Текст книги "Тени. Книга 2. Что, если у каждого есть второй шанс?"

Глава 52

Наступило время сбросить маски —

Ложь не станет красивой сказкой.

Мир иллюзий станет миражом.

В белом платье на железном троне

Грациозно сжимаешь в ладони

Свой бокал с отравленным вином.

Stigmata, Цунами©

– Хенси? – Мориц словно со стороны слышал, как дрожит его голос.

В трёх шагах от парня стояла она, Хенси, сжимая в ладонях два бокала, наполненных рубиновым вином, что сейчас так походило на кровь. Что-то было такое в её взгляде, что заставляло парня лепетать и цепенеть, он продолжал прижимать телефонный аппарат к уху, совершенно забыв о нём. Сейчас была только девушка, стоявшая напротив него, и её взгляд, что пробирал до костей, проникал в самую душу и сжимал её ледяными лапами.

Ничего не говоря, брюнетка поставила бокалы на тумбочку и подошла к Морицу, забирая телефон из его рук и прикладывая к уху. Словно в какой-то жестокой комедии, именно в этот момент на том конце связи сняли трубку и ответили:

– Вы позвонили в единую службу спасения. У вас что-то случилось? – заучено и участливо проговорил приятный женский голос дежурного диспетчера.

– Это мой сын случайно набрал ваш номер, – спокойно ответила Хенси. – Прошу прощения за беспокойство.

Девушка отклонила вызов и бросила телефон на кровать, где он тут же затерялся в складках одеяла. Она вновь посмотрела Морицу в лицо, и от этого взгляда у парня холодок пробежал по всему телу. Такого взгляда Мориц не видел от неё даже в самом начале. В нём была даже не ненависть, в нём было нечто, определения чему парень не знал: отвращение, презрение, боль и… спокойствие, психопатическое спокойствие. И лёд. Перед взором Морица невольно пробежали картины того, как невыносимо медленно таял огромный острый ледник в глазах Хенси, как ему было сложно заслужить каждую крупицу её хрупкого доверия. Как сложно… Сейчас же её взгляд не просто стал прежнем – он в одно мгновение заледенел ещё сильнее. Это был уже не искрящий ледник – это была чёрная бездна ледяного космоса, где нет ничего кроме вакуума и звенящей пустоты, тишины тысяч склепов.

– Хенси… – тихо произнёс Мориц. – Хенси, я…

Не желая слушать жалкие объяснения парня, девушка шагнула к нему и влепила оглушительную пощёчину. От её силы Мориц даже сел и схватился за ушибленную щёку, в голове загудело.

– Хенси, я… – вновь попытался что-то сказать парень, но Хенси прервала его, в его словах не было смысла.

– Какая же ты мразь, Трюмпер… – ледяным тоном сказала девушка.

– Хенси, ты всё неправильно поняла, – так глупо пытался оправдаться парень. – Я всё объясню, только дай мне шанс…

– Пошёл вон, – прежним ледяным тоном сказала девушка.

– Что? – Мориц поднял на неё полные страха глаза. – Хенси, я…

Ответом ему стал удар в лицо, от которого парень упал, инстинктивно закрывая глаза, в которых вспыхнули искры и звёзды.

– Охрана! – крикнула Хенси.

Мориц весь сжался и задержал дыхание. Всякий раз, когда Хенси была рядом, ему было страшно, но сейчас… Сейчас было другое. Такого звериного, разъедающего ужаса парень не испытывал ещё никогда.

– Хенси, прошу тебя… – прошептал Мориц, продолжая лежать с закрытыми глазами.

Он не решался открыть глаза, встать. Он как-то глупо надеялся на то, что «поза жертвы» хоть немного спасёт его.

– Уберите это дерьмо из моего дома, – приказала Хенси, когда охранники зашли в её спальню.

Она бросила на парня брезгливый взгляд и добавила:

– И поскорее.

Кивнув, мужчины подошли к Морицу и легко поставили его на ноги, держа под руки.

– Хенси, прошу тебя… – как-то отчаянно взмолился парень, умоляюще смотря девушке в глаза.

– А, знаешь, – произнесла брюнетка, подходя ближе и заглядывая в такие, казалось, искрение карие глаза. – Иди к чёрту, Трюмпер, – она обернулась на охранников, обращаясь к ним: – Уберите его.

– Убить? – привычно уточнил Ганц, легко удерживая слабо сопротивляющегося парня.

Хенси отошла к двери и, обернувшись на пороге, смерила Морица ледяным взглядом.

– Как хотите, – ответила она охранникам и вышла из комнаты.

Ближайшие дома были достаточно далеко, потому мужчин не сильно пугало то, что на улице ещё день. Они вытащили Морица на улицу и сунули в машину. Фабио сел за руль, Флоренц и Ганц сзади, с двух сторон от Морица, держа его. На их удивление парень не кричал ни тогда, когда они его тащили, ни сейчас. Он просто сидел с непонятной гримасой на лице, смотря вперёд, на дорогу.

Парень был в неком подобии транса, он даже не заметил, как их машина достигла черты города и, преодолев её, набрала скорость, стремительно двигаясь в сторону леса.

«Какой же я идиот», – подумал Мориц, закрывая глаза. По его щеке скользнула горькая слеза.

Машина затормозила и мужчины вышли, вытаскивая наружу и Морица. Вокруг был лес, пели птицы, светило яркое солнце, играя своими лучами в чуть пожелтевшей листве.

– Иди, – приказал Ганц, толкая Трюмпера в спину, когда тот излишне задумался, наслаждаясь окружающей красотой и жадно делая последние, как ему казалось, вдохи.

– Не убивайте меня, – попросил Мориц, но ответом ему стал лишь новый толчок в спину, от которого парень едва не упал.

На мгновение он подумал о том, что, возможно, ещё не поздно, что можно попытаться бежать, но…

«Может быть, попробовать?», – с какой-то отчаянной надеждой подумал Трюмпер.

Он хотел обернуться, чтобы проверить, насколько близко к нему находятся охранники, но даже не успел до конца повернуть головы. Резкий удар чем-то твёрдым по затылку и свет в глазах парня гаснет. Ноги сами собой подкашиваются, и он падает на колени, а затем, на живот, утыкаясь лицом в покрытую мхом лесную почву.

– Добивать будем? – поинтересовался у главного – Ганца, Фабио, закуривая.

Ганц неопределенно поморщился и подошёл к лежащему ничком парню. На затылке Морица была кровь, от которой его тёмные волосы слиплись, она скатывалась алыми каплями на шею и устремлялась дальше, исчезая в истосковавшейся по влаге почве.

– Давайте подождём, – сказал Ганц. – Не придёт в себе в течение двух часов, значит, уже не очнётся. Тогда оставим его здесь, пусть умирает самостоятельно.

Все остальные мужчины кивнули, соглашаясь с командиром. Время проходило как-то незаметно, солнце начало двигаться в сторону запада. Вокруг уже скопились десятки окурков, почва пропиталась кровью, а Мориц продолжал лежать, не двигаясь.

Ганц зажал сигарету в зубах и глянул на часы.

– Два часа уже прошли, – сказал мужчина.

Он подошёл к Трюмперу и ткнул его ботинком в бок. Выждав несколько секунд, он ударил парня со всей силы ногой по рёбрам, отчего одна из хрупких костей сломилась пополам. Подождав ещё немного, мужчина ударил парня во второй раз, в третий, а, затем, перевернул на спину. Голова Морица безвольно повернулась вбок. Ганц склонился к парню, проверяя дыхание – его практически не чувствовалось, потому мужчина проверил пульс парня. Поморщившись, он вытер руку от крови Трюмпера об свою чёрную футболку и бросил остальным:

– Едва ли он уже очнётся.

– Да, – согласился Флоренц. – Думаю, ты таким ударом ему череп проломил.

– Отлично, – отозвался Ганц. – Идём.

Мужчины двинулись обратно, в сторону машины. И уже через минуты две звук отъезжающего автомобиля, эхом отразившийся от вековых деревьев, известил о том, что всё кончено.

Прошло ещё несколько томительных минут, и лесной воздух взорвал громкий, задыхающийся кашель, спугнув птиц, сидящих на ветвях ближайших деревьев. Мориц перевернулся на бок, держась за горящий огнём бок, ощущая жгучую боль от сломанных рёбер. Он кашлял и отплёвывался, по щекам катились слёзы, а голова так гудела, что у парня был шанс в любой момент вновь потерять сознание.

На самом деле, Мориц давно пришёл в себя, но предпочёл и дальше прикидываться бессознательным телом. Он даже сумел стерпеть острую боль от ударов Ганца, потому что ему было за что бороться – за жизнь.

«Осталось только дойти до людей», – подумал парень, вставая на четвереньки, но вновь падая на землю, пачкая её своей кровью, а себя грязью.

Ещё несколько попыток подняться увенчиваются тем же. Понимая, что сил остаётся всё меньше, парень посмотрел вперёд и со всей силы закричал:

– Помогите!!!! Кто-нибудь, помогите!!!

Он понимал, что это рискованно, что его палачи могли не уйти так далеко, как он думал, но, в тоже время, Мориц понимал, что каждая минута промедления может стоить ему жизни. Нет, только не сейчас, только не тогда, когда на горизонте уже замаячила свобода.

Собрав все силы в кулак, парень встал, шипя от острой, раздирающей боли в боку. Он с трудом переставлял ноги, но шёл: шатаясь, хватаясь за деревья и оцарапывая ладони.

Мориц не смотрел в окно, когда его везли сюда, и это сыграло с парнем злую шутку. Силы иссякали и, в конце концов, иссякли совсем, а дорога всё не появлялась перед его глазами. Он, по незнанию, пошёл не в ту сторону – не выходя к дороге, к людям, а лишь уходя глубже в лес.

Сил идти больше не было, перед глазами, то и дело, темнело. Трюмпер прислонился спиной к дереву и сполз вниз, даже не чувствуя того, как шершавая кора сдирает кожу. Он прикрыл глаза и поверхностно вздохнул. С каждой минутой поддерживать сознание становилось всё сложнее: мышцы расслаблялись, веки наливались свинцом.

– Прости меня, – прошептал Мориц. Он уже не пытался открыть глаза, не пытался бороться с всё более усиливающейся слабостью. – Теперь я понимаю, каково это – когда никто не придёт и не поможет…

Голова парня медленно склонилась вбок, он не стал противиться этому.

– Прости… – прошептал он, проваливаясь в чёрный сон.

Когда Морица увезли, Хенси вернулась в спальню, где села на кровать, смотря в пол ничего не выражающим взглядом. В ней сейчас не было даже злости – в ней не было ничего: ни мыслей, ни чувств, ни-че-го…

– Что ж, Трюмпер, – бесцветным тоном произнесла девушка, обращаясь в никуда. – Ты победил. Ты снова меня победил… Что я могу с этим поделать? Всё, что могу я – отнять у тебя жизнь. Но я могу убить тебя только раз. Ты же делаешь это уже в третий…

Она поморщилась и взяла с тумбочки забытый бокал с вином, залпом его осушая. После девушка взяла телефон и набрала номер. Когда на том конце связи ответили, Хенси без лишних слов сказала:

– Приезжай ко мне, прошу. Ты нужна мне.

– Хорошо, – Ника тоже не стала задавать лишних вопросов.

Через полчала блондинка приехала. Впустив гостью, Хенси взяла её за руку и, даже не сказав «привет», потащила в спальню. Секс – единственное, что позволяло ей забыться. И что-то подсказывало брюнетке, что отныне она станет окончательно озабоченной…

Глава 53

Боль, без любви.

Боль, не могу насытиться.

Боль, люблю, когда очень больно,

Потому что лучше чувствовать боль, чем совсем ничего.

Three days Grace, Pain©

Хенси лежала в кровати на животе, подложив руки под подбородок и смотря куда-то перед собой. Немного поёрзав рядом, Ника села, прикрываясь лёгким, светло-голубым одеялом и смотря на обожаемую возлюбленную. Брюнетка была укрыта по пояс и Ника не смогла удержаться от того, чтобы начать рассматривать её красивую спину с чуть выпирающими лопатками и милыми ямочками на пояснице. Казалось, блондинка видела её всякой, должна была привыкнуть к каждой её черте, к каждому изгибу красивого тренированного тела, но она никак не могла им насладиться, упиться полностью. Всякий раз, когда представлялась возможность и Хенси не видела этого, Ника начинала рассматривать её, словно боясь, что видит в последний раз.

Посидев так несколько минут, блондинка протянула ладонь и легко прикоснулась к спине Хенси, нежно провела по её бархатной коже. Брюнетка даже не моргнула, никак не реагируя на это прикосновение, казалось, даже не чувствуя его. Ей, вообще, казалось, что она навеки потеряла способность что-либо чувствовать…

Внутри было… пусто. Просто пусто. Не было ни боли, ни ненависти, ни обиды… Хенси даже жалела об этом, думала, что, возненавидь она Трюмпера вновь, было бы проще, был бы смысл и огонь, который, пусть и сожжёт её же саму, но поможет прожить с целью ещё один день, а не просто просуществовать его. Но ненависти не было.

Она словно перегорела, просто сгорела, как спичка, в одно мгновение. Хенси всегда была сильной, всегда справлялась со всеми тяготами, на которые была так богата её жизнь, но… Но сейчас всё было иначе. Нет, она не сломалась, но она и не боролась. Она просто… жила. Дышала, ела, пила, делала всё то, что должен делать человек, чтобы поддерживать жизнедеятельность организма, но внутри было пусто. Так звеняще пусто, что уже даже не хотелось кричать или безнадёжно выть.

Чувствуя, что блондинка не прекращает своих прикосновений-ласк, Хенси вздохнула и поморщилась. Она перевернулась и села, складывая ноги по-турецки и смотря на любовницу каким-то усталым, ничего не выражающим взглядом.

– В чём дело, Хенси? – участливо спросила Ника, видя разбитость своей возлюбленной.

– Ни в чём, – вздохнула девушка, прикрывая глаза и опуская голову. Она даже не пыталась придать своей лжи оттенок правды.

– А, по-моему, тебя что-то тревожит… – не сдавалась Ника.

Она подсела ближе к Хенси и взяла за руку, слегка склоняя голову вбок и заглядывая в глаза брюнетке.

– Давай, ты не будешь спрашивать меня о том, что у меня на душе? – холодно спросила Хенси, поднимая голову и смотря блондинке в глаза.

От этого взгляда Ника стушевалась и опустила голову, занавешивая лицо светлыми растрепанными волосами.

– Если я захочу поговорить об этом, – продолжила Хенси, – я пойду к психологу. А мы с тобой, я полагаю, встречаемся совершенно не для этого…

– Вот именно, Хенси, мы встречаемся, – пролепетала Ника. – А, мне казалось, люди в отношениях разговаривают, доверяют друг другу…

– Доверяют? – переспросила брюнетка, вновь поворачивая голову и смотря в глаза блондинке. – Давай, я сделаю вид, что не слышала этого.

– Но, Хенси…

– Замолчи, – раздражённо перебила её девушка. – Не беси меня.

– Ты натянута, как струна, Хенси, – негромко произнесла Ника, робко поднимая глаза. – Я просто хочу, чтобы с тобой всё было хорошо…

– Это не твоё дело, – холодно отрезала Хенси и встала, откидывая одеяло и быстро одеваясь. – Мне хорошо с тобой в постели, да и собеседник ты приятный. Но разговоры по душам – совершенно не моё, – Хенси поморщилась. – Избавь меня от этого.

– Как скажешь, – тихо ответила Ника, вновь опуская голову.

– Вот именно, как скажу, – согласилась Хенси.

Она застегнула штаны и снова подошла к кровати, упираясь ладонями в матрас и смотря в лицо блондинке. Почувствовав этот взгляд, Ника подняла глаза, встречаясь с непонятным взглядом Хенси, который, казалось, смотрел ей в самую душу.

– Мне нравятся исполнительные и не слишком многословные люди, – продолжила брюнетка. – И мне очень бы хотелось, чтобы ты была именно такой.

– Неужели, я не имею права на правду? – немного обижено спросила Ника.

– Правду? – повторила за ней Хенси.

Брюнетка разогнулась и почесала нос, хмурясь, после чего ответила:

– Не всегда, девочка моя, правда идёт во благо… Знаешь, не зря говорят – меньше знаешь, крепче спишь. Не засоряй свою милую светлую головку лишней информацией. К чему тебе этот уродливый отпечаток экзистенциальных размышлений на твоем красивом лице?

– Иногда, я не понимаю тебя…

– А меня и не надо понимать, – спокойно ответила Хенси. – Просто, – она вновь склонилась к блондинке, – делай то, что я говорю, и не задавай лишних вопросов. Ты нравишься мне, Ника, но своеволия я от тебя не потерплю.

– Извини, – тихо прошептала Ника.

– Так-то лучше, – ухмыльнулась Хенси.

Она приблизилась к лицу блондинки и, взяв её за подбородок, поцеловала. Этот поцелуй продлился недолго, Хенси сама разорвала его и, вздохнув, обратилась к Нике:

– А теперь, приготовь обед. Я голодна.

Коротко кивнув, Ника встала, поспешно подхватывая свои разбросанные по полу вещи. Собрав всё, блондинка слегка покраснела и обратилась к возлюбленной:

– Хенси, у меня больше нет ни чистой одежды, ни белья…

– Можешь взять мою, – ответила Хенси. Она махнула рукой в сторону шкафа: – Размер у нас примерно одинаковый, думаю, тебе будет впору.

– Хорошо, – кивнула Ника. – Тогда, я сейчас возьму что-нибудь из твоего, а потом съезжу домой и привезу своих вещей.

– Нет, – коротко отрезала Хенси.

– Эм… – Ника замялась, переминаясь с ноги на ногу. – Мне не возвращаться?

– Нет, – повторила Хенси.

Ника слегка нахмурилась, не совсем понимая, что означало это «нет».

– Мне остаться у себя? – по-другому спросила блондинка, подходя к Хенси, которая стояла около зеркала.

– «Нет» – это значит, что я не хочу, чтобы ты куда-то сегодня ехала.

– Разве тебе не всё равно? – осторожно спросила Ника.

Хенси обернулась, смеряя её непонятным взглядом, от которого у блондинки мурашки побежали по коже, и она инстинктивно втянула голову в плечи.

– Малышка моя, – ровным, жутковатым тоном ответила Хенси, подходя ближе к Нике. – Если бы мне было всё равно, я бы так и сказала. Не нужно додумывать за меня. Никогда. Это понятно?

Ника неуверенно и немного неопределенно кивнула. Хенси слегка поморщилась и сказала:

– Я не слышу ответа.

– Д… Да, – кивнула Ника, опуская взгляд в пол.

– Поздно, – спокойно ответила Хенси.

Блондинка подняла на неё удивленный взгляд. Прежде, чем Ника успела что-либо сообразить или пискнуть, Хенси схватила её за руку и подтянула к кровати. Вновь поморщившись, брюнетка надавила любовнице на плечо, заставляя встать на колени, а, после, толкнула в плечо, укладывая животом на кровать.

– Хенси, что ты делаешь? – немного испугано спросила девушка, оглядываясь через плечо, но не смея встать без разрешения.

Хенси ничего не ответила. Она, не спеша, взяла из шкафа клёпаный ремень с массивной пряжкой и вернулась к любовнице, что находилась сейчас в самой бесстыдной позе, выпятив аппетитную подтянутую задницу. Несколько секунд постояв так, насладившись видом блондинки сзади, Хенси взяла ремень удобнее и, замахнувшись, опустила приличной силы удар на ягодицы девушки. Ника вскрикнула и дёрнулась, но встать, по-прежнему, не пыталась.

– Что ты делаешь? – ошарашено спросила блондинка, оглядываясь через плечо.

Хенси непонятно ухмыльнулась и взяла девушку за волосы, мягко, но твёрдо отворачивая её голову от себя.

– Воспитываю тебя, – ответила брюнетка. – Думаю, сама понимаешь, чем заслужила наказание?

– Н… Нет.

Хенси фыркнула и ударила во второй раз, уже сильнее. От удара на коже Ники остался красный след.

– Неправильный ответ, – спокойно ответила Хенси. Она провела пальцами по раскрасневшейся коже блондинки и ущипнула, заставляя Нику гулко сглотнуть.

Хенси ухмыльнулась и снова занесла руку, обрушивая новый удар на ягодицы блондинки. Она коротко вскрикнула от боли, но попыталась взять себя в руки и замолчала, падая лицом в матрас.

Удар следовал за ударом. Хенси била сильно, мерно и неумолимо, заставляя блондинку кусать простынь, и сдавлено пищать от боли, которую приносил каждый удар грубым ремнём по нежной коже, что уже горела огнём от побоев. В какой-то момент Ника как-то особенно жалостливо замычала, не удержавшись. Она зажмурила глаза, пытаясь терпеть, пытаясь не делать ничего такого, что может разозлить Хенси. Больше всего в жизни Ника хотела угодить ей, чтобы она позволила ей оставаться рядом подольше.

– Хватит, – едва слышно произнесла Хенси, откидывая ремень в сторону и проводя ладонями по раскрасневшимся ягодицам девушки, которые были во многих местах оцарапаны железными клёпками.

Ника не расслышала слов брюнетки, она продолжала лежать, уткнувшись лицом в матрас, тяжело дыша и пытаясь отвлечься от той боли, которой горел её зад после сильных ударов. Пока блондинка продолжала лежать, Хенси, молча, взяла из шкафчика страпон и надела его, ловко и быстро закрепляя инструмент.

Закрепив все ремни, брюнетка, так же молча, вернулась к любовнице и тоже опустилась на колени, устраиваясь сзади неё. Они занимались сексом каких-то полчаса назад, потому Хенси не волновалась о том, что может навредить Нике, но решила перестраховаться – покалечить любовницу не входило в её планы. Достав из тумбочки смазку, она обильно смазала искусственный член и, проведя по внутренней стороне бёдер партнёрши, шепнула:

– Ноги раздвинь.

Ника сглотнула и медленно и не сильно развела ноги. Она оглянулась через плечо и хотела спросить возлюбленную о происходящем, но не успела. Плавное, но, в то же время, резкое движение и внушительных размеров искусственный член проникает в тело блондинки, заставляя её охнуть и вмиг забыть о том, что хотела спросить.

Ухмыльнувшись реакции любовницы, Хенси повела бёдрами назад, а, затем, снова вперёд. Несколько движений и массивный «прибор» уже полностью погружается в тело Ники, заставляя кусать губы, чтобы не закричать. Но кричать ей хотелось не от боли. Каким-то неведомым образом Хенси всегда удавалось рассчитать ту тонкую грань, что лежит между удовольствием и болью, задержаться на ней, балансируя, как самый искусный акробат на тончайшей шёлковой нити.

Всё-таки, не сдержавшись, Ника застонала, вновь падая лицом в матрас и закрывая глаза. Она чувствовала эти мерные, неприлично глубокие движения внутри своего тела, и каждый новый толчок отзывался в её глубине такой волной блаженства, что хотелось кричать, срывать голос и молить о большем.

– Нравится? – лукаво поинтересовалась Хенси.

– Да, – сбито, на выдохе ответила Ника. От удовольствия у неё закатывались глаза.

– А так?

Хенси схватила её за подбородок, заставляя запрокинуть голову и приподняться. Вместе с этим брюнетка ускорила свои движения и сделала их более резкими, пронзающими.

– Да… – задыхаясь, отвечает Ника. В ушах звенит, перед глазами темнеет.

– А так?

Рука Хенси скользнула по шее Ники, на мгновение, слегка сжав её. Она провела ладонью по грудной клетке блондинки, а, затем, погладила торчащий сосок, слегка ущипнула его и с силой сжала её левую грудь, причиняя блаженную боль.

– Да… – простонала Ника, закрывая глаза и откидывая голову на плечо Хенси.

– А так?

Движения ускоряются ещё больше. Хенси подключает уже обе руки. Одной она продолжает ласкать грудь Ники, оглаживая, пощипывая, второй она гладит её бока и живот, который подрагивает от бесстыдных стонов и неконтролируемого желания.

– Да… – протяжно стонет Ника

– А так?

Одна рука брюнетки скользит вниз по животу блондинки, раздвигая половые губы и нажимая на налившийся соком, твёрдый клитор, очерчивая его пальцем.

– Да! – крикнула Ника.

Она начала двигать бёдрами, пытаясь попасть в такт движениям брюнетки, сделать проникновение ещё более глубоким, а ощущения острыми.

– А так?

Хенси толкает Нику в спину, вновь опрокидывая животом на матрас, оставляя на лопатке блондинки блестящий след от её же смазки. Одна рука брюнетки продолжает ласкать, гладить и сжимать грудь блондинки, на которой уже наметились синяки, а второй она гладит её ягодицы, а, затем, щипает за раскрасневшуюся, воспаленную ударами кожу. Одновременно с этим, Хенси практически полностью покидает тело блондинки и, резко, вновь вгоняет в неё всю длину внушительного искусственного члена.

Ника уже не отвечает, она просто кричит, задыхаясь от собственного удовольствия.

– Не слышу ответа, – лукаво произносит брюнетка и повторяет движение, заставляя Нику скулить. – Ну?

– Да, – тихо отвечает блондинка, кусая губы, сминая в кулаках простынь.

– Не слышу, – повторяет Хенси, слегка меняя угол проникновения и вновь начиная со всей силы трахать тело блондинки.

– Да, – скулит Ника, жмуря глаза, ей кажется, словно у неё вот-вот остановится сердце, настолько удовольствие это уже стало невыносимым.

– Громче.

– Да.

– Ещё.

– Да!

Хенси ухмыльнулась и, взяв Нику за бёдра, чтобы не дёргалась, вновь покинула её тело и вошла вновь, сразу же начиная двигаться так быстро, что у блондинки звёзды вспыхнули перед глазами.

– Да… Да… Да! Да! Да! Да!!!! – крик Ники сорвался на визг, который полоснул по ушам, но, тем не менее, был приятен.

Хенси довольно ухмыльнулась, продолжая двигаться, смотря на вздрагивающую Нику, что билась, словно в конвульсиях. Дождавшись, когда блондинка перестанет рефлекторно подаваться бёдрами навстречу ей, Хенси покинула её тело, снимая страпон и откладывая его на тумбочку.

Девушка села на пол, складывая ноги по-турецки, и закурила. Медленно выдохнув дым, она посмотрела на свою любовницу, что продолжала стоять всё в той же позе.

– Можешь встать, – сказала Хенси.

Ника медленно разогнулась и повернулась к брюнетке, также, садясь на пол. Они обе молчали. У Ники не было сейчас сил на слова, а Хенси просто не желала ничего говорить. Докурив вторую сигарету, девушка затушила окурок и обратилась к любовнице, выдыхая остатки дыма из лёгких:

– А теперь – обед.

– Что? – переспросила Ника, после сумасшедшего оргазма девушке думалось с трудом.

– Обед приготовь, – беззлобно огрызнулась Хенси.

– Можно ещё пару минут посидеть? – жалобно попросила Ника. – У меня совсем нет сил…

– В следующий раз, – ответила Хенси, вновь закуривая, – повторим «процедуру» раза три, а потом заставлю тебя убираться во всём доме. Буду воспитывать тебя, Ника.

Слова брюнетки могли показаться грубыми, но она произносила их спокойно, расслаблено. Улыбнувшись в ответ, Ника встала и подошла к Хенси, чмокая в щёку.

– Хорошо, сейчас приготовлю.

Блондинка надела трусики и подошла к шкафу, чтобы взять что-нибудь из вещей Хенси.

– Можно это? – спросила Ника, доставая мятую, скомканную мужскую рубашку.

– Бери, – равнодушно ответила Хенси, не оборачиваясь.

Ника накинула на себя вещь и, быстро застегнув пуговицы, подошла к зеркалу, крутясь перед ним.

– Мне идёт? – поинтересовалась блондинка. Ей хотелось нравиться Хенси, очень хотелось.

Хенси поджала губы, но подняла глаза, вмиг меняясь в лице.

– Сними это, – ледяным тоном потребовала девушка, смотря на партнёршу стальным взглядом, в котором запрыгали черти.

– Почему? Мне не идёт?

– Я сказала – сними! – повторила Хенси, повысив голос.

Она встала и подошла к Нике, добавляя:

– Ты меня понимаешь плохо?!

– И… Извини, – ответила Ника, не понимая резкой смены настроения возлюбленной.

– Немедленно, – приказала Хенси, смотря на блондинку ледяным взглядом, который походил на проникающее ранение ножом.

Не сводя взгляда с перекошенного непонятной яростью лица брюнетки, Ника сняла с себя вещь. Хенси грубо забрала рубашку из её рук.

– Иди, – сказала Хенси.

Ника открыла рот, желая что-то спросить, но передумала. Она не боялась боли, она не боялась ярости брюнетки. Её пугало лишь то, что Хенси может выгнать её и больше никогда не позвать. Потому Ника решила проглотить свои слова. Она послушно кивнула и, взяв чёрную футболку Хенси, спросила:

– Можно?

– Можно.

Одевшись, блондинка сказала:

– Я сейчас что-нибудь приготовлю.

– Будь добра, – холодно ответила Хенси.

Ника кивнула и покинула комнату, оставляя брюнетку наедине со своими мыслями и чувствами, что сейчас отражались на её лице непонятной гримасой боли, злости и отвратительного бессилия. Хенси сидела так несколько минут, изредка моргая, смотря в никуда и комкая холодными пальцами рубашку, сама того не замечая.

Эта вещь, вызвавшая в Хенси такую резкую смену настроения, принадлежала Морицу. Едва ли что-нибудь другое могло заставить её очнуться от душевного «оцепенения» – только он, только Трюмпер умел так. И он делал это даже сейчас, когда его не было рядом и когда всё было кончено. Эту рубашку она самолично снимала с парня три дня назад, в тот самый день, когда Мориц разбил ей сердце в очередной раз, в тот день, когда оказалось, что их хрупкое счастье – лишь мираж, жалкая ложь, умело выстроенная парнем и окутавшая Хенси, подобно липкой паучьей паутине.

Она, Хенси, могла победить всех, но лишь с ним она вновь и вновь давала слабину, тысячи раз проклиная себя за это и ошибаясь вновь. Девушка ходила по этим граблям снова и снова, набивая себе болезненные шишки и расшибая голову в кровь, снова и снова…

Тогда, три дня назад, эта вещь, вместе с джинсами и трусами, была обыкновенно заброшена на пол и забыта. Мориц не успел одеться, когда Хенси приказала от него избавиться, и, потому, рубашка и джинсы так и остались лежать на полу в её спальне, своим видом напоминая о несбывшемся счастье, которого, как оказалось, никогда и не существовало. Этот «немой укор» вещей, лишившихся хозяина, резал сердце, подобно тупой бритве, разрывая глупый орган на волокна и кровавые ткани, он терзал душу.

Тогда Хенси не обратила на них внимания, её состояние не позволило ей заметить такие мелочи. Потом же, когда приехала Ника, девушка просто скомкала вещи и сунула в шкаф, забывая о них, растворяясь в ошеломительной близости с очередным прекрасным, но совершенно не трогающим душу телом. Забыла ровно до того момента, пока не увидела рубашку на Нике.

Хенси сама не успела, просто не смогла понять, как в ней столь скоро закипела жгучая ярость, произрастающая на искрящем леднике её души. Она просто вскипела в одну секунду, непонятные чувства заслонили глаза пеленой. Она готова была сделать Нике по-настоящему больно, была готова даже убить её, не исполни она приказ-требование немедленно оставить чужую вещь. Это причиняло боль. Причиняло боль потому, что напоминало о не случившемся. А осколки несбывшихся мечтаний, как известно, ранят больнее всего, глубоко вонзая свои острые края в сердце и застревая там на долгие-долгие годы, заставляя глупый и слабый орган кровоточить, сочиться чёрным гноем тоски и глухой досады.

Однажды Мориц уже сделал это – отнял у Хенси мечты, прихватив с собой и реальность. Семья, друзья, любовь, любимая работа – всего этого, о чём мечтает любой нормальный человек, не случилось в жизни Хенси, потому что, однажды, Трюмпер решил, что имеет право её проучить. Долгие годы она ненавидела его и лелеяла мечты о мести, о самой страшной мести… Лелеяла ровно до того момента, пока не поняла, что он – и есть часть её мечты, самая главная часть. И она поверила ему. Ей понадобились долгие тринадцать лет, чтобы сердце переболело, а душа перестала заходиться в коматозных судорогах при одной мысли о случившемся. Она поверила…

А он опять её обманул. После этого поступка Хенси даже не хотела его убивать, она просто хотела, чтобы он исчез, навсегда исчез, и она больше никогда его не видела. Девушка даже не спрашивала охранников о том, что они сделали с парнем, а когда мужчины попытались отчитаться сами, она сказала им, что ей это неинтересно и приказала больше не поднимать эту тему. Ей было всё равно – жив Мориц или мёртв, это больше не имело никакого значения. Он победил её. А за победу пристало получать заслуженную награду… Что ж, Хенси отплатила парню его же монетой – она не стала его убивать, добивать, а просто бросила, как, когда-то, он бросил её. Вот только Трюмпер видел, в каком состоянии он и его друзья оставляют истекающую кровью девушку, а Хенси не знала о том, как херово было парню там, в лесу, где его бросили умирать её охранники.