Текст книги "Строгоновы. 500 лет рода. Выше только цари"

Глава 9
Бегство в Америку

После политического переворота середины второго десятилетия князь Г. А. Щербатов, единственный мужчина и глава Дома Строгоновых, не нашел себе места не только в России, но и в Европе. Семейная ситуация князей Щербатовых-московских, наиболее вероятных наследников графа С.А. Строгоновых, оказалась крайне сложной накануне политического кризиса Российской империи. Дом на Невском оказался на попечении Н.К. Либина после того, как шесть княгинь и княжен Щербатовых разного возраста – княгиня O.A. Щербатова, ее дочь Элен, невестка Соня и четыре ее дочери – без сопровождения кавалеров уехали из Петербурга на Кавказ. Это произошло, вероятно, осенью 1917 года, когда столицы покидали многие петербургские семьи. Щербатовы прожили какое-то время на Графском хуторе, а затем эмигрировали в Европу. Состав строгоновской семьи, в широком составе вместе с деверями графа Сергея Александровича и его племянниками, сократился еще до революции.

Так, еще до начала Первой мировой войны и второй русской революции XX века, в августе 1914 года умерла Мария Александровна Ягмина, не имея сил для новой разлуки с мужем. Во время Русско-японской войны она жила в Чите. Тогда «Дятел» за боевые отличия получил чин подполковника и заслужил три ордена: Св. Станислава II степени, Св. Анны II степени с мечами и Св. Владимира IV степени с мечами и бантом. Несмотря на ранение, он пережил жену, по крайней мере, на три года. В 1915 году в чине полковника его назначили командиром 17-м драгунского Нижегородского полка и оставался в этой должности до 11 августа 1917 г. О дальнейшей судьбе С.Ю. Ягмина сведений нет.

Страшный сон Георгия, о котором говорилось (стр. 324), сбылся полностью после того, как в апреле 1915 года один за другим скончались брат и отец – князья Александр Александрович и Александр Григорьевич Щербатовы (соответственно 5 и 24 апреля). Эта ужасная сама по себе двойная кончина сопровождалась готическими ужасами. В конце марта 1915 года князь А.Г. Щербатов получил известие о болезни старшего сына. В последний день месяца, на Радоницу, князь посетил Донской монастырь, где покоятся его родственники, заказал копию иконы Донской Божией Матери и срочно выехал в Петроград к сыну, которого еще застал в живых.

Князь Александр Александрович скончался после болезни в возрасте 33 лет. Когда он в последний раз причащался в строгоновской церкви на Сергиевской, всех поразило его просветленное и сияющее лицо. Следует напомнить, что по завещанию графа Павла Сергеевича дом стал принадлежностью князя Георгия Щербатова, младшего брата Александра. Но его совершеннолетие выпало только на март 1915 года. По этой причине наступила эпоха третьего «строгоновского матриархата», возглавлявшегося княгиней Ольгой Александровной Щербатовой.

Фотопортрет С.Ю. Ягмина

Оставив гроб все в том же храме, князь Александр Григорьевич с печальной вестью поспешил выехать в Варшаву, где тогда вместе с санитарным поездом находилась княгиня Ольга Александровна. В дороге старый князь простудился, началось крупозное воспаление легких… Похороны князя А.Г. Щербатова состоялись 3 мая в Васильевском на окраине парка, рядом с местом, отведенным, по легенде, им самим для будущей церкви. В июле 1915 года по проекту архитектора В.А. Покровского разметили фундамент под храм во имя Святого Александра Невского, задуманный в духе старинной псковской архитектуры. Вспомнила ли княгиня, взвалив на себя бремя ответственности, свое именование в честь древней правительницы?

Долгое время Щербатовы пользовались храмом Воскресения Словущего на другой стороне Москвы-реки, где когда-то располагалась и усадьба, но весенние разливы делали сообщение затруднительным, что было особенно досадно в период Великого поста и Пасхи. Наиболее сильное наводнение произошло в 1908 году. Лишь в конце сентября 1915 года Московская Духовная Консистория дала разрешение на строительство.

Зимой велись каменные работы, а отделка началась летом 1916 года и продолжалась до момента отъезда княгини на Кавказ. Очевидное намерение похоронить мужа в склепе храма исполнить не удалось. Саму церковь закрыли на замок, который исключительно прочно хранил эту полностью неразгаданную страницу истории рода. И факт посвящения, и обстоятельства похорон все забыли. Поэтому в отличие от других, недостроенный усадебный храм новым властям не пришлось закрывать. С 1946 и до конца 1980-х годов в здании находилась столярная мастерская.

Храм в Васильевском освятили в 1998 году во имя святого Пантелеймона, ибо с 1919 году в васильевском замке, к которому мы больше не обратимся на страницах этой книги, существовал дом отдыха. В 1921 году его преобразовали в санаторий имени А.И. Герцена, поместив на стене дома доску о былой принадлежности дома отцу революционера. Другая доска гласила: «В этом доме 27–28 сентября 1919 года отдыхал В.И. Ленин». В 1941–1945 годах в замке находился госпиталь, затем там разместился туберкулезный санаторий Лечебно-санаторного управления Кремля. В 2000-е годы здание пустовало и начало разрушаться. Осенью 2010 года началась его реставрация. Железный гроб с телом князя Александра Григорьевича обнаружили близ храма в 1999 году. На этом месте поставили крест. Спустя еще десять лет церкви возвратили первоначальное посвящение.

Тело Александра Александровича, оставленное отцом в церкви дома на Сергиевской в начале апреля, оставалось там еще, по крайней мере, до ноября, приводя в шок всех узнававших о подобной семейной тайне. Приведу отрывок из дневника одной американки: «Я позвонила княжне Элен Щербатовой (дочери Ольги Александровны. – С.К.) вчера, застав ее и домашних. Мать носится по делам санитарного поезда в промежутках между охотой на волков. Ее сын умер несколько месяцев назад, и она говорит, что у нее все еще нет времени похоронить его! Предполагают, что он забальзамирован!.. Дочь мила, и все они в глубоком трауре по непогребленному родственнику» (запись от 21 ноября 1915 года)[193]193
  Macnaughtan S. My War Experiences in Two Continents. London, 1919. http://www.archive.org. Дата обращения 10.12.2010 г.


[Закрыть]. Весьма вероятно, что тело князя Александра Александровича забальзамировали по приказу князя Александра Григорьевича, отправившегося в далекий путь за женой в начале апреля. Возможно, ждали графа Сергея Александровича, который действительно вновь появился в России. Пользуясь случаем, часть времени он посвятил хлопотам о получении заказа на изготовление Добрянским заводом шрапнели, столь необходимой армии. Фантастическая средневековая картина: пустой дом с часовней, посреди ее стоит гроб. Обстоятельства этой истории проясняются медленно и с большим трудом.

Был или не был храм Св. Александра Невского поминальным – остается неизвестным. Кажется, княгиня Ольга Александровна думала похоронить обоих своих мужчин в Васильевском, но, возможно, иного мнения придерживалась княгиня Софья Щербатова, ее невестка, решившая, что ее мужу лучше упокоиться в часовне, построенной в саду монастыря Иоанна Кронштадтского – князь Александр Александрович являлся поклонником знаменитого проповедника. Монастырь, расположенный на Карповке в Санкт-Петербурге, был также новым местом. Часовня могла либо быть не готовой в момент смерти, либо идея ее строительства возникла уже после внезапной и потому особенно трагичной смерти Щербатова.

И в данном случае, лишь в конце XX века установили, что в годы Первой мировой войны на территории монастыря на Карповке было похоронено шесть человек. Среди них князь Г.С. Васильчиков (1890–1915), граф A.B. Адлеберг (1860–1915), светлейший князь А.К. Горчаков (1875–1916), М.И. Миклашевский (1853–1916), М.Н. Калугина (1843–1916). Список показывает, что инициатива могла исходить от Щербатовых и Васильчиковых – ближайших родственников Строгоновых. Идея погоста возле могилы проповедника родилась практически одновременно. Еще в 1914 году архитектор H.H. Никонов составил проект храма-усыпальницы в монастыре, но реализации проекта помешала война.

Князь Георгий Щербатов, младший сын Александра Григорьевича, пошел по стопам дяди и старшего брата – стал морским офицером. Выпускник знаменитой Ларинской гимназии, он проучился год в столичном Политехническом институте. Закончив Гардемаринские курсы, благодаря протекции друзей брата оказался в шифровальном отделе Генерального штаба.

После переезда в марте 1918 года правительства в Москву оказался там же. Аристократ жил относительно спокойно в одном из арбатских особнячков до того момента, как эсеры, не смирившиеся с поражением в борьбе за власть, не развязали террор против большевиков.

Храм Св. Александра Невского, строившийся княгиней O.A. Щербатовой, урожденной графини Строгоновой, в 1915–1917 гг.

После убийства Свердлова и Урицкого и покушения на Ленина большевики в свою очередь, воспользовавшись ситуацией, объявили Красный террор, направленный против всех скрытых врагов. Официальная дата начала кампании – 5 сентября 1918 года. Опасаясь расправы, 8 октября по новому стилю Георгий под предлогом сбора продовольствия начал пробираться на юг, который в известной степени вследствие особого социального положения жителей оказывал более яростное сопротивление, чем север и восток России. 17 октября Щербатов был уже в Харькове.

17 марта 1919 года князь прибыл в Севастополь, где на рейде стояли тогда английские и французские корабли. Французские войска занимали полуостров. В апреле они эвакуировались под натиском сил Красной армии. 19 апреля, в Великую субботу, Георгий Александрович отбыл в Пирей через Босфор и Дарданеллы на той самой яхте «Лукулл», которая позже станет константинопольской ставкой барона П.Н. Врангеля и 21 октября 1921 года при загадочных обстоятельствах будет потоплена итальянским судном.

Прожив у дяди на вилле Cap Estel половину лета 1919 года, затем Георгий оказался в Англии, где поступил в Exeter College Оксфорда для получения диплома в области политических и экономических наук. В 1923 году находим его в Париже, служащим английского банка и пишущим письма на бланке этого учреждения.

Фрагмент записной книжки князя Г.А. Щербатова

Письма Щербатова были адресованы некоему Михаилу Васильевичу, которым, судя по всему, был проживавший в квартире № 4 дома № 16 по Rue Maccarani М.В. Бардинцев, секретарь (директор заводов) покойного графа Сергея Александровича. Эти послания дают некоторое представление о жизни последних Строгоновых в эмиграции. Итак, 21 января 1924 года князь Георгий Александрович, который в 1923 году закончил обучение и перебрался в Париж, писал: «Многоуважаемый Михаил Васильевич!.. Вы, наверно, подумали, что я совсем о Вас и позабыл; но дело в том, что на самые праздники я был болен гриппом и лежал в постели, а затем лишь встал, то было столько работы в моем учреждении, что вечером, возвращаясь поздно домой, я прямо ложился спать, не успевая ничего делать.

Теперь Вам надобно объяснить, что с 1 декабря я служу в Lloyds Bank’e, где работа начинается в 9 утра и до 5 ¹/₂ вечера – обыкновенно; но на праздники пришлось сидеть до 8 ¹/₂ – вечера, обедал я не дома, а больше всего у Сережи Толстого и возвращался я домой в таких случаях в 11 и 12 ночи. А на следующее утро в 8 ¹/₂ опять ухожу и т. д. и т. д….Наши личные дела пока не важно, т. е. сидим без гроша, но у меня есть надежда покончить затеянные дела к лету. Дела, касающиеся продажи моих личных имений и дома на Сергиевской за 5–6 % до военной оценки, ничтожная сумма, но в настоящее время и то хлеб, тем более что ни эти дома, ни имения меня почти не интересуют: покупатели есть, но как всегда, денежные дела долго тянутся.

Если, даст Бог, что-либо удастся, то чем могу, тем с Вами и поделюсь. Моя мать собирается к марту переехать сюда во Францию, но пока это еще довольно неопределенно».

21 марта князь отправил другое письмо: «<…> Слышал о Вас от князя Б. Васильчикова, только что возвратившегося из Ниццы, который Вас, по всей вероятности, встретил в церкви.

К моему большому сожалению, я еще Вам ничем помочь не могу, но скажу только, что есть надежда [неразб.] что-либо устроить.

Моя мать приехала сюда с неделю тому назад по постоянное жительство во Франции, пока она остановилась в гостинице, надеясь же вскоре найти небольшой дом в деревне – в окрестностях Парижа.

Она просила у Вас узнать, не помните ли Вы некоторых подробностей о доме № 23 по Невскому пр. Именно: 1. величина площади, занимаемой домом в кв. саж. (приблизительно), 2. стоимость кв. саж. в этом месте до войны и 3. приблизительная оценка всего дома до войны».

Упомянутое князем здание входило в состав «усадьбы Строгоновых» на Невском проспекте под названием «малого дома», хотя после перестройки в начале XX века архитектором Д. Шагиным оно выглядело наиболее внушительным.

XIV район Парижа. Так он выглядит сегодня

Графиня Ольга Александровна вместе с невесткой и четырьмя внучками действительно переехала в Chamney, деревню близ Версаля.

Как говорилось, письмо князя Георгия Александровича написано на бланке банка и это обстоятельство позволяет отметить, что служил он по следующему адресу: площадь Оперы, дом № 3. Квартиру он имел, как можно установить по письмам, на Rue Erlanger, 41, в 16 округе Париже. В нем же, только на Rue Faisanderie, ранее жил граф Сергей Александрович.

Даже из этих писем очевидны те непростые жизненные обстоятельства, в которых оказались Ольга Александровна и ее семья. 66-летняя княгиня в 1923 году вовсе не обладала теми средствами, какие представляли себе в воображении многие, в частности некий полковник Николай Строганов (именно через «а». – С.К.), речь о котором пойдет в следующей главе.

Как мы видели, княгиня Ольга Александровна пыталась продать дом № 23 по Невскому проспекту, переименованному в проспект 25 октября, а Георгий Александрович за 5–6 % довоенной оценки согласился уступить свой дом на Сергиевской, ставшей улицей Петра Чайковского. Вместе с имением Знаменское в Тамбовской губернии, он был завещан князю Щербатову бездетным Павлом Сергеевичем. К сожалению (в данных обстоятельствах), интерьеры здания были столь значительным архитектурным шедевром, что князь Щербатов столкнулся с проблемами по его оценке. Сохранилась копия протокола заседания секции домовладения при Русском торгово-промышленном и финансовом союзе от 9 мая 1925 года (Париж).

«Секция рассматривала просьбу князя И. Васильчикова (до доверенности кн. Г.А. Щербатова, наел. Графа П.С. Строгонова) об оценке недвижимого имущества, принадлежащего кн. Г.А. Щербатову и состоящего в гор. Петрограде, по Сергиевской улице, № 11, угол Моховой ул. № 2. Означенный участок земли по заявлению кн. И. Васильчикова заключает в себе около 450 кв. саж. Принимая во внимание, что при данном количестве земли и угловом расположении участка, вся оцениваемая земля может быть признана фасадной, Секция считает возможным и правильным определить ее стоимость в 1200 рубл. за кв. саж. Что же касается стоимости постройки, то Секция, принимая во внимание художественную ценность данного особняка и не имея достаточно данных для его оценки, считало бы возможным произвести таковую лишь по нормальной стоимости куба доходного дома, почему в настоящем случае воздерживается от всякой оценки».

Княгиня С.С. Щербатова, урожденная княжна Васильчикова

30 марта 1927 года Соня, вдова князя A.A. Щербатова, которая зарабатывала на жизнь, как и многие ее соотечественницы, шитьем нарядного белья для модниц, умерла. Четыре ее дочери, самой младшей из которых (Софье) было тринадцать лет, остались на попечении княгини Ольги Александровны. Возможно, беспокойство по поводу судьбы племянниц явились одними из побудительных мотивов, заставивших князя Георгия Щербатова отправиться в поисках средств в Америку.

30-летний князь Г.А. Щербатов, унаследовав связи и дух, но не средства, дяди графа С.А. Строгонова, входил в круг великого князя Николая Николаевича – одного из претендентов на российский престол в эмиграции. Однако этот представитель некогда правящего дома, в отличие от великого князя Кирилла Владимировича, не считал возможным объявить себя императором, заявив в 1924 году, что вопрос о монархии может решаться «русским народом на родной земле».

Прибыв вместе с императрицей Марией Федоровной в Европу, в 1922 году великий князь Николай Николаевич перебрался во Францию. Он вместе с младшим братом Петром, обладавшим выдающимися способностями в области архитектуры и живописи, проживал на вилле «Тенар» в Антибе, то есть неподалеку от графа С.А. Строгонова и, вероятно, поддерживал с ним контакты. Во всяком случае, в июле 1923 года, вскоре после смерти Сергея Александровича, великие князья, женатые на сестрах, перебрались в имение Шуаньи под Парижем.

16 ноября 1924 года великий князь Николай Николаевич принял общее руководство русскими военными организациями в эмиграции – Русским общевоинским союзом. Этот союз имел несколько отделений, в частности североамериканское, в которое, судя по всему, входил князь Щербатов. Он курировался, надо полагать, генералом A.C. Лукомским, жившим в Ницце. О своих делах Георгий Александрович докладывал князю Н.Л. Оболенскому, секретарю великого князя.

После ухудшения здоровья, в октябре 1928 года, великий князь Николай Николаевич переехал в Антиб, где снова арендовал ту же виллу «Тенар».

Там он скончался 5 января 1929 года. Брат Петр пережил его на два года.

Конверт письма, адресованного князем H.A. Оболенским из La Varenne-Saint Hilaive князю Г.А. Щербатову в Америку

С лета 1927 года Георгий Щербатов, – он, как и мать, получал некоторые средства от великого князя Николая Николаевича, – находился в Ораделле, городе, переполненном эмигрантами в силу своего особого местоположения на самом северо-востоке США. Задачей князя была борьба за умы и за содержимое кошельков американских богачей, таких как Джон Дэвисон Рокфеллер (1839–1937) – предприниматель, филантроп, первый «долларовый» миллиардер в истории человечества, или Джон Пирпонт Морган-младший (1867–1943). В качестве консультантов использовались Б.А. Виленкин и П.Л. Барк, прежний корреспондент С.А. Строгонова.

П.Л. Барк в 1905 году возглавил Петербургскую контору Государственного банка, а год спустя стал товарищем управляющего банком. Рассматривался как вероятный кандидат на место управляющего, но не желая занимать этот пост, подал в отставку из Министерства финансов. В 1907–1911 годах директор-распорядитель и член правления Волжско-Камского коммерческого банка. В январе 1914 года он назначается на место управляющего Министерства финансов, а три месяца спустя занял одновременно пост министра финансов и шефа Отдельного корпуса пограничной стражи. Хотя позиция Барка по большинству финансовых и политических вопросов встречала противодействие, как политических, так и придворных кругов, он продержался на своем месте вплоть до Февральской революции.

В период Гражданской войны Барк использовал свои прежние министерские связи для финансирования Белого движения. В эмиграции жил в Лондоне, где высшие финансовые круги привлекли его к работе в качестве эксперта и советника. Имел в этом качестве вес и постепенно приобрел большой авторитет в правительственных кругах. Одновременно эмигрант руководил Лондонским отделением Объединения деятелей русских финансовых ведомств, а также являлся советником управляющего Банком Англии (по делам стран Восточной Европы). Представляя директора Банка Англии в американском National City Bank, примерным образом вел финансовые и имущественные дела эмигрировавших членов Российского императорского дома, за что был возведен в рыцарское достоинство королем Англии.

П.Л. Барк писал С.А. Строгонову в 1921 году, ссылаясь на Б.А. Виленкина, агента Министерства финансов в Америке во время войны. Он остался там и пытался восстановить связи между американскими предпринимателями и Строгоновым, завязанные в 1915 году перед началом исполнения контракта по шрапнели и впоследствии утраченные.

Революция воспрепятствовала переходу двух важнейших строгоновских домов – на Невском проспекте и его «дублера» на Сергиевской улице – князьям Александру и Георгию Щербатовым. Младший брат получил дом с телом старшего. Такое страшное начало стало предвестием того, что и в дальнейшем последний представитель семейного объединения не мог обрести дома и семьи ни в России (Москве или Севастополе), ни за ее пределами (в Англии или Франции). Вслед за графом Сергеем Александровичем, Щербатовы готовы были расстаться со своей недвижимостью в России и хотели получить хотя бы что-то за нее, но, судя по всему им это не удалось.

Возведение храма святого Александра Невского в Васильевском стало логичным завершением типичного для последнего периода Российской империи процесса конвертации космополитической усадьбы в национальную, что не было спасительным рецептом для государства. Эмиграция наиболее жизнеспособного представителя семьи в Америку представляется логичной. Исторический путь Строгоновых из Франции пролегал несомненно в США. Первым дорогу туда проложил граф Сергей Александрович, посетив «Новую Англию» в 1876 году в ходе своего морского офицерского похода. В Филадельфии, на всемирной выставке, он возможно видел экспонаты бывшей школы своего деда. Именно в Америке Строгонов заказывал станки в 1915 году для Добрянского завода, изготовлявшего шрапнель. Вполне естественно, что там же в 1927 году оказался его племянник. Россия в целом была обречена на поиск путей в США, как в страну с наиболее успешно реализуемыми технологическими проектами к началу XX века.