Текст книги "Корень нации. Записки русофила"

Непотопляемая номенклатура

28 октября 2002-го Тарусский районный суд Калужской области принял решение выселить жителя Тарусы из собственного дома, где он жил с 4-летнего возраста – в течение 23 лет – и был прописан. Мы все помним, как в период бандитской приватизации десятки тысяч престарелых, беспомощных или обманутых людей были лишены жилья. Но на этот раз человека выбросила на улицу не мафия, не компания «братков», а наш замечательный демократический суд. Мы ведь так шумели на Манежной площади 13 лет назад, так рвались заменить власть КПСС народоправием, а телефонное право – справедливостью. Свершилось – обновленный подлинно демократический суд в Тарусе представляет судья Борисова Татьяна Викторовна. Она-то и решила в одночасье судьбу тарусянина. При этом, правда, был грубо нарушен закон: применена статья 89 Жилищного кодекса РСФСР, НЕ РАСПРОСТРАНЯЮЩАЯСЯ на частный жилой сектор. А наш тарусянин был вышвырнут именно из частного дома. Когда истец заикнулся было об этом факте, судья грубо осадила его: «Здесь я решаю, что законно и что незаконно!» Увы, своя рука владыка.

Лично я судью Борисову знаю с 1983 года. В то время я, многолетний узник ГУЛАГа, бывший политзаключенный, поселился в Тарусе и был поставлен под жесткий административный надзор. Согласно этому надзору, я не имел права без разрешения органов МВД (фактически – КГБ) выезжать или выходить из Тарусы, не мог даже сходить по грибы в соседний лес. Обязан был с 8 часов вечера до 6 утра находиться дома и еженедельно отмечаться в милиции. У моих гостей неукоснительно проверяли документы. Милиция всегда случайно заходила при их появлении. Дважды я этот надзор «нарушал», т. е. так выходило по рапортам милиционеров. При третьем нарушении поднадзорный получал 1 год лишения свободы (и содержался уже не в политической зоне, а – в уголовной). КГБ явно стремился спровадить меня в уголовную зону. И судья Борисова активно содействовала в этом ведомству Андропова-Бобкова. (Ныне начальник Пятого, «идеологического», Управления КГБ Ф.Д.Бобков с тем же усердием работает на капиталиста и олигарха Гусинского.) Судебные заседания по факту «нарушения» мною административного надзора судья Борисова вела исключительно в обвинительном направлении. Дважды она осудила (оштрафовала) меня за «нарушения». Т. е. я ждал уже рокового третьего… Правда, одно ее решение мне удалось опротестовать в Калужском областном суде. Так что «счет» я сократил до одного, «первого».

С Борисовой мне пришлось столкнуться еще и по другому вопросу. Подчиненные товарища Бобкова давили на родителей жены. И сумели внести раздор. Теща заявила однажды, что она не хочет дышать одним воздухом с антисоветчиками, т. е. со мной и с собственной дочерью (тоже отсидевшей по политическим мотивам два срока). В разгар страстей она подала исковое заявление в Тарусский суд о нашем выселении из собственного дома. Дело в том, что частный дом по адресу проспект Пушкина, 37, фактически принадлежал мне (я в момент покупки дома си да л в лагере). Он был куплен на деньги, которые были пожертвованы мне общественным фондом А. И.Солженицына. Но жена не сумела оформить дом на себя (ей в этом активно чинили препятствия местные власти), и дом был оформлен на имя ее матери. Пришлось даже вызывать ее из далекого Ставропольского края, где та с мужем-агрономом жила в ведомственном совхозном доме. Предполагалось, что, как только я вернусь из Мордовии, дом будет переписан на меня. Я освободился 27 ноября 1982 года, но постеснялся качать права (отношения с родителями жены были сначала нормальными). Однако после одного хорошего скандала теща заявила, что дом по бумагам принадлежит ей и она нас выгоняет. Был суд. Видимо, в тот момент КГБ не посчитал необходимым вышвыривать меня в неизвестность (к тому же на дворе был 1989 год – «перестройка»). Судья Борисова в 1989 году меня в доме оставила. Со своей стороны я подал встречный иск (статья в газете «Московские новости» об этом деле так и называлась: «Встречный иск»), настаивая, наконец, на своих правах хозяина этого дома. Тогда судья Борисова заявила: «Докажите, что у вас в момент покупки дома были деньги». Мы это доказали. Была представлена справка из сберкассы о наличии на счете моей жены в 1978 году суммы в 8 (восемь) тысяч рублей (как раз такова была стоимость дома). Теща со своей стороны никаких доказательств не представила. Была она всю жизнь домохозяйкой и жила с мужем-агрономом на его советскую зарплату. И тем не менее классовый суд в лице Борисовой принял сторону «лояльных советских граждан», а не гонимых «диссидентов» (или, как сейчас изящно говорят, «маргиналов»). Советская власть разрешила мне проживать дальше в доме, подаренном Солженицыным, но права на владение этим домом я был лишен. Видимо, в этом была какая-то особая, «сакральная», цель Бобкова – Андропова.

Прошли годы. На месте «развитого социализма» явился капитализм, правда, «дикий», с криминальным запахом. Владельцами заводов и комбинатов, шахт и нефтяных скважин стали бывшие секретари обкомов-горкомов, советская и хозяйственная номенклатура. По данным ученого А.С.Панарина, «глобалисты из спецслужб получили в результате приватизации 1992 года около 65 % всей бывшей государственной собственности. Сработал принцип: чем более высокими номенклатурно-должностными полномочиями при прежнем режиме обладала та или иная группа из правящего слоя, тем большую долю собственности она получает в результате новейшей приватизации».[56]56
  Панарин А.С. Искушение глобализмом. М., 2000. С. 45.


[Закрыть] Однопартийную систему заменила управляемая демократия. По свидетельству газеты «Стрингер», депутатам Госдумы платят «зеленью» за каждое «правильное» голосование. Это Государь Николай Второй не «догадался» КУПИТЬ парламент. Судьи и прокуроры в массе своей остались на своих местах. Недавно московский судья приговорил бандитов за зверское убийство юной пары ради корысти (им понравился их автомобиль) к 18 годам лишения свободы. Это значит, что еще в зоне они непременно укокошат пару-тройку людей, хотя бы и заключенных, а уж после досрочного освобождения (которое они купят) вовсе войдут во вкус: они и на скамье подсудимых отнюдь не скрывали своей «крутости». А что скрывать: «крутых» пропагандирует телевидение. Спрашивается, чем мотивирован гуманизм судьи? Догадаться не сложно. Наш новый Президент уже неоднократно с горечью отмечал наличие «теневого суда» и «теневой прокуратуры». А сколько таких фактов дает лишь одна передача Караулова «Момент истины».

Вместе с другими судьями осталась на своем месте и Борисова – верный страж «социализма». Так почему же она своим решением от 28 октября 2002 г. выбрасывает из собственного дома, в нарушение закона, жителя Тарусы, вышвыривает на асфальт, в сугроб и канаву? Где теперь жить этому человеку, Борисову абсолютно не волнует: у нас демократия, свобода, джунгли, надо работать локтями, быть крутым, бить первым. Или не всех научили жить по-новому, согласно нового мышления, бандитские фильмы на российском телевидении?

Человек, которого судья Борисова лишила жилья, – это мой сын Осипов Алексей Владимирович. Сын инакомыслящего, репрессированного «антисоветчика». Хотя и реабилитированного. Разумеется, я прописал и обеспечил своего сына жильем.

Применив статью Жилищного кодекса, которая заведомо не имела отношения к моему сыну, Борисова была уверена в своей полной безнаказанности. Была убеждена в том, что на нее нет управы. И действительно: Калужский областной суд 13 января 2003 года проштамповал за пару минут решение Борисовой. Утвердил вердикт Тарусского суда В ОТСУТСТВИЕ АДВОКАТА. Моим сыном своевременно была направлена телеграмма на улицу Баумана, 19, с просьбой перенести рассмотрение кассационной жалобы на более позднее время «в связи с занятостью адвоката по другому делу». Калужский областной суд пренебрег просьбой истца. Калужский суд куда-то страшно торопился. Кому-то было невтерпеж, кому-то понадобилось как можно быстрее лишить жилья сына «антисоветчика». Явись адвокат, и пришлось бы как-то выкручиваться, что-то сочинять. Лелеет Борисову областное начальство. Пришлась ко двору.

Символично следующее: при тоталитарном коммунистическом режиме я все же сумел добиться по одному из эпизодов «нарушения административного надзора» справедливости. Тогда Калужский областной суд отменил необоснованное решение все той же Борисовой. Теперь же другое очевидно необоснованное решение Борисовой Калужский областной суд ПОКРЫЛ, утвердил, одобрил. Т. е. получается, что с наступлением рыночной долларовой демократии у нас в чем-то стало меньше справедливости и больше произвола. Грустное наблюдение.

Итак, сын за отца ответил уже при капитализме. Судья Борисова отомстила младшему Осипову за опостылевшего и «кляузного» старшего. Партократия не добила отца, не спровадила его по третьему разу обратно в зону, так хоть на сыне отыгралась. Знай наших! Номенклатура непотопляема.

* * *

Пожалуй, еще более показательно отношение непотопляемой (вчера – коммунистической, сегодня – демократической) номенклатуры к выдающемуся деятелю русского патриотического движения, многолетнему узнику ГУЛАГа Игорю Вячеславовичу Огурцову и его семье.

Собчаки против Огурцовых

Даже к пятидесятилетию Великой Победы господин Собчак Анатолий Александрович не посчитал нужным дать крышу бездомному ветерану и его семье. Вячеслав Васильевич Огурцов, родившийся в Санкт-Петербурге в 1907 году и проживший в этом городе большую часть жизни, отчаялся вернуть свою законную жилплощадь.

Питомец Ленинградского кораблестроительного института, Вячеслав Васильевич имел звание военного инженера 3-го ранга, состоял в запасе Военно-морского флота СССР. Работая на военных заказах, имел бронь, освобождающую от призыва в действующую армию. Однако, едва началась Великая Отечественная война, В. В. Огурцов отказался от брони и, проводив жену Евгению Михайловну с сыном Игорем в эвакуацию, остался в осажденном Ленинграде. Все 900 дней блокады он находился на Ораниенбаумском плацдарме в одной из бригад морской пехоты. После прорыва блокады в составе 124-й стрелковой дивизии воевал под Нарвой, участвовал в десантных операциях на островах Выборгского залива, брал Кенигсберг. Впоследствии Огурцову пришлось участвовать и в войне с Японией. Он командовал передовым подвижным отрядом дивизии, который форсировал горный хребет Большой Хинган. Был ранен, несколько раз контужен, что привело потом к инвалидности. Ветеран награжден пятью боевыми орденами и многими медалями. По окончании войны был уволен в запас как специалист по кораблестроению. Ни один корабль от Ленинграда до Владивостока не сходил со стапелей без его подписи. Вернувшись к семье, в родной город, офицер получил двухкомнатную квартиру на Двинской улице. Жилплощадь давалась и с учетом того, что он был активным участником обороны Ленинграда всю осаду.

Но вот подрос и возмужал сын Игорь (1937 г. рожд.). Задолго до Собчака и других перестроечных демократов Игорь Вячеславович осознал ложь и зло коммунистической идеологии. Осознав, стал действовать. Создал Всероссийский социал-христианский союз освобождения народов (ВСХСОН). Историкам нашего недавнего прошлого хорошо известна эта организация, нацелившаяся освободить Родину от богоборческой диктатуры. Игорь Огурцов был арестован и осужден. Стойко держался на следствии. Даже под угрозой расстрела не изменил убеждений. Отбыл в заключении 20 лет: 10 лет во Владимирской тюрьме, 5 лет в политлагерях Перми и 5 лет в северной ссылке (Коми АССР). В 1987 году Огурцов-младший отбыл положенный ему срок и вернулся в отчий дом на берега Невы, туда, где вырос, закончил университет и работал до ареста. Несмотря на перестройку и гласность, узник совести не получил прописки. Ищи, дескать, жилье на 101-м километре от Ленинграда, топай по чужим поселкам в поисках крыши и работы. Подорванное двадцатилетним истязанием здоровье не позволяло начинать многомесячные поиски жилья где-нибудь в Порхове или Торжке. Да и надо было просто лечиться – незамедлительно. Пришлось выехать за границу. Отцу исполнилось 80 лет, матери Евгении Михайловне, нуждавшейся в срочной онкологической операции, – 78. Решили ехать все вместе. При оформлении документов на выезд из ОВИРа сообщили, что семье Огурцовых «предоставляется возможность выехать по американскому приглашению, но в Израиль». Два этих государства, конечно, дружны между собой, но все же – что за нелепость? Представьте: ехать по греческому приглашению в Мексику?! Однако, чиновники знали, что делали. «Израильская» пометка на выездных документах лишала выезжающего советского гражданства и всех связанных с ним прав. Огурцов-старший, видный кораблестроитель и фронтовик, обратился с письмом к Генеральному секретарю ЦК КПСС М.С.Горбачеву с просьбой помочь выехать без потери гражданства и не на постоянное жительство, а на время, необходимое для лечения. Вячеслав Васильевич писал, что ни он, ни его семья не хотят лишиться гражданства той страны, в которой родились, которую защищали и которой отдали свой труд. Горбачев, позже хваставшийся, что всю жизнь тайно ненавидел Советскую власть, промолчал: письмо известного флотостроителя осталось без ответа. Впрочем, ответ был: по телефону из ОВИРа твердо, по-чекистски, отрезали: «Другого варианта вам не будет». И в самом деле, Ленинградский ОВИР, взяв приглашение США, в выездных визах пометил: «В Израиль на постоянное жительство». В Израиле у Огурцовых никого нет, в эту страну их никто не звал. Но чиновникам было важно под этим предлогом отобрать у всех троих советские паспорта, а заодно, и справку о сдаче квартиры.

Чекисты (не господин ли Бобков, который охраняет сегодня фирму г-на Гусинского?) лишили всех троих родины, гражданства, квартиры и пенсии. Да еще всучили фиктивные визы. Только огромная популярность Игоря Огурцова, как политического деятеля, не дала сгинуть семье, обреченной по сути на бездомное и голодное обитание в ночлежках. Скитальцам повезло: их приняла Германия, бывший враг. Семье Огурцовых предоставили политическое убежище, бесплатную квартиру, медицинскую помощь и специальное пособие. Удалось немного поправить здоровье. Уже через 2 года после приезда в Германию Огурцовы подали в Верховный Совет ходатайства о возвращении незаконно отнятого гражданства, но только спустя ТРИ года, в 1992 году, государство, поменявшее идеологию и флаг, вернуло паспорта отверженным. Огурцовы прибыли домой, в Россию, в Ленинград-Петербург.

По приезде, В. В. Огурцов направил мэру города Собчаку просьбу вернуть противозаконно отнятую квартиру или предоставить равноценную. Ходатайство поддержали Совет ветеранов 124-й Мгинско-Хинганской ордена Суворова стрелковой дивизии и постоянная комиссия по правам человека городского собрания Санкт-Петербурга. Было подчеркнуто, что В. В. Огурцов:

– является защитником Ленинграда в течение всего периода блокады,

– коренной петербуржец (1907 г. рожд.),

– имеет сына И. В. Огурцова, известного диссидента, отбывшего 20-летний срок лишения свободы за борьбу с коммунистическим тоталитаризмом,

– потерял квартиру в результате незаконных действий властей.

«На основании изложенного мы считаем возможным… удовлетворить просьбу В. В. Огурцова, имеющего заслуги перед Отечеством, но пострадавшего от произвола тоталитарного режима».

Господин Собчак изучил ходатайство ветеранов и комиссии по правам человека. И ОТКАЗАЛ. Отказ сопроводил оскорбительным предложением: «Возможность приобрести квартиру в настоящее время можно реализовать только путем аукционной покупки или у коммерческих структур». Он что, не знает, что перед ним безупречно честные и порядочные люди, всю жизнь жившие на зарплату, с которой не накопишь сбережений? Не знает, что у честных людей не может быть «лишних» денег? Или Собчак считает, что на пенсию можно купить квартиру по коммерческой цене?

Третий год семья Огурцовых не имеет собственной крыши над головой. Третий год фронтовик-орденоносец, отдавший 45 лет строительству флота, 4,5 года защищавший честь и независимость Родины, не имеет угла. Третий год бедствует его жена, долгие годы обучавшая детей музыке. Третий год лишен жилья их сын, посвятивший всю жизнь делу освобождения России от коммунистической деспотии. Игорь Огурцов («Огурцов-младший») – известный политический деятель христианского направления. Его хорошо знают на родине и за рубежом. Не хочет знать только Анатолий Собчак.

У наших перестроечных демократов нет и тени раскаяния за свое номенклатурное прошлое. Господин Собчак теперь – гуманист и либерал. Ущемляя Огурцова, он мстит этим «чересчур честным» за то, что не меняли кожу, что жили не по лжи. Дескать, так вам и надо – спите под мостом.

(Впервые опубликовано в газете «ИНФОРМ: 600 секунд», 1995 г., № 7).

«Банду Ельцина – под суд!»

В начале 90-х годов это был самый популярный лозунг у оппозиции. И по сей день в ушах звучит мощный глас многотысячной толпы, особенно на манифестациях в честь Дня Победы от Белорусского вокзала до Лубянки. Депутаты Верховного Совета, которые выпестовали, породили и выдвинули сначала на пост спикера, потом на должность президента вчерашнего секретаря обкома КПСС, через год-полтора-два стали вдруг лютыми врагами демократа от Политбюро. Ни о каком коммунистическом «реванше» и речи не было у Верховного Совета России. Хасбулатов неоднократно напоминал о принятых Верховным Советом десятках и сотнях законов в пользу рынка и частной собственности. А еще в августе 1991 г. будущие «красно-коричневые» единодушно поддержали запрет Коммунистической партии и департизацию государства. Конфликт между парламентом и народом, с одной стороны, и Ельциным и стаей березовских-гусинских-смоленских-чубайсов, с другой стороны, сводился к проблеме, какой вариант капитализма выбирать: дикий, криминальный, которого чаяла ельцинская шпана, или цивилизованный, правовой, по возможности «народный капитализм». А у простого народа сложилось четкое представление о борьбе с тотальным еврейским засильем в политике, экономике, финансах, культуре, СМИ. Это потом красные публицисты себе в утешение стали трактовать события как «борьбу за Советскую власть». Ну, какая борьба за Советскую власть могла быть, когда оппозиционный, любимый, дорогой Верховный Совет уже ЗАКОНОДАТЕЛЬНО – серией многочисленных правовых актов – проложил дорогу рынку, частной собственности, плюрализму и «демократии» (можно спорить о том, какая демократия и что за демократия, но законодательно утвердились и многопартийная система, и гражданские свободы, и парламент). В Верховном Совете тогда только два депутата открыто называли себя коммунистами, притом что компартия была запрещена как раз Верховным Советом (указ о запрете подписывал Ельцин, а депутаты аплодировали). Словом, в 1992–1993 гг. речь шла не о большевистском реванше, а о национально-освободительной борьбе русского и других коренных народов нашей Родины против международной финансовой плутократии, мировой закулисы и ее «пятой колонны» в России.

Первым крупным событием политического водоворота 1992 года стало Всеармейское офицерское собрание, состоявшееся в Кремле 17 января. Об этом собрании, куда мне, штатскому, удалось получить приглашение, я писал в статье «Последний парад наступает», опубликованной тогда же в новгородской газете «Вече». Пять тысяч офицеров и генералов съехались со всего Союза, уже расчлененного Ельциным, Кравчуком, Шушкевичем, но еще «физически» существовавшего (т. е. пока не было реальных границ, таможен, разных валют и цены на проезд еще были «советские»). В президиуме сидели главнокомандующий войсками только что провозглашенного СНГ маршал Е. И.Шапошников, отец катастрофы Ельцин, казахский партляйтер-президент Назарбаев. На повестке дня – вопрос о состоянии и перспективах строительства Вооруженных сил (еще «надеялись» на ЕДИНЫЕ Вооруженные силы), о социальном и правовом статусе военнослужащих «в связи с образованием СНГ». Практически все ораторы с трибуны и от микрофона в зале страстно выступали против расчленения Отечества, за неделимость армии и флота. Лишь двое – некто Дроздов и Старовойтова – витийствовали с разрушительных позиций. Конференция настояла на их удалении из зала. Ельцин, разумеется, обещал увеличить денежное содержание и улучшить жилищные условия военнослужащих. Теперь мы хорошо знаем, что это была ложь, что положение военных все более ухудшалось. Но людям хотелось верить еще популярному президенту. Ну, не мерзавец же он в конце концов. Почти вслед за Ельциным выступил полковник В. И.Алкснис, которому президиум не хотел давать слово, но пятитысячный зал загудел, и расчленители державы уступили. Алкснис резко осудил беловежские соглашения: «Где та Родина, которой я присягал? Я лично убежден, что в стране произошел государственный переворот с насильственным свержением законной власти». Депутат-патриот предложил безотлагательно избрать Координационный совет с тем, чтобы этот орган имел своего наблюдателя на всех переговорах глав СНГ. Он говорил это в условиях сознательно устроенного полушипенья-полухлопанья нанятой клаки с балкона. Виктор Имантович возвысил голос: «Если мы разъедемся, ничего не решив, мы больше никогда не соберемся». Как в воду смотрел. Действительно, больше офицеры страны не собирались. Это было первое и последнее их собрание. Несмотря на противодействие, собравшиеся согласовали и подготовили список членов постоянно действующего Координационного совета Общеармейского офицерского собрания. Список возглавили стойкие державники полковник Алкснис и полковник Петрушенко. Когда он был зачитан, офицеры в зале готовы были тут же проголосовать за всех сразу, тем более что конкретные кандидатуры были согласованы с представителями родов войск, военных округов, флотов и иных структур. Внезапно на трибуну вскочил никому неведомый тип и предложил вычеркнуть из списка двоих – Алксниса и Петрушенко, с идиотской мотивировкой, что при наличии этих лиц «работы не будет». Шапошников словно ждал этого: мгновенно предложил проголосовать. В суматохе, при общей усталости (заседали девятый или десятый час) делегаты проголосовали. Числа поднятых рук никто не подсчитывал. Определили на глазок: дескать, за удаление лидеров группы «Союз» высказалось побольше. Тем самым армия собственноручно накинула себе петлю на шею. Нечего юлить и отмалчиваться. Исключение из Координационного совета Алксниса и Петрушенко – есть предательство. Предательство интересов единого и неделимого Отечества и своих же собственных интересов, в т. ч. и материальных. Отрекшись от своих верных защитников, предав их, армия в лице кремлевской конференции приготовила белый флаг капитуляции. Никому не известные члены Координационного совета не смогут сделать ничего при наличии акул типа Шапошникова.

Прошло полгода, и министр обороны Грачев просто-напросто запретил Координационный совет. Простым росчерком пера. Не только высокие государственные проблемы, но даже о жилье и пенсиях теперь некому было говорить. «Работы не будет», – предрек предатель, сорвавший кандидатуры патриотов. Да, работы не стало как раз благодаря отсутствию Петрушенко и Алксниса. Говорят, тот тип, «вовремя» выступивший, получил повышение, перевод из Киева, где он служил, в Москву и соответственно московскую квартиру.

* * *

31 января 1992 г. Союз «Христианское Возрождение» провел пикет перед Румянцевским музеем (точнее – перед еще «Ленинской» библиотекой). Мы продолжали протестовать против притязаний хасидов на фонды национального книгохранилища. В защиту Библиотеки мы выступали и дальше: 12 февраля («Хасидизм не пройдет!»), 14 февраля (в т. ч. и у Белого дома, т. е. перед тогдашним зданием Верховного Совета). А через три дня, 17 февраля, около 30 хасидов ворвались в Библиотеку, опрокинули шкафы, избили милиционера. Считали, что теперь все в их руках и им море по колено. Однажды они напали на женщин из «Трудовой России», тоже протестовавших против их наглости. Мы стояли отдельным пикетом, ближе к научному читальному залу. Сторонницы социализма обратились к нам за помощью: «Монархисты, помогите!» Словом, русские были едины перед лицом общего супостата.

8—9 февраля 1992 г. в Москве состоялся Конгресс гражданских и патриотических сил России, подготовленный рядом политических движений, организаций и партий. Конгресс готовили, во-1-х, бывшие «демократические» партии в том одиозном смысле, в каком мы вот уже несколько лет воспринимаем блок расчленителей и могильщиков России. Это РХДД (Российское христианско-демократическое движение) во главе с В.Аксючицем и кадеты во главе с М.Астафьевым. Эти партии входили в «Демократическую Россию» (лично Астафьев даже придумал название блоку), но, разобравшись в антинациональной, русофобской сущности клана Афанасьева – Старовойтовой, порвали с ним и вышли из «ДемРоссии». Во-2-х, это Российский общенародный союз (РОС) во главе с депутатами С.Бабуриным и Н.Павловым, стойкими борцами за национальные интересы Отечества, и другие патриотические организации (Союз духовного возрождения Отечества М.Антонова, например). Лично я входил в оргкомитет по созыву Конгресса, деятельно участвовал в обсуждении документов, но от вхождения в руководящие органы воздержался из-за сугубой аполитичности многих моих соратников по СХВ в то время. Мои опричники долго не желали якшаться с «мирскими» («бытоулучшительными») патриотами, пока не удалось переломить ситуацию к Нижнетагильскому Совещанию в октябре 1993 г. Я не хотел раскола и поэтому до поры, до времени мирился с таким «отзовизмом». В кинотеатре «Россия» (Пушкинская площадь) собралось около 1500 человек из 100 городов страны. Властности, прибыли делегаты от 8 казачьих войск и из таких горячих регионов, как Приднестровье, Гагаузия и Осетия. Председатель оргкомитета Виктор Аксючиц призвал собравшихся забыть о разногласиях и раздорах и объединиться во имя спасения Родины. Мы должны учредить новую политическую организацию «Российское народное собрание». «В 42 регионах России количество умерших превысило число родившихся», – сказал Михаил Астафьев. Во многих отделившихся республиках процветает откровенный апартеид, нацеленный против русских. «Для нас демократия – это средство. А цель – процветание Отечества», – подчеркнул Астафьев. Н.А.Павлов сообщил о катастрофической ситуации с обороноспособностью страны. Система «Ока» полностью уничтожена, причем в обход Генерального штаба. Покойный маршал Ахромеев узнал об этом из газет. Мы потеряли при этом 104 миллиарда рублей. От имени группы «Смена – новая политика» выступил депутат А.Головин. Демократическо-коммунистический альянс надежно блокирует все попытки поставить президента под контроль закона. Пока выступали ораторы, фоторепортеры и телеоператоры уделяли основное внимание двум лицам в зале: вице-президенту России А. В.Руцкому и руководителю «Памяти» Д.Д. Васильеву. Первый был приглашен организаторами Конгресса, второй явился сам, прорвав охрану со своими людьми, и требовал слова. Вице-президент обрушился на «демократические эксперименты» в стране, ведущие к обнищанию народа. Грядет 500 %-ная инфляция и 10-кратное повышение цен. Гиперинфляции сопутствует гиперворовство и гиперразворовывание великой России. Во главе государства стоят бывшие специалисты в области социалистической экономики и научного коммунизма. Этим людям неведомо чувство греха и стыда. «Прыжок в рынок без учета национальных особенностей есть прыжок в пропасть». Единственный выход сегодня – введение чрезвычайного экономического положения. Необходимо немедленное снижение налогов тем, кто производит, а не поощрение тех, кто перепродает. «Невиданная коррупция, – сказал Руцкой, – проникает в высшие эшелоны власти. Я в ближайшие дни проинформирую об этом». Но едва вице-президент провозгласил отказ от возвращения тоталитарного коммунистического рая, молодые люди в униформе стали его захлопывать. Выступив, Руцкой покинул Конгресс, т. к. шум вокруг людей, окружавших Васильева, становился все громче и громче, так что очередной оратор – лидер Республиканской национал-патриотической партии Н.Н.Лысенко уже не мог говорить. Несколько человек громко скандировали: «Слово – Васильеву!» Ведущий заседание В.Аксючиц объявил перерыв, длившийся более двух часов. Видимо, он потому не пригласил на Конгресс Васильева, что «Память» к тому времени благодаря либерально-еврейской прессе считалась одиозной, антисемитской организацией, и Аксючиц был озабочен «имиджем» Конгресса в глазах демократов. Тем более, что он всегда подчеркивал, что он и его РХДД – «просвещенные патриоты». Весь перерыв шли переговоры Аксючица с Васильевым. Последний требовал внеочередного выступления. Наконец, было решено дать слово руководителю «Памяти», но прежде все-таки дать возможность Николаю Лысенко (в прошлом активисту питерской «Памяти», отколовшемуся от Васильева) закончить свое выступление. Лысенко подверг резкой критике «предательский, антирусский, проамериканский курс Ельцина – Гайдара», а также преступную ленинскую политику с ее пресловутым правом племен и народностей на отделение. В итоге русская нация сегодня – самая нищая. «На полтора миллиона человек в год вымирает русский народ». Лысенко призвал все национально мыслящие силы к единству. Выступивший затем Д. Васильев призвал не эксплуатировать страх, напомнил, что марксизм пришел с Запада, упомянул о масонстве и рассказал о деятельности своей организации. Сразу после своей речи он покинул зал. Дальше шли более спокойные выступления. Прибывший из Германии И. В. Огурцов призвал искать политических союзников и на Западе, где тоже есть трезвомыслящие люди. Игорь Вячеславович тогда еще жил в Мюнхене, но на такое важное мероприятие в Москве решил приехать.

На второй день Конгресс провозгласил создание Российского народного собрания, призванного по замыслу организаторов сплотить, объединить все патриотическое движение. Правда, за бортом РНС осталась «Память», но остальные организации вроде бы проявили солидарность. От имени РНС еще были проведены митинги 17 марта у памятника Юрию Долгорукому и 5 апреля на Манежной площади, где собралось около 10 тысяч человек. Выступали Аксючиц, Клыков, Астафьев, священник Георгий Докукин, Скурлатов (герой перекрытия поездов Москва – Рига в связи с арестом омоновца Сергея Парфенова), Павлов, Лысенко, Анпилов. Но когда В.М. Клыков в своей речи коснулся «коммунистического ига», площадь загудела. Т. е. присутствовало достаточно много сторонников прежней власти, хотя и союзников в сопротивлении ельцинизму. Такая вот пестрота имела место. Легко было сказать тем, кто наблюдал положение с другого берега: «не объединяйтесь с красными». Но ведь эти «красные» были простые честные русские люди, пусть и зомбированные марксизмом. Впрочем, в это время компартия еще была под запретом и у патриотов был исторический шанс стать ведущей политической силой в стране. Этот шанс не был использован. Упомянутые мной два митинга – это были, пожалуй, единственные мероприятия вновь созданной – всероссийской – организации. Я не хочу никого судить. Но факт остается фактом. Всю осень работал оргкомитет, с большим трудом провели, наконец, знаковый Конгресс, создали объединенную национал-патриотическую организацию, и, увы, эта организация не проработала реально ни одного дня, ни одного часа. Испарилась. Сгинула в одночасье. И так, что уже через год ее никто не помнил.