прошлое воскресенье мы отправились… и в конторе на разрешение нам поставили печать, и вот мы вдвоем да еще графский камерный служитель хорошо походили по всему графскому дому… Тинторетто, портрет старика в темных тонах, выделяется лицо, седая борода, живо смотрит. Даже не веришь, что рука человека могла выписать жалкой кистью столь живые глаза… Рядом здесь же висели ландшафты и, хотя они написаны изрядно, но мы с Капковым смотрели больше на итальянских мастеров, потому что портретами теперь занимаемся… Св. Людовик да Винчи написан хорошо, но глядит он не по-святому, имеет нарядную одежду и правая рука засунута за пазуху, она совсем как живая; не понравились мне его мелке кудельки, точно овчина… Богоматерь Перуджино очень хороша, я даже прослезился, потому что лицо это напомнило мне нашу покойную маменьку. Царство ей небесное; ты помнишь, как она всегда так грустно смотрела; а младенец зря толстый и лицо у него бессмысленное. Мы с Я. Ф. долго стояли перед Благовещением работы итальянского живописца Боттичелли…

По мне, так у Богоматери рот кривоват маленько, зато ручки у нее и у ангела, который, кстати похож на девушку, такие ручки, что хочется поцеловать, – каждая тенька на своем месте и кажется нельзя передвинуть ее ни влево, ни вправо, ни на волосок. Ножки у ангела босые, тоже – девичьи, самых совершенных форм, а Богоматерь в сапожках. Одежды сделаны, конечно, неповторяемо… Эту за большие деньги купил Его Сиятельство граф Сергей Григорьевич… И выпало мне на счастье не одним, а целыми двумя глазами поглядеть на то, что другие век свой не глянут. А поглядишь, и смотришь – научился, чувствуешь прилив сил к работе. Благодарение Создателю, что привел меня к живописному делу»[106]106
  Егорова Е.И., Казаринова Н.В. Письма крепостного живописца Александра Кирилловича Кривощекова брату (1840–1847) // Из истории художественной культуры Урала. Сб. трудов / Под ред. С.В. Голынца и др. Свердловск, 1985. С. 148–149.


[Закрыть].

Э. Липгарт приписывал ценную покупку влиянию сочинений Алексиса-Франсуа Рио (1797–1874), что «были продиктованы пылкой и увлекающей верой, которая распространила тогда свое благотворное влияние на целое поколение»[107]107
  Липгарт Э. Указ. соч. С. 33.


[Закрыть].

Действительно, книга «De la poésie chrétienne dans son principe dans sa matière et dans ses formes» («Поэзия христианства как принцип материи и формы»), задуманная как первый том обширного издания «Art chrétien» («Христианское искусство») была издана в 1836 году, то есть накануне путешествия Строгоновых в Италию и весьма вероятно могла его хотя бы отчасти инициировать[108]108
  Полное издание было осуществлено только со второй попытки и с большим промежутком между томами. Первый из них вышел в 1841 году, а второй – в 1851-м. В библиотеке С.Г. Строгонова находилось именно это издание «Art chrétien».


[Закрыть].

Подведем итоги. Осенью 1839 года дети графа Сергия Григорьевича проехали от австрийской границы до Неаполя, в окрестностях которого провели время на Искии и Соренто, затем осенью 1840 года вернулись в Рим, где на этот раз провели полгода, весной 1841 года они вновь поехали в Неаполь и, наконец, осенью того же года во второй раз пересекли Италию с юга на север.

Можно утверждать, что полугодовое пребывание возле Испанской лестницы для 17-летнего Павла и 11-летнего Григория, будущих выдающихся собирателей, уже подготовленных Южной Италией, стало главным впечатлением жизни. Мы видели это уже относительно Павла. В скором времени последует рассказ о Григории. Путешествие вдохнуло новую жизнь в невский дом, хотя бы отчасти, и создало два новых строгоновских дома, один из которых – на Сергиевской улице уже описан.

Глава 8
Древнерусский проект

Когда в марте 1845 года умерла С.В. Строгонова, ее дочь Наталья, жена Сергея Григорьевича, вступила в права наследования согласно акту о нераздельном имении, составленном ее отцом в 1817 году. Возникла забавная, но не уникальная юридическая ситуация: муж жил в доме, принадлежащем жене. Ее подтверждением является конверт письма, посланного, судя по печати, кем-то из Строгоновых, 10 мая 1860 года, из Веретеи (одно село с таким названием располагается в Ярославской губернии, другое – в Смоленской).

Послание адресовано «Его сиятельству господину генерал-адъютанту генералу от кавалерии члену Государственного совета графу Сергию Григорьевичу Строгонову». Курьезом являются самые нижние строки: «В Санкт-Петербурге в доме Графини Натальи Павловны Строгоновой по Невскому проспекту у Полицейского моста». Согласно акта о нераздельном имении жена господина графа являлась владелицей нераздельного имения и входившего в него дома. Хотя Сергей Григорьевич добился указа о собственном управлении, конверт доказывает, что собственницей дома оставалась Наталья Павловна.

В данном случае фактически всеми делами управлял муж и, страдая в силу характера от странного положения дел, добился указа императора Николая I, согласно которому, передав несколько ранее в ведение государства Рисовальную школу, Сергей Григорьевич пожелал потратить излишки средств на иной проект, описания которого не сохранилось.

Можно предположить на основе поступков Строгонова, что суть его составляло возрождение иконописной традиции. Прежде всего, Сергей Григорьевич решил вернуть себе хотя бы часть тех из 1350 сольвычегодских икон, которые в 1822 году, после пожара, покинули Благовещенский собор. В 1826 году в беспоповском скиту Николая Папулина Строгонов видел некоторые из них, но не имел тогда возможности их заполучить. В 1840-х годах в Москве насчитывалось уже более ста частных иконных собраний, где находились произведения строгоновской школы. Они высоко ценились. Д.А. Ровинский в «Обозрении иконописания в России до конца XVII века», изданном в 1846 году, восторгался строгоновскими иконами, считая их высшим достижением русского искусства за все века его существования.

Конверт письма С.Г. Строгонову, найденный на чердаке невского дома в конце 1980-х годов

Именно тогда Строгонову, благодаря дружбе с московским митрополитом Филаретом, представился случай заполучить родовые шедевры и себе. Ф.И. Буслаев писал в своих воспоминаниях: «В царствование императора Николая Павловича строго преследовались раскольники. Между прочим, дано было приказание полицейским чинам отобрать раскольничьи иконы из молелен в их домах и скитах, а потом как запрещенный товар доставлять в назначенные на этот предмет склады. Граф узнал, что в сарае одного из московских монастырей свален целый обоз этой конфискованной контрабанды, и отправился к митрополиту Филарету с просьбой, чтобы он разрешил ему отобрать из этого склада, что окажется пригодным для его собрания старинных икон. Филарет удивился, какой может быть прок в этом хламе, который он уже обрек на дрова и подтопку монахам того монастыря, но соблаговолил уступить просьбе графа и позволил ему распоряжаться в монастырском сарае сколько угодно»[109]109
  Буслаев Ф.И. Указ. соч. С. 170.


[Закрыть].

В 1846 году по Высочайшему повелению уничтожили молельные при раскольничьей богадельне купца H.A. Папулина. В октябре того же года иконы оттуда поступили в кладовые Ипатьевского монастыря в Костроме. В марте 1847 года граф Сергей Григорьевич обратился к обер-прокурору Святейшего синода Филарету с просьбой о передаче ему конфискованного собрания «как памятников христианского благочиния его предков». Согласно воле императора, 231 икону передали в полное распоряжение графа. 22 декабря его поверенный их получил и переслал в ящиках в Москву. Таким образом, во владении Строгонова оказались иконы местного и пядничного рядов иконостаса Благовещенского собора в Сольвычегодске.

Казалось, это было только коллекционирование, но Сергей Григорьевич хотел устроить в пермском имении среди поселений, принадлежащих расколу, два храма, где появление старинных образов имело бы сильное влияние. Немедленно после вступления в права майората граф запретил пользоваться «новыми иконами». Он писал: «.. Дано было от меня общее приказание переменить существующую живопись и стараться заменить худо сделанные образа писанными в совершенно старинном вкусе»[110]110
  Цит. по: Казаринова Н.В. Изобразительное искусство на вотчинных заводах Строгановых в Прикамье в конце XVI – первой половине XIX вв. // Строгановы и Пермский край. Пермь, 1992. С. 83.


[Закрыть]. Существует и более твердое указание на этот счет: «Пока я и Наталья Павловна будем живы – не ставить иконы в иконостасах, ни церквях образов академического письма… держаться старого древнего иконописания»[111]111
  Там же. С. 67.


[Закрыть].

В 1851 году С.Г. Строгонов, уже обладавший собранием икон, сам отправился в далекое Ильинское. Это был первый за сто лет вояж представителя семейства в свои владения. Находясь в вотчине, граф оставил для передачи Л. Дощенникову рисунок иконостаса для Добрянской церкви, построенной годом раньше С.И. Туневым, прежним помощником П.С. Садовникова в Марьине.

Дозволение на строительство первого деревянного храма в заводском поселке выдал Варфоломей, епископ Вятский и Пермский. Его грамота была послана управителю Федору Ваулину в июне 1768 года. Освящение храма, точнее придела Николая Чудотворца, состоялось 12 января 1769 года, а полностью церковь достроили только в 1778 году, после возвращения Добрянки во владение графу A.C. Строгонову из 6-летней аренды у Лазаревых. В 1831 году, при графине С.В. Строгоновой, храм сгорел. По сведениям П.И. Сюзева, пожар начался «в последний день масленицы в 9 часов вечера». В тот день «после вечерни, сторож запер церковь и ушел домой, а поэтому когда заметили пожар, то не только попасть в церковь, чтоб тушить огонь и спасать утварь, но и на колокольню попасть не было возможности, чтобы ударить тревогу». Положение усугубилось тем, что в помещении под храмом хранились различные канцелярские (да и не только) принадлежности: писчая бумага, краски, свечи, масло, сало, холст, сукно и проч. Спасти церковь в таких условиях и при недостаточных средствах пожаротушения было невозможно. Она сгорела до основания вместе со всем имуществом.

Ровно через год после этой трагедии, 1 марта 1832 года, в Добрянку пришло разрешение из Пермской духовной консистории на строительство нового, на этот раз каменного храма: «С тем, дабы оно производилось без всякого отступления [от] плана и (…) под надзором Архитектора или другого опытного и свидетельствованного в Архитектурном искусстве человека, который бы и грунт земли под церковное здание избрал самый прочный». Таким человеком стал известный строгановский специалист в области заводского строительства архитектор С.И. Тунев. Он являлся приверженцем лаконичных форм в архитектуре и спроектировал храм достаточно аскетичный, без архитектурных излишеств, в стиле позднего классицизма.

Но само церковное здание к моменту смерти «матушки графини» было построено лишь «немногим повыше окон».

Центральная часть Добрянки с храмом во имя Рождества Пресвятой Богородицы

В общей сложности стройка растянулась на 20 лет. «Вашему Сиятельству имею счастье покорнейше донести: каменный храм, основанный в Добрянском заводе во имя Рождества Пресвятой Богородицы, в нынешнем 1852 году по соизволению Вашего Сиятельства постройкою совершенно закончен и украшен всем в подобающем боголепии», – сообщал в Петербург в письме от 8 октября 1852 года управляющий Пермским нераздельным имением В.А. Волегов. Чин освящения состоялся 25 сентября и его приурочили к 100-летию основания Добрянского завода, к именинам заводовладельца и дню Ангела «Ея Сиятельства графини Натальи Павловны». По традиции в такой «радостный по духовному торжеству» день всем мастеровым завода преподносилось бесплатное угощение.

Годом ранее, в 1851 году, по распоряжению графа Сергея Григорьевича в Добрянку выслали ценные «фамильные» иконы, в том числе образа Преображения Господня и Божией Матери. Ценнейшим подарком стало Евангелие 1606 года издания. Как писал Василий Волегов, «иконостас нового Добрянского храма, устроенный по предначертанию Вашего Сиятельства, своею простотой и особенно святыми иконами, Вашим Сиятельством из Москвы присланными, глубоко поразил чувством благоговения весь народ в многочисленности собравшийся в Добрянке к дню освящения храма». Строением иконостаса занимался Дощенников, которому было предложено искать старые образцы и дать владельцу в том полный отчет. Художник сделал подробное описание «старинных икон, замечательных по древности и хорошему письму» в старинных городах и заводах Пермской губернии.

По итогам его работы Волегов отправил рапорт: «В прошедшем сентябре месяце, при отбытии из с. Ильинского, Ваше Сиятельство изволили выдать мне рисунок иконостаса, назначенного для новой Добрянской церкви, с приказанием в особой записке, чтобы он прислал в Москву к Вашему Сиятельству, подробное описание икон, которые Ваше Сиятельство предполагаете заказать ему для двух верхних рядов и царских дверей. В этом описании Дощенников должен был объяснить: из каких церквей он возьмет для руководства образцы для означенных икон и в каком положении будут изображения святых.

«Игра в шахматы» – пример творчества И. Дощенникова

В первом ряду в верху назначаются пророки, а во втором апостолы. Над царскими вратами – большой образ Коронования Божией Матери, а над ним – Господа Вседержителя. Немедленно по возвращении моем из Ильинска в Усолье, копия с записки и рисунок Вашего Сиятельства переданы Дощенникову при моем предписании. Дощенников, во исполнение такового соизволения Вашего Сиятельства, сделал несколько поездок в разные места, где есть старинные церкви и где предполагал он найти иконы старинного письма.

Собрав таким образом необходимые сведения, Дощенников составил и подал мне на сих днях представляемое при сем описание виденных им старинных икон, замечательных по древности и хорошему письму, могущих быть образцами для приготовления икон в новый иконостас Добрянской церкви. При чем Дощенников на словах объяснил, что иконы Коронование Божьей Матери старинного письма, отыскать еще не успел, и потому считает нужным съездить для того в город Чердынь и в другие места. А потом, когда последует от Вашего Сиятельства решительное повеление о том, какие именно иконы должно будет готовить для Добрянской церкви, признает нужным побывать в Добрянском заводе и самому смерить, сколь возможно вернее, все места, назначенные для икон и по ним заготовить доски из хорошего и сухого дерева.

Запечатленный С.М. Прокудиным-Горским Кыновский завод показывает пример устройства строгоновского производства

Дощенников говорил мне еще, что виденные Вашим Сиятельством в бытность в Усолье две иконы, скопированные им с древних: Святые Софии Премудрости Божией и Смоленские Божия Матери им кончены еще в прошедшем октябре и до сих пор остаются у него потому что ни он, ни управляющий… не имеют приказания Вашего Сиятельства о назначении им места.13 февраля 1851 Усолье»[112]112
  РГАДА. Ф. 1278. On. 1. Д. 209.


[Закрыть].

В «Описании икон, замечательных по древности и хорошему письму, находящихся в разных церквах Соликамского уезда, могущих быть образцами для приготовления икон в новый иконостас Добрянской церкви», говорится, что художник нашел в Веретейской церкви из села Орла-городка иконы Св. Евангелистов кисти Максимова, его же образа «Иверской Божией Матери» и «Спасителя Нерукотворенного», писанные по обещанию Анны Иоанновны и ее сына Григория Дмитриевича Строгонова около 1675 года, и образ «Господа Вседержителя» его же работы. В селе Ятвинском в Николаевской церкви найдены два больших образа «Пресвятые Богородицы о Тебе радуется» и «Святой Живоначальной Троицы» вложения М.Я. Строгонова, его жены Марии и детей Ивана и Максима Максимовичей.

Известно предписание Сергея Григорьевича от 1852 года главной конторе Ильинского заменить все старые иконостасы на новые, потому что «большая часть иконостасов в церквях нераздельного имения не соответствует назначению и потеряло характер, издавна принятый православною церковью»[113]113
  Казаринова Н.В. Крепостные и забытые живописцы Прикамья конца XVIII – первой половины XIX века // Художественная культура Пермского края и ее связи. Материалы научной конференции 21–24 февраля 1989 года / Сост. Н.В. Казаринова. Пермь, 1992. С. 67.


[Закрыть]. Надо думать, что иконы, полученные Строгоновым в 1847 году, попали в храмы, ибо в собственном доме он оставил незначительное количество. После смерти Натальи Павловны часть икон была пожертвована в ОПХ и Духовную семинарию.

И после смерти графини Софьи Владимировны граф С.Г. Строгонов не озаботился строительством собственного дома, который, в соответствии с его идеалами, наверное, мог быть сравним с домом Боде-Колычева в Лукине. Чисто теоретически возрождения мог ожидать дом в Сольвычегодске, к сожалению, – слишком далекий от центральной России. В 1840-е годы Строгонов считал более важным делом восстановление благочестия старых и устройство новых храмов в вотчине.