Текст книги "Тени. Книга 2. Что, если у каждого есть второй шанс?"

Глава 27

Там, где страсть,

Будет и пламя.

Там, где пламя,

Кто-то непременно должен сгореть.

Pink, Try©

Хенси перевернулась на спину и с силой зажмурила глаза, аж, до искр и фейерверков под веками, а после открыла их, смотря в потолок. Вся комната была наполнена темнотой до самых краёв, пронизана её нитями: в спальне не было ни единого источника света, ни единой электронной вещи, что могла подсветить эту тьму и хотя бы слегка развеять глубокую ночь.

Девушка шумно и раздражённо выдохнула, вновь закрывая глаза, сжимая челюсти и кулаки. Несмотря на пять таблеток снотворного ей так и не удалось заснуть. Её что-то мучило, грызло и дьявольски тянуло куда-то во тьму так, словно кто-то всадил ей под кожу железный крюк и теперь мерно, но верно натягивал канат, оставалось только понять, кто же победит в этой борьбе…

Открыв глаза Хенси села, обнимая колени руками и осматриваясь по сторонам – она уже успела привыкнуть к этой темноте и достаточно легко различала очертания предметов мебели своей спальни, она привыкла ко тьме слишком давно…

Сжав зубы, отчего жилы на её шее вздрогнули, натянулись, девушка встала и, не включая света, открыла шкаф, доставая оттуда майку и шорты, быстро натягивая их на себя и выходя из комнаты, громко хлопнув дверью напоследок. Дом встретил свою хозяйку тишиной и темнотой – он спал, мирно спал и только Хенси не спалось.

Спустившись на первый этаж, девушка посмотрела на часы. Четыре утра, кажется, ей слишком везло на этот «радостный час». Быстро преодолев расстояние до бара, она достала из него початую бутылку коньяка. Вынув пробку, Хенси положила её на полку, даже не утруждаясь тем, чтобы закрыть стеклянные дверцы и направилась прочь, прикладываясь к холодному горлышку как-то слишком часто, словно пытаясь согреть замерзающее стекло теплом своих губ.

Чёрной тенью, молнией пробежав через комнату охранников, где мирно спали Ганц и Флоренц, Хенси открыла дверь в подвал и спустилась вниз. Девушке было как-то гадко и неприятно, а от количества принятых снотворных препаратов жутко болела голова. Внутри неё что-то клокотало, словно крутилось, подобно вертлявой лисе с огненным хвостом, что то и дело задевала, опаляя, внутренности и стенки брюшины.

Сунув бутылку подмышку, не обращая внимания на то, что пролила на холодный пол немного дорогого янтарного напитка, девушка открыла дверь и ступила в напряжённо-молчаливое пространство, в котором тусклый свет горел круглые сутки. Там, около столба, сидел Мориц, сидел так, как она, Хенси, его и оставила около десяти часов тому назад. Скованные руки парня были подняты над головой и по-прежнему крепко зафиксированы, а на груди его остались десятки, сотни дорожек алой, уже запёкшейся крови. Глаза парня были закрыты. Верно, он спал или, может быть, потерял сознание, но, отчего-то, лицо его не выглядело расслабленным. Оно было напряжённым, словно, засыпая, мышцы зафиксировали выражение лица, не желая его отпускать.

Медленно ступая босыми ногами по холодному каменному полу, Хенси подошла к Трюмперу, останавливаясь на расстоянии полутора метров, застывая. Она смотрела ему в лицо, рассматривая черты, словно пытаясь узнать их ещё лучше, запомнить ещё сильнее… Красивый изгиб густых тёмных бровей, загорелая, гладковыбритая кожа, линия губ, на которых алела бусинка запёкшейся рубиновой крови после её, Хенси, удара.

Брюнетка тяжело вздохнула, судорожно втягивая воздух, отчего звук получился похожим на всхлип, и опустилась на корточки. Она смотрела на парня с практически равной позиции, с такого, по сути, ничтожного расстояния. Она водила по его лицу и телу взглядом, который сейчас выражал так много, слишком много для одного человека… Холод и адское пламя, злость, ненависть, нечеловеческое желание мести, отмщения, боль… много боли, невероятно много боли! А ещё там, в этих стальных глазах, было сейчас нечто, похожее на какую-то больную, несуразную нежность.

Хенси потеряла равновесие и упёрлась ладонями в пол, удивительным образом не роняя бутылку. Не желая тратить время на то, чтобы встать, кажется, не имея ни сил, ни желания к этому, девушка подползла к Морицу, садясь совсем рядом с ним. Не отрывая глаз от его лица, Хенси приложилась к бутылке, делая несколько особенно горьких глотков, но даже не морщась. Казалось, она пыталась сейчас дышать тише обычного, так, чтобы не обнаружить себя, так, словно, открой Трюмпер сейчас глаза, могло случиться нечто страшное.

– Какой же ты, – едва слышно прошептала Хенси, протягивая к парню ладонь, почти касаясь его щеки кончиками дрожащих пальцев. – Какой же ты красивый…

Её дрожащие, словно испуганные пальцы находились всего в нескольких миллиметрах от лица Трюмпера, она даже чувствовала их подушечками тепло его кожи. Больше всего в жизни ей сейчас хотелось сделать одно, и она почти позволила себе это…

Подавшись вперёд, Хенси застыла в нескольких сантиметрах от лица Морица, рассматривая его с такого близкого и непривычного расстояния, впитывая в себя каждую его клеточку. Она медленно облизнула губы, переводя взгляд на губы парня – слегка припухшие от побоев, со следами крови. Такие манящие…

«Нет! – резко сказала себе Хенси, запрещая себе эту слабость, какой бы желанной она не была. – Нет», – повторила Хенси, выдыхая и отстраняясь от парня.

Посмотрев на Морица ещё несколько секунд, девушка встала и покинула помещение, запирая тяжёлую дверь и стремительно уходя. По дороге наверх она так часто делала глотки крепкого спиртного, что у неё даже слегка закружилась голова. Но ей было плевать, главное – убраться подальше и выплеснуть всю ту энергию, что бурлила внутри неё.

Ворвавшись в спортзал, Хенси включила свет, морщась от того, как он начал резать глаза, но не обращая внимания на эти ощущения. Включив музыку, настроив такую громкость, что от гитарных рифов, что доносились из огромных колонок, сотрясались стены, а от мощности музыки едва кровь не шла из ушей, девушка замотала родную руку тренировочным бинтом и ринулась к груше.

Нанося удар за ударом, двигаясь с такой скоростью и отдачей, что привыкшие суставы в её руках, всё же, жалобно ныли, а пот катился градом по её коже, Хенси полностью растворялась в этом занятии, пыталась раствориться. Музыка, орущая из колонок, заглушала биение сердца и голос мыслей, дыхание было глубоким и частым, отчего голова слегка кружилась и она не видела перед собой ничего, кроме спортивного снаряда.

Её майка уже промокла насквозь, волосы растрепались и прилипли ко лбу, а костяшки пальцев сбились в кровь даже под плотным слоем специального материала. Она била и била, отдаваясь этому чувству и делу, закрывая глаза и пытаясь просто выплеснуть всё то, что творилось внутри.

Девушка не знала, сколько времени прошло, сколько оглушающих композиций сменилось прежде, чем она остановилась, опуская голову, сбито дыша и упираясь руками в тяжёлую грушу. Постояв так несколько минут, брюнетка развернулась, застывая на месте и впиваясь стальным взглядом в Филиппа, который стоял на пороге.

– Телефон принеси, – приказала Хенси, брови домработника вопросительно поползли вверх. – Ты плохо слышал?! Телефон принеси! – повторила девушка.

Кивнув, парень скрылся из виду, очень быстро возвращаясь с мобильным Хенси, который ему не без помощи чуда удалось отыскать в её вечном бардаке. Отобрав у парня аппарат, девушка набрала номер и подняла на него взгляд, ледяным тоном говоря:

– Свободен.

Только после того, как парень ушёл, девушка нажала на кнопку вызова и стала нетерпеливо вслушиваться в гудки на том конце связи.

– Алло? – ответил сонный голос.

– Завтра утром ты мне нужен, – без приветствия сказала девушка.

– Сейчас пять утра, – попытался запротестовать собеседник, но Хенси его быстро одёрнула:

– Отлично, значит, у тебя будет время, чтобы ещё поспать. Ты должен быть у меня в девять.

– Хоть скажи, что от меня требуется? – спросил мужчина, вздыхая и принимая поражение.

– Ты – врач, как думаешь, что мне нужно от тебя? – спросила девушка, не скрывая язвительных ноток.

– Ладно, – протянул мужчина, – травмы какие? И кто?

– Какая разница – кто? А травмы… множество резаных ран.

– Хорошо, – согласился мужчина. – В девять буду у тебя. А теперь, можно мне вернуться ко сну?

– Добрых снов, – бесцветно пожелала Хенси и отклонила вызов, сжимая аппарат в руке.

Девушка подошла к стене и, прислонившись к ней спиной, сползла вниз, садясь на пол и слегка прикрывая глаза.

– Вот видишь, Трюмпер, – прошептала она, смотря в стену, – как я забочусь о тебе… Боюсь, как бы ты коньки раньше времени не отбросил. Я этого просто не переживу… – она ухмыльнулась и встала, забирая бутылку коньяка, выключая музыку и гася свет. – Слишком уж я хочу самолично тебя прикончить.

– А как же любовь? – вкрадчиво шепнул внутренний голос.

– А любовь ничего не значит, – вслух ответила Хенси.

Глава 28

Светловолосая девушка сидела за столиком в кафе, от нечего делать выводя пальцами невидимые узоры по столешнице. «Свидание» с клиентом, на которое она и пришла, несколько удивляло девушку – обычно никто не пытался устроить встречу с ней похожей на настоящее свидание. В конце концов, она – проститутка, не стоит морочить себе голову, чтобы ей угодить.

К тому же, Нику напрягало, что клиент опаздывал уже на двадцать минут, а на неё недобро косились официанты, потому что она занимала место и ничего не заказывала.

В очередной раз нервно убрав прядь за ухо, девушка несколько раз постучала ноготками, выполненными в французском стиле, по столу и посмотрела на часы на запястье, невольно демонстрируя мимикой своё недовольство.

– Что, так сильно опоздала? – этот вопрос, раздавшийся над самым ухом Ники, и этот смеющийся тон заставили девушку вздрогнуть и поднять глаза.

Нет, она не ошиблась, смело предположив про себя, кому мог принадлежать этот голос…

– Хенси? – удивлённо спросила Ника, смотря на брюнетку.

– Что, не ожидала увидеть меня в третий раз? – тем же тоном спросила девушка. – Предупреждая твои вопросы, скажу – нет, наша встреча не случайна и ты ждала здесь именно меня, – она отодвинула стул и села, вытягивая под столом ноги.

– Эм… – Ника замялась, опуская взгляд и нервно перебирая пальцами. – А почему здесь? Почему в кафе?

– Почему людное место? Почему не дома? Почему сразу не в спальне? – сказала Хенси, передразнивая собеседницу. – Бла-бла-бла, – она откинулась на спинку стула, смотря на Нику из-под слегка опущенных ресниц. – Какая ты скучная.

– Да нет же, – смущаясь, ответила Ника, пытаясь оправдаться. – Я не против экспериментов и спонтанности…

– Ага, помню, – ответила Хенси. – Или, можно сказать, профессия обязывает?

Девушка-проститутка окончательно потупила взгляд, теряясь и не зная, что ответить своей обаятельной, но такой жёсткой и язвительной спутнице.

– Ладно, не обижайся, – продолжила Хенси, немало удивляя Нику своими словами. Но девушка быстро поставила всё на свои места, добавляя: – Это же правда, а на правду не обижаются.

Брюнетка бегло пробежалась глазами по меню, нахмурилась и закрыла его, откладывая.

– Я хочу нормально посидеть, перекусить, но это совершенно отвратительное место, – сказала Хенси. – Как насчёт того, чтобы пойти в другое кафе?

Ника удивилась тому, что Хенси не просто разговаривает с ней, а ещё и спрашивает её мнения. Кивнув, блондинка встала, накидывая курточку цвета кофе с молоком.

– А почему ты выбрала это кафе, если оно тебе не нравится? – спросила Ника, когда они вышли на улицу.

– Не вспомнила других названий, – ответила Хенси, смотря куда-то вдаль.

Выбрав подходящее место и заняв столик, девушки сделали заказ, который удивительно быстро принесли.

– Не бойся говорить, – сказала Хенси, видя некоторое смущение собеседницы. – Да, я заплатила за нашу встречу, но сегодня я от тебя ничего не требую. Мне… Мне просто хочется поговорить.

– Поговорить? – удивилась Ника, едва не подавившись. Хенси улыбнулась в ответ и покачала головой, но улыбка её получилась какой-то натянутой.

– Да, право, странно вызывать проститутку, чтобы поговорить? – усмехнулась брюнетка, беря бокал с рубиновым вином и слегка катая его, смотря на переливы благородного напитка. – Извини, но я не могу перестать напоминать тебе о том, кто ты.

– На правду не обижаются, – повторила Ника слова самой Хенси и тоже взяла бокал. – Что ж, если ты хочешь поговорить, я готова сыграть для тебя и эту роль, – она легко улыбнулась и посмотрела в глаза брюнетки. – Буду твоим личным психологом.

– За это стоит выпить, – хмыкнула Хенси, чокаясь с Никой и почти осушая свой бокал, оставляя совсем чуть-чуть.

– И что же тебя тревожит? – спросила блондинка, вживаясь в роль психолога или подруги, как посмотреть.

– Об этом потом, – ответила Хенси, хмурясь. – Это не подходящее место.

– Как хочешь, – кивнула Ника. – Тогда, остаётся вести светскую беседу?

– Нет, – отрезала Хенси и слегка подалась вперёд, накрывая ладонь девушки своей. – Скажи лучше, приятно ли тебе меня видеть на самом деле?

– Что? – выдохнула Ника.

– Будь откровенной, не бойся, – слегка улыбнулась Хенси. – Я не стану жаловаться твоему боссу. В конце концов, порой и мне хочется слышать правду, а не сладкую ложь…

– Безумно.

– Что? – теперь уже не поняла сама брюнетка.

– Я безумно рада видеть тебя вновь, – объяснила Ника, слегка краснея и всеми силами удерживаясь от того, чтобы не опустить взгляд, не спрятать его.

– Надеюсь, что это правда, – ответила Хенси.

В сердце её что-то потеплело в ответ на эти слова, совсем чуть-чуть, но даже это было так много по сравнению с той вечной мерзлотой, что правила её душой.

Они провели в заведение несколько часов, болтая, совершенно не замечая, как идёт время. Никто из девушек толком не понимал, о чём они разговаривают – личных тем, как и попросила Хенси, они не касались, но обоим была приятна эта дружеская, непринуждённая беседа. Нике было просто приятно находиться рядом с Хенси, приятно видеть её такой… настоящей, без маски холодности. И пусть сталь, порой, всё же проскальзывала во взгляде брюнетки в ответ на какую-либо реплику собеседницы, но она быстро затихала. Хенси решила для себя, что этот день, вечер будет немного другим, нежели все остальные.

Она… просто устала. Устала от той роли, которую сама для себя выбрала, потому что иначе было нельзя. Потому что иначе было невозможно – покажи она кому-нибудь слабость, открой душу, которая, пусть и была обуглена от сотен сердечных пожаров, но по-прежнему была ранима, ранима и слаба… И, открой эту истину, покажи её Хенси тем, кто окружал её – её бы растоптали, уничтожили морально и физически, потому что, как любила говорить сама брюнетка: «Выживает сильнейший и к чёрту гуманизм! Мы слишком недалеко ушли от животных». А, порой, так хотелось расслабиться…

Расслабиться и просто выдохнуть, перестать быть стальной леди со смертельным ударом, но она не могла себе этого позволить. Да, может быть, слова о том, что её окружение её растопчет – утрированы, но… Но, покажи она слабость, она бы потеряла то самое важное, без чего существование теряло смысл – уважение. Уважение, граничащее со страхом, а, может быть, и являющееся им. Так повелось, что после того, что пришлось пережить этой девушке, уважение для неё являлось самым главным, что она искала в глазах смотрящего. Это было принципом, может быть, даже пунктиком, порой, это желание доходило до маниакальности, но иначе она не могла. Она поклялась себе, что никто и никогда больше не поставит её на колени. И не важно, подчёркивает ли эта фраза духовное падение или же самый низкий и прозаический смысл…

Она познала на себе и то, и другое, прошла через это, навеки потеряв то самое важное, что отличает человека от животного или от трупа – она потеряла душу. Пусть, по факту, Хенси была жива, и изорванная материя души по-прежнему тлела и трепыхалась в её груди, но эта сущность, иначе не назовёшь, умела лишь болеть. Болеть и ненавидеть, а нормальной человеческой душе присущи совершенно иные способности, которые девушка навеки утратила, потому что, пережить можно всё, но не после всего можно остаться тем, кем ты был.

Хенси как-то тяжело, даже болезненно вздохнула и прикрыла глаза, смотря на собеседницу из-под опущенных ресниц. Ника что-то увлечённо рассказывала, улыбалась, она уже чувствовала себя расковано в присутствии брюнетки, ну, или почти расковано. Во всяком случае, её теперешнее поведение сильно отличалось от того, что наблюдала Хенси в их предыдущие встречи. И ей, Хенси, это нравилось, вот только…

Вот только ненадолго хватило запала и желания «быть обычной», она всё чаще ловила себя на мысли о том, что пропускает слова собеседницы мимо ушей, начинает скучать и посматривать в сторону барной стойки. Всё больше ей хотелось встать, взять бутылку и выпить добрую половину жгучего рома, ожечь внутренности и заткнуть душу, залить её, потому что… Потому что так было привычно. Она слишком много лет поступала именно так, возможно, это можно было назвать алкоголизмом, возможно, так оно и было, но ей было плевать. Она не тряслась от ломки, когда не имела возможности выпить, когда лежала в больнице, а, значит, её организм и психика по-прежнему держали оборону против зелёного змея.

– Что-то не так? – спросила Ника.

Хенси посмотрела на блондинку усталым взглядом, она даже не заметила, что Ника молчала уже не меньше минуты.

– Давай, уйдём отсюда? – предложила Хенси, тянясь за сумкой. Несмотря на то, что её реплика была вопросом, брюнетка всё уже, как обычно, решила сама.

Ника послушно кивнула, вставая. Оставив деньги, Хенси подняла ворот куртки, словно пытаясь создать этим себе некую защиту, и быстро пошла к выходу. Выйдя на крыльцо, девушка глубоко вдохнула – несмотря на то, что было ещё только пять часов вечера, на улице заметно похолодало, воздух стал каким-то промозглым и словно колючим, а хлёсткие порывы ветра били в лицо, ровняясь к крепким пощёчинам. Вся окружающая, кристально ясная действительность словно пыталась отрезвить брюнетку, проветрить ей мозги, но она не была пьяной, потому природа заведомо была обречена на провал.

– Это всё? – тихо и вкрадчиво спросила Ника, тоже выходя и останавливаясь чуть позади Хенси, она боялась сейчас смотреть брюнетке в лицо.

– Ты о чём? – спросила Хенси, не оборачиваясь.

– О нашей встрече, – уточнила Ника. – Мне показалось…

– Если хочешь – иди, – перебила девушку Хенси.

Попытки «быть нормальной» терпели фиаско, и девушка это прекрасно понимала, потому предпочла более не насиловать себя, а вернуться к привычной манере ведения разговора.

– Я не совсем поняла… – отозвалась Ника, тупя взгляд.

Хенси вздохнула и наконец-то обернулась на собеседницу, смотря ей в лицо и говоря:

– Если ты хочешь идти домой или ещё куда-то – иди, – она осмотрела Нику сверху-вниз и вновь отвернулась, добавляя: – Держать не стану.

– А если я не хочу уходить? – спросила Ника, преодолевая страх и внутренний трепет перед своей собеседницей и подходя к ней.

Блондинка протянула руку, желая дотронуться до плеча брюнетки, но никак не могла решиться на это прикосновение, застывая с протянутой ладонью. Она глубоко вздохнула и закрыла глаза, собираясь с силами и всё же говоря:

– Давай прогуляемся?

Хенси выпрямила спину, вопросительно изгибая бровь и оборачиваясь через плечо.

– Давай погуляем немного? – повторила Ника, обходя Хенси и вставая перед ней. – Ну, если ты не против… Я могу показать тебе интересные места, свои любимые места…

Хенси как-то снисходительно улыбнулась и покачала головой. Ника уже успела проклясть себя за излишнюю инициативу, но тут брюнетка сказала:

– Почему бы и нет? Конечно, я родилась в этом городе и сомневаюсь, что ты сможешь меня удивить, но попробовать стоит. В конце концов, за попытку не бьют.

– Отлично, – обрадовалась Ника, улыбаясь. – Пошли!

Блондинка потянулась к Хенси, желая взять её за руку, но вовремя опомнилась, опуская глаза и занавешивая волосами лицо. Хенси полюбовалась этой милой картиной истинного смущения несколько секунд, а затем сама сделала шаг к Нике, беря её ладонь и говоря:

– Пошли.

Блондинка подняла испуганно-вопросительный взгляд, смотря на Хенси и не веря своим глазам. Брюнетка коротко улыбнулась и сказала, слегка тяня руку Ники, увлекая её вперёд:

– Не нужно меня бояться. По крайней мере, сегодня.

Ника покорно кивнула, заливаясь милым румянцем и послушно пошла рядом с брюнеткой. Она привыкла быть ведомой, профессия обязывала, но сейчас она делала это не потому, что так надо, а потому что ей самой это нравилось.

– И что ты мне хочешь показать? – спросила Хенси, оборачиваясь на собеседницу, когда они ушли уже достаточно далеко от кафе.

– Несколько мест, – уклончиво ответила Ника. – Не думаю, что ты их знаешь, они не знаменитые.

– Знаешь, я ведь тоже не всегда была знаменитой, – ответила брюнетка, отворачиваясь и смотря на дорогу. – Так что, я знаю не только те места этого города, что чем-то славятся.

Она освободилась от руки Ники и достала сигареты. Сунув одну в рот, девушка пыталась подкурить, но ветер всё время налетал так не вовремя, гася хрупкое пламя.

– Давай, я помогу?

Хенси подняла на Нику вопросительный взгляд, хмуря брови.

– Подержу, – уточнила девушка, подходя ближе к брюнетке.

Сложив ладошки, блондинка закрыла огонёк, даруя ему «стену», что защищала от всех ветров. С первого же щелчка Хенси удалось подкурить и она, сделав затяжку, сказала:

– Спасибо.

Дым, вырвавшийся изо рта девушки вместе со словами, тут же подхватил ветер, унося далеко-далеко и рассеивая в сгущающемся вечере.

Хенси всё время уходила вперёд, не оборачиваясь, то и дело запрыгивая на бордюры и умело балансируя на их тонких рёбрах. Ника же шла позади, наслаждаясь этими такими прекрасными и быстро ускользающими мгновениями, пытаясь запомнить их лучше, ярче, живее. Когда брюнетка забралась на очередной высокий выступ, раскидывая руки, подобно чёрной птице, и зажимая зубами измятый, искусанный фильтр, Ника не смогла сдержать улыбки.

Она наблюдала за этим таким странным поведением её вечно стальной и жёсткой клиентки, что совершенно не вязалось с её образом, но так ей шло. Она не отрывала взгляда от её длинных и стройных ног, обтянутых чёрными кожаными штанными, от её прямой спины, что казалась несколько шире из-за расстегнутой куртки, на её коротко стриженный затылок… Как бы Ника не убеждала себя, что это не просто неправильно, а непростительно, она ничего не могла с собой поделать. Ей нравилась Хенси, безумно нравилась: её взгляд, манеры, каждое её движение и слово отзывалось в девушке, заставляя что-то внутри теплеть. И, пусть она понимала, что ничем это не закончится, она позволяла себе наслаждаться этим моментом. А Хенси…

Хенси всё время шла впереди, что-то говоря и, верно, даже не заботясь о том, слушают ли её. Наверное, ей было всё равно. Бывают такие моменты, когда даже стены становятся отличным собеседником – ведь они всё слышат, просто ответить не могут. Она была как раз таким человеком – порой, ей становилась просто необходимо выговориться, выговориться и поделиться, чтобы её черти не сожрали её окончательно. На протяжении более четырёх лет роль её персональной «жилетки» играл Себастьян, но сейчас, когда парня не стало, эта вакансия вновь оказалась открытой. Она не желала никому открываться, рассказывать страшную и такую уродливую правду, но, в то же время, она отчаянно искала этого «кого-то», кто поймёт и не осудит, кто просто выслушает. Парадокс…

– Нам туда, – Хенси обернулась, услышав эти слова, и вопросительно посмотрела на Нику.

Блондинка указала рукой влево, повторяя:

– Нам туда, Хенси. Там одно из моих мест…

Кивнув, брюнетка спрыгнула и вновь, не дожидаясь спутницы, ушла вперёд. Но ей всё-таки пришлось остановиться, потому что она элементарно не знала, куда идти.

– Туда, – кивнула Ника, легко касаясь предплечья брюнетки.

– И что там? – поинтересовалась Хенси, когда они сошли с главной улицы и пошли какими-то мелкими переулками.

– Там очень красиво, – ответила Ника, оглядываясь, словно ища что-то.

– Это я уже поняла, – ответила брюнетка, слегка хмурясь и тоже невольно оглядываясь по сторонам. – Но я так и не поняла, куда мы идём?

– Пошли и узнаешь, – загадочно ответила Ника и улыбнулась.

На миг все мышцы на лице Хенси замерли, будто бы застыли, фиксируя выражение лица, коверкая его и изламывая, наполняя какой-то внутренней болью.

– Но ведь никогда не поздно стать друзьями? – парень слегка прищурился и протянул ладонь. – Пошли.

– Куда? – ещё больше опешила девушка, мысленно проклиная себя за глупое поведение.

– Пошли-пошли, – загадочным тоном произнёс Мориц, беря Хенси за руку, – тебе понравится…

Хенси вспомнила этот момент, эти слова и лицо Морица, за которым так доверчиво пошла. Это был последний раз, когда она позволяла кому-то вести её…

Девушка передёрнула плечами, отбрасывая эти мысли-воспоминания и хмурясь: её бесило, что, даже уйдя далеко, находясь в обществе приятного ей человека, она невольно вспоминает о Трюмпере.

– Сюда, – указала Ника, открывая покосившуюся дверь и оглядываясь на Хенси. – Что-то не так? – встревожено спросила блондинка, видя непонятное выражение лица спутницы, её напряжение.

– Ничего, – ответила Хенси, натягивая на лицо нормальное выражение и в несколько шагов подходя к Нике. – Просто, я, мягко говоря, не люблю роль ведомого.

– Я всего лишь хочу показать тебе красивое место, разве это ведомость?

Брюнетка не ответила, проходя мимо блондинки и ныряя в полумрак помещения, которое оказалось подъездом, а дверь – чёрным ходом. Они поднялись на последний этаж, после чего Ника прошла вперёд и открыла скрипучую дверь, в которую тут же ворвался удивительно золотой свет.

– Нам туда, – негромко сказала блондинка. Она была уже не уверена, что это хорошая идея.

Хенси несколько мгновений стояла, не отвечая. Она смотрела на этот золотой свет, в котором играла пыль старого дома и который казался немного волшебным.

– Там крыша, – уточнила Ника, расценив молчание спутницы, как отказ или неуверенность. – Сейчас закат, а с этой крыши они бывают особенно красивы.

Так ничего и не ответив, Хенси подошла к Нике и медленно ступила на территорию крыши, щурясь от золотого света и прикрывая ладонью глаза.

– Так много света… – прошептала Хенси.

– Я люблю солнце, – как-то невпопад ответила Ника, подходя к брюнетке и осторожно касаясь её ладони кончиками пальцев.

«А я совсем отвыкла от света», – подумала Хенси, не найдя в себе силы сказать это вслух.

Вздохнув, брюнетка села, скрещивая ноги по-турецки и совершенно не заботясь о том, что на крыше грязно. Щурясь от такого яркого солнца Хенси взглянула на спутницу и та тотчас села рядом, придвигаясь совсем близко, но всё же не решаясь прикоснуться.

– Ты права, здесь красиво, – сказала Хенси, нарушая столь долгое молчание.

Отчего-то, несмотря на то, что до этого кто-то из них постоянно болтал, сейчас обе девушки молчали, не то думая о чём-то, не то просто наслаждаясь такой ценной и, одновременно, ничего не стоящей красотой природы.

Солнце скатывалось за линию горизонта удивительно медленно, оно цеплялось своими румяными боками за крыши высотных домов и трубы заводов, за шпили телебашен. Оно капало тёплой плазмой с карнизов и отражалось своими улыбками в стали водопроводных труб, оно было таким… удивительно тёплым и добрым сейчас. Хенси и не могла вспомнить, когда в последний раз видела такой тёплый и солнечный апрель. Как-то слишком везло её родному немецкому городку на хмурый весенний месяц…

– Спасибо, – тихо сказала Хенси, когда уже не золотых – кроваво красных лучей солнца почти не осталось на небе, когда всё вокруг окрасилось румянцем.

– Пожалуйста, – ответила Ника, словно не зная, что ещё и сказать.

Собравшись с духом, блондинка пододвинулась ближе, касаясь своим боком бока Хенси и аккуратно опустила на её плечо свою голову. Светлые волосы Ники, завитые лёгкими кудрями, упали на плечи Хенси, так контрастно смотрясь на чёрном материале куртки. Брюнетка слегка удивилась, но, посмотрев на свою мирно лежащую спутницу, решила не отталкивать её. Вздохнув, брюнетка слегка опустила ресницы, смотря на сизеющее небо, на медленно, но верно загорающиеся искусственные огни, что пришли на смену природному свету. Она скользнула ладонью по спине Ники, обнимая её за талию и несильно притягивая к себе, прижимая, но скорее – позволяя прижаться ещё ближе. Благодарно-расслабленный вздох блондинки показал, что Хенси всё делает правильно. Незаметно улыбнувшись одними губами, брюнетка вновь перевела взгляд на темнеющее небо, где в этот самый момент загорелась первая звезда.

– Загадывай желание, – прошептала Ника.

– Я не верю в чудеса, – ответила Хенси.

– А ты попробуй. Никому ведь не будет плохо от этого?

«Все свои желания я могу исполнить и без помощи звёзд или чуда», – подумала брюнетка и сказала:

– Давай, лучше ты? – она посмотрела на блондинку, что тоже подняла на неё глаза. – Загадывай, – повторила она. – Может быть, оно и исполнится…

Ника осторожно подняла голову с плеча брюнетки, она выглядела сейчас так мило: растрёпанные светлые волосы, большие голубые глаза, в которых отражались первые звёзды, и светло-голубой кардиган, что распахнулся и несколько сполз с плеч, внося окончательный беспорядок в её образ. Она медленно, словно боясь чего-то, придвинулась к Хенси, застывая в нескольких сантиметрах от её лица, но всё же решаясь и касаясь её губ поцелуем.

Брюнетка помедлила несколько секунд и ответила, мягко перехватывая инициативу, касаясь щеки Ники кончиками пальцев и проводя языком по её губам, побуждая девушку открыть рот. Как только блондинка исполнила немую просьбу, Хенси скользнула языком ей в рот, медленно, тягуче лаская, словно изучая и намерено муча. Эти влажные и горячие прикосновения будоражили и сводили с ума, заставляя дыханье сбиться, а сердце поскакать галопом.

Уже через несколько минут Ника притянула Хенси к себе, углубляя поцелуй ещё больше, хотя, казалось, дальше уже некуда. Она прижалась к брюнетке грудью, заставляя последнюю почувствовать, как сильно бьётся сердце у неё внутри. Со всей силы прижавшись к губам брюнетки, причиняя почти боль, она судорожно вздохнула и инстинктивно развела ноги.

Судорожный вдох, граничащий со всхлипом сорвался с губ Ники, когда она почувствовала ладонь Хенси на внутренний стороне своего бедра. Она прокляла сейчас себя за то, что была в джинсах, которые так мешали

Брюнетка мягко, нежно, почти невесомо водила кончиками пальцев по грубой ткани, раздражая чувствительную кожу под ней, заставляя кровь в венах Ники перегреться, а её саму начать что-то сбивчиво шептать, умоляя о большем…