Текст книги "Тени. Книга 2. Что, если у каждого есть второй шанс?"

Глава 40

Теперь я расскажу тебе, что я сделала ради тебя.

Я проливала реки слёз,

Я кричала, обманывала и истекала кровью ради тебя.

И всё равно ты не слышишь меня.

Но можешь не протягивать мне руку, теперь я справлюсь сама.

Evanescence, Going under©

– Привет, Трюмпер.

Мориц обернулся на голос и увидел Хенси, которая заперла дверь и, привычно спрятав ключ в карман, грациозной кошачьей походкой подошла к кровати, на которой он сидел. Она остановилась на расстоянии двух шагов.

– Не хочешь поздороваться в ответ? – спросила девушка. Её стальные глаза были слегка прищурены, голова чуть наклонена, что делало её похожей на пантеру, которая готовится к своему смертельному прыжку.

Было в её глазах нечто такое, что заставляло Морица против его воли нервничать, а сердце в груди парня биться быстрее. Повернувшись к мучительнице, он смерил её изучающим взглядом и ответил:

– Привет…

– Как спалось? – непонятным тоном спросила девушка, складывая руки на груди и чуть склоняя голову вбок.

Парень вопросительно изогнул бровь, но, всё же, ответил на поставленный вопрос:

– Так себе, – он слегка наклонил голову и посмотрел исподлобья на собеседницу. – К чему эта светская беседа, Хенси?

– А ты не можешь допустить такого варианта, что мне просто интересно твоё самочувствие?

– Если это правда, то я буду премного удивлён, – ответил парень, сцепляя руки и потирая большим пальцем тыльную сторону ладони.

– Что ж, готовься удивляться, – ухмыльнулась Хенси, но Мориц пропустил её непонятную гримасу, а тону не придал значения.

Девушка подошла к постели парня и села, закидывая ногу на ногу и откидываясь назад, упираясь ладонями в пружинящий матрас.

– Может быть, ты расскажешь, зачем всё это делаешь? – серьёзно спросил парень, поднимая взгляд на девушку.

– Ты о чём, Трюмпер? – поинтересовалась Хенси. – Точнее, о чём именно?

– Ты понимаешь, что у меня может быть много причин для возмущения твоими действиями? – фыркнул парень. – Прогресс…

– А, может быть, тебя выпороть? – прежним сладковато-горьким тоном спросила девушка.

– Ты не меняешься… – он покачал головой и опустил её.

– Ладно, расслабься, Трюмпер, сегодня я тоже не стану тебя трогать. Ну, конечно, если ты меня об этом не попросишь.

Мориц поднял взгляд, вопросительно изгибая брови и смотря на брюнетку.

– Ты считаешь меня законченным извращенцем? – спросил он.

– Почему же извращенцем? – парировала Хенси. – Просто, я помню, что, порой, тебе очень нравились наши «игры».

– Твои игры, – уточнил парень. – И то, что я в них играл, не означает, что мне понравилось.

– Но играл же? – возразила брюнетка.

– А у меня выбор был?! – Мориц полностью развернулся к девушке. – То, что ты со мной делала, называется не игрой, а насилием. И, если ты, таким образом, пыталась поиграть в БДСМ, то из тебя хреновый организатор.

– БДСМ? – переспросила Хенси, словно смакуя каждую букву.

Она тоже полностью развернулась на кровати, скрещивая ноги по-турецки, и продолжила:

– БДСМ это – такой бред, – она покачала головой. – Нет, Трюмпер, я считаю, что насилие должно быть чистым, неопороченным всякими там глупостями, вроде контрактов и стоп-слов, оно должно идти от сердца.

– Из-вра-щен-ка, – спокойно ответил Трюмпер, чётко выговаривая каждый слог.

– Ведь именно так ты и считаешь?

Парень нахмурился, не совсем понимая, к чему девушка сказала это. Она слегка улыбнулась и покачала головой, после чего вновь обратилась к парню:

– Ладно, забудь, Трюмпер. Боюсь, если мы начнём говорить о прошлом, я опять тебя покалечу.

– А так ты ограничишься милой «дружеской» беседой? – несколько саркастично уточнил парень.

– Может быть… – непонятным тоном ответила Хенси, скользя взглядом вниз, останавливаясь у первой застёгнутой пуговице на рубашке Морица.

– Тебе не с кем поговорить? – вдруг, серьёзно спросил парень.

– Может быть… – прежним непонятным голосом ответила девушка.

– А Филипп?

– Он меня бесит, – отрезала брюнетка. – К тому же, он ещё совсем мальчишка… Не очень умный мальчишка. А я предпочитаю равных и интересных противников.

– Ты называешь собеседников противниками? – удивился Мориц. – Оригинально…

– Для меня вся жизнь, в некотором смысле, бой, – ответила девушка.

Её взгляд то останавливался, то вновь начинал блуждать по лицу Морица, по его телу. Это заставляло парня чувствовать себя несколько неуютно. Постаравшись взять себя в руки и не обращать внимания на странный, прожигающий насквозь взгляд брюнетки, Трюмпер спросил:

– А Бруно?

– Что «Бруно»?

– Где он? Помнится мне, вы были более, чем близки…

Хенси широко улыбнулась, словно беззвучно рассмеялась и покачала головой, отвечая:

– Нет, Мориц, близок с ним был ты, – она ухмыльнулась. – Кстати, а почему ты спрашиваешь про него? Неужто, захотел повторить? – Мориц поднял на девушку негодующий взгляд, но Хенси, проигнорировав его, продолжила: – Нет уж, прости, Трюмпер, но уже тогда, пять лет назад, я поняла, что не хочу делить тебя ни с кем. Издевательство над тобой – моя персональная потеха.

– Ты неисправима, – покачал головой Мориц.

Всякий раз ему казалось, что – вот, начал получаться у них нормальный диалог, но всякий раз Хенси разрушала его надежды, соскальзывая на свои излюбленные сарказм, яд и унижения. Парень вздохнул и поднял голову, спрашивая:

– Так, где он? Я про Бруно.

– А тебе какая разница, Трюмпер?

– Интересно, – спокойно ответил парень. – Всё-таки, как ты сказала, мы были с ним близко знакомы. К тому же, именно с его лёгкой руки в моей голове очутился кусок свинца. Знаешь ли, после такого я предпочитаю знать, где он и быть уверенным, что он не придёт. И то, что стрелял он по твоей наводке, ничего не меняет.

– Странно, что ты не знаешь…

– О чём не знаю?

– Эта новость гремела в прессе не менее полугода, – ответила Хенси, откидываясь назад и слегка прикрывая глаза, смотря на парня из-под полуопущенных ресниц.

– Литтл, ты можешь мне просто сказать, что за новость?! – раздражённо спросил парень. – Мне не нравятся эти игры в «близко-далеко».

– Новость о смерти Бруно, – спокойно ответила девушка. Складывалось впечатление, что она говорит не о смерти, пусть нелюбимого, но бывшего парня, а о какой-то будничной, совершенно банальной вещи. Впрочем, смерть давно стала для этой девушки обыденностью…

– Смерти? – переспросил парень, потирая нос. – Я не знал… Что ж, тогда понятно, почему ты приходишь ко мне. Ищешь замену?

«Какой же ты дурак, Мориц, – горько подумала Хенси, сохраняя при этом маску равнодушия. – Это в нём я искала замену тебе… но не нашла. Оригинал не заменит ни одна, пусть даже самая лучшая, подделка».

– И как это случилось? – спросил Трюмпер, забыв о том, что задал вопрос. Впрочем, Хенси не желала и не собиралась на него отвечать.

– Его убили, – спокойно ответила Хенси.

– Кто?

– А ты как думаешь? – странным тоном спросила девушка, на её губах играла непонятная усмешка.

– Только не говори, что ты… – ответил Мориц, невольно поёжившись.

Конечно, Бруно был ему никем, да и о более близких людях Мориц не сильно плакал и пёкся. Но даже мысль о том, что Хенси могла хладнокровно лишить жизни того, кто любил её, кто не чаял в ней души и был готов ради неё на всё, даже на преступление, заставляла холодок пробежать по его спине.

Девушка ничего не ответила, не сказала ни «да», ни «нет». Мориц несколько минут сидел, продолжая надеяться на то, что Хенси ему всё-таки ответит. Он немного подзабыл о том, какой терпеливой может быть эта странная брюнетка.

– Ты не ответишь мне? – спросил Мориц, поднимая на девушку какой-то особенно завораживающий, подёрнутый непонятной поволокой взгляд коньячно-карих глаз.

Хенси стоило больших усилий совладать с собой и не задерживаться взглядом на его глазах дольше положенных долей секунд.

– Мы все живём в разных – своих персональных мирах, – ответила брюнетка. – Ты сам можешь решить, кем является Хенси из твоего.

– А, по-моему, мы уже давно живём в одной вселенной, – спокойно, даже слишком спокойно возразил Мориц.

– Нет, Мориц, – ответила Хенси, поднимая глаза и смотря куда-то в стену. – Наши миры никогда не пересекутся… потому что, пусть у нас общее настоящее, но у нас совершенно различное прошлое и будущее.

– Ты так уверена в этом? – спросил парень, самоуверенно смотря в глаза девушке напротив. Хенси повела бровью.

– Ты действительно думаешь, что мы можем быть хоть капельку похожи? – спросила девушка. – Трюмпер, ты идиот, – девушка фыркнула и достала сигарету, закуривая. – Такой же, каким был в школе.

– А ты так же отчаянно пытаешься дать мне отпор, как в школе, – слишком смело ответил Трюмпер.

Хенси резко сжала челюсти, отчего желваки на них вздрогнули. Её глаза заметно потемнели, в них разлилась сталь и космическая холодность.

– А ты действительно идиот, – изменившимся, ледяным тоном ответила Хенси.

Девушка встала и подошла к парню, становясь над ним, как чёрная тень, как приговор и его исполнитель. Глубоко затянувшись, Хенси склонилась к Морицу и выдохнула ему в лицо горький и едкий дым, от которого у парня защипало в глазах. Трюмпер кашлянул и подался назад, пытаясь убраться от удушливого облака, но Хенси резко схватила его за затылок, удерживая на месте и шепча, шипя, словно растревоженная кобра:

– Не нравится, Трюмпер? Не нравится, когда тебя не спрашивают?

– Нет, – отчего-то, хрипло ответил парень.

– Вот и мне не понравилось, – сухо ответила девушка, отталкивая его от себя и отходя на шаг.

Повернувшись к парню, она смерила его взглядом раненой анаконды. Выждав секунды, Трюмпер спросил:

– Почему ты не можешь просто забыть об этом? Сколько можно жить прошлым?

– Забыть? – несколько высоко переспросила Хенси. Она вновь подошла к парню вплотную. – Это моё право, Трюмпер, помнить. Благодаря тебе и твоей компашке кроме памяти у меня ничего и не осталось. И, может быть, я и хотела забыть о том проклятом дне долгие дни-недели-месяцы, что проводила в больнице, но потом я поняла, что этому не бывать. Не бывать потому, что память не сотрёшь, мы – не люди в чёрном. А ещё, Трюмпер, – она сделала паузу и облизала губы, после чего поставила колено на кровать, склоняясь к парню. – Ещё, Трюмпер, этому не бывать потому, что такие, как вы не должны оставаться безнаказанными, – она фыркнула, продолжая: – Да, ваши дорогие папаши, да и моя глупость, уберегли вас от тюрьмы, но… Но, разве, ты не предпочёл бы сесть, чем оказаться здесь? Конечно, условия те же, но там был бы шанс выйти. Хотя… – она смерила парня едким взглядом. – Хотя, Трюмпер, вряд ли. Знаешь ли, в тюрьме к этому очень серьёзно относятся, а насиловать несовершеннолетних девочек, да ещё и группой – не по понятиям. Хотя, о чём я? – она усмехнулась. – Конечно же, ты об этом знаешь, думаю, папаша тебя хорошо просветил о тюремных порядках и о том, что там делают с такими, как ты.

– Закрой рот, – процедил сквозь зубы парень.

Пусть ему было уже не пятнадцать лет, но тема сидевшего отца для него по-прежнему была болезненной, парень реагировал на неё, как бык на красную тряпку, вскипая и теряя самообладание.

– А что? – усмехнулась в ответ Хенси. Она развела руками. – Что ты мне сделаешь, Трюмпер? Это тогда, на том грёбанном пустыре, ты мог меня покалечить за подобные слова. Там и тогда ты был хозяином положения. Но всё изменилось, Мориц, – девушка жёстко сверкнула глазами. – Теперь, ты – никто. Ты – моя кукла. И я сделаю с тобой всё, что захочу. Жаль только, что ты этого так и не понял.

Договорив, Хенси затушила сигарету об тумбочку и бросила её на пол, разворачиваясь и направляясь к двери.

– А я бы тебя простил, – угрюмо сказал парень, смотря девушке в спину.

Хенси остановилась около самой двери и оглянулась через плечо. Мориц продолжил:

– Благодаря тебе я год пролежал в коме, потом ещё полгода был полным овощем, а ещё восемь месяцев восстанавливался. Когда я пришёл в себя, я даже говорить не мог. Не мог даже нормально мыслить. Ты представляешь, чего мне стоило вернуться к нормальной жизни? Чего мне стоило даже просто встать на ноги?

Мориц говорил постепенно всё громче и громче, но он не кричал. Хенси так и стояла, взявшись за дверную ручку, слушая непонятную тираду-исповедь пленника.

– Ты представляешь, каково это – открыть глаза и понять, что пропустил почти два года? Что они просто выпали из твоей жизни и уже никогда не вернутся? Ты не представляешь, как это сложно – изображать перед родителями амнезию, чтобы не рассказывать им весь тот ужас, что тебе довелось пережить. Ты понимаешь это, Хенси?

«Зато, у тебя есть родители, – как-то отстранённо, невозможно горько подумала девушка. – И, я уверена, ты был окружён заботой и любовью с их стороны».

Она вновь оглянулась через плечо, сухо отвечая:

– А ты представляешь, каково это – открыть глаза и понять, что ты больше не хочешь их открывать?

Мориц не успел ответить, лишь только его губы едва заметно двинулись. Хенси ответила сама:

– А вот я представляю.

– Хенси! – этот запоздалый оклик ударился в спину брюнетки, но уже не мог её остановить.

Она не хотела более разговаривать с пленником, который выворачивал её душу наизнанку и заставлял вновь переживать всю ту боль, что она пережила, всё то отчаянье…

Рука Морица, протянутая в глупом жесте-попытке остановить, упала обратно на колено. Парень поджал губы и гулко сглотнул, продолжая смотреть на закрытую дверь, за которой скрылась его странная и такая непонятная мучительница, эта – девушка-боль, девушка-ненависть, девушка…

«Девушка-пиздец», – мысленно закончил парень, сверля взглядом ни в чём не повинное дерево двери. Как-то так получалось, что с каждым днём, с каждым новым своим визитом, Хенси оставляла всё больше вопросов и недоумения в его душе.

– Ты мразь, Трюмпер, – прошептала Хенси.

Девушка сидела с обратной стороны двери, прислонившись к ней спиной и болезненно заламывая руки в глупой и безнадёжной попытке унять внутреннюю горечь. Каким-то нелепым образом Мориц всякий раз умудрялся всколыхнуть в душе брюнетки нечто такое, что ставило в тупик даже её саму.

Каждый раз ей всё сильнее хотелось его убить и всё острее… поцеловать. Потому что он – её красная тряпка, и он – её маленькая утопия. Он то, чего она никогда в себе признает, но и никогда не выгрызет из себя.

«Может быть, – думала Хенси, закуривая и опускаясь попой на пол, – я и люблю, но ненавижу больше. И, кажется, я придумала, что мне делать…».

Глава 41

Только сегодня ночью я останусь

И мы отбросим всё это прочь,

Когда свет режет глаза,

Он говорит мне, что я права,

И если со мной все будет кончено,

Это все из-за тебя,

Только сегодня ночью.

The Pretty Reckless, Just tonight©

Мориц поднял взгляд на дверь, когда услышал звук поворота ключа в замочной скважине. Буквально через мгновение дверь приоткрылась, и в комнату заглянул Филипп. Парнишка насторожено оглядел помещение, а, после, обратился к Трюмперу:

– Хенси нет?

– Как видишь, – развёл руками Мориц. – Или ты думаешь, что она прячется под кроватью?

Филипп на секунду задумчиво нахмурился, а потом расслабленно выдохнул:

– Нет, не думаю.

Мориц убрал ноги, освобождая место на кровати, позволяя Филиппу сесть. Домработник запер дверь и подошёл к постели, садясь на край. Он какое-то время посмотрел на Трюмпера, словно изучая его. Мориц уже почти успел начать беситься от такого пристального взгляда, но парнишка обратился к нему:

– А ты лучше выглядишь… Как вижу, план работает?

Мориц вопросительно посмотрел на домработника, он продолжил:

– Ну, синяки, – он указал на лицо. – Их нет. И следов побоев нет…

– А, ты об этом… – ответил Мориц, садясь удобнее и отводя взгляд. – Да, – он вздохнул. – Хенси стала почти мила со мной.

– Вот видишь! – улыбнулся мальчишка. – Знаешь, даже самое дикое животное можно перевоспитать любовью и хорошим отношением.

Трюмпер поднял на парня взгляд, несколько секунд разглядывая его, затем усмехнулся и покачал головой.

– Если Хенси узнает, – сказал он, – с кем ты её только что сравнил, тебе не поздоровится.

– Это же всего лишь пример! – смущённо воскликнул мальчишка. – Я вовсе не думаю о ней так!

Мориц слабо улыбнулся в ответ и снова отвернулся. Его взгляд вновь и вновь против его воли возвращался к двери. Парень ловил себя на мысли о том, что ожидал, что к нему придёт Хенси, что он ждал её…

«Конечно, ждал, – внутренне фыркнул парень. – Всегда лучше готовиться к худшему». Эти размышления были призваны оправдать его странное поведение, но они больше походили на попытку убедить в этом самого себя.

– Что-то не так? – участливо поинтересовался Филипп, подсаживаясь ближе.

– Домой хочу, – выдохнул Мориц, продолжая смотреть на запертую дверь.

– Я тебя понимаю…

– Нет, не понимаешь, – парень покачал головой и продолжил: – Ты здесь, пусть и в капкане, но не в тюрьме.

– А есть разница? – поинтересовался парнишка. Он не совсем понял тяжёлого смысла слов своего собеседника.

– Есть, – вздохнул Мориц, вновь поднимая взгляд на дверь. – Из капкана можно выбраться своими силами, пусть и со страшными ранами, из тюрьмы же ты выйдешь только тогда, когда позволит «суд».

– У тебя странные метафоры, – ответил Филипп, хмурясь.

– Если ты их не понимаешь, это ещё не значит, что они странные, – возразил Мориц.

– Знаешь, я ведь тоже не могу уйти отсюда… – сказал Филипп. – По крайней мере, пока. Но я понимаю, ради чего я это делаю, и становится проще. И к Хенси я смог привыкнуть. Точнее… – парень пересел, разворачиваясь лицом к Морицу, и почесал нос. – Точнее, сперва она казалась мне совсем нормальной, потом я начал замечать странности, а потом… Потом привык.

– Люди ко всему привыкают… – задумчиво произнёс Мориц, смотря в стену.

– И к боли?

– К физической – да, – ответил Трюмпер.

– А я боюсь физической боли, – ответил парнишка, обнимая себя за плечи и сжимая рукой плечо.

– Соглашусь, в этом мало приятного.

– Но душа болит сильнее? – участливо спросил парень, подсаживаясь ещё ближе.

– Давай, оставим эти философские беседы? – фыркнул Мориц, смотря на домработника.

– Как хочешь, – пожал плечами Филипп.

Он несколько минут помолчал, затем вновь обратился к Трюмперу:

– Знаешь, Хенси стала в последнее время какой-то другой… потерянной, что ли? Она словно не может найти себе места…

– Можно вопрос? – перебил парня Трюмпер.

– Спрашивай.

– Зачем ты мне помогаешь? – он посмотрел на домработника. – Хенси тебе помогает, а ты…

– Я не знаю, – честно ответил мальчишка, опуская голову. – Мне просто жаль тебя, а ещё я не хочу, чтобы она совершила эту страшнейшую ошибку… Знаешь, я ведь… я ведь понимаю, что она мучит тебя и… и хочет убить. Я не хочу, чтобы она сделала это, ведь обратной дороги не будет. И я не только о том, что тебя не воскресишь. Извини, но она сломает себе этим жизнь. Убив однажды, ты уже никогда не сможешь стать прежним, жить, как до этого…

– Не хочу разбивать твои розовые очки, но Хенси уже давно нет пути назад…

– Ты о чём?

– Смотри.

Мориц подсел к Филиппу и развернул его так, чтобы он видел фотографии на стенах. Трюмпер протянул руку, указывая на изображения.

– Как думаешь, кто это?

– Н… Не знаю, – ответил Филипп. В вопросе Трюмпера слышался какой-то подвох, внутреннее напряжение.

– Это – мои друзья, – ответил Мориц. – Эдвард, Томас, Кайл и Кит… школьные друзья, – парень вздохнул и добавил: – И они все уже мертвы. Хенси убила их всех.

– Что? – пискнул Филипп. – Мориц, – парнишка повернулся к собеседнику лицом, испуганно заглядывая в глаза. – Ты серьёзно?

– А есть ли мне смысл врать? – серьёзно спросил Мориц. – Да, Филипп, это правда.

– З… Зачем она это сделала? За что?

– А ты у неё лучше спроси, – ответил Трюмпер, но, посмотрев на парнишку, добавил: – Я шучу, не спрашивай её. Боюсь, что, если ты спросишь её об этом, ты пополнишь список её жертв.

– Как она могла? – шокировано спросил мальчишка. Его голос дрожал. – Как можно лишить человека жизни?

– Она утверждает, что у неё были причины.

– Какие? Что… Что вы ей сделали?

Филипп вопросительно смотрел на собеседника, ожидая ответа, но Мориц упрямо молчал. Ему не хотелось озвучивать ошибку прошлого ни перед кем. Парню казалось, что, скажи он правду, это будет приравниваться к признанию вины и прошению о наказании.

– Ты не скажешь? – вкрадчиво спросил Филипп, когда молчание чрезмерно затянулось.

Мориц отрицательно покачал головой.

– Нет, – он вздохнул и снова посмотрел на дверь. – Это уже не важно.

– Но, может быть, узнай я причину её ненависти, я смог бы помочь тебе…

«Скорее, – горько подумал Мориц, – ты тоже меня возненавидишь».

– Это так страшно, что ты боишься об этом говорить? – не унимался Филипп.

– Я просто не хочу об этом говорить, – вздохнул Трюмпер.

– Ладно, – сдался Филипп.

Он опустил голову, занавешивая лицо волосами, и просидел так несколько минут. Тишина, воцаряющаяся слишком часто, несколько напрягала, но Мориц не спешил её нарушать. Отчего-то, слишком много непонятных мыслей сейчас роились в голове парня, мучили его, отвлекая от такой мелочи, как молчание…

Трюмпер вернулся в реальность лишь тогда, когда услышал тихий скрип кровати. Он поднял взгляд на вставшего парня.

– Мне пора, пока меня Хенси не хватилась. Знаешь, мне бы очень хотелось узнать правду, но… раз ты не хочешь об этом говорить, я попробую понять. Не знаю, что ты такого сделал, чтобы заслужить всё то, что сейчас с тобой происходит, но я вижу, что Хенси делает с тобой, и это жестоко. Потому я всё равно буду на твоей стороне. Сам понимаешь, Хенси я предать не могу, но всеми силами попытаюсь сделать так, чтобы она не совершила ошибки, а ты смог выйти отсюда.

– Спасибо, – искренне, ответил парень, хотя в его голове сейчас были совершенно иные мысли.

Мориц понимал, что, узнай мальчишка правду, его отношение к нему изменится. А это могло окончательно добить и без того хрупкую надежду на избавление. Может быть, Филипп не мог как-то основательно помочь пленнику, но он помогал словом и советом, он, как-никак, заботился о Трюмпере, и Морицу совершенно не хотелось терять эту маленькую крупицу человеческого отношения, что ему осталась. Парень понимал, что вечно молчать не получится, рано или поздно, но мальчишка всё равно всё узнает, поймёт. Потому Морицу не оставалось ничего, кроме как попытаться выставить Хенси в глазах парня таким монстром, на фоне которого его собственная жестокость поблекнет.

Когда Филипп ушёл, Мориц лёг, закладывая руки под голову и хмуро смотря на дверь. Трюмперу хотелось выйти отсюда, просто хотелось спастись, и ему не казалось зазорным использовать даже самые низкие способы для этого.

«Война – есть война, – думал парень, в задумчивости кусая губы. – Может быть, я и виноват перед тобой, Хенси. Но, признай, ты осталась жива. И я тоже не собираюсь здесь умирать».

Хенси зашла в спальню, раздражённо оглядываясь по сторонам, ища мобильный телефон, который вечно куда-то закидывала. Найдя аппарат в складках одеяла, девушка набрала номер, нетерпеливо постукивая пальцами по колену, ожидая ответа. Абонент ответил после второго гудка, словно сидел и ждал звонка брюнетки.

– Привет, – быстро проговорила Хенси. – Ты одна?

– Да… – ответил несколько ошарашенный женский голос.

– Можно мне приехать?

– К… Конечно, Хенси, – ответила девушка.

– Хорошо, – вздохнула брюнетка. – Я позвоню твоему боссу и скажу, что забираю тебя, чтобы проблем не возникло.

– Да, хорошо, – растерянно ответила Ника. – Я жду. Ты… помнишь адрес?

– Ах, точно, – Хенси улыбнулась. – Я помню, как мы туда шли, но совершенно не помню ни названия улицы, ни номера дома.

Ника продиктовала адрес. Договорившись, Хенси отключилась, тут же набирая номер сутенёра и холодно объясняя ему, что его подопечную она забирает до утра. Объяснив всё Никиному начальнику, брюнетка встала, подходя к шкафу и переодеваясь. Схватив рюкзак, кошелёк и ключи, девушка ураганом слетела с лестницы, едва не сшибая Филиппа. Мальчишка едва успел отскочить в сторону.

– Хенси, ты куда? – аккуратно спросил он.

Проигнорировав вопрос домрабоника, Хенси начала его инструктировать.

– Я уезжаю, когда вернусь – не знаю. Пока меня не будет, к Морицу не ходи. Если вернётся Энди – слушайся его и делай, что скажет, – Филипп кивнул. – Что ещё? – девушка повернулась и окинула домработника придирчивым взглядом. – Ладно, пока, достаточно.

Брюнетка сунула кошелёк в рюкзак и вышла за дверь, громко захлопывая её прежде, чем Филипп вновь успел открыть рот. Быстро плюхнувшись на сиденье, она завела автомобиль, несколько неровно выгоняя его из гаража и чудом не задевая ничего на своём пути.

Ника была более, чем удивлена звонком Хенси, она уже думала, что брюнетка забыла про неё, как всегда забывают клиенты про своё «маленькое ночное приключение». Но она была рада тому, что брюнетка вспомнила про неё, рада и ошарашена – Хенси каждый раз удивляла девушку, заставляя не знать, чего ожидать в следующую секунду, а уж сейчас, когда она сама позвонила ей и попросила о нерабочей встрече, Ника и вовсе не знала, что думать…

Когда в дверь позвонили, блондинка вздрогнула, напрягшись. Пусть она была более, чем рада видеть Хенси, но, всё же, общество брюнетки действовало на неё, как присутствие удава на кролика… только с эротической подоплёкой.

Проходя по длинному коридору, девушка затормозила у большого, немного заляпанного зеркала, быстро поправляя одежду и волосы. Нахмурившись, Ника решила, что без вязаной светло-жёлтой кофты будет лучше, сняла её и, свернув, положила в кресло. Выдохнув, пытаясь успокоить всё более ускоряющееся сердцебиение, блондинка открыла дверь, сразу же встречаясь взглядом с чуть прищуренными, стальными глазами Хенси.

– Привет, – первой поздоровалась брюнетка.

– Привет… – как-то неуверенно ответила Ника.

– Можно мне пройти?

Блондинка вздрогнула и слегка покраснела, заметив, что по привычке перекрыла путь в квартиру, не пуская гостью на порог.

– Конечно, – смущённо ответила она, отходя и пропуская гостью.

Закрыв за Хенси дверь, Ника какое-то время помялась, но, всё же, решилась спросить, уточнить.

– А ты приехала сюда, чтобы…

– Нет, – перебила Нику брюнетка. – Я приехала к тебе не как к проститутке. Так что, можешь расслабиться, – она слегка улыбнулась. – А то, что я всё равно заплатила за нашу встречу… – брюнетка вздохнула и взъерошила свои короткие чёрные волосы. – Полагаю, если бы я этого не сделала, тебя бы могли сорвать в любой момент к другому клиенту. А так, как говорится, ничего личного – занято.

Хенси окинула взглядом Нику, которая стояла на расстоянии нескольких шагов. Девушка сжимала своё плечо и нервно потирала его, словно пытаясь себя успокоить.

– Не волнуйся, – мягко попросила Хенси, подходя к блондинке. – Я тебя не трону и ничего от тебя не потребую.

«Да я этого и не боюсь», – подумала блондинка, тут же заливаясь краской от таких своих бесстыдных мыслей.

– Ты очень мила в своём смущении, – сказала Хенси, смотря в лицо Нике.

– Извини…

– Я тебе уже говорила, что ты слишком часто просишь прощения? – брюнетка лукаво сверкнула глазами. – Пытаешься быть святой, да не получается?

– С моей профессией сложно претендовать на статус святого, – неуверенно ответила Ника. Она чувствовала в словах Хенси зарождающуюся «игру», но пока не могла понять её правил.

– А как же Мария Магдалина? – возразила брюнетка.

– Мне очень странно слышать это от тебя, – честно ответила Ника, смущённо опуская взгляд.

– Я, вообще, люблю удивлять, – ответила Хенси, дерзко вскидывая бровь.

Девушка оглянулась, осматривая коридор, и вновь вернулась к собеседнице, спрашивая:

– Твоя соседка дома? Мне хотелось бы знать, что я могу говорить, а что нет… Не люблю посторонних ушей.

– Её нет, – ответила Ника. – Она вернётся часов в двенадцать ночи, но, если надо, я могу попросить её переночевать у парня.

Хенси посмотрела на Нику, заставляя ту пожалеть об излишней инициативности, но ничего по этому поводу не сказала.

– Может быть, пригласишь меня куда-нибудь? Или мы так и будем стоять в коридоре? – спросила брюнетка.

– Ах, да, извини, – спохватилась Ника. – Пошли, – она подошла к брюнетке и тронула её за руку. – Квартира в нашем распоряжении, так что, мы можем выбрать любую комнату.

– И какие есть варианты?

– Моя спальня, зал, кухня… – ответила Ника, теряясь под таким пронзительным взглядом Хенси. – Ещё есть спальня моей соседки, но…

– Но – не стоит, – закончила за неё Хенси. – Я голосую за кухню. А ты?

Ника подняла удивлённый взгляд. Всё-таки, ей было непривычно, что брюнетка спрашивает её мнения. Она ответила:

– Я не против.

Девушки переместились на кухню, где Ника по привычке поставила кипятиться чайник. Хенси наблюдала за блондинкой со спины, а затем перевела взгляд на стол. Он был дешёвым и заметно старым, со множеством следов-порезов от ножа, видно, хозяева пренебрегали доской для нарезки продуктов. На нём стояла сахарница и салфетница с несколькими яркими салфетками, а так же чашка с недопитым зелёным чаем.

– Извини, – сказала Ника, проследив взгляд Хенси. Она забрала чашку и вылила в раковину содержимое. – Может быть, ты чего-нибудь хочешь? – поинтересовалась блондинка, оглядываясь через плечо.

– Кофе. С молоком и без сахара.

– У меня нет молока, – виновато ответила Ника.

– Тогда – без молока и без сахара, – ответила Хенси, растягивая губы в широкой улыбке.

Ей нравилась Ника, безумно нравилась тем, что рядом с ней она могла пусть ненадолго, но забыться. Сейчас был именно такой момент. Развернувшись на стуле, брюнетка подпёрла голову рукой, следя за передвижениями и действиями блондинки. Приготовив две чашки кофе, Ника поставила одну из них перед Хенси и села напротив брюнетки, обнимая ладошками чашку.

Как обычно, отпив, не дожидаясь того, когда напиток хоть чуть-чуть остынет, Хенси облизала обожженные губы. Ника сидела, держа спину слишком прямо, натянутая, словно струна. Она так хотела посмотреть на свою гостью, но и так страшилась прямого взгляда в эти непонятные ледяные и смеющиеся глаза, в которых было столько всего, что, верно, даже сам создатель не ведал всех эмоций и чувств, каждого их оттенки и перехода.

– Слушай, – спросила брюнетка, когда чашка опустела наполовину, – а у тебя нет чего-нибудь покрепче?

– Эм… нет. Но я могу сбегать и купить, тут рядом магазин, – засуетилась Ника. Хенси согласно кивнула.

Кода блондинка встала, Хенси потянулась к сумке, доставая оттуда кошелёк, но Ника остановила её.

– Не надо, – сказала блондинка. – У меня есть деньги.

– Ника, в этом нет ничего такого, – спокойно возразила Хенси, доставая купюры и протягивая ей. – Полагаю, деньги тебе нужны, раз ты выбрала… такой способ заработка.

Блондинка замялась, но, всё же, взяла протянутые купюры. Спорить с Хенси всегда казалось невозможным.

– И, кстати, – добавила брюнетка, провожая Нику до двери. Она опёрлась на дверной косяк. – Когда вернёшься, расскажешь мне, что стало причиной такого своеобразного выбора?