Текст книги "Тени. Книга 2. Что, если у каждого есть второй шанс?"

Глава 33

Ведь твоя душа горит адским пламенем,

Выстрел в ночи…

Какой же была их цель, если в сердце они не попали?

Within Tempation, Shot in the dark©

Вместо оговоренных трёх дней, Хенси задержалась на пять. Целых пять дней покоя – о таком Мориц не мог даже мечтать! Без своей бесноватой начальницы охранники не трогали парня, лишь недобро поглядывали на него, когда выводили в ванну и туалет, а также, когда провожали к нему Филиппа. Но это ничего, косые взгляды казались ничем по сравнению с выходками Хенси.

За эти дни парень успел настолько отвыкнуть от неё, отвыкнуть от боли, что всё произошедшее уже начало казаться страшным и абсурдным сном. Верно, Мориц полностью бы поверил в то, что всё – лишь видение, если бы его по-прежнему не окружал подвал, а на его шее не красовался увесистый ошейник с тяжёлой цепью.

Так, он привык и к нормальному, человеческому общению. Пусть Филипп был излишне болтлив и порой порядочно надоедал Морицу и бесил его, но всё было лучше, чем сидеть в одиночестве и тишине, что устраивала ему бывшая одноклассница.

Но каждому счастью приходит на смену горе и каждая сказка, рано или поздно, кончается…

Сказка Морица закончилась в тот момент, когда в дом зашла Хенси. Она вернулась без предупреждения, не проинформировав никого, никому и ничего не сказав. За окном была густая и тревожная ночь, громыхала гроза, и ветер налетал на жилища и деревья лихими порывами, грозясь разрушить их и вырвать с корнем. Но страшнее той самой чёрной тучи за окном была сама Хенси.

Тяжёлый взгляд, пропитанный дебёлой сталью, немного неровные от количества выпитого движения. Она начала напиваться ещё в самолёте, продолжила в такси и сейчас, стоя в гостиной своего огромного и такого зловещего во тьме особняка, девушка допивала остатки тёмного рома. Крепкий напиток жёг горло и туманил мозг, его капли изредка проливались из её рта, скатываясь по подбородку, оставляя высокоградусные дорожки, они щипали нежную кожу губ и щекотали её, раздражая нервы, которые и без того были – ни к чёрту.

Утерев рукавом куртки рот, Хенси направилась на второй этаж. За последние сутки она не спала ни часу, ей не удалось поспать – слишком много роилось в её голове проклятых и тяжких мыслей, слишком выкручивало суставы в непонятном желании некого действия. Слишком ей хотелось сомкнуть свои вечно холодные цепкие пальцы на горле Морица, слишком хотелось оставить на его бархатной загорелой коже уродливые синяки и кровоподтёки – свои отметины, слишком хотелось услышать его задушенный хрип…

Ей не хватало его, он был для неё, как наркотик, даже хуже… сильнее. И сейчас, когда она была пьяна и мало соображала, был идеальный момент, чтобы напомнить ему о том, куда он попал, где его место и сколько теперь стоит его жизнь… нисколько.

Не включая света, девушка прошла в свой кабинет и выдернула ящик из стола, едва не выворачивая его на пол. В этот самый момент, словно давая немое согласие и одобрение на действия брюнетки, громыхнул гром, и ослепляющая молния осветила спящий район. Этой вспышки хватило, чтобы Хенси смогла найти в ящике искомый предмет и, поднеся его к лицу, жутковато оскалиться.

– Ты не уйдёшь… – непонятно прошептала девушка, слегка качнувшись и убирая предмет, засунув его сзади под ремень брюк и прикрыв майкой.

Она прекрасно умела ориентироваться в темноте, наизусть знала каждый поворот и угол своего дома. Но алкоголь в её крови сделал своё дело – девушка несколько раз врезалась во что-то, даже не обращая внимания ни на грохот упавшей шкатулки, ни на звон дорогой вазы, что разбилась вдребезги.

Не останавливаясь, девушка стянула с себя влажную от дождя кожаную куртку и бросила на пол в одной из комнат, через которые проходил её путь, тут же забывая о вещи. Пронесшись чёрным смерчем через весь дом, она открыла подвальную дверь и быстро спустилась по крутым ступеням.

– Ты не уйдёшь, – вновь повторила девушка ту самую непонятную фразу. – Сука…

Дёрнув на себя тяжёлую дверь комнаты, где содержался Мориц, девушка ворвалась в помещение, резко останавливаясь и впиваясь взглядом в парней. Её кулаки сами собой сжались с такой силой, что, будь у неё длинные ногти, она бы пробила свои ладони насквозь и даже не заметила.

– Пошёл вон, – прошипела Хенси, взглядом анаконды глядя на Филиппа, который сидел рядом с Морицем и явно не понимал, чем заслужил гнев начальницы.

– Хенси, – обратился к ней домработник, – ты уже вернулась? Почему ты не позвонила? Я бы как-то подготовился…

Девушка ничего не ответила. Её взгляд почернел ещё больше, стал ещё тяжелее. Подойдя к парням, она схватила Филиппа за шиворот, удивительно легко вздёргивая на ноги и ведя к двери.

– Пошёл вон, – повторила девушка, вышвыривая мальчишку за дверь.

– А…

За попытку что-то возразить он был награждён хлёсткой пощёчиной. Не желая больше тратить время и силы на мальчишку-домработника, девушка захлопнула тяжёлую дверь, запирая её и переключая внимание на своего главного и самого желанного врага.

Мориц смотрел на неё несколько настороженно. Что-то было в девушке сейчас такое, что действовало гипнотически и угнетало. Парень сглотнул, борясь с нахлынувшим страхом и запрещая себе бояться её. Немного помедлив, он обратился к Хенси:

– Что-то ты быстро вернулась…

Он помедлил ещё, что-то быстро прикидывая, решая, а затем добавил, ухмыляясь при этом:

– Я совершенно не успел соскучиться, Литтл.

Брюнетка не ответила. Вместо этого она быстро подошла к парню и ударила его в лицо, ударила с такой силой, что у него зазвенело в ушах, а перед глазами закружились звёздочки. Он инстинктивно опустил голову, жмурясь и пытаясь прийти в себя.

– Мало? – стальным голосом спросила девушка.

Мориц мысленно ругал себя за то, что не вовремя открыл рот, но было уже поздно что-либо менять. Обождав несколько секунд, девушка схватила парня за волосы, поднимая его голову и ударяя во второй раз. Рот Трюмпера наполнился металлическим солоноватым вкусом крови, и он невольно скривился. Склонив голову, он хотел сплюнуть, но в эту самую секунду его настиг третий удар.

У него закружилась голова, и он не смог удержаться на месте, падая на бок и давясь собственной слюной и кровью. Кашляя, пытаясь отплеваться, парень хрипло дышал, на время потеряв мучительницу из виду. Но она и не думала прятаться…

Хенси стояла на том же месте, смотря на парня стальным и ледяным взглядом, прожигая его плоть. Она не торопилась и не торопила Морица, у них была ещё вся ночь впереди, вся жизнь…

– Ещё? – спокойным, слишком спокойным тоном спросила девушка.

– Нет… – прохрипел в ответ Трюмпер. Всё лицо ужасно болело после ударов, ему приходилось постоянно облизывать разбитые губы, слизывать кровь.

– Как хочешь, – пожала плечами Хенси, но через несколько секунд, пойдя наперекор своим словам, подошла и со всей силы ударила парня ногой в живот.

Удар тяжёлым ботинком оказался настолько сильным и болезненным, что парень захрипел, жмурясь и хватаясь за живот, сворачиваясь калачиком.

– Вставай, тварь, – тоном прожжённого эсесовца приказала Хенси.

Мориц не ответил и не послушался. Ему было так больно и так тяжело дышать, что было не до приказов девушки. Он продолжил лежать, часто облизывая окровавленные губы и жмуря глаза.

– Я сказала, – ещё более жутким тоном, полным презрения и отвращения, повторила брюнетка, – вставай, тварь!

Она подошла к Трюмперу и схватила его за волосы, резко отрывая его голову от пола и едва не сворачивая ему шею. Парень невольно вскрикнул от боли, но быстро стиснул зубы, лишь тихо шипя. Резко и удивительно легко оттолкнув, даже откинув от себя парня, девушка вновь поднялась на ноги, выпрямилась. Верно, если бы у смерти было лицо, она бы выглядела, как Хенси сейчас.

Бесшумно ступая по голому каменному полу, девушка вновь подошла к парню, который ещё не успел прийти в себя и предпринять попытки встать или хотя бы сесть. Он лежал на животе, часто и поверхностно, удивительно хрипло, дыша, словно забитое животное. Хенси смотрела на него, не моргая, медленно приближаясь, неумолимо наступая.

– Хенси, я… – тихо и сбито произнёс Мориц, но закончить он не успел.

Со всей силы замахнувшись, девушка ударила его ногой в бок, попадая по рёбрам. Резко задержав дыхание от острой вспышки боли, задохнувшись кислородом, Трюмпер зажмурил глаза.

– Что ты хотел мне сказать? – внезапно изменившимся, елейным голосом спросила Хенси.

– Я… Я… – дыхание было сбитым, тело жгло от сильнейших ударов, Мориц никак не мог сформулировать свою мысль. – Хенси, что ты делаешь? – наконец выдал парень. – Мне же больно…

– Больно? – переспросила девушка. – Больно? – она склонилась к парню и схватила его за плечо, разворачивая к себе лицом. – Прекрасно… – она оставила его в покое и встала.

Не подождав и одной минуты, не дав парню передышки и возможности оправиться, она ударила вновь, потом ещё раз… Хенси намерено стремилась попасть по тому месту, куда уже била, заставляя парня скулить от боли и безысходности.

Побои прекратились также быстро и неожиданно, как и начались. Мориц продолжал лежать всё в той же позе, хрипло и сбито дыша ртом, уже на заботясь о том, что по лицу течёт слюна вперемешку с кровью. Хенси наблюдала за этой картиной молча, удивительно тихо. Парню нужны были сейчас эти несколько минут покоя, чтобы элементарно не потерять сознание, к тому же, подобные «перерывы» делали мучения ещё более искусными, а новый их виток особенно неожиданным и потому ужасным.

– Долго лежать собрался? – спросила девушка, когда «отдых» Морица чрезмерно затянулся, а парень так и не начал двигаться.

– Оставь меня в покое, – хрипло ответил парень, не поднимая головы.

После перерыва в пять дней побои казались особенно мучительными, а общество больной бывшей одноклассницы ощущалось ещё более невыносимым.

– Не подумаю, – спокойно ответила Хенси и подошла ближе к парню, складывая руки на груди.

– Оставь меня, – повторил он. Сил посмотреть на мучительницу по-прежнему не было. – Мне больно. Ты мне что-то сломала… или повредила.

Брюнетка фыркнула и подошла ещё ближе, останавливаясь около избитого парня.

– Не мечтай, Трюмпер, случайно убить тебя не входит в список моих планов. Хватит мне Томаса.

От упоминания имени друга Мориц невольно вздрогнул, ему было неприятно слышать о школьных друзьях, вспоминать… Особенно с учётом того, что он знал, что все они приняли свою смерть от рук этой самой девушки, что сейчас измывалась над ним. Он судорожно вздохнул и пошевелился, попытался привстать.

Парень продолжал смотреть в пол, по его подбородку текли тёмно-алые капли крови, срываясь вниз и разбиваясь о камень.

– Пришёл в себя? – спросила девушка.

– Чего ты хочешь? – спросил Мориц, наконец-то утирая кровь с губ и подбородка, и поднимая глаза.

– Я хочу твоей боли, – честно ответила девушка. – Я хочу, чтобы ты страдал и мучился, а потом умолял меня о смерти. И я, так и быть, – она ухмыльнулась, – сжалюсь над тобой и оборву твою жалкую жизнь.

– Не дождёшься, – ответил Трюмпер, отворачиваясь и облизывая губы.

– Уверен? – поинтересовалась Хенси. Голос её звучал спокойно и ровно, но в нём слышались насмешка и издёвка.

Парень не ответил, продолжая смотреть в пол, да его ответа никто и не требовал. Хенси прекрасно знала, что в подобные моменты уверенность Трюмпера давала трещину, она знала, что этот избалованный и привыкший ко всему самому лучшему парень мало знаком с болью. И потому она выбивала его из колеи, заставляя думать, что он не выдержит, вот-вот скончается…

К сожалению девушки, когда боль отпускала парня, он вновь начинал пытаться дать ей отпор, сопротивляться и бороться. Но это не проблема, если долго и умело давить на психику, она, рано или поздно, даст трещину, а потом и вовсе сломится. Это и было целью Хенси – она хотела уничтожить парня не только физически, она хотела заставить его почувствовать всё то, на что он обрёк её. Она желала, чтобы Трюмпер понял, каково это – когда ты не живёшь, а всего лишь существуешь, когда внутри уже ничего нет и никогда не будет, потому что душу воскресить невозможно, можно лишь поддерживать её жалкое существование. Но это – так себе вариант… Хенси точно знала, как это глупо – продолжать таскать свой живой труп по дорогам и тротуарам и заглядывать в глаза мертвецу из отражения, подбрасывая в «топку души» ещё несколько дров, чтобы «прожить» ещё один день. Прожить, совершенно не понимая – зачем?

Именно за это она любила Трюмпера – он давал ей смысл, созерцание его боли заставляло, пусть всего на несколько часов, но заткнуться собственную боль, забыть о ней. Порой, она задумывалась над тем, а сможет ли она его убить? Сможет ли самолично отнять у себя то единственное, что заставляет её чувствовать себя живой и жить? Да, пусть она жила жизнью маньячки, законченной психопатки и садистки, но, всё же, это было жизнью, а не существованием…

Она склонилась к парню и провела ладонью по его плечу, скользя на спину и вновь спрашивая:

– Уверен? – девушка криво усмехнулась и посмотрела на парня взглядом, в котором вмиг проснулись десятки чертей.

– Не трогай меня! – заголосил парень, на мгновение забывая про боль и дёргаясь, высвобождаясь из объятий истязательницы.

Хенси вновь ухмыльнулась, сверкая взглядом, в котором, несмотря на отсутствие окон, отразились свет и мощь молний. Достав из-за пояса припрятанный предмет, девушка наотмашь ударила Морица по лицу, парень даже не успел рассмотреть, чем его бьют. Он зажмурился и слегка поморщился от боли – половина лица словно онемела и её покалывало.

– Открой глазки, Трюмпи, – елейно-ядовитым тоном «попросила» Хенси, поднимая предмет и направляя его в лицо парню.

– Отстань от меня, – тихо ответил Мориц, продолжая смотреть в пол. У него уже не было сил на пререкания с девушкой и, тем более, у него не было сил на то, чтобы терпеть новые и новые побои.

– Так мне стрелять?

Лицо парня вытянулось, и он несколько напрягся, услышав такой странный и, в то же время, понятный вопрос. Помедлив несколько секунд, он поднял голову и столкнулся взглядом с чёрной и пустой глазницей пистолета, дуло которого смотрело ему прямо в лицо.

Он нервно сглотнул. После того, как в него уже однажды стреляли, Морицу было ужасно неуютно находиться в такой опасной близости от огнестрельного оружия. К тому же, в прошлый раз, к нему приходил Бруно, он не знал, чего от него можно ожидать. С Хенси же всё было иначе… Трюмпер точно знал одно – от неё можно ожидать чего угодно. И это не добавляло уверенности в себе и в стабильности своего положения.

– Ты же сказала, что не будешь меня убивать? – спросил Мориц, не отрывая взгляда от чёрного отверстия дула.

– Ну… – девушка намерено помедлила и улыбнулась-ухмыльнулась. – Я же могу забрать свои слова обратно?

– Не надо… – попросил Трюмпер, невольно морщась. – Я жить хочу.

– Хочешь жить? – повторила за парнем девушка. – Допустим… – она сделала вид, что задумалась и добавила: – Если ты хочешь жить, то сделай так, чтобы он, – она указала взглядом на массивный пистолет в своей руке, – не захотел тебя убивать.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Мориц, стараясь придать голосу как можно более ровное звучание, не выдать той внутренней истерики и паники, что царили в его душе.

– Сделай ему минет, – спокойно ответила Хенси и ухмыльнулась. – Думаю, ему будет приятно.

– Ты ненормальная… – прошептал Мориц, качая головой.

– Может быть, ты и прав, Трюмпер, – ответила Хенси. – Но не тебе меня судить. Вернёмся к нашему разговору. У тебя есть выбор – пуля в голову… – она сделала паузу, нагнетая обстановку. – Кстати, думаю, тебе будет полезно знать, что я окончила курсы обращения с огнестрельным оружием и прекрасно знаю, куда целиться…

Она вновь сделала паузу, давая пленнику время на то, чтобы переварить информацию и как следует испугаться. Она продолжила:

– Либо, Трюмпер, ты как следуешь отсасываешь моему дружку?

– И ты оставляешь меня в покое?

– Ты мне условия ставишь, Трюмпер? – усмехнулась Хенси. – Не в том ты положении… Выбирай: пуля в голову или качественный минет?

Мориц опустил глаза, смотря в пол и не желая встречаться со взглядом мучительницы, которая так откровенно смеялась над ним. Нервно сглотнув, парень поднял глаза, говоря:

– Я согласен.

– Отлично, – кивнула Хенси, делая шаг к парню, становясь прямо перед ним и проводя дулом по его подбородку. – Давай, открывай ротик, Трюмпер. И помни – старайся, – она ухмыльнулась. – Конечно, увы, я не могу физически оценить твои усилия, но я могу оценить их зрительно.

Она помолчала несколько секунд, а затем взяла парня за подбородок, проводя по нему пальцами и касаясь губ, говоря:

– Давай, открывай ротик.

Поборов желание послать девушку куда подальше, Трюмпер сглотнул и медленно открыл рот, закрывая глаза, сил видеть лицо Хенси в момент этого унижения не было. Как только парень открыл рот, девушка сунула ему туда длинное дуло пистолета, вгоняя его слишком глубоко и заставляя Морица несильно подавиться.

– Ой, прости, – наигранно извинилась Хенси, почти вынимая пистолет изо рта парня и тут же вставляя обратно, ещё глубже.

Трюмпер возмущённо замычал и попытался схватиться за руки девушки, чтобы хоть чуть-чуть сдержать её резкие движения.

– Ой, – ещё более сально сказала девушка, качая головой. – Трюмпер, прости, я совсем забыла тебя простимулировать…

Парень вопросительно поднял бровь и попытался соскочить с дула, двинувшись назад. Но девушка тут же остановила его, мягко, но настойчиво давя на затылок и слишком елейно для данной ситуации говоря:

– Трюмпер, малыш, я совсем забыла кое-что сделать…

Глаза парня испугано распахнулись, когда он услышал щелчок предохранителя, с которого девушка только что сняла оружие. С учётом того, что дуло пистолета по-прежнему находилось глубоко во рту парня, упираясь в горло, ему стало, мягко говоря, не по себе. Тело прошиб холодный пот, а на виске мелко задёргался нерв.

– Теперь у тебя есть стимул, чтобы лучше стараться, – ухмыльнулась Хенси, медленно двигая стальным стволом во рту парня. – Вот только, Трюмпер, тебе выпал тот самый – единственный случай в истории, когда нужно сделать всё, чтобы партнёр не кончил.

Она усмехнулась и начала двигать оружием быстрее, заставляя парня давиться и хрипеть, но молчать. А от того, что девушка сказала в следующую секунду, у парня задрожали колени.

– Тебе нужно очень стараться, Трюмпи, – почти пропела Хенси, с каждым движением вгоняя оружие всё глубже парню в глотку. – Потому что, если он кончит, то твоими мозгами на стену.

Девушка жутко рассмеялась и схватила парня за волосы на затылке, начиная уже откровенно трахать его рот огнестрельным оружием, заставляя Морица хрипеть и давиться, ненавидеть себя за унижение, но пытаться двигать головой в такт движениям брюнетки. Пистолет то и дело задевал зубы, раздражая нервы, он упирался в глотку парня, раня своим грубым металлом нежную слизистую, раздражая её. Трюмпер слишком часто сглатывал обильно выделяющуюся слюну, пытаясь подавить рвотные позывы, что накатывали один за одним, подобно волнам.

Ему было мерзко. Мерзко и страшно, потому что, даже, если Хенси и не хотела его убивать, её палец мог дрогнуть в любой момент и спустить курок, вышибая ему, Морицу, мозги. А с учётом того, что девушка была заметно пьяна и малоадекватна, шансы на случайный выстрел повышались в несколько раз…

Хенси, в свою очередь, тоже понимала опасность происходящего сейчас. Она понимала, что может невольно нажать на курок и тем самым лишить себя «любимой игрушки», но… Но, тем не менее, она не желала перестраховываться. Это было чем-то вроде наркотика – это экстрим, это ощущения острой опасности и столь близкой смерти, что уже расхаживала за их спинами, терпеливо куря и ожидая своего часа.

– А теперь, – обратилась к Морицу Хенси, – открой глаза, – она провела пальцами по его щеке, на которой уже налился багрянцем синяк. – И не закрывай.

Парень открыл глаза, как-то умоляюще смотря на бывшую одноклассницу. Его горло жутко болело, саднило, щёки жгло от невольных слёз, которые катились по его лицу водопадом от того, как бесстыдно и неаккуратно девушка имела грубым оружием его рот.

– Какой же ты красивый, – вдруг сказала девушка, наклоняясь к лицу парня и вглядываясь в его глаза.

Мориц уже готов был неподдельно удивиться, но девушка добавила то, что расставляло всё на свои места.

– Какой же ты красивый. Особенно, когда на коленях и плачешь, – добавила девушка и ухмыльнулась.

Она выпрямилась, но не стала разрывать зрительного контакта с парнем, который смотрел на неё такими большими шоколадными глазами, что покраснели от слёз и боли.

– Осталось чуть-чуть, – сказала Хенси. – Давай, постарайся, – она понижала голос с каждым сказанным словом. – Сделай ему хорошо. Очень хорошо…

Договорив, Хенси положила ладонь на затылок парня, удерживая его голову, и резко двинула пистолетом вперёд, вгоняя его длинное дуло в глотку парня. Мориц распахнул глаза, ощущая толстый стальной ствол в своём горле и чувствуя острую боль. Мышцы горла резко сжались, лишая парня возможности сделать вдох. Он распахнул глаза ещё шире, протестующе, умоляюще мыча, пытаясь мотать головой. Но Хенси была неумолима.

Сжав волосы парня, она приставила пистолет к своему лобку, тем самым имитируя естественный процесс орального секса, и начала со всей силы вгонять ствол в горло Морица. Трюмпер давился и задыхался, хрипел и что-то мычал, пытаясь не задохнуться, пытаясь убедить себя, что просто нужно потерпеть и это скоро закончится, пытаясь…

Но боль в горле от давления на него грубой стали, от многочисленных разрывов нежной слизистой, которым поспособствовали грубые и слишком глубокие движения, не давала ему расслабиться даже на мгновение.

Хенси двигала рукой всё быстрее и быстрее, другой ладонью удерживая голову парня и не давая ему выиграть даже один спасительный миллиметр. Она, не отрываясь, смотрела в его карие глаза, в которых сейчас не было привычной насмешливости и надменности, а был лишь страх, мольба о том, чтобы всё это закончилось и острое желание выжить.

Гулко сглотнув, отчего жилы на её шее вздрогнули, Хенси последний раз со всей силы вогнала дуло пистолета в горло Морица, раздирая его ещё больше и замирая. Парень почувствовал, как новая порция крови из уже новых ран стекает по его пищеводу. Он сглотнул и слегка прикрыл глаза. Ему казалось, что он вот-вот потеряет сознание.

Но Мориц не успел лишиться чувств, потому что это был конец. Как-то слишком шумно выдохнув носом, Хенси извлекла из его рта пистолет, больно задевая при этой зубы, едва не скалывая мелкие их кусочки. Трюмпер лишь слегка поморщился, опуская голову и впиваясь взглядом в пол, шумно дыша через рот, пытаясь «напоить» лёгкие кислородом, по которому они так истосковались за время этой извращенной и опасной пытки.

Кровь, стекая по губам парня, срывалась вниз багровыми каплями и очерчивала на полу некий импровизированный узор. Он никак не мог отдышаться и разогнуться. Он не желал этого делать, потому что меньше всего в жизни ему сейчас хотелось смотреть в глаза Хенси, потому что она победила. Может быть, это была ещё не вся война, но это сражение, определённо, брюнетка выиграла. Мориц поморщился и опустил голову ещё больше. Он ненавидел себя сейчас. Ненавидел, а ещё… Ещё ему было мерзко от ощущения и понимания того, что слишком много их маленьких «битв» Хенси выигрывает, слишком часто берёт верх над ним… как, когда-то, он над ней.

Парень громко шмыгнул носом и отвернулся, немного отползая в сторону. Хенси примерно минуту стояла, наблюдая за попытками парня найти себе место и не смотреть на неё. Когда брюнетке это надоело, она обратилась к пленнику:

– Ну, как тебе?

Мориц обернулся, смотря на неё каким-то нечитаемым взглядом, но ничего не ответил, отворачиваясь вновь.

– Молчишь, значит, под впечатлением, – продолжила Хенси.

– Оставь меня в покое, – процедил сквозь зубы парень

– Что? – переспросила Хенси, изображая внезапную глухоту. – Ой! – наиграно воскликнула она. – Я же совсем забыла… – она ухмыльнулась. – Совсем забыла про то, что тебе так нравится «глубокая глотка».

– Что? – теперь уже переспросил Трюмпер.

– То, Трюмпи, сейчас мы всё исправим…

Мориц слишком поздно заметил, что Хенси подошла к нему и, запоздало среагировав, крикнул:

– Отойди от меня, больная извращенка!

– Молчать! – прежним, жутким и стальным тоном приказала девушка. – Сучкам слова не давали.

Прежде, чем парень успел среагировать, она замахнулась и ударила его пистолетом по лицу. От удара Мориц упал, ударяясь затылком об каменный пол и шипя от боли, жмурясь. Ему сейчас хотелось, как в детстве, просто остаться так лежать и начать хныкать, требовать, чтобы всё закончилось. Но они были не детьми, и права на капризы у него не было.

Он даже не успел открыть глаза, когда девушка ловко оседлала его, усаживаясь на грудь, намерено сильно давя и мешая нормальному дыханию. Парень открыл рот, пытаясь схватить порцию кислорода, чем брюнетка тут же воспользовалась. Схватив Морица за подбородок, и не давая ему закрыть рот, она сунула туда пистолет, сразу же сильно давя и максимально вгоняя его длинное дуло в горло парня.

– «Глубокая глотка», – пояснила Хенси, когда Трюмпер распахнул глаза и из них с новой силой покатились слёзы боли, унижения и удушения. – Давай, малыш. Поза самая подходящая, только голову ещё чуть-чуть сильнее запрокинь…

Она ядовито ухмыльнулась и продолжила вгонять стальное дуло в глотку парня. На этот раз она наигралась намного быстрее, ей хватило десяти-пятнадцати движений, чтобы упиться страданиями Морица. Изогнув губы в презрительной усмешке, девушка освободила рот парня от огнестрельного оружия и его тотчас вырвало.

Мориц едва успел перевернуться набок, чтобы не подавиться собственной рвотой. Он кашлял, отплёвывался и часто шмыгал носом, трясясь всем телом.

– Как же ты жалок, – сказала Хенси, наблюдающая за всей этой картиной.

– За что ты меня так ненавидишь? – севшим голосом спросил Мориц, сплёвывая очередную порцию кислой от рвоты слюны.

Он помолчал несколько секунд, ему никак не удавалось восстановить дыхание, а затем добавил:

– Тебе это всё равно с рук не сойдёт…

– Поспорим? – смеющимся тоном спросила Хенси. – Трюмпер, заметь, не я это начала. Я бы никогда в жизни не тронула ни тебя, ни твоих дружков. Но, раз вы подняли на меня свои руки… и не только, то и мне приходится платить той же монетой. Как говорится – ничего личного.

– Откуда в тебе столько ненависти? – спросил парень, аккуратно садясь и морщась. Желудок по-прежнему мерзко сводило волнами рвотных позывов, а всё тело мелко трясло.

– А ты поживи в моей шкуре и попробуй задать себе этот вопрос, – холодно ответила девушка, встряхивая пистолетом и стряхивая с него густые капли слюны.

Даже не взглянув более на парня, Хенси покинула его темницу и заперла дверь. Мориц ещё несколько минут смотрел на запертую дверь, словно ожидая, что девушка вернётся и договорит, но этого не происходило, да и не было у Хенси причин, чтобы возвращаться.

Поняв, что он остался один на неопределенный срок, Трюмпер подтянул колени к груди, обнимая их руками, и опустил на них голову. Внутри всё болело: горло, пищевод, нёбо, а также живот, рёбра… Но боль душевная заглушала сейчас боль тела – Морицу было сейчас как-то особенно паршиво. Наверное, он слишком отвык за эти пять дней от тех ужасов и измывательств, что приносит ему бывшая одноклассница всякий раз, когда появляется на пороге этой тёмной и слишком большой комнаты. А теперь эти ощущения набросились на него с новой силой, ударяя под дых, вгрызаясь в глотку и впиваясь когтями под рёбра.

«Бесправность, – думал Мориц, изредка моргая и глядя в пол. – Наверное, хуже этого не бывает… Интересно, а Хенси себя так же чувствовала в тот день? Ей было также страшно и противно от понимания того, что она никак не может себя защитить, что у неё не хватает на это сил?».

Трюмпер передёрнул плечами и нахмурился, отгоняя прочь непрошеные мысли. Ему не хотелось жалеть девушку и думать о том, почему она стала той, кем стала. Гораздо проще и приятнее было клясть её и считать больной и ненормальной на всю голову. А о причинах её ненормальности Мориц предпочитал не думать.