Текст книги "Невидимая рука. Экономическая мысль вчера и сегодня"

Глава 20
История валютной системы

В 1974 г. впервые после мирового экономического кризиса 30-х годов в Германии вновь случилось громкое банкротство банка. Крупный коммерческий банк «Херштатт» в срочном порядке прекратил все финансовые операции, поскольку понес крупные убытки, спекулируя на валютных рынках. Причина состояла в обрушении долларового курса, причем в таких масштабах, которые, казалось, не поддавались никаким разумным объяснениям с точки зрения экономической науки. Хотя в этот раз, в отличие от 30-х годов, и удалось предотвратить возникновение всеобщей волны банковских банкротств, тем не менее это был крупнейший финансовый скандал за всю историю послевоенной Германии. Несмотря на то что кредиторы банка «Херштатт» в конечном итоге добились выплаты значительных компенсаций, с того времени валютные операции банков были взяты под строгий контроль.

Это событие произошло непосредственно после крушения существовавшей тогда мировой валютной системы, под которую на период после Второй мировой войны еще в 1944 г. в маленькой американской деревне Бреттон-Вудс была подведена совершенно новая основа. Бреттон-Вудская система явилась компромиссом между ведущими тогда экономическими державами Америкой и Англией. Главным переговорщиком со стороны США был Гарри Уайт, заместитель министра финансов Генри Моргентау. Английскую делегацию возглавлял Джон Мейнард Кейнс. Это был тот редкий случай, когда знаменитый экономист принял самое непосредственное участие в решении судьбоносных вопросов экономической политики. Однако в результате верх все-таки одержала точка зрения Уайта.

Чтобы оценить все значение соглашения в Бреттон-Вудсе, необходимо представлять себе конструкцию мировой валютной системы до Второй мировой войны. Это было время золотого стандарта, который существовал на очень простой основе. Все эмиссионные банки взяли на себя обязательство в любое время обменивать выпущенные ими бумажные банкноты по твердому курсу на золото. Например, в 1934 г. одна унция золота в США стоила 35 долл., в то время как в Германии немецкий Рейхсбанк обменивал ее по фиксированному курсу 147 рейхсмарок за унцию. Из этого соотношения автоматически выводился обменный курс 4,20 рейхсмарки за один доллар. Этот курс мог колебаться в очень узких границах. Предположим, например, что по каким-то причинам курс доллара на валютном рынке вырос на 10 %, т. е. до 4,62 рейхсмарки. Тогда, очевидно, было бы более выгодно купить у немецкого Рейхсбанка одну унцию золота по твердой цене 147 рейхсмарок, отправить ее в США и продать там американской Федеральной резервной системе за 35 долл. За 35 долл. опять-таки можно было на свободном валютном рынке при курсе 4,62 получить за них 162 рейхсмарки. То есть, ничем не рискуя, можно было за очень короткое время превратить 147 рейхсмарок в 162 рейхсмарки!

Очевидно, что в рамках такой системы каждый попытался бы, используя механизм арбитража, без малейшего риска получить прибыль. Поэтому имелось в виду при соответствующем высоком курсе доллара предлагать на валютном рынке дополнительное количество долларов для обмена на рейхсмарки. Это неизбежно должно было привести к быстрому снижению долларового курса до его прежнего уровня в 4,20 рейхсмарки, что делало невозможным последующие столь выгодные арбитражные сделки.

Причина небольших колебаний долларового курса заключалась единственно в том, что перевозка золота, необходимого для совершения арбитражных сделок, из одной страны в другую требовала определенных издержек. При небольших различиях между гарантированными твердыми курсами эмиссионных банков и рыночным курсом такие сделки, однако, были уже невыгодными. В этой связи также говорили о так называемых золотых точках, которые ограничивали нижний и верхний пределы возможных колебаний курса доллара.

Такой механизм не требовал никаких международных соглашений относительно курса доллара или курса какой-либо другой валюты. Главное, чтобы все центральные банки гарантировали твердую цену золота в валюте своей страны. Все остальные вопросы решались практически сами по себе. Помимо этого золотой стандарт имел еще одно преимущество. Он также почти в автоматическом режиме обеспечивал, что платежные балансы всех стран постоянно стремились к равновесию.

Предположим, например, что Германия импортировала в стоимостном выражении больше товаров, чем смогла экспортировать на мировые рынки. Следствием был бы избыток предложения рейхсмарок на валютных рынках, так как Германия могла оплачивать превышение своего импорта над экспортом только рейхсмарками.

В результате курс рейхсмарки понизился бы, а курсы других валют, например доллара, пошли бы вверх. В этой ситуации действие арбитражного механизма, в свою очередь, должно было бы вызвать отток золота из Германии, т. е. немецкий Рейхсбанк должен был бы незамедлительно предпринять какие-либо меры, чтобы предотвратить сокращение своих золотых резервов.

О каких мерах могла бы в этом случае идти речь? В первую очередь, что вполне естественно, напрашивается повышение процентной ставки, прежде всего учетного процента, который в то время являлся главным регулирующим инструментом эмиссионных банков. Такая мера позволяла Рейхсбанку одновременно добиться двух целей. С одной стороны, более высокая ставка процента делала для иностранных обладателей рейхсмарок более привлекательным размещение своих активов на немецком рынке капиталов, а не их простой обмен на золото у центрального банка. С другой стороны, более высокий процент также вызывал сокращение спроса на ликвидность немецких коммерческих банков, т. е. денежная масса в Германии уменьшалась. Многие центральные банки были даже законодательно обязаны сокращать денежную массу при уменьшении их золотых резервов. В Германии действовало правило покрытия банковских билетов на одну треть, согласно которому количество рейхсмарок в обращении не должно было превосходить имеющиеся золотые резервы более чем в три раза. С политической подоплекой такого предписания мы уже ознакомились в связи с дискуссией в рамках теории денежной школы в XIX столетии.

Таким образом, мы подошли к рассмотрению последнего звена в последовательности воздействия золотого стандарта. Согласно количественной денежной теории, уменьшение денежной массы в Германии означало также снижение уровня немецких цен. Напротив, отток золота в другие страны вызывал в них увеличение денежной массы, обусловливая рост цен. Соответственно немецкие товары становились дешевле, в то время как товары, ввозимые Германией, дорожали. Весь процесс завершался только с восстановлением равновесия платежного баланса и прекращением вследствие этого оттока золота за рубеж. Если все эмиссионные банки придерживались правил золотого стандарта, то это исключало как длительные дефициты платежных балансов, так и значительные колебания обменных курсов.

Действительно эра господства золотого стандарта до Первой мировой войны была неразрывно связана с процветанием международной торговли, стабильными обменными курсами и большой стабильностью цен в крупных промышленно развитых странах. Почему же позднее, в период между двумя мировыми войнами эта система оказалась несостоятельной? И почему в 1944 г. в Бреттон-Вудсе не была предпринята попытка ее возрождения?

Закат золотого стандарта был тесно связан с мировым экономическим кризисом. Мировая депрессия привела к тому, что крупные промышленно развитые страны одна за другой девальвировали свои валюты и в конечном счете полностью отказались от обязательства обменивать бумажные деньги на золото. Первой на этот путь в 1931 г. вступила Англия, девальвировав фунт. Она рассчитывала, уменьшив золотое содержание своей валюты, получить больше преимуществ по экспорту и тем самым оживить национальную экономику. Кроме того, 30-е годы были временем снижения уровня цен в важнейших странах. Считалось, что всеобщую дефляцию можно было остановить только за счет увеличения количества золота в обращении. Однако при существующих золотых резервах это опять-таки было возможно, только эмитировав больше бумажных денег на единицу золота.

Всеобщее обесценивание валюты вначале привело только к уменьшению объема мировой торговли. Первоначальные экспортные преимущества какой-либо страны, обесценивавшей свою валюту, очень скоро сводились на нет аналогичными действиями других стран. Начались безудержные валютные спекуляции, в торговле все шире стали применять протекционистские меры. При этом Германия также особо выделялась своей «любовью» к недобросовестным методам ведения торговли. При министре экономики в правительстве Гитлера Ялмаре Шахте новые предписания в сфере торговли товарами и капиталом принимались столь быстро, что за рубежом их просто не успевали перевести. Говорят, что в бюро американских переводчиков стопки этих предписаний даже превышали высоту их рабочих столов.

В конце 30-х годов самое худшее, казалось, было уже позади. В целом значительно увеличилось количество бумажных денег в обороте, но всеобщая нехватка ликвидности была преодолена. Этому также способствовал переход многих стран от чистого золотого стандарта к золотовалютному стандарту. Это означало, что теперь наряду с золотом допускалось покрытие национальных бумажных денег также иностранными валютами, прежде всего долларами и английскими фунтами. Однако вскоре началась Вторая мировая война, которая ознаменовала конец золотого стандарта.

На Бреттон-Вудской конференции 1944 г. 44 страны, принимавшие в ней участие, создали новую мировую валютную систему, которая была призвана устранить недостатки старой системы золотого стандарта. В принципе речь также шла о золотодевизном стандарте, при котором важнейшей резервной валютой должен был стать доллар. Только в отношении доллара теперь продолжало действовать обязательство обмена бумажных денег на золото. В отличие от золотого стандарта это обязательство более не распространялось на физических лиц, а относилось только к эмиссионным банкам. С этого момента стали также употреблять выражение «долларовый стандарт»; доллар превратился в ведущую валюту мировой валютной системы.

Это означало, что, например, английский эмиссионный банк в любой момент мог предъявить свои долларовые запасы американскому эмиссионному банку для их обмена на звонкую монету по довоенному курсу 35 долл. за тройскую унцию. Английский фунт и все остальные национальные валюты были привязаны к доллару, т. е. в договорном порядке были согласованы соответствующие обменные курсы или паритеты. Например, в 1951 г. курс фунта составлял примерно 2,80 доллара, а доллар, в свою очередь, стоил 4,20 немецкой марки. Из этого следовало, что фунт стоил почти 12 немецких марок. Эти курсы могли быть изменены только в случае возникновения серьезной несбалансированности платежного баланса. Допускались относительно небольшие курсовые колебания в пределах 1 % вверх или вниз от первоначального курса. Для контроля валютных курсов был создан Международный валютный фонд (МВФ), без согласия которого изменения курсовых паритетов не допускалось.

Важное преимущество Бреттон-Вудской системы усматривали в том, что отныне денежная масса в мире больше не была ограничена размером золотых резервов. Если потребность международной торговли в ликвидных средствах увеличивалась, то тогда она просто обеспечивалась за счет того, что американская Федеральная резервная система вводила в обращение большее количество долларов.

Тем самым США стали единственной страной, которая сама могла создавать международные ликвидные средства, – преимущество, которое впоследствии США неоднократно использовали. Так, например, война во Вьетнаме частично финансировалась просто путем печатания новых долларовых банкнот.

Рис. 20.1. В рамках Бреттон-Вудской системы центральные банки должны были осуществлять валютные интервенции в том случае, если курс их валюты по отношению к доллару поднимался или снижался. Курсовые колебания по отношению к базовому курсу допускались только в узких границах от +/– 1 %.

При этом угроза для американских золотых резервов не возникала до тех пор, пока другие эмиссионные банки были готовы принимать новые доллары в качестве резервной валюты и не требовать их обмена на золото. В этом отношении другие эмиссионные банки действительно в течение длительного времени вели себя как хорошие партнеры, поскольку им нужны были долларовые резервы, чтобы поддерживать согласованные обменные курсы своих валют в пределах границ, закрепленных в договорном порядке.

Перейдем теперь к проблемам Бреттон-Вудской системы, которые по прошествии времени становились все очевидней и в конце концов привели к ее краху в 1973 г. Необходимо понять, что договорное согласование определенного обменного курса – это одно, а стоимостное изменение курса определенной валюты на валютных рынках – это нечто совершенное иное. Возьмем в качестве примера Италию. Изначально установленный курс лиры очень скоро оказался чрезмерно завышенным. Итальянский центральный банк был не в состоянии эффективно бороться внутри страны с обесцениванием денег. Вследствие этого итальянские товары на мировых рынках постоянно дорожали, что еще больше усилило давление на лиру. Согласно правилам Бреттон-Вудской системы итальянский эмиссионный банк был обязан принять соответствующие контрмеры.

Банк мог бы, с одной стороны, повысить свою процентную ставку, как это делалось в режиме золотого стандарта. Однако такая мера была нежелательной, поскольку, тем самым, под ударом оказалась бы внутренняя экономическая конъюнктура. Здесь следует отметить, что в тот период времени центральные банки – в полном соответствии с идеями кейнсианства – старались проводить свою денежную политику в первую очередь в интересах поддержания высокой конъюнктуры.

Вторая возможность заключалась в том, чтобы осуществить интервенцию на валютных рынках в пользу собственной валюты. Для этого итальянский эмиссионный банк должен был купить лиры, что было возможно только за счет расходование международной резервной валюты из собственных запасов. Однако эти резервы, в первую очередь долларовые, были ограничены и могли быть быстро исчерпаны. Хотя для такого случая Бреттон-Вудская система и предусматривала возможность получения краткосрочных кредитов от Международного валютного фонда, однако хронический дефицит платежного баланса (как это было в Италии), обусловленный причинами долгосрочного характера, не позволял в полной мере воспользоваться и этой возможностью.

Так, в результате осталась только последняя, третья возможность, а именно девальвация лиры. Эта мера применялась неоднократно не только в Италии, но и во многих других странах с высоким уровнем инфляции.

Однако вскоре сложности возникли и в странах с относительно высокой стабильностью уровня цен. Прежде всего это касалось Германии. Немцы, сохранившие плохие воспоминания об инфляции, с самого начала старались, чтобы их страна стала образцом денежной стабильности. Такое отношение нередко воспринималось с иронией в соседних странах: о немецком Бундесбанке говорили, что инфляция мерещится ему под каждым кустом. Однако последующий опыт показал, что немецкая предусмотрительность была отнюдь не лишней.

Какую проблему Бреттон-Вудская система создала для Германии? Очевидно, она не была связана с недостаточными валютными резервами. Напротив, поскольку немецкая марка постоянно находилась под давлением в сторону удорожания, Бундесбанк был вынужден все время продавать на валютных рынках немецкие марки за доллары. Тем самым его валютные резервы, прежде всего долларовые, непрерывно увеличивались. Банк не был в большом восторге от такой ситуации, так как проданные в ходе интервенций запасы немецких марок увеличивали денежную массу в Германии, ставя под угрозу стабильность уровня цен.

В этой связи появилось очень удачное выражение «импортированная инфляция», поскольку причина давления на немецкую марку в сторону ее ревальвации заключалась как раз в том, что другие страны сами не слишком серьезно относились к поддержанию стабильность собственной валюты. Но именно валюты этих стран Бундесбанк был должен вынужденно поддерживать за счет продажи немецкой марки на валютном рынке. Тем самым Бреттон-Вудская система практически заставляла центральный банк Германии участвовать в зарубежной инфляционной политике через увеличение денежной массы в своей стране.

В качестве единственной альтернативы оставалось только изменение валютного паритета, что в данном случае, естественно, означало ревальвацию немецкой марки. Несколько раз Германии таким образом удавалось в определенной степени избежать давления международной инфляции. Отстоять этот курс в политическом отношении было нелегко, поскольку Бреттон-Вудская система, собственно говоря, была нацелена на то, чтобы обеспечить максимальную стабильность валютных паритетов. То есть возник конфликт между внутренней стабильностью национальной валюты, с одной стороны, и внешней стабильностью, имея в виду стабильность обменного курса, с другой стороны.

Внутри Германии также не было единства в вопросе о том, какая цель при этом должна быть приоритетной. В первую очередь промышленности была выгодна оценка немецкой марки ниже ее стоимости, поскольку это позволяло и дальше обеспечивать высокую прибыльность ее экспорта. Эта позиция немецкой промышленности получила поддержку в широких политических и общественных кругах. В результате в конце 60-х годов дело дошло до открытого конфликта между правительством и независимым от него Бундесбанком, который видел свою основную задачу главным образом в поддержании ценовой стабильности. Но к этому времени уже вся Бреттон-Вудская система трещала по швам. После нескольких последних ревальваций немецкой марки и отчаянных попыток подремонтировать систему фиксированных валютных курсов в 1973 г. во всем в мире состоялся переход к плавающим обменным курсам.

В чем же причина крушения системы фиксированных обменных курсов, которая была создана с таким энтузиазмом в 1944 г.? Очевидно, определенную роль при этом сыграло то, что страны не придерживались установленных в Бреттон-Вудсе правил игры:

страны со слабой валютой охотнее шли на ее девальвацию, вместо того чтобы бороться против главной причины снижения стоимости собственной валюты, т. е. против инфляции. В то же время страны с сильной валютой охотнее соглашались на ее ревальвацию вместо того, чтобы позволить инфицировать себя всеобщей инфляционной болезнью.

Определенную роль сыграл и принципиальный изъян в конструкции Бреттон-Вудской системы, на который еще в 1939 г. указал Роберт Триффин, бельгийский экономист, эмигрировавший в США. С одной стороны, ввиду ограниченности золотых резервов ликвидность, необходимая для мировой торговли, могла быть предоставлена только за счет привлечения в оборот дополнительных долларов. С другой стороны, это вызывало постоянный дефицит платежного баланса США. Как иначе они могли бы обеспечить движение своих долларов по всему миру, кроме как просто подарив их? Но постоянный дефицит платежного баланса США постепенно подтачивал всеобщее доверие в ведущую мировую валюту.

В то время обсуждались две возможности избежать так называемой дилеммы Триффина. Так, с одной стороны, предлагалось просто повысить цену золота, причем ровно настолько, насколько при действующем уровне цен увеличилась потребность растущей мировой экономики в ликвидности. То есть в этом случае на каждую унцию золота в денежный оборот можно было бы ввести в обращение соответствующее количество новых долларов, что в результате решило бы проблемы ликвидности. Однако существенный недостаток этого предложения состоял в том, что его реализация ставила бы золотодобывающие страны в несравненно более выгодное положение, чем все остальные. Далеко не все были бы согласны с тем, чтобы в этом случае в наибольшем выигрыше оказались в первую очередь такие страны, как ЮАР и СССР.

Сам Триффин предложил создать дополнительно к золоту и доллару искусственную валюту. Его предложение было осуществлено в 1969 г. в виде так называемых специальных прав заимствования (СДР). Речь шла об особых кредитных линиях Международного валютного фонда, которые предоставлялись странам-членам без каких-либо встречных обязательств с их стороны. Первоначально одно СДР соответствовало 35 долл., т. е. по тогдашнему курсу одной тройской унции золота. Поэтому СДР также называли «бумажным золотом». Специальные права заимствования, как и настоящее золото, в любой момент могли использоваться в качестве средства платежа, но только в расчетах между эмиссионными банками.

СДР существуют до сих пор, и многие страны, в особенности развивающиеся, постоянно требуют увеличить их объем, – разумеется, в свою пользу. Стоимость одного СДР сегодня больше не привязана к золоту; начиная с 1974 г. она рассчитывается на основе так называемой валютной корзины, в которую входят наиболее важные валюты мира.

Однако специальные права заимствования появились слишком поздно, чтобы предотвратить фатальные последствия дилеммы Триффина. Количество долларов стало слишком велико, так что обязательство обмена доллара на золото могло далее сохраняться только на бумаге. США никогда не смогли бы предоставить столько золота, чтобы в критической ситуации быть в состоянии выполнить это обязательство. Другие центральные банки долгое время игнорировали эту проблему и остерегались проверить это положение на деле. Все они как бы танцевали на воображаемом натянутом канате, который немедленно исчез, как только танцоры посмотрели вниз.