Текст книги "Мать и сын, и временщики"

А тут еще более зловещие слухи, собранные невесть где и откуда, с земель, по которым прошло громадное войско – путеводителем и чуть ли не главным воеводой идет на своих же братьев не кто иной, как беглый князь-боярин Семен Бельский, грозящий посчитаться со своими обидчиками и даже сесть на московский престол по праву сильнейшего…

Государь Иван обратил внимание на нервозность главы правительства Ивана Бельского и заметную несогласованность в поведении русских воевод. «Ведь всем боярам и воеводам было велено прийти на общий сбор под Коломной, только выведший объединенную русскую рать на берега Оки главный воевода Дмитрий Бельский не досчитался значительных сил. Из Владимира не тронулись сильные полки боярина Ивана Шуйского, там же осталась большая часть войска Шиг-Али вместе с самим царевичем… Неспроста этот раскол…» – тревожно подумал юный Иван и решил прояснить свои сомнения у Ивана Бельского.

Тот немного замялся и, отведя глаза в сторону, как бы нехотя выдавил из себя странное признание:

– В Думе посчитали, что полкам Шуйского не стоит покидать Владимира… Возможно, князь Иван Васильевич с царевичем подойдут на Оку, если там ситуация обострится во время многодневных сражений…

Бельский не стал разъяснять государю, что значительное войско Шуйского и Шиг-Али, готовое «вот-вот» двинуться на Казань, сдержало казанцев от участия в походе крымчаков Саип-Гирея. К тому же сам казанский хан Сафа-Гирей побоялся не сколько войск Шуйского, а того, что в его отсутствие власть в городе может захватить князь Булат – потому и не принял участия в нашествии.

– А хватит ли сил на Оке сдержать татар и турок, князь?

Бельский грустно усмехнулся и честно признался:

– Не знаю, государь… Дума по моему представлению распорядилась выставить многочисленные дружины в Серпухове, Калугу, Тулу и Рязань… Но главная наша рать, которой командует в сане главного московского воеводы, мой брат Дмитрий, вышла в поле под Коломной у Оки-реки…

– Действительно ли на нас идет вся Орда, все улусы татарские и ногайские на Москву поднялись?..

Иван Бельский решил не щадить государя и сказал:

– Тяжелое время предстоит, государь, страшное… Я посылал наших смелых пластунов на Дон: они осмотрели войско Саип-Гирея с одной возвышенности – конца и краю этому войску не было в открытой степи… Лавина накатывает… Ты, о чем-то хочешь меня еще спросить, государь?… Не стесняйся, спрашивай…

Иван собрался духом и спросил главного временщика:

– Многие думские бояре советуют нам с братом покинуть Москву, уехать – куда побезопаснее… Ссылаются на твое мнение…

Бельский пожал плечами и сказал:

– Честно сказать, я не решился бы тебе советовать, государь… Хотя, как ты видишь, о том, что будет дальше, ни я, ни бояре, никто на свете не знает… Знал бы где падать – соломки подложил… Так вот, не знаю, скажу, как на духу, где, государь, тебе соломки подкладывать… И в Москве небезопасно, да и в других местах, куда…

«…куда бежать придется…» – продолжил мысленно в мозгу мысль первого боярина Иван и подумал, что тот и не подталкивает его к бегству из Москвы, но и не склоняет к мысли оставаться в ней. Иван вспомнил, как настойчиво обрабатывали его многие думские бояре и государевы дьяки во главе с Иваном Курицыным покинуть Москву якобы в целях высших государственных целей и приоритетов, к тому же такого мнения придерживается и глава Думы Иван Бельский.

Государев дьяк Иван Курицын, которому Дума поручила стать правой рукой главного воеводы войска под Коломной Дмитрия Бельского и привести к нему для поддержки новые русские полки из Можайска, Вязьмы и Смоленска, перед своим отъездом на Оку передал Ивану последние тревожнее новости:

– Гонцы из Зарайска прискакали вчера и сообщили, что Саип-Гирей, перейдя Дон приступил к Зарайской крепости… Хотел с ходу взять… Только зарайский воевода Назар Глебов оказался не лыком шит… Он и раньше отличался редким мужеством и хладнокровием… Видит, что знаменитые турецкие пушки задержались в пути, не подоспели вовремя для осады, так он решился на дерзкую вылазку и отогнал татар… В страх их вогнал, показал, что без пушек им под стенами сильной крепости делать нечего…

– А когда пушки подоспеют турецкие – что тогда? – спросил Иван.

– Тогда тяжело придется, государь, очень тяжело… Трудно представить, если турки свои пушки до Кремля докатят, государь… Трудно представить… Тогда уже не прорвешься, не выбежишь под обстрелом…

– Ты считаешь, что нам с братом надо отъезжать?… – Иван с тревогой и трепетом посмотрел в глаза своему любимому дьяку.

– Я не хочу, чтобы ты воспользовался моим советом, который не спасет моего государя… – тихо промолвил смелый дьяк и не отвел в сторону своих глаз, когда в них заглянул любопытный отрок. – Есть совет боярский – отъезжать, взять пример с великих предков своих, князей московских, Дмитрия Ивановича, Василия Дмитриевича… Есть заклинание владыки Иоасафа не покидать государю Москвы… Откуда мне знать, какой совет правильный, а какой ложный… Возможно, и владыка сам сомневается в правильности своего совета…

– Пока владыка мне еще никакого совета не давал… – мягко возразил дьяку отрок и покраснел – невесть отчего.

– Еще даст… – уверенно сказал дьяк. – Ну, мне пора… Тебе самому решать, государь… Мой батюшка Федор рассказывал, что твой дед Иван Великий все его и прочие советы внимательно выслушивал, только решение сам всегда принимал…

– Вот это самый верный совет насчет моего деда… – улыбнулся мягко Иван-государь. – Ну, с Богом, в путь добрый…

– И ты с Богом будь, государь…

Вспомнил государь про чудотворное знамение иконы Владимирской Богоматери, спасшей Русь и от нашествия Тамерлана и от ига татарского, во время решительного великого «стояния на Угре». Он с того чудного мартовского коломенского дня во время начала «нашествия весны» уже решил, что никуда не побежит из Москвы. Но что такое решение отрока, которое кто-то может воспринять, как мальчишеское упрямство, безрассудство?.. Иван решил придти вместе с митрополитом Иоасафом в думу к боярам во главе с Иваном Бельским и спросить у них прямо: «Враг уже рядом с Москвой. Решайте, здесь ли мне быть или удалиться?» Только перед приходом в Думу решил Иван помолиться перед чудотворной иконой Владимирской Богоматери. Так и сказал митрополиту Иоасафу:

– Знаю, владыка, твой совет благочестивый…

– Откуда же знать тебе мой совет, государь, коли я его тебе никогда не сказывал… Неужто сердце, твое, вещуном, подсказало?

– Знаю, владыка… И верю в решение свое, которое давным-давно в сердце вызрело…

– Хорошо, что вызрело, государь…

– Только хочу, чтобы Богородица укрепила мою веру в правильность и необратимость моего решения…

– А зачем же тогда в Думу идти – и у бояр совета спрашивать, государь?..

– Так надо, владыка… Ум, два ума хорошо, а много умов много лучше… Я ведь вижу, какие страсти боярские бурлят… Их надо успокоить, в любом случае… Ведь мы же русские, православные – поймем друг друга, простим… Перед врагом страшным мы должны быть все как один…

– Будь с Богом и Богородицей, государь…

– Я всегда с Богом, владыка…

– Одно дело, когда лад и мир вокруг, тогда любому государю может показаться, что и без Господа Бога можно обойтись в спокойной мирной жизни… – Иоасаф стряхнул слезинку с ресниц. – …А другое дело когда нашествие неверных может устои государства и веры христианской разрушить… Нельзя царю-государю русскому тогда без помощи Господа и слез за Русь святую Пречистой Богородицы…

Иван побледнел и подумал с ужасом: «Какой я царь-государь?..» и уже спокойней: «Пусть мальчишка, пусть кто угодно – только не кукла в руках временщиков, какими бы они ни были, злыми или добрыми, жестокими или милосердными… Не кукла, но и не…»

Прослышала православная Москва, что скоро дано ей слезно умилиться зрелищем великим и трогательным – как будет молиться Всевышнему юный государь Иван, в свои неполные одиннадцать лет, перед иконой Богоматери и гробом с мощами святого Петра-митрополита в Успенском кремлевском соборе, чтобы спасти Русь от нашествия неверных во главе с их путеводителем-изменником.

…Пошел поутру юный государь в Успенский собор молиться, когда хан с основным войском – за сотню тысяч сабель при турецких пушках – уже подходил к берегам Оки со стороны степи.

Хан Саип-Гирей, глядя с высоты холма на движение своего грозного войска, поманил пальцем князя Семена Курбского.

– А ведь только наполовину удалась тебе, князь, хитроумная идея расколоть русское войско. – Хан поцокал языком. – Нам известно, что войска Шуйского и царевича Алея, готовясь к походу на Казань, застыли во Владимире… Только… Ай-ай-ай… Казанцы не подойдут, кажется…

– А, может, и без них управимся… – хмуро сказал князь. – И так слишком все здорово складывается… Русское войско расколото, ослаблено… А тут такая татарская и турецкая сила… Против такого кулака не удержаться… Ноги, руки задрожат… Душонки в пятки уйдут… Вот увидишь, хан, только увидят на их передовые отряды, – сразу дрогнут, разбегутся во все стороны… А останется горстка смельчаков, то через несколько мгновений стычки пойдут клочки воеводские по закоулочкам… Час суда Божьего наступает, хан… Не любит Господь трусов… Пусть к смельчакам благоволит – токмо уж больно просто у смельчаков жизни отнимает…

– Думаешь, князь, смельчаков у русских немного наберется? – спросил, ухмыляясь хан. – Право, большая сил на смельчаков идет… Даже жалко их, смельчаков – такие не сдаются, кровью напрасную землю заливают…

– Почему напрасную?.. – пожал плечами Семен. – Они свое Отечество, своего государя защищают… Разве тебе, хан, было бы приятно, если бы твои нукеры разбежались и только горстка смельчаков выступила бы на твою защиту и до конца бы стояла… Разве ты, хан, не оценил бы, пролитой за тебя крови?..

– Для меня гораздо сейчас важнее, чтобы число ваших русских смельчаков оказалось бы не столь значительным… – высокомерно произнес Саип-Гирей. – Мы, Гиреи, предпочитаем победы малой татарской кровью… Это наше главное отличие от русских князей и государей…

– Все любят победы малой кровью, хан… – зло процедил сквозь зубы боярин. – Только не всегда удаются такие победы…

– На то и мудрость с силой ханов существует… – назидательно заметил хан. – Впрочем, мудрым и хитрым ханам иногда требуется хитрость и сноровка путеводителей большого ханского войска…

– Жалкая же роль путеводителей?..

– Ну, не такая уж и жалкая, князь… У тебя брат во временщиках жизни радуется, а тебе судьба раскрыла свой шатер, чтобы государем страной править…

– Судьба… Рок… Фатум… Кисмет… Только, хан, я детинка, да без судьбинки, раз меня повернуло быть путеводителем твоего войска на Русь святую… Даже не судьба и судьбинка, выпал жребий такой… Но кто его знает, чем все это обернется…

– Известно чем обернется, князь… Все на моей стороне… Немного смельчаков на Руси святой осталось с ничтожным государем-младенцем…

– Быстро растут государи Руси святой, хан… Рюриковичи… Я – Гедиминович по крови… Не знаю, для временщиков и Гедиминовичи могут сгодиться… А для царей-государей – кто его знает…

– Раз Гиреям и султану турецкому это выгодно, будут царями-государями и Гедиминовичи…

– Зачем, хан?..

– А это уже не ума Гедиминовичей дело… Такая судьба Семену Бельскому выпала… Меня мало интересует борьба ваших боярских партий… То Шуйские бьют Бельских, то Бельские Шуйских…

– Разве у татар не так?.. Везде одинаково, по моему… Власть – суета сует… Суета впереди нас поспевает, не она за нами, а мы за ней… Не так ли, хан?.. Суеумие властолюбивых, сильных мира сего – сродни безумию… Суеумные от беззаконных глаголы…

30. Моление царя юного

– …О Пречистая! Покажи Милость Божью… Помиловала ты ест прадеда нашего от безбожного Темир-Аксака, и ныне пошли милость, да не рекут поганые – где есть Бог их? Не имеем ни отца своего, ни матери, ни крепости в деснице, ни силы в разуме по своей молодости; ниоткуда себе на земле утехи не имеем… И ныне приде на нас великая натуга… И государство требует спасения… Не оставь, Боже, скорби нашей…

Такую государеву молитву Иванову перед светлым чудотворным образом слышал московский народ в Успенском соборе… Горячо молился государь юный с отрешенным спокойным лицом и перед гробом святого Петра-митрополита:

– Божьей милостью и Пречистыя Богородицы и великих чудотворцев русских молитвами – святителя Петра благословением дал Бог – жив… Помоги святой Петр одолеть ворога, как помогал ты моим дедам и прадедам, своими молитвами за Русь святую……

Тихо перешептывались:

– …Совесть юного государя чиста перед Богом и молитва отрока будет услышана на небесах Им…

– …Государь юн и чист, ничего плохого своему народу не сделал, потому и дойдет его молитва…

– …Никогда не видели его таким отрешенным, будто это не отрок за Отечество молится, а муж зрелый…

– …Вот и государя в святом деле моления за Русь увидели…

– …Наконец-то…

Иван, воистину спокоен духом и отрешен от всего мирского и суетного, на коленях уже шептал слова молитв, не замечая ничего и никого вокруг у Владимирской чудотворной иконы, когда владыка Иоасаф нежно наложил на его голову руки. До слуха отрока откуда-то сверху донесся проникновенный голос митрополита:

– Да будет, государь, сын мой, над тобою истинное благословение Отца Небесного, да сохранит он в тебе навсегда веру, смирение и терпение… Да услышит Отец Небесный твои молитвы, государь, за Русь святую, да исполнит…

В почти опустевшем соборе Иван неожиданно обратился к Иоасафу:

– Владыка, можно мне остаться на какое-то время наедине с иконой Владимирской Богоматери? – тихо, но твердо спросил Иван.

Митрополит ничего не ответил, только легонько кивнул головой и жестом попросил удалиться оставшихся архиереев и служек… Иван почувствовал, как был удивлен его просьбой владыка, но виду не подал. У Ивана почему-то подступили к горлу слезы счастья, когда он осознал, что и владыка серьезно воспринимает его молитвы и самого государя – совсем не отрока, но мужа, которому срок пришел молить Господа за свое многострадальное Отечество…

Иван подошел снова к Владимирской иконе Богоматери и почувствовал, что какая-то непонятная, таинственная, непреодолимая сила притягивает его глаза к глазам Богородицы и младенца Христа. Будто они знают все, что случится скоро, и хотели поддержать Ивана-государя.

Русская земля с незапамятных времен избрала своей Небесной Покровительницей Матерь Божью, и та уже в столько веков покровительствует многострадальной Земле, не оставляет Русь в печалях… Он вспомнил свою несчастную отравленную матушку, выдохнувшую ему незадолго до смерти: «Запомни, сынок, Русь – это страна Богородицы!»

Именно от образованной и начитанной матушки Иван узнал о священной целительной силе христианских икон: «Откуда это пошло? – от самого Христа!» Матушка поведала сыну, что первая христианская икона – а слово «икона» в переводе с греческого означает «образ, изображение» – была создана Сыном Господа, Иисусом Христом. Когда-то едесский царь Авгарь тяжело заболел и, услышав о чудесах исцеления Христа, послал к нему своего слугу с просьбой приехать к нему и исцелить от болезни. Но Иисус Христос не мог приехать к царю. Тогда он приложил рукотворный плат к своему лицу, и на нем запечатлелся образ Спасителя. Иван вспомнил, как наполнились слезами глаза матушки, когда она произнесла: «Плат с нерукотворным образом Иисус Христос отдал с пожеланием здоровья и счастья его господину посланцу Авгаря, и через этот образ царь исцелился… Мне бы кто передал такой плат нерукотворный… Не передают… А я молю Господа и Богородицу только об одном – чтобы их образы защитили моего юного сына-государя в безжалостном мире врагов и недругов…»

Именно от матушки потрясенный Иван узнал, что самым старинным на Руси, досточтимым и достопамятным считается образ «Милостивой» Богоматери Владимирской, держащей младенца Христа на правой руке, со склоненной вправо головой, в позе «умиления». По преданию, эту икону «Милостивую» написал первый христианский иконописец, апостол и евангелист Лука, на доске от стола, за которым принимал трапезу Иисус Христос со своей матерью Марией и Иосифом…

Маленький Иван тогда спросил матушку: «Почему икона Богородицы в Успенском соборе называется Милостивой и Владимирской?» Матушка ответила: «По преданию апостол Лука написал всего три чудотворных иконы Божьей матери. Одну «Одигитрию» или «Путеводительницу», то есть направляющих верующих к Царству Небесному, и две иконы, названные «Милостивая», или умоляющая Господа о помиловании и исцелении грешных и нездоровых духом и телом людей… А страна, как люди, ее населяющие, может ослабнуть духом ее государей и правителей, заболеть немощью воевод и слабостью воинов, как неизлечимой болезнью… А икона Владимирской Богоматери чудотворно исцеляет и спасает от вражьей напасти…»

Рассказала матушка и о происхождение «Владимирском» чудотворной иконы Богородицы: она была привезена в стольный Киев из Константинополя в начале двенадцатого века и помещена в женском монастыре Богородицы в Вышгороде. Только став великим князем, Андрей Боголюбский перенес икону из Вышгорода во Владимир, украсил ее драгоценным окладом и поместил во владимирский Успенский собор. «С тех пор эта чудотворная икона и стала называться Владимирской» – пояснила Ивану матушка.

«А когда же Владимирская икона Русь спасла?» – спросил Иван матушку. И она рассказала сыну-государю, как дважды спасала Русь икона Владимирской Богоматери.

Во время начала нашествия на Русь деспота Тимура, поссорившегося с ханом Золотой Орды Тохтамышем и разбившего перед этим многочисленные войска татар, при й страшной угрозе Москве, великий князь Василий Дмитриевич приказал перенести икону из Владимира в Москву. Был отслужен большой торжественный молебен «во имя спасения Отечества», с обращением иконы в сторону врага. Восточный деспот Тимур с огромным войском тогда только что вошел в пределы русских земель, с намерением идти войной на Москву, но дошел только до Ельца. Там, словно наткнувшись на невидимое препятствие, рассказывала матушка, некоторое время застыл в неподвижности. Затем вдруг развернулся и поспешно ушел «воевать татар» в степи Причерноморья, в Тавриду, затем в Сарай и далее на восток. Все это было расценено всеми русскими как Небесная Защита Руси Богородицей. А беспощадный враг, деспот Тимур, что был для Руси страшнее Батыя, расколол своим нашествием Золотую Орду на несколько обособленных ханств – Казанское, Крымское, Астраханское, Сибирское, приблизив конец ордынского ига. «Вот так, сынок, Золотая Орда испытала на себе сокрушительный удар восточного деспота, нацеленный на Русь и отведенный молитвами Божией Матери, ее Владимирскому чудотворному образу…»

«А что было после, матушка? Как еще спасала Москву икона Владимирской Богоматери?» И матушка рассказала Ивану, что после чудесного спасения Руси от полчищ Тимура икона Владимирской Богоматери была помещена в кремлевском Успенском соборе, справа от царских врат. После этого она несколько раз увозилась во Владимир. Возвращение иконы в 1480 году в Москву было отмечено особо торжественно, как второе знаменательное перенесение. В том году после богослужения перед иконой и «стояния на Угре» русских войск, под началом Иванова деда, Ивана Великого и его первого сына Ивана Молодого, против татарских войск Ахмат-хана, Русь навеки скинула с себя ненавистное иго Орды…

И вот сейчас во время не менее страшного нашествия крымских татар, турок с полчищами примкнувших к ним племен Иван молит снова икону Владимирской Богородицы о спасении Отечества. И вспоминает потрясшие его слова матушки: «Через образ Владимирской Богородицы, Русь вобрала в себя чудо Рождества и Воскресения сына Богоматери, Христа, оставившего по себе беспредельную по любви и мудрости заповедь, больше всего чтимую на святой Руси – «Кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее, а кто потеряет душу ради Меня, тот обретет ее. Если пшеничное зерно, падши в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода».

…И смотря в глаза Владимирской Богоматери, Иван в святом образе почему-то узнавал черты своей матушки и слышал ее голос устами Богородицы… Подумал с душевным трепетом Иван: «Божья Матерь Мария своего сына Христа благословила на святые деяния ради людей, а меня и Богоматерь Владимирская и собственная покойная матушка наставляют и благословляют меня государев труд – помочь Русь отстоять от нашествия неверных… Слаб и неопытен пока государь русский… Но только не трус и не кукла тряпичная в руках жестоких врагов Руси…»

Многое открылось Ивану в чудных видениях у святого образа об интригах и кознях противодействующих партий временщиков, о планах авантюриста Семена Бельского, невесть с кем заигрывающим. Услышал предупреждение матушкиным голосом: какую бы линию не гнули временщики Шуйские и Бельские в интересах своих партий, а то и враждебных престолу сил, именно ему, государю Ивану надо показать пример твердости и готовности отразить нападение неверных, остановить нашествие. Пусть многие бояре напоминают, мол, во время прежней великой татарской опасности старые московские великие князья в Москве не сиживали, а отъезжали на север со всем своим семейством. Некуда бежать государю-сироте круглому, все его семейство – несчастный блаженный брат Юрий. Куда им с Юрием бежать-то?.. Престол оставишь, и возведут на него кого угодно – хоть «путеводителя татар и турок» Семена Бельского…

И молился Владимирской Богоматери государь – отвести напасть от Руси Московской, дать силы ее государю быть стойким и мужественным в решающем противостоянии, невзирая на малолетство и неопытность. «Только в таких испытаниях во время вражеского нашествия и проявляется характер государев, только тогда, собственно и становятся отроки юные настоящими государями!» – услышал Иван родной и знакомый голос матушки Елены из уст Владимирской Богоматери.

– …Матушка родная! – зашептал он напоследок. – Обещаю тебе не впадать в соблазн трусости и слабости духа. Буду стойким и мужественным государем, раз такой сейчас нужен Руси боголюбивой. Не дам поселиться в своем сердце тоске и отчаянию. А постараюсь быть достойным духа Руси государем неколебимым и терпеливым в часы тяжких испытаний Русского государства… Может, и правда, пора показать Руси, что растет достойный Отчизны государь русский – назло врагам моей любимой Отчизны?.. Пора, пора показать Руси, что не интригами временщиков Русь жива и славна!.. Помоги мне в государевых трудах и заботах, матушка родная, Пречистая Богородица!..

Иван-государь после моления вместе с митрополитом пришел в Думу к думским боярам. Удивились бояре, видя перед собой спокойного и сильного духом отрока, обратившегося к ним с вопросом, в котором уже было решение:

– Враг идет на нас… Многие из вас советовали мне удалиться из Москвы, но я решил остаться после молитвы у святого чудотворного образа… Решайте бояре, стоит ли бежать вашему государю, если за побежавшим государем могут побежать бояре и воеводы?..

Несколько бояр по-прежнему стояло на том, что московские великие князья никогда до этого не заключались в Москве, а отъезжали из нее «собирать русские полки в помощь столице». Единое же мнение большинства бояр было таково: «Когда хан Едигей шел с великой силой к столице, великий князь Василий Дмитриевич удалился со своим семейством из нее, чтобы собирать сильное русское войско, но в Москве оставил князя Владимира Андреевича Серпуховского и брата Андрея Дмитриевича Можайского. Ныне государь у нас отрок юный, – так куда им с малолетним братом скакать из места в место и составлять полки?.. Не скорее ли, отъехав из столицы, попадут они в руки неверных, чем будучи в Москве?.. Без сомнения неверные рассеются по многим русским землям, готовясь к осаде Москвы – так зачем же отъезжать, если столицу можно спасти?».

Мудрый владыка Иоасаф обратился к боярскому меньшинству, настаивающему на удалении государя:

– Вот вы, бояре, привели пример из жизни великого князя Дмитрия Донского, победителя татар. А давайте вспомним, что с Москвой стало через два года после победы нашей на Куликовом поле?.. Тогда князь Дмитрий со всем своим семейством из Москвы съехал, а брата своего двоюродного Владимира Андреевича и крепких воевод не оставил в столице – и что с Москвой стало? Пожег ее хан Тохтамыш… Ничего не смог сделать против татар воевода Остей, из литовских князей, несмотря на мужество… Или не ясно, что юный государь наш уже назвал единственное верное решение – не удаляться из Москвы?..

Видя, что не все еще бояре готовы согласиться с решением юного государя, митрополит Иоасаф продолжил:

– А теперь подумайте, бояре, где искать безопасности государю Ивану?.. Новгород и Псков слишком близко от Литвы и от немцев, чтобы считать себя там государю в безопасности. Ярославль, Галич и Нижний Новгород подвержены набегам неугомонных казанцев – какая там безопасность?.. А на кого оставлять Москву, где в Кремле лежат Святые Угодники, которые в гробах ворочаются от советов государю юному покинуть столицу…. Покуда государь в Москве, дотоле с ним его святые русские защитники, митрополиты Петр, Алексий… Великий князь Дмитрий Донской – пример нам, как бить татар на поле Куликовом, а не отъездом из Москвы без сильных воевод-защитников… Пусть сохранит нас Господь и Пречистая Богородица от нового подобного бедствия… Наконец, главное… Нет нужды государю собирать войска в русских землях…. Одно сильнейшее войско Дмитрия Бельского стоит на берегах Оки и ждет татар с турками, другое во Владимире под началом боярина Ивана Шуйского и царевича Шиг-Али заслон Москве с другой стороны выставило… Нечего решению самого государя-отрока перечить, бояре… Имеем силу, имеем Бога и Святых Угодников русских, коим отец Иванов Василий Иванович поручил сына любимого своего… Нечего унывать, бояре, юный государь вам дает хороший пример – не унывать после моления у чудотворного образа!..

И единым духом сказали после таких речей владыки Иоасафа:

– Государь, останься в Москве!

– Конечно, останусь… – улыбнулся Иван. – …Некуда бежать вашему государю… Да и незачем!.. Пусть татары с турками бегают!..