Текст книги "Тени. Книга 2. Что, если у каждого есть второй шанс?"

– Зачем тебе это, Хенси? – спросила Ника.

– Потом, – возразила брюнетка. – Поговорим, когда вернёшься.

– А… что покупать?

– Виски, – ответила Хенси. – Коньяк, ром, текилу… Любой крепкий напиток.

Кивнув, Ника скрылась за дверью, оставляя Хенси одну в чужой и пустой квартире. Девушка, сперва, хотела осмотреться, но потом предпочла не делать этого без ведома хозяйки и вернулась на кухню.

Магазин был совсем рядом с Никиным домом и девушка вернулась очень быстро, Хенси даже несколько удивилась её скорости.

– Вот, – сказала блондинка, ставя на стол увесистую бутыль с крепким напитком. Она встряхнула промокшими волосами – на улице успел пойти дождь и как следует подмочить её.

– Ром, – удовлетворённо подметила Хенси, беря бутыль и рассматривая её. – Что ж, с таким объёмом мне ещё сталкиваться не приходилось.

– Я запомнила, что ты пила как-то тёмный ром, – ответила Ника. Её дыхание было несколько сбитым, было заметно, что она торопилась поскорее вернуться. – Только там не было той марки, что ты пила.

– Это не важно, – с лёгкой улыбкой ответила Хенси. – Садись и выпьем?

Согласно кивнув, Ника подошла к шкафчику с посудой. Специальных бокалов у девушки не было, потому она поставила на стол два совершенно обычных стакана, сорвав этим с губ брюнетки ещё одну улыбку.

– Что-то не так? – спросила Ника, заметив непонятную улыбку, блуждающую на устах брюнетки.

– Мне нравится, – будто бы невпопад ответила Хенси, но этим было всё сказано.

Передав бутылку Нике, брюнетка оставила разлитие напитка за ней и подтолкнула к ней свой стакан. Когда оба стакана были наполнены – по незнанию Ника наполнила их практически до краёв – Хенси взяла свой и подняла, смотря на собеседницу искрящимся взглядом.

– За сегодняшний вечер? – несмело предложила Ника, повторяя за брюнеткой и тоже поднимая стакан.

– За него, – тихо ответила Хенси и сделала несколько больших глотков. Горло обожгло сорокоградусной крепостью, но это было привычно и приятно.

Вновь расплывшись в медленной, непонятной улыбке, брюнетка обратилась к девушке напротив:

– Так, ты расскажешь мне, что вынудило тебя стать проституткой?

– Это совершенно неинтересно, Хенси, – нахмурилась Ника, опуская взгляд.

– Но я настаиваю, – ответила Хенси. – Не бойся, я не стану тебя осуждать.

– Четыре месяца назад я устроилась на работу, – начала рассказывать Ника после нескольких минут молчания. – Домработницей у одного весьма состоятельного человека…

Хенси сидела, не отрывая взгляда от лица блондинки, в котором сейчас читалось так много… и больше всего в нём было стыда и вины.

– Всё было нормально, вот только он иногда намекал на… – она замялась. – Намекал на большее. Но я давала ему понять, что ничего не будет и он отставал. Мне казалось, что отставал. Знаешь, он любил выпить, очень любил. И, порой, когда случалось так, что он выпивал не дома, он поручал мне забрать его машину и пригнать домой. Так случилось и в ту ночь… В два часа ночи я забрала автомобиль из очередного клуба… или ресторана? Уже не помню… Был ужасный ливень, но, мне казалось, что я вполне благополучно справляюсь с управлением. Мне казалось так ровно до тех пор, пока меня не занесло на повороте, и я не влетела боком на полной скорости в бетонный забор.

– И что с тобой было тогда? – серьёзно спросила Хенси.

– Со мной ничего, – Ника слегка натянуто улыбнулась. – А вот машина – всмятку. Ты бы слышала, как он орал… Конечно, для него это небольшие деньги, но он сказал, что я должна оплатить её ремонт. Думаю, он так сделал потому, что я ему отказала.

– Урод, – спокойно констатировала Хенси. – И из-за этого тебя пришлось идти продавать себя?

– Да, – вздохнула Ника. Она нервничала, рассказывая свою историю, и пыталась скрыть волнение, вцепившись в стакан с тёмным ромом. – Заработать такие деньги на нормальной работе не представлялось возможным, а он грозил мне судом и, вообще, крупными неприятностями. Вот я и пошла, как ты сказала, продавать себя… Мне сказали, что понадобится максимум полгода на то, чтобы заработать нужную сумму. Но я управляюсь даже быстрее, – Ника улыбнулась и подняла глаза, смотря на Хенси. – Благодаря тебе.

– Мне? – удивилась брюнетка.

– Да, меня брали, в основном, на час, а ты, всякий раз, выкладывала большие суммы за наши… встречи.

– Что ж, рада, что помогла тебе, – ответила Хенси.

По всему виду брюнетки было понятно, что она что-то задумала: взгляд налился сталью, мышцы напряглись… От этой картины невозможно было отвести глаз, а Ника и не пыталась.

– Скажешь мне его имя?

– Чьё? – не поняла Ника.

– Имя того, на кого ты работала и кому должна.

– Зачем тебе оно?

– Я очень не люблю, когда заставляют очернять собственное тело, – ответила брюнетка, отводя взгляд.

Ника недоверчиво покосилась на Хенси, но, всё же, назвала имя и фамилию того, на кого работала, а, также, адрес. Кивнув, брюнетка перевела тему. Она не хотела, чтобы Ника более задумывалась над этим сейчас.

– Хенси, – уже заметно пьяным голосом произнесла Ника. Она встала и подошла к брюнетке.

Хенси вопросительно изогнула бровь, но ничего не сказала, ожидая продолжения. Ника продолжила:

– Спасибо тебе.

– За что?

– За то, что ты есть, – прошептала Ника, медленно склоняясь к лицу брюнетки.

Горячее, пахнущее крепким спиртным, дыхание опалило кожу Хенси, но она не вздрогнула, не подалась назад. Она не желала останавливать блондинку. Как-то судорожно выдохнув, словно, пытаясь скрыть – а, может, выпустить – всё то, что творилось в душе, Ника приблизилась ещё ближе и прикоснулась к губам Хенси. Это был даже не поцелуй – всего лишь, прикосновение, касание: горячее, трепетное, нежное и, одновременно, обжигающее.

Помедлив чуть-чуть, Ника подалась вперёд, начиная целовать брюнетку, но, по-прежнему, делая это очень аккуратно, словно, боясь, что та её оттолкнет. Но Хенси не желала и не собиралась её отталкивать. Чуть осмелев, блондинка провела языком по верхней губе брюнетки, судорожно, поверхностно и сбито дыша при этом. Это дыхание щекотало кожу и, одновременно, так раззадоривало.

Подавшись вперёд, Хенси сама впилась в губы Ники, перехватывая инициативу, делая поцелуй более грубым, страстным. Блондинка вздрогнула, когда почувствовала руки девушки на своей талии, но быстро пришла в себя. Осмелев, а, скорее, позабыв обо всём из-за такой преступной близости загадочной брюнетки, Ника села ей на колени, выгибаясь в спине и прижимаясь к ней всем телом.

Хенси улыбнулась ей в губы, продолжая целовать, только, делая это более отрывисто. Кислорода уже заметно не хватало, потому это было единственной возможностью не задохнуться.

– Хенси, – шептала Ника, отрывисто целуя брюнетку в шею, прижимаясь к ней максимально близко, теряя рассудок и двигая бёдрами, пытаясь тереться об обожаемую любовницу. – Мне кажется, я схожу с ума…

– Я тоже, – выдохнула Хенси, впиваясь в губы партнёрши грубым, даже болезненным поцелуем.

Какая-то, ещё недобитая часть её души надрывно кричала, что послание это адресовано отнюдь не милой блондинке, что сейчас извивалась в её руках, тяжело дыша и уже даже слегка постанывая от необузданного желания. Зарычав, желая отогнать эти мысли прочь, загнать их так глубоко, как только возможно, Хенси укусила губы девушки и схватила под ягодицы, сильно, даже грубо прижимая к себе. Ника вскрикнула от неожиданности, но уже в следующую секунду расплылась в довольной, тающей улыбке, возвращаясь к прерванному поцелую.

Отвернув голову, разорвав поцелуй, от которого уже болели губы, Хенси припала губами к лебединой шее Ники, начиная покрывать её лёгкими поцелуями, изредка покусывать и тут же зализывать места укусов.

– Хенси, господи, – сбито прошептала Ника. От возбуждения и недостатка кислорода её голос сел.

– Нет, – отозвалась брюнетка, продолжая покрывать шею и ключицы блондинки поцелуями. – Я не бог…

– Ты намного лучше, – выдохнула Ника.

Вместо ответа Хенси дёрнула майку девушки вверх, срывая ненужную вещь и бросая куда-то на пол. Она тут же вновь припала поцелуями к светлой и такой нежной коже блондинки, на которой от каждого неаккуратного воздействия оставался красноватый след. Ника выгибалась в её руках, невольно подставляя самые чувствительные места под поцелуи, и Хенси не игнорировала этого.

Покрыв поцелуями каждый сантиметр её обнаженного верха, брюнетка поддела пальцем чашку белого кружевного бюстгальтера блондинки, оттягивая её и обнажая упругую грудь с набухшим возбужденным соском. Она улыбнулась и склонилась к груди блондинки, высовывая язык и медленно проводя по её оголенной плоти. Ника задохнулась кислородом и запрокинула голову назад, когда Хенси припала к её левому соску губами, засасывая его, а, затем, прикусила.

– Господи, Хенси, я уже не могу… – прошептала Ника, жмуря глаза, инстинктивно пытаясь сжать бёдра, но этому мешало то, что она сидела на коленях брюнетки.

– Придётся подождать ещё чуть-чуть, – усмехнулась в ответ Хенси, заводя руки за спину Ники и расстегивая её лифчик, отбрасывая его в сторону.

Проведя ладонями по обнаженным грудям блондинки, обласкав нежную плоть, несколько раз сжав, девушка припала губами к удивительно нежной коже между ними, несколько раз влажно целуя, а, затем, кусая, оставляя отметины своих зубов. Ника вскрикнула и притянула голову брюнетки ближе к себе. Только что ей было больно, но она не хотела, чтобы Хенси останавливалась.

Вновь хищно усмехнувшись, Хенси припала губами к основанию шеи блондинки, целуя и кусая чувствительную кожу, вырывая тихие стоны из груди девушки. Одной рукой она гладила её спину, поясницу, а второй спустилась вниз, проникая между ног блондинки. Ника была в юбке, что прилично облегчало задачу. Почувствовав прикосновение на эпицентре своего возбуждения, Ника судорожно вздохнула, разводя ноги ещё сильнее и слегка приподнимаясь.

– Молодец, – едва слышно прошептала Хенси, не отрываясь от тела Ники.

Поддев ловкими пальчиками край её трусиков, брюнетка проникла под них. Она ласкала её правой, не настоящей рукой, потому была лишена возможности почувствовать то, насколько горячей и влажной, насколько до предела возбужденной была девушка. А это было обворожительно… Бесспорно, Ника хотела Хенси, хотела так, что темнело в глазах.

– Да… – томно выдохнула блондинка, почувствовав более уверенные и ритмичные движения у себя между ног. Она слегка приподнялась, чтобы Хенси было легче. Поза была неудобной, болели мышцы бёдер, но это было последним, что волновало сейчас Нику.

«Только бы это мгновение длилось дольше, – думала блондинка, жмуря глаза и двигая бёдрами в такт движениям брюнетки. – Только бы она осталась навсегда…».

– Ах, Хенси! – вскрикнула Ника, сжимая плечи брюнетки. Она почти перешла столь желанную черту наслаждения и экстаза, но Хенси умело затормозила её, останавливаясь в самый последний момент. – Хенси, прошу… – захныкала она, двигая бёдрами, пытаясь тереться об брюнетку и хоть чуть-чуть унять этим пожар, что творился внутри.

– Шшш! – шикнула на неё Хенси, словно Ника была непослушным ребёнком или зверьком.

Брюнетка взяла со стола бутылку и припала к горлышку. Не отводя взгляда от таких чёрных от возбуждения глаз блондинки, она пила, но жажду утолить ром был не в силах, он лишь разжигал это желание сильнее.

– Держись, – низким, хрипловатым голосом сказала Нике Хенси.

Блондинка вопросительно посмотрела на свою любовницу – сейчас ей было так сложно соображать. Но через мгновение до неё дошло, тело само среагировала, подаваясь инстинкту. Схватив Нику под ягодицы, Хенси встала, удерживая, таким образом, блондинку навису. Ника обвила талию Хенси ногами, пытаясь этим хоть чуть-чуть помочь. Они смотрели друг другу в глаза, это длилось всего несколько секунд, но казалось вечным.

Сделав шаг к столу, Хенси опустила Нику на его поверхность, не спеша оторваться от её гладкого тела с молочно-белой кожей. Она вела ладонью по её животу вниз, ни на мгновение не теряя зрительного контакта, доводя, таким образом, Нику до предела, до помешательства. Нике хотелось кричать, плакать, умолять о том, чтобы Хенси что-то сделала, чтобы, наконец-то, уняла эту бурю внутри.

Медленно спустившись вниз, Хенси прикоснулась горячими, обжигающими губами к животу девушки под собой, целуя, продолжая смотреть в глаза невозможно-гипнотическим взглядом.

– Хенси… – мучительно простонала девушка, когда брюнетка расстегнула её юбку и дёрнула вниз. Нике пришлось схватиться за края стола, чтобы брюнетка не свалила её на пол ненароком.

Отбросив в сторону очередную ненужную часть одежды, Хенси оттянула фиолетовые стринги Ники, целуя гладкий лобок, намерено медля и растягивая невозможное наслаждение и невозможное томление, от которого хотелось выть и кричать на весь дом, наплевав на соседей с их вечно осуждающими косыми взглядами.

– Хенси! – не сдержавшись, вскрикнула Ника, когда брюнетка ловко стянула с неё последний клочок ткани и прикоснулась к изнывающей, истекающей любовной влагой плоти. – Хенси, прошу тебя… Я сейчас умру!

Брюнетка лишь усмехнулась ей куда-то в район пупка, продолжая целовать нежную кожу и дразнить пальцами разгорячённую плоть, кружа у самого входа в тело блондинки, но не проникая в него.

– Хенси, прошу тебя… – слезливо проскулила Ника, цепляясь дрожащими от перевозбуждения пальцами за плечи брюнетки, случайно царапая их длинными ноготками.

Решив, что достаточно с Ники изысканных издевательств, брюнетка вновь припала к её животу поцелуем, проводя языком по ходящим рёбрам и, одновременно, проникая в её тело одним пальцем, тут же добавляя второй.

– Хенси! – высоко и слишком громко выкрикнула Ника имя любовницы, со всей силы жмуря глаза и подаваясь бёдрами навстречу её умелым рукам.

Хенси поднялась, нависая над блондинкой. Она быстро стянула с себя мешающую футболку и опустилась на горячее изнывающее тело под собой, чувствуя, насколько же сильно её хочет это девушка. Этим желанием сочилась каждая её клеточка, что не могла не льстить и не действовать определённым образом.

Брюнетка склонилась к лицу Ники и вслепую нашла её губы, припадая к ним, засасывая, одновременно, ускоряя движения руки, заставляя блондинку не то, что кричать, выть!

– Ты самая лучшая, Хенси! – сбито, в истоме шептала Ника, подмахивая бёдрами, цепляясь негнущимися пальцами за плечи брюнетки, обхватывая её спину. – Хенси, ты… Да… Да!

Она сорвалась на высокий крик, выгибаясь в руках любовницы. Ника забилась, словно в припадке, жмуря глаза до искр в них, резко двигая бёдрами навстречу брюнетке, доставляя этим себе несильную боль от слишком сильных толчков. Она дрожала, все её внутренности сотрясало от невозможного, оглушительного оргазма. И Хенси чувствовала это.

Пусть она не могла ощущать пальцами сокращения обжигающей плоти блондинки, но она чувствовала своим животом и грудью, как вздрагивает тело под ней, как она стонет, кричит, наслаждаясь каждым мгновением, отдаваясь ему без остатка. Но, главное, Ника отдавалась ей, Хенси. И Хенси это нравилось, потому что, впрямь, Ника была практически идеальной…

– Мне ни с кем и никогда не было так хорошо, – сбивчиво прошептала Ника, даже не пытаясь перевести дыхание.

Она взяла дрожащими, после оглушительного оргазма, пальцами лицо брюнетки, заглядывая ей в глаза и добавляя:

– И ни с кем и никогда не будет.

Хенси улыбнулась в ответ, ей было нечего сказать.

– Я люблю тебя, – вдруг сказала Ника. Она решилась, она наконец-то решилась на это.

– Тихо, не надо, – прошептала Хенси, кладя палец на губы блондинки.

Кивнув в ответ, Ника повела руками вниз по бокам Хенси, оглаживая их. Её руки скользнули между их телами, расстегивая штаны Хенси, одновременно она припала губами к шее брюнетки.

«А говорила, что любишь…» – укоризненно прошептал внутренний голос голосом… Морица.

Хенси вздрогнула, вмиг напрягаясь, открывая глаза. Она всё ещё ощущала прикосновения горячих губ и мягких рук на своём теле, но они уже не дарили прежнего удовольствия.

«Что за …?», – раздражённо подумала Хенси, пытаясь отогнать непонятные мысли и вернуться к любовнице, вновь раствориться в приятнейших ласках.

«Не стыдно тебе, Литтл? – вновь заговорил голос. – Не стыдно тебе врать себе?».

– Заткнись, – процедила сквозь зубы Хенси, закрывая глаза и целуя Нику в шею, кусая.

– Что? – удивлённо переспросила Ника.

– Ничего, – сбито ответила Хенси.

«Кому ты врёшь, Литтл? Кому ты врёшь…»

– Нет! – резко вскрикнула Хенси, отталкивая от себя любовницу, когда та проникла ладонью в её штаны.

– Я что-то не так сделала? – испуганно спросила Ника. – Извини, Хенси, я…

– Нет, – ответила Хенси, вновь отстраняя от себя руки блондинки.

Брюнетка встала, тяжело дыша и пытаясь понять, что ей делать? Её грудь, затянутая в чёрный лифчик, часто и высоко вздымалась, она часто облизывала сохнущие губы и то и дело поправляла падающие на лицо пряди длинной чёлки. Она потянулась к бутылке рома и, продолжая смотреть куда-то в пол, сделала несколько глотков прямо из горла.

– Хенси, в чём дело? – Ника уже всёрьёз озадачилась и напугалась поведением Хенси, её внезапной сменой настроения.

– Дело не в тебе, – ответила Хенси, продолжая тяжело дышать.

– Это странный ответ, Хенси, – она тоже встала.

Хенси облизнула пересохшие губы и посмотрела на такую обворожительную в своей постэкстазной растрёпанности блондинку. Ника осторожно подошла к брюнетке и обняла её, пытаясь успокоить и защитить непонятно от чего.

«Кому ты врёшь, Литтл?».

– Не надо, – сказала Хенси. Она взяла Нику за плечи и мягко отстранила от себя.

– Хенси, в чём дело, я не понимаю…

– И не надо понимать, – ответила Хенси, поднимая свою майку и надевая её.

– Ты уходишь, Хенси, почему?

– Дело не в тебе, – повторила Хенси, застёгивая штаны и отбрасывая чёлку назад.

– А в чём, Хенси?

Брюнетка мгновение посмотрела на собеседницу, затем подошла к ней, говоря:

– Я вернусь. Вернусь, но не сегодня. Сегодня я должна уйти.

– Но почему? – слезливо спросила Ника. Она была сейчас, словно маленький ребёнок, у которого отняли конфету.

– Потому что, – ответила Хенси. Она взяла лицо блондинки в руки. – Тебе не нужны мои причины. Просто прими это, как данность, – она легко поцеловала её. – И, Ника, запомни, никому и никогда не позволяй прикасаться к себе без своего желания и согласия. Понятно?

– П… Понятно, но…

– Потом поймёшь, – перебила её Хенси. Она вновь поцеловала её и отпустила, отходя: – Мне пора. Пока.

Девушка взяла со стола бутылку и сделала два глотка. Оставив бутыль, она быстрой походкой направилась к выходу. Ника, наспех натянув на себя трусики и майку, бросилась за ней, настигая около дверей.

– Хенси, ты вернёшься? – вновь спросила Ника. Отчего-то, ей было сейчас так страшно отпускать эту странную брюнетку.

– Не рви своё сердце, – ответила Хенси, зашнуровывая ботинки и разгибаясь. – Оно тебе ещё пригодится.

Она вновь заключила лицо блондинки в плен своих ладоней, после чего поцеловала и, воспользовавшись мечтательным промедлением Ники, открыла дверь и выскочила в прохладу подъезда.

– Хенси, ты куртку забыла! – запоздало крикнула ей вслед Ника, но брюнетка уже выскочила из подъезда.

Плюнув на то, что она заметно пьяна, Хенси села в машину, пристёгиваясь и резко двигаясь с места. Время в дороге пролетело незаметно, девушка ничего не видела, кроме блеска мокрой проезжей части впереди и не слышала ничего, кроме мерного и такого мощного стука собственного сердца.

Загнав машину в гараж, она влетела в дом. От одного до другого было расстояние не больше десяти метров, но Хенси успела заметно промокнуть – на улице был настоящий ливень. Тяжело дыша, девушка остановилась около входной двери, вглядываясь в темноту и вслушиваясь в тишину. Времени было около полуночи, но в доме не было ни намёка на бодрствование Энди или Филиппа, что было Хенси только на руку.

Схватив из бара бутылку рома, девушка поспешила на второй этаж в свою спальню, где, ища на ощупь и наводя полнейший хаос в своей тумбочке, нашла пузырёк таблеток. Открутив не слушающимися пальцами пробку, брюнетка сделала два спешных глотка, а, затем, бросила в тёмный напиток три таблетки. Покрутив бутылку, размешав в её содержимом препарат, девушка с силой задвинула ящик тумбы и двинулась вниз, спешно пересекая дом и спускаясь в подвал.

Мориц проснулся от звука открывающейся двери, он присел и посмотрел на дверной проём, жмуря глаза, которые резал свет. На фоне этого неяркого света отчётливо различалась красивая женская фигура.

– Хенси? – негромко спросил Мориц. Его голос слегка хрипел со сна. Он полностью сел, прикрывая ладонью глаза. – Хенси, ты зачем пришла?

Девушка ничего не ответила и, заперев дверь, подошла к кровати парня, садясь.

– Хенси, зачем ты пришла? – увереннее повторил парень.

Девушка несколько секунд помолчала, затем, покачала головой и протянула парню бутылку, в которой плескался тёмный и крепкий напиток.

– Пей, – сказала она. В тишине её тяжёлое дыхание звучало особенно громко, почти оглушающее.

– Хенси, зачем? – неуверенно спросил парень, косясь на протянутую бутыль.

– Прошу тебя, пей, – попросила девушка.

В её голосе не было ни привычной стали, ни холода, ни насмешки. Помедлив несколько секунд, Мориц всё же взял бутылку и сделал глоток, после чего вопросительно посмотрел на девушку. Она покачала головой.

– Пей больше. Прошу тебя, Мориц, пей.

– Зачем? – спросил он, морщась, после очередного спешного и такого горького глотка.

Девушка отрицательно покачала головой. В комнате была полная темнота, и пусть их глаза уже немного привыкли ко тьме, но Трюмпер, всё же, не смог разглядеть тех томления и надежды, что сейчас плескались в совершенно не ледяных и не стальных глазах девушки. В них плескалась сейчас надежда, страх и бесконечная нежность.

– Зачем, Хенси? – повторил Мориц, закашлявшись.

Он удивился тому, как быстро алкоголь ударил ему в голову, туманя сознание и подогревая кровь, заставляя сердце бежать быстрее в груди. Но парень всё списал на то, что он только проснулся и давно ел.

– Зачем? – вновь спросил Мориц. Его голос прозвучал тише, чем до этого.

Девушка промолчала, беря бутылку из рук парня и делая несколько глотков, после чего ответила. И этот ответ заставил мозг Трюмпера заклинить. Он прямо-таки слышал, как визжат тормоза в его мозгу, срываясь ко всем чертям.

– Ты нужен мне, – прошептала Хенси, переползая по кровати и приближаясь к парню. – Очень нужен. Сейчас.

Парень шумно сглотнул. Его опалило горячим, горьким после выпитого дыханием, а голой кожей торса и плеч он почувствовал жар, который исходил от тела Хенси. И пусть она слегка дрожала, пусть была мокрой из-за дождя, но её кожа горела, практически плавилась сейчас, будто воск.

– З… Зачем? – спросил Трюмпер, чувствуя, что ему не очень-то и нужен ответ.

В выпитом роме, определённо, было нечто странное, нечто, что заставило мозг парня затянуться туманом. Нечто, что заставило его забыть обо всём кроме той, что сейчас была так близко и того, что он чувствовал.

– Не задавай глупых вопросов, Трюмпер, – сбито ответила Хенси.

Пусть в комнате и было темно, но она жадно водила взглядом по телу парня, по его обнажённое груди, что так часто вздымалась, по рисунку татуировок, по чертам лица, в которых сейчас не было ни привычной ненависти, ни презрения, ни надменности.

– Хенси, я…

– Молчи, – перебила его девушка. – Просто молчи…

Более она ничего не говорила. Слова были не нужны. Тело готово было сказать гораздо красноречивее, более того, оно готово было сейчас прокричать об этом во всеуслышание. Хенси приблизилась к лицу Морица и поцеловала, поцеловала сильно, томно, так… как просто не могла целовать другого, и как другой или другая не могли целовать Трюмпера.

– Ты ненормальная, – прошептал парень, когда девушка спустилась к его шее, вылизывая чувствительную кожу над сонной артерией, слегка прикусывая её, заставляя тысячи электрических разрядов пробежать по его телу.

Желая заткнуть Морица, Хенси вновь поднялась, впиваясь в его губы уже гораздо более сильным, жёстким поцелуем, в котором звучала жгучая страсть, невозможное томление и странная, больная любовь, так остро замешанная на ненависти.

Мориц зашипел, когда Хенси, водя ладонями по его груди, намерено задела соски, а, затем, ущипнула за левый, после, припадая к нему губами, играя языком.

– Ты всегда была странной, – шептал парень, цепляясь за плечи Хенси, когда та целовала его живот, оставляя влажные следы и спускаясь всё ниже.

Отчего-то, Морицу так хотелось что-то говорить, так хотелось поддержать, удержать этот странный, ненормальный контакт. Но Хенси не отвечала. Она всё слышала и, одновременно, была глуха. Сейчас для неё не существовало ничего, кроме набата собственного сердца, самого желанного тела под собой и острого, невозможного желания слиться с ним, пусть даже ценой жизни, пусть даже посмертно. Это было больше, чем боль; это было больше, чем любовь. Это был тот коктейль эмоций и чувств, который не дано больше познать никому. Любовь и ненависть, боль и желание, презрение и обожание, нежность и жестокость. Она хотела прижаться к нему, срастись каждой клеточкой своего изломанного тела, каждой фиброй своей исковерканной души, а после… будь, что будет.

Услышав тихий просящий стон, сорвавшийся с губ парня, Хенси оторвалась от его тела, смотря вверх на его лицо. Она дышала так часто, что кружилась голова, а внутри всё крутило, жгло, умоляло…

– Я думаю, нам ни к чему долгая прелюдия, – сказала девушка, садясь и стягивая с себя майку, расстегивая и отшвыривая прочь лифчик.

Мориц лежал, тяжёло дыша, наблюдая за действиями мучительницы, которая, по какому-то нелепому стечению обстоятельств, была его самой желанной и недоступной любовницей. Парень клял себя за это, ругал, ненавидел, но ничего не мог с собой поделать – она не покидала его мыслей и снов, она приходила к нему вновь и вновь: дразня, будоража, играя и… бросая. То подпуская близко, то ударяя по самому сердцу и низвергая вниз. Она, Хенси, была такой в его самых потаенных снах, в которых он боялся признаться даже самому себе, и она была такой в реальности. Но…

Но сейчас, сидя в этой темноте и задыхаясь разгоряченным кислородом, она была такой доступной, и не только в плане тела. Она открылась ему, Мориц это чувствовал. И это было важнее всего, пусть и порождало множество вопросов. Сейчас это было не важно. Он просто хотел её, хотел до такой степени, что сводило челюсти и темнело в глазах. И, пусть Трюмпер понимал, что, вероятнее всего, причиной этому помешательству стал странный ром, принесённый Хенси, но ему было плевать.

Мориц гулко сглотнул, увидев, как Хенси стягивает свои узкие тёмные джинсы, бросая на пол. Он последовал её примеру, снимая пижамные штаны. Парень взялся за кромку своих трусов, желая снять их, но Хенси мягко остановила его. Накрыв его ладонь своей, девушка дала ему понять, чтобы не двигался. Она смотрела на него с нежностью, почти с любовью. Переместив ладонь ниже, Хенси накрыла ею каменно-твёрдый член парня, заставляя того едва слышно застонать и податься бёдрами ей навстречу.

Пусть Хенси была и сама на пределе, но она решила немного поиграть, помучить. Погладив член парня через ткань боксеров, она юркнула в них ладонью, проводя по всей длине обжигающе-горячего органа, заставляя парня зашипеть и тихо выругаться себе под нос.

– Чёрт, Хенси, что же ты делаешь? – прошипел Мориц, когда девушка обхватила его огненный орган ладонью и начала неспешно двигать ею.

Они уже настолько привыкли к темноте, что могли различать глаза друг друга, взгляды, пусть и подёрнутые «тайной тьмы».

– Ты, всё-таки, садистка, – прохрипел Трюмпер, жмуря глаза.

Ничего не ответив, Хенси стянула с парня бельё, задевая при этом чувствительную головку, заставляя его зашипеть. Отбросив предмет одежды на пол, девушка на мгновение замерла, медля перед тем, как снять последнюю одежду с себя. Трюмпер потянулся было к ней, чтобы помочь в этом, но замер, возвращаясь на место. Что-то заставляло его сидеть и ждать, слушать и повиноваться. Он ненавидел себя за это, но поделать ничего не мог – эта бесноватая, донельзя странная брюнетка полностью овладела его сознанием, лишив воли и прав.

Что-то решив про себя, Хенси привстала и медленно стянула с себя трусики, смотря при этом в лицо парню. Отбросив бельё на пол, девушка перекинула через Морица ногу, седлая его бёдра. Она упёрлась рукой в спинку кровати, медля, не спеша приступать к главному и такому, одновременно, страшащему действию.

Мориц покорно лежал, изнывая от желания, что срывало крышу, но молча, не позволяя себе издать даже звук. Вздохнув, Хенси взяла рукой его член, размещая таз удобнее и направляя обжигающий орган парня в себя. Трюмпер едва смог сдержать почти мучительный стон, почувствовав, как его плоть погружается внутрь девушки. Он зажмурил глаза и положил руки ей на бёдра, гладя, слегка сминая кожу.

Хенси опускалась с крепко зажмуренными глазами, словно, боясь того, что может почувствовать, испытать. И только полностью опустившись на член парня, она приоткрыла глаза, сталкиваясь с чёрным, прожигающим взглядом Морица, который испытывал сейчас примерно тоже, что и она сама.

Она склонилась к лицу парня, но не поцеловала, не прикоснулась, она смотрела в его глаза, изучала, пыталась что-то увидеть, впитать. И, пусть томление и желание плоти достигло уже такого уровня, что становилось трудно дышать, Хенси не двигалась.

– Я люблю тебя, – негромко сказала она, отводя взгляд.

– Что? – выдохнул Мориц.

– Я люблю тебя, Мориц Трюмпер, – повторила Хенси.

Слегка сменив положение, она поднялась так, что член парня почти выскользнул из неё, и резко опустилась, зажмуривая при этом глаза. Внутри всё обожгло болью, но наслаждение, пронзившее, накрывшее её в это мгновение было стократ сильнее. Больше она не останавливалась, больше она не могла остановиться.

Поднимаясь и опускаясь, неистово двигаясь, Хенси пыталась, таким образом, выплеснуть, показать всё то, что творилось в её искалеченной душе. Показать и заглушить, наконец-то, расстаться с этим глупым детским чувством, что грызло её мозг и сердце, лишая рассудка.

Сев, Мориц прижал резко двигающуюся, изящно извивающуюся девушку к себе, сжимая спину, талию. Он припал губами к её острой ключице, украшенной татуировкой, спустился к груди, царапая нежную кожу чуть отросшей щетиной. И то, что сейчас испытывал парень, не было сравнимо ни с чем – только она, Хенси, только её тело могло так клинить его мозг, заставляя забыться и забыть обо всём.

Он целовал, облизывал, кусал, пытаясь насладиться дурманящим вкусом её кожи, её запахом, пытаясь упиться им допьяна. А Хенси прижимала его голову к себе, путаясь не слушающимися пальцами в его густых тёмных волосах и не на мгновение не переставая двигаться. Она то замедлялась, муча, изматывая их обоих, то ускорялась, но не останавливалась – остановка сейчас казалась равносильной смерти.