Текст книги "Невидимая рука. Экономическая мысль вчера и сегодня"

Какой же вывод относительно желательного сальдо торгового баланса следует сделать из вышесказанного? Очевидно, как постоянное превышение экспорта над импортом, так и перманентный дефицит торгового баланса создают, с точки зрения соответствующей страны, определенные проблемы. Тем самым представляется целесообразным, по крайней мере в долгосрочной перспективе, стремиться к выравниванию экспорта и импорта в стоимостном выражении, т. е. к достижению равновесия торгового баланса.

Действительно, многие эксперты именно таким образом интерпретируют внешнеэкономическое равновесие. При этом, как правило, они ориентируются на так называемый баланс счета текущих операций, понятие, более широкое по своему содержанию, чем торговый баланс. Наряду с чисто товарными потоками оно также включает в себя международный обмет услугами. Например, немцы традиционно тратят очень много денег на туристические поездки за границу. В экономическом отношении этот факт имеет такое же влияние, как если бы они импортировали наручные часы из Швейцарии или сыр из Голландии. Таким образом, в упрощенном виде сбалансированный счет текущих операций означает, что доходы Германии от товарного экспорта столь же велики, что и ее совокупные расходы на товарный импорт и зарубежные поездки ее граждан.

Предположим теперь, что немецкий счет текущих операций не сбалансирован, что, например, экспортные поступления на 200 тыс. долл. превышают расходы на импорт. Что можно было бы тогда предпринять, чтобы восстановить его равновесие?

Не самая плохая возможность для этого заключалась бы в том, чтобы просто подождать! Поскольку если немецкие экспортеры постоянно обеспечивают положительное сальдо торгового баланса в пересчете на доллары, то рано или поздно они захотят обменять полученные долларовые средства, по крайней мере частично, на евро. В конечном счете они ведь должны оплачивать свою рабочую силу в немецкой валюте. Однако увеличение предложения долларов на валютных рынках приведет к тому, что курс доллара снизится. Возможно, он будет стоить лишь 90 евроцентов, а не 1 евро, как мы предположили выше в нашем примере.

В результате возникает автоматическая тенденция к выравниванию баланса текущих операций! Ведь падение курса доллара означает, что, например, стоимость американских компьютеров в пересчете на евро теперь будет меньше, и их можно будет продать в Германии в большем количестве. Даже если американские производители не используют рост спроса для повышения цен на свою продукцию, стоимость немецкого импорта в пересчете на доллары, вне всякого сомнения, увеличится, что будет способствовать уменьшению превышения немецкого экспорта над импортом по счету текущих операций.

Несколько сложнее обстоит дело с обратной стороной медали – с немецкой экспортной выручкой. Здесь мы имеем дело с двумя противоположно направленными эффектами: с одной стороны, снижение курса доллара удорожает немецкие продукты в Америке, так как немецкие производители теперь за один доллар получают только 90 евроцентов. Поэтому они будут вынуждены поднять в США свои цены. С другой стороны, в этой ситуации происходит количественное сокращение объемов сбыта немецкой продукции на американском рынке. Динамика экспортных поступлений, сумма которых складывается из цены, помноженной на количество товаров, становится неустойчивой. Это может привести как к их возрастанию, так и к сокращению – в пересчете на доллары.

Как все эти изменения могут отразиться на счете текущих операций? В первом случае превышение экспортных поступлений над импортными, отраженное в немецком счете текущих операцией, уменьшится, при этом одновременно увеличатся расходы на импорт. И это была бы нормальная реакция счета текущих операций. Во втором случае, напротив, может случиться, что превышение экспортных поступлений станет еще больше. Однако для этого экспортные поступления должны вырасти настолько, чтобы они не просто компенсировали эффект также увеличивающихся импортных расходов, но даже перевесили его. Такую ситуацию называют аномальной реакций счета текущих операций, возникновение которой, по крайней мере, в краткосрочном отношении, нельзя исключить полностью.

Точные условия, при наличии которых счет текущих операций аномально реагирует на изменение обменных курсов, Альфред Маршалл сформулировал еще в 1923 г. в виде простой формулы. Позднее эта формула была вновь открыта Аббой Лернером, и с того времени ее называют условием Маршалла – Лернера. По сути, для возникновения аномальной реакции счета текущих операций спрос на импортные продукты в торгующих между собой странах должен относительно негибко реагировать на рост цен. Это можно легко пояснить на нашем примере. В нашем примере аномальная реакция счета текущих операций возможна только тогда, когда американский спрос на немецкие продукты, несмотря на рост цен, сокращается не очень сильно. Именно это подразумевает понятие «неэластичный спрос», которое в экономическую науку ввел Альфред Маршалл.

В 1947 г. анализ возможных вариантов реагирования счета текущих операций был уточнен английским экономистом Джоан Робинсон (1903–1983). Согласно условию Робинсон, названному по ее имени, возникновение аномальной реакции счета текущих операций еще менее вероятно, чем предполагали Маршалл и Лернер. Эта проблема в целом представляет больше теоретический, нежели практический интерес. Уже Маршалл понял, что речь здесь может идти только о преходящих ситуациях. Действительно, часто как следствие валютной девальвации можно сначала наблюдать отрицательное развитие сальдо счета текущих операций («пассивизация») в соответствующей стране, которое спустя какое-то время вновь становится активным. Так как на временнóй диаграмме этот процесс напоминает букву J, в этой связи также говорят о так называемом эффекте J-кривой.

Рис. 17.1. После девальвации валюты часто вначале происходит ухудшение сальдо счета текущих операций, прежде чем начинается его «выздоровление». Это явление также называют эффектом J-кривой.

Теперь после всего сказанного выше мы легко сможем объяснить этот эффект. В краткосрочном периоде спрос на изменения цены реагирует относительно неэластично. Ведь уже подписанные договоры на поставку товаров должны быть выполнены, а потребительские привычки меняются очень медленно. Однако по прошествии времени потребители все-таки начинают искать альтернативные предложения и более активно покупают, например, американские автомобили вместо подорожавших немецких машин, если продолжить наш пример. Таким образом, со временем спрос становится более эластичным, что приводит к желаемому положительному сальдо счета текущих операций.

До сих пор мы исходили из того, что несбалансированность платежного баланса по счету текущих операций связана главным образом с торговлей товарами и услугами. Возникающее в этой связи движение капитала является реакцией на предшествующие ему товарные потоки. Так, в нашем простом примере немецкие предприятия только потому инвестировали в США, что они хотели разумно вложить долларовые излишки, образовавшиеся у них в результате торговли товарами.

Этот процесс может протекать также и в обратном порядке. Предположим сначала, что в стоимостном выражении немецкий экспорт равен немецкому импорту, т. е. имеет место равновесие счета текущих операций. Допустим далее, что один из немецких инвесторов сам по себе пришел к мысли о том, чтобы вложить свой капитал в США. Для этого ему придется обменять евро на доллары на валютном рынке, вследствие чего курс доллара вырастет. В свою очередь, по тем же самым причинам, которые мы только что рассмотрели, эта финансовая операция окажет положительное влияние на немецкий экспорт в США, в то время как американский экспорт в Германию, вероятно, уменьшится.

То есть и в этом случае в немецком счете текущих операций возникнет превышение экспорта над импортом в сочетании с увеличением немецкого экспорта капитала в США на сумму превышения. Однако на этот раз побудительным фактором стал приток капитала, в то время как товарные потоки стали только его следствием. В этой связи также говорят об автономном экспорте капитала. И это гораздо больше, чем не имеющее никакого значения различие в последовательности событий, поскольку оценка несбалансированности счета текущих операций с точки зрения экономической политики в этом случае будет совершенно иной.

Чтобы более наглядно проиллюстрировать этот вывод, взглянем на ситуацию с точки зрения страны с дефицитом платежного баланса, в нашем примере – с точки зрения США. Если дефицит американского счета текущих операций имеет причиной торговые потоки, то тогда это может быть тревожным сигналом. Дефицит может, например, свидетельствовать о недостаточной конкурентоспособности американских экспортных товаров. Казалось бы, эту проблему можно легко устранить с помощью понижения курса доллара. Однако это решение имеет свои изъяны, о чем мы поговорим ниже, когда будем рассматривать обменные курсы. В целом, даже после девальвации валюты нельзя будет обойтись без решительных мер по улучшению собственной конкурентоспособности.

Рассмотрим теперь для сравнения случай, когда дефицит счета текущих операций обусловлен автономным притоком капитала из-за рубежа. Очевидно, что этот факт следует оценивать как выражение доверия инвестора к соответствующей стране и по этой причине, в принципе, как положительный знак. Если исходить из того, что поступивший капитал будет рационально инвестирован, он, как правило, окажет положительное влияние на экономический рост и занятость.

Сам по себе дефицит счета текущих операций не дает однозначного ответа на вопрос о том, скрываются ли за ним слабости экспорта или особенно благоприятные инвестиционные условия в соответствующей стране. Дефицит платежного баланса может, но необязательно, также означать, что соответствующая страна живет не по средствам. Он с таким же успехом может свидетельствовать и о том, что международные инвесторы оценивают эту страну как особенно привлекательную для капиталовложений, как страну, где они охотно размещают свой капитал.

Если эти взаимосвязи кажутся слишком сложными, то тогда, возможно, для их лучшего понимания будет полезно воспользоваться примером из нашей повседневной жизни. Тот, кто постоянно тратит больше денег на свои текущие расходы, чем зарабатывает, в долгосрочной перспективе станет совершенно некредитоспособным человеком и окажется в весьма затруднительном положении. Наоборот, большие долги тогда не создают проблем, когда взятые в долг деньги разумно инвестируют, например, в какое-то предприятие или в собственное жилье, поскольку позднее возникают соответствующие доходы или дополнительные сбережения, за счет которых можно будет погасить проценты по первоначальному кредиту. Кредитоспособность человека может даже еще вырасти за счет приобретенного имущества. Точно так же обстоят дела у страны с внешними долгами или импортированным капиталом.

Такая внешнеторговая политика является категорическим императивом в первую очередь для относительно менее развитых стран, таких как, например, развивающиеся страны. Поскольку большинство таких стран обладают очень ограниченной способностью генерировать внутренние сбережения, только с помощью зарубежного капитала они смогут повысить производительность труда и, таким образом, в долгосрочной перспективе увеличить свое благосостояние.

В пользу правильности этого выбора говорит долговременный опыт «четырех азиатских тигров». Так в 80-е годы прошлого столетия называли бурно развивающиеся восточноазиатские страны Южную Корею, Сингапур, Гонконг и Тайвань. Еще в 50-е годы того же столетия они входили в число наиболее бедных стран мира. Особенно Южная Корея долгое время вынуждена была выплачивать большой внешний долг. Хотя ни одна из этих стран не располагает сколько-нибудь заметными месторождениями полезных ископаемых, благодаря правильным инвестициям и на основе в целом рыночной экономической политики за прошедшие десятилетия они превратились в успешные промышленно развитые страны. И хотя в конце 90-х годов спекуляции и незавершенные реформы, прежде всего в банковском секторе, отрицательно сказались на этом развитии, тем не менее в целом эти страны демонстрируют успешный пример стратегии развития, финансируемой за счет импорта капитала. Сказанное в полной мере относится к Чили и Малайзии, которые за счет собственных усилий сумели выбраться из долговой ямы прежних лет.

В это связи можно также упомянуть положительный опыт Западной Германии. После поражения во Второй мировой войне она была вынуждена в течение некоторого времени занимать деньги за рубежом и использовать средства, предоставленные ее в порядке экономической помощи по плану Маршалла. Но уже с 1950 г. дефицит счета текущих операций превратился в положительное сальдо, и с тех пор Германия стала преимущественно чистым экспортером капитала. Только после объединения с бывшей социалистической Восточной Германией в 1990 г. у нее временно вновь возник дефицит платежного баланса, что было связано в основном с потребностью в капитале для модернизации отсталой восточногерманской экономики, которая могла быть преодолена только при помощи зарубежных заимствований. То есть и в этом случае дефицит счета текущих операций нельзя истолковать как признак экспортной слабости страны.

Другие страны бывшей социалистической Восточной Европы также нуждались в значительных объемах иностранного капитала, чтобы заново отстроить свою пришедшую в упадок экономику. При этом нельзя совершать ошибку, уверовав в то, что эта потребность в капитале может быть удовлетворена за счет печатания собственных денег, поскольку реализация этой меры обернется не новыми рабочими местами и инвестициями, а лишь инфляцией. В Восточной Европе в 90-е годы прошлого столетия этот горький опыт пришлось испытать на себе многим странам. Только с помощью зарубежного капитала этим странам удалось приобрести необходимые инвестиционные товары и, таким образом, построить новые современные производственные комплексы.

До сих пор мы исходили из того, что каждая страна имеет собственную валюту. Но к валютному союзу это утверждение неприменимо. Например, во всех 17 странах – участниках Европейского валютного пространства можно оплачивать товары и услуги в евро. Это относится и к экспортно-импортным сделкам внутри союза. Следует ли из этого, что равновесие счетов текущих операций между этими странами больше не является проблемой?

И да и нет. Опять-таки предположим, что Германия имеет положительное сальдо торгового баланса, например, в отношениях с Францией. Немецкие товары просто оплачиваются в евро, и здесь все очевидно. В отличие от нашего примера с США, в данном случае, казалось бы, экспорта капитала не происходит. Также возникает впечатление, что нет никакого механизма, подобного обменному курсу, который мог бы вновь привести баланс текущих операций в равновесное состояние. Или все-таки он есть?

Необходимо задаться вопросом, откуда французские импортеры берут евро, которыми они оплачивают немецкие продукты. Разумеется, они могут просто перевести необходимые суммы со своих счетов, но тогда, вероятно, очень быстро эти счета обнулятся. То есть импортеры должны брать кредиты, как правило, у одного из французских банков. Этот банк переводит деньги в банк немецкого экспортера, который, в свою очередь, зачисляет их на его расчетный счет. Все вроде бы понятно.

Но тем самым у немецких банков скапливаются излишки евро, в то время как потребность французских банков в евро увеличивается. Обычно в этом случае немецкие банки просто одалживают своим французским коллегам деньги через межбанковский рынок. Здесь вновь обнаруживает себя экспорт капитала, который неразрывно связан с превышением экспорта над импортом, отраженным в счете текущих операций. Только в этом случае мы получаем за наши экспортные товары не валюту, т. е. права на участие в зарубежном валовом продукте, а прямые требования в евро, обращенные к французской банковской системе.

Это обстоятельство не порождает проблем до тех пор, пока евро остается более или менее стабильной валютой и зарубежные банки считаются надежными должниками. Однако в ходе последнего финансового и долгового кризиса последнее условие перестало соблюдаться. Банки больше не доверяли друг другу. Поэтому свои ликвидные средства они охотнее размещали в Европейском центральном банке (ЕЦБ), хотя и под меньшие проценты, но зато с большей надежностью.

Так возник феномен, который существует только в валютном союзе, а именно скачкообразный рост «таргет-сальдо». За последнее время состоялось много интенсивных научных и политических дискуссий относительно экономического содержания этого понятия, инициированных в первую очередь директором мюнхенского Института экономических исследований Хансом-Вернером Зинном. Сегодня, однако, по этому вопросу существует широкий консенсус.

Возникающие в этом случае взаимосвязи мы опять можно пояснить на примере французского дефицита по счету текущих операций. Если французские банки больше не могут получить кредиты на межбанковском рынке, они должны будут получить их в каком-либо другом месте. Таким местом может быть, собственно говоря, только ЕЦБ. Но и немецкие банки вносят деньги, которые поступают к ним в результате превышения экспортных поступлений над импортными, также в ЕЦБ, вместо того чтобы помочь этими деньгами другим банкам. Так возникают «таргет-сальдо», которые в этом случае практически являются зеркальным отражением сальдо счетов текущих операций.

Если быть более точным, следует сказать, что в этих транзакциях также участвуют соответствующие национальные эмиссионные банки, которые продолжают существовать как часть системы ЕЦБ. Однако в целях упрощения мы оставим эти промежуточные звенья за рамками нашего изложения. Главное заключается в том, что теперь французские банки являются должниками ЕЦБ, а не непосредственно немецких банков. Если они обанкротятся или тем более если Франция выйдет из зоны евро, исполнение долговых требований ляжет на плечи всех остальных членов валютного союза. Доля Германии в этом случае составит примерно 28 %, что соответствует ее доли в уставном капитале ЕЦБ. То есть в этом экстремальном случае мы бы оказались даже в более выигрышном положении, чем тогда, когда французские банки были бы прямыми должниками немецких банков.

И все-таки существует огромная проблема, связанная с «таргетсальдо». Так, ЕЦБ в действительности не может взыскивать задолженность с банков-должников в соответствии с имеющимися у него требованиями. В то же время страны с положительным балансом текущих операций лишены возможности снимать средства со своих таргет-счетов, например в евро. Поскольку они должны быть размещены только на условиях выплаты по ним процентов, причем по смешной процентной ставке 1 %. В отличие от американской Федеральной резервной системы ЕЦБ не может требовать от стран-должников, чтобы те в качества твердых гарантий погашения долговых обязательств в системе «таргет-задолженности» предлагали, например, золото или недвижимость. Поэтому в случае выхода какой-либо страны из валютного союза ее деньги просто пропали бы.

Однако такая ситуация создает ложные стимулы, что особенно отчетливо проявилось во время европейского долгового кризиса. Поскольку в рамках этой системы страны с отрицательным сальдо платежного баланса в принципе могут продолжать покупать у своих соседей товары за евро, которые они взяли взаймы у ЕЦБ. Их долговые обязательства в рамках системы «таргет-задолженности» тем самым будут увеличиваться, однако для них это не будет головной болью, так как их можно никогда не предъявлять к погашению. Все происходит как в том случае, когда два соседа открывают совместный счет, причем каждый из них имеет право снимать с него любую денежную сумму по своему желанию. Очевидно, что длительным такое финансовое партнерство не будет.

Разумеется, ЕЦБ мог бы вообще отказаться принимать долговые обязательства несостоятельных банков или государств. Однако такое решение, вероятно, быстро приведет к прекращению существования валютного союза, почему ЕЦБ до сих пор и не шел на эту меру. Более того, в ходе кризиса банк постоянно снижал требования к качеству обеспечения, под которое он выдает кредиты. В краткосрочной перспективе ему, возможно, удалось стабилизировать европейскую финансовую систему, однако в долгосрочной перспективе такая политика приведет к тому, что страны с положительным сальдо торгового баланса будут, по сути дела, сами оплачивать свой экспорт.

Ведь если в какой-то момент окажется, что страны с торговым дефицитом не смогут предоставить в качестве обеспечения своих импортных поставок ни товары, ни золото, ни другие надежные эквивалентные ценности, это будет означать, что в течение ряда лет они практически получали товары по экспорту бесплатно. Естественно, что все связанные с этим убытки пришлось бы нести странам с положительным сальдо торгового баланса, в первую очередь Германии как крупнейшему экспортеру на европейском пространстве. Хотя эти страны получили в уплату за свои экспортные товары евро, однако они почти не могли бы приобрести на них в странах с дефицитом по счету текущих операций нужных для себя продуктов. По этой причине в случае возникновения сомнений деньги окажутся на внутренних товарных рынках стран-экспортеров, где они или вызовут всплеск инфляции или должны будут в рамках ограничительной денежной политики ЕЦБ вновь поступить в распоряжение Европейского центрального банка. И в том и в другом случае пострадает кошелек потребителей в странах с положительном торговым сальдо. В конечном счете именно потребители окажутся крайними и будут вынуждены за свой счет оплатить все издержки. Тем более неизбежно такое развитие событий, если страна с отрицательным сальдо решит выйти из Европейского союза или развалится сам союз. Тогда страны с превышением экспорта над импортом вообще окажутся ни с чем, если не считать неоплаченных платежных требований в связи с их прежними экспортными поставками.