Текст книги "Психология семьи. Учебное пособие"

Так называемая двойная мораль, или двойной стандарт, заключается в различных нормах, стереотипах и санкциях по отношению к сексуальному (и моральному) поведению мужчин и женщин.

Практически все мужчины, по данным опросов, как до, так и после революции начинали свою сексуальную жизнь до брака. (Справедливости ради следует отметить, что речь идет об опросах молодежи господствующих классов в больших городах.) Напротив, доля студенток в дореволюционные годы, начавших половую жизнь до брака, равнялась лишь 18,5 % от числа тех, кто имел опыт сексуальных отношений. У студенток послереволюционной эпохи эта доля составляла уже 50–70 % (в США в 1930-е гг. опыт добрачных сексуальных отношений имели 30–40 % студенток колледжей).

До революции своеобразной расплатой за существование двойного стандарта была высокая частота венерических заболеваний среди мужского населения. В среднем, по данным харьковской анкеты, половина всех студентов переболела триппером, гонореей, сифилисом или мягким шанкром. По результатам московской половой переписи, такая участь постигла каждого четвертого опрошенного.

После революции заболеваемость среди студентов несколько снизилась как по причине увеличения санитарной грамотности и проведения медицинских мер, так и вследствие изменения состава половых партнеров. Доля проституток – основного источника заражения – среди половых партнеров уменьшилась. В начале XX в., как показала «половая перепись студенчества», у большинства первым половым партнером была проститутка (42 %) или прислуга (39,2 %). В опросах 1920-х гг. проститутки и прислуга уступили место «знакомым», более того, среди первых половых партнеров упоминалась и «любимая женщина» (Денисенко М., Дала-Зуанна Ж.-П., 1999).

В исследовании под руководством М. С. Мацковского была обнаружена явная дифференциация мнений о допустимости добрачных сексуальных связей в зависимости от пола опрошенных. Так, лишь 2,6 % опрошенных мужчин считают такие отношения недопустимыми для своего (мужского) пола и 8,4 % – неприемлемыми для женщин. Женщины более консервативны: для мужчин добрачные связи запрещают 7,1 % опрошенных женщин, а для своего пола – 15,5 %. Еще более заметна разница в ответах на такую формулировку: «Для мужчин интимные связи до брака допустимы с любой понравившейся женщиной» – так считают 36,3 % мужчин и 10,7 % женщин. Для женщин подобную практику («с любым понравившимся мужчиной») допускают лишь 3,4 % женщин и 12 % мужчин. Таким образом, если двойной стандарт в сознании женщин выражен слабо, то у мужчин он проявился вполне определенно (Мацковский М. С., Олсон Д. Г., 1995).

Разница в возрасте между респондентом и его первым сексуальным партнером является важным фактором как с точки зрения формирования последующего сексуального поведения респондента, так и с точки зрения будущего развития отношений между партнерами (Денисенко М., Дала-Зуанна Ж.-П., 1999). По этому параметру наблюдаются существенные различия между полами (табл. 2.5).

Таблица 2.5. Разница между возрастом респондента и возрастом его первого сексуального партнера (%) (Денисенко М., Дала-Зуанна Ж.-П., 1999)

Среди московских студентов только 18 % партнеров являются ровесниками (или женщина старше). Первым партнером у девушек в 82 % случаев был мужчина старшего возраста, причем более чем на три года старше – у 52 %, а у 31 % девушек – на шесть и более лет. Учитывая то, что, по данным опроса ВЦИОМ, от 50 до 60 % девушек к 18 годам уже имели опыт половых отношений, можно предположить, что у значительной части молодежи осуществляется контакт «несовершеннолетняя девушка – совершеннолетний мужчина».

Данные таблицы свидетельствуют о различиях в моделях поведения студенток МГУ и Сорбонны – лишь у 14 % французских девушек первый сексуальный контакт состоялся с партнером, который был на три и более лет старше, у большинства – с ровесниками (а также чуть моложе или старше). В этом выражаются более равноправные отношения между полами.

В России отмечается рост числа людей, предпочитающих одинокий образ жизни. Жить одному – исторически новый феномен.

Одинокий образ жизни традиционно считался отклонением от нормы, странностью. Семья воспринималась как хозяйственная и нравственная основа правильного образа жизни. Отсюда и ориентация системы поведения молодежи на развитие отношений, которые должны завершиться вступлением в брак (Громыко М. М., 1991, с. 438). «Неженатый у нас не считается настоящим крестьянином. На него смотрят отчасти с сожалением, как на нечто нецельное, отчасти с презрением» – считали жители Ярославской губернии. «Холостому быть хозяином общество запрещает» – такое мнение бытовало в конце XIX в. в Орловской губернии.

Признание крестьянами роли семьи в материальном и нравственном благополучии человека отразилось в многочисленных пословицах: «Холостой – полчеловека», «Семейный горшок всегда кипит», «Семейная каша погуще кипит», «В семье и каша гуще», «Семейное согласие всего дороже», «Муж жене отец, жена мужу венец» (Громыко М. М., 1991, с. 170).

В последние годы все больше мужчин и женщин в «подходящем для брака возрасте» решают жить одиноко (Шнейдер Л. Б., 2003). По данным одного из опросов 1990-х гг., 10 % молодых людей обоего пола в возрасте 31 года еще не вступали в брак (к этому же возрасту 10,8 % были уже разведены, а 2,9 % овдовели).

Психологи упоминают следующие причины избегания семейно-брачных отношений:

• профессиональный и образовательный рост женщин, изменение их взглядов на представления о самореализации;

• преобладающее число женщин в брачном возрасте в связи с высокой смертностью мужского населения (впрочем, половая диспропорция заметно сказывается в возрастных категориях старше 40 лет – по данным переписи населения 2010 г. – Т. А.);

• распространенная в некоторых слоях населения и соответствующая определенному аспекту реальности точка зрения, что легче прожить одному. Выгоды от психологического комфорта жизни в семье перекрываются издержками социально-экономического положения дел в семейной политике (Шнейдер Л. Б., 2003);

• своеобразный протест (сознательное невступление в брак) против навязываемого обществом обязательного брака как социального стереотипа счастливой жизни;

• несоответствие реальных брачных отношений идеализированной модели семейного счастья, предлагаемой средствами массовой информации;

• рост числа неудовлетворенных брачными отношениями;

• неблагоприятные жилищные условия, необходимость оказания помощи больным или престарелым родителям (Коростылева Л. А., 2000).

В настоящий момент в развитых странах наблюдается тенденция роста числа людей, предпочитающих одинокий образ жизни. К примеру, на сегодняшний день в Германии в больших городах почти половина населения – одиночки (в Берлине – 45 %) (Жумина А., 2000). Этому способствуют в значительной степени экономические причины, возможность комфортной жизни в городах благодаря развитой социальной инфраструктуре (сети медицинских и социальных служб, обеспечивающих современного человека бытовым обслуживанием, врачебной помощью, развитие бытовой техники) – все это позволяет человеку обслуживать себя самостоятельно или с помощью приходящей на короткое время прислуги. По данным нашего исследования современных сельских жителей в 1990–2000-х гг., на селе «семейностремительная» тяга даже в наши дни довольно значительна из-за необходимости защиты, физической помощи, отсутствия элементарных удобств (Андреева Т. В., 2005). В этом случае более выражена потребность иметь брачного партнера, семью – имея близких, человеку на селе выжить легче.

Существует и еще одна причина выбора одинокого образа жизни – тенденция западных стран (а в последние десятилетия и России) к преобладанию индивидуалистических ценностей над коллективистскими, к индивидуальному успеху, стремлению к потребительству в ущерб отношениям между близкими людьми (семьей, соседями, друзьями).

В настоящее время брачная структура населения России характеризуется следующими данными (Перепись населения РФ, 2010). Из 1000 человек в возрасте старше 16 лет:

• 201 (20,1 %) – никогда не состояли в браке (21 % в 2002 г., 16,1 % в 1989 г.);

• 555 (55,5 %) – состоят в браке (57,2 % в 2002 г., 65,3 % в 1989 г.);

• 115 (11,5 %) – вдовые (11,4 % в 2002 г., 11,0 % в 1989 г.);

• 98 (9,8 %) – разведенные (9,4 % в 2002 г., 7,2 % в 1989 г.).

Таким образом, число лиц, никогда не состоявших в браке, сократилось с 2002 г. на 1 %, примерно на треть выросло число разведенных, и доля лиц, не имеющих брачных отношений по причине вдовства, разводов и невступления в брак, составила 41,4 %.

Брачная структура российского населения по итогам переписей населения 1989, 2002 и 2010 гг.

За два последних десятилетия число россиян, состоящих в браке, сократилось более чем на 6 млн человек. В относительном исчислении доля людей, называющих себя семейными, изменялась следующим образом: в 1989 г. – 653 на 1000 человек; в 2002 г. – 571 на 1000 человек; в 2010 г. – 555 на 1000 человек.

При этом контингенты бракоспособного возраста (лица старше 16 лет) за этот же период увеличились на 8,7 млн человек – с 111 млн в 1989 г. до 119,7 млн человек в 2010 г.

Г. Крайг, анализируя американскую статистику по заключению браков, пишет, что в исторической перспективе в США периодически большие группы людей оставались холостыми или незамужними. К примеру, в конце 1930-х гг., когда Америка приходила в себя после Великой депрессии, в брак вступали очень немногие, а те, кто все-таки решался, делали это в более позднем возрасте. Тенденция к ослаблению матримониальных намерений получила продолжение в годы Второй мировой войны, когда миллионы женщин пополнили ряды рабочей силы. К концу войны ситуация резко изменилась. К середине 1950-х гг. лишь 4 % взрослых людей, находившихся в брачном возрасте, оставались одинокими, а возраст впервые вступающих в брак среди одиноких людей упал до рекордно низкой отметки. Безбрачие снова стало пользоваться популярностью в 1970–1980 гг., когда процент одиноких людей, решивших создать семью, упал до уровня, зарегистрированного в период Великой депрессии. В 1993 г. в США в возрасте старше 18 лет не состояли в браке 22,6 % населения, вдовствовали 7,3 % и находились в разводе 6,9 % (Крайг Г., 2002). Таким образом, было установлено, что в США состояли в браке 63,2 % населения – чуть больше, чем в России, – за счет того, что вдовых американцев (американок) примерно на треть меньше, чем российских жителей, потерявших супруга.

С конца 1950-х до начала 1990-х гг. численность зарегистрированных в течение года браков держалась порядка 1,3 млн – 1,4 млн человек, за исключением середины 1960-х, когда брачного возраста достигли лица, рожденные во время войны (в 1965 г. было зарегистрировано всего 1 097 585 брачных союзов). С начала 1990-х гг. число заключаемых браков падает, например, в 1996 г. всего 866 651 союз.

Число супружеских пар (в том числе официально незарегистрированных) составило 33,2 млн, по данным переписи 2010 г. Для сравнения: в 2002 г. в супружеских отношениях состояли 34 млн пар, в 1989 г. – 36 млн.

В 2002 г. число разводов в России впервые превысило число заключаемых в том же году браков, в то время как в 1999 г. доля разводов составляла еще 60 % от числа заключаемых браков. Например, в 1999 г. было зарегистрировано 911 162 брака и 532 533 развода.

В настоящее время в России насчитывается 4,4 млн пар, состоящих в «гражданском браке», то есть незарегистрированном союзе мужчины и женщины (Перепись населения РФ, 2010). По данным переписи 2002 г., их было 3,3 млн. Исторически более точным является термин «сожительство», который использовался в дореволюционной России.

Так, например, это понятие использует А. П. Чехов в своем произведении «Остров Сахалин». Подобные союзы были вынужденными у сосланных на поселение преступников, которым супруги, оставшиеся в Центральной России, не давали развода в церковном браке. Выжить же в тяжелых сахалинских условиях в одиночку было невозможно, поэтому матримониальные намерения у сосланных были очень сильны, а женщины любого возраста высоко ценились (Чехов А. П., 1981).

Л. Б. Шнейдер использует понятие «незарегистрированное сожительство», уточняя, что распространившееся в России понятие «гражданский брак» является терминологически неверным, так как именно законный, юридически оформленный брак и есть гражданский, что и фиксирует запись акта гражданского состояния (ЗАГС).

В настоящее время, по данным опроса молодежи в Москве, от 5 до 8 % 20–30-летних людей состоят в незарегистрированном сожительстве, причем пик его приходится примерно на 23 года (7,8 %), к 30 годам число сожительствующих уменьшается, а число состоящих в законном браке увеличивается почти вдвое (табл. 2.6).

Таблица 2.6. Семейное положение молодежи по результатам опроса

В США в период с 1973 до 1993 г. общее число сожительствующих пар выросло более чем в шесть раз – с 523 тыс. до 3,51 млн пар (Statistical Abstracts of the United States, 1994; цит. по: Крайг Г., 2002). Среди тех, кому нет еще 25 лет, отмечено 14-кратное увеличение проживающих совместно – от 55 тыс. пар в 1970 до 714 тыс. в 1993 г. Большинство проживающих вместе пар (65 %) не имеют детей, но остаются еще более миллиона сожительствующих, у которых есть общий ребенок. Большинство ведущих совместную жизнь – молодые люди, 61 % их находятся в возрасте от 25 до 44 лет (Statistical Abstracts of the United States, 1994, цит. по: Крайг Г., 2002).

Гражданский брак может рассматриваться и как попытка избежать ответственности – юридической, финансовой и т. д. Под влиянием различных общественных организаций, в том числе феминистских, стали популярны идеи, что семья устарела, что на смену ей должен прийти гражданский или «пробный» брак. Эта ситуация соответствует немецкой поговорке: «Не обязательно покупать корову для того, чтобы пить молоко». Отказ от семьи как формы регуляции социальных отношений создает тревожную ситуацию. Не случайно Джей Хэйли отмечает, что наличие свекров и тестей – единственное, что отличает людей от животных: для многих главными ценностями семейной жизни является уважение традиций и связь с родительскими семьями (Haley J., 1963)

Эйдемиллер Э. Г., Юстицкис В. Психология и психотерапия семьи. – СПб.; М.: Питер, 2000. С. 25.

Известный социолог А. Г. Харчев писал, что в брачных отношениях находит проявление как естественная, так и социальная природа человека, как материальная, так и духовная сфера социальной жизни. Поэтому сущность и специфику брака нельзя сводить лишь к наличию половой связи. Он ссылается на мнение Гегеля, который отмечал, что «брак отличается от сожительства тем, что в последнем имеет значение главным образом удовлетворение естественной потребности, между тем как в браке эта потребность оттесняется на задний план» (цит. по: Харчев А. Г., 1979, с. 65).

По мнению американских исследователей, сожительство может быть похожим или нет на брачные отношения – все зависит от конкретной пары. Такой форме супружеских отношений недостает социального одобрения и узаконенных обязательств традиционного брака, зато она предоставляет большую свободу партнерам, которые могут исполнять свои роли так, как считают нужным. Для сожительства характерно публичное признание того факта, что пара не состоит в официальном браке. Не всегда удается получить точные статистические данные об этой форме отношений из-за нежелания партнеров афишировать свою связь и из-за того, что она часто носит временный характер (Крайг Г., 2002).

Согласно данным опроса В. Жбанкова, проведенного в России в 1908 г., у разночинной и дворянской молодежи было распространено неоформляемое сожительство. Из тех студенток, которые сообщили, что состоят в браке, 60 % имели в виду гражданский, а не церковный брак. После революции нерегистрируемый брак распространился в более широких слоях населения. По оценкам Ласса, 31,7 % девушек и 16,5 % юношей из Одессы, указавших, что находятся в супружеских отношениях, в действительности не регистрировали их. Многие молодые люди просто отрицали институт брака. Так, среди командиров Красной армии доля сожительств составляла примерно 17,5 %, среди солдат – 8 % (Денисенко М., Дала-Зуанна Ж.-П., 1999).

В нашей стране уже в 1923 г. существовало около 100 тыс. фактических браков, то есть «таких постоянных установившихся брачных отношений, которые трактуются самими супругами как брак и которые не были зарегистрированы» (Свердлов Г. М., 1958, с. 74). А. Г. Харчев указывает, что в этих фактических браках стороной, не желавшей регистрации, были, как правило, мужчины. Опираясь на свои экономические преимущества, они таким образом заставляли женщин отказываться от той поддержки, которую им обеспечивало советское законодательство. При этом они использовали как религиозность, сохранившуюся у значительной части женского населения, так и те изменения, которые произошли в сознании и социальном положении женщин после революции. В первом случае регистрация брака заменялась венчанием в церкви, во втором – отказ от регистрации мотивировался «новым» отношением к половому вопросу. В результате женщины, попавшие в сети такого брака, так же как и их дети, оказывались фактически беззащитными перед лицом любого проявления мужского деспотизма или самодурства (Харчев А. Г., 1979, с. 148).

Вероятно, сходное положение (только в усиленном варианте) сохраняется и в наши дни.

ПРИМЕР

Молодая женщина после окончания школы пошла работать. В 18 лет познакомилась с молодым человеком, который учится в вузе, начала с ним совместную жизнь. Характерно то, что мать молодого человека поддерживает такие отношения, предоставляя им возможность ночевать у нее. Мать девушки объясняет это положение вещей так: «А что делать – он же еще учится, ему нельзя жениться». Это утверждение можно понимать следующим образом: «Ему нельзя брать на себя обязательства за жену и возможных детей».

Характерно, что в данном примере возможные репродуктивные последствия такого сексуального и дружеского союза ложатся полностью на плечи женщины и ее семьи. Мужчина же в этом случае, вступая в сексуальные отношения с любимой, свободен от материальной и моральной ответственности за ее жизнь, здоровье и благополучие.

В каком-то смысле это исторически новое явление – в XIX в. мужчина, приобретая постоянную партнершу, не женясь, материально содержал ее, будучи даже студентом. Принято было снимать ей квартиру и содержать. Такие примеры описаны в классической литературе, например в романе Н. Г. Чернышевского «Что делать?».

В советский период были нередки браки студентов. То есть если соотнести приведенный пример с 1970–1980-ми гг., то в случае любовных отношений работающей девушки и студента стандартным решением было вступление в брак, причем помощь оказывали семьи молодых супругов с обеих сторон (или студенты подрабатывали).

В стране увеличивается число официально неоформленных сожительств, которые при переписях женщинами показываются как браки, мужчинами же – как разновидность холостого состояния. В результате число замужних женщин, как правило, превышает число женатых мужчин: например, в СССР в 1939 г. – на 178 тыс., в 1959 г. – на 437 тыс., в 1970 г. – на 1331 тыс. (Харчев А. Г., 1979). Это данные по всему Союзу. В настоящее время данные приводятся в статистических источниках уже по Российской Федерации – число женщин, указавших в 1989 г., что они состоят в браке, превысило число состоявших в браке мужчин на 28 тыс. человек, а при переписи 2002 г. – на 65 тыс. человек (Перепись населения РФ, 2002).

Не оформленная в установленном порядке совместная жизнь порождает многие из тех же самых проблем, касающихся строительства отношений, с которыми сталкиваются и молодожены. Например, возникающие конфликты приходится разрешать в ходе сложного процесса «переговоров и достижения договоренности» (Almo, 1978). Как и в супружестве с его типовыми ролями и ожиданиями, искреннее и открытое общение связано с постоянным напряжением, и оно, возможно, даже более важно и требует большего труда внутри расплывчатых границ сожительства (Крайг Г., 2002).

Перед состоящими в гражданском браке стоит вопрос сохранения верности и постоянства в отношениях. По данным американских исследований, и мужчины, и женщины, связанные отношениями сожительства, чаще изменяют своим партнерам, чем супруги (Blustien P. & Schwartz P., 1983). Это обстоятельство может вносить большое напряжение в отношения, на которое чаще указывают сожительствующие пары по сравнению с супружескими (Kurdek L. & Schmitt J., 1986). Сожители часто не решаются поднимать вопросы верности (Almo H. S., 1978). Американский психотерапевт Д. Делис объясняет это тем, что в таком союзе обычно состоят ведущий партнер, от которого зависит, сохранятся ли отношения, и подчиненный, который более эмоционально вовлечен в эти отношения и больше «держится» за них. В этом случае «подчиненный» партнер согласен на любые условия, лишь бы сохранить связь с «ведущим» (Делис Д., 1994).

Некоторые пары рассматривают отношения на стороне как табу, соглашаясь не обсуждать данную тему. Другие договариваются, что каждый может вступать в отношения на стороне, хотя обычно этого добивается один из партнеров, второму же приходится неохотно соглашаться (Крайг Г., 2002).

Существуют данные опроса студентов 18–23 лет, согласно которым к сексуальным связям помимо постоянного партнера неодобрительно относятся 53,1 % девушек и лишь 27,5 % юношей. Соответственно, большинство юношей допускают возможность измен основной партнерше, полагая, вероятно, удобным такое положение вещей, когда есть постоянная партнерша, отношения с которой ни к чему не обязывают. Девушки смотрят на постоянные интимные отношения более серьезно. В Великобритании такого рассогласования между полами не существует: большинство юношей (66,2 %) и девушек (77,7 %) не одобряют сексуальные связи помимо постоянного партнера (Население и общество, 1999).

В небольшом исследовании студентов Кемеровского университета (55 человек) выяснилось, что из форм брачно-семейных отношений более половины юношей и девушек выбрали зарегистрированный брак, треть респондентов предпочла незарегистрированное сожительство (гражданский брак) и лишь 3,5 % хотели бы жить в одиночестве. Девушками были указаны и другие варианты развития отношений с партнером: первоначальное проживание в гражданском браке с последующей регистрацией отношений. Юноши также считали, что выбор формы брачно-семейных отношений зависит от обстоятельств.

Поскольку часть опрошенных предпочли проживание в незарегистрированном браке, им был задан вопрос о преимуществах такого типа отношений. Оказалось, что половина юношей, принявших участие в исследовании, не видят никаких преимуществ в гражданском браке. Девушки, выбирающие незарегистрированный брак, отмечали в нем следующие привлекательные стороны: гарантия большей свободы, меньше обязательств и ответственности, возможность разойтись без лишних проблем и в то же время лучше узнать друг друга. Юноши, выбравшие эту форму брачно-семейных отношений, придерживаются примерно той же точки зрения.

Преимущества законного, юридически зарегистрированного брака большая часть юношей и девушек видят в большей уверенности, стабильности, надежности, ответственности друг за друга, чувстве спокойствия, постоянстве, возможности завести детей (Кривцова Е. В., Мартынова Т. Н., 2003).

Л. Б. Шнейдер, анализируя доводы «за», которые обычно приводят сторонники незарегистрированного сожительства, выделила среди них основные:

• такая форма отношений представляет собой «тренинг» определенного типа;

• в случаях незарегистрированного сожительства происходит апробация сил и совместимости.

Автор указывает, что, по данным исследований, такого рода опыт совместной жизни на среднестатистическом уровне влияния на успешность последующего брака не оказывает, «то есть можно и тренироваться» и «совмещаться», но никаких гарантий на будущее нет. Если уж искать форму «тренинга» к браку, то следует обратиться к родительской семье. Именно в семье, где человек вырос, происходит подготовка человека к браку (Шнейдер Л. Б., 2003, с. 78). Собственно же «тренировка» заключается в умении успешно построить отношения с братьями и сестрами, то есть между равными людьми противоположного пола. Наличие сиблингов в семье и характер взаимоотношений с ними рассматривается как один из прогностических критериев успешности последующего брака. Автор совершенно справедливо указывает, что одна из причин возникновения «пробных» браков связана с малодетностью европейской семьи, в которой ребенок не имел сиблингов противоположного пола или был единственным в семье.

По поводу утверждения о том, что «гражданский брак» обеспечивает больше духовности и удовлетворенности в отношениях, автор замечает, что рассуждения о большей свободе и духовности в случаях незарегистрированного сожительства также не очень достоверны: известны и негативные, и позитивные варианты развития отношений (Шнейдер Л. Б., 2003, с. 78).

Наше исследование мужского взгляда на брак (Андреева Т. В., Шмотченко Ю. А., 2003) показало, что, действительно, у мужчин, состоящих в незарегистрированном сожительстве (в ряде случаев имеющих и детей), была несколько большая удовлетворенность «семейными» отношениями. Однако вместе с тем их готовность к разводу при каких-либо неблагоприятных обстоятельствах была выше, чем у женатых коллег того же возраста и профессии. Можно говорить об определенной установке мужской половины «гражданского брака» жить в таком союзе до тех пор, пока это не требует особенных жертв, а при возникновении трудностей – расстаться. На наш взгляд, при этом для одного партнера существует больше свободы и удобства, а для других членов семьи, наоборот, больше проблем.

ПРИМЕР

Молодая мать-одиночка, имеющая дочь Кристину 7 лет, состоит в незарегистрированном сожительстве с мужчиной-военнослужащим. Функционально это очень интересная и характерная для нашего времени семья. Для этой женщины ее сожитель как бы является мужем, так как содержит ее и заботится в случае болезни и необходимости дорогостоящего лечения. Она, в свою очередь, является для него женой, так как подстраивает свою жизнь и планы под его особенности. В семье с гордостью вспоминается случай, когда в ответ на попытку женщины начать работать, что, естественно, сопровождалось ее большей усталостью, партнер заявил: «Мне такая жена не нужна», – и она вынуждена была уволиться.

По отношению к дочери он не является отцом (и даже нормальным отчимом), так как она – вне зоны его ответственности. Более того, мать, озабоченная построением отношений со своим мужчиной, мало занимается ребенком, например, дочь-первоклассница добиралась в школу на транспорте самостоятельно. Мать почти не занималась учебой Кристины – вся ответственность и забота о школьных делах были переадресованы бабушке и прабабушке (мама девочки объясняет это так: «Я начинаю на нее кричать, когда мы делаем с ней уроки, а я этого не хочу»). Девочка училась в школе для умственно отсталых. Заботились о ней больше бабушка и прабабушка.

В данном случае, по терминологии В. Н. Дружинина, распределение ответственности и доминирования явно рассогласовано. Ответственность несет бабушка (мать рода), предоставляя жилище, заботясь обо всех, но при этом не имеет прав. Доминирует мужчина, который не является ни мужем в полном смысле, ни отцом (отчимом), ни зятем (теща не могла его попросить немного помочь в ремонте), но имеет право прийти или уйти когда хочет, а также распоряжаться тем, как другим членам семьи строить жизнь (работать или нет, где ночевать).

В конечном итоге больше всех эта ситуация отражается на ребенке – в 8 лет у Кристины отмечались явная депрессивность, задержка развития речи, она знала не все буквы и наряду с этим имела уже подростковые интересы – тусовки с более старшими детьми 11–14 лет и наряды. Мать постоянно болеет, считается матерью-одиночкой и получает пособие (Андреева Т. В., 2005).

Интересно продолжение этой истории, больше похожее на сказку. Девочка, по рекомендации психолога, перешла в обычную школу, но с отставанием в один год (то есть как бы в первый класс пошла в 8 лет). В школе ею был достигнут хороший контакт с учительницей, которая опекала девочку. Учеба пошла достаточно успешно (в настоящее время девочка уже в 8-м классе). Мать нашла себе хорошо оплачиваемую работу, с дочкой дома уроками стал заниматься отчим (!). Бабушка, которая была разведена по инициативе бывшего мужа около 20 лет назад и очень переживала его измену, вышла замуж за пожилого человека, достаточно состоятельного, бывшего в школьные годы ее первой любовью (!). Произошло это так: он появился на пороге ее дома (через несколько десятков лет после знакомства) и сказал: «Выходи за меня замуж, мне не интересны молодые, я хочу, чтобы рядом был преданный человек». В настоящее время успешно живут вместе, бабушка ездит нянчить внуков от дочери и сына, новый муж называет это «поехала на барщину». Бывший супруг также просился назад, но получил отказ.

Таким образом, можно сказать, что, несмотря на все деструктивные тенденции, семья в России достаточно успешно перестраивается и выживает.

По данным американских исследователей, около трети всех сожительствующих пар вступают затем в брак. Совсем необязательно, что сожительствующие пары, которые в итоге узаконивают свои отношения, лучше контактируют друг с другом или получают большее удовлетворение от супружества, чем пары, которые до вступления в брак вместе не проживали (Demaris A. & Leslie G., 1984). Сожительствующие пары, не заключающие официальный брак, обычно распадаются, так что случаи сожительства в течение длительного времени очень редки. Блюштейн и Шварц не смогли обнаружить достаточное число гетеросексуальных пар, которые сожительствовали вместе более 10 лет, с тем чтобы можно было бы использовать эту группу для статистического анализа (Blustien P. & Schwartz P., 1983). Таким образом, можно заметить, что почти две трети пар, живущих в гражданском браке, распадаются, что влечет за собой, по выражению С. В. Ковалева, «добрачный развод». По нашим наблюдениям, в результате этого возникают глубокие переживания того партнера, который был отвергнут, не уступающие по тяжести переживаниям отвергнутого супруга.