Текст книги "Тени. Книга 2. Что, если у каждого есть второй шанс?"

Глава 49

Прости меня глупую, я больше не буду так.

Измерить всю глубину обиды твоей никак.

Прости меня, навсегда, прижми, будто в первый раз.

Целуй меня, как огонь. Уйди, только не сейчас.

Анастасия Карпова, Разорву©

Хенси пыталась убить время, как могла. Она даже немного убралась в доме, чего не делала с того далёкого времени, когда жила с родителями и была счастливой. Впрочем, уборка дома была более, чем необходима, потому что, после того, как он вновь остался без домработника, то начал приходить в запустение, покрываясь слоем пыли, мусора и «зарастая» пустыми бутылками. Девушка никогда не выносила пустую тару после своих возлияний, ей всегда казалось, что она пропадает сама собой.

Поняв, что уборка её не сильно занимает, а только лишь раздражает ещё сильнее, девушка бросила тряпку, которой протирала пыль и, сунув в рот сигарету, пошла на первый этаж. Она посидела какое-то время в обеденном зале, в котором было непривычно пусто и тихо без хождения где-то рядом Джулии, Себастьяна, Филиппа, что Хенси стало даже как-то тоскливо.

«Может быть, – думала она, наливая в бокал тёмного рома. – Я и правда погорячилась…».

Перед её взором стояло лицо Филиппа, его мокрые, полные надежды глаза, которыми он смотрел на неё, не подозревая о том, что его «добрый ангел-спаситель» вот-вот обернётся его персональным всадником апокалипсиса, ангелом смерти…

Девушка мотнула головой, отбрасывая прочь ненужные мысли-сожаления, и нахмурилась, оглядывая пустой обеденный зал, в котором, казалось, стало как-то меньше света… Впрочем, ей не казалось – несколько лампочек перегорели, а заменить их на рабочие было уже некому. А сама хозяйка дома никогда не утруждала себя тем, чтобы следить за ним.

Осушив уже второй бокал, Хенси закурила и, зажав дымящую сигарету в пальцах, прикрыла глаза. Ей было как-то… пусто. Привычно любимая тишина не радовала, а, наоборот, напрягала, она была какой-то непривычно гнетущей, словно пропитанная чем-то нехорошим. Она словно предупреждала девушку, намекала ей на что-то, но Хенси всегда была глуха к знакам судьбы.

Когда-то она, и вовсе, не заметила предупреждения фатума, добровольно зайдя в капкан, сейчас же… Сейчас же девушка чувствовала это «нечто», но не могла определить, что это значит. И значит ли что-то?

Подождав ещё два часа, кое-как проведя это время, попросту потратив его, девушка отставила пустой бокал и перевела взгляд на дверь. На мгновение ей показалось, что она увидела за застекленной матовым белым стеклом дверью хрупкую мальчишескую фигуру одного из своих бывших домработников и почти друзей. Но девушка быстро отогнала от себя это наваждение.

«Да уж, – думала она, поджав губы и наливая новую порцию рома. – Вот только призраков мне не хватало… Буду смеяться до конца жизни, если окажется, что я не права, загробная жизнь существует и все те, кого я убила, начнут приходить ко мне немым и бледным парадом».

Поняв, что больше не знает, чем себя занять, а, заодно, вспомнив, что давненько не бывала у Морица, девушка залпом допила ром и, оставив бокал и полупустую бутылку на столе, направилась к пленнику. Подвал встретил девушку тишиной, казалось, даже её охрана притаилась, притихла, куда-то делась. Но этого не могло быть – мужчины бы никогда в жизни не покинули пост без разрешения начальницы.

Спустившись по лестнице и подойдя к нужной двери, девушка, не спеша, достала ключ и вставила его в замочную скважину. Два поворота и дверь открылась. Хенси прошла в плохо освещённое помещение и встала у порога, хмурясь. Мориц никак не отреагировал на её появление, продолжая лежать, повернувшись чуть вбок так, что брюнетка не могла видеть его лица.

– Эй? – небрежно бросила Хенси, запирая дверь и делая два шага в сторону кровати пленника. – Я пришла, Трюмпер, не вижу радости.

Девушка изогнула губы в презрительной и едкой усмешке, желая увидеть реакцию парня, но её не последовало. Мориц продолжал лежать в той же позе, спиной к ней.

– Эй? – громче позвала девушка, подходя к кровати и трогая парня за плечо. – Ты оглох, что ли? Трюмпер, мать твою, не надо прикидываться спящим, не поможет!

Девушка с силой рванула плечо парня на себя, переворачивая его на спину. Парень продолжал лежать и никак не реагировать на присутствие брюнетки. Хенси нахмурилась, скользя взглядом по лицу парня. Что-то в нём было не так…

Мориц, от природы обладавший не очень светлой, словно вечно загорелой, кожей, сейчас выглядел невероятно бледным, даже мертвенно бледным. Его длинные чёрные ресницы слиплись от старых слёз, щёки были впалыми от голода и обезвоживания, что лишь подчёркивало и без того красивые скулы, линию челюсти… А его губы… Они были невозможно сухими, потрескавшимися и ужасно бледными, даже, немного синими.

– Мориц? – вновь позвала Хенси, в её голосе засквозила тревога. – Мориц, ты меня слышишь? Эй? Ответь мне!

Она тронула парня за плечо, несильно потрясла, итог был тем же – парень молчал и не открывал глаз.

– Трюмпер, ты что, коньки тут решил отбросить?! – спросила девушка, стараясь придать тону небрежность и раздражение. – Мориц?! Трюмпер?! Твою мать…

Девушка склонилась к груди парня, припадая к ней ухом, пытаясь услышать сердцебиение. Но стук её собственного, возбужденного алкоголем и эмоциями, сердца перекрывал любые иные звуки.

– Мориц, твою мать! Просыпайся! – крикнула девушка, хватая руку Трюмпера, нащупывая пульс. Его не было.

По спине девушки пробежал холодок, поставивший дыбом волосы. Её глаза распахнулись в непонятной помеси эмоций, а лицо скривилось в гримасе ужаса.

– Мориц, господи… – прошептала Хенси. Её руки начала дрожать так, как бывало лишь много лет назад, в больнице. – Мориц, малыш, прошу, открой глаза… – шептала Хенси, водя взглядом по бледному лицу парня.

На её глазах выступили слёзы и одна из них, не удержавшись на ресницах, сорвалась вниз, падая на щёку парня и скатываясь вниз, на подушку.

– Мориц, господи, – шептала девушка, одной рукой продолжая сжимать запястье парня, а второй шаря по его груди, словно пытаясь нащупать сердце. – Я не могла тебя убить… Нет! Не смей умирать! Ещё… Ещё не время.

Даже в такой момент девушка пыталась врать себе. Но это сейчас было далеко не главным.

– Мориц, – лепетала девушка, – только не умирай! Вдруг… Вдруг ты не выживешь?

Это казалось таким глупым, таким абсурдным…

– Мориц? – вновь повторила девушка, пытаясь, надеясь воззвать к парню. – Мориц? Умоляю тебя, открой глаза… Я… Я не могу потерять тебя во второй раз. Я просто не смогу без тебя… – девушка всхлипнула, сама не ожидая этого от себя.

Она взяла ладонь Морица двумя руками, продолжая сбито говорить, словно исповедоваться.

– Мориц, я же… Я же стала такой из-за тебя. Точнее… из-за себя из-за тебя. Я стала монстром…

Она вновь всхлипнула, судорожно сжимая сухие и прохладные ладони парня, которые ещё так недавно ощущала на своём теле, которые были горячими и живыми…

– Мориц… – едва слышно прошептала девушка, закрывая глаза. Больше всего в жизни ей сейчас хотелось умереть. Просто перестать жить, чтобы сердце взяло и остановилось в груди. Но этого не случилось, а случилось…

Хенси открыла глаза, хмуря брови и вопросительно глядя в лицо парня, затем, переводя взгляд на свои руки, в которых она держала ладонь Трюмпера. Она почувствовала, как под её пальцами едва слышно, но, всё же, бьётся пульс.

– Твою мать… – сорвалось с губ девушки ругательство, на этот раз, в собственный адрес.

На эмоциях Хенси не думала, какой рукой прощупывала пульс парня и совсем забыла о том, что протез, каким бы хорошим он не был, не может чувствовать…

– Твою мать, Трюмпер! – крикнула девушка, перехватывая запястье парня левой, настоящей рукой и ощущая под пальцами слабое биение крови в артерии. – Ты жив… – прошептала она.

«Но, как надолго?», – пронеслась в её голове мысль и она с ужасом поняла, что не была у парня целых шесть дней, и всё это время ему пришлось обходиться без пищи и, самое главное, воды.

По спине пробежал холодок, Хенси резко подорвалась с места, бросая Трюмперу:

– Я сейчас вернусь! – будто он мог её слышать…

Выбежав в дом, Хенси бросилась на кухню, хватая две бутылки воды и бросаясь обратно в подвал. На путь туда и обратно у неё ушло секунд тридцать, так она бежала. По пути она схватила и мобильный телефон, чтобы позвонить врачу, в котором сейчас наверняка нуждался парень.

Вернувшись в комнату парня, запыхавшись донельзя, девушка подошла к его постели и села, прося, практически, умоляя:

– Попей, прошу тебя… – на её глазах вновь выступили слёзы. – Прости меня, Мориц…

Новая налитая болью слеза сорвалась с ресниц девушки, падая на лицо парня. Это казалось практически чудом, но Мориц слегка поморщился и открыл глаза, смотря на девушку ничего не видящим, расфокусированным взглядом.

– Пей, – ласково попросила Хенси.

Трюмпер перевёл взгляд на бутылку в её руках, но никак не отреагировал. Столь долгое и сильное обезвоживание затуманило его разум, помутило сознание. Его лицо не выражало ничего, ровно, как и его взгляд.

– Пей, – вновь попросила девушка, её голос дрогнул, но сейчас ей было плевать.

Мориц продолжал лежать и смотреть на неё пустым взглядом. По сути, именно этого она и добивалась – не просто унизить парня, измучить и растоптать. Она желала превратить его из бойкого человека в жалкое создание с пустыми глазами и отсутствием желания жить и даже выживать. Но сейчас, когда цель была достигнута, когда перед ней был не человек, так – существо, овощ, она не испытывала радости победы, а была лишь горечь и ноющая боль, что сжимала её многострадальное сердце.

– Пей, – в который раз попросила Хенси.

Поняв, что парень не в силах самостоятельно реагировать на её просьбы, девушка аккуратно взяла его голову, приподнимая, и поднесла бутылку к его губам. Приставив к губам парня горлышко бутылки, брюнетка слегка наклонила её, пытаясь влить в рот парня спасительную влагу, но его губы были сомкнуты и ничего не получилось.

Аккуратно взяв парня за подбородок, девушка чуть сжала его, приоткрывая Морицу рот, и вновь приставила к нему горлышко бутылки. Хенси нахмурилась, ей казалось, что у неё вот-вот начнётся истерика от нервного напряжения и безысходности, потому что парень закрыл рот прежде, чем девушка успела влить в него хотя бы каплю воды.

– Ну, что же ты? – ласково произнесла девушка, гладя Морица по щеке. – Открой рот, прошу тебя… Попей, это поможет.

Трюмпер перевёл взгляд на лицо девушки и слабо и неровно… улыбнулся.

– Ты издеваешься надо мной, Трюмпер?! – в сердцах крикнула девушка, видя улыбку парня, с которой он смотрел на неё. – Я тут тебя спасаю, а ты… лыбишься! Идиот!

Она встала с кровати, ей хотелось бросить треклятой бутылкой в стену и бросить парня здесь продолжать умирать. И – будь, что будет. Но она сдержалась. Шумно выдохнув, девушка вновь села и уже серьёзнее обратилась к парню:

– Какой же ты идиот… Пей, Трюмпер. Давай, открывай рот.

Парень продолжал лежать и улыбаться. Это было более… чем странно.

– Ты с ума сошёл, что ли? – раздражённо спросила девушка, снова пытаясь открыть парню рот, но он упрямо его закрывал. – Имей в виду, если ты двинулся умом, то тебе предстоит ад – психиатрические больницы так себе место.

Она снова взяла парня за подбородок, но, на этот раз, сжала сильнее и не отпускала, силой открывая ему рот и вливая туда небольшую порцию воды. Мориц поморщился и закашлялся, давясь.

– Извини, извини, – сказала Хенси, опуская его подбородок и придерживая голову, позволяя откашляться. – Просто, ты сопротивляешься, а тебе нужно попить… Обязательно надо.

Она снова поднесла бутылку к губам парня и, на этот раз, он покорно открыл рот и сделал маленький глоток, затем ещё один. Даже от такой малости сознание прояснилось, а организм вновь решил жить.

Сделав пять маленьких глотков, Мориц отвернул голову, показывая, чтобы девушка убрала пока бутылку. Когда Хенси послушалась, парень вздохнул и сказал:

– Почему же, Литтл, ты всё время пытаешься затолкать мне что-нибудь в рот?

Он перевёл взгляд на девушку, вопросительно и с вызовом выгибая бровь. Даже в таком состоянии у него хватало сил, чтобы позволять себе колкости. Девушка изменилась в лице: она, сперва, побледнела, потом, покраснела. Она подалась вперёд и со всей силы влепила парню пощёчину.

– Какая же ты мразь, Трюмпер, – прошипела девушка. – Я тебя тут спасаю, а надо было бы бросить.

– Спасибо, что не бросила, – внезапно, без тени иронии, совершенно искренне ответил парень.

Он вновь посмотрел в глаза девушке, посмотрел с какой-то… благодарностью.

– Не за что, – ответила Хенси, опуская взгляд. Вся её злость и ярость вдруг улетучились.

Прошло несколько долгих секунд, в которые Хенси смотрела в пол, а Мориц на неё. Слегка поморщившись – в горле по-прежнему першило и горчило – он спросил:

– Можно воды?

Парень попытался протянуть руку, но сил пока что не хватало даже на это пустяковое действие.

– Да, – кивнула Хенси, подсаживаясь ближе и поднося к губам парня бутылку.

Ещё раз взглянув на девушку, парень взял бутылку ладонями, делая глоток.

– Только не пей быстро, – сказала Хенси, водя по телу Морица растерянным взглядом. – Плохо станет.

– Я знаю, – ответил парень, отстраняясь на время от бутылки, облизывая пересохшие губы.

Он сделал ещё два маленьких глотка и отодвинул от себя бутыль, прося девушку убрать её пока.

– Не забывай, мой лучший друг был сыном выдающегося врача, а я часто бывал у него в гостях.

Парень слегка нахмурился. Зрение окончательно прояснилось, практически пропал туман, осталось лишь лёгкое, едва заметное кружение комнаты перед глазами. Он перевёл взгляд на бутылку и Хенси, без лишних слов, вновь поднесла её к губам парня, давая ему напиться.

– Прости, – произнесла девушка, после долгого молчания.

Она вновь убрала бутылку и накрыла горлышко пробкой, ставя на тумбочку. Мориц даже представить себе не мог, насколько тяжело ей было произнесли это короткое слово, хотя, это было видно. Парень смотрел на девушку, а она смотрела куда-то в сторону, не желая встречаться с ним взглядом.

Взяв бутылку, она поднесла её к лицу парня и дала сделать несколько глотков.

– Прости меня за то, что бросила тебя здесь, – после долгой паузы вновь заговорила Хенси, продолжая упорно смотреть куда угодно, но не на Морица. – Я едва не убила тебя…

– А ты не хотела этого? – серьёзно спросил парень, смотря Хенси в лицо, на её профиль.

«Наверное, я никогда не смогу сделать этого…», – горько подумала Хенси, вздыхая. Но она взяла себя в руки и ответила:

– Не сейчас. Я не хотела, чтобы ты отбросил коньки… так.

– Спасибо и за это, – ответил Трюмпер, попытавшись улыбнуться.

Хенси покачала головой.

– Всё равно, прости, – повторила она.

Она уже столько раз повторила «прости», что это становилось неприличным. Девушка сама толком не могла понять, зачем она говорит это – слова просто рвались из неё, минуя блоки сознания и вырываясь наружу постыдными и такими искренними извинениями.

– Ладно, Хенси, – вздохнул Мориц, тянясь к бутылке воды, которую девушка помогла ему взять и придержала, чтобы не уронил. – Будем считать, что это очередной «один-один». Будем считать, что тебя в больнице тоже морили голодом и не поили, и ты просто вернула мне должок.

Хенси неуверенно, как-то кривовато и так по-настоящему улыбнулась. Мориц увидел это и тоже ответил ей немного скомканной улыбкой.

– А в больнице, между прочим, на самом деле, ужасно кормили и, нередко, оставляли вовсе без еды, – сказала Хенси, отбрасывая со лба чёлку.

– Расскажешь? – поинтересовался Мориц.

– О чём?

– О том, как лежала в больнице? – пояснил парень и добавил: – И я тоже расскажу про свой больничный «отпуск» длиною в два года, если захочешь…

Хенси несколько минут сидела, думая над словами парня, хмуря брови, отчего между ними образовалась складка.

– А знаешь, – ответила девушка, садясь ближе. – Хочу. Когда мы ещё так просто посидим и поговорим?

– Ты права, – согласился Трюмпер. – Такое явление бывает реже, чем солнечное затмение.

Глава 50

Все безумие, что мы совершили,

Я не думала об этом, просто хранила в своей памяти.

Ты постоянно где-то рядом, ты повсюду,

Но сейчас я хочу, чтобы ты был здесь.

Avril Lavigne, Wish you were here©

С момента последнего «инцидента» с водой прошла неделя. Всё вернулось на круги своя. Почти всё. Хенси вновь позволила пленнику жить в доме, на что Мориц отзывался искренней благодарностью. Он не пытался бежать, не пытался, как выражалась Хенси, обезвредить её. Даже любимые Морицем колкости и едкости как-то незаметно покинули его лексикон – их беседы начали становиться всё более долгими и всё более… душевными. Девушку не особо напрягал этот факт, она по-прежнему была уверена в себе, точнее, она была уверена в той уверенности, с которой верила в то, что, в итоге, всё равно поквитается с ненавистным, но, всё равно, горячо любимым Трюмпером.

Да, тот факт, что она его любит Хенси окончательно перестала отрицать. А зачем? Парень прекрасно знал об этом, но никак не пытался использовать это знание против девушки, понимая, что в ней есть чувства и посильнее. А обманывать себя… Хенси слишком долго делала это, ей попросту надоело, потому сейчас она общалась с парнем почти, как с другом, почти, как с возлюбленным. Ах, эта мерзкая приставка «почти»…

Они сидели на кухне, принимая завтрак, который плавно перетекал в обед. Несмотря на то, что Хенси утверждала, будто предпочитает есть в обеденном зале, всё чаще они оказывались здесь – в небольшой и такой уютной кухне, где вечно пахло кофе, а ещё, зачастую, крепким алкоголем и дорогим табаком, всевозможными вкусностями… Оказалось, что Хенси весьма не плохой повар. Пожалуй, это стало открытием даже для самой девушки, потому что в последние лет десять она крайне редко готовила самостоятельно, оставляя это на домработников. Последний раз собственноручного приготовления пищи, который могла припомнить девушка, был с ним же, с Морицем, пять лет назад, когда она решила приготовить ему ужин.

Они сидели в тишине, но эта тишина не напрягала, она была словно… уместной? Даже понятной. Хенси не поднимала глаз от тарелки, ловко орудуя столовыми приборами и разбирая жареное куриное филе на мелкие кусочки. Мориц же, напротив, то и дело поднимал взгляд, смотря на такую сосредоточенную и такую необычную девушку.

В конце концов, плюнув на осторожность и приличия, парень поднял глаза и стал самым наглым образом рассматривать девушку, что сидела напротив. Хенси не стала наносить макияж после принятия душа и, потому, была сейчас представлена в своём самом естественном виде, если не считать крашеных волос, пирсинга и обилия татуировок… Светлая идеальная кожа, чёрные, коротко стриженные волосы, что были взъерошены не то намерено, не то девушка просто забыла причесаться. На ней была надета клетчатая красно-чёрная рубашка и чёрные удлиненные шорты, на ногах девушки были обуты шлёпки.

Она была такой непривычной, такой странной – нет, не как обычно, по-другому. Она была какой-то более мягкой, почти домашней. Хенси была сейчас похожа на дикого зверька, которого приютили добрые люди и который уже начал привыкать к новой жизни и человеческой заботе, человечному отношению, но… Но, тем не менее, никто не мешал этому «зверьку» в любой момент оскалить клыки и показать, что он – тигр, а не кошка.

– Чего ты на меня так смотришь? – спросила Хенси, поднимая глаза и замечая пристальный взгляд Морица.

Парень пожал плечами и продолжил самым наглым образом пялиться на девушку. Положив приборы в тарелку, брюнетка вновь обратилась к парню:

– Так не смотри! – её голос звучал достаточно нервно, но Трюмпера, отчего-то, это не пугало, хотя перспектива получить ножом в печень по-прежнему маячила на его горизонте… – Ты глухой?!

– Почему мне нельзя смотреть на тебя? – поинтересовался парень, также, откладывая вилку с ножом и беря двумя руками чашку с кофе.

– Потому что мне не нравится, когда на меня пялятся! – огрызнулась девушка и тоже взяла кофе, сделала шумный глоток. – Я тебе не зверёк в зоопарке.

– Нет, – спокойно согласился Мориц.

– Отвернись, – уже несколько спокойнее потребовала Хенси.

Мориц вздохнул и отвёл глаза, смотря куда-то в сторону. Хенси удовлетворёно фыркнула и вернулась к кофе. Есть больше не хотелось, потому девушка даже не вспомнила про недоеденный завтрак. Она задумалась о чём-то своём, совершенно погружаясь в размышления и выходя из них лишь тогда, когда боковым зрением заметила движение. Запоздало заметила, потому что Трюмпер уже подошёл к ней.

– Ты что делаешь? – спросила девушка, несколько напрягшись.

Парень несколько секунд постоял сбоку от неё, рассматривая непонятным взглядом, слегка хмуря брови, затем сказал:

– Успокойся, Хенси.

– Когда ко мне подкрадываются сзади, я, как-то само собой, желаю контролировать ситуацию и дать сдачи.

– И за что мне давать сдачи? – поинтересовался парень.

Он отошёл чуть назад, теперь уже, в самом деле, вставая у девушки за спиной. Хенси оглянулась через плечо, её губы нервно дрогнули. Она не хотела сейчас делать парню больно, но она понимала, что легко сделает это, тронь он её. Инстинкт самосохранения, он такой. А у Хенси он был каким-то особенным, извращенным и обостренным.

– К тому же, Хенси, – продолжил парень, не дожидаясь ответа на свой прошлый вопрос. – Я не подходил к тебе сзади. Сейчас – да, я стою у тебя за спиной. Но делаю ли я нечто подсудное?

– Я не могу тебе верить, – ответила девушка.

«Хочу, но не могу», – мысленно добавила она.

– Хорошо, не верь, – вздохнул Мориц. – Имеешь право…

– Я имею память, – ответила девушка. Это высказывание должно было звучать едко, но вышло как-то горько.

«Но, чаще, память имеет тебя», – подумал Трюмпер, но не стал озвучивать своих мыслей.

Парень протянул руки и положил ладони Хенси на плечи, поглаживая, слегка сжимая. Брюнетка дёрнулась, спрашивая:

– Ты что делаешь?

– Успокойся, Хенси, – ответил Трюмпер. – Сама подумай, желай я выкинуть нечто гадкое, стал бы я так долго ждать? Хенси, сколько у меня было шансов?

– Каких ещё шансов? – задала девушка несколько туповатый вопрос.

– Таких, – спокойно ответил Мориц. – Я живу в твоём доме, спокойно перемещаюсь по нему… Мы спим в одной постели, ну, почти всегда… Разве не нашёл бы я момент, чтобы навредить тебе, хоти я это сделать?

– Ты просто понимаешь, что тебе не выбраться самостоятельно, – ответила девушка. Она пыталась играть холодность, но игра её получалась бездарной.

Отчего-то, девушку практически трясло сейчас. Она была напряжена, сидела со слишком прямой спиной, продолжая ощущать прикосновения ладоней Морица на своих плечах, тепло которых легко проникало через тонкую ткань рубашки, лаская кожу.

– Всё, Трюмпер, – нервно выдохнула девушка, невольно сжимая кулаки. – Давай, не будем об этом?

– Как хочешь, – ответил Мориц, перемещая ладони ближе к шее девушки, легко касаясь её пальцами.

– Хочу, – кивнула девушка, прикрывая глаза.

Она чувствовала себя струной, готовой порваться в любой момент, и всеми фибрами своей истрепанной души надеялась на то, что этот разговор окончен. Ей не хотелось вспоминать о том, как сильно она ненавидит Морица. Нет, только не сейчас.

«Не надо портить момент, – подумала девушка, с силой сжимая веки. – Их и так осталось так мало…».

– Я тоже.

Девушка приоткрыла глаза, скашивая их вбок, хмурясь. Она не совсем поняла, к чему был этот ответ, она легко забыла о своих последних словах. Но уже через мгновение надобность в пояснении отпала сама собой. Хенси замерла, казалось, даже затаила дыхание, почувствовав на своей шее прикосновение горячих разомкнутых губ. Дыхание Морица было настолько горячее, обжигающее, что оно запустило по её телу волны непонятной дрожи и тепла.

Хенси молчала, совсем не заметив, с какой силой сжала кулак и как сильно дрожат её руки. Мориц тоже молчал, продолжая практически невесомые, но такие правильные и будоражащие ласки, легко касаясь губами шеи девушки. Её рубашка была расстегнута на несколько пуговиц и Трюмпер, потянув ворот, оголил плечо Хенси, тут же припадая к нему опаляющим поцелуем. Она продолжала молчать, смотря перед собой не моргающим взглядом. Сердце в её груди стучало с такой силой, что становилось больно – его удары отдавались в кончиках пальцев и горле, сжимая его, не позволяя крикнуть желанное «стоп!».

Девушка шумно выдохнула и прикрыла глаза, хмурясь, пытаясь понять ситуацию и, самое главное, себя в ней. Одарив поцелуями каждый сантиметр её плеча, Мориц слегка прикусил светлую кожу, совсем слегка, не причиняя реальной боли, лишь дразня. Он оголил чуть больше тела и проделал то же самое с острой ключицей девушки, которую украшала витиеватая тёмная татуировка, успешно восстановленная и усовершенствованная после ожогов.

Одарив лаской и ключицы Хенси, Мориц вновь прикоснулся губами к её шее, провёл по ней носом, вызывая ощущение щекотки и внутреннего трепета: непонятного, детского, словно невинного… словно всё сейчас было в первый раз. Парень поднялся чуть выше и провёл носом по щеке девушки, потёрся об неё своей щекой, слегка раздражая нежную кожу девушку едва отросшей щетиной, раззадоривая её нервные рецепторы.

Хенси продолжала сидеть, не двигаясь, почти не дыша, слыша лишь набат собственного сердца, что так громко гудело в висках, и ощущая прикосновения парня к её телу. Мориц прикоснулся губами к щеке девушки, задерживаясь так, прислоняясь к её спине грудью, но не прижимаясь, лишь касаясь, позволяя услышать, как сильно у него внутри стучит сердце. Точно так же, как в груди самой Хенси.

Чувствуя, как напряжена девушка, но видя, что она никак не отталкивает его, Трюмпер отстранился, выпрямляясь. Он облизнул пересушенные сбитым дыханием губы, смотря на девушку, что продолжала сидеть к нему спиной, немного помутившимся взглядом, смотря… с нежностью. Понимая, что Хенси может оттолкнуть его в любой момент, Мориц всё же решился на это.

Он осторожно взял девушку подмышки и потянул наверх, пытаясь мягко поставить на ноги. Хенси встала сама. Встала и повернулась к парню лицом, чуть опуская голову и смотря на парня диковатым, настороженным и таким тёмным взглядом. Мориц словно видел, с какой силой бьёт по сонной артерии её несчастное сердце, и это «видение» заставляло его желать прикоснуться к «точке биения сердца», ощутить её своей кожей, убедиться, что всё, и в самом деле, так. Он не стал себя сдерживать.

Медленно, словно боясь спугнуть, парень подошёл к Хенси и так же осторожно протянул руку, касаясь её шеи. Казалось, будто Хенси – дикая пантера, тигрица, а Мориц – молодой и ещё совершенно неопытный дрессировщик, впервые зашедший в клетку с опасным хищником. Дрессировщик, который понимает свою объективную слабость и уязвимость, но слишком страстно и сильно влюблён в свою профессию…

Парню хотелось что-то сказать, но он понимал, что просто не знает – что? Да и необходимости в словах просто не было… Гораздо красноречивее говорили их глаза, их взгляды, которыми они смотрели друг на друга. Столько всего было в этих взглядах: страсть и страх, боязнь боли и желание, любовь и… любовь. Места ненависти сейчас и, наверное, впервые, не было в их глазах.

Мориц несколько минут стоял так, «слушая» её пульс подушечками пальцев, невесомо оглаживая красивую шею девушки, неотрывно смотря ей в глаза непонятным и таким чёрным в своём возбуждении взглядом. Этот взгляд длился долго, слишком долго.

Продолжая молчать, словно боясь, что любое произнесенное ими слово может разрушить этот момент, Мориц медленно повёл рукой вниз, берясь за верхнюю пуговицу на рубашке Хенси и аккуратно расстегивая её. Парень продолжает неотрывно смотреть в глаза девушке, медленно, невероятно медленно продолжая расстегивать её рубашку, пуговица за пуговицей. Когда с пуговицами было покончено, Трюмпер осторожно распахнул вещь. Он взялся за плечи рубашки и потянул вниз, стягивая её с рук девушки. Вещь осталась в его руках и Мориц, не глядя, отложил её на стул.

Он вновь прикоснулся к плечу Хенси, провёл пальцами по острым ключицам, словно изучая её, пытаясь узнать.

– Позволишь мне? – тихим и низким от возбуждения голосом спросил Мориц, склоняясь к лицу девушки.

Он прикоснулся пальцам к её подбородку, побуждая слегка поднять голову, чуть запрокинуть.

– А если нет? – спросила Хенси, облизнув пересохшие губы.

– А ты хочешь сказать нет? – спросил Мориц, проводя кончиками пальцев по её левому боку, который украшала крупная вытянутая тату из переплетения змей, пик и листьев плюща.

– А чего хочешь ты? – спросила девушка. Ей не показалось странным, что она интересуется мнением пленника, но это удивило Морица.

Он вопросительно изогнул бровь. Подождав несколько секунд, словно пытаясь понять для себя – не шутит ли Хенси, не издевается ли, он ответил:

– Тебя, – выдохнул парень. – Я хочу тебя.

Хенси продолжила стоять, словно не слыша его слов, но она всё прекрасно слышала. Слишком прекрасно, чтобы быть правдой…

– И? – спросила девушка.

– Я не уверен, что ты позволишь мне это, но я надеюсь, – ответил парень. – Мне кажется, я схожу с ума, но… мне это нравится.

– Мне тоже так кажется…

– Что я схожу с ума? – поинтересовался парень.

Такие нелепые вопросы, странный диалог двух больных людей и такой интимный тон, от которого кровь сворачивается в жилах от жара.

– Нет, – ответила Хенси и покачала головой.

Она слегка улыбнулась, обнажая ровные белые зубы, и договорила:

– Что я – псих.

Она всё сказала. Это – признание и подпись под собственной неадекватностью, а с психов спроса нет даже в суде… Ни к чему больше пытаться следовать чьим-то, пусть даже собственным законам, они больше не писаны ей, в них больше нет смысла.

Шагнув навстречу Морицу, Хенси прикоснулась к его губам своими, поцеловала нежно, тягуче, так, как никого и никогда не целовала, потому что так можно только по любви. ТАК можно только тогда, когда крыша твоя бодро съезжает в сторону, маша ручкой на прощание; когда нервы плавятся и кажется, будто в голове у тебя не кровь – вино, что уже начинает закипать и идти тысячей пузырей.

– Я тоже хочу тебя, – сбито произнесла Хенси между их отрывистыми поцелуями, которые становились с каждым мгновением всё требовательнее.

Парень на мгновение разорвал поцелуй, улыбаясь в приоткрытые, покрасневшие от их безумств губы. У них обоих уже кровь закипала в жилах, плавились нервы и сосуды, им обоим уже было так невыносимо горячо в этой мешающей одежде и даже собственной коже, что хотелось скорее прекратить эту пытку – сорвать ненужные вещи и слиться, сцепиться в единый организм с почти болезненной страстью. Но они медлили – медлили оба. У них обоих уже кружилась голова от острого желания, а низ живота скручивало желанием контакта и такой необходимой разрядки.