Текст книги "Тени. Книга 2. Что, если у каждого есть второй шанс?"

Глава 24

Мориц вздрогнул, разбуженный звуком открывающейся двери. Он не заметил, как заснул, и это давало мощное ощущение дежа-вю. С того момента, как он вчера открыл глаза в этом подвале, каждое мгновение ему казалось знакомым и уже случавшимся когда-то.

– Успел соскучиться? – спросила девушка, ставя на пол высокий табурет, а на него – поднос, накрытый кремовым плотным полотенцем.

Последнего парень не успел заметить, он отвернулся, делая это почти демонстративно, пытаясь придать своему лицу как можно больше невозмутимости, что не очень хорошо получалось из-за свежих ран и синяков. Поведя руками, Мориц поморщился от боли в затёкших запястьях, но быстро взял себя в руки, опуская сцепленные ладони на колени.

– Ты не хочешь со мной разговаривать? – спросила Хенси, придав своему голосу столько наигранного удивления, что Морица замутило.

– Иди к чёрту, Литтл, – тихо ответил парень, не поворачивая головы.

Хенси несколько раз поцокала языком, качая головой, и обхватила правой рукой живот, водя кончиками пальцев другой руки по кисти.

– Твоя смелость никуда, как я вижу, не делась, – сказала она.

– Ты с первого раза не расслышала? – спросил Мориц, поворачиваясь к девушке и смеряя её взглядом. – Иди к чёрту, Литтл.

– Если ты будешь сговорчивее, я кое-что расскажу тебе… Как тебе идея, Трюмпер?

– Мне от тебя ничего не надо, – ответил парень. – Ничего, кроме свободы, кроме возврата моей свободы. Но её, как я понимаю, ты мне не собираешься возвращать?

– Правильно понимаешь, – кивнула девушка. – Но то, что я тебе предлагаю взамен на сговорчивость, не хуже…

– Мне в третий раз повторить? – спросил Мориц, смотря девушке в глаза. – Я не гордый, я повторю. Иди к…

– Что, – перебила его Хенси, резко меняя тон на смеющийся, издевающийся. – Думаешь, твоя дорогая Лили спасёт тебя?

– Что? – переспросил Мориц.

Какое-то шестое чувство подсказывало парню, что Хенси сказала это не просто так, ох, как не просто… Да что уж там, было бы полной глупостью надеяться на то, что эта особа что-то говорит просто так, не преследую никакой цели, не имея плана!

– Что именно ты не понял? – спокойно спросила Хенси. Парень покорно «проглотил наживку», что не могло не радовать и не приносить удовольствия.

– Про Лили, – ответил он, прокашливаясь и хмурясь – в горле внезапно встал ком. – Почему ты про неё сказала?

– Потому что ты, дорогой Трюмпер, наивно полагаешь, что твоя бывшая невеста тебя спасёт.

– Почему бывшая?! – криком спросил парень. – Что ты с ней сделала?!

Он дёрнулся вперёд, но не совладал с затёкшим со сна телом и упал, тут же подскакивая, вскакивая на ноги и впиваясь в Хенси прожигающим взглядом. Девушка слегка улыбнулась, отдавая парню должное – не так уж и просто вскочить с такой скоростью, когда у тебя связаны руки и на одной ноге кандалы.

– Если ты хоть пальцем её тронешь, тебе это с рук не сойдёт! – продолжал кричать Трюмпер. – Ты меня слышишь, Литтл?! Если ты в прошлый раз ушла безнаказанной, это не значит, что так будет всегда! На этот раз ты окажешься там, где тебе и место – в тюрьме! – выпалил парень, облизывая пересохшие и припухшие, опалённые разгоряченным злостью дыханием, губы. – А ещё лучше – в психушке! Чёрт, Литтл, тебе только там и место!

– Всё сказал? – спокойным тоном спросила девушка, поднимая бровь.

– Всё! – рявкнул парень, но тут же добавил: – Хотя, чтобы сказать обо всех твоих отклонениях и том, чего ты заслуживаешь, месяца не хватит, даже, если говорить без перерыва! Ты ненормальная, Литтл, ты это понимаешь?

– А ещё у меня очень много верных друзей и просто хороших знакомых, – ответила девушка, казалось, не в тему.

Мориц насторожился, хмурясь, непонимающе смотря в глаза девушки напротив.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Мориц, чуть поумерив пыл.

– А ты меня послушай, а потом я всё тебе расскажу, – девушка расплылась в жуткой улыбке. – Обещаю, Трюмпер, ты не пожалеешь об этом разговоре…

– Ладно, чего ты хочешь? – спросил парень, понимая, что его «дорогая» психопатка из прошлого не успокоится, пока не добьётся своего. – Говори, Литтл, будем считать, что я согласен.

Он опустил голову, слегка ворочая ею, разминая шею, тянясь к ней руками, но верёвки на запястьях не позволили ему завершить действие.

– На колени, – коротко приказала Хенси.

Мориц поднял взгляд, в котором застыл немой вопрос, который он так и не успел задать. Девушка продолжила:

– Вставай на колени, дорогой Трюмпер, – вопрос в глазах парня усилился. – Вставай-вставай, – она ухмыльнулась. – Не заставляй даму ждать. Поверь, – она понизила голос, – это того стоит…

Одна только мысль о том, чтобы вновь оказаться на коленях перед своей бывшей одноклассницей, бросала парня в дрожь, заставляя чувствовать сопротивление, протест, но… Но дело касалось Лили, его любимой Лили, потому Мориц, засунув принципы себе куда подальше, медленно опустился на колени, не сводя глаз со своей психованной мучительницы с задатками конвоира.

Хенси, в свою очередь, также не разрывала зрительного контакта со своим врагом, который так мило её ненавидел сейчас, но ничего не мог сделать. Она неотрывно следила за тем, как медленно, но верно Трюмпер опускался, опускался во всех смыслах, вставая перед бывшей серой мышкой и жертвой на колени. Вставай на колени всего лишь ради того, чтобы она сказала ему правду…

«Поверь, Трюмпер, – думала Хенси, ухмыляясь, смотря в лицо парню, не спеша заговорить, – эту новость ты забудешь не скоро…».

– Готов слушать? – спросила девушка так, словно не ради этого Мориц сейчас терпел и молчал, сдерживаясь от того, чтобы послать её куда подальше.

– Готов, – ответил Трюмпер, проглотив всё то, что желал выплюнуть в лицо мучительницы.

Хенси кивнула и подошла к парню, вставая перед ним и складывая руки на груди. Подождав несколько секунд, девушка начала рассказ:

– Трюмпер, твоя дорогая Лили не придёт, не приедет и не хватиться тебя. Нет, не надо на меня так смотреть, я её не тронула и не трону. Ну, почти…

Девушка сделала долгую паузу, намерено растягивая её, наблюдая за тем, как чернёет шоколад в глазах Морица, становясь горьким, за тем, как вздрагивают жилы на его шее.

– А почему «почти», ты скоро поймёшь, – продолжила Хенси, всласть насладившись напряжением парня. – Дорогой Мориц, мой глупый-глупый бывший одноклассник, твоя дорогая Лили тебе никого не напоминала? Не напоминает?

Трюмпер нахмурился, смотря на Хенси, понимая, что она что-то имеет в виду, подразумевает под своими словами, вероятно, что-то очень важное, но… Но до него никак не доходил смысл. Правду говорят – от любви дуреют, а Мориц сейчас и уже почти полтора года, как был глубоко влюблён в ту самую Лили, которая стали причиной их непонятного разговора.

– Может быть, тебе фото дать, чтобы думалось лучше? – лукаво спросила девушка, смеясь глазами над тупящим парнем.

– Откуда у тебя её фото? – стальным тоном спросил Мориц.

Хенси фыркнула и ничего не ответила, подходя к табурету с подносом, выуживая оттуда несколько фото. Одно девушка передала в руки парня, а две других оставила у себя, повернув их задней стороной к Трюмперу.

Но парень и не думал смотреть на те, остальные, фото, он вглядывался в карточку в своих руках, на которых была запечатлена его любимая Лили. Вот только был вопрос – откуда у Хенси её фото?

– Насмотрелся? – спросила девушка. – А теперь на меня посмотри…

Парень поднял взгляд на Хенси, всё ещё не понимая, что происходит? Но тут…

– Мы похожи, ты не находишь?

Вопрос Хенси стал, одновременно, и оплеухой, и ударом под дых, который выбил из лёгких весь кислород, но прояснил мысли.

– Что ты сказала? – переспросил парень.

– Мы похожи, не находишь? – повторила Хенси. – Это очень занимательно, что ты выбрал ту, которая так похожа на меня… Но об этом в другой раз. Пока интереснее то, что твоя дорогая Лили не станет тебя искать. И, предупреждая твой вопрос «почему?», скажу – твоя дорогая Лили уже забыла тебя, потому что я так сказала, а она меня, как говорится, боготворит, – девушка ухмыльнулась, видя непонимание в глазах Морица.

– Она тебя? – спросил парень. – Это бред…

– Это правда, – отрезала Хенси. – Полагаю, она тебе не рассказывала ни о своём бойцовском прошлом и настоящем, ни о том, куда она пропадала периодически, ни о том, кто её тренировал и благодаря кому у неё всё получилось?

– Нет, – ответил Мориц, воздух в лёгких как-то резко закончился, закончился вместе со смыслом и с надеждой, что сдувалась, подобно проколотому шарику.

– Тогда, слушай, – с видом педагога сказала Хенси. – Твоя Лили – боец, как и я, в прошлом. Я её тренировала, я её подняла, потому что, и это не мои слова – мне нет равных в этом деле…

«Конечно, – подумал Мориц, – в этом же деле нужно быть полным психом с отбитой головой…».

– Она обязана мне всем и прекрасно это понимает, – продолжала Хенси. – Может быть, она тебя и любила, но любовь прошла, как только я ей всё рассказала. И, кстати, – девушка недобро ухмыльнулась, – ты в курсе, что именно она помогла мне притащить тебя сюда?

Последнее было ложью, Лили не помогала, как выразилась Хенси «притащить» парня в этот дом, но она помогла информацией и согласилась быть «на подхвате», помогать отводить стрелки и тянуть время так долго, как это возможно, чтобы парня не хватились. План был гениален и прост – уехал к невесте, невеста всё будет подтверждать, а вот то, что парень даже не пересёк границ страны, должно было остаться «за кадром».

Мориц наклонился и закрыл ладонями глаза. Сейчас ему было больно, по-настоящему больно от того, что его предали, обманули и так легко отказались, бросая, фактически, в пасть дикого зверя. И эта боль – боль душевная, была куда хуже боли тела, пусть даже самой сильной. Она была хуже потому, что физическую боль можно приглушить, унять, а вот душу не заставишь заткнуться, душа будет скулить и саднить, пока её кто-нибудь не исцелит. Вот только беда в том, что после предательства едва ли есть возможность на то, что ты вновь доверишься кому-то…

А ведь Мориц верил… Он на самом деле верил в то, что нашёл свою вторую половинку, свою любовь – ту, с кем он хочет провести остаток своих дней. Он даже подумывал о свадьбе, хотя раньше был уверен, что семья – это не его. Но всё получилось иначе…

Никогда прежде парня не бросали, не кидали и не предавали – это было его прерогативой, но сейчас он был тем самым «униженным и слабым», кого он никогда не жалел. И к этой боли приложила руку Хенси. Если хорошенько подумать, то она приложила руку ко всему тому дурному, что было в жизни парня.

«Я лишь отдаю должок, – подумала Хенси, наблюдая за терзаниями парня, за его болью. – Теперь ты стал ещё на шаг ближе к тому, чтобы понять меня…».

– Возьми, – сказала Хенси, подходя и бросая на пол те фото, что она припрятала.

Трюмпер не стал брать их в руки, но перевёл взгляд на фотографии, смотря на лица на картинках и удивляясь тому, как раньше мог не замечать этого сходства? Пусть природные данные и были у них разными, пусть не так сильно, но разнились – Хенси была ярче, так сказать, фактурнее своей подопечной, но их внешность в общем, их стиль были идентичны. Только татуировки у них были разными. И то, Мориц был не уверен в этом, он не слишком хорошо помнил многообразие рисунков на теле Хенси…

– Уйди, – тихо сказал парень. – Уйти, пожалуйста…

– Тебе плохо, Мориц? – спросила Хенси обывательским тоном.

– Да, – зачем-то искренне ответил парень, хоть он и понимал, что только того Хенси и добивается.

– Мне тоже было плохо, – ответила девушка, подходя к столбу за спиной парня, чем-то там звякая – он не обратил внимания. – Но, знаешь, я смогла пережить это, жизнь заставила идти дальше. Хотя, Трюмпер, мне было хуже – я, в отличие от тебя, потеряла тех, кто, действительно, бывает лишь однажды в жизни – родителей. И, кстати, по твоей вине, Трюмпер…

Парень всхлипнул. Он сам не ожидал этого от себя, но этот звук, эта слабость вырвалась из него, отразившись эхом от стен и возвращаясь к своему разбитому хозяину. Хенси слышала это, слышала всё, но не стала заострять внимания на этой его слабости, пока что ей было достаточно. Девушка видела боль и подавленность парня, это приносило невообразимое удовольствие…

Что-то вновь звякнуло совсем близко к ушам парня, он запоздало поднял голову. Хенси нахмурилась, словно проделывала сейчас какую-то тяжёлую и напряженную работу, и склонилась к парню. Она провела кончиками пальцев по фиксированному ошейнику, что красовался сейчас на шее парня, а цепь, идущая от него, крепилась на столбе.

– Посмотри мне в глаза, – каким-то трансовым голосом попросила девушка. Она взяла парня за подбородок, совсем слегка касаясь кожи.

Мориц поднял глаза, сталкиваясь с непонятным взглядом Хенси, с её стальными, невероятно глубокими глазами. Девушка улыбнулась, обнажая зубы, словно демонстрируя своё превосходство над слабым соперником.

Ничего не говоря, она сняла с ноги парня кандалы и ушла. Ей сейчас не было более смысла задерживаться здесь, она уже увидела то, что обязывалось греть её душу ещё минимум несколько дней. Это «что-то» – взгляд Морица, в котором, крошась и опадая на дно зрачков-колодцев, рушились мечты на счастье и надежда.

«Наверное, я выглядела так же, – думала девушка, закрывая подвал. – Жаль только, что едва ли врачи психбольниц могли оценить всю боль падения реальности в моих глазах… Очень жаль».

– Если бы я не знала, какая ты мразь, мне было бы тебя даже жаль, – прошептала Хенси, запирая дверь подвала, оставляя парню внизу лишь десятки квадратных метров одиночества и пустоты.

Глава 25

Без намёка на любовь,

Без причины на добро

Как пощёчина в лицо

Это только мой мир

Вот такой вот мой мир

Ну и что?

Domino, Я очень псих©

Хенси сидела в просторном и светлом обеденном зале, медленно попивая горячий кофе с молоком, и с лёгким прищуром наблюдая за Филиппом, который убирался в комнате. Парень усилено водил руками взад-вперёд, пытаясь справиться с длинной шваброй и не показать виду, что он совершенно этого не умеет. Пол намного чище не становился, но марку мальчишка держал хорошо – будь его хозяйкой-начальницей кто-нибудь другой, а не Хенси, к нему бы точно не возникло претензий.

– Филипп? – обратилась к парню Хенси, ставя чашку на стол.

Домработник поднял глаза, вопросительно глядя на девушку, застывая со шваброй в руках. Она едва заметно ухмыльнулась и покачала головой, в который раз удивляясь несообразительностью парня, после чего поманила мальчишку пальцем, говоря:

– Иди сюда.

Филипп недоумевающе нахмурился, что так смешно смотрелось на его кукольном личике, положил на пол уборочный инструмент и подошёл к огромному столу цвета слоновой кости, во главе которого, подобно президенту и единственному гостю бала, восседала Хенси.

– Ты что-то хотела? – спросил он, останавливаясь около стола, но оставаясь на достаточном расстоянии от девушки.

– Ты чего встал столбом?! Ближе подойди! – рявкнула девушка, отчего парнишка вздрогнул.

Поспешно отодвинув стул, черканув его ножками по полу, парень сел, вопросительно глядя на Хенси. Увидев, что приказ её исполнен, и причина недовольства устранена, девушка сменила гнев на милость и даже улыбнулась, обращаясь к парню:

– Филипп, тебе сегодня предстоит встреча с одним человеком… Я хочу, чтобы ты подготовился.

Глаза парня полезли на лоб от удивления, а брови вопросительно вздрогнули вверх.

– Встреча? У меня? – переспросил он. – С кем, Хенси?

– Это тебя не касается, – в привычной для себя манере отрезала Хенси.

– А, по-моему, касается, если… – попытался возразить Филипп, но девушка резко одёрнула его:

– Рот закрой, – фраза была произнесена совершенно спокойным, не кричащим тоном, но, всё равно, ощущалась, как крепкая пощёчина.

Мальчишка поморщился и опустил голову, исподлобья смотря на хозяйку, спрашивая:

– Можно мне узнать, что мне придётся делать?

– Ничего, – ответила Хенси, резко меняя тон и вставая.

Залпом допив свой кофе, она задвинула стул и направилась к двери, махнув рукой Филиппу, чтобы тот шёл следом. На этот раз до него дошло с первого раза. Быстрым шагом Хенси пересекла просторную гостиную и зашла на кухню, стремительными, наверное, слишком быстрыми и от того дёргаными движениями заваривая себе новую порцию кофе, не утруждаясь, используя растворимый напиток, и открывая небольшую бутылку коньяка, которую девушка выудила из одного из кухонных шкафчиков.

– Тебе нужно будет делать всё тоже, что и всегда, – продолжила девушка, зубами вытаскивая пробку и сплёвывая её. – Накормить «гостя», – она стояла спиной к парню, и тот не мог видеть её кровожадной улыбки, что загорелась на губах при одном упоминании о Трюмпере. – Поухаживать за ним… – она сделала паузу и нахмурилась, после чего резко повернулась, спрашивая у домработника: – Что там ещё должна прислуга делать?

– Ты хозяйка, тебе виднее, – пожал плечами парень.

– Ах, точно… – сказала Хенси, расплываясь в какой-то непонятной улыбке.

Девушка облокотилась на тумбу, легка присаживаясь, и продолжила:

– Мы же не заключали никаких контрактов, что могут регламентировать наши отношения… – Филипп вопросительно поднял брови, не совсем понимая, к чему девушка говорит очевидное. – Но, всё же, это очень опрометчиво с твоей стороны – говорить, что всё на усмотрение босса…

Хенси спрыгнула и подошла к парнишке, как обычно, нагло нарушая личное пространство, вторгаясь в него, почти вплотную становясь около домработника.

– Тебе повезло, что я нормальная, – продолжила Хенси, складывая руки на груди и как-то свысока смотря на мальчишку.

Филипп, в свои семнадцать, был достаточно высоким – 183 сантиметра, но благодаря туфлям на платформе, которые сейчас были обуты на Хенси, она была даже немного выше парня.

– А был бы кто-то другой на моём месте, – продолжала девушка, – могло бы с тобой случиться что угодно…

– Ты меня пугаешь? – спросил Филипп.

Да, в отличие от предыдущих людей, что убирались в доме Хенси, Филипп позволял себе непростительное – открывать рот тогда, когда хочется ему, а не когда разрешит хозяйка.

– Я? Пугаю? – удивилась девушка и покачала головой. – Нет, малыш, я тебя предупреждаю, что следует лучше следить за своими словами, а то этому скажешь, не подумав, тому скажешь, а потом глазом не успеешь моргнуть, а ты уже в борделе стоишь на коленях, а, быть может, и вовсе в лесу. В мешке. Лежишь и не дышишь.

– А…

Парень открыл рот, но передумал, проглатывая слова и свой вопрос. Он решил сделать это очень вовремя, потому что, пока что у брюнетки было приподнятое настроение, но много ли ей нужно, чтобы в считанные секунды дойти до состояния сатаны…

– Что спросить хотел? – холодным тоном спросила Хенси.

– Что я делать должен? – выпалил мальчишка.

Девушка приподняла бровь, она чувствовала, что парень-прислуга хотел спросить нечто совершенно иное, но, подумав, она решила не заострять на этом внимание. Она вздохнула и ответила:

– Ты должен приготовить ужин. А потом, когда я скажу тебе, ты отнесёшь еду в подвал.

«В подвал?», – Хенси почти слышала этот удивлённый вопрос, хотя Филипп и не озвучил его, сдержался.

– И, – продолжила она, – с этого дня у тебя прибавляется обязанностей и работы. Теперь на тебе не только дом, но и подвал, а он у меня большой… Всё понятно? – парень кивнул. – И, Филипп, уж постарайся, потому что я уже успела заметить, что кулинарными способностями ты не блещешь…

– Я же говорил, что я научусь! – выпалил мальчишка, пытаясь оправдаться. – Я уже учусь…

Хенси поджала губы и снова подошла к парню вплотную, заглядывая в глаза похолодевшим взглядом.

– Ещё раз меня перебьёшь – пожалеешь. Понятно?

– Извини…

– Вообще, – девушка поморщилась, – зря я тебя лишила возможности попробовать себя, как говорят, в «сфере досуга» – слишком уж ты любишь рот открывать.

– Но ты же говоришь, что я всё время делаю это не вовремя? – непонимающе и, одновременно, обижено спросил парнишка.

Девушка отошла, подходя к тумбе, где стоял заваренный кофе. Но, вопреки ожиданиям парня, она проигнорировала чашку с горячим напитком и взяла бутылку коньяка, прикладываясь к горлышку, делая несколько глотков, а затем возвращаясь к нему.

– Не вовремя, – ответила Хенси, – но, думаю, тебя бы быстро отучили от этой дурной привычки, потому что не все такие добрые, как я…

– Ладно, я… Я начну готовить? – спросил Филипп, пытаясь перевести тему. Парень отчётливо чувствовал то искрящее напряжение, от которого воздух в комнате стал гуще, и от которого стало тяжело дышать.

– Ещё рано, – ответила девушка. – Ужин должен быть готов к пяти. И я хочу, чтобы он был свежеприготовленным. Начинай так, чтобы управиться к этому времени.

– Хорошо, – кивнул Филипп.

Хенси ещё несколько секунд посмотрела на домработника, после чего покинула кухню. Но не успел парень расслабиться и выдохнуть, как она вновь вернулась. Забрав свой кофе, который сиротливо стоял на тумбе, девушка вновь ушла, на этот раз, насовсем.

Быстрым шагом брюнетка пересекла добрую половину дома, без стука врываясь в комнату охраны.

– Здравствуй, Хенси, – поздоровался Ганц. Мужчины привычно играли в карты и, судя по выражению лица Флоренца, он, привычно, проигрывал.

– Привет, – ответила девушка, кивая им. – Пора заняться нашим дорогим «гостем».

– Что именно делать? – спросил Флоренц.

– Препроводить в душ, туалет… В общем, всё по-старому.

– Хорошо, – ответил мужчина, откладывая карты.

– А ещё, дайте ему воды.

Девушка обернулась на дверь, нахмурилась. Подойдя к холодильнику, она достала оттуда бутыль питьевой воды, спрашивая охранников:

– Думаю, вы не против?

– Нет, конечно, – ответил Ганц.

– Хорошо, – кивнула Хенси и передала бутылку мужчине. – Приступайте, – круто развернувшись, она покинула помещение.

Мориц сидел в подвале всё в той же позе: согнувшись в три погибели, положив связанные руки на колени, а на них голову. Почти сутки прошли с последнего визита к нему Хенси, а он не сомкнул глаз всё это время. Да, слишком шокирующей стала новость, которую принесла зловещая брюнетка, слишком неожиданным и болезненным оказалось предательство. Слишком, слишком… И этих «слишком» было слишком много.

Парень пребывал в неком подобии транса, почти анабиоза, изредка моргая и не реагируя ни на что. А, впрочем, реагировать и не на что было – гнетущая тишина, блеклые краски большого и совершенно пустого помещения, единственной «мебелью» которого был стальной столб, что служил парню единственной опорой. Единственным, что нарушало эту гробовую тишину и какую-то омертвелость скудного на стимулы и краски пространства, было урчанием его, Морица, желудка. Даже звон качественного металла, из которого была отлита цепь на его ошейнике, не нарушал молчания подвала – Трюмпер ни разу не поменял положение своего тела за все эти долгие часы и, что удивительно, он даже не заметил этого, не почувствовал боли затёкших мышц.

«Как она могла?», – раз за разом думал парень, прогоняя перед глазами картинки их с Лили, как казалось, счастливой жизни, которая сейчас выглядела таким бредом и глупостью… Хотя, логичнее было бы спросить: «Как Я мог: поверить, полюбить и… вновь оказаться здесь?».

Но парню не хотелось винить себя, только не сейчас – и так тошно. И так слишком паршиво от осознания того, что ты вновь в том месте из которого, вероятнее всего, не вернёшься. И, главное, тебя даже никто не хватится, потому что завтра, ой, точнее, уже вчера Мориц должен был улететь в Америку, где его ждала невеста… В ближайшие несколько месяцев родители и друзья точно не хватятся его, а этого времени точно должно хватить Хенси, чтобы претворить в жизнь очередной свой больной план. А даже, если родители хватятся – они позвонят Лили, а уж она точно подтвердит, что Мориц рядом с ней и с ним всё хорошо. Какое предательство…

И какое нелепое стечение обстоятельств! Они, Хенси и Мориц, оба считали друг друга мёртвыми все эти годы, но, как видно, ни один из них не может жить спокойно, пока будет жив другой. И в этой смерти нужно будет убеждаться лично, вероятнее всего, лишая другого жизни своими руками. И не нужно быть гением, чтобы догадаться, у кого пока больше шансов стать палачом, а у кого жертвой…

На протяжении этих суток, что невероятно долго тянулись в вакууме подвального помещения, Трюмпер не особо хватался за жизнь, не особо думал о том, как спастись, даже больше – он был не против того, чтобы бывшая одноклассница его добила, только бы не издевалась. Ему казалось, что он более не переживёт, не сможет вынести всего того, что когда-то она с ним уже проделывала. Не сможет потому, что раньше, как бы больно и страшно не было, он всякий раз находил в себе силы, чтобы рассмеяться ей в глаза, показать, что она его не сломила, а сейчас…

А сейчас Мориц был не уверен, совершенно не уверен ни в себе, ни в том, что сумеет отыскать в себе силы на эту «непонятную борьбу со злом», как он сам про себя окрестил их «отношения». Он был не уверен потому, что сейчас девушке удалось нечто куда более тонкое и изощренное – она не просто причинила боль и страдание его телу – она полоснула бритвой по его душе. А с раненой душой сильно не поборешься, другое дело – с контуженной. Но контуженная она была только у самой Хенси…

Так, умирая внутри себя, Трюмпер провёл последние двадцать четыре часа, но сейчас… Сейчас всё стало чуть-чуть по-другому, немного иначе. Желудок парня недовольно урчал, заходясь судорогами, намекая, требуя пищи. Нахмурившись, поведя плечами от неприятных ощущений, словно пытаясь отшатнуться от них, Мориц наконец-то ощутил, почувствовал ту ноющую боль в каждой мышце своего тела. Это немного отрезвило парня, заставило «утереть сопли» и подумать о том, как он будет выживать здесь, выживать вновь. Оказалось, что все экзистенциальные мучения и страдания отходят на задний план, как-то затихают, когда ты голоден, тебе холодно и прочее…

Мориц наконец-то отнял голову от лица и поморщился: пусть свет в подвале и был тусклым, но он, всё же, резал глаза, к тому же, шея и всё остальное ужасно ныло…

Отозвавшись на движения парня, цепь пронзительно и, словно издеваясь, звякнула, напоминая о том, что он не просто пленник, а почти собака, сидящая на привязи…

«Конченная психопатка, – подумал парень, разминая шею, пытаясь запустить пальцы под ошейник, но он сидел слишком плотно. – Когда же ты наиграешься…».

Словно услышав возмущение пленника, дверь отворилась, пропуская охранников. Трюмпера передёрнуло, когда он посмотрел на них, взглянул в эти лица, которые слишком хорошо помнил. Мужчины подождали несколько секунд, затем один из них подошёл к парню, протягивая ему бутыль воды.

– Пей, – коротко сказал охранник.

– А если я не хочу? – спросил Мориц, слегка запрокидывая голову, смотря в лицо скалоподобному охраннику.

Верно, в подобной ситуации было глупым и, более того, опасным выпендриваться и ерепениться, но Трюмпер не мог иначе – надежды на других не осталось, оставалась только надежда на себя и на свой «стержень», что не позволял парню падать ниц.

– Тебя не спрашивают, – ответил мужчина.

– Вижу, новых слов вы не выучили, – ответил парень, ухмыляясь.

– Нам сказали тебя напоить и отвести в душ. И нам всё равно – будешь ты делать это добровольно или принудительно.

Трюмпер поджал губы, ему хотелось сказать ещё какую-нибудь колкость, но… пить хотелось ещё больше. Закатив глаза, он протянул связанные руки, забирая бутылку. Наблюдая за тем, как парень пытается управиться с крышкой, мужчины отобрали у него бутыль, открывая и только после этого возвращая.

Напившись, парень отложил тару и вновь поднял глаза на охранников. Ничего не говоря, мужчины расстегнули ошейник на его шее и одним движением поставили на ноги, словно он был тряпичной куклой. На радость Морица его до ванны не тащили, а просто вели, так сказать, под конвоем. Когда парень зашёл в комнату, он даже не стал оборачиваться, чтобы проверить – зашли ли вместе с ним охранники, ему это было не так уж и важно, он сразу направился к раковине, где предусмотрительно стоял стаканчик с принадлежностями для чистки зубов, а также бритва и прочие гигиенические принадлежности.

Несмотря на убежденность в том, что мужчины за его спиной не стоят того, чтобы он на них оглядывался, Мориц, всё же, невольно бросал на них взгляд через зеркало, наблюдая за их монолитной неподвижностью и угрюмостью в отражении. Когда парня оставили одного, чтобы он мог нормально сходить в туалет, он подождал несколько секунд, а, затем, бросился, сам не понимая, куда? Он быстро ходил по комнате, вглядываясь в стены, в каждый виток узора на светло-голубом кафеле; он словно искал невидимую потайную дверь или же окно, которое могло бы стать его спасением. Но глупо было полагать, что его оставят одного там, где у него будет хотя бы один шанс на бегство.

Поняв это, Мориц тяжело выдохнул и опустил голову. Его взгляд ненароком вновь упал на бритву. Конечно, мало шансов перерезать себе вены механической машинкой и ещё меньше шансов успеть умереть прежде, чем «охранные псы» вернутся, но, если сильно постараться…

«Нет», – подумал Трюмпер, мотнув головой. Это был не его способ, слишком не его… Этот парень не собирался накладывать на себя руки, какой бы ужасающей и пугающей не была окружающая реальность; он всегда верил, нет, знал, что сможет выстоять и справиться. Верно, Хенси это прекрасно знала и только потому, так сказать, позволила парню минуты одиночества в помещении, где, теоретически, он мог порезать себе вены, утопиться и повеситься.

Вздрогнув, словно выйдя из транса, парень посмотрел на дверь, взъерошивая волосы, судорожно пытаясь сообразить, что же ему делать? Но мысли, как назло, не шли в его голову. Решив, что не стоит разбрасываться и тем не многим, что у него есть, он решил приступить к тому, ради чего его и оставили.

После всех гигиенических процедур, Трюмпер надел свои джинсы и рубашку, на белой ткани которой алели капли его крови – новой одежды ему не выдали, только бельё – и, не зная, куда себя деть, закрыл унитаз крышкой и сел на него ждать.

Охранники вернулись минут через десять ожидания и так же, молча, повели его обратно, как и вели сюда. Несколько раз Морица посещала мысль о побеге, но он всякий раз наталкивался на «проблемку» – охранники, он был уверен, натасканы и легко догонят его, а уж после того, как догонят… Не сказать, что Трюмпер боялся побоев, но он понимал, что несколько сломанных костей и отбитые внутренности прилично уменьшат его шансы на то, чтобы выбраться отсюда живым. А умирать в этом подвале он был не намерен, ему хватило того, что он один раз уже едва не испустил здесь дух.

Доставив пленника в его «камеру», мужчины надели на него ошейник, игнорируя презрительный взгляд, которым наградил их парень, пока они это делали, и ушли.