Текст книги "Тени. Книга 2. Что, если у каждого есть второй шанс?"

– Да, – сухо ответила Хенси, перебивая мальчика.

– Но, может быть, ты расскажешь мне о том, что случилось? Знаешь, моя мама всегда говорила, что становится легче, если разделить свою боль с кем-нибудь, если выговориться…

– Твоя мать – умная женщина, – ответила Хенси. – Но это не тот случай, когда можно помочь простым разговором. Мне не смогли помочь ни врачи, ни время, и, едва ли, это удастся тебе. Лучше, побереги себя и не подходи ко мне с этой темой. Это сейчас я сговорчивая, а потом могу вновь сорваться. Можешь считать меня ненормальной, может быть, так и есть, но я имею на это право.

Она забрала свёрток с кардиганом и письмами и, прижав к груди, обернулась, продолжая:

– Каждый имеет право сходить с ума по-своему.

– Хорошо, Хенси, – кивнул Филипп. – Я… Я не буду больше лезть к тебе с разговорами. И… – он замялся. – Спасибо.

– Пожалуйста, – ответила девушка и добавила про себя, поднимаясь по лестнице:

«Будем считать, что ты – моё искупление грехов. Меня все считают монстром, но и монстры могут быть ангелами. Жаль лишь, что и ангелы умеют показывать клыки».

Спрятав принесённые вещи в шкаф в своей спальне, девушка вышла на лестницу, крича домработнику:

– Филипп, приготовь завтрак и отнеси Морицу.

– И уйти?

– В смысле?

– Ну, отнести и уйти, не сидеть у него? Ты говорила вчера, чтобы я не… общался с ним.

– Как хочешь, – безразлично ответила девушка. – Это – твоя жизнь, и только тебе решать, что в ней стоит делать, а чего нет. Я в ней – лишь временная её часть, как и ты в моей. И, кстати, Филипп, к нам сегодня приедет мой друг. Он останется у меня на неделю. Подготовь спальню для гостей и приготовь вкусный ужин. Не забудь, пожалуйста.

Договорив, девушка вернулась в свою спальню и заперлась там.

«И, всё-таки, она хорошая, – думал парнишка, глядя вслед начальнице. – Холодная, иногда, жестокая, но, где-то глубоко внутри – хорошая».

Постояв так ещё несколько минут, парень отправился на кухню, приступая к приготовлению завтрака для пленника.

Глава 39

Отключаюсь,

Кружится голова,

Я на самом дне,

Я упала,

Да, я упала!

Меня тревожит, где же я?

Мир перевернулся, и я ничего не могу поделать,

Не могу остановиться, о-о.

Avril Lavigne, Alice©

Мориц сидел на своей кровати, обняв колени руками, и думал над словами Филиппа, которые тот сказал ему вчера:

«Попробуй с ней подружиться, – говорил домработник. – Она не такая плохая, какой кажется. Да, я понимаю, что тебе сложно в это поверить, но это так. Перестань ей перечить и огрызаться, стань покладистым и слушайся её. Она очень любит исполнительность. Попробуй просто разговаривать с ней по-человечески, мне кажется, ей не хватает этого. Она закрытая донельзя, но, я думаю, если ты покажешь ей, что не считаешь её монстром, то и она ответит тебе тем же. Попробуй, ты ничего не теряешь от этого. И, быть может, это поможет тебе выбраться отсюда. Просто попробуй, Мориц, она тоже человек и у неё тоже есть сердце».

– Конечно, есть, как же, – хмыкнул парень, ложась и отворачиваясь к стене.

Внутренний скептик твердил, что всё бессмысленно и безнадёжно, что Хенси – бессердечный психопат, который не остановится ни перед чем. А внутренний романтик рисовал совершенно иные картины…

«Во всяком случае, – думал парень, переворачиваясь на спину. – Я ничего не потеряю, если попробую».

Хенси сидела в обеденном зале, доедая поздний обед, который, скорее, правильно было бы назвать ужином, потому что стрелки на часах уже близились к шести. Она отправила в рот очередную порцию пищи, морщась – блюдо остыло, каким-то нелепым образом её еда всегда успевала остыть прежде, чем девушка доедала её.

– Хенси?

Брюнетка подняла взгляд, смотря на Филиппа, который стоял в дверях. Взяв стакан с соком, и сделав глоток, она кивнула, чтобы парень продолжал.

– К тебе там пришли…

– Кто? – не заинтересованно поинтересовалась девушка.

– Мужчина какой-то… – ответил парень, думая о том, что надо было спросить у гостя имя. – Сказал, что к тебе.

– Понятное дело, что ко мне, – несколько грубо ответила девушка, ставя стакан. – Это же мой дом.

– Я его не впустил в дом. Ты выйдешь или мне сказать, чтобы уходил?

Хенси закатила глаза и, вздохнув, встала, отвечая:

– Выйду. А ты убери посуду. Я не буду доедать.

– Хорошо.

Быстро преодолев гостиную, девушка открыла входную дверь, ожидая увидеть там кого-то из рабочих, что сегодня начали заниматься её ремонтом, Энди, который ушёл куда-то утром, Тимоти, Ашота, да кого угодно, но не…

– Привет, Хенси, – поздоровался немолодой мужчина.

Сердце в груди девушку охнуло, словно, подавившись кровью, и упало куда-то в район солнечного сплетения, начиная отчаянно ухать там. Всё тело напряглось, а кулаки её невольно сжались, выдавая все те эмоции, которые она испытывала при виде мужчины напротив. Её гостем был тот, кого, пожалуй, она хотела видеть меньше всего в жизни. Им был – её родной отец. Отец, который бросил её в психушке, сдав туда, как ненужную вещь, и даже ни разу не навестил, не поинтересовался – жива ли она?

– Здравствуй… – непонятным голосом ответила Хенси.

Она не желала называть его отцом, она, вообще, не знала, как к нему обращаться, она не желала этого делать и не желала его видеть.

– Можно мне пройти? – спросил Гордон.

Хенси ничего не ответила, молча, отходя от двери и пропуская мужчину внутрь, и так же, молча, закрыла дверь. Мужчина прошёл в гостиную и сел на диван, брюнетка стала сбоку от дивана, складывая руки на груди. С каждой секундой её внутреннее напряжение росло.

Мимо них прошёл Филипп, занося на кухню посуду. Проведя парня взглядом, Гордон спросил:

– Это мой внук?

Хенси нервно усмехнулась, делая шаг вперёд, но, всё равно, близко не подходя. Она ответила:

– Когда ты в последний раз меня видел, мне было восемнадцать и детей у меня не было. Филиппу семнадцать. Сам посчитаешь?

– Извини, Хенси, – ответил мужчина, отводя глаза. – Я просто волнуюсь.

– Я тоже волновалась, когда тогда ехала к тебе, а потом как-то привыкла… – девушка откинула с лица чёлку. – Ладно, к чёрту сантименты, скажешь, зачем пришёл?

– Разве ты не хочешь поговорить с отцом?

– Не горю желанием, – сухо ответила брюнетка. – Говори. А ещё, скажи, как нашёл меня?

– Я не знал, где ты живёшь, потому просто приехал в Штутгарт и стал искать…

– А ты не думал, что я не живу больше здесь?

– Как видишь, я не ошибся, – ответил мужчина. – Я просто искал тебя, а вчера увидел, на улице. Я был на этой улице и увидел, как ты заходишь дом. Я решил, что это – твой дом.

– Браво, – Хенси похлопала в ладоши. – Не зря тридцать лет в полиции работаешь, с логикой всё в порядке.

– А ты изменилась…

– Были причины, знаешь ли… – ответила девушка. – Вернёмся к причине твоего визита? Или я попрошу тебя покинуть мой дом.

– Хорошо, Хенси, – вздохнул мужчина. Он опустил глаза, начиная нервно заламывать пальцы.

Брюнетка видела это. Какой-то части её было жаль отца, хотелось подойти и обнять, но девяносто процентов её души были против. Она не была нужна ему тогда, двенадцать лет назад, а теперь он не был нужен ей.

– Хенси, – вновь заговорил мужчина, продолжая смотреть в пол. – Я много слышал о тебе, ты знаменита и… богата. У тебя много денег…

– Тебе нужны деньги? – в лоб спросила девушка.

– Да, Хенси, – честно ответил мужчина и, помедлив, посмотрел на дочь. – Твоя сестра, она попала в аварию, машина загорелась… Её спасли, всё в порядке, но она очень пострадала. И теперь нужны большие деньги на операцию, чтобы она смогла нормально жить. Хенси, знаешь, она же строит модельную карьеру и внешность для неё…

– Мне это не интересно, – сухо ответила Хенси, перебивая отца. – Ну, как я и думала, ты не пришёл бы ко мне просто так, узнать, как и живу и живу ли вообще?

– Я слышал о тебе и знал, что ты в порядке.

– А все те года, пока я не была на виду? Что тогда? – холодно спросила девушка.

Мужчина вновь опустил глаза. Девушка продолжила:

– Хорошо, я помогу тебе и своей, как ты сказал, сестре.

– Хенси, спасибо! – обрадовался мужчина, вставая и делая шаг навстречу дочери, протягивая руки.

Но, наткнувшись на тяжёлый ледяной взгляд Хенси, он остановился, опуская руки.

– Скажи мне номер счёта и сумму, я переведу деньги, – сказала девушка.

Мужчина открыл небольшой кейс, доставая листок с данными, и протянул Хенси. Забрав его, девушка вновь посмотрела на родного отца, который был ей таким чужим. Который был родным ей лишь по крови, а по сути – предателем.

– Скажи мне, отец, – холодно и как-то звеняще-болезненно спросила брюнетка, – почему ты ни разу не навестил меня, когда я лежала в больнице? Почему не позвонил?

Мужчина опустил взгляд. Он не интересовался дочерью, у него всегда была на первом месте новая семья и та девочка, которая не была ему родной, но которую он любил, как родную. Хенси продолжила:

– Почему за прошедшие двенадцать лет ни разу не поинтересовался моей жизнью?

– Я боялся… – неуверенно ответил Гордон.

Хенси фыркнула, отвечая:

– А, может быть, причины не было? – она посмотрела в глаза отца пронзительным взглядом, который ранил больнее стрелы и пули. – Ладно, это уже не важно…

– Прости меня, Хенси, – искренне, но так неуверенно извинился мужчина, протягивая к дочери руки, но она вновь ответила ему ледяным взглядом, в котором плескалась жгучая боль и обида.

– Спасибо, – ответила брюнетка. – Но это уже не важно. Иди, – она открыла дверь. – Деньги я переведу завтра утром.

– Хенси, я даже не знаю, как тебя благодарить, – прошептал мужчина, от эмоций его голос сел. Он так любил свою неродную дочь и так боялся, что её жизнь сломится после произошедшего, что сейчас, когда он узнал, что всё будет хорошо, он не находил слов.

Брюнетка лишь хмыкнула в ответ и покачала головой.

– Не надо меня благодарить, – ответила она. – Слова ничего не стоят, особенно, когда их уже не ждёшь.

– Всё равно, Хенси, ты даже не представляешь, что это значит для меня, для неё, для Агаты…

– Представляю, – спокойно ответила девушка. – Это спасёт ей жизнь и много упростит вашу. Будем считать, что это моя плата тебе за то, что дал мне жизнь. Иди, – повторила девушка.

– Спасибо, Хенси, мы всегда будем помнить об этом…

– Не надо, – поморщилась девушка. – Предпочитаю быть анонимным меценатом.

– Но они знают о том, что я поехал просить денег у тебя.

– Что ж, – развела руками девушка. – Раз не сложилось с анонимностью, то просто не задумывайтесь над этим. И никогда больше не приходи ко мне. Теперь мы квиты – ты мне дал жизнь, и я дала жизнь твоей дочери. Мы в расчёте.

– Хенси, я…

– Уходи, – сухо перебила отца девушка. – Деньги будут завтра, я же сказала.

– Не только в деньгах дело…

Девушка усмехнулась и, достав сигарету, закурила.

– Ты куришь? – спросил Гордон, несколько секунд хмуро смотря на дочь.

– Представь себе, – ответила Хенси, выдыхая горький дым. – А ещё я пью и занимаюсь сексом. Многое изменилось с тех пор, как мне было шесть лет.

Мужчина покачал головой. Хенси продолжила:

– Если дело не только в деньгах, то я могу помочь найти хорошую клинику и врачей.

– Не нужно, у нас есть…

– Тогда, думаю, разговор можно считать оконченным, – ответила девушка, гася сигарету об дверной косяк и швыряя куда-то на газон. – Пока, отец.

Заперев за отцом дверь, Хенси прислонилась к ней спиной, всеми силами удерживаясь от того, чтобы не сползти вниз и не разрыдаться, как та юная девочка, которой её последний раз видел родитель и которую он сдал в психиатрическую больницу, забыв там, как ненужную вещь.

Девушка всхлипнула и инстинктивно утёрла щёку, по которой текла невольная слеза боли и жгучей обиды на того, кто призван всегда быть рядом и защищать от всех бед, но кто ни разу этого не сделал.

Филипп, который всё это время был на кухне и стал невольным свидетелем их разговора, несмело вышел в гостиную, хмуро смотря на девушку, которая сейчас каждой своей клеточкой источала боль. Несколько секунд посмотрев на неё, парень обратился к девушке:

– Хенси, прости, но я всё слышал. Я не знал, что… ты лежала в психиатрической больнице.

– Оно видно, правда? – как-то горько спросила девушка, усмехаясь при этом.

Парень несколько секунд помолчал, затем спросил:

– Принести тебе выпить?

Девушка съехала вниз, садясь на пол и кладя руки на колени, она ответила:

– Ты начинаешь лучше меня понимать. Неси.

Быстро сбегав к бару, Филипп вернулся с бутылкой коньяка и бокалом. Проигнорировав стакан, девушка взяла бутыль и, открыв её, сделала большой и горький глоток.

– Ещё что-нибудь? – участливо поинтересовался парнишка, смотря на такую сейчас слабую и разбитую начальницу.

Хенси отрицательно покачала головой. Она сделала ещё один глоток и, посидев несколько минут в молчании, встала.

– Когда вернётся Энди, – сказала Хенси, – накорми его и скажи, чтобы не искал меня.

– Ты уходишь?

– Ухожу, – кивнула девушка.

Пройдя на кухню, она взяла поднос и начала собирать закуску: чипсы, сырные палочки и прочее, чем можно было заесть и перебить горечь благородного, но такого крепкого напитка.

«Жаль, что у меня нет абсента, – подумала девушка, беря два бокала и ставя на поднос. – Выпила бы и улетела подальше отсюда».

– После того, как накормишь Энди, поручений больше не будет. Можешь отдохнуть, – сказала девушка Филиппу, который разукрашенной тенью следовал за ней.

Ничего больше не сказав, девушка забрала поднос и, прихватив початую бутылку, направилась прочь.

Мориц сидел на кровати и, когда в замке повернулся ключ, парень поднял взгляд на дверь, через секунду видя в дверном проёме Хенси. Он невольно напрягся, всё-таки, ему было неприятно видеть ту, что истязала его тело и душу. Девушка, молча, подошла к кровати и поставила поднос на тумбочку, после чего села на край постели.

– Я тебя не трону сегодня, – сказала она после нескольких минут молчания. – Ты не против, если мы выпьем?

«Выпьем?», – внутренне воскликнул парень, но совладал с эмоциями и нормально переспросил:

– Выпьем?

– Да, – кивнула Хенси. – Мне сейчас очень дерьмово и хочется с кем-нибудь поговорить. Если ты не против, я сделаю это с тобой.

– А раньше ты не особо спрашивала моего мнения, собираясь со мной что-то делать, – подметил Мориц, тоже садясь и свешивая вниз ноги.

– Сегодня я не хочу тебя насиловать. Только не сейчас.

– Надеюсь, это относится не только к выпивке, но и к моему телу, – хмыкнул парень.

– Трюмпер, не будь свиньёй, – устало ответила Хенси. – Или тебе так нравится, когда по принуждению? Тебя заводит насилие? – она повернула голову, смотря на парня, но в её взгляде сейчас не было привычной стали и ненависти.

Трюмпер покачал головой и взял бокал, наполняя его и протягивая девушке.

– Пей, алкашка, – беззлобно сказал он, слегка улыбаясь.

Брюнетка слегка нахмурилась, но ничего не сказала. Взяв бокал, она сделала два небольших глотка.

– А ты? – спросила она.

– А я не алкоголик, – хмыкнул Мориц. Но, увидев злость, зажёгшуюся в глазах девушки, он добавил: – Шучу.

Он тоже взял бокал и, наполнив его, осушил наполовину.

– Спасибо, что не ром, – сказал парень, морщась от горечи.

– Это Филипп принёс, – пожала плечами Хенси. – Ему и говори спасибо.

– Но ты не стала его за это убивать, – усмехнулся парень.

Хенси посмотрела на него непонятным взглядом и покачала головой.

– Я не такой монстр, как ты думаешь, – сказала она.

– Знаю, Литтл, – ответил Трюмпер, залпом осушая бокал до дна. – Ты гораздо хуже.

Зло сверкнув глазами, девушка толкнула парня в плечо, крича:

– Какая же ты свинья, Трюмпер!

– А ты совершенно не понимаешь юмора, Литтл, – ответил парень, потирая ушибленное плечо.

– Так это юмор? – поджала губы девушка.

– Представь себе, – ответил парень, – нормальные люди иногда этим занимаются. Тебе, кстати, тоже не помешало бы, неплохо расслабляет и разряжает обстановку.

Ничего не ответив, Хенси вернулась к коньяку, делая несколько спешных глотков, ожигая янтарной крепостью горло. Несколько минут помолчав, девушка спросила:

– Ты когда-нибудь чувствовал себя никому не нужным?

«Ты издеваешься?! – мысленно воскликнул парень. – Благодаря тебе я только это и чувствую. Хотя, получается, я нужен тебе. Как видно, я не плохая зверушка…».

Подумав это, парень вспомнил слова Филиппа о надобности дружбы с Хенси и сдержался от огласки мыслей, сказал другое:

– Бывает… – он вздохнул и опустил взгляд, крутя в руках бокал.

– И как ты с этим справляешься? – спросила девушка, поворачиваясь и смотря на парня.

– Человек можешь выдержать всё, если ему есть ради чего бороться, – ответил парень. – Не знаю, кто это сказал, но он был очень мудрым человеком, – парень усмехнулся и сделал несколько больших глотков.

– И в чём твой смысл? – спросила брюнетка. – Ради чего ты борешься?

– Ты, правда, хочешь услышать ответ, Литтл? – как-то слишком надменно для положения пленника поинтересовался Трюмпер.

– Не льсти себе, Трюмпер, – фыркнула Хенси, повторяя за парнем и осушая бокал. – Я прекрасно понимаю, что ты меня ненавидишь. И, заметь, это взаимно, – девушка хмыкнула и налила новую порцию коньяка. – Мы оба имеем причины, чтобы ненавидеть другого. И они, Трюмпер, более, чем весомы. Так что, не думай, что, если я пришла к тебе поговорить по душам, то это что-то меняет. Я по-прежнему презираю тебя и ненавижу. И считаю, что ты последняя мразь, Трюмпер.

– Любишь ты нагнетать обстановку, – нахмурился Мориц. – А ведь нормально же говорили…

– Я, вообще, разучилась нормально разговаривать после того, как ты с дружками меня трахнул, – едко ответила Хенси.

«Это заметно», – подумал парень, но промолчал. Хенси сама заговорила.

– Знаешь, Трюмпер, ко мне сегодня приходил отец, – она горько усмехнулась и покачала головой. – Отец, который бросил меня и маму, когда мне было шесть, а потом бросил меня в психушке, сдав туда, как больное животное.

– Ты обижена на него? – спросил парень, смотря на девушку.

– А ты бы обиделся? – ответила она вопросом на вопрос, отвечая на взгляд.

– Я бы его возненавидел, – ответил Мориц, выдыхая и осушая бокал наполовину.

– Вот и у меня, примерно, то же…

– Я тоже злился на отца, когда тот сел в тюрьму. Мне казалось, что он меня, таким образом, бросил. Сейчас я понимаю, насколько это глупо, но отголоски этой детской обиды живы во мне до сих пор, – сказал Трюмпер, зачем-то раскрывая перед брюнеткой душу.

– А сколько тебе было, когда отец сел?

– Двенадцать.

– А мне шесть… А вышел?

– Откуда ты знаешь, что он вышел? – немного насторожено спросил Трюмпер. Он догадывался о том, что девушка осведомлена о его жизни, но, всё же, это всякий раз оказывалось неожиданным.

– Это логично, Мориц, – спокойно ответила Хенси. – К тому же, я его видела не так давно, пересеклись на одном приёме… Если честно, я тогда жутко перепугалась.

– Да, думаю, тебе было стыдно смотреть ему в глаза после того, что ты сделала и собиралась вновь сделать со мной?

– Не льсти себе, Трюмпер, – фыркнула Хенси. – Сильно ли тебя мучила совесть в тот день, когда вы меня насиловали? А после? А хоть раз до того, как ты попал сюда пять лет назад?

Парень нахмурился и отвернулся, зная, что ответ не порадует его вспыльчивую собеседницу, а самолично разрушать ту хрупкую идиллию, что сейчас царила между ними, ему не хотелось.

– Не отвечаешь? – спросила Хенси. – Ну, и ладно, – она поморщилась и сделала большой глоток. – Я всё равно знаю ответ. У тебя никогда не было совести, и нет до сих пор.

– А у тебя всегда был очень острый язык, и остаётся таким до сих пор, – в её же манере ответил парень.

Девушка несколько секунд помолчала, а затем повернулась всем корпусом к парню и показала язык.

– Острый? – спросила она.

Мориц несколько секунд ошарашено смотрел на брюнетку, а потом рассмеялся, рассмеялся так, что заболел пресс.

– Литтл, ты неподражаема, – сказал парень, отсмеявшись. – И, кажется, слава богу, потому что второй такой мир бы не выдержал.

– И после этого ты говоришь, что у меня острый язык? – поинтересовалась девушка, смотря на улыбающегося парня, в обворожительно карих глазах которого по-прежнему искрили смешки.

Мориц покачал головой и поступил так же, как сама Хенси. Он повернулся и высунул язык, демонстрируя его.

– Острый? – невнятно спросил парень, продолжая держать рот широко открытым.

– Ты идиот, Трюмпер, – сказала Хенси, качая головой.

Парень не успел закрыть рта и вздрогнул, когда девушка резко оказалась рядом, сжимая прохладными пальцами его подбородок и заглядывая в глаза почерневшим взглядом болотных глаз. Мориц перестал улыбаться и спрятал язык, закрывая рот, неотрывно смотря в глаза мучительнице. Он сидел, она стояла на кровати на коленях, оказываясь, таким образом, выше парня, смотря на него сверху своим гипнотическим нечитаемым взглядом.

– Надеюсь, ты не думаешь о том, как бы запихнуть мне в глотку что-нибудь потолще и подлиннее? – спросил Мориц, когда молчание слишком затянулось.

– Нет, – непонятно ответила Хенси.

– А о чём тогда?

Девушка не ответила и потянулась к тумбочке, беря с неё коньяк и делая глоток прямо из бутылки. Продолжая молчать, девушка отодвинулась от парня и вернулась на место, хотя это было так непросто… Катастрофически непросто отойти от того, на кого у тебя замыкает все контакты в теле и в голове!

– Вернёмся к твоему отцу? – предложила девушка, наливая коньяка в бокал и передавая бутылку парню.

Мориц кивнув и, налив себе коньяка, тоже вернулся в исходное положение.

– Так, когда он вышел? – спросила девушка.

– Когда мне было двадцать пять, – ответил парень, морщась – коньяк горчил, а воспоминания, и вовсе, жгли. – Я тогда был в больнице.

В комнате вновь повисла тишина, нарушаемая лишь звуками дыхания и глотков. На этот раз, её нарушил Мориц, спрашивая Хенси:

– А это трудно – решиться на убийство?

– Ты уже спрашивал, – поморщилась девушка.

– Не забывай, что по твоей вине мне всадили пулю в голову, я имею право что-то не помнить, – ответил Трюмпер.

– Нет, не сложно, – пожала плечами девушка. – Ты сам сказал, что, главное, чтобы был смысл и то, ради чего выживать. Вот вы и стали моим смыслом, моим маяком в непроглядной тьме. Мысли о мести вам помогли мне выжить.

– А как же ты жила эти пять лет, думая, что отомстила? Где искала смысл?

– Нигде, – честно ответила девушка. – Я просто жила, а потом… – она замолчала и нахмурилась, делая несколько глотков обжигающего напитка.

– А потом? – напомнил парень, ожидая продолжения.

– А тебе какая разница, Трюмпер? – резко ответила Хенси, поворачиваясь к парню лицом.

– Мне интересно узнать, когда ты узнала о том, что я жив и решила вновь отыскать меня.

– Не поверишь, – ухмыльнулась Хенси. – Я увидела тебя в аэропорту, когда ожидала прилёта друга. Я тогда подумала, что сошла с ума…

– Ага, – перебил её Мориц, – и к тебе начали являться призраки убиенных тобой. А как остальные? Не навещали?

Девушка перестала улыбаться, её глаза вновь стали холодными.

– Не твоё дело, Трюмпер, – ответила она.

– А мне казалось, что мы тут говорим по душам, – хмыкнул парень.

– Хорошо, – согласилась Хенси, вновь разворачиваясь к нему всем корпусом. – Я никогда не жалела о том, что прикончила твоих дружков-подонков и не пожалею, потому что вы – мрази.

– О мёртвых, вообще-то, нельзя плохо.

– Ой, а кто это опять в религию ударился? – язвительно спросила Хенси.

– После общения с тобой не то, что в религию ударишься – в монастырь впору уходить! – выпалил парень.

– Так, чего же не ушёл? – ухмыльнулась Хенси. – Ах, точно, ты же, Трюмпер, слишком любишь такую жизнь, которую церковь считает более, чем греховной.

– Знаешь, Литтл, – отозвался Мориц, – если я отсюда выйду, я самолично отведу тебя в церковь и устрою тебе сеанс экзорцизма. Как дам распятием по лбу, чтобы все демоны выбились!

Девушка рассмеялась, в самом деле, как та нечисть, которую упоминал Трюмпер. Резко придвинувшись к парню, оказавшись слишком близко к его лицу, она спросила:

– А тебе не нравятся мои демоны, Трюмпи?

– Думаю, без них было бы лучше, – ответил парень, невольно пытаясь отвести взгляд и не встречаться с такими чёрными глазами девушки. – Была бы нормальной.

– Нет, Трюмпер, – Хенси покачала головой. – Ты со своими друзьями самолично лишил меня возможности податься в монашки или святые, так что, моё падение лишь на твоей совести…

Парень открыл было рот, чтобы что-то ответить, но не успел. Склонившись к его лицу, Хенси впилась в его губы властным, жестоким поцелуем. Она мучила его губы, кусала, но это было настолько искусно, что парень даже не чувствовал боли. Резко распахнув глаза, Мориц упёрся ладонями в её плечи, несильно пытаясь отодвинуть.

– Что ты делаешь? – спросил парень между поцелуями-укусами, которыми терзала его брюнетка.

– Что хочу, – на выдохе ответила девушка, резко толкая парня в плечи и усаживаясь на его бёдра.

Где-то внизу звякнул бокал, который Мориц выронил из рук, но на это никто не обратил внимания. Вновь припав к таким желанным губам, девушка закрыла глаза и даже не поцеловала – впилась, прижалась к ним. Сам не понимая – зачем и как, Мориц начал отвечать на действия брюнетка, через секунду начиная клясть себя за это, но остановиться было уже так сложно… Почему же так сложно?

«Почему так сложно остановиться? – сбивчиво думал парень, отрывисто целуя девушку, что извивалась в его руках, как змея. Он даже не заметил, как его ладони оказались на её талии, как начали сминать мягкую кожу. – Почему?».

– Ты больная, – прошептал парень, сбито дыша. – Ты ненормальная! Ты знаешь это, Литтл?

Он тихо шикнул, когда девушка спустилась к его шее и прикусила чувствительную кожу под самым ухом, после чего сразу же зализала рану, проводя по этому месту языком. Парня прошибла дрожь. Он не мог ответить себе, почему на него так действует эта больная извращенка, эта на всю голову ненормальная психопатка, эта девушка, что истязала его уже почти месяц?

– Остановись, Хенси, – прошептал он, цепляясь пальцами за её плечи.

– Ты хочешь этого? – также сбито спросила девушка, опаляя горячим дыханием ухо парня, заставляя тысячи мурашек табуном поскакать по его телу.

– Когда это тебя интересовали мои желания? – спросил Мориц, невольно морщась, когда девушка слегка двинула бёдрами, прижимая его уже возбужденный член.

Он клял себя за то, что его тело так остро отзывается на действия брюнетки. Он не понимал этого и… не понимал, как сказать себе: «стоп», потому пытался вразумить Хенси.

– Никогда, – честно ответила девушка, вновь склоняясь к лицу пленника и опаляя его горячим, обжигающим дыханием, которое так терпко пахло коньяком.

Не дав Морицу ничего ответить, девушка впилась в его губы поцелуем, начиная двигать бёдрами. Они оба были полностью одетыми, между ними были слои неуместной одежды, но, чёрт, это было острее любых полноценных сексуальных контактов, что были у обоих!

Всего лишь трение двух тел: сбитое дыхание, чмокающие, кусающие поцелуи, рваные движения рук в попытки не то оттолкнуть, не то притянуть ещё ближе. У них рвало крышу, рвало крышу настолько, что было уже плевать на всё. Эта страсть, замешанная на презрении, отвращении и крепком спиртном, это желание, стократно подогретое лютой ненавистью в их сердцах, это…

Хенси издала непонятный стон-вздох-всхлип, на мгновение отпуская губы Морица, а через мгновение впиваясь в них с тройной силой: терзая, кусая, муча. Но Мориц был не против, ему самому нравилось это, нравилось до такой степени, что хотелось продлить это мгновение невозможно острого наслаждения и томления навечно и, одновременно, разрядить это напряжение как можно скорее.

– Ты больная, – шептал Мориц, отрывисто целуя свою мучительницу всюду, куда дотягивался. – Больная…

В его голове творилось нечто настолько невообразимое, в его крови был настолько огненный коктейль, что парень, забыв обо всём, прижимал к себе свою странную бывшую одноклассницу, двигая бёдрами в такт её движениям и наслаждаясь, по-настоящему кайфуя от этого ненормального и такого подросткового процесса.

Они двигались всё быстрее, прижимая друг друга, хватая, щипая, кусая, причиняя настоящую боль, что лишь раззадоривала, подогревала пламя в крови. Хенси чувствовала до предела возбуждённый член Морица, который упирался ей прямо в промежность, и даже через четыре слоя ткани она ощущала, насколько он обжигающе горячий.

Она со всей силы сжала плечо Морица, оставляя на нём синяки, и начала двигать бёдрами так резко и быстро, что стало даже больно от того, с какой силой девушка вжималась в каменно-твёрдый член парня, и от того, с какой силой он подавался ей на встречу.

Уже даже не стон – всхлип. Пальцы судорожно сжимаются и она кусает парня в плечо, чтобы сдержать тот непонятный звериный крик – а, может, плач – что рвётся наружу. Она чувствует, как у неё внутри всё вздрагивает, сотрясается от непонятного, немного размазанного, но от того не менее острого и яркого оргазма.

Немного отдышавшись и придя в себя, Хенси заглянула в лицо Морица, читая его эмоции, пытаясь понять его чувства. Всего несколько движений не хватило парню до конца, но, отчего-то, он не стал продолжать двигаться, когда девушка остановилась. И причиной тому был совсем не страх, причины он сам не мог понять…

Встав с парня, Хенси вернулась на край кровати, наливая и залпом осушая полный бокал коньяка, пытаясь утолить этим необъяснимую жажду. Она поморщилась, чувствуя, как мокро в трусиках, ей определёно стоило сменить бельё.

Мориц продолжал лежать, непонимающе смотря на брюнетку, что сидела к нему боком и молчала, смотря куда-то перед собой. Острое возбуждение, которое терзало каждый нерв его напряженного тела, концентрируясь в паху и требуя разрядки, мучило его, выкручивало суставы. Но было что-то сильнее этого… Что-то, что заставляло его молчать и покорно ждать того, что скажет или сделает Хенси.

Но она не сделала ничего. Встав, девушка, молча, вышла и заперла дверь, оставляя недоумевающего и изнывающего от желания парня одного.

Встав, Мориц медленно подошёл к двери, морщась от каждого движения, что отзывалось болью в паху из-за прижатого плотными джинсами до предела возбужденного члена. Подойдя к двери, парень помедлил немного и положил на качественное дерево руку. Он не понимал, что происходит, просто не понимал…

Казалось, что Хенси вновь обдурила, обвела его вокруг пальца. Или, может быть, он её? Мориц всё меньше понимал и всё больше путался в их «играх» и в том, кто и с кем, на самом деле, играет?

Простояв так несколько минут, парень нахмурился и отошёл, направляясь в ванную комнату, намереваясь принять ледяной душ и, таким образом, унять своё изнывающее возбуждение. Он скинул одежду и встал под ледяные струи, вздрагивая и мигом покрываясь мурашками.

«Браво, Мориц, – думал он, постепенно цепенея от холода. – Она над тобой измывается, как хочет, а ты готов кончить от одного её прикосновения. Кажется, я становлюсь таким же ненормальным, как она…».