Текст книги "Офицеры российской гвардии в Белой борьбе. Том 8"

Д. Коптев493493
  Коптев Дмитрий Васильевич. Александровский лицей (1916) (не окончил). Штабс-ротмистр л.-гв. Драгунского полка. В Добровольческой армии и ВСЮР; с февраля 1919 г. в эскадроне своего полка, в апреле 1920 г. командир эскадрона л.-гв. Драгунского полка в Сводно-гвардейском кавалерийском полку. В Русской Армии в июне 1920 г. в том же эскадроне в Гвардейском кавалерийском полку. Тяжело ранен в июне 1920 г. Ротмистр. В эмиграции во Франции. Умер после 1929 г. в Париже.


[Закрыть]
НОЧНАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ ЛЕЙБ-ГВАРДИИ ДРАГУНСКОГО ЭСКАДРОНА В ИЮНЕ 1920 ГОДА НА ДНЕПРЕ494494
  Впервые опубликовано: Ш и р в и н т. Лейб-драгуны дома и на войне. Выпуск 2. Париж, 1929.


[Закрыть]

Сводно-гвардейский кавалерийский полк стоял в местечке на левом берегу Днепра. Собранная в кулак вся дивизия генерала Барбовича предназначалась препятствовать переправе крупных сил большевиков через Днепр.

12 июня командующий Сводно-гвардейским кавалерийским полком полковник Ряснянский вызывает полковника Александровского и поручает ему наблюдение за ночной экспедицией, заданной Драгунскому эскадрону. Цель экспедиции: проникнуть в нескольких верстах вверх по течению на находящийся среди Днепра остров и оттуда на затонувшую большую большевистскую баржу и забрать с нее ценное военное имущество.

Баржа находилась почти у самого берега противника. 14 июня вечером драгуны выступили в пешем строю. Забрав подводы, прошли восемь верст до следующего села, расположенного на берегу Днепра, как раз против острова. Нами реквизированы были все рыбачьи плоскодонники.

В помощь лейб-драгунам приданы были из Кавалергардского эскадрона пулеметчики с легкими пулеметами системы «Льюис». Покуда эскадрон готовился к переправе, когда стемнело, из Каховки выплыл на двух морских лодках штабс-ротмистр Озеров, по направлению к тому же острову. Налет на баржу должны были проделать эти две лодки с командой драгун и пулеметчиков. В темноте эскадрон благополучно переправился на остров, прошел по тропинке сквозь густые камыши и, заняв стрелковую позицию, замер в ожидании. Приблизительно час спустя подошел со своими лодками штабс-ротмистр Озеров. Ночь была теплая, лунная; решили подождать захода луны. Поднялся небольшой ветер в море, сильно зашелестели камыши и ивы; ждать пришлось часа два. Когда наступила полная темнота, уставили пулеметы на носы лодок, штабс-ротмистр Озеров погрузился в них с 20 драгунами и 4 кавалергардами-пулеметчиками и тихо отчалил от берега, скрывшись немедленно в темноте. Все стали напряженно прислушиваться.

Опершись спинами о ствол большой ивы, полковник Александровский и я тихо разговаривали; прошло томительных 15—20 минут, и Александровский, повернувшись ко мне, заметил: «Все благополучно, видимо, на барже никого нет, и Озеров сможет спокойно забрать там что надо».

Но скоро послышался плеск весел, и из темноты вынырнули очертания обеих лодок; причалили к берегу. Озеров быстро выпрыгнул из лодки и, подойдя к нам, доложил полковнику Александровскому: «Баржа занята большевиками, они ее разгружают, ясно слышны голоса, что делать?»

Все господа, встав в кучу, начали обсуждать. Александровский заметил, что лучше не рисковать ночным боем; я высказал свое мнение Александровскому, что если мы этой ночью ничего не сделаем, то нас пошлют обратно на следующую ночь, и что тогда будет хуже, потому что большевики наверное узнают от жителей села, что мы были на острове; остров всего длиною каких-нибудь 400 саженей и шириной около 250; что у большевиков напротив нас имеется 30 орудий, из которых 8 тяжелых, и что, открыв заградительный огонь из 30 орудий по маленькому острову, большевики просто уничтожат эскадрон.

Александровский, подумав немного, заявил мне: «Если хочешь, веди экспедицию по своему усмотрению». Я согласился. Подойдя к драгунам, я заметил, что непривычная обстановка и возвращение лодок подействовали на людей, и, когда я тихо вызвал охотников, произошла заминка. Наконец из темноты ко мне подошла какая-то фигура и сказала: «Я, господин ротмистр», затем потянулись и другие. Отобрав 20 человек, я сел в лодку, в другую сел штабс-ротмистр Озеров. Снова поплыли в темноте. Пришлось взять много вверх по течению, так как сильно относило. Лодки шли параллельно одна другой. Чтобы не ошибиться в темноте, прошли всю длину острова вверх и, пересекши Днепр, повернули назад и пошли вдоль неприятельского берега. Скоро мы услышали голоса, и немного спустя стал очерчиваться силуэт баржи и замелькало несколько огоньков от папирос большевиков. Гребцы замедлили ход. Тогда я подал команду полным голосом: «Лодки прямо на баржу, пулеметная команда, прямо по барже – огонь!»

Раздался треск пулеметов, и в эту темную ночь вспышки стрелявших пулеметов резко прорезывали в темноте огневые полосы. Лодки в несколько махов долетели до баржи, и драгуны бросились на абордаж.

Большевики, застигнутые врасплох, не сопротивлялись, часть их бросилась в лодку и бежала на свой берег, и 9 человек сдалось; среди них была женщина – местная крестьянка.

Тогда мы бросились к осмотру баржи: на палубе лежало большое количество германских кожаных подсумков и хомуты – другого ничего не было. Трюм был затоплен. Начали шарить баграми в трюме и, наконец, зацепили что-то очень тяжелое. Долго тащили, и, наконец, выплыл громадных размеров самовар без крышки. С досадой бросили его обратно в воду. Надо было торопиться: оставался час до рассвета. К счастью, с берега большевиков на наш огонь не отвечали. Наполнив лодки подсумками и хомутами, забрав пленных, отчалили от баржи и поплыли к острову.

Ветер понемногу крепчал. Дойдя до острова, команда выгрузилась, и лодки быстро пошли вниз по течению, в Каховку. Эскадрон, пройдя сквозь камыши, начал свою переправу на плоскодонниках. Стало светать, ветер настолько окреп, что началось волнение.

Оставшись последними на острове, со взводным Фоменко и двумя вольноопределяющимися, Васильчиковым и Баласом, – мы смотрели на переправу эскадрона. Катились черные волны с белыми гребешками, и плоскодонники запрыгали, некоторых стало захлестывать волной, один из них, дойдя почти до берега, начал тонуть, шедший рядом с ним его вытащил.

Сев в последний, пустились и мы, но, не дойдя до середины, к нам вкатилась волна и заполнила наш плоскодонник наполовину; лодка чуть осела, и немедленно вкатилась вторая волна. Рыбак, сидевший на веслах, потерял голову и беспомощно заколотил веслами; попробовали выкачивать воду, но еще одна волна – и вода нам дошла до колен; плоскодонник перестал продвигаться вперед – вода все прибавлялась.

Спросив людей, умеют ли они плавать, получил в ответ: «Никак нет», – стало неприятно. Взводный и оба вольноопределяющихся подняли крик: «Помогите, тонем!» В это время лодка, от которой видны были только края бортов, заколебалась и точно уходила из-под нас; видя, что она немедленно перевернется, приказал людям бросить подсумки и винтовки в воду.

Двое впереди шедших плоскодонников, саженях в 150 от нашего, увидев наше крушение, повернули нам на помощь, но ждать времени не было – плоскодонник медленно переворачивался. Встав, я приказал людям: «Не жди, чтобы покрыло – прыгай в воду!» – и прыгнул. Вынырнув, я увидел четыре барахтающиеся фигуры, машущие руками в воздухе и исступленно кричавшие. Течением нас сильно разбросало друг от друга. К счастью, плоскодонник, шедший на помощь, подоспевал; крикнув людям, чтобы держались, я поплыл к берегу; было тяжело, тянуло вниз… Повернув голову назад, я увидел, как двоих вытягивали за волосы, потом, немного спустя, уже из-под воды вытянули третью фигуру – четвертого не было… Доплыв до берега, вышел из воды, ко мне подбежал Александровский. Подошла лодка, из нее вылезли бледные Васильчиков и Балас и вынесли захлебнувшегося рыбака и стали его откачивать.

Взводный утонул, и тело его через двое суток выбросило на берег у самой Каховки.

Пошли к своим подводам и вернулись в свое расположение. Утром потом докладываю командующему полком. Полковник Ряснянский меня выслушал и заявил мне: «Не может быть, что на этой барже ничего нет ценного, надо будет вам повторить в эту же ночь налет на баржу». Объявил полковнику Ряснянскому обстановку, заметил ему, что при повторении операции эскадрон, по всей вероятности, будет просто уничтожен, так как противник немедленно примет соответствующие к тому меры, легко имеющиеся у него в распоряжении. Единственно, чего удалось добиться от командующего полком, что ночная операция перекладывалась на двое суток. К счастью для нас, не пришлось ее повторять. На вторые сутки, ночью, начался сильный обстрел Каховки, и большевики стали крупными силами переправляться через Днепр, а рано утром, 18 июня, Сводно-гвардейский кавалерийский полк атаковал в пешем строю переправившуюся дивизию большевиков в колонии Ключевой, близ Каховки, и отбросил ее в Ринин, понеся сам крупные потери.

Д. де Витт
ЛЕЙБ-ДРАГУНЫ В БОЯХ 22 ИЮНЯ 1920 ГОДА495495
  Впервые опубликовано: Ш и р в и н т. Лейб-драгуны дома и на войне. Выпуск 1. Париж, 1928.


[Закрыть]

В 1920 году крушение почти всего антибольшевистского фронта на Юге России вскрыло целый ряд недочетов и все те нарывы, коими болела армия последнее время, и выдвинуло на первый план вопрос о смене Главного командования.

Отвечая общему желанию армии и тыла, Главнокомандующим назначается нервная и энергичная работа по реорганизации тыла и подготовке армии к наступлению. Спешно приходят пополнения обмундирования и прочее, забывается горечь отступления и поражения последнего времени, – армия залечивает свои раны.

Оправляется постепенно и гвардейская кавалерия после легендарной по доблести, но трагической по результатам конной атаки у станицы Егорлыкской, где гвардейская кавалерия лишний раз подтвердила правильность слов, сказанных в старину Наполеоном: «Гвардия умирает, но не сдается».

Одними убитыми полк насчитывает 14 офицеров. Раненые или потерявшие в атаке лошадей офицеры стрелялись, не желая сдаваться в плен. Дорого стоила атака и лейб-драгунам, полуэскадрон которых, под командою молодого, но редко доблестного офицера полка корнета князя Енгалычева, атакует в составе Гвардейского кавалерийского полка красную конницу Буденного. В порыве конной атаки лейб-драгуны прорываются сквозь первые лавы красных, попадая под удары главных сил, и в неравном бою корнет князь Енгалычев и большинство лейб-драгун падают зарубленными.

Итак, армия снова воспряла духом, явилась вера в победу. Армия возрождается в перерожденном виде – утрачивая прежний дух добровольчества и партизанщины, неотъемлемых спутников ее несчастий. Полки принимают вид прежних регулярных частей.

В конце мая 1-й армейский корпус генерала Кутепова, опрокинув красных на Перекопских позициях, врывается в Северную Таврию и с невероятным упорством и быстротою развивает наступление, ежедневно вписывая новые страницы доблести в историю русских армий.

Регулярная конница пока бездействует, занимая сравнительно пассивные участки фронта. 20 июня эскадрон лейб-драгун с наступлением темноты сменяется в сторожевом охранении и отводится в город Каховку, куда к этому времени подтягиваются и прочие эскадроны гвардейской кавалерии. Лейб-драгуны располагаются в 5—6 дворах в северной части города. Офицерам приказано находиться при своих взводах, лошадей не расседлывать – разрешается отпустить подпруги и вынуть железно. Усталость от бессонных ночей в сторожевом охранении берет свое, и расположившиеся у коновязей люди вскоре засыпают.

В пятом часу утра, когда солнце едва начинало всходить, дневальные поднимают свои взводы. Спешно идет водопой, задается корм лошадям. Кругом тишина – Каховка спит мертвым сном, и только общую картину нарушают далекий лай собаки или ржание лошади, ждущей своей очереди у водопойного корыта. Кое-где разбрасываются костры, и люди варят чай.

Но недолго длится эта утренняя идиллия. Со стороны Днепра, прорезывая общую тишину, раздаются несколько ружейных выстрелов, которым вторят пулеметы. С шипением через голову эскадрона пролетает, в виде утреннего приветствия, очередь нашей конной батареи, красная артиллерия без замедления отвечает, и вскоре стрельба принимает вид артиллерийской дуэли, сквозь звук которой можно только различить далекий, но все усиливающийся пулеметный и ружейный огонь. Повсюду взлетают фонтаны земли от рвущихся красных гранат, выбрасывая далеко в стороны груды камней и земли, всюду слышится лязг бьющихся стекол, кое-где начинаются пожары. Разбуженный обыватель, с заспанным и бледным от страха лицом выбегая из своего дома, плотно закрывает ставни и прячется в подвале. Голосом по дворам передается приказание командира эскадрона полковника Александровского – завести лошадей под навес и без приказания не выводить. Люди нервничают, общее внимание всех устремляется вдоль улицы, в сторону штаба полка, – все ждут приказания. Проходит 5—6 томительных минут, на повороте показывается красная драгунская бескозырка скачущего ординарца связи, и вскоре эскадрон лейб-драгун крупной рысью идет по улице к выходу из города, строя взводную колонну. Переведя лошадей в шаг, пристраивается к общей резервной колонне полка. Огонь постепенно затихает, вызываются вперед командиры эскадронов, коим разъясняется обстановка. Выслав вперед охранение, полк на рысях вытягивается на юг. От полковника Александровского мы узнаем обстановку, которая рисуется в следующем виде.

Красные по всему фронту Днепра перешли в наступление, желая, очевидно, контрударом задержать продвижение нашего 1-го армейского корпуса. Против села Каховка их попытка под прикрытием артиллерии форсировать реку Днепр отбита нашим 1-м конным полком.

В верстах 6—7 южнее Каховки у селения Ключевая, сбив сторожевое охранение одесских улан, красные переправили на левый берег, по сведениям, 2—3 батальона пехоты с артиллерией и стремительно развивают свое наступление, грозя обходу Каховки. Выделив пешие эскадроны Конной гвардии и улан Ее Величества под начальством лейб-гвардии Драгунского полка полковника Ковалевского, которому приказано занять южные переправы Каховки, содействовать 1-му конному полку в удержании фронта от повторных атак красных к переправе. Прочим же эскадронам ставилось задание остановить продвижение красных на линии Ключевая—Основа и по возможности выбить их с левого берега…

Пройдя верст 6, полк втянулся в густую рощу. Лейб-драгуны, конногренадеры и уланы Его Величества, произведя усиленное спешивание, вытянулись в цепь. Оба Кирасирских эскадрона остаются в виде резерва и прикрытия к коноводам.

Цепи, выйдя из рощи, встречают отходящую редкую цепь одесских улан, которые, постепенно собрав своих людей, занимают участок правее лейб-драгун. Со стороны красных огонь довольно слабый, ясно чувствуется, что цели у них нет. Мне был придан пулемет кирасир Его Величества, под командой корнета Сомова. Выбрав хорошую позицию с широким обстрелом, я просил пулеметчиков занять ее и поддержать нас огнем при нашем наступлении. Вскоре через наши головы полетели снаряды красных, ясно были видны разрывы над коноводами. Настроение в эскадроне было прекрасное, после сравнительно долгого бездействия люди рвались в бой в полном смысле этого слова, и, получив приказание к наступлению, драгуны с криком «Ура!» бросились вперед, ответом на что был сильнейший фронтовый и временами фланговый огонь красных. Выйдя из кустарников, всюду стали виднеться цепи противника. Одновременно с этим справа по цепи передают: корнет Сомов и наводчик-кирасир ранены.

Благодаря сильному огню и изнывая от жары и глубокого песка, цепь наша залегла. Надо отдать справедливость, красные стойко держались на своих позициях, несмотря на то что расстояние между нами значительно сблизилось. В это время со мной, пишущим эти строки, произошел следующий случай: находясь во взводе, как я уже сказал, на самом правом фланге эскадрона и полка, я невольно должен был поддерживать связь с правонаходящимися от меня, приблизительно в полуверсте, одесскими уланами496496
  10-й уланский Одесский полк. Полк Императорской армии. Возрожден во ВСЮР. Начал формироваться в июне 1919 г. при 10-м гусарском Ингерманландском полку. В июле 1919 г. 2 эскадрона полка входили в состав 1-го конного генерала Алексеева полка. С 16 апреля 1920 г. эскадрон полка входил в 1-й кавалерийский полк. Полковое объединение в эмиграции – «Объединение Одесских улан» (Скопье, Югославия; входило в состав IV отдела РОВС). В эмиграции начальник полковой группы (Кавалерийской дивизии) во Франции – полковник М.Н. Фирсовский.


[Закрыть]. Воспользовавшись, что наши цепи залегли, я по канаве пошел вправо, желая установить хотя бы видимую связь с уланами; отойдя шагов 250 от своего взвода, я невольно в остолбенении остановился, увидев в 30—40 шагах от себя одного лежащего и другого стоящего на коленях большевиков; они над чем-то возились и, очевидно, меня не сразу заметили. Все это было столь неожиданно, и, сознавая, что я совершенно один, я чисто машинально выстрелил из винтовки, но промахнулся, и, желая дослать следующий патрон, получилось заклинение; бросив винтовку, я стал доставать из кобуры револьвер, но меткий выстрел моего взводного старшего унтер-офицера Миронова, идущего, как потом оказалось, следом за мной, предупредил мое желание, сбив наповал красноармейца, попав ему немного выше правого уха, другой же бросился бежать в кусты.

Подойдя, мы нашли пулемет, замаскированный зеленью, который, как трофей, был отправлен к коноводам. В это время дружный крик «Ура!» 1-го взвода ротмистра Коптева поднял за собою весь эскадрон, и люди неудержимо бросились вперед. Красные не выдержали и, бросая свои позиции, стали отступать, местами переходя в паническое бегство.

Не прошло и двух-трех минут, по цепи передают: ротмистр Коптев тяжело ранен. Общий крик в цепи: «Кирасиры вперед!» – так и остался одним пожеланием… Они были далеко сзади. В то же время конная атака дивизиона кирасир на отступающую в панике пехоту к переправам дала бы колоссальные результаты. Повсюду попадались трупы и тяжелораненые красноармейцы. Дойдя со взводом до линии садов, я получил приказание пройти цепью сады, прочим же взводам спешить к переправам. Пройдя благополучно сады и выйдя на открытое место, я невольно стал свидетелем следующего эпизода. В 200—300 шагах от моего взвода, у самой кручи обрыва, почти спиной ко мне, стояли 2 человека и усиленно стреляли в сад. Видя только их спины, я не мог решить – наши ли это или красные, но сомнение тут же было рассеяно. Из садов, с сильной руганью, держа винтовку прикладом вверх, бежал корнет Гевлич и за ним несколько драгун. Еще момент, стреляющие люди бросили винтовки, подняв руки кверху. Но пощады уже быть не могло… удары приклада решили участь красноармейцев, и оба большевика мертвыми телами, оставляя кровавый след на камнях, катились вниз под обрыв.

Соединившись с корнетом Гевличем, мы вместе подошли к эскадрону, который в полуверсте влево, разбившись на отдельные группы, вел огонь по спасающемуся на плотах или попросту бросающемуся вплавь противнику. Удачный бой сильно подбодрил людей. Потери эскадрона, в сравнении с дотигнутым результатом, оказались невелики. Ротмистр Коптев тяжело ранен пулей в колено и 4 драгуна сравнительно легко. Кроме того – два кирасира-пулеметчика, временно приданных нашему эскадрону. Огонь всюду затихал, и только левее нас уланы Его Величества еще вели бой за обладание деревней Основой, выбивая ручными гранатами засевших красных в водокачке.

Вскоре у них наступило затишье, большевики были выбиты.

Эскадроны стали собираться, подошли коноводы. Испуганный житель начал выбираться из погребов и щедро приветствовал лейб-драгун, как своих избавителей. (Стали искать пленных, но их не оказалось, они не дошли до коноводов, что ясно говорили новые сапоги и гимнастерка на конвоировавших их драгунах.) Выставив наблюдения на обрывы, эскадрон стал варить обед, и ничего, казалось, не говорило и не напоминало о прошедшем бое.

Простояв часов до четырех, эскадрон был вызван в направлении Каховки, где, по сведениям, красные, подтянув свои главные силы, энергично повели наступление, заняв переправы. 1-й конный полк и эскадроны полковника Ковалевского, понеся большие потери (убитыми командира улан Ее Величества ротмистра Лишина и Конной гвардии корнета Артамонова, графа Стенбок-Фермора), принуждены были отойти, очистив при этом Каховку.

В полутора-двух верстах от города в лесу собрался весь конный резерв дивизии генерала Барбовича. Обстановка складывалась не в нашу пользу. Начальник дивизии, вызвав дивизион павлоградских лейб-гусар, приказал им в конном строю атаковать Каховку, желая этим остановить продвижение красных. Дружно бросились гусары в атаку, но сильный огонь красных вызвал у них замешательство, и вскоре павлоградцы, везя убитых и раненых, стягивались обратно в лес. Отдаваясь эхом по лесу, передается команда командира Гвардейского кавалерийского полка: «Лейб-драгуны, по коням»… и спустя 2—3 минуты наш эскадрон во взводной колонне выходит на рысях в поле, проходя мимо штаба дивизии, живописно расположившегося на опушке леса, впереди которого на крупном караковом коне, в красных гусарских чакчирах виден начальник дивизии; здороваясь с лейб-драгунами, он указывает направление атаки.

– Эскадрон, строй фронт, шашки к бою, пики на бедро! – следует команда полковника Александровского.

И эскадрон, подняв лошадей в широкий галоп, бросается вперед. Попавшаяся на пути изгородь и ряд глубоких канав расстраивает общую атаку, много лошадей падает на препятствие. Общую картину усугубляет невероятно сильный залповый огонь красных. Первый взвод штабс-ротмистра Озерова 1-го, сильно оторвавшись влево и видя перед собою скопление красных, атакует его самостоятельно. Один из взводов, под командой вахмистра эскадрона, опрокинув красных, врывается в самую Каховку. Прочие же взводы, дойдя до обрывов, попадают под фланговый огонь красных, мечутся вдоль фронта и, неся большие потери в конском составе, отходят назад, пропуская через себя лаву улан Его Величества, брошенных по нашему же направлению. Спустя короткое время и они отходят, везя раненого командира эскадрона ротмиста Гуреева497497
  Гуреев Юрий Владимирович. Суворовский кадетский корпус (1913), Елисаветградское кавалерийское училище. Офицер л.-гв. Уланского Его Величества полка. В Добровольческой армии и ВСЮР, в Русской Армии до эвакуации Крыма; в июне—октябре 1920 г. командир эскадрона своего полка в Гвардейском кавалерийском полку. Ранен. Ротмистр. Остался в Феодосии. Расстрелян большевиками в 1920 г. в Крыму.


[Закрыть]. Лейб-драгуны постепенно собираются на шоссейной дороге, подъезжает, поддерживаемый с двух сторон драгунами, в окровавленной гимнастерке, раненный в грудь штабс-ротмистр Озеров 1-й; подтягиваются и отдельные люди, некоторые ведут в поводу раненых лошадей. Уже стемнело, когда эскадрон получает разрешение идти в соседнюю деревню для ночевки.

Итак, 21 июня кончилось, усталый эскадрон отдыхает, вспоминая по мелочам оба происшедших за день боя.

Двух офицеров, ротмистра Коптева, штабс-ротмистра Озерова 1-го, вольноопределяющегося Васильчикова и 11 драгун эскадрон уже недосчитывает в своей среде.

Не вина лейб-драгун, что благодаря нерешительности начальства – бросить все или хотя бы большинство эскадронов резерва одновременно в атаку – посылались разновременно по одному, увеличивая этим, без пользы для дела, список потерь, понижая дух, что невольно повлекло переход инициативы в руки красных. В этот день красные форсировали Днепр и, заняв Каховку, прочно засели в ней. Все наши попытки взять ее снова были тщетны. Каховка осталась за красными до самого падения Крыма.