Текст книги "Форсайты"

Глава 4
Встреча с профессором

На идеально уложенных волосах Астрид сидела шляпка, похожая на листок герани, – такого же цвета и формы и почти такой же величины, – и Астрид не проявляла ни малейшего намерения ее снять, хотя приехала в свою квартиру на Бедфорд-сквер сегодня утром из аэропорта без сколько-то десять, а сейчас было уже двенадцать, и она стояла перед зеркалом в одном белье. Эти два часа она провела в своей спальне, демонстрируя Кэт новые приобретения. Джайлса, обладавшего сверхтонким чутьем ко всему, что касалось его сестры, дома не было.

– Дамасская роза – это твой цвет, котенок. – Астрид со вздохом приложила вечерний туалет к груди Кэт. – Тебе бы только рыцаря на лихом коне – et voilà – La Belle Dame Sans Merci[102]102
  И готово: ты – «Прекрасная дама, не знающая жалости» – баллада английского поэта-романтика Д. Китса. Перевод В. Левика.


[Закрыть]. Надо же иметь такие изумительные волосы! – И она снова вздохнула. – А с моими волосами беда, я скорее похожа на «Волшебницу Шалотт» – когда уже зеркало разбилось[103]103
  Картина Джона Уильямса Уотерхауса (1849–1917), написанная в 1911 г. и посвященная «Волшебнице Шалотт», героине одноименной поэмы А. Теннисона.


[Закрыть]. Возьми платье себе.

Кэт взяла платье и посмотрела на себя в стоящее на полу высокое зеркало, которое они притащили из комнаты Джайлса, хотя в спальне Астрид имелись два больших зеркала на стенах и еще два внутри дверец гардероба. Астрид не ошиблась – платье было Кэт удивительно к лицу. Кэт повернулась, и юбка таинственно зашелестела, разлетаясь.

– Неужели они в самом деле дают тебе все это «в знак благодарности»?

Астрид открыла очередную коробку и зашуршала папиросной бумагой.

– Разумеется! А иначе разве им дождаться от меня хвалебной статьи? Пусть не надеются.

«Да разве кому-то дождаться, что Астрид вообще что-то напишет, если ее не поощрять!» – с нежностью подумала Кэт. Унаследованное ею по одной линии предков чувство долга, доходящее чуть ли не до религиозного рвения, и трезвые деловые качества, унаследованные по другой, сформировали ее отношение к работе. Она была непоколебимо убеждена: для того чтобы хорошо платили, надо хорошо трудиться, тогда у нее будет право высказывать свое мнение там, где она работает. Она почувствовала бы величайшую неловкость, предложи ей, скажем, «Мессенджер» – что совершенно невероятно – договор на написание книги или подари библиотеку только за то, что она будет выполнять свои нынешние обязанности. Астрид же, чье происхождение поставило ее на более высокую ступень социальной лестницы, чем Кэт, считала себя выше подобных предрассудков и без тени сомнения приняла бы оба предложения да еще потребовала гонорар авансом! Хорошенькое личико, стройная фигурка, громкий титул и свойство, которое не столь привязанные к ней люди назвали бы беспардонностью, ничуть не мешали ей добиваться успеха в новый Елизаветинский век.

– Да смотри же!

Кэт посмотрела. На бедрах Астрид была узкая светло-зеленая юбочка едва ли двадцати дюймов длиной, скорее даже короче, она обрисовывала все контуры и изгибы ее тела.

– Господи… а колени?

– Диор, дорогая! Сногсшибательно, правда? Этой весной снова возвращаются короткие юбки!

* * *

Они обедали в ресторанчике, на который еще не успела упасть тень от Британского музея, сидели у окна, и их столик заливало такое яркое солнце, что просто не верилось, как это на улице может быть сорок градусов. Диор проявил мудрость, решив дождаться весны и только потом укоротить юбки. Кэт радовалась, что в третий раз за эту неделю ей выпала возможность поговорить о Париже, хотя Париж Астрид был совсем не тот, который они вспоминали с профессором два дня назад. Астрид с ее голубой кровью были неинтересны простые, всем доступные удовольствия бульвара Сен-Мишель и Латинского квартала. Par du tout![104]104
  Нет, нет и нет! (фр.)


[Закрыть] Номер в отеле «Георг V» и самый дорогой repas plus complet[105]105
  Завтрак и полный набор услуг (фр.).


[Закрыть], какой только мог позволить себе модный журнал, в котором она работала. Неудивительно, что Астрид так нравилась ее бабушке Аннет – именно о такой внучке она мечтала!

– Comment-a-va, chez la grandemère?[106]106
  Как бабушка? (фр.)


[Закрыть] – спросила Кэт.

– Tout va bien – elle ètait très élégante, comme d’habitude, mais en plus l’embonpoint, je crois…[107]107
  Хорошо, она очень элегантна, как всегда, но, на мой взгляд, немножко пополнела…


[Закрыть]

– О ужас, кошмар!

И Кэт шутливо выставила коготки, как кошка.

– Конечно, кошмар, но тебе-то, котенок, опасаться нечего. Ты внучка, нашему поколению полнота не грозит, – кстати, и твоей маме тоже, вон как она выглядит – идеал женщины двадцатого века. А вот бабушка словно сошла с портрета Гойи. Давай закажем пудинг – журнал заплатит.

– Нет, я не буду, уже и так объелась. Будем помнить о калориях и о том, что через семнадцать лет мне стукнет сорок. И вообще мне уже пора.

Астрид надулась.

– Бросаешь меня и бежишь к кому-то еще?

– Я еще раньше договорилась встретиться…

– Договорилась? – Ясные голубые глаза Астрид широко распахнулись. – Свидание! И не ври, что нет, вон как покраснела! С кем?

– Ты его не знаешь, – честно ответила Кэт. – Но только это вовсе не свидание…

– «Сказала она, напустив на себя равнодушный вид». Что же получается, я уезжаю на три дня, а ты!.. Как его зовут? Он до неприличия богат?

– Знаешь, Астрид, твой журнал должен отдать светскую хронику в твое полное распоряжение. У тебя просто необузданная фантазия.

– Ты права, я уже говорила об этом начальству. А пока мне там такой возможности не дали, я практикуюсь на своих друзьях. Расскажешь мне обо всем вечером в театре – ты ведь идешь в театр, не раздумала?

– Конечно, иду.

– Ладно, пока. Принеси с собой пальто, у нас переоденешься – я хочу, чтобы ты надела то платье.

* * *

«Зачем, о рыцарь, бродишь ты печален, бледен, оди-нок?»[108]108
  Дж. Китс, баллада «La Belle Dame Sans Merci» («Прекрасная дама, не знающая милосердия»). Перевод В. Левика.


[Закрыть] – вспомнила Кэт, увидев Бойда, который сидел в небольшом садике под холодным зимним солнцем. Шляпы на нем не было, зато была шинель, которую она помнила еще со времен Оксфорда. Мех поднятого воротника был такого же цвета, как его волосы с проседью и бородка, и было трудно понять, где что начинается и где кончается. Он глядел прямо перед собой, на раскинувшуюся ширь реки, но Кэт показалось, как и раньше, что его слегка сощуренные глаза видят что-то гораздо дальше.

Она подошла сбоку, не желая нарушать его задумчивости, и тихонько села на другой конец скамьи. Он не шевельнулся, и сначала она подумала, что он так глубоко погружен в свои мысли, что и не заметил ее; но минуту спустя повернулся к ней. И без всякого предисловия, словно продолжая разговор, сказал:

– Как же вы были правы.

– Я рада.

– Да.

– В чем я была права?

Он строго посмотрел ей в глаза, потом его выражение смягчилось, и он невесело засмеялся.

– Да почти во всем, как мне кажется. В частности, насчет Лондона, где каждый следующий день все больше похож на вчерашний.

– Это сказали вы, а не я.

– А вы меня к этой мысли подвели. Давайте пройдемся! – Он встал и предложил ей согнутую в локте руку. – Мисс Монт?

В ее ушах вдруг прозвучала догадка Астрид: «Свидание!» – и она, продолжая мысленно противиться догадке подруги, поднялась и осторожно взяла его под руку.

– Благодарю вас… профессор Бойд?

– Формально да, профессор, но поскольку я на самом деле уже не веду никакого курса, кроме разве собственной жизни, да и то от случая к случаю, – это чистейшее самозванство. Меня устроит любое из моих имен.

Не желая брать на себя ответственность в выборе имени на этой стадии знакомства, Кэт перевела разговор:

– А меня, увы, не устраивает ни одно из моих. Когда я слышу, как меня называют в журнале, мне хочется убежать. Для домашних я Кэт – как это вам?

Он ничего не ответил, но прижал локоть к боку, а вместе с локтем и ее руку.

Они вышли из сада и перешли набережную у светофоров возле Моста Альберта.

– Что, сегодня мы в Баттерси-парк? – спросила она, увидев на противоположном берегу поверх желтеющего массива деревьев высокий шпиль одного из аттракционов Фестивал-Гарденз.

– Да, кстати, вы были правы и еще в одном.

Вот и все реплики, которыми они обменялись, идя по парку, к немалому удивлению Кэт. Она шагала рядом с Бойдом, словно приклеенная к его руке, и от головы до колен чувствовала себя более или менее целой и невредимой, а вот ниже колен ноги у нее были как ватные, будто дорожка шла резко под уклон или она только что ступила на землю из лодки. В этом человеке сочеталось столько самых неожиданных качеств, что просто идти рядом с ним казалось увлекательнейшей авантюрой. «Увлекательнейший – прилагательное в превосходной степени», – подумала она и, пытаясь сохранить ясность мыслей, стала сама с собой играть в игру, которую они с Астрид придумали, готовясь к экзаменам. «Положительная степень – увлекательный; сравнительная степень – более увлекательный; значение: вызывающий интерес, занимательный; волнующий, влекущий, манящий; вызывающий симпатию, располагающий, привлекательный. Существительное: увлечение… Глагол: увлекать…»

Они дошли до главной аллеи в дальнем конце парка и остановились на тротуаре, дожидаясь, когда можно будет перейти дорогу. Электростанция за железной дорогой была похожа на перевернутый вверх ножками викторианский стол с откидными досками на концах. Бойд перевел ее еще через несколько дорог, и наконец Кэт увидела, куда они идут, – к собачьему приюту, хотя этот приют скорее напоминал хоспис, где предоставляли последний шанс нескольким счастливчикам, которым, однако, могло и не повезти. Здесь содержали бездомных собак.

Бойд вошел первым, ведя ее за собой, и при их появлении собаки залаяли громче, их надежды, хоть и слабые, ожили. Кэт почувствовала, что ее глаза наполняются слезами, и эти слезы пролились через несколько шагов вдоль проволочной сетки первого вольера, где находилось десятка два, а может быть, и больше животных, которые бросились к ним. Эти молящие глаза, взволнованно трепещущие хвосты, немой единодушный крик: «Возьмите меня!.. Меня!.. Меня!..» – Для Кэт это было невыносимо.

– Простите, – сказала она, остановилась и, отвернувшись, вытерла слезы пальцем в перчатке. – Это слишком тяжело.

– Не вам одной, – тихо проговорил Бойд и положил руку ей на плечо. – Им тоже.

– Я хочу взять их всех.

– Во всяком случае, одного возьмем.

Она вопросительно посмотрела на него. До этой минуты она думала, что это была просто его причуда – прийти с ней сюда, как приходят в зоопарк, в Музей восковых фигур или еще на какую-нибудь выставку.

– Вы сказали, что приятнее всего гулять в парке с собакой, – сказал он. – Вот почему мы здесь.

– Хотите взять себе собаку?

– Нет…

– Нет?

Она видела, что Бойд всматривается в ее лицо, и чувствовала, что ее глаза и губы, в особенности губы, ее выдали. Она заметила, как в его светло-карих глазах мелькнуло то самое загадочное выражение, словно он во власти каких-то чар, которое она видела, когда они подошли к Колбрук-Гейт в Кенсингтонских садах.

– …не я. Вы. Собаку мне выберете вы.

– Есть очень славные маленькие щенки, мисс, – сказал подошедший к ним служитель, очень точно рассчитавший время. – Судя по внешнему виду, помесь йоркширского терьера и кавалер-кинг-чарлз-спаниеля. Такие симпатяги.

И он вынул из кармана куртки одного из этих симпатяг. Черно-рыжий пушистый комочек зашевелился на его ладони.

– Мы их выхаживаем уже две недели – всего-то их пять, – забот хватает, скажу я вам.

Кэт сняла перчатку и прикоснулась мизинцем к крошечному носику. Щенок начал сосать ее палец. У нее перехватило горло, но она знала, что об этом и думать нельзя.

– Кто-нибудь ведь их возьмет, правда? Таких прелестных крошек?

– Надеюсь, мисс. Щенков мы почти всегда пристраиваем. Почти всех.

Боясь, как бы не сорвался голос, Кэт быстро кивнула и снова повернулась к проволочной сетке. Возле нее осталось всего три претендента, остальные признали преимущество маленьких щенков и отступили. Один из оставшихся псов был молодой джек-рассел-терьер с густой жесткой шерстью, темными пятнами вокруг глаз и торчащим вверх хвостом-загогулиной – все как полагается этой породе.

– Его надо назвать Бандитом, – сказала она и позвала: – Бандит, Бандит!

Услышав эти слова, пес сделал кувырок в воздухе, ошалев от радости при воспоминании о своей прежней жизни, и его глаза-пуговки заблестели. Кэт невольно тронула Бойда за руку и почувствовала, как он в ответ сжал ее пальцы.

– А это кто? – спросил он, показывая ее рукой на второй уткнувшийся в сетку нос.

Крепкий рыжий дворняга, о чьем происхождении было невозможно догадаться хотя бы отдаленно, стоял перед ними, широко расставив лапы, и доверчиво махал хвостом.

– Ни за что не угадать, даже пытаться не буду.

– Это собака номер семнадцать, мисс, – с готовностью сообщил служитель, не отстававший ни на шаг. – Им всем дают номера, как только они к нам поступают.

– Семнадцать – для кого-то это счастливое число?

Третья собака отвернулась и пустилась было прочь.

– Нет-нет, дружок, вернись, – позвала его Кэт. – У тебя еще есть шанс.

Пес, голубой кокер-спаниель, довольно старый, повернул к ней свою серую морду и пристально смотрел на нее покрасневшими глазами. На темени у него торчал длинный белый вихор, точно вопросительный знак. Купированный хвост не торчал вверх, но и не был опущен, он замер в ожидании, как и собачья душа.

«Жизнь меня обходит, – казалось, хотел сказать пес. – Ну что ж… я все равно живу».

– Этот парень знает, чего хочет. Номер девять. Возраст у него солидный, но псина энергичная, бодрая.

Кэт посмотрела на Бойда.

– Выбирать вам, – сказал он.

Она оглядела трех собак, стараясь быть беспристрастной, но сердце ее уже сделало выбор. К тому же коротенький хвост затрепетал.

– Может быть, вы хотите собаку помоложе…

– Выбираете вы.

Она глубоко вздохнула и показала на спаниеля.

– Это очень милосердно с вашей стороны, мисс, – сказал служитель. – Пожилых собак мало кто берет. Люди не хотят отдавать свою любовь на такой короткий срок.

«Да хоть на несколько дней, все равно оно того стоит», – подумала Кэт.

За собаку заплатили сколько положено, причем в эту сумму входила стоимость ошейника и поводка. Уже на выходе из приюта хозяин сказал им:

– Признаюсь вам, я рад, что вы его взяли, завтра истекал его срок, уж так его было жалко.

Когда они снова оказались в Баттерси-парке, Бойд снял с пса ошейник и вместе с поводком бросил в урну.

– Разве вы не боитесь, что он убежит?

Бойд ничего не ответил, присел на корточки, взял собачью голову в руки и стал смотреть псу в глаза. – Кэт не могла не отметить, что именно с таким выражением он раза два смотрел в глаза ей.

Пес тоже глядел ему в глаза своими слезящимися красными глазами, казалось, это длится бесконечно долго, потом он отвел взгляд. Бойд отпустил его голову, и пес поднял пятнистую лапу. Договор – наверное, это можно назвать договором – был заключен.

Небо начало темнеть, холодное желтое солнце опустилось совсем низко: на обратном пути по аллеям парка Кэт по-прежнему держала Бойда под руку, а черно-белый лохматый спаниель трусил следом за ними, отбегая время от времени к стволам деревьев.

Выйдя снова на Челси-Эмбанкмент, они нашли скамейку и сели; солнце наконец закатилось у них на глазах, и небо на западе стало окрашиваться зеленовато-серым.

– У меня были кое-какие планы на нынешний вечер, – сказал он вдруг, прервав долгое молчание, – но я с удовольствием от них откажусь, если вы свободны.

– Нет, я не свободна… мне очень жаль.

Он по-прежнему глядел на закатное небо.

– Мне тоже.

Он сказал это так искренне, что Кэт захотелось объяснить – что с ней случалось очень редко, – почему она сегодня занята.

– Я договорилась пойти в театр.

– С вашим добрым другом Бигби?

Он сделал чуть заметный упор на имени Бигби.

– С моими добрыми друзьями Бигби. Мы с его сестрой близкие подруги… а Джайлс вечно за нами увязывается.

– В таком случае у него гораздо больше здравого смысла, чем я предполагал.

Спаниель, который все это время сидел возле их ног и неотрывно глядел на своего нового хозяина, беспокойно переступил передними лапами и тоненько заскулил.

– Он хочет домой, – сказала Кэт, – хоть еще и не знает, где этот самый дом.

– Но он все равно верит.

– Как вы его назовете?

– Придумайте вы.

– Нет, нет! Нельзя ущемлять права детей! Я его выбрала, а вы должны дать ему имя.

Бойд и спаниель смотрели друг на друга. Два серых зверя оценивают силы друг друга, подумалось Кэт. Кто же возьмет верх?

– Ну что ж, – произнес наконец Бойд, – у него такой вид, будто он где-то когда-то преподавал. Давайте назовем его так, как больше не называют меня. – И он позвал собаку: – Профессор!

Тяжелые черные висячие уши изо всех сил попытались встать торчком, пятнистые лапы стали переступать быстрее. Они договорились.

– Можно нам с Профессором проводить вас домой? – спросил ее Бойд.

– Мне придется поймать такси, иначе не успею.

Бойд остановил машину и распахнул перед ней дверцу. Кэт села, и пес рванулся было за ней.

– Нет, Профессор, ты останешься со своим хозяином! – И она отстранила его. – Будь умницей!

Они быстро захлопнули дверцу, чтобы пес снова не попытался вскочить в машину. Кэт опустила стекло, чтобы попрощаться, и Бойд нагнулся к ней.

– Что вы будете смотреть? – спросил он.

– Новую пьесу Агаты Кристи в театре «Амбассадор».

– Вот как. – И он снова посмотрел на нее долгим и совершенно непонятным ей взглядом. – Тогда я не должен вас задерживать.

– Я рада, что провела сегодня с вами такой приятный день.

– И я рад. Уверен, что вечер вы проведете еще более приятно.

– Надеюсь, мы с вами еще встретимся… – начала Кэт и тут же осеклась. Она хотела всего лишь сказать, что они могут увидеться в редакции журнала, но сообразила, что ее слова можно истолковать иначе.

– Обязательно, – отозвался он и улыбнулся, – и даже скорее, чем вы думаете. До свидания, Кэт!

– До свидания.

* * *

Идя по театральному фойе, Астрид краем глаза ловила свое отражение во всех золоченых зеркалах.

– Зря я надела эту накидку – я в ней похожа на Триумфальную арку.

Кэт тоже так подумала, но говорить этого не стала. Сама она была в строгом черном бархатном пальто, чья золотистая подкладка из тафты так хорошо оттеняла ее платье цвета дамасской розы.

– Ты-то, Котенок, выглядишь потрясающе. Верно, Джайлс? – И она толкнула брата локтем в бок.

– О, просто майский букет!

– Надо сдать пальто.

Они оставили пальто в гардеробе, Джайлс показал капельдинеру билеты и купил программки, а его юные спутницы пошли искать свои места.

– Замечательный у вас шеф, одаривает своих сотрудников контрамарками, – сказала Астрид, лавируя по проходу.

– Что верно, то верно, – согласилась Кэт, подумав при этом, что, по-видимому, всем Бигби свойственно не дарить, а получать дары. Что ж, semper gratis[109]109
  Всегда все даром (лат.).


[Закрыть].

– Я не знала, что Джайлс ходит в фаворитах.

– Он на этой неделе совершил подвиг – правда, ему немножко помогли. Старик ему очень благодарен.

Джайлс их догнал.

– Ряд Е, места одиннадцать и двенадцать, это здесь.

Джайлс легонько подтолкнул сестру к проходу, чтобы она прошла первой, тогда Кэт сядет следующей, и он окажется рядом с ней. Но его план не удался, им всем пришлось вернуться обратно, потому что супружеская пара обнаружила, что их места в ряду F.

– Извините ради бога… простите, простите пожалуйста! Нам так неловко!.. Спасибо… извините!

– До чего же мы, англичане, любим извиняться! – с презрением фыркнула Астрид.

– И есть за что. Ты стоишь на моей ноге!

Джайлс показал движением руки, чтобы сестра снова шла первой, но после суеты пересаживаний ближе всех к началу ряда оказалась Кэт.

– Нет-нет… постой! А, черт… ну ладно.

Пока раздосадованный Джайлс топтался в центральном проходе, а перехитрившая его Кэт продвигалась между сиденьями, свет в зале начал гаснуть. Кэт сразу разгадала его маневр и умышленно пресекла его, а потому сейчас избегала его взгляда, сосредоточившись на ногах соседей и сумках на полу. Бедняга Джайлс! Если он не будет слишком навязчив, она, может быть, поменяется местами с Астрид после антракта.

И вдруг он воскликнул:

– Что это?.. Ну и ну!

Что-то в тоне Джайлса заставило Кэт повернуть голову не к нему, а от него. Прямо перед ней в гаснущем свете возле кресла номер тринадцать, как она сразу же увидела, стоял безупречно элегантный, в вечернем костюме, с шапкой серебряных волос профессор Бойд.

И в тот миг, когда свет погас, а занавес еще не открылся, он чуть слышно произнес:

– «…Весь долгий день был только с ней…»[110]110
  Дж. Китс. «La Belle Dame Sans Mercy». Перевод В. Левика.


[Закрыть]

* * *

– Любит ваш «Мессенджер» устраивать сюрпризы, – прошептал ей на ухо Бойд, когда состоящее из двух сцен первое действие кончилось обнаружением трупа.

– Нам всем приходится быть постоянно настороже, – ответила Кэт, – и все равно он всегда застает нас врасплох, вот в чем его хитрость. Как Профессор?

– Умнейший пес, очень деликатный, спит в кресле. Я сказал ему, чтобы не прикасался к виски… А, Бигби… какая встреча…

Они вместе двинулись из зала к буфету, Джайлс и Бойд впереди, за ними Кэт и Астрид, чьи голубые глаза так и загорелись, когда ей представили Бойда.

– С ума сойти…

– Что? – рассеянно отозвалась Кэт, решившая взять именно этот тон.

– Почему мне никто не сказал, что писатели выглядят так сногсшибательно стильно? Как картинка из модного журнала!

«Сногсшибательно стильно!» Уж чего-чего, а этого Кэт о нем никогда бы не сказала. Хоть Астрид была искушена в последних тенденциях мира моды, в чем-то она так навсегда и осталась восторженной первокурсницей.

– Может быть, потому что им платят такие мизерные авансы.

– Это очень грустно, – согласилась Астрид, но Кэт показалось, что она прикидывает, как исправить это печальное обстоятельство. – Они все такого возраста?

– Он – да. Другие не обязательно.

– Слегка за сорок? Старше?

– Понятия не имею.

– Ладно, узнаю потом у Джайлса. Мне надо попудрить нос, побегу… разговори его пока, ладно?

Кэт стала протискиваться сквозь густую толпу в буфете к Джайлсу, который глубокомысленно разглагольствовал перед своим новым автором.

– Все это, конечно, очень забавно, но тиража не дает. Детективные романы не пользуются спросом… Мы заказали шампанское, выпьете с нами?

– С удовольствием, – сказал он серьезно. – Мисс Монт!

Джайлс пошел за ведерком со льдом, понимая, что поступает в общем-то по-свински, оставляя Кэт поддерживать разговор с этим каверзным типом. Ну да ладно, она не подкачает!

– Итак, мисс Монт, – повторил Бойд с улыбкой в глазах, глядя вместе с Кэт вслед Джайлсу, который растворился в толпе.

– Мистер Бойд, – произнесла она, показав своей улыбкой, что благодарна ему за официальное обращение к ней в присутствии других. Однако… как он догадался, что она ничего не рассказала Астрид об их сегодняшней встрече?

С минуту он просто смотрел на нее и улыбался, но при этом она не чувствовала ни малейшего смущения. Наоборот, ей страшно нравилось, как все складывается; видно, и ему тоже. Она улыбнулась в ответ. Они вдруг почувствовали себя участниками заговора, и это было так увлекательно!

– Ну и как, – сказал он, – вычислили, кто убийца?

– Пока нет… но, думаю, это должен быть человек, которого никому не придет в голову заподозрить. Стало быть, старушка, которая все время вяжет.

– Ага, – начал он с нежностью, – достаточно взрослая, чтобы… – и вдруг умолк.

Она увидела, что он смотрит поверх голов куда-то в сторону. Блестящая, оживленно беседующая публика расступалась, как волны Красного моря, пропуская Астрид, которая шла к ним, картинно извиваясь, точно манекенщица на подиуме. Бойд снова обратился к Кэт и договорил, понизив голос до заговорщического шепота:

– Достаточно взрослая, чтобы разгадать рецепт, но слишком еще юная, чтобы цинично им пользоваться.

– Вам ведь это нравится? – так же шепотом спросила она.

– Нравится. Бесконечно.

* * *

Белая роза стояла в изящной серебряной вазочке на письменном столе, рядом лежал небольшой черно-красный гроссбух, в котором еще несколько голубовато-серых страниц были исписаны летящим почерком его хозяйки. Чуть поодаль на этажерке, на страницах открытого и только что начатого романа лежала театральная программка. В дальнем углу комнаты, которая когда-то была игровой детской на Саут-сквер, с лакированного кресла свисало на зеленый ковер застывшими складками брошенное платье цвета дамасской розы.

В своей кровати, разметав по подушке волосы, спала Кэт; она дышала тихо, как ребенок, и ей снилось, что она вытаскивает из пропасти серого волка.