Текст книги "Тени. Книга 2. Что, если у каждого есть второй шанс?"

Глава 14

Стоп, я больше не могу

Ведь скоро я умру

Душа моя исчезает

Но ты все можешь изменить

Лишь нужно мне решить

Отдам ли свою жизнь тебе я

Настал мой решающий бой

Миг наслаждения за жизнь

Скрывает правду всю во лжи

Decyfer Down, Fading©

В назначенный день, второго марта, Хенси приехала в аэропорт, чтобы встретить дорогого доктора Луццато. Не раз девушка поражалась тому, что за пять дней, которые у неё были, она так и не передумала, не запретила мужчине приезжать, напротив, она ждала его, почти радуясь предстоящей встрече. Почти…

Приехав чуть раньше оговоренного времени, девушка заняла один из стульев, предназначенных для таких, как она – ждущих чего-то или кого-то. По прошествии пятнадцати минут Хенси прикрыла глаза и устало вздохнула – самолёт уже должен был приземлиться, но впереди ещё была регистрация, заполнение всяческих документов и прочая дребедень, на которую были богаты пункты прибытия новых граждан.

Мысленно ругая себя за то, что приехала в такую рань, а не заставила милого доктора самого её ждать, Хенси оглядывалась по сторонам, пытаясь отвлечься, зацепиться за кого-нибудь взглядом, найти хоть какую-нибудь более или менее интересную картину. Но на глаза, словно назло, не попадалось ничего. Немногочисленные гости аэропорта были какими-то серыми, скучными, они совершенно не занимали, даже если сильно постараться убедить себя в их интересности.

«Как же я ненавижу ждать, – раздражённо подумала девушка, морщась. – Может быть, хотя бы в кафе пойти? Кофе выпить или чего покрепче… Конечно, Ашоту точно не понравится моё беспробудное пьянство, но, с другой стороны… кто его будет спрашивать? Не нравится – свободен! – Хенси слегка лукавила, ухмыляясь и продолжая мысль: – Свободен, конечно, если я того захочу…».

Решив дать мужчине ещё десять, от силы, пятнадцать минут, Хенси сложила руки на груди, вытягивая вперёд ноги, обутые в тяжёлые ботинки. Время шло, минуты медленно, но верно утекали в бесконечность, здание аэропорта начало наполняться людьми: они сновали туда-сюда, мельтеша перед глазами, раздражая.

– Да тебе не угодишь! – воскликнул внутренний голос.

«Уймись, полудохлая сучка», – ответила ему Хенси, кривясь.

Через какое-то время ждать стало вовсе невыносимо, не только потому, что девушка элементарно ненавидела ждать кого-то или чего-то – ей банально приспичило в туалет.

«Гениально, – фыркнула про себя она. – День, определённо, складывается „удачно“… Что дальше? Какой-то криворукий строитель, усердно вкалывающий на высотной стройке, уронит мне на голову кирпич? Я сяду за руль, и у меня откажет протез, я „красиво“ впишусь в ближайшую помойку? За мной приедет полиция, которая, спустя столько лет, решит, что, всё-таки, имеет ко мне претензии?».

– А что может быть хуже? – спросил внутренний голос. Вопрос этот не был риторическим, хотя это было бы логично. Нет, он был прямым, пропитанным сарказмом и намёком на то, что она, Хенси, знает ответ…

«Что-что, – фыркнула девушка, обнимая себя руками – в здании было прохладно. – Самый мой страшный кошмар может случиться в том случае, если уважаемый мистер Трюмпер старший узнает, кто порешил его дорогого сына и придёт по мою душу. В таком случае мне пришлось бы несладко… Ему же было бы плевать на то, что его выродок сам заслужил всё то, что я делала, ему же плевать на то, что Бруно спас его сынка, пристрелив».

Девушка прикоснулась к своему бедру, её рука рефлекторно потянулась к карману, где лежали сигареты. Вовремя себя одёрнув от того, чтобы закурить прямо здесь, Хенси нахмурилась ещё больше, продолжая мысль:

«Ему же было бы плевать на то, что Мориц убил не только меня, он погубил всю мою семью…».

Это должно было звучать зло, ненавистно, но голос мыслей прозвучал отчётливо грустно, болезненно, он выражал всё то, что девушка с такой силой скрывала даже от самой себя – то, что ей, на самом деле, до сих пор больно, безумно больно. И эта боль скручивала все жилы, сворачивая душу в жалкий дряхлый клубок.

«Я бы, наверное, смогла простить ему то, что он сделал со мной, наверное… – думала она, тяжело вздыхая, съезжая в пластиковом кресле. – Но… Но его поступок повлёк слишком большие последствия. Я никогда не смогу стать той, кем была до того проклятого дня. И, нет, это не я плохая, не я пожелала стать такой – это они меня такой сделали. Сделали и получили по заслугам. Жаль, что никому нет дела до того, что было… что было со мной. И правда, кому есть дело до никому неизвестной девочки, родители которой не бизнесмены, не знаменитости? Никому… Я была простым, слишком смертным человеком, а таких никто не берёт в расчёт… Но потом мы поменялись местами, всего лишь поменялись местами… Право, я ведь добивалась всего лишь с одной целью – отомстить, поменяться местами, стать выше, иметь все те привилегии власти, которые некогда имели они – мои „дорогие“ бывшие одноклассники, дети выдающихся родителей. Жаль лишь, что на детях гениев природа отдыхает, жаль, что самостоятельно они ни на что оказались неспособны…».

– Ну, зачем же ты лукавишь? – укоризненно спросил внутренний голос.

«Да закройся ты!», – раздражённо «крикнула» Хенси, резко вставая и одёргивая куртку.

Девушка, сидящая через несколько мест от Хенси, нервно вздрогнула, испугавшись таких слишком дёрганых движений соседки. Смерив пугливую даму презрительным взглядом, Хенси огляделась по сторонам и, круто развернувшись, пошла прочь.

«Схожу в туалет, – думала она. – И, если Ашот не объявится, пусть катится ко всем чертям!».

Хенси твёрдой и быстрой походкой направлялась в сторону дамской комнаты, периодически поднимая голову, сверяясь с указателями, чтобы не запутаться. В крови играл недостаток, критический низкий уровень никотина, всё тело как-то крутило: мышцы ныли после вчерашней слишком усердной тренировки, а сидение в неудобной позе и отвратительном кресле только усугубило ситуацию.

Девушка уверенным шагом пересекала здание, абсолютно не обращая внимания на тех, кто проходил мимо, на всех тех, кого она едва не сшибала.

– Могли бы извиниться, – обиженно сказал низкорослый мужчина, которого Хенси пихнула плечом.

– Перебьёшься, – ответила девушка, даже не останавливаясь. У неё сейчас было слишком плохое настроение, чтобы думать о правилах приличия.

Впереди уже завиднелась заветная комната, которая, почему-то, располагалась у самого входа в аэропорт, когда…

Хенси резко затормозила, буквально врастая ногами в пол, отчего идущий сзади врезался в неё, но она этого даже не заметила. Казалось, девушка в этот момент даже не дышала, а сердце её вдруг перестало биться в груди. Она, не моргая, смотрела вперёд, туда, где быстрым шагом шёл молодой мужчина, катя за собой небольшой чемодан.

– Не может быть, – прошептала Хенси. Глаза её уже начали слезиться от того, что она смотрела в одну точку, не моргая, они начали болеть. – Не может быть, – твёрже повторила она, делая шаг вперёд, второй.

В кармане зазвонил телефон, верно, это звонил милый доктор, чтобы сообщить, что всё хорошо, он приземлился и хочет узнать, где сейчас Хенси, но она не слышала. Словно завороженная, смотря на красивого брюнета, который торопливой и уверенной походкой направлялся к первому пункту регистрации, девушка не могла даже вдохнуть.

Сердце внутри, очнувшись от шока, начало колотиться, как сумасшедшее, бить о грудину, колотить в неё, словно желая вырваться, освободиться и убежать прочь. Она почти слышала этот надрывный крик изнывающего органа: «Нет, нет, нет, нет!». Она почти почувствовала, каково это – умирать, почувствовала вновь. Но, право, это чувство, охватившее её сейчас, сковавшее тело и заставляющее её, словно робота, шагать вперёд, было хуже огня, в котором она горела, хуже боли сотен ударов, которые перепадали её юному телу на ринге, это было хуже… Это было смертью. Смертью и жизнью… Это было ощущением чёртового феникса, который вновь и вновь сгорает, мучится тысячей агонией, но не одна не способна принести ему долгожданный покой. Он обречён вновь воскреснуть, господь бог наградил его вечной жизнью, которую он бы с радостью променял на несколько спокойных лет настоящей жизни. Но бог беспощаден, он заставляет жить тех, кто отчаянно желает смерти, вынуждает их вновь и вновь переходить через их персональные круги ада.

Хенси шла следом за темноволосым парнем, словно чёрная тень, словно страшная гроза, её бы взгляду, её болезненной бледности, сведенному судорогой боли и отвращения выражению лица позавидовала бы сама смерть. Она бы с лёгкостью и принятием поражения отдала ей карающую косу со словами:

«Право, ты справишься с этой задачей лучше».

Но Хенси не нужно было чужих орудий и привилегий, ей не нужно было ничего, кроме того, помимо которого она ничего не видела, на ком зациклился её взгляд и сознание, став болезненно-узким туннелем. Ей не интересовал никто, кроме того, кому она сейчас была обязана маской истинного отвращения, презрения, боли, которой бы позавидовал сам Люцифер. Никто, кроме…

– Мориц, – это имя, сорвавшееся с губ девушки беззвучным шёпотом, вылетело, словно стрела, возвращаясь и ударяя в её же сердце, пронзая его насквозь, вновь пронзая… – Не может быть…

Она бы никогда не поверила, она бы отдала всё за то, чтобы ей показалось, но… Но слишком хорошо она помнила эти черты, что въелись в её сознание горьким ядом ещё в школьные годы, слишком хорошо она запомнила, запомнила навеки, навсегда, лицо своего главного врага, истязателя, мучителя. Лицо того, кого она вспоминала эти долгие пять лет, мучась кошмарами и тягостными мыслями, лицо того, кому она по сотне раз на дню желала гореть в аду. Но, как оказалось, в аду она горела в одиночестве.

– Не может быть, – вновь прошептала девушка, останавливаясь, смотря в спину парня, прожигая её тяжёлым, свинцовым взглядом. – Этого не может быть…

«Может быть, это не он?», – подумала девушка, отчаянно желая в это поверить. Но всё было тщетно, слишком хорошо Хенси понимала, что она может потерять память, не узнать собственного лица в отражении, но его она непременно вспомнит.

Словно в трансе девушка сделала несколько шагов вперёд, останавливаясь у самой черты, за которую нельзя заходить тем, кто никуда не летит. Её главным и единственным желанием сейчас было – броситься вперёд, схватить парня за шкирку, развернуть к себе, посмотреть в его лицо, черты которого она слишком хорошо помнила, слишком болезненно помнила… А потом ударить. Ударить раз, второй и быть до тех пор, пока её руки по локоть не будут перепачканы его кровью, пока она не отомстит за всю боль, которую он принёс ей, преподнёс, словно искусно приготовленный, но отравленный ужин на блюде. А после… После, пусть её убьют, расстреляют бравые служители закона из своих метких пистолетов и автоматов, пусть решат, что она преступница, ведь она ею и является, пусть решат, что она террористка, пусть думают что угодно! Только бы не было так больно и только бы сердце перестало так отчаянно стучать в груди.

– Мразь, – выдохнула Хенси, почти чувствуя, как её кровь отравляет её же яд.

Темноволосый парень, удивительным образом не почувствовав её взгляда, прошёл дальше, покидая близлежащую территорию, удаляясь. До последнего Хенси «удерживала» его взглядом, чудесным образом находя его между десятками, сотнями тех, других, кто сновал по периметру аэропорта.

Придя в себя лишь тогда, когда парень скрылся из поля зрения, девушка вышла из транса, почти вышла – перед глазами по-прежнему всё плыло, а сердце каким-то железным ломом колотило в хрупкие рёбра.

– Куда он летит? – спросила девушка, даже не понимая – мыслит ли она или говорит вслух.

– Что вы сказали? – спросил мелодичный девичий голос.

Повернувшись, Хенси увидела невысокую девушку-подростка, которая так не вовремя – или вовремя – достала из ушей наушники и услышала вопрос брюнетки.

– Ничего… – ответила Хенси, вновь впиваясь взглядом в конец длинного помещения, где скрылся парень. – Вам послышалось…

Девочка пожала плечами, простодушно говоря:

– Извините.

– Ничего, – сквозь зубы стальным тоном процедила девушка, разворачиваясь и устремляясь прочь из здания.

Выскочив, почти выбежав на улицу, девушка не слушающейся рукой достала сигареты, пытаясь подкурить. Пальцы дрожали, её всю буквально колотило, наконец-то подкурив, Хенси один раз затянулась и направилась к машине. Плюхнувшись на сиденье, она сразу же надавила на газ, набирая скорость, закрывая дверцу уже на ходу, не заботясь ни о соблюдении правил дорожного движения, ни о собственной безопасности.

Она гнала так, как не гнала никогда в жизни, нарушая правила, подрезая другие автомобили, даже не замечая этого. Логичным дополнением картины стал бы звук полицейский сирен, что сели на «хвост» лихой гонщице, но их не было.

Кое-как вписавшись в парковочное место, и чудом не задев соседний автомобиль, Хенси выскочила из машины, даже не закрывая её, бросая ключи в замке зажигания. То, что машину могут угнать, заботило её сейчас меньше всего.

Купив две бутылки рома, девушка вернулась в автомобиль, сразу же открывая бутыль и жадно прикладываясь к горлышку. Остановив себя после четвёртого глотка, она снова надавила на газ. Она спешила домой, спешила так, как никогда не спешила. И, ворвавшись в дом, оцарапав ко всем чертям машину о дверь гаража, помяв её бок, девушка вновь схватила бутылку, опустошая её залпом наполовину. Горький, сорокоградусный напиток обжёг горло, глаза заслезились. Зажмурившись, чувствуя, как по щекам потекли две едкие, горькие слезинки, Хенси открывала и закрывала рот, даже толком не вдыхая. Всё внутри неимоверно жгло, и дело было не только в крепком спиртном на голодный желудок.

Дело было в картине мира, которая вмиг рухнула в руины, в пыль, рухнула вновь…

Сделав ещё несколько больших глотков, отчего слезы вновь потекли по щекам, Хенси утёрла щёки и рот рукавом, размазывая жгучую влагу по лицу, по дорогой коже, из которой была сделана куртка. Наконец-то придя в себя, придя в той степени, в которой это было возможно, девушка вспомнила про телефон, который как раз перестал разрываться в её кармане, разрываться уже в пятый раз.

Не смотря на экран, девушка набрала номер и приложила аппарат к уху. Ашот ответил после второго гудка:

– Алло, Хенси? – его голос звучал встревожено. – С тобой всё в порядке? Где ты?

– Извини, Ашот, – ответила Хенси, утирая потёкший нос, делая маленький глоток. – Я не слышала, что ты звонил…

– А где ты? – перебил девушку нетерпеливый, взволнованный мужчина.

– Я дома, – ответила девушка. – У меня жуткое отравление, я с самого утра не могу отойти далеко от ванной комнаты. Я надеялась, что пройдёт, но не прошло. Езжай в отель.

– Может быть, мне приехать? Хенси, я же доктор, я смогу тебе помочь, подлечить…

– Думаю, я и сама справлюсь, – ответила девушка, не моргая и смотря перед собой. – Всего-то и надо – побольше пить, воздержаться от пищи и отдыхать…

– Может быть, тебе нужны какие-нибудь лекарства?

– Нет. Мне ничего не нужно, – тон девушки звучал блекло, болезненно, пугающе сухо. Он явственно убеждал в том, что ей, на самом деле, плохо. – Всё, пока, я не могу больше говорить…

– Да, конечно, – ответил мужчина. – Я буду звонить тебе, спрашивать о здоровье.

– Да, хорошо, спасибо, – ответила девушка и отняла аппарат от уха, несколько секунд медля и отклоняя.

От выпитого, что слишком быстро впитывалось в пустой желудок, проникало в сосуды, походка девушки стала чуть неровной, она слегка покачивалась, поднимаясь по лестнице на второй этаж. Зайдя в единственную комнату, за исключением подвала, где девушка не позволила убираться – в свой кабинет, она подошла к столу и, одним резким движением вырвав ящик из стола, выпотрошила его содержимое прямо на пол. В груде разносортного хлама, что некогда, а, может, и по сей день являлся важным, она нашла блокнот – тот самый толстый блокнот в потёртой кожаной обложке.

Открыв его, быстро перелистывая страницы, Хенси искала нужное имя и, найдя его, поспешила достать мобильный телефон, вбивая на экран цифры уже чуть выцветшего номера, надеясь на то, что абонент всё ещё доступен…

– Алло? – ответил хриплый мужской голос, словно измученный долгой простудой и кашлем. Но, несмотря на эти изменения, Хенси узнала его.

– Здравствуй, Отто, – поздоровалась девушка, – это Хенси.

– Да, здравствуй, я узнал тебя.

– Отто, мне нужна помощь, – сказала она, смотря перед собой, уцепившись взглядом за зеркало и сверля теперь собственное отражение глазами.

– Помощь? – повторил за девушкой мужчина. – И что же тебе нужно?

– То же, что и раньше, – она поджала губы, желудок начало жечь сильнее и как-то мутить. – Мне нужна информация об одном человеке.

– Имя?

Хенси вздохнула, на мгновение задерживая дыхание, словно готовясь к прыжку в ледяную воду.

– Мориц Трюмпер, – сказала она. Реакция собеседника не заставила себя ждать.

– Тот самый Трюмпер? – спросил он.

– «Тот самый Трюмпер», – ответила девушка, – это его отец, а мне нужна информация на сына. Мориц, Мориц Трюмпер, – повторила она, хмурясь.

Она ожидала, что просьба о поиске информации на носителя знаменитой в определённых кругах фамилии заставит мужчину задуматься, но, всё равно, это было неприятно.

– Хенси, я не стану «копать» под него, – ответил мужчина.

– Мне не нужно под него «копать», – раздражённо ответила девушка. – Мне лишь нужны ответы на два вопроса – жив ли младший Трюмпер?

– А второй вопрос? – после нескольких секунд молчания поинтересовался Отто.

– Где он живёт, живёт ли он, по-прежнему, в Штутгарте? Это та информация, которую можно узнать, так сказать, из народа.

– Тогда, почему ты сама не узнаешь её?

«Потому что, глупо было бы полагать, что прошлый опыт ничему не научил Трюмпера», – подумала девушка, скривив губы. Она ответила:

– Потому что, Отто, я прошу об этом тебя. Если не можешь или не хочешь, так и скажи.

– Хорошо, Хенси, это я могу узнать, у меня как раз есть человек, который, можно сказать, приближен к ним… – ответил мужчина.

– Я буду благодарна тебе по гроб жизни, – ответила девушка.

– Ты не дослушала, – одёрнул её собеседник. Хенси неприязненно скривила губы, но промолчала, сейчас она была тем, кого она так ненавидела – просящим.

– Что ты хочешь? – не став отпираться, спросила девушка. – Деньги? Какое-то одолжение?

– Второе, – ответил мужчина.

– И что же?

– Один мой хороший знакомый, просто мечтает с тобой познакомиться…

– Если это свидание, то иди к чёрту, Отто, – ответила девушка. – Я не проститутка, которую можно «заказать».

– Я и не собирался тебе это предлагать, – ответил мужчина. – Это всего лишь встреча, там будет он, я и ещё куча народа.

– Званый ужин?

– Что-то типа того, – согласился мужчина. – Только в неофициальной обстановке.

– Хорошо, я согласна, – сказала Хенси, желудок неприятно свело, и она поморщилась. – Когда ты сможешь узнать?

– Завтра утром перезвоню тебе, – коротко, но ёмко ответил мужчина.

– Хорошо, – вздохнула Хенси. – А когда эта встреча?

– Где-то в середине апреля.

– Хорошо, согласна. Спасибо, Отто, до связи.

– И тебе – пока.

Отключившись, отложив телефон на стол, девушка опустилась на колени, вновь беря в руки блокнот, перелистывая несколько страниц, а, затем, открывая страницу, на которой была закладка.

– Мориц Трюмпер, – прочитала она то, что выводила на глади листа более пяти лет назад, старательно готовя план мести. – Чёртов Мориц Трюмпер, – прошептала она, – если это ты, я тебя всё равно найду…

Скривившись, она вставила ящик обратно в стол и положила в него блокнот, остальные вещи так и оставляя лежать на полу, забывая о них и перешагивая через них. Вернувшись вниз, она снова начала пить. Пить, пить и пить… пока её не вырвало, но это ничуть её не остановило. Освободив желудок, дождавшись, когда он перестанет конвульсивно сжиматься внутри, девушка снова влила в себя порцию спиртного, заедая на этот раз холодной пиццей.

Она даже не заметила, как за таким отвратительным и падшим времяпрепровождением пролетело время, как наступил вечер и на город спустились сумерки, а затем и ночь. В какой-то момент, уже мало что понимая и соображая, девушка приняла вызов, отвечая доктору Луццато, отвечая таким голосом и настолько неразборчиво-пьяно, что мужчина, без лишних слов, сорвался с места, приезжая и удивляя этим совершенно пьяную девушку с бесноватым, блестящим взглядом.

– Привет, – сказала она, неровно улыбаясь, держась за дверной косяк – сил стоять ровно уже давно не было. – Это очень мило, что ты приехал…

Резко сменив поведение, девушка схватила доктора за ворот пальто, втягивая в дом, едва не падая при этом, потому что ноги давно уже не слушались её.

– Хенси, ты пьяна, – пытался вразумить её мужчина, пока она не слушающимися от выпитого руками пыталась расстегнуть пуговицы на его пальто, а затем и рубашке. – Хенси! – слегка повысил тон мужчина, пытаясь перехватить руки девушки.

– Плевать, – ответила она, её глаза сейчас нездорово бегали. – Плевать на всё.

– Нет, не плевать, – возразил Ашот, всё-таки перехватывая проворные руки девушки, удерживая их за запястья.

Посмотрев на мужчину непонятным мутным взглядом, Хенси выдернула руки из его хватки и качнулась. Ашот схватил её за плечи, боясь, что девушка просто напросто упадёт.

– Милый-милый доктор Луццато, – пьяно пропела Хенси, снова шагая к нему, прижимаясь. – Чего ты мнёшься?

Мужчина нахмурился, ему не понравился подобный тон, подобное обращение. Ему, вообще, не нравилась вся эта ситуация, не нравилось, что та девушка, к которой он проникся, которую уважал, сейчас делала всё, чтобы упасть в его глазах.

– Идиот, – выдохнула девушка. – Если не хочешь – убирайся! – она улыбнулась, хотя, скорее, оскалилась. – Но лучше, – шагнув к мужчине, она коснулась пояса на его брюках, а затем резко положила ладонь на ширинку, несильно сжимая. – Но лучше – останься.

Резкий и слишком крепкий запах алкоголя, которым сочилось дыхание девушки, ударил в голову Ашота, на мгновение затуманивая мозг, заслоняя пеленой глаза. Он отшатнулся назад, не желая видеть Хенси в подобном состоянии и… И сделал то, чего не ожидал от себя, но что казалось вполне логичным в подобной ситуации.

Резкий и громкий шлепок пощёчины, призванный отрезвить, хоть чуть-чуть привести в чувства, обжёг щёку Хенси, молнией пронзая сознание, резко проясняя его, сужая. Её и без того огромные зрачки расширились ещё больше, шагнув вперёд, она прошипела:

– Убирайся, – этот голос, право, просто не мог принадлежать человеческому созданию. Демону – да, человеку – никогда. – Убирайся, – повторила девушка, наступая, прожигая тяжёлым взглядом.

– Хенси, прости, – попытался извиниться доктор. Он выглядел растерянным, он не хотел обидеть девушку, лишь хотел привести её в чувства, чтобы она после не сожалела.

Он не знал, что почти все решения Хенси принимает на пьяную голову и никогда после не сожалеет. Нет смысла сожалеть о том, что не задевает сердце, а сердце девушки не задевало ничего, ничего, кроме одного…

– Убирайся! – Хенси сорвалась на крик, хватая первое, что попалось под руки – зонт-трость, замахиваясь ею на Ашота.

Доктора спасало только то, что Хенси была настолько пьяна, что забыла обо всех тех приёмах, которыми могла легко уложить его на лопатки и отправить в вечный сон.

Пытаясь увернуться от ударов девушки, мужчина отступал назад, пока не вышел за порог дома. Хлопнув дверью так, что зеркало, висящее у входа, задребезжало и упало, рассыпаясь крупными осколками, Хенси села на пол, закрывая ладонями лицо, утыкаясь в них.

Она не плакала, нет. Ей просто было сейчас до того паршиво, что хотелось выть, кричать, сдирать с себя кожу, а ещё сойти с ума. Но, одновременно, она и боялась этого больше всего, потому что ей казалось, что её седьмая секунда уже настала…

Всё это напоминало сон, очередной кошмар, после которого просыпаешься на мокрой от пота простыне и ещё минут десять не можешь перевести дыхание. Всё было нереальным. Её кошмар, её прошлое вернулось, в одну секунду перечеркнув всё то, что она с таким трудом возводила, строила, всё то, пусть хрупкое и шаткое, но счастье.

«А было ли оно на самом деле? – подумала Хенси. – Только фальшивка и муляж так легко ломается. Что ж, – девушка встала, бросая зонт обратно в специальный вазон, – поздравляю, самообман не удался. Ты снова в полной жопе».